Текст книги "Клор (СИ)"

Автор книги: Бэзил И. Зеро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Пауза. Растерянность и интерес на лицах.

– Ар-Изун не ожидал атаки вассалов Ар-Баруна после подписания мира. Мы воюем уже полгода. Внезапности достичь не удастся, а мир возможен лишь ценой безоговорочной капитуляции.

И теперь, когда они вполне прогреты…

– Бунтовщики Аки Огурца были многочисленны, но организованы кое-как. Снова не наш случай. Но вот архимаг Этры – другое дело. Он использовал против войск Минаха всю мощь Обсидиановой башни и победил. Число не было важно. Магическая бомбардировка продолжалась целую неделю. Из двух армейских корпусов, отправленных в Этру, выжил один. Один полк. Такова сила Башен. Именно поэтому мы должны найти способ подчинить себе Костяную башню. Восстановить её, если понадобится.

Озарение. Понимание. Сопереживание. Кажется, даже Лерно за моей спиной встал ровнее.

– Я понимаю: вы измучены боями и переброской, – теперь небольшая уступка. – Я недооценил тяжести последнего месяца. Сегодня и завтра объявляется отдых. Послезавтра возобновим работы.

– Нет нужды, – ответил Лерно. Полк поддержал его неровным гулом.

Я улыбнулся и склонил голову. Гул усилился. Всё идёт по плану.

– Мощь, даваемая знаниями, даётся лишь упорным, – финальный аккорд моей речи вызвал бурное одобрение.

Превосходно. Просто превосходно. Их счастье, что они почти ничего не знают о Пути Зимы.

Глава 27. Капли крови сплюнув с губ

Перспектива: Инбародод Арит, не ведущий счёт хлебам

С воздушного разведчика просемафорили, что первый этап подготовки к высадке прошел безупрешно. Все живые существа в городе надёжно подавлены. Едва ли у бунтовщиков после такого хватит сил на контрмагическою борьбу. Поле боя за нами. Осталось только вывести на него войска.

С другой стороны, уж подозрительно гладко всё прошло. Ни единого выстрела по дирижаблям. Вдобавок с воздуха на заметили позиций противника. Очень, очень подозрительно. В городе тошно не меньше полка. Где?

Могли ли они заметить налёт? Нет, неверная постановка вопроса. Однознашно заметили, в Собрание вошли вполне компетентные командиры в числе прочих. Значит, у них было около получаса на подготовку. Поезда город не покидали, трафик машин в пределах нормального. Они внутри.

Следующий вопрос: внутри – это где? Нет, это не столь существенно. Существенно лишь одно: могли ли они укрытьса от бомбардировки? Запас по мощности был большой, все более-менее стандартные противовзрывные чары в радиусе пяти километров от порта сложилис почти наверное. Здания с собственным конструктивным запасом прошности было бы видно при воздушной разведке.

Получаетса, с воздуха на земле не замечено ни целых зданий в зоне высадки, ни следов противника где бы то ни было. Если противник пережил бомбардировку, то только под землёй. Проверить это до высадки невозможно, а значит…

– Ставим огневой вал по плану, каждый третий – сейсмической, – распорядилса я.

Каза Исти, адмирал, командующий сборной солянкой, которая у нас сегодня вместо флота, продублировал приказ, и корабли пришли в движение. Раздалса первый залп. Следом за ними к берегу устремилиса десантные борта. Пока они дойдут, вал как раз отодвинетса от зоны высадки на безопасное удаление. Второй залп, за ним третий. Непрерывное огневое воздействие. Если кто и жив, то тошно не высунетса из укреплений.

– Командующий, – окликнула меня Зета Нави, приставленная к нам наблюдателем.

Выполнять функции навигатора и тем более вносить вклад в наше общее дело она отказывалас наотрез, ссылаяс на устав Семьи. Впрочем, типишное для Нави поведение – дела «плоскоземельцев» трёхосных не волновали никогда.

Я кивнул, обозначая внимание.

– Мудрость вашего решения ускользает от меня, – безупрешно почтительным голосом заявила Зета.

– Именно поэтому операцией командую я, а не, допустим, вы, – заметил я.

– И тем не менее не будет ли вам угодно разъяснить смысл траты боеприпасов на общую сумму в пятнадцать миллионов марок на заведомо лишённый гарнизона город?

– Лишённый гарнизона? – я поднял бровь и повернулса к собеседнице. – Ваши данные значительно отличаютса от моих.

– Вы полагаете, что Собрание, усиленными темпами готовящее Айд к осаде, разделило свои немногочисленные силы?

– Я в этом совершенно уверен.

Зета задумалас на несколько мгновений, а затем продолжила:

– Вы также полагаете, что гарнизон Ксала не предпринял никаких мер к подготовке города к обороне?

– Отчего же? – я усмехнулса. – Судя по последним данным разведки, они смогли соорудить достатошно надёжные подземные убежища, в которых переждали бомбардировку.

– Подземные… убежища… – Зета приобрела рассеянный вид. – Логичное предположение. При условии принятия прочих допущений, конечно.

– К чему вы клоните?

– Ни к чему, командующий. Ни к чему существенному. Просто теперь ход вашей мысли мне вполне понятен. За исключением вопроса о том, почему вы так уверены, что гарнизон в городе вообще есть.

– Прошу прощения, наблюдатель? Я не ослышалса?

– В зависимости от того, что вы услышали, командующий.

Зета слегка улыбнулас. Я неотрывно смотрел в её глаза.

– От меня совершенно ускользает причина ваших сомнений, наблюдатель, – медленно и членораздельно начал я, – в способности нашей разведки выполнять свою работу.

– О, что вы, командующий, в разведке я не сомневаюсь совершенно. Я сомневаюсь в корректности интерпретации её данных, которой придерживается ваш штаб.

– Прошу прощения? – это переходило уже все мыслимые границы!

– Иначе говоря, нет никаких сомнений в том, что Конбо Арит-хе двадцать пятого декабря прошлого года прибыл в Ксал с одним полком, – пустилас в объяснения Нави.

– Прошу прощения, наблюдатель, но операцией всё ещё командую я, – прервал её я. – Я и только я решаю, какая интерпретация данных разведки корректна. Ваше особое мнение… можете изложить в служебной записке. Мы поняли друг друга, наблюдатель?

– Так тошно, гражданин командующий! – Зета резко приосанилас. Спасибо хоть не козырнула.

Мирняки… хоть и граждане, а мыслят совсем как мирняки. Пускают же всяких в штаб…

Высадка тем временем идёт по плану. Строго по плану.

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Th-229»

Шестой дирижабль не сыпал бомбами. Он вообще ничего не делал. Просто нарезал галсы над городом. Разведчик, очевидно. Проверяет, остались ли на Церере земляне.

Я усмехнулся.

Крепко меня приложило, однако. Давно таких эпичных глюков не ловил. В этой жизни так вообще ни разу, кажется.

Разведчик замигал семафором. Очевидно, флоту вторжения.

От светлой идеи запрыгнуть на верхнюю палубу и вежливо постучать ребятам в дверь меня удержала последующая необходимость вежливо успокаивать нервных людей. Нервных вооружённых людей, это существенная деталь.

Если, конечно, там не мимики.

Мимокроки.

Тьфу, вот привязалось же.

На флоте тем временем решили, очевидно, что землян следует дистанционно прикопать: от порта пошёл огневой вал.

Вместе мы захоронимся и прекрасно сохранимся…

Звучит как план. Жаль только, что план этот – непечатность.

И с руками у меня в порядке всё. Удобные ножницы. С алмазным напылением, так-то.

Концентрация.

Здесь и сейчас, парни.

Я лечу над Ксалом. Надо мной летит дирижбан. В нашу сторону летят снаряды. Не долетают. Потому что наводчик – кривоглазка.

Стоп. В порядке всё с наводчиками. Ко мне идёт огневой вал.

Я приземлился. Зачем жечь эфир, если можно не жечь? Хотя эфир у меня теперь бесконечный, а вот калории на расчёт заклинаний – нет.

Хотя я ведь могу бесконечно есть йогурт. И калории будут… усваиваться за несколько часов, ага.

Хорошо, что я пью кетчуп.

Что?

Огневой вал. Время от времени земля ощутимо вздрагивает. В том смысле, что более ощутимо, чем обычно. Раз в полминуты где-то…

Эфир спокоен. То есть не заклинание. Сейсмические боеприпасы типа Cloudmaker или не к ночи помянутой Durandal? Но они же авиационные обычно…

Обычно-необычно. Типично-нетипично. Нормально-нереально.

Принципиально, артиллерийский снаряд под сейсмику возможен. Особенно, если в него эфирную компоненту вмонтировать.

Вопрос только в том, что с этой информацией делать мне. Контузия ещё с месяц будет весельем радовать, так что сложные заклинания отпадают. Да и не держит моя защита такого воздействия, как последний натурный эксперимент показал. То есть держит, но не до конца. Тушку держит, а вот… короче, я запутался.

В голове гудит. Или это не в голове? Вал уже достаточно близко. Наверное, всё-таки уже слышу полёт отдельных подарочков.

Безделье смерти подобно. Не говоря о том, что является стопроцентной ересью.

Что?

Действия. Противоосколочный щит, компенсатор давления… Отрыв от земли. Только б прямо по башке не прилетело. Хватит с неё на сегодня.

Есть проблема – есть решение. Начнём с разгона до двухсот…

Темечко отозвалось резкой, буравящей болью. Как бормашиной по черепу, бр-р-р… делает бормашина. Или вж-ж-ж?

В общем, не начнём мы с разгона.

Картина: «Довоевался». Холст, масло. Возможно, моторное. При нехватке можно заменить сливочным. На картине изображён слегка побритый и отчётливо синюшный объект, расположившийся в позе полной мышечной релаксации на оградке газона. Газон засеян.

В общем, рывок… а, зараза, что ж мутит-то так?

Рывок…

Ещё рывок… можно выдохнуть – вал остался за спиной.

Я приземлился, опёрся на Морену и получил самопроизвольное йогуртоизвержение. Спасибо Не-огурцу, что не сверху. Но теперь посреди пыли, в которую перемолола город перцемолка по патенту Семьи Го, стоит копчёный лысый посреди большой лужи вязкой белой жижи.

Впрочем, с белой я погорячился. Йогурт набрался пыли и превратился в сплошную слякоть. Я поморщился и одним заклинанием всю грязь превратил в белый лёд.

Говорила, говорила мне Кирзаш, что завязывать надо со всей этой военщиной… правильно говорила. Устал я. Да и просто старым стал. Ошибку на ошибке леплю, хуже курсанта, честное слово. Пора на покой.

Правда, я понятия не имею, чем люди на пенсии занимаются. Не интересовался раньше. Да и человеком себя не считал. Но годы, общий износ тушки… глупо против объективных фактов переть: не могу я больше устроить резню на пару тысяч рыл, потом глотнуть чернющего кофею и свалить в закат, оставив подкрепления противника гадать, что за чёрт это был.

Я осмотрелся. Под ногами площадка метров в пять неровного грязного льда. Вокруг слой щебня. За ним глыбы побольше. Наконец, метрах в двенадцати стена. Одна. Некогда каменная. Теперь вся в саже. Наверное, я стою посреди уничтоженного дома. На фоне взрывов, да.

Дальше картина аналогичная. То тут, то там следы исчезнувшей цивилизации, возвышающиеся над каменисто-металлической пустыней. Выжившие благоразумно не показываются на глаза. С моря… с моря к порту приближаются несколько десятков кораблей. Вероятно, десант. Пара дивизий, навскидку. На город, который могли взять три велосипедиста с одной собакой.

Кстати, целых семнадцать логических блоков без срыва мысли. Делаю успехи. Ещё сорок и… зачем мне, кстати, были нужны сороки? Неважно.

Важно подкорректировать гармонику щитов. Больше в кинетику, меньше в барику. Ещё план было бы неплохо заиметь. Чтобы меня не имели в виду. Так Хо говорит. Хо сообразительный. Хо – коллега.

Так о чём я? План, точно. Буду стоять тут. Клорские сюда наступают. На меня б не наступили только, но это вопрос решаемый. Просто стоять. Таков план. А дальше посмотрим. Поговорим. Кажется, мне нужно было то ли собрать кого-то, то ли, наоборот, разобрать. Вот как раз и вспомню, пока на меня наступить пытаются. Ничего, не наступят. Только мизинец сломают.

Первые бойцы Конклава высадились в порту. Хотя бойцы – громковато сказано. Крожэновское мясо. Я таких штабелями клал. Буквально.

Мы с Кахваджи как раз почти выяснили у главреда «Искры», где искать нового аксиотского проповедника, когда десяток в типографию завалился. Вроде как люди, но тупые. Совсем как люди, в общем, так с ходу и не отличишь. Только на каждом клеймо: «Собственность Семьи Кро. Порча или кража преследуется по закону». Ну и пришлось при непосредственной помощи главреда их спеленать понадёжнее, в эфирном плане понадёжнее, конечно, да так у стеночки и сложить. Проблемы с законом, решили мы с представителем закона, нам ни к чему.

А эти посообразительнее. Новая прошивка? Даже винтовки правильными концами держат. Винтовки.

Интересно, есть ли причина, помимо упрощения логистики, по которой военные ОКД предпочитают пневматику?

Ополченцы, кстати, ребята старорежимные. Некоторые до такой степени, что унитарного патрона не признают.

А вот и они. Откапываются из-под завалов. Кто-то целый, кто-то не очень. Некоторые даже вооружены. Пара десятков осознала диспозицию и залегает для ведения огня по атакующим.

Бессмысленно.

Бесполезно.

Драугам плевать на ранения.

Магия изводится магией.

Или взрывчаткой. В достаточном количестве.

Одиночных стрелков сомнут. Если, конечно, раньше маги огневой поддержки не выжгут их позиции.

Драуги растянулись в три цепи и идут друг за другом.

Я стою.

Ко мне, как к единственному уверенно выглядящему, потихоньку стягиваются ополченцы. Израненные, изодранные, у половины из оружия только голые руки.

Я стою.

Тихо свистнула пуля. Один ополченец беззвучно осел на землю.

Я наблюдаю и молчу. Разве что восприятия до полутора сотен герц разогнал. Голова от такого побаливает, но терпимо.

Второй кричит. По толпе проходит волна лихорадочной активности.

Кто-то пытается залечь.

Первый огненный шар прилетает в меня и растекается радужной кляксой по щиту.

До ополченцев доходит, что отлежаться не выйдет. Не до всех, далеко не до всех, но один уже вопит «ура!» и уверенно хромает на драугов.

Он умирает быстро. Кто бы ни рулил нежитью, стреляют они весьма и весьма.

Сохраняют тела поцелее, чтобы потом поднять, доходит до меня.

За первым уже потянулись остальные. Человек, может, пятнадцать.

Вопят.

Поначалу неуверенно, но потихоньку входя в раж.

За ними втягиваются другие. Поднимаются залёгшие, откапываются новые, бегут, бредут, хромают, орут. В моём поле зрения человек сто. Против целого полка неупокоев. Извините ребят, но вы уже помертвее врага будете.

А вот маги, определив во мне коллегу, упорно фокусят меня. Пока что сплошь уныние: поток огня в разных форм-факторах, немного ускоренных камней. Только успевай эфир в щит подкачивать и температуру вокруг сбивать. Даже гармонику атаки не пытаются варьировать. Дилетанты. Хорошо, что из-за близости к первой линии драугов по мне больше не может работать артиллерия. Без риска нарваться на бурное неудовольствие Семьи Кро, в смысле.

Ополченцы как раз добрались до рукопашки. Хотя боем это при всём желании назвать нельзя. Преимущественно их душат. Как цыплят. Правильно, нечего материал для подъёма больше необходимого портить. Дырки штопать самим придётся, сломанные кости пластинами фиксировать с потерей подвижности. Зачем, если можно просто не ломать?

Через десять минут всё окончено. Один взвод драугов начинает сбор тел. Остальные продолжают идти вперёд.

На меня перестают тратить эфир. Зато начинают поливать пулями.

В районе килоджоуля на каждую на моём щите. Всего тысяча попаданий дадут один кило тротилового эквивалента, равномерно размазанный по всей площади. По-моему, такое даже против местных недоучек не пройдёт.

Или меня просто подавляют, чтобы не вылезал из-под щита? Так я и так не вылезаю. Они это своей заслугой считают? Наивные.

Капкан.

Пять драугов заходят на меня по кругу.

Тыкают штык-ножами.

Безупречно синхронно.

Глупость. Так ещё и медленная.

По быстро перефоматированному щиту пляшут голубые всполохи попаданий. Стрелять, кстати, перестали.

Драуги раз за разом тупо тыкают меня.

Я стою.

Один достаёт гранату.

Через полсекунды его грудь разрывает аннигилятором.

Обожаю вкус жёстких гамма-лучей поутру. В обед тоже не отказываюсь.

Остальные отступают. Но идею они поняли.

В меня летят гранаты.

Я стою.

Гранаты летят обратно.

Мусорить некультурно. Так отец всегда говорил перед тем, как выкинуть бычок на газон.

Основная цепь уже давно прошла мимо. Ко мне приближается солдатик. Живой. По форме – капитан Семьи Ле, дом сходу не узнал. По эфирному плану – маг средней руки.

– Гражданин… э-э-э-э… – начинает он.

– Сехем, – подсказываю я.

– Да, гражданин Сехем, вы стоите…

– Я стою.

– Да, стоите, гражданин Сехем, в зоне проведения операции по замирению.

– Я стою мирно.

– Да, но… почему?

Этот маг сломался. Несите следующего.

– Устал бегать, – терпеливо поясняю я.

– Послушайте, гражданин Сехем, – голос Ле скрипит от умственного перенапряжения. Или это извилины без смазки проржавели? – Вы стоите в зоне боевых действий и, таким образом, мешаете их проведению.

– Я в них участвую.

– Как?

– Я стою.

Пауза в десять секунд. Ле растерянно промаргивается. Как бобочка крылышками.

– Вы с какой стороны участвуете? – всё-таки сообразил спросить. Чудо свершилось.

– Со стороны моря, не доходя полукилометра до вокзала.

– Да я… гражданин Сехем, вы издеваетесь?

– Нет. Я стою.

– Вы не могли бы стоять в другом месте? Скажем, за городом?

– Нет. Не хочу бегать.

– Мы вас довезём…

– Отставить, капитан, – раздаётся командирский голос. – Тит Кузьмич, командующий хотел бы обсудить с вами ряд вопросов.

– Спасибо за оказанную честь, я тут постою.

– Почему? – форма майора Кро, вид безупречно уставной. Занятный персонаж.

– Устал бегать.

– Мы можем идти, – замечает Кро.

– Аргумент. Выдвигаемся.

Моё стояние на Ксале подошло к концу.

Глава 28. Пламенное прощение

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Th-229»

Инбародод Арит стоял в порту в окружении офицеров штаба и одной Нави. Точнее, в том, что осталось от порта, но я уже наелся этим уточнением. Да и потом, от порта, строго говоря, не осталось ничего, кроме испещрённой оспинами воронок глади. Где тут была мостовая, где дом – как теперь понять? Что-то такое было на Бирже после «полицейской» операции.

– Гражданин Сехем, – лицо Арита больше всего напоминало сейчас маску Великого Хана, – должен заметить, что я совершенно не ожидал встретить вас в подобных обстоятельствах.

– Взаимно, гражданин Арит.

– Могу я узнать, что вы здесь делаете?

– Стою. Говорю с вами.

Инбародод изобразил свою фирменную нахмуренность и попытался сыграть со мной в гляделки. В таком состоянии он напоминал рыбу фугу, которая для пущей грозности не только надулась, но и нацепила форменную фуражку.

– Гражданин Сехем, – и точка. Без комментариев.

– Гражданин Арит.

– Вы издеваться, кажется, изволите?

– Нет, я просто констатирую факты.

Попытка сыграть в гляделки. Я просто смотрел прямо. Инбародод не выдержал первым:

– Зачем вы прибыли в Ксал?

– Чтобы закончить войну.

– Замирение, комиссар.

– Название не меняет сути, командующий.

– Меняет, комиссар, ещё как меняет. И вам лучше как можно поскорее усвоить это.

– Предрассудок.

Наверное, мне стоило пожать плечами, но я не обнаружил в этом смысла.

– Политика, – отрезал Арит. – И дипломатия. Сама суть Клорского договора. Комиссар.

Я промолчал.

– Вы не ответили на мой вопрос, – Инбародод прищурился. Закипает. С чего бы?

– Который? – по моей памяти, вопрос был один, и я на него дал исчерпывающий ответ.

– Почему вы стояли на пути у моих войск, отвлекая на себя магов, комиссар?

– Устал бегать.

Честность – лучший вариант при допросе. Умерший под пыткой герой – всего лишь свидетельство профнепригодности палача.

– Я не ослышался? – бровки домиком. Универсальная для всех культур и времён реакция удивления.

– Я устал бегать, командующий. Поэтому стоял. Остальные вопросы адресуйте вашим магам.

– Вы могли стоять в любом другом месте…

– Не мог, – наверное, перебивать всё-таки не стоило.

– Почему?! – уже и в голос Арита просочилась ярость.

– Туда пришлось бы бежать. Во-первых, я устал бегать. Во-вторых, это спровоцировало бы ваших солдат. Они сочли бы меня бунтовщиком. Так что я, как и положено хорошему заложнику, позаботился о собственной безопасности и ждал освобождения, оставаясь на месте и не провоцируя ни ваших, ни собранцев.

Инбародод несколько секунд шумно дышал и сверлил меня взглядом.

– Кубу, – наконец сказал он. – Этого – с глаз моих. Карту города и снимки с последней съёмки сюда.

Майор Кро уже было дёрнулся исполнять, но я сказал:

– Не так быстро, командующий.

Кубу застыл на месте, ожидая, очевидно, развязки. Инбародод открыл рот, поднял правую руку, сжал её в кулак, разжал, опустил и закрыл рот.

– Дорогой мой человек, – начал я. Интонирование как-то не задалось, поэтому голос пришлось сделать ровным. – ты не осквернился ли в непечатность часом?

Почему-то цитата из Эвы показалась мне чрезвычайно уместной. И, судя по остекленевшему взгляду Арита, я попал в яблочко, хотя не целился вообще никуда.

– Скажи-ка, гражданин Инбародод, что ты видишь? – я слегка кивнул на город за моей спиной.

– Ксал… – командующий настолько опешил, что даже не попытался восстановить субординацию. Непростительная ошибка.

– Ксал был там сегодня утром. Что ты видишь сейчас?

– Комиссар… – замедленная речь, застывшее выражение полярной крачки на лице. Полный комплект признаков когнитивного диссонанса. – Какого?!

– Вот именно, командующий. Именно этот вопрос меня и интересует: какого?

– Вон! Вы срываете военную операцию! Это предательство, комиссар! Я немедленно доложу Конклаву, и вы – вы слышите меня?! – будете отвечать!

– То, что ты наворотил, командующий, хуже предательства. Это ошибка. Ошибка, за которую Клор будет расплачиваться ещё лет тридцать. По меньшей мере тридцать, командующий, а то и все восемьдесят. Тебе-то что, ты через десяток-другой лет Хану душу отдашь, а вот мне это разгребать.

– Что вы тут устроили?! Штаб – не место для дискуссий!

– Это не дискуссия, Инбародод Арит. Что ты видишь там?

Я указал в сторону стен, некогда содержавших в себе вокзал.

– Прочь! Немедленно! – заклинило его, что ли? Но окружающие залипли так, что любо-дорого смотреть.

– Сегодня утром, командующий, там была железная дорога. По которой я должен был сегодня выдвинуться в Айд, где я ликвидировал бы каждого, кто стоит между Клором и миром. Это моя работа – ликвидация. И прямо сейчас у меня есть приказ ликвидировать всех, кто мешает восстановить законный порядок на территории Организации Клорского Договора.

Арит молча набычился на меня исподлобья. Очаровательно. Сколько кипучей молодой энергии плескалось в этом взгляде.

– После того, что ты тут целый месяц воротил, Инбародод, Ксал стал зоной напряжённости на десятилетия вперёд. Местные будут бунтовать по самому малейшему поводу. Можно их полностью вырезать. Тогда вся Ксальская область отвалится от ОКД. Можно вырезать и перезаселить новыми поселенцами. Но как им объяснить, что стало с предыдущими? Они ведь так и так узнают правду. И тоже будут бунтовать по поводу и без.

Майор Кубу смотрел на меня с интересом. Он явно догадывался, к чему всё идёт. Остальные офицеры демонстрировали человеческие аналоги синего экрана смерти в большей или меньшей мере. Нави с невероятно одухотворённым видом разглядывала море. Сам Арит тянулся к кобуре. Два разнонаправленных кинетических импульса сломали ему руку.

– Пош-ш-ш-шлый кабацкий гнус-с-с-с, – прошипел Инбародод.

– Слушайте все, – спокойно продолжил я. – Командующий Сводного Корпуса Инбародод Арит преднамеренно и в полной мере осознавая последствия своих действий, в чём он признался в ходе допроса, подстрекал жителей города Ксал, входящего в Организацию Клорского Договора, к бунту против законной власти, создавая своими действиями преувеличенно негативное представление о Клорском Договоре и Свободных Семьях. В соответствии с полномочиями, предоставленными мне Конклавом Организации Клорского Договора, я приговариваю Инбародода Арита к смерти и привожу приговор в исполнение.

Один взмах глефой разрубил отстранённого командующего от макушки до паха. Полтора килокельвина прижгли разрез. Оставалось подождать минут десять до полной кремации. Хорошо хоть эфир больше считать не нужно.

– Какие будут распоряжения, гражданин комиссар? – поинтересовался майор Кро.

– Кубу, верно? – уточнил я.

– Так точно.

– Дом?

– Кройи, гражданин комиссар.

– Был адъютантом покойного?

– Так точно.

– Первое: сообщите в Клор, что я, Сехем Тит Кузьмич, казнил его по обвинению в… шпионаже в пользу Кичипико.

– Будет исполнено.

Ни единого мускула на лице майора не дрогнуло. Кремень-человек. А вот кое-кто из остальных поперхнулся.

– Второе: мои вещи потерялись во время бомбардировки. Да и одежде тоже досталось. Нужен стандартный вещмешок с рационами на три дня.

– Будет сделано.

– Что известно по расположению противника?

– Сегодня утром вторая дивизия противника в полном составе находилась под Айдом. Два полка первой двигались туда же из Ксала по Транстельрийской железной дороге. Покойный предполагал, что третий полк обороняет Ксал, но это, очевидно, оказалось не так. Расположение третьего полка первой дивизии нам не известно. На участке дороги Ксал – Айд не менее пяти бронепоездов, один на расстоянии двухчасового перегона от Ксала.

Отрапортавал бойко, без запинок, как будто заранее подготовился к ответу. Золото, а не офицер. И почему до сих пор генерала не получил? С возрастом всё явно в порядке. Странно.

– Благодарю, гражданин майор. Не подскажете, как мне теперь добраться до Айда побыстрее?

– Объездная ветка железной дороги специально не подвергалась бомбардировкам. Полагаю, в пригородном депо должны быть ручные дрезины. Локомотивы рембригад наверняка тоже там, но…

– Да, я понимаю, спасибо. Можете исполнять.

– Ожидайте, – кивнул Кубу и, козырнув, удалился.

Хмда. Интересно получилось. Я прыгнул в море и, покачиваясь на волнах желейным медузоидом, набрал Гая по служебному каналу.

– Ты опять выходишь на связь, непотребник? – Ферон. Однозначно он.

– Слушай, командир, мы можем командущим Корпуса одного толкового майора сделать?

– А предыдущий куда отнепечатался?

– Непреднамеренное самоубийство, – абсолютно честно ответил я.

Перспектива: Элетройма Серех, человек помнящий

Утро. Мысли. Мюсли. И кружка глинтвейна. Безалкогольного. Первертивное извращение, но что поделать. Сегодня у нас официальное мероприятие. Ставим кенотаф аритскому регенту, Хан прими его дурную душу. Легендарно эпической филистёр был. В узком кругу мы уже отметили данное событие, но соображения прилишного этикета… да, этикета. Опять терпеть самодурствующую Эву, созерцать спирт пьянствующего Гая… Ферон очень, очень сильно сдал за годы в Клоре. Но это мой долг как главы Семьи, в конце концов. Публишное репрезентативное представление всех Се.

Глинтвейн кончился. Я накинула шинель и вышла. Ветер, позёмка. Мерзкая погода, так ещё и торчать нам всю церемонию на свежем открытом воздухе. Погоду и заклясть можно было бы, есть и артефакты, и маги вполне компетентные в этой специализации. Но наследуемая традиция. Похороны – напоминание о том, что даже накапливая за века умопомрачительно невероятное могущество, мы остаёмся смертными.

Хотя со всеми сборами, приготовлениями, традициями, заклёпочками мне эта беготня гораздо больше напоминала об Организации, что стоит выше всех Семей, выше любого комбатанта и мирного жителя. Налоговой. Когда по осени хоронили деда Элетройму… даже вспоминать не хочется. Бумажки, отчёты, планы рассадки. Я, мамонт вас затопчи, хотела с дедом попрощаться напоследок. А не вот это всё.

Аритской фамильный некрополь. Построен в стиле милитаристского китча. Чудовищное количество тусклой стали. Какой там сейчас рыношный курс? Пять сотен за грамм? Вроде бы даже с хвостиком сверху. Но священный металл, конешно, как иначе. Мечи из тусклой стали, щиты из тусклой стали, огнестрел из неё же. И, конешно же, амаранты. Везде: в рельефах, руках скульптур, выгравированные на камнях, отлитые… в тусклой стали, конешно же. Ни воображения, ни чувства меры. Типишные шаблоны Арит, впрочем.

У кенотафа «Юлах», Иша при ассистентке, Таи, Йкр, культисты Ис, пытающиеся заставить работать голографической терминал, и аромат горчишного газа и роз. Самого Гая, впрочем, не видно. Атер как всегда тошно под назначенное время появится, Хо… странно, обышно он больший запас надёжной прошности закладывает.

Вскоре пришли люди Храма. Трое при бунчуке Хана. Маски, жаровни для благовоний. Будет жарко. Уже скоро.

К назначенному времени объявились-таки все. Эва пришла в сопровождении временного регента – к моему раздражению, про этого старика я вспомнила только то, что он сын Арит-хе. Выбрали безопасную фигуру? Успехов и удачи, коллеги. С безопасных фигур самое забавное веселье в нашей истории всегда и начиналось.

– Не на весёлую долю приходим мы в мир, что мглою окутан… – затянул старший из храмовых.

Мыслей особо не было. Очередные похороны. Большая потеря для Арит: Инбародод, несмотря на чистокровное происхождение, имел довольно обширный и разнообразный боевой опыт. Как и Конбо, кстати. Схлестнулись два одиночества. Хотя Арит с их плодовитостью этой потери даже не заметят, скорее всего. Эва новых нарожает. Лет через десять как нашнёт, так не заткнуть будет.

– …отвагу свою не предадим укрощенью, – рефрен пошёл.

– …не предадим… – эхом откликнулись мы.

Гай сунул было руку за пазуху, но флягу так и не достал. Я усмехнулась про себя. Какие-то сосредоточенные все. Хотя я всерьёз на деле попыталась читать по лицам людей, контролирующих каждую мышцу своих тел? Ладно, Йкр таким не заморачивается, но по его лицу всё равно понятно только то, что оно сшито из пары десятков человек. Не только лиц, скорее всего.

Помнить о смерти. Вот вроде бы и полезно, но, разменяв пятую сотню, начинаешь в отличающемся инаковостью ключе смотреть на вещи. Умирают другие. Они приходят из ниоткуда и проваливаются в Бездну. Обышно быстро. Изредка к ним начинаешь привыкать. Не привязываться – это бессмысленно. Но привыкать. К постоянному присутствию. К определённому расположению вещей в лаборатории. Один день – и от ассистента остаётся только ворох заметок. Чаще невнятно-бредовых, чем вразумительных.

– …не предадим укрощенью… – второй есть. Остался последний.

Главное – не пытаться воспроизвести повторение последних экспериментов ушедшего. Опыт Красса и двенадцатой Семьи довольно показателен в этом отношении. Хотя Вальдар тогда тоже знатно отметился. Красавец спящий, чтоб его. Приходит в наш мир раз в пару десятков лет, наводит суету на следующие пятьдесят – и снова спать.

Вообще, все эти ассоциированные с Бездной исчезновения магов и учёных – жуткая зубодробительная головная боль. Если б только я могла исследовать феномен Голоса Элетроймы… Как так получается, что воспоминания всех прошлых Элетройм воспринимаются мной как мои собственные? Кто я – маленькая Эль, получившая доступ к памяти Семьи, или Элетройма Серех, ветеран взятия Рума, читающий книги жизни своих потомков? Хотела бы я знать ответ. Хотела бы. Но не могу ни сама до него дойти – от вопроса так и веет Бездной, – ни делегировать задачу – такие дыры в собственной безопасности нельзя открывать никому. Остаётся только забыть, что вопрос вообще стоял. Потому что нельзя помнить и не искать. Стоять на дороге и не идти, даже если знаешь, что это путь в ад.