Текст книги "Мы, аристократы - 4 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

  – Конечно, есть! – Драко не знал этого наверняка, но горячо вступился за репутацию родной школы. – А это заморочки нашего директора. Он вырос в бедности и учился на Гриффиндоре, поэтому любит всё жёлтое и блестящее.

  – Грифам нельзя выставлять хрусталь и фарфор, они всё перебьют и никакое Репаро не поможет, – добавила Дафна, вместе с Асторией сидевшая напротив Малфоя. – Для них лучше подходит золото, оно не бьётся. И это один из их факультетских цветов.

  – Теперь понимаю. – Крум слегка улыбнулся и поблагодарил Дафну кивком. – Это у вас небьющаяся посуда для торжественных случаев.

  Слизеринцы, прислушивавшиеся к разговору, оценили шутку болгарина. Раздались смешки. Стол сегодня отличался разнообразием, кроме привычных деликатесов, были поданы и национальные, поэтому все с аппетитом принялись за еду. Только Грег ничего не ел – забыв про вилку и нож в руках, он таращился на равенкловский стол. Я проследил его взгляд и увидел там голубоглазую француженку с длинными бледно-золотистыми волосами. Её мелкие правильные черты худощавого лица были скорее отталкивающими, чем привлекательными, в них было что-то птичье.

  – Грег, – позвал я.

  Тот не ответил, словно меня и не слышал. Драко заметил это и тоже поглядел на француженку.

  – Вейла, – он поморщился. – Гойл, не пялься на неё, это неприлично.

  Словно очнувшись, Грег с трудом оторвал взгляд от девушки.

  – Но она такая... такая красивая...

  – Это вейла, Гойл. Ты же не собираешься жениться на вейле. – Драко не спросил это, а сказал как нечто само собой разумеющееся.

  – Но родители... – Грег сглотнул. – ...могут согласиться.

  – Ты наследник рода, – скучающим тоном произнёс Малфой. – Получить метку вейлы в род – не самая хорошая идея. Это навсегда, Гойл.

  В родословной Малфоев не было записано никаких вейл, но их родоначальник Арманд Малфой уже был таким же белокурым и обаятельным, как и все его потомки мужского пола. Сейчас было не время спрашивать, как проявляется в потомстве метка вейлы, но при случае не помешало бы это выяснить.

  Я поглядел по столам и обнаружил, что на вейлу глазеет не только Грег. Сам я ничего не чувствовал, но по реакции других учеников догадался, что француженка распустила по залу свою ауру очарования. Видно, приехала сюда выходить замуж.

  Когда тарелки опустели и сервировка исчезла со столов, со своего золотого трона поднялся Дамблдор.

  – Час пробил, – объявил он, широко улыбаясь в зал. – Тремудрый турнир начинается! Перед вносом ларца я хотел бы сделать некоторые пояснения и представить вам наших гостей.

  Он представил залу Крауча и Бэгмена. Бывшему спортсмену хлопали гораздо громче, потому что квиддич у нас любили. Бэгмен приветственно помахал залу рукой, Крауч сухо поклонился, не вставая с места.

  – Мистер Бэгмен и мистер Крауч долго трудились над организацией турнира, поэтому они вместе со мной, мадам Максим и профессором Каркаровым войдут в состав жюри, которое будет оценивать чемпионов. Будет три состязания, равномерно распределённых по всему учебному году, потому что организаторам потребуется время для подготовки к конкурсам – а чемпионам оно, возможно, понадобится для восстановления между конкурсами. Хотя мы принимаем усиленные меры безопасности и допускаем к отбору в чемпионы только совершеннолетних претендентов, конкурсы остаются опасными. Возможно всё, поэтому хорошо обдумайте свой шаг перед тем, как подать заявку на участие. Чемпиона избирает Кубок Огня, в который вы будете складывать свои заявки. При избрании артефакт заключает с участником нерасторжимый магический контракт, который обязывает его пройти весь чемпионат до конца. Чтобы младшие ученики не натворили глупостей, я поставлю вокруг кубка защитный барьер, через который пройдут только претенденты, подходящие по возрасту.

  В зале взволнованно зашушукались. Впрочем, далеко не все – близнецы Уизли, например, сидели с видом 'трусьте-трусьте, нам больше достанется'. Они, определённо, что-то придумали, чтобы пропихнуть себя в участники.

  – А теперь о приятном, – продолжил Дамблдор. – Победитель получит неувядаемую славу и войдёт в историю Тремудрого турнира. Помимо славы ему полагается также тысяча галеонов и наградной кубок победителя – это сам Кубок Огня, который является переходящим призом и хранится в школе-победительнице. Кроме того, чтобы поощрить возобновление традиций наших школ, Министерство учредило для нынешнего турнира дополнительный приз, который перейдёт в собственность победителя. Как известно, в сентябре нашлась чаша Хельги Хаффлпафф, много лет назад украденная у законных владельцев. Поскольку наследников этого уникального артефакта не обнаружилось, Министерство приняло решение вручить его победителю Тремудрого турнира.

  Далее Дамблдор добавил, что чемпионы школ освобождаются от годовых экзаменов. Ученики одобрительно загудели, преподаватели заулыбались. Снейп почему-то проглотил это молча, хотя ему самое время было выступить со своим 'слава – это еще не всё'. Я слушал директора вполуха и не обратил внимания, какие экзаменационные отметки поставят чемпионам, 'превосходно', 'выше ожидаемого' или 'приемлемо', потому что у меня возникла неожиданная проблема.

  В моё ясное и точное мышление просочился диссонанс. Тогда как разум вычислял, почему и зачем чашу Хаффлпафф назначили в призы, некое новое ощущение давило на него, упирая на то, что чаша нет-нет-нет, ни в коем случае не должна уйти в чужие руки. Противное, заячье чувство опасения и обеспокоенности – оно нашёптывало, что артефакт может исчезнуть из страны и оказаться недосягаемым, оно вынуждало меня суетиться, хотя и не спешило объяснить, почему я должен это делать. Не привыкши к переживанию подобных ощущений, я не сумел полностью отмахнуться от него, и даже засунутое в самый дальний уголок сознания, оно продолжало скулить оттуда и жаловаться.

  Что это со мной происходит?

  – Сюзерен? – вдруг окликнул меня сидевший рядом Тед. – Что случилось?

  – А что-то случилось? – насторожился я.

  – Я чувствую через ауру, что ты тревожишься. Никогда не замечал этого прежде.

  Да, ведь у нас с ним общая аура, как у близнецов. Значит, это и есть чувство тревоги – не основанное на расчёте предвидение опасности, а безотчётное томление эмоционального существа, понуждающее его к действию, даже если оно не знает, что именно следует делать.

  – Не бери в голову, я с этим разберусь.

  Тед успокоился, он поверил мне. Я сам себе не верил – я не знал, как разбираться с этим. Заячье чувство скулило и хныкало, оно настаивало на получении чаши, мешая разуму просчитывать, чего хотели добиться этим шагом Дамблдор и Министерство.

  А может, и не нужно ничего просчитывать?

  Это ловушка? Возможно. Чаша нужна мне? Да.

  11.

  В этом году Хеллоуин пришёлся на понедельник, но из-за подачи заявок, начинавшейся с сегодняшнего утра, занятия отменили. Хотя Кубок Огня установили в вестибюле еще вчера, до отбоя туда никого не пускали, потому что там колдовал над возрастным барьером Дамблдор, а после отбоя бродить по Хогвартсу не разрешалось. Поэтому нетерпеливые сегодня встали рано и потянулись с заявками в вестибюль, туда же поспешили и любопытные. Наша компания, относившаяся ко вторым, тоже явилась к Кубку еще до завтрака. Как сказал Драко, 'я должен увидеть этих идиотов своими глазами'.

  Несмотря на раннее время, мы пришли одними из последних. Множество зевак уже толпилось в вестибюле. Кубок Огня стоял посреди вестибюля по-простому, на табуретке, на полу вокруг него золотой линией – опять золото, сразу видно вкус Дамблдора – был обведён барьерный круг радиусом примерно в десять футов. Малолетки то и дело лезли на него, чтобы посмотреть, как он их не пропустит, барьер исправно отшвыривал их назад. Иногда из толпы к границе проталкивались претенденты и, благополучно миновав её, опускали свои заявки в Кубок. На наших глазах это проделал Седрик Диггори с Хаффлпаффа, а за ним и Анжелина Джонсон – рослая и горластая чернокожая квиддичистка с шестого курса Гриффиндора, похваставшаяся во всеуслышание, что неделю назад ей исполнилось семнадцать.

  Если меня спросили бы, я ответил бы, что принцип возрастного щита тривиален и опирается на хорошее знание человеческой психологии. В момент пересечения барьера на человека производится лёгкое ментальное давление, вынуждающее его заполошно вспоминать, а подходит ли он к требованию по возрасту. Поскольку у нарушителей эта тревога лежит на поверхности, из-за ментального импульса они мгновенно спохватываются, что еще не достигли нужного возраста, и только тогда щит отбрасывает их назад. Сейчас было видно на малолетках, что он срабатывает с некоторым запаздыванием.

  Откуда я это знаю? А это уже другой вопрос.

  Вскоре после нас в вестибюль явились близнецы Уизли со своим приятелем Ли Джорданом. Объявив во всеуслышание, что они выпили старильного зелья и теперь надуют эту дурацкую штуковину, поставленную между ними и тысячей галеонов, близнецы дождались всеобщего внимания и устремились через барьер. Обстряпать это потихоньку – скажем, ночью – было не для них. Клоунам нужны зрители.

  – Я первый, – заявил один из них и перешагнул золотую черту. Поскольку барьер срабатывал не сразу, второй близнец увидел, что у первого получилось, и с радостным воплем прыгнул следом. Ли Джордан замешкался совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы близнецов вышвырнуло обратно прямо ему под ноги, хорошо приложив об пол. Мало того, у обоих с громким хлопком выросли длиные белые бороды. Стены вестибюля задрожали от хохота.

  Значит, вот какую реакцию барьера Дамблдор установил на старильное зелье. А вон и он сам вышел сюда из дверей Большого зала – словно поджидал за углом, чтобы позлорадствовать.

  – Я же вас предупреждал, – в глазах директора заплясали лукавые огоньки. – Думаю, вам нужно к мадам Помфри, там уже мисс Фоссет с Равенкло и мистер Саммет с Хаффлпаффа.

  – Эх, надо было после завтрака... – посетовал один из близнецов.

  Подхватив бороды в охапку, они в сопровождении Ли отправились в медпункт. Дамблдор с весёлым добродушием оглядел учеников, словно спрашивая: 'Ну кто ещё?', но желающих больше не нашлось. Пришли болгары во главе с Каркаровым, дисциплинированно, по одному подошли к Кубку и опустили заявки, после чего направились в Большой зал на завтрак. Малфой увязался за Крумом, мы пошли с ними и уже не видели, как подавала заявки французская делегация.

  Завтрак был накрыт, преподаватели в полном составе сидели за своим столом. Оба министерских представителя тоже были с ними и завтракали. Болгары сообщили нам, что Крауч и Бэгмен ночевали в Хогвартсе, чтобы с утра проинспектировать готовность замка и его помещений для приёма гостей, а вечером присутствовать при отборе чемпионов. Каркаров держал их в курсе всех текущих событий – нашему бы руководству у него поучиться.

  За едой мы разговорились с болгарами, но не о квиддиче, а о боевых искусствах. По накачанности гостей нетрудно было сообразить, что они любят и умеют подраться, поэтому Драко сначала прощупал почву, а затем втянул в беседу Грега с Винсом. Дальше разговор оживился сам собой, у обеих сторон нашлось немало интересного. Слово за слово – и после завтрака мы с болгарами пошли на озеро для практического обмена опытом. Каркарова с нами не было, у него на это время был назначен разговор с Дамблдором, зато в качестве зрителей за нами увязались однокурсницы и ещё несколько слизеринцев, слышавших нашу застольную беседу.

  Мы не заметили, как наступил обед. К этому времени все желающие намахались вволю, поэтому после обеда Малфой предложил показать болгарам Хогвартс. Мы прошлись по этажам, заглянули в классы, побывали на квиддичном стадионе, около теплиц и у хижины Хагрида. Бэгмен был на стадионе и что-то горячо обсуждал с мадам Хуч, Крауч несколько раз попадался нам в коридорах, пока мы гуляли по Хогвартсу. В Большой зал после обеда не пускали, там Флитвик со Снейпом наводили хеллоуинский тыквенно-летучемышиный дизайн. В завершение прогулки мы пригласили болгар в общежитие и послали нескольких сов в Хогсмид за сливочным пивом и сладостями. Когда настало время идти на праздничный ужин, уже можно было сказать, что день удался.

  Кубок Огня вместе с табуретом был перенесён в Большой зал и стоял перед преподавательским столом. Через сутки после активации он должен был выдать имена чемпионов. В чём выражалась эта активация, никто из нас не знал, но если судить по времени, когда его вынули из ларца, поужинать мы успевали. Так же считал и Дамблдор, по мановению палочки которого столы заполнились блюдами с хеллоуинской едой. То есть, тыквой во всех её видах и вариациях.

  Ученики ели кое-как, они беспокойно ёрзали и оглядывались на кубок. Тыква за годы учёбы в Хогвартсе успела надоесть даже самым неприхотливым, а узнать имена чемпионов не терпелось каждому. Приезжие директора выглядели напряжёнными – непонятно, почему, ведь кто-то из их учеников всё равно будет выбран. Людо Бэгмен сиял, Крауч, напротив, выглядел скучающим.

  – Что ж, чаша почти готова дать ответ, – объявил Дамблдор, чтобы занять паузу, когда столы опустели. – После того как имена чемпионов будут названы, я прошу их пройти в эту комнату, – он указал на дверь за своей спиной, – где они получат дальнейшие инструкции.

  Он достал волшебную палочку и загасил все свечи в зале, кроме установленных внутри тыкв. В наступившей полутьме ярко выделялся только Кубок Огня, полыхавший голубым пламенем. Все нетерпеливо смотрели на артефакт.

   Огонь вдруг покраснел, из Кубка полетели искры. Вместе с длинным языком пламени оттуда выскочил клочок пергамента. Дамблдор подозвал его через Акцио и прочитал.

  – Чемпионом Дурмстранга объявляется Виктор Крум! – провозгласил он.

  Зал взорвался аплодисментами. Крум вышел из-за нашего стола и прошёл в дверь за спиной директора. Когда он скрылся за ней, из Кубка вылетела следующая заявка. Дамблдор прочитал и её.

  – Чемпионом Шармбатона, – сообщил он, – объявляется Флёр Делакур!

  Это оказалась та самая вейла, на которую заглядывался Гойл. Откинув назад густые бледно-золотистые волосы, она грациозно встала и прошла в комнату чемпионов под восхищённые взгляды мужской половины зала. Если болгары бурно хлопали Круму, то за вейлу свои не радовались. Две француженки даже заплакали.

  Кубок поднатужился и выплюнул сразу две заявки. Одну из них я узнал – я специально свернул её так, когда кидал её в кубок ночью. Дамблдор на мгновение растерялся, но быстро овладел собой и подозвал другой клочок пергамента.

  – Чемпионом Хогвартса, – провозгласил директор, прочитав его, – объявляется Гарри Поттер!

  Я встал и пошёл к преподавательскому столу. Жидкие неуверенные аплодисменты потонули в изумлённых вздохах и возгласах. Неудивительно, ведь все у нас знали, что Гарри Поттер не был совершеннолетним. Сегодня болельщики весь день обсуждали кандидатуры претендентов, которые недолго оставались в секрете, и каждый надеялся, что чемпион будет избран именно с его факультета. Слизеринцы были скандализованы – по их понятиям, это был неподобающий поступок.

  – Это нечестно!!! – в голос взвыли близнецы Уизли, уже выпущенные из медпункта. – Ему еще нет семнадцати!!!

  Кто бы говорил о том, что честно, а что нечестно... Тем не менее, вопли близнецов подхватил весь Гриффиндор и частично Хаффлпафф, тоже недолюбливавший наш факультет и переживавший за своего претендента Седрика Диггори. Я дошёл до Кубка и остановился, только сейчас сообразив, что моя заявка осталась непрочитанной. В руках Дамблдора была другая, тоже на моё имя.

  Не я один оказался таким наблюдательным. Пока мадам Максим недоуменно хмурилась и разглядывала щуплого меня – да, я был мелковат даже для своего возраста, хотя и выглядел уже не ребёнком, а подростком – мистер Каркаров зацепился взглядом за мою заявку и указал на неё Дамблдору.

  – Смотрите, Дамблдор, вон ещё одна заявка. Она тоже из Кубка, её необходимо прочитать.

  Мадам Максим встрепенулась и тоже уставилась на заявку.

  – Да-да, Дабль-дог, её нужьно прьочитать. С этим мальшиком, – кивнула она на меня, – конешьно, недорьозумение.

  Дамблдор с видимой неохотой подозвал мою заявку и прочитал её. На его лице промелькнуло изумление с примесью непонятного мне облегчения.

  – Гарри Поттер... – словно про себя, произнёс он. – Смотрите, здесь тоже Гарри Поттер.

  Оба приезжих директора недоверчиво потянулись к заявкам и тщательно перечитали их. Каркаров даже заглянул на их обратную сторону.

  – Мальшик, сколько тебе лет? – поинтересовалась мадам Максим.

  – Четырнадцать, – сообщил я.

  В зале наступила тишина. Ученики за столами напряжённо прислушивались к моему разговору с директрисой, не предназначенному для публики.

  – Ты подаваль заявку на участьие?

  – Да, вот эту, – я кивнул на свою заявку.

  – Ты сльишком мальенький для чемпиона.

  – Меня выбрал Кубок Огня, которому безразличен возраст участника. Значит, я лучше подхожу в чемпионы, чем наши совершеннолетние претенденты.

  – Но тебя не дольжен был прьопустить барьер. По возрьосту.

  – Я преодолел его, несмотря на свой возраст. Разве это не доказывает, что я гожусь в чемпионы?

  Пока она подыскивала возражения, в наш разговор вмешался Дамблдор.

  – Мадам Максим, сейчас уже не о чем спорить. Кубок заключил с Гарри магический договор, и теперь Гарри обязан участвовать в турнире до конца. Гарри, мальчик, пройди в эту комнату.

  Директор давно уже не звал меня мальчиком, но сейчас, похоже, надумал продемонстрировать гостям турнира свою отеческую доброту и наши с ним прекрасные неформальные отношения. Придётся вывести общество из заблуждения.

  – Не 'Гарри, мальчик', а мистер Поттер, – холодно поправил я Дамблдора. – Здесь школа, а не бордель для мужеложцев.

  Я прошёл в комнату за его спиной, где уже были двое предыдущих чемпионов. Теперь было очевидно, что это всё-таки ловушка и что кое-кто подсуетился, чтобы я наверняка попал в неё. Ничего, прорвёмся.

  Виктор Крум и Флёр Делакур молча стояли у камина. Болгарин томился ожиданием, вейла грела ладони над огнём. Крум посмотрел на меня доброжелательно, запомнив, что я из компании Малфоя. Делакур окинула меня рассеянным взглядом.

  – Что сльючилось? – спросила она. – Нас зовут обратно в заль?

  – Нет, я третий, – лаконично пояснил я.

  Глаза Крума раскрылись пошире, он явно был заинтересован. Тут в комнату буквально влетел Бэгмен, подхватил меня под локоть и подтащил поближе к камину.

  – Невероятно! – воскликнул он. – Позвольте представить вам третьего чемпиона, это знаменитый Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил! Он сумел не только обойти возрастной барьер, но и получить предпочтение Кубка перед старшекурсниками!

  Флёр Делакур тряхнула золотистыми волосами, улыбнулась и сказала:

  – О, мистер Бэгман, какая смешьная шютка!

  – Шутка? – переспросил бывший герой мирового квиддича. – Нет, вовсе нет! Кубок Огня только что выдал его имя!

  Делакур нахмурилась.

  – Но очьевидно, что это ошьибка! Этот мальшьик очьень мальенький!

  Бэгмен оценивающе посмотрел на меня, затем на неё.

  – Маленький, да... Но Кубок выбрал его, поэтому он будет участвовать. Магический контракт...

  Тут дверь распахнулась, и в комнату вошли все, кого опередил Бэгмен – трое директоров, наши деканы, а с ними Грюм и Крауч. Делакур сразу же бросилась к своей директрисе.

  – Мадам Максим! Говорьят, что этот ребьонок тоже будет чемьпионом!

  – Это какие-то шашьни Дабль-дога, – мадам Максим совсем не знала подоплёки моего избрания, но хорошо знала моего директора.

  – Мадам Максим, во всём виноват один Поттер, – тихо процедил Снейп. Его чёрные глаза зажглись злобой. – Не нужно обвинять Дамблдора в том, что этот мальчишка нарушает все возможные запреты и правила. Поттер весь в отца, который дня прожить не мог без того, чтобы что-нибудь не нарушить, он такой же заносчивый, самоуверенный и тщеславный, поэтому неудивительно, что ему снова захотелось прославиться...

  Наши к Снейпу уже привыкли, а гости, похоже, были шокированы.

  – Северус, Северус... – с мягкой укоризной произнёс Дамблдор.

  Меня вдруг охватило жидким огнём, как при нападении дементоров. Глядя в желчную перекошенную физиономию Снейпа с засаленными патлами по бокам, я вдруг понял Грега, которому приходилось делать над собой усилие, чтобы не убить. Сам не понимаю, как мне удалось сдержаться.

  Да кто он такой, чтобы отзываться обо мне в подобном тоне? Злобный немытый выродок из городских трущоб, абсолютно чужой и ненужный мне ублюдок. Уж не воображает ли он, что я должен провести свою жизнь в раскаянии и тщетных попытках доказать ему, что я совсем не такой, как мой отец? Да пошёл он в пешее эротическое...

  – Да, мистер Снейп, я сын своего отца, – ровным голосом произнёс я. – Героя Первой Магической, о котором все, кроме вас, говорили мне только хорошее. Я не помню его лично, но мне рассказывали, что это был очень талантливый, энергичный и обаятельный человек, блестящий ученик и душа компании. Моя мать, достойная во всех отношениях девушка, полюбила его и вышла за него замуж – не думаю, что она связала бы свою жизнь с пустым и тщеславным человеком. Полагаю, вы всего лишь завистник, достаточно бессовестный, чтобы прилюдно порочить память покойного. Я никогда не знал вашего отца, мистер Снейп, но если вы пошли в него, он был говнюк еще тот.

  Немая сцена. Снейп остолбенел, весь белый и вытаращенный. Мадам Максим и мисс Делакур уставились на меня с одинаково отвисшими челюстями. Дамблдор вытянул шею, склонил голову набок и замер, не сводя с меня глаз, словно курица, никак не решающаяся клюнуть облюбованное зёрнышко. Каркаров ухмылялся в свою эспаньолку, его глаза удовлетворённо поблёскивали. Деканы прикидывались ветошкой и старались злорадствовать не слишком заметно.

  Как ни странно, ситуацию разрядил Каркаров.

  – Мистер Снейп... – он нарочито прокашлялся. – Порочить память отца осиротевшего мальчика – не самый лучший пример для детей и не самое лучшее поведение для преподавателя. Вы, как педагог со стажем, обязаны это знать.

  – Да, мистер Снейп, – опомнился Ранкорн. – Поттер рано потерял своего отца, он был слишком мал, чтобы научиться у него дурному. Попрекать его отцом не только противоречит педагогической этике. Это некорректно с вашей стороны.

  Снейп посмотрел на них дикими глазами и вылетел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью. Преподаватели переглянулись.

  – Гарри... – Дамблдор запнулся. – Мистер Поттер, так нельзя...

  – Как Снейп? Разумеется, так нельзя, и я не понимаю, почему вы всегда покрываете его хамство. Будь я директором, я не подпустил бы его к ученикам на расстояние Авады. Неужели вы не видите, что сейчас он оскорбил не только меня и память моего отца? Здесь присутствуют гости, здесь двое других чемпионов. Утверждение, что участвовать в турнире – занятие для тщеславных выскочек, оскорбляет и их тоже.

   – Но, мистьер Поттьер, – вмешалась Делакур, понявшая в нашем разговоре от силы половину слов. – Ви нарушильи усльовие о возрьосте, когда подавальи заявку.

  – Мисс Делакур, Кубок не выбрал бы меня, если бы я не оказался лучшим. Возрастной барьер, поставленный нашим уважаемым директором – всего лишь небольшое дополнительное препятствие для претендентов, которое отсеивает слабых. Вы ведь хотите победить в этом турнире?

  – О да, – энергично согласилась Делакур. – Мне нужьен этот приз, за него многьие согласильись би умерьеть!

  – Тогда какой резон вам возмущаться, если вы считаете меня слабым противником?

  – Ви мальенький и можьете погибьнуть.

  – Мисс Делакур, вы не находите, что это моя проблема, а не ваша?

  На птичьем личике вейлы мелькнула обиженная гримаска.

  – Если ви хотитье умерьеть, не могу вам мьешать, – она вздёрнула подбородок и демонстративно отвернулась. Зато мадам Максим, развернув могучие плечи и выпятив обтянутую чёрным шёлком грудь, бросилась на защиту неосторожного ребёнка.

  – Мистьер Краучь, мистьер Бэгмен, – воззвала она. – Ви зьдесь непредьвзьятые людьи от Мьинистерства, ви дольжны прьедотвратить этот чьюдовищьный рьиск для мальчьика. Ребьонок не дольжен погибнуть из-за того, что Дабль-дог уже старьий и не спрьавилься с установькой барьера.

  Директор постно потупился, словно кошка, втихомолку съевшая канарейку. В брошенном на меня взгляде Крауча промелькнуло нечто, заставившее меня насторожиться. Нет, показалось.

  – Мальчик сам захотел влезть во взрослые игры, и никто не виноват, что у него получилось, – сухо изрёк Крауч. – Мы должны следовать правилам, которые чётко и недвусмысленно гласят, что те, чьё имя избрано Кубком Огня, обязаны принять участие в турнире.

  – Минуточку... – Ранкорн произнёс это негромко, но таким тоном, что все мгновенно повернулись к нему. – Мистер Дамблдор, могу я взглянуть на заявки Поттера?

  Дамблдор помешкал, но поскольку все не сводили с него глаз, вытащил из глубин своей новогодней робы мою заявку. Ранкорн принял её, прочитал, затем взглянул на меня.

  – Вы подавали эту заявку, Поттер?

  – Да, это моя заявка.

  – Мистер Дамблдор, будьте любезны дать мне вторую заявку.

  – Какую вторую? – заёрзал директор.

  – Я не слепой и видел, что заявок на имя Поттера было две. Первой вы читали другую.

  – Точно, заявок было две, – подтвердил Каркаров.

  – Да, быльо две заявки, – вспомнила мадам Максим. Наши деканы согласно закивали. Дамблдору ничего не осталось, кроме как выдать Ранкорну требуемое. Тот осмотрел вторую заявку и показал её мне.

  – Поттер, а эту заявку вы подавали?

  Я посмотрел на клочок пергамента в его руке.

  – Нет, сэр. Похоже, это оторвано от моего обзора по ЗоТИ, который я сдавал позавчера на проверку.

  – Почему по ЗоТИ?! – прорычал Грюм.

  – Потому что сейчас у меня только он находится на проверке.

  – Лжешь, Поттер! Ты сам оторвал этот кусок от другого обзора!

  – Я же признал, что опускал в Кубок вон ту заявку. Вы считаете, что её мне было мало?

  – Это легко проверить, мистер Грюм. – Ранкорн внимательно рассмотрел неровный край обрывка пергамента. – Принесите сюда работу Поттера, и мы посмотрим, было ли от неё что-то оторвано.

  Грюм покосился на директора, но тот сосредоточенно разглядывал магические канделябры на каминной полке.

  – Будьте так любезны, мистер Грюм, – присоединился к просьбе моего декана Каркаров.

  – Но это долго, а нас ждут в зале.

  – Ничего, подождут.

  Грюм вышел, сердито стуча протезом. Его не было минут пятнадцать, а затем он вернулся без моего пергамента.

  – Я обыскал всё, но не нашёл его, – буркнул отставной аврор под вопросительными взглядами собравшихся. – Его украли.

  – Украли, значит... – многозначительно протянул Ранкорн. – Леди и джентльмены, теперь вы сами видите, что если бы Поттер не подавал заявку, ему всё равно пришлось бы участвовать в турнире. Для него постарался кто-то ещё. Поттер, я вряд ли ошибусь, если скажу, что против вас существует заговор и что ваша жизнь в опасности.

  – Она давно в опасности, сэр, – напомнил я, – но кто предупреждён, тот вооружён. Давайте вернёмся к тому, с чего мы начинали – имеется магический контракт между мной и Кубком, по которому я обязан участвовать в турнире. Возможно, нам пора перейти к инструкциям для чемпионов.

  – Да, давайте приступим! – Бэгмен нетерпеливо потёр руки, на его лице читалось предвкушение. – Крауч, скажешь чемпионам вводную?

  Крауч глянул на него с неудовольствием, но отказываться не стал.

  – Хорошо, Бэгмен, – он подошёл к камину, у которого стояли мы трое, и заговорил скучным канцелярским тоном. – Сначала я обязан напомнить об условиях магического договора, который Кубок скрепляет между участниками и организаторами турнира и за соблюдение которого каждая из сторон отвечает своей магией. В данном случае турнир организует наше Министерство, а ответственным за соблюдение договора вызвался быть наш уважаемый глава отдела по спорту мистер Людовик Бэгмен. Проводящая организация обязуется обеспечить равные условия для каждого из чемпионов и не разглашать сведения, которые могут дать преимущество кому-то из них. За недостаточный уровень подготовки чемпионов она ответственности не несёт. Каждый чемпион обязуется бороться за победу в каждом конкурсе и не может отказаться от участия в каком-либо из них. Он может прекратить борьбу только в случае возникновения не зависящих от него обстоятельств, препятствующих её продолжению. Например, в случае тяжёлой травмы, бессознательного состояния, пребывания в ловушке или под заклятием. Это понятно?

  Не знаю, как другие двое, но я ознакомился с каждым пунктом контракта заранее и не услышал ничего нового. Крауч дождался наших кивков и продолжил:

  – Первый конкурс состоится двадцать шестого ноября, в субботу. Нам понадобится около месяца, чтобы окончательно определиться с ним и подготовить его, а у приезжих чемпионов будет достаточно времени на акклиматизацию. Второй конкурс состоится предположительно в феврале, а третий и последний – в конце мая следующего года. Участники турнира освобождаются от выпускных экзаменов, учитывая то, что все их усилия будут направлены на подготовку к конкурсам. Вопросы есть?

  – Да, – после некоторой паузы изрёк Виктор Крум. – Какие оценки нам будут поставлены за экзамены?

  – Разумеется, 'превосходно'.

  Крум удовлетворённо наклонил голову, зато вопрос появился у Делакур.

  – Ви сказаль, чьто чемьпионы дольжны готовиться к конкурсам. Ми будьем знать, к чему имьенно дольжны готовиться?

  – Нет, мы не можем раньше времени разглашать тайну конкурсов. От вас потребуется общая подготовка, какую вы сочтёте нужной.

  Крауч посмотрел на меня, и я отрицательно качнул головой. Вопросы у меня были, но не к нему, а к себе. Я только что чуть не вмазал магией Снейпу со всей дури, минуя собственный рассудок и нисколько не заботясь о том, выживет ли зельевар. И это мне чрезвычайно не нравилось.

  – А теперь, дорогие наши чемпионы, давайте выйдем в Большой зал, где нас заждались, – объявил Дамблдор, сияя, как новый галеон.

  Нас пропустили в дверь первыми, и мы выстроились перед преподавательским столом лицом к залу – Крум посередине, я и Делакур по сторонам от него. Пока преподаватели рассаживались, Людо Бэгмен с торжественной физиономией еще раз представил нас залу и предложил каждому из нас сказать несколько слов.

  – Я горжусь, что Кубок Огня признал меня лучшим. – Крум выглядел привычно-хмурым, но застенчивостью он не страдал. – Я обещаю высоко держать честь школы и приложить все усилия для победы.

  Ему дружно захлопали. Особенно старались слизеринцы, для которых Крум стал наполовину своим. После него настала очередь Делакур.