Текст книги "Гарри Поттер и вежливые люди (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Грохот проезжавшего мимо красно-белого вагона с маршрутной табличкой «6», мигнувшего двумя синими огнями [8], отвлек Гарри от тяжких мыслей. Вспоминая какое-нибудь согревающее заклинание, гриффиндорец попытался отвлечься от раздумий и стал смотреть по сторонам.

По тропинке шел какой-то коротко стриженный широкоплечий мужчина с небольшой кожаной сумочкой в руке. Достав откуда-то из кармана куртки зазвонившую трубку сотового телефона, мужчина долго о чем-то беседовал с кем-то по-русски, упоминая при этом ортопеда, парашютиста и почему-то антифашиста [9], после чего, закончив разговор, убрал трубку обратно и поторопился к стоянке автомобилей.

Побродив еще немного по улицам этой части города и вымотавшись окончательно, Гарри часа через два снова вышел к этому же парку, только теперь с другой стороны, оттуда, где на перекрестке недалеко от той же самой мечети стояло круглое здание все с той же буквой М над входом и надписью «ГОРЬКОВСКАЯ». На улице уже темнело, машины, автобусы и рельсовые вагоны включили фары. Люди появлялись в парке все реже и реже.

Гарри выбрал себе для сна местечко потише, где грохот от проезжавших мимо вагонов не так сильно бил по ушам. Устроившись на вытертой деревянной лавочке, он наложил на себя согревающие чары, «черт с ним, со Статутом Секретности, его здесь все равно не соблюдают», как подумалось Гарри в тот момент. А может быть, он тогда уже был настолько уставшим от затянувшейся прогулки по незнакомому городу, что ничего не соображал и действовал на вбитых в голову инстинктах.

Замотавшись в мантию, Гарри лег на лавочку и попытался заснуть. Но поспать ему не дали.

– Эй, парень, не спи – замерзнешь! – кто-то потряс его за плечо. – Вставай! Карета подана!

Проснувшись, Гарри поправил очки. Рядом стоял и тряс его за плечо какой-то человек в синей форме с тремя «лычками» на погонах и в шапке-ушанке с красной звездой на голове. Еще один такой же стоял рядом. По виду они были похожи на местных полицейских, которых Гарри за день много раз видел.

– Простите, но я Вас не понимаю. Чего Вы хотите? – спросил Гарри.

– Ты чё, парень, интурист, что ль? – переспросил полицейский. – По-русски понимаешь? Ау?

– Простите, но я не понимаю, что Вы говорите, – попытался ответить Гарри.

– Во, дела, Колян, на самом деле интурист. Только чё он тут делает? Неужели заблудился?

– Да какой он интурист, Сань, ты посмотри на него, больше на какого-нить ханурика [10] похож, – ответил второй полицейский.

– Так он же по-нашему ни му-му.

– В отделении разберутся. Сажаем его в машину и поехали. Только без рукоприкладства, чтоб не как в прошлый раз!

Оба полицейских подхватили все еще сонного Гарри под руки и повели к стоявшей неподалеку на улице машине желтого цвета с синей полосой под окнами. На этой синей полосе белыми буквами было написано «МИЛИЦИЯ». Гриффиндорца усадили на лавочку в корме машины и закрыли дверь, сами же полицейские сели на свои места. Машина взревела мотором, дернулась и поехала по ленинградским улицам. Сквозь зарешеченное окошко не было видно практически ничего, так что, куда его везли, Гарри снова не знал.

[1] Это обыкновенный городской троллейбус. Гарри, однако, неспроста называет троллейбус автобусом, поскольку в Великобритании нет ни одной действующей троллейбусной системы.

[2] Трамвайный вагон ЛВС-86К, весьма широко распространенный в ленинградской трамвайной сети.

[3] В этом варианте истории Введенский собор Лейб-гвардии Семёновского полка, как раз и стоявший посреди сквера напротив Витебского вокзала, снесен не был, сохранившись до наших дней.

[4] Увы, но это достаточно часто встречающееся явление. Англосаксы, то есть англичане, американцы, канадцы и австралийцы, крайне редко интересуются историей и культурой иных стран, государств, народов и территорий, не принадлежащих к их собственным. Так что не стоит удивляться, если некий англичанин не будет иметь ни малейшего понятия о существовании города под названием Ленинград.

[5] Собор Воскресения Христова на Крови, он же Спас-на-Крови

[6] Большая Соборная мечеть, что на Петроградской стороне

[7] Исаакиевский собор

[8] В трамвайной системе Ленинграда номер маршрута, помимо общеупотребительного цифрового способа, также обозначается сочетанием из двух цветовых сигналов (софит), отображаемым на лобовом и кормовом стекле. Всего используется пять цветов, красный, желтый, зеленый, синий и белый. Шестому маршруту как раз и соответствует сочетание «синий-синий».

[9] Ортопед, Парашютист, Антифашист – персонажи романа Дмитрия Черкасова «Шансон для братвы», действие которого как раз и происходит на улицах Питера и его окрестностей. Весьма вероятно, что дружный коллектив братков все равно бы образовался, пускай, возможно, и на другой основе, даже несмотря на то, что в описываемой реальности Советский Союз в 1996 году продолжает существовать. Гарри смог понять клички братков только потому, что эти три слова по-русски и по-английски звучат примерно одинаково.

[10] Алкоголик, бомж (жарг.)

====== Глава вторая. Дорога дальняя, казённый дом ======

На спящий город опускается туман,

Шалят ветра по подворотням и дворам,

А нам все это не впервой,

А нам доверено судьбой

Оберегать на здешних улицах покой.

Да! А пожелай ты им ни пуха, ни пера,

Да! Пусть не по правилам игра,

Да! И если завтра будет круче, чем вчера,

«Прорвемся!», ответят опера,

Прорвемся, опера!

Любэ «Прорвемся, опера!»

СССР, Ленинград, 15 апреля 1996 года

– Ну чё, проедем напоследок мимо «Горьковской»? Улова совсем нет, – спросил сержант милиции Николай Шестаков своего коллегу, сержанта Александра Окунева. – Может, в парке хоть один попадется.

– Ага, так он тебе и попался, – отвечал Александр. – Холодно на улице сегодня, народ по домам сидит, или по подворотням, где особо не дует.

Кампания по очистке города Ленинграда от деклассированного элемента продолжалась. С любителями «зеленого змия» боролись нещадно, задерживая и назначая им от приснопамятных «на пятнадцать суток» до полугода в ЛТП, но пьяницы не переводились. То же самое касалось и бомжей, ведь эти два понятия зачастую или одно и то же, или второе является последствием первого.

Особо почетная работа в этом деле выпала на долю сотрудников патрульно-постовой службы, поскольку задержанием и доставкой занимались именно они. Вот и этот конкретный экипаж 38-го отделения внутренних дел Петроградского района [11] ездил сегодня в такой рейд. Но день уже подходил к концу, а никого, ведущего антисоциальный образ жизни, найти так и не удавалось. Впрочем, что значит «никого»…

– Вон, Санёк, гляди! А ты говорил, что улова не будет! Вон он, возле «Горьковской» на лавочке спит! Наш клиент!

Милицейский «УАЗ-469» остановился возле трамвайной остановки. Пропустив проезжавший мимо трамвай, двое милиционеров прошли в парк недалеко от вестибюля метро, где на лавочке лежал и, по его виду, спал непонятный человек в плаще самого потрепанного вида.

– Эй, парень, не спи – замерзнешь! – Александр начал трясти спящего за плечо. – Вставай! Карета подана!

Незнакомец проснулся и поправил очки, но вместо ответа милиционеры услышали лишь что-то непонятное, казалось, что гражданин по-русски не говорит.

– Ты чё, парень, интурист, что ль? – переспросил Александр. – По-русски понимаешь? Ау?

В ответ снова что-то неразборчивое.

– Во, дела, Колян, на самом деле интурист, – раздосадованно развел руками Александр. – Только чё он тут делает? Неужто заблудился?

– Да какой он интурист, Сань, ты посмотри на него, больше на какого-нить ханурика похож, – ответил Николай. Вид незнакомца на лавочке действительно был самый затрапезный. Одежда, проглядывавшая из-под плаща, была на несколько размеров больше, чем надо – на помойке нашел, что ли?

– Так он же по-нашему ни му-му.

– В отделении разберутся. Сажаем его в машину и поехали. Только без рукоприкладства, чтоб не как в прошлый раз!

Николай и Александр подняли незнакомца с лавочки, взяли под руки и повели к машине. А доведя до нее, впихнули в отсек для задержанных, закрыли дверь, потом уселись в машину сами. Что удивительно, никаких возмущенных воплей, обычных для подобных рейдов, из отсека-«хмелеуборочной» не раздавалось. Немногочисленные по вечернему времени пассажиры трамваев, увидев сию обычную для русских городов картину, поспешили поскорее выбросить ее из головы. Мало, что ли, бухариков в Ленинграде-городе?

«УАЗ» покатил по улицам, и минут через пятнадцать остановился возле отделения.

– Приехали, вылезай! – сказал Николай задержанному ханурику, выпуская того из машины. А выпустив, провел в отделение и сдал дежурному.

– С уловом, Коля? – поинтересовался дежурный по отделению майор Черепков.

– С уловом, тащ майор. Вот, оформляйте. На лавочке в парке возле «Горьковской» спал. Документов не имеет.

– Даже так!

– Именно, тащ майор. Только он, того, по-русски ни хрена не смыслит.

– Чего? Ты, Коля, накануне не злоупотребил ли?

– Откуда, тащ майор, аванс когда еще…

– Ну ладно, поверю на слово. А может, это и впрямь интурист?

– Не похож. Мы сначала подумали, что ханурик какой-то, напился да прилег отдохнуть.

Тем временем задержанный, похоже, очухался, и, желая напомнить милиционерам о своем присутствии, что-то сказал не по-нашему.

– Ты смотри! Действительно не наш, – убедился майор. – Надо начальнику звонить, если он еще тут.

Сняв трубку телефона, дежурный набрал номер начальства.

– Алло! Олег Романыч! Черепков беспокоит!

– Алло! Что стряслось? – послышалось в трубке.

– Тут наши орлы какого-то ханурика привезли, говорят, на «Горьковской» нашли, а он взял да и интуристом оказался.

– Как определили?

– Говорит что-то не по-нашему. По-русски не смыслит.

– Б… Говоришь, интурист? Хорошо, пришлю сейчас Журбина.

– Спасибо!

Дождавшись, пока начальник отделения повесит трубку, майор Черепков повернулся к сержантам, как раз заканчивавшим обыск пойманного ханурика.

– Даже обыскали уже? Вот молодцы! – похвалил майор усердие. – Все, что нашли, сложите сюда, Олег Романыч сказал, что сейчас Журбина пришлет, сдадим ему нашего интуриста.

Тем временем на проходную спустился лейтенант Журбин, который заканчивал высшую школу милиции и проходил в отделении стажировку.

– А, Паша, добрый вечер! – поздоровался майор. – Вот, говорил тебе Олег Романыч про интуриста?

– Говорил, Максим Борисыч.

– Вот, бери да устанавливай личность. Вот сам задержанный, вот вещи, изъятые у него при обыске. Ты у нас вроде бы один в отделении языками владеешь, тебе и работать.

– Понял, Максим Борисыч, – ответил лейтенант Журбин, после чего, взяв пакет с вещами, сначала поинтересовался, не владеет ли задержанный английским языком, а получив утвердительный ответ, попросил пройти за ним для взимания допроса и установления личности. Проводив глазами удаляющегося лейтенанта, дежурный майор уселся обратно в кресло смотреть футбол, а двое постовых, переглянувшись, отправились сдавать машину.

Лейтенант милиции Павел Алексеевич Журбин пришел в 38-е отделение по распределению практикантов ленинградской высшей школы милиции. Сам он проживал на самой окраине, снимая квартиру недалеко от трамвайного кольца на Савушкина, ибо родом был из Петрозаводска, а на поезде туда-сюда, вестимо, не наездишься. Впрочем, не меньшее время уходило на поездки на трамвае, радовало одно – сотрудникам милиции проезд в общественном транспорте бесплатный.

Практика тянулась ни шатко, ни валко, и предчувствие скорых отчетов и экзаменов откровенно не радовало, ибо отчитываться было не о чем. Не об алкоголиках же рассказывать, которые на углу Пушкарской и Зверинской друг другу «по бытовухе» морды разбили. «Был один из них неправ, результат – в башке дыра, вот что значит глаз, залитый поутру…», все в точности как в той песне [12].

Серьезные дела начальство предпочитало доверять более опытным операм. И так тянулось до пятнадцатого апреля, когда уже собиравшегося уходить домой лейтенанта вдруг позвали в кабинет к начальнику…

– Вызывали, тащ подполковник?

– Вызывал, Журбин, заходи, – ответил начальник отделения подполковник Игнатьев. – Дело к тебе есть, как раз по твоему профилю. Ты вроде как у нас хорошо иностранные языки знаешь.

– Так точно.

– Ну, вот тогда как раз тебе это дело и делать. Наши орлы сейчас с «Горьковской» какого-то бомжа приволокли, а он по-русски ни слова не понимает. Бумаг при себе у него нет, так что никто из нас не может понять, кто он такой и откуда приехал. Приказываю допросить, установить личность, насколько это окажется возможным, рапорт и ориентировку жду завтра.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Иди, Журбин, Черепков в курсе.

Заблудившийся интурист – это уже казалось чем-то более интересным, чем разбирать дела о том, что кто-то кому-то по пьяни портрет попортил.

Спустившись на проходную, «интуриста» Журбин опознал сразу – он один там такой был, в потрепанном балахоне и с желто-бордовым шарфом на шее.

Поговорив с дежурным и забрав вещи задержанного, Журбин решил спросить самого ханурика:

– Добрый вечер, Вы понимаете по-английски? – и спросил, понятное дело, на этом же языке.

– Да, а Вы из полиции? – переспросил задержанный. – Вы можете мне помочь?

– Да, это отделение милиции, по-Вашему, полицейский участок. Следуйте за мной, мне нужно узнать, кто Вы такой и как оказались в нашем городе.

СССР, Ленинград, 15 апреля 1996 года

Минут через пятнадцать после того, как Гарри запихнули в машину, дверь снова открыли.

– Приехали, вылезай! – сказал тот полицейский, что забирал его.

Выйдя из машины на землю, Гарри увидел ничем не примечательное двухэтажное здание, у которого стояло еще несколько таких же желто-синих машин. Видимо, это был местный полицейский участок. Вывеска у входной двери гласила:

МВД СССР

ГУВД г.Ленинграда

38-е отделение

внутренних дел

Петроградского района

г.ЛЕНИНГРАДА

Но Гарри снова ничего не понял, да и времени на осмысливание у него не было, потому что полицейские снова подхватили его под руки и завели в дверь, где, представившись офицеру, сидевшему за перегородкой наподобие кассовой, наскоро обыскали гриффиндорца, изъяв и палочку, и Карту Мародеров, и плащ-невидимку. Все это они сложили в мешок и протянули тому самому офицеру, который в это время говорил с кем-то по телефону. Еще спустя несколько минут откуда-то подошел еще один полицейский, моложе всех остальных, который неожиданно, к удивлению самого Гарри, вдруг обратился к нему на понятном языке:

– Добрый вечер, Вы понимаете по-английски?

– Да, а Вы из полиции? Вы можете мне помочь? – переспросил Гарри.

– Да, это отделение милиции, по-Вашему, полицейский участок. Следуйте за мной, мне нужно узнать, кто Вы такой и как оказались в нашем городе.

Обрадовавшись, что нашелся хоть кто-то понимающий его родной язык, Гарри заторопился вслед за полицейским.

Идти пришлось недалеко. Поднявшись по лестнице, полицейский вдруг остановился у двери кабинета, которую открыл ключом и пригласил Гарри зайти, после чего зашел сам и сел за стол, предложив гриффиндорцу сесть на стул рядом.

– Будем знакомы, – представился полицейский. – Лейтенант Журбин.

– Оч…чень приятно, – заикаясь, ответил Гарри. – Гарри Джеймс Поттер.

– Ага, значит, все-таки ты интурист. Откуда прибыл? Документы при себе есть?

– Нет, сэр, откуда?

– Ясно. Чаю хочешь?

– Спасибо, сэр! Весь день ничего не ел!

Пока Гарри пил чай, лейтенант достал из ящика стола некий официально выглядящий лист бумаги и что-то в этом листке записал.

– Итак, продолжим беседу. Год рождения?

– Тысяча девятьсот восьмидесятый, тридцать первое июля, – ответил Гарри.

– Так, ясно, значит, Гарри Джеймс Поттер, восьмидесятого года, соответственно, полных лет имеет пятнадцать… – протянул по-русски полицейский. – Откуда прибыл? Гражданин какой страны? – он вновь перешел на английский.

– Великобритания, сэр.

– Адрес места жительства?

– Дом номер четыре, улица Прайвет-Драйв, деревня Литл-Уингинг, Суррей.

– Род занятий? – продолжал спрашивать полицейский.

– Что, простите?

– Чем занимаешься по жизни? Работаешь где, учишься?

– Учусь, сэр, в… частной школе «Хогвартс» в Шотландии. Пятый курс.

– Так… Ранее у нас бывал, я имею в виду, в Советском Союзе?

– Нет, сэр.

– При каких обстоятельствах попал сюда?

– Н… Не знаю, сэр. Первое, что помню, это то, что я проснулся в каком-то лесу, потом вышел к железной дороге к платформе «Сто семнадцать кей-эм», дождался поезда и приехал сюда. Еще, помню, следующая остановка называлась как-то непонятно, «Йоджиобо».

– Что? Как, точнее, или, может, напишешь?

Гарри накорябал ручкой буквы: YOJIOBO. Впрочем, лейтенант, пускай и не сразу, но опознал.

– А, это остановка «Чолово» называется, Витебского направления. Теперь понятно, куда тебя закинуло [13]. Далеко, далеко. Кстати, а здесь-то что делал? Если, как ты говоришь, у нас не бывал.

– Сэр, я даже не знал, в какой город приехал! То, что это Ленинград, я понял уже вечером, в крепости Петра и Павла...

– Ясно с тобой все, интурист, – подытожил лейтенант Журбин. – Кто-нибудь знает, что ты здесь? Родителям сказал?

– Увы, сэр, я сирота. И о том, что я здесь, вряд ли знает кто-то из моих знакомых.

– А кто-нибудь вообще может подтвердить твою личность?

– Что Вы имеете в виду, сэр?

– Кто-нибудь, если тебя увидит, узнает, что ты – это ты?

– Мой крестный.

– Как его звать и где живет?

– Сириус Орион Блэк, живет в… в Лондоне.

– Еще кого-нибудь можешь назвать?

– Директор моей школы, Альбус Персиваль Ульфрик Брайан Дамблдор. Еще заместитель директора, Минерва МакГонагалл.

– Так, – продолжал записывать полицейский. – Еще кого-то назовешь?

– Рон… Рональд Биллиус Уизли, мой однокурсник. Гермиона Джейн Грейнджер, тоже моя однокурсница. Фред и Джордж Уизли, братья Рона, они на два года старше и учатся на выпускном курсе. Есть два иностранца.

– Кто такие?

– Флёр Делакур, она из Франции, мы с ней в прошлом году общались, должна меня узнать, я ее сестру из воды спас.

– Тогда точно узнает.

– Еще Виктор Крум… или Крам… он из Болгарии.

– Ага, значит, гражданин соцстраны. Как он в Британию попал?

– На… международные соревнования.

– Проверим. Это всех перечислил?

– Нет, не все, еще двое есть, кто меня точно узнает.

– Кто такие?

– Вернон Пол Дурсль, предприниматель, и Петуния Анна Дурсль, домохозяйка, это мои …опекуны. Только, сэр, они меня ненавидят, считают, что я – ярмо на их шее.

– Разберемся. Если все так плохо, к ним ты больше не вернешься.

– На самом деле? – обрадовался Гарри.

– Ты, парень, попал в полицию. Считай, что в твоих интересах выложить то, что ты знаешь, чтобы тебе же было лучше.

– Сэр, если Вы этого добьетесь, я буду Вам очень благодарен.

– Не знаю, будет ли это в моих силах, но в чем смогу, в том поспособствую. Так… Еще вот что я у тебя хотел спросить. Тут у тебя при обыске вещи изъяли, – лейтенант достал и показал Гарри его палочку, Карту Мародеров и плащ-невидимку. – Объясни-ка мне, интурист, что вот это за кусок ткани? Беру его в руку, и рука как пропадает.

– Да, это… такая материя, которая делает надевшего невидимым.

– Что ж, так и запишем. А вот это что за сучок дерева? Он тебе нужен?

– Да, сэр, нужен… в школе.

– Ясно. По всему остальному вроде бы вопросов нет… пока. А теперь подожди, мне надо со своим начальством переговорить.

Лейтенант снял трубку телефона и набрал какой-то номер.

– Тащ подполковник! Я закончил! Разрешите?... Куда определить задержанного? Ага, понял! Тогда завтра с утра!

– Вот что, Гарри Джеймс Поттер, – поднялся со своего места лейтенант. – Пока мое начальство не решило, что с тобой делать, надо отвести тебя в помещение для временно задержанных. Поспишь там ночь, а завтра мы продолжим делать твое дело. Только вот, подпиши вот здесь, – он пододвинул к Гарри исписанный листок бумаги.

– Это что?

– Протокол, который я сейчас начальству покажу, а оно уже решит, что делать дальше.

Поставив в протоколе свое имя, поднялся со стула и Гарри. Лейтенант отвел его в комнату с зарешеченной дверью, и караульный, пропустив гриффиндорца в комнату, запер его там. Теперь Гарри мог спокойно лечь и заснуть, что он и сделал. Благо в полицейском участке было намного теплее, чем на улице.

СССР, Ленинград, 16 апреля 1996 года

Подполковник Игнатьев, начальник 38-го отделения, не стал сразу читать доставленные Журбиным бумаги на «задержанного, именующего себя Гарри Поттером». Для начала он, отпустив лейтенанта домой, отправился отдыхать и сам, а на следующий день, уже на свежую голову, засунул нос в материалы.

«Начальнику 38-го ОВД

Петроградского района г.Ленинграда

подполковнику ИГНАТЬЕВУ О.Р.

оперуполномоченного

лейтенанта ЖУРБИНА П.А.

Докладываю, что 15 апреля текущего года нарядом ППС был задержан и доставлен в отделение неизвестный субъект БОМЖ, отказавшийся предъявить документы, удостоверяющие личность, ссылаясь на их отсутствие. В процессе допроса назвался подданным Великобритании Гарри Джеймсом Поттером 1980 года рождения, ранее в СССР не бывавшим. Прошу разрешения на проведение оперативно-следственных мероприятий по факту прибытия лица, именующего себя Г.Дж.Поттером, на территорию СССР, а также с целью установления действительной личности упомянутого лица.

Ориентировка, протокол допроса и опись изъятых у задержанного личных вещей прилагаются…»

К рапорту прилагался протокол, список изъятых вещей, в котором Журбин проставил карандашом несколько пометок, а также ориентировка для постановки в розыск, из которой следовало, что лицо, именующее себя Гарри Джеймсом Поттером, имеет особую примету в виде шрама в виде молнии на правой стороне лба, одето на момент задержания было в сущие обноски, потому-то, видимо, и приняли его за бомжа.

Пока подполковник читал бумаги, ход мыслей в его голове был примерно таким. «Это не совсем наш вопрос, это на Литейный, четыре [14], передавать надо. Если этот ханурик и в самом деле заплутавший интурист. Может быть, что и вообще для Конторы материал. Это ж было надо, очнуться на сто семнадцатой версте, ладно бы Финляндской линии, а то Витебской, где никаких иностранцев отродясь не видали… В любом случае ориентировку надо отправлять, да с тем же Литейным связываться, чтобы проверили по своей картотеке, нет ли такой записи, вдруг найдется невзначай. Короче, сказать Журбину, чтоб записку писал на управление, пусть в город перешлют».

– Вот что, Паша, – обратился подполковник к лейтенанту, все так же стоявшему у стола. – Пиши бумагу на районное управление, пускай в главк на Литейный перешлют. Где твой интурист?

– В обезьяннике сидит, тащ подполковник.

– Пока доставай его оттуда и продолжай копать. Может, он что-то еще расскажет помимо того, что уже наговорил.

– Думаю, что расскажет, он мне вчера на своих опекунов жаловался, мол, чрезмерно грубо с ним обращаются. Собирался сегодня расспросить и поподробнее этот аспект разобрать.

– Собирался, так и расспроси, пока еще на Литейном его по картотеке пробьют. Еще, сфотографируй нашего задержанного да пальчики откатай, на всякий случай.

Лейтенант Журбин так и поступил. Доставив из обезьянника в свой кабинет «лицо, именующее себя Гарри Джеймсом Поттером», по дороге сфотографировав в фас и профиль, а потом еще и взяв отпечатки пальцев, он продолжил допрос.

– Значит, Гарри, ты утверждаешь, что твои опекуны не очень хорошо к тебе относились.

– Да, сэр, – ответил задержанный. – До одиннадцати лет я спал в чулане под лестницей.

– ЧТО?

– Именно так, сэр. Они считали, что я уродец, ярмо на их шее. А моих родителей называли алкоголиками, погибшими в автокатастрофе, и только потом я узнал истинную причину их гибели.

– Какую, если не секрет?

– Как оказалось, они были довольно …богатыми, и их убил злой …бандит по имени В…Волдеморт.

– Ага, – оживился лейтенант. – Значит, убиты криминальным авторитетом, подброшен ненавидящим опекунам, которые скрывали от тебя факт происхождения и наследства.

– Примерно так. В одиннадцать лет я поступил в школу «Хогвартс», и уже там мне объяснили, кем были мои родители на самом деле, и кем, соответственно, являюсь я. Чуть позже сбежал из тюрьмы Сириус Блэк, которого обвинили в убийстве моих родителей, а потом оказалось, что он этого не совершал...

– Так-так-так, а вот теперь попросил бы тебя, Гарри, рассказать обо всем об этом максимально подробно. Быть может, ты поможешь нам этим самым оправдать твоего крестного.

– Серьезно? Британия не допустит…

– Ты, Гарри, сейчас не в Британии. Ты сейчас в Советском Союзе. У нас англичан и их систему, так сказать, правосудия очень не любят. И если твой этот Сириус Блэк ничего не совершал, но англичане считают его виновным, то мы можем попробовать вернуть ему доброе имя. Так что рассказывай все, что знаешь, а мы уже будем дальше это дело работать…

Заканчивался еще один день, и прошел он для сотрудников 38-го отделения весьма плодотворно.

Лейтенант Журбин извел еще несколько листов бумаги на протокол допроса Гарри Поттера, и в процессе этого допроса узнал много нового о том, насколько прогнившим болотом является британское аристократическое общество. Ну, а учитывая, насколько «хорошо» относились к задержанному в покинутой им школе, возникло сильное желание помочь этому пареньку да по возможности дать ему убежище в Советском Союзе. Об этом он изложил начальству еще в одном рапорте.

Подполковник Игнатьев отправил ориентировку и материалы дела в район, чтобы оттуда переслали на Литейный, после чего стал ждать результатов. Из головы подполковника, за годы своей службы в милиции хорошо нюхнувшего пороху и навидавшегося всякого, не шла одна навязчивая мысль. Физиономия, изображенная на фотографии «лица, именующего себя…», показалась начальнику отделения подозрительно знакомой. Словно кого-то похожего он уже когда-то видел. Вот только когда и кого?

СССР, Ленинград, 17 апреля 1996 года

Благодаря выставленной подполковником Игнатьевым отметки о срочности дела оно в районном управлении не задержалось, попав в главк на Литейный уже к обеду следующего дня. Начальник же главка, генерал-майор Максимов, едва узнал о диковинном иностранце без документов, неведомо как оказавшемся на Петроградской стороне, сразу же дал команду работать дело дальше и привезти задержанного из 38-го отделения как можно быстрее.

Начальник «убойного» отдела майор Анатолий Павлович Шишкин был немало удивлен, когда вести дело поручили ему.

– Сан Саныч, мы же…

– Знаю, Анатолий Палыч, что «вы же». Дело тут как раз по вашему профилю. Задержанный, что в тридцать восьмом Петроградском сидит, указал в протоколе, что его родителей убил какой-то местный авторитет. Так что бери дело и работай. Скажи своим, чтобы поискали в картотеке.

– Вот же работу нам нашли, ядрён-батон… – озадаченно почесал голову майор. – И кого мне подключать? Мои-то языками не владеют.

– Ладно, распоряжусь, чтобы этого, как его… Журбина к вам в помощь из тридцать восьмого отделения перевели. Он у них стажер, зачтем ему практику, пусть работает и дальше. А ты пока скажи, да хоть тому же Рогову, чтобы в картотеке по розыску поискал.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Иди, Анатолий Палыч. Завтра жду результатов.

Вернувшись к себе, майор Шишкин собрал весь свой отдел.

– Значит так, я только что от Сан Саныча, есть нам новое дело. В Петроградском районе нашли какого-то бомжа без документов, а он возьми и окажись интуристом, и назвался на допросе гражданином Англии, родителей которого убил какой-то авторитет. Вот, просили вам передать материалы в работу, – он положил на ближайший стол папку с бумагами.

– Стесняюсь спросить, как он вообще к нам попал, без документов? – удивился капитан Игорь Плахов, недавно переведенный в главк.

– По показаниям самого задержанного, очнулся в лесу на сто семнадцатом километре Витебского направления, сел на электричку и приехал сюда.

– А от нас-то что требуется? – спросил старший лейтенант Василий Рогов.

– А от нас требуется взять это дело и довести до логического завершения. В помощь из Петроградского района придет стажер, который вел допрос задержанного, и самого этого интуриста привезет. Тебе же, Рогов, я поручаю пока поискать по картотеке, не проходит ли такая фамилия по нашим ориентировкам.

– Почему сразу я? – подскочил Василий.

– По кочану, ядрён-батон! – ответил Шишкин. – Бери в помощь Плахова, к вечеру чтобы нашли.

Старший лейтенант Василий Рогов и капитан Игорь Плахов были давними друзьями. Сдружились они еще в девяносто третьем, во время работы в отделении Адмиралтейского района, когда вели дело некоего Аркадия Стульчака, бывшего в первые годы правления Машерова профессором ЛГУ, в начале девяностых пробившегося в депутаты Ленсовета, с трибуны которого и принялся нести в жизнь свои бредовые идеи.

Среди предложений, фигурировавших потом в материалах дела, были, в частности, такие: переименовать город обратно в Санкт-Петербург, избавить Северную столицу от промышленности, превратив город в туристический заповедник, ликвидировать в центре трамвайное движение как шумное и создающее помехи для культурной жизни города. Впрочем, одиозный депутат доразглагольствовался лишь до того, что присутствовавший на том самом заседании Владимир Жигулёвский в конце концов не выдержал и открытым текстом назвал его вредителем и паразитом. Спорить с будущим Верховным охотников не нашлось, ибо об остроте языка Владимира Владиленовича знали все, так что на том же заседании политическая карьера гражданина Стульчака и закончилась, едва успев начаться. Подследственному чуть было не пришили «участие в деяниях горбачевской клики», что грозило вполне определенной участью. Впрочем, бывшему депутату и так впаяли «четвертной» с конфискацией – пока шло разбирательство, следствие установило, что гражданин под видом депутатской деятельности занимался хищениями в особо крупном размере.

Вот Плахов и Рогов и были теми, кто вел дело на первом этапе. После завершения процесса им подвесили на погоны по звездочке и перевели работать в главк. И вот теперь новое необычное дело…

Они разделили картотеку пополам, и буква «П» пришлась как раз на долю Плахова. «Так, Постников… Потанин… Потехин… Потисэпп… Потомок… дал же Бог фамилию… Вот, кажется, нашел…» Но когда карточка ориентировки была вытащена на свет божий, глаза Плахова, а следом и Рогова, натурально полезли на лоб.

[11] Автор еще раз напоминает. Все без исключения упомянутые в тексте имена, фамилии, географические понятия и исторические события являются вымышленными. Сие касается и названий органов внутренних дел, а также распределения их территорий ответственности.

[12] Александр Розенбаум «Песня о «скорой помощи» (сл.и муз.А.Я.Розенбаум)

[13] Остановочный пункт с названием «117 км», помимо Витебского направления ленинградской пригородной зоны, также встречается и на Финляндском направлении, недалеко от Выборга. Появление иностранца с Финляндской стороны было бы более правдоподобным, нежели с Витебской.