Текст книги "Клор (СИ)"

Автор книги: Бэзил И. Зеро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– …не предадим укрощенью, – основная молитва кончилась.

– К Великому Хану, хозяину стад, владыке людей, обуздателю Бездны, идущий, внемли ж слову, что речём мы, – храмовники с их корпусом застывших во времени песен очень похожи на нас, Се. Забавно. – И в Вечную Степь, где раздольно житьё человека, наш глас принеси за собою.

Конец.

Храмовые собирают религиозный культовый инвентарь и уходят. Позёмка уже переросла в добротную метель, и их фигуры скрываются за снегом гораздо раньше ограды некрополя. Дальше по плану прощальный пир памяти. Традиция. Ещё с военных времён. Правда, тогда мы за десяток товарищей разом отпаивались. Странно вообще называть традицией то, что сама закладывала сотню-другую лет назад.

Почти все уже разошлись. Осталась только я, Эва с регентом и Гай. Ферон явно чего-то ждёт, отмеряя время глотками.

– Ты ведь знал… – построение фразы, тембр голоса… однознашно Эва, а не малая. И она говорит спокойно, без ругани. Плохо. Очень плохо. – Знал… и не попытался предотвратить.

– Повторишь это после ежегодного Конклава – с меня уральская игрушка по твоему выбору, – Гай. Просто Гай. Вешно не могу понять, когда он шутит, когда серьёзен, а когда шутит всерьёз. Из-за этого переговоры с ним почти невозможны.

– Ты можешь игнорировать закон. Ты можешь убивать столько моих псов, сколько захочешь. Но если только на секунду забудешь, кому ты служишь – хотя бы на секунду, слышишь? – я пристрелю тебя на месте. И никакая магия, никакие фокусы, ничьё вмешательство тебя не спасут. Ты меня понял, Ферон?

Такой же ровный, безэмоциональный голос. Вообще никакой экспрессии. Эва была очень, запредельно сильно зла. На протяжении всей тирады Гай спокойно разглядывал кенотаф Инбародода. Сложно сказать, слушал ли он вообще, но когда Эва уже хотела продолжить, он выдал своё извешное:

– Klor über alles.

Никто наверняка не знал, что это значит. Никто наверняка не знал, на каком языке говорит Ферон. Никто наверняка не знал, почему любая дискуссия после этих слов становилась неуместной. Никто, кроме, быть может, других Феронов и их рушного монстра.

Эва почти взорвалась, но тут у неё кончилась батарейка. В похороненном под снегом некрополе осталась стоять растерянная шестилетняя девочка. Кажется, она до сих пор не вполне понимала, с кем делит тело. Регент старательно делал вид, что его тут нет, Гай вопросительно смотрел на меня.

Гай.

Дядя Гай.

Дядя Гай, который знал ответ на любой вопрос. Вместе с дедушкой Элетроймой, который помогал мне учить памятные песни.

Дядя Гай, который научил меня стрелять на два километра. Как же бесились Хо, когда я настреляла кулаку на их гербе дулю.

Дядя Гай, которого больше нет. Дедушка умер, а Гай Ферон начал прижизненно заспиртовываться. Для лучшей сохранности, наверное.

Эва стояла в похороненном под снегом некрополе с открытым ртом и растерянно хлопала глазами. Я подошла к ней, опустилась на одно колено, обняла и прижала к себе.

– Закрой рот. Простудишься, – сказала я.

Эва послушалась. Может, хотя бы она не вырастет в типишную аритскую непечатную свиноматку?

Глава 29. Взрывая душевный боезапас

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Th-229»

Вверх-вниз, вверх-вниз, понеслись. Хорошо по объездной гнать: ни души ни в какую сторону. Только я и ветер. И мелкая мерзкая морось. Точнее, снежная крупа, но ощущения на лице как от холодной мороси. Впрочем, чего ещё ждать от середины января на южном берегу Тайта?

В принципе, можно было бы поставить на ручку дрезины и чары, но тогда мне было бы совсем нечем заняться. Едва ли я пропущу встречный бронепоезд даже за раскачкой. Также можно было бы… впрочем, почему «можно», если «нужно»? Небольшое заклинаньице прикрыло лицо от снега. Жизнь резко стала веселей.

Окраины города, кстати, почти не пострадали. Всё-таки пяти дирижаблей, разошедшихся веером от вокзала, не хватило, чтобы завалить бомбами абсолютно весь город. Хотя, может, и хватило бы, но, очевидно, покойный командующий решил сэкономить. Это могло бы быть логичным, если бы нормальной оптимизацией не была качественная разведка, способная показать, что город, чёрт бы вас, пуст. Совершенно.

Впрочем, кто дурака помянет… а вторую часть я всё равно не знал, так ещё и забыл.

Полчаса спустя я всё-таки прекратил маяться раскачкой двигла, сплёл эфирное колебало и со спокойной душой уселся рассматривать окрестности. Йогурт с тунцом оказался очень даже в тему. Мороженое, правда, сделать не получилось: набегающий поток воздуха сдувал всю кисломолочную массу с палочки, а прибегать к помощи магии я не хотел. Неспортивно это.

Итак, вопрос на засыпку: куда делся бронепоезд? Десант был тринадцатого в середине дня, Кройи говорил, что время перегона часа два, но гости не появились ни к вечеру, ни к утру. Хотели бы переметнуться от Собрания к нам – приехали бы сдаваться. Не хотели – должны были доставить подарочков с безопасного удаления. Но снимки с утренней разведки показывали, что поезд вообще не сдвинулся с места за сутки.

Странно всё это. Странно и подозрительно. Это точно не приманка – тратить на отвлекающий манёвр дорогущую и критически важную для береговой обороны машинку – путь идиота. Или предателя. Внезапное дезертирство всего экипажа? Бред какой-то. Нежелание тратить ресурсы? А когда их тогда, простите, тратить? Ситуация ж почти идеальная, совсем как в учебнике.

Резюме: вариантов объяснения много. Нет, не много. Им нет числа. Единственный способ проверить – добраться и посмотреть самому.

Часа через четыре от выезда, когда три из пяти солнц добрались до зенита, я увидел его. Дежавю. И бронепоезд тоже, не без него. Правда, на звездоноса он не походил совершенно, да и расположение локомотива я бы сходу определить не взялся – к вопросу маскировки инженеры подошли основательно. Но это не отменяло странного, противоестественного чувства узнавания. Вероятно, всё дело было в том, что поезд стоял. Судя по снегу вокруг, достаточно давно.

Я оставил вещмешок и глефу на дрезине под чарами минирования, закатал рукава и прыгнул на крышу. Ноль реакции. Одно слово: разгильдяи. Небольшое сканирование, эфирный удар вслепую… люк открылся. Прекрасно.

Я спрыгнул вниз и сразу встал в боевую стойку. Клинки раскладывать не стал. Не зря. Обитатели этого отсека просто смотрели на меня, часто моргая на яркий свет из открытого люка.

– Командир где? – голос я сделал жёстким, но без напускания страха. Внутри итак воняло казармой и самогоном.

– А-а… бр… бр…

Диалог, очевидно, не задался. Я принял несколько менее грозный вид и повторил:

– Мне. Нужно. К. Командиру. Где. Я…

– Драуги! – завопил наконец один идиот.

Короткий удар с длинного подшага отправил паникёра на отдых. Вентиль гермодвери тем временем раскрутился с какой-то невозможной скоростью, и к нам пушечным ядром влетел коренастый мужичок с шомполом наперевес.

– А-а-а-а-ы-а-ы-ы-ы…

Боевой клич сорвался в тихое бульканье от одного тычка в живот. Хмда. Что-то тут…

Рефлексы бросили меня к стене, за раскрывшуюся внутрь створку гермодвери. Активный шумодав сам собой встал на уши, но эхо выстрелов в замкнутом помещении всё равно отозвалось уколом боли в недавно контуженной голове. В замкнутом обшитом металлом помещении, да. Та ещё партия пьяного ударника индастриал-группы получилась.

Как только остальные показали полный комплект симптомов совершенной дезориентации, я рванул из-за двери и перехватил руки идиота, открывшего пальбу. Впрочем, он почти не сопротивлялся, так что я разжился опасным скорее для стрелка, чем окружающих самопальным трёхзарядным пугачом миллиметров на пятнадцать. Зарядка с дула, расчёт под чёрный порох… Хмда. Невероятная пошлость. Издевательство над самой идеей огнестрельного оружия.

На стрелке же обнаружилась форма майора ксальских сил самообороны. По логике вещей…

– Ты этим борделем на колёсиках командуешь? – спросил я, приведя мужика в чувство несколькими заклинаниями.

– А говорили драуг… – блуждающий взгляд, заторможенная речь. Моих навыков первой неврологической помощи явно не хватило. – Вот скажи: драуги разве по борделям шарашатся?

– Только если нужно забрать пару мёртвых срамниц.

– Так… – майор напрягся. – А ты это откуда знаешь?

Я отпустил его, чтобы бросить через плечо придурка, который попытался со спины огреть меня всё тем же шомполом, который уже доказал свою бесполезность против меня.

– Так, к делу, граждане. Ты, – я ткнул в майора, – мириться будешь?

– А?

– Бэ, хватит придуриваться. Я от Клорского Договора. Ты готов вспомнить присягу и…

– Бей гада! – ладно рядовой состав, но майор-то на кой до таких соплей наклюкался?

Впрочем, от опьянения и последующего похмелья я спас несчастного радикально: через декапитацию.

– Ты, – я ткнул в сущность в форме старлея. – Мириться будешь?

– Свобода или смерть!

– Ответ неправильный, – вздохнул я.

Ещё одна голова покатилась по полу.

Спустя шесть итераций я остался в одиночестве и фрустрации. То есть Клорский Договор, за которым меня поставили разгребать нелитературщину, полгода не мог обезоружить ораву культистов Бахуса? Очаровательно.

Некоторые декапитации пошли не по плану, и клинки порядком запачкались. Я поморщился. Пустил по клинками очиститель. Посмотрел вокруг. Подобрал шомпол. Двинулся в следующий отсек.

Металл, металл, теснота, перегар и казарменная вонь. Железнодорожники квасили давно и от души. Подавляющее большинство вообще никак на меня не реагировало. Человек пять, не больше, проводило взглядом. Действительно, зачем беспокоиться о том, кто уже внутри?

В конечном счёте я добрался до кочегарки. Однако то, что я увидел внутри, заставило меня выйти и зайти ещё раз. Это было нечто странное. Нелогичное. Невозможное. Немыслимое. Просто невероятное, в конце концов. Посреди поезда, полного вусмерть пьяных солдат, сидели четыре кристально трезвых механика и резались в карты. Кочегары тихо дрыхли в углу, с ними как раз всё в порядке было.

Ещё раз. Трезвые механики. Четыре за раз. На бронепоезде, в котором до белочки допились, кажется, даже тараканы. Картина была настолько нереальной, что я жахнул душеломом. А потом развеиванием менталки отполировал.

Механики остались на месте.

– И незачем так пыхать, – проворчал дальний от меня. Дедок с редкой бородой и в защитных очках, сдвинутых на лоб.

– Я… – меня заклинило. – Мужики, смазла не найдётся?

Дед отрицательно покачал головой.

– Ходи давай, – буркнул молодой в прожжённой робе. – У меня ватрушечка.

– Уже. Козырная ватрушечка! – дед сгрёб к себе кучу хлама, валявшуюся на ящике, на котором велась игра.

– Ну, чё встал? – жжёный огрызнулся на меня, нервными, рваными движениями тасуя колоду.

– Да я это… – бред же, ну. Впрочем, я и не с таким работал, поэтому продолжил. – Мириться будете, мужики?

– Ась? – переспросил рябой, натянувший очки на манер лифчика.

– Мириться, говорю…

– А с кем ж нам мириться-то? – усмехнулся дед.

– Да с Клором вроде как… – кажется, мне перекосило лицо.

– А что, этих мозгосрамцев разобранных раскабачили в скабрёзность? – рожа жжёного расплылась в хищном оскале.

– Да нет, но я вот как раз…

– А в чём разница? – медленно, как будто забивая сваи, пробухтел четвёртый, в котором одних только мышц было центнера на два. – По мне, так что те, что эти те ещё. Клорские хотя бы топливо не воруют.

– Ну, значит, мы-то миримся, но что ж с Крысой-то? – поинтересовался дед.

– Какой ещё крысой? – только я подумал, что понимаю, что происходит – и вот те нате.

– Майор наш, – прошипел жжёный. – Противозачаточный срамник, подзаборно его непотребничать.

– А, – выдохнул я, – он мириться не захотел.

– Тогда, конечно, проблем как бы и нет, – весело заключил дед. – А теперь иди, иди, нам до сета всего-то девяносто одна раздача осталась.

– Это, конечно, очень мило, но раз уж мы теперь с одной стороны, для вас задание есть, – теперь хищно улыбался я.

– А ты кто такой ненормативно скабрёзный, а? – огрызнулся жжёный.

Я молча ткнул им комиссарской коркой.

– Клорский, значит, – протянул крупный.

– Именно, – кивнул я. – Должен попасть в Айд. Срочное поручение Конклава.

– А вот в срам себе попади, нецензурщик! – радостно прокричал жжёный. – Топлива-то нема! Срамоглавы из Собрания в Империю всё продали!

– Так, сидим тут, я сейчас вернусь, – я понял, что такими темпами опять останусь без вещмешка и, что гораздо хуже, глефы.

Открыть люк, прыгнуть на дрезину, снять минирование, подхватить вещи, прыгнуть назад, закрыть люк.

– О, смотрите-ка! – дед энергично тыкал в меня пальцем. – Собрался в Минах на свадьбу, а! Царь в поезде, царский царь!

– Цыц, – я одним рывком сократил дистанцию и при помощи небольшой ловкости рук и одного любителя йогурта «достал» у деда из уха огурец. – Это разгадка.

– А загадка? – жжёный настолько опешил, что даже не ввернул ни одного ругательства.

– Без окон без дверей полон срам твой огурцов, – с торжественным видом объявил я. – А теперь фокус.

Так, контур на стабилизацию расхода, инициатор… разряд… огурец в моей руке загорелся. Я дал публике насладиться зрелищем, после чего лёгким взмахом загасил его.

– По тепловой мощности – как тощий уголь той же массы, но в каждом запас тепла как в десяти кило. Можно подкрутить в обе стороны. Пойдёт в топку? – закончил презентацию я.

– Тощий – пойдёт, – задумчиво кивнул дед. – Сейчас, турбину проверим только.

– Долго? – я отпустил внутреннее напряжение.

– Часа три… – дед почесал затылок и сдвинул очки на положенной им место.

– Время пошло. А я пока огурцов вам достану.

К Айду подошли только к утру.

– Ждёте до полудня, – я проводил финальный инструктаж для той части экипажа, которая успела протрезветь. – Если не возвращаюсь – двигаете в Ксал, топлива хватит.

Экипаж сделал вид, что всё понял. Механики вроде бы действительно поняли. Я двинул в город.

Штаб Собрания, точнее, конечно же, координационный центр обороны, нашёлся почти сразу. Такое скопление праздно шатающихся идиотов в форме пропустить нельзя было при всём желании.

Совершенно внезапно для меня, крыша у них не охранялась. Я просто вошёл в здание сверху.

Внутри тоже как-то никого не смутил мужик без формы, зато с глефой. И это при том, что маскировкой я не пользовался.

Но это было не самое смешное. Верхом местного разгильдяйства оказалось то, что всё командование обеих оставшихся у Собрания дивизий решило устроить оргию с картами в одном кабинете. Все разом.

– Ты, – я ткнул в комдива Орно, – мириться будешь?

– Что… – начал было комдив.

Время эффективной дипломатии.

Декапитация!

– Ты… – я перевёл палец на комдива Лейши, – мириться будешь?

– Да кто…

Декапитация!

– Ты… – указующий перст выбрал полковника Кроба, – мириться будешь?

– Тре…

Декапитация!

– Ты… – время спросить полковника Арит-хе, – мириться будешь?

– Да! – выпалил полковник. – А что это значит?

– Правильный ответ. И правильный вопрос, – я подошёл к столу, на котором раскинулась схема Айдской области. – Это значит полную и безоговорочную ситуацию перед Организацией Клорского договора.

– Тревога! – завопил Арит-хе.

Идиот.

Декапитация!

Потом минут десять унылого шинкования набегающих дураков, самостоятельно лезущих под клинок. Таким индивидуумам, как по мне, руки и ноги не нужны. Наконец они сообразили отступить и перегруппироваться. Я выковырял из-под стола последнего оставшегося в живых старшего офицера – полковника Лейджи.

– Мириться будешь? – спросил я, пристально глядя в его большие-пребольшие карие глаза.

– Да, да, конечно, капитуляция, – закивал Лейджи.

– Молодец, – я опустил его на пол. – Даже не пришлось к допросу с пристрастием переходить. Приступаешь?

– Да, конечно, сей момент.

К десяти утра по местному времени, я связался с Клором, и Конклав принял капитуляцию четырёх полков Собрания. Я вернулся на поезд. В моём списке оставался ещё один пункт.

– Майор Кройи? – поприветствовал очередного собеседника я.

– Полковник Кройи, – поправил меня Кубу. – Чем могу быть полезен, комиссар?

– У вас есть что-нибудь по Конбо Арит-хе и третьему полку второй дивизии?

– Да. Они под Ксалом, комиссар.

– Прошу прощения?

– Они штурмуют Ксал прямо сейчас.

– Ждите. Скоро прибуду на бронепоезде. Постарайтесь только не расстрелять нас.

– Будет исполнено, комиссар.

Очередной безумный перегон. В этот раз отцепили вагоны – снаряды и порох экипаж всё равно на самогон перегнал, – поэтому уложились в девять часов.

По прибытии в Ксал я понял, что Кройи, чёртов трансгуманист, меня самую малость развёл. Не было под городом полка Собрания. Тела были. Солдат не было.

Конбо, очевидно, принёс всех, кто пошёл за ним, в жертву, и теперь… вообще-то, я всю прошлую жизнь надеялся, что никогда больше ничего такого не увижу.

Вероятнее всего, полк Лерно сначала убили, потом воскресили, а затем уже вселяли в результат демонов. В данном случае аспекта кости, кажется. Деформации скелета, дополнительные шипы, тонкие ходули с невероятной прочностью на излом, лишние конечности. Стандартный набор.

Насмотревшись на эту красоту и отогнав локомотив на безопасное удаление, я сразу двинул в штаб.

– Обстановка? – Кройи адекватен, отсутствие приветствия поймёт.

– Две дивизии Кро пока что сдерживают атаку. Заказали артефакты на истинный свет из Берхе, к утру должны прийти.

– Конбо обнаружен?

– Нет.

– Иду на них. Постарайтесь артиллерией меня не разнести, тварей она всё равно не впечатляет.

– Почему, кстати? – впервые с момента знакомство в голосе Кройи прорезалось раздражение. – Там за двести сорок миллиметров!

– Самостабилизация эманациями Бездны или что-то в этом духе, – попытка вспомнить лекции Суртова немного провалилась. Как и попытки Суртова вбить в меня общую теорию по демонологии. – Никогда не был в этом силён. Чёрный свет, твари, совершенно не похожие на людей, багровый туман? Было что-то из списка?

– Нет.

– Тогда справимся.

Я двинул за город.

Потом рванул в степь.

Небольшой крюк и…

Нет, зараза, меня не проведёшь. Ты не паук. И даже не сенокосец. Ты – костистый ужас на девяти тонких ножках. С человеческой тушкой на подвесе.

Выпад, уворот, разрез. Минус две ноги с одной стороны. Уже отрастают, но мне нужно было только выиграть немного времени. Душелом. Радикал изгнания. Модификатор аспекта.

Кости бедолаги взрываются потоками чёрного света и схлопываются внутрь себя. Все кости. Что ж, с аспектом я попал. Хотел бы я это развидеть.

Повторять две тысячи раз. Потом посолить, поперчить. Хотя нет, это лишнее.

Нужно что-то массовое. Например…

Лезвие Морены упирается в землю.

Слёзным день тот страшный станет…

Норматив фронта на полк полтора километра. Но тут круговая оборона, значит всего метров восемьсот по большей оси.

Как из праха вновь воспрянет…

Иногда меня пытаются перехватить. Шарик из костей. На свернувшегося броненосца похож. Человек с зубами на руках. Ладно, уже не человек. Многоручка. Серьёзно, навскидку эта зараза на гекатонхейра тянула. Душелом и малое изгнание отправляет их всех домой.

В день отмщенья человек.

Двадцать минут спустя внешний круг замкнулся. Можно было бы, конечно, и без него, но тогда я бы наверняка в расчёте накосячил. Со смертельным исходом. Хорошо, если только для себя.

Смерть сама оцепенеет…

Эфир по контуру. Есть контакт. Границы ясны. Семь черт радикала изгнания. Одиннадцать на радикал кости.

Освобождение.

Тварь восставши онемеет…

Потоки эфира внутри контура перестраиваются, отправляя всех гостей нашего мира по домам. Думаю, им как раз поднадоели хозяева.

Кто ответ держать посмеет?

Финал.

Несколько случайно отбившихся от стаи тварей не в счёт. Уж с ними две дивизии как-нибудь справятся. А я спать. У меня был чудовищно длинный день.

Утро в руинах «Яка» началось не с кофе. А жаль. Кофе тут хороший варили.

– Тело Конбо Арит-хе не было опознано среди ликвидированных вчера бунтовщиков, – отрапортовал полковник Кройи.

Глава 30. Дождь в конце алфавита

Перспектива: Хо Орнаг, небелковая форма белки

– Поставить на место? Да, определённо. Ликвидировать? Во-первых, сначала найдите агента с такой подготовкой. Он может сэкономить нам миллиарды на целом ряде задач. Во-вторых, сначала найдите агента с такой подготовкой. Иначе о ликвидации можете забыть сразу. Хорошего дня, граждане.

Таи Леги откланялась и вышла из-за стола. Разговор шёл уже давно. Разговор не клеился. Вопрос стоял один. Вопрос был бинарным: либо «да», либо «нет». Но издержки от обоих ответов…

Итак, я остался в компании Эл и Гая. Состав совещателей, ставший за последние лет десять стандартным. С прошлым Элом, правда.

– И в чём она неправа? – у Гая на морде ехидная ухмылка.

– В категорическом императиве, чужак, – отвечаю я.

– Ну-ка, ну-ка, это должно быть занятно, – Ферон подаётся вперёд. Ещё б на стол лёг, филистёр.

– Семьи ведут дела не так, – начинаю я. – Если нам кто мешает – мы уничтожаем его репутацию. Заставляем доброй волей уйти от дел.

– А как же тот случай с пороховым заводом под Канролом? Лет двадцать пять, кажется, назад, – и рожа такая невинная… ну-ну, попляшешь ещё, гад.

– Несчастный случай, – отрезаю я. – И идиотизм рабочих. Да, в крайнем случае мы используем наёмных убийц. В самом крайнем, – я зыркнул на открывшего уже рот Гая, – вызываем на дуэль.

– В общем, делаем синонимишно идентишные вещи, верно? – Эл традиционно делает вид, что не следит за разговором. На самом деле следит. Ещё как.

– Слушайте, вы, филистёры непечатные. Закон – это основа Договора. Закон – это мы. И не всяким идиотам рубить это напополам.

Молчание. Я хлебнул кофе. Откусил пирожного. Раунд за мной.

– И именно мы, Конклав то есть, – Гай дождался, пока я собрался глотать, – дали Сехему полномочия. И я, хоть ты расшибись, не понимаю, где он их превысил.

– Где?! – вот умеет же Ферон бесить. – Да везде по кругу, чтоб тебя! Он нашего командующего при исполнении зарубил. И как будто этого мало, ещё и над телом надругался.

– Да, зарубил, – тон ещё такой выбрал, как с ребёнком слабоумным, – но по делу.

– Шпионажу в пользу Кичипико? – загадка: как Кубу Кройи смог доложить об этом серьёзным голосом? – Ты издеваешься, Ферон?

– Нет. Инбародод действительно вёл дела со Скенгзатом. Легальные в числе прочих.

– Извини? – я решил, что мне об этом ничего не известно.

– Международная контрабанда, продажа секретной информации для служебного пользования, поставки образцов оружия строго для внутреннего рынка. Мне продолжать? – Гай скорчил скучающую рожу.

– Где тут состав на казнь? – я решил дожать тему до конца.

– Некоторые образцы по итогу всплыли у Собрания.

– И откуда ты в этом уверен? Я вот, например, не в курсе.

– Проблемы индейцев, кхм, – Ферон замялся. – Короче, сам виноват. Доказательства будут. В специальном отчёте.

– Допустим. Но Сехем-то этого знать не мог! – последний аргумент.

– Не мог. И не знал, – Гай усмехнулся. – Фокус в том, что он почти любую юрисдикцию вне ОКД мог назвать и попал бы при этом. Теперь понимаешь?

Повисла тишина. В том, что Инбародод – мозгосрамец, новости нет. Но всё равно:

– Мы не можем спустить это на тормозах, – заметил я. – Должны быть санкции. Пусть без фанатизма, но должны быть.

– А терминирующий исполнитель кто? – вклинилась Эл. – Хо, мне всё это тоже не нравится до исключительности, но если мы вынесем приговор и не сможем его исполнить…

– Я, ты, Эва, Йкр с Каилем, объединимся, в конце-то концов, Атер вытащим из норы!

– Уже провалился, даже не буду пытаться, слишком мала, не выйдет на дистанцию удара, не станет в это ввязываться, никаких гарантий, тошно пошлёт всех вприсядку чаи гонять, – парировала Серех. – Ты про юкубода вообще изучал данные?

– И что, по-твоему, он нас ядерным ударом накроет? Не смеши, ладно?

– Ядерное – не самое страшное на борту, Хо, – Эл вздохнула. – Оно проектировалось под войну против всего. Воюющих стран, демонов Бездны, владык ямы, даже Неба, даже богов. Сам ведь помнишь. Нас сомнёт быстрее, чем мы подумаем об атаке.

– И что? Об нас вытерли ноги, а мы просто утрёмся и скажем «приходите ещё»? – поинтересовался я.

– Не-а, – Ферон так и светился. Дозиметр, что ль, проверить. – Выпишем премию и грамоту на память дадим, конечно же.

– Эву беру на себя, – поддакнула Серех. Сговорились, заразы.

– Я не ослышался? Гай, ты не осквернился ли в хлам часом?!

– Не можешь бороться – возглавь, – и, конечно же, обязательно было назидательно поднять палец. Позёр несчастный. – И вообще, Семьи, честь, гражданский долг, да даже пиво – вторичны.

И тишина. Через минуту я решил подыграть:

– А что первично тогда?

– Клор. Klor über alles, die Bürgerschaft.

Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Th-229»

Двадцать девятое февраля. Понедельник. Хотя двадцать девятое любого месяца, в котором оно есть – понедельник. Не знаю, что я ненавижу больше: февраль или понедельники. Или всё-таки бессмысленные и бездуховные сборища с обязательной явкой. Как, например, заседание Конклава Организации Клорского договора.

– …критически низкое заполнение эфирохранилищ предгляциальной зоны… – бубнит Леги.

Взрослые собрались, чтобы обкашлять, как это у них называется, серьёзные вопросики. А я? Мне сказано присутствовать – присутствую. Компетентности всё равно не хватает, так что голосую случайным образом. Всё лучше, чем рулить тем, что не понимаешь.

– …освобождали от налога на землепользование на один тёмный сезон семьдесят лет назад… – это уже Ис.

Итак, я в этом мире шесть полных месяцев. Наверное, с учётом почти кончившегося февраля и хвоста июля, всё-таки семь. Совсем большой уже стал, пора проявлять выраженный исследовательский интерес.

В самом начале было что-то невразумительное, когда по меньшей мере три дома хотели меня заграбастать. Тогда вроде как победил Ферон, но на каких условиях? Что вообще на кону стояло? А кто ж его знает, я так и не выяснил ничего толком. Просто наблюдал и иногда орал. В общем, вёл себя как нормальный новый гражданин.

– …кризис добычи. Нельзя просто взять самое простое решение и… – Хо в своём репертуаре. Точка. И Ка.

Вон, Хан со мной согласен. Или согласна? Что я вообще про Хана знаю?

Объединил Семьи, основал Клор, остановил вторжение кланов Севера ценой своей жизни, похоронен ближе к Небесным горам. Не густо, прямо скажем. А важно ли? Разве что для общего развития.

С другой стороны, Верденский раздел определил судьбу Европы на полторы тысячи лет вперёд. Но это ведь другое, верно? Вещи такого масштаба обычно на слуху, а Хан больше… не знаю, вроде как вообще сугубо мифический персонаж. Как если бы его вовсе не существовало никогда.

Впрочем, это вопрос исключительно академического интереса, а в практическом смысле гораздо интереснее вспомнить, что там с Тоуро было. Дано: смертник, кричащий имперский катехизис. Для теракта использовал демонический артефакт, за который не только официалы, а даже бандиты на флаг натягивают.

«Искра» с её главредом – светлая память идиоту – вряд ли при делах. Это была обычная унылая агитка комми. «Мир – солдатам, фабрики – рабочим». Даже без растопки мирового пожара буржуями. В общем, нормальные леваки в нормальном индустриальном обществе: вроде воду и мутят, но реальной базы сторонников им тут взять просто неоткуда.

Да и не был, положа руку на сердце, Тоуро рабочим. Мог ли идентифицировать себя так? Судя по предсмертным записям – тоже нет. Там гораздо больше про какие-то мировые Организации и тиранию гегемона, который не гегемон, а так, напалечная игрушка Организации. И всё это под соусом прекращения Борьбы, питающей Внешних Богов. Где-то я слышал что-то очень похожее…

Впрочем, неважно. Взорвался дурак и взорвался, вот и пёс с ним. Откуда он «Щель» взял? При его-то образе жизни… гхм. То есть я в памяти Айхи Плитки кой-чего видел, конечно, но это только ещё больше дело путает. Мужик с имперским акцентом – с учётом времён это в лучшем случае на маркер происхождения тянет, но никак не на прямое указание заказчика. Зуб даю, что просто ещё одна пешка.

Вопрос: «Щель» изначально должна была к Тоуро попасть? Едва ли: способ слишком сложный, чудовищная вероятность срыва операции. По наличным данным, наиболее вероятно, что Айху выбрали из-за полного контингента интересных личностей в арендаторах. Там кому бы она ни отдала этот «Чаеутолитель-9000», так и так бахнуло бы. Не со зла, так по дурости.

Внезапно я осознал, что вокруг как-то подозрительно тихо. Гай вопросительно смотрел на меня. Сидя в соседнем кресле того же выреза стола, ага.

– Это всё, конечно, очень хорошо, граждане, но что насчёт животноводства? – спросил я для разрядки ситуации.

– Животноводства? – Таи Леги вопросительно подняла бровь.

– Да, разведения крупного рогатого скота, если быть конкретнее, – добавил я.

– Мысль, – кивнул Йкр Гоел. – Граждане, это ведь действительно мысль.

Обсуждение пошло своим чередом. Гай ещё секунд пять попялился на меня, покачал головой и сделал вид, что вернулся к дискуссии.

Так вот, «Чаеутолитель». Дано: персонаж с претензией на имперский акцент вбрасывает абсолютную запрещёнку так, что она наверняка рванёт. И, скорее всего, громко. Силы Превентивной Городской Самообороны сначала бросают на расследование, а потом, как только мы берём след, ликвидируют все улики и в грубой форме шлют нас отдыхать.

Да, ликвидация улик эпичная вышла. Только кто и зачем это устроил? Казалось бы, что если что-то случилось в Клоре, то сразу обвиняй Семьи, но что-то тут… они могли гораздо тише всё обставить. Могли. Не сумели? Не захотели? Как это связано с вброшенной через Айху «Щелью»? Плохо, откровенно плохо соотносится. Как будто несколько человек в разные стороны работали. Что, кстати, является самой логичной версией. В таком случае даже общие контуры изначальных планов искать бессмысленно.

Что, опять же, может быть, а может и не быть операцией прикрытия, где этих акторов играют втёмную. Впрочем, это уже попахивает не паранойей, нет, но бесконечной рекурсией. Так что стоп. На этом самом месте.

– …не только длинная и мягкая шерсть… – распинается, кажется, Ферр Нине. Интересно, ему-то что до яков вообще?

Дальше. Дальше история с транами и Сайне Лето. По себе я выводы уже сделал всеобъемлющие и исчерпывающие. Не будь меня – этот же путь прошёл бы кто-то другой. Быстрее. Умнее. Кто-то, кто не нанял бы наркоторговца, упарывающего собственный товар, только потому, что его упоминал невероятно мутный старик, которого порекомендовал тролль-председатель всея Клора.

Интереснее тут другое. Восстание Полярных началось на рубеже июля и августа. Помимо Гляца, эфир в Клор шёл от китобоев, транобоев и из Хельджака, где на него опять же пускали местную фауну. Эфирных китов я, кстати, даже разок, кажется, видел. При падении. То есть грохнулся я тогда наверняка о палубу китобоя. Дальше они меня сдали более-менее сразу в Клор, очевидно Элетройме. Кстати, почему Элетройме, а не Ише Дува? Решили, что я скорее механизм, чем организм?