Текст книги "False mirrors (СИ)"

Автор книги: Balrosme

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Оуэну и Мэрит можешь доверять, как мне. С Вилли и Кеном будь осторожна, особенно с Кеном, – я сжала руки подруги, – Салли, мне нужно будет отлучиться на некоторое время. Потом, я надеюсь, что вернусь. Вернусь вместе с Артуром. Будь приветлива с моими гостями, но не забывай об осторожности. Если, – я тяжело перевела дыхание, – если через две недели я не вернусь, то…

– Ты вернешься, – уверенно перебила меня Салли.

Я грустно улыбнулась. Ее уверенность и вера в счастливый конец были поразительны для женщины, что в своей жизни в основном видела лишь грязь самого дна Лондиниума.

– Хотелось бы мне в это верить, – пробормотала я.

– Идем, – поднялась Салли, – я покажу тебе твой дом.

Дом был трехэтажным и каменным, здесь было прохладно сейчас, и, я надеялась, не очень холодно зимой. Мы прошли по всем трем этажам, осмотрели комнаты и кладовые, заглянули на кухню и в погреб, в гостиную и даже в зал для приемов. Салли представляла меня слугам, которые смотрели с недоверчивым интересом, словно не веря, что я их хозяйка. Мне понравился большой двор, вымощенный каменными плитами, и конюшни. Конюх – крепкий мужчина средних лет – показал мне лошадей, которые имели вид ухоженный и здоровый. За домом, огороженные уже не каменным, а деревянным забором, располагались сад и огород, которые Салли продемонстрировала мне с гордостью, сказав, что занимается ими лично.

Я с удивлением посмотрела на бывшую шлюху, никогда бы не подумала, что в ней есть страсть к садоводству. Но Салли светилась от радости, демонстрируя мне результаты своих трудов. Она говорила о доме с любовью. И я невольно проникалась этим же самым чувством, поймав себя на мысли, что вполне могла бы тут жить. И даже быть счастливой. Может быть, когда все это закончится, мне действительно стоит уехать сюда? Хотя бы на какое-то время, отдохнуть от всей этой истории.

Мы вернулись в дом, где был накрыт стол для ужина, а Вилли, не дождавшись остальных, под неодобрительным взглядом Оуэна, уже что-то жевал. При нашем появлении стражник поднялся и низко поклонился, а Салли чуть покраснела. Я фыркнула и пригласила всех к столу.

***

Восток едва-едва подернулся дымкой скорого рассвета, когда я встала в центр круга, очерченного дольменами. Я никогда не была чувствительна к магии и не особенно верила в мистику до истории с Экскалибуром, но в этом месте было…что-то, что заставляло говорить тише, отнестись с благоговением к древним камням, излучающим сверхъестественно тепло, даже сейчас, когда от утренней сырости по коже пробегали мурашки.

Вчера после ужина мы с Салли перешивали мужские вещи, и теперь на мне были плотные штаны, рубашка и теплая куртка. Нашлись даже сапоги по размеру. За спиной – лук и колчан со стрелами, еще из оружия были засапожный нож и удлиненный кинжал на поясе, найти подходящий мне по весу меч нам не удалось, что мне расстраивало, я никогда особенно не была сильна в обращении с ножами и кинжалами. Но выбирать не приходилось, лучше так, чем совсем без оружия. В конце концов, со мной был верный лук, а это уже немало.

Я натянула кожаные перчатки, сжала и разжала руки. Мэрит, не обращая на меня внимания, что-то шептала, прикрыв глаза. Вне круга стоял Оуэн, поглядывавший на меня неодобрительно. Вчера он снова предложил пойти со мной, я отказала. И сейчас стражник был мрачнее тучи. Не выдержав, я подмигнула ему и едва заметно ухмыльнулась. Мужчина в ответ закатил глаза.

Солнце постепенно освещало холмы вдалеке, потом поползло по долине, заставляя росу на траве сверкать ослепительными огнями. Первые лучи коснулись камней, и по ним зазмеились узоры, полыхающие ярко-оранжевым огнем. Я ахнула. Мэрит раскачивалась в трансе, ее голос стал ниже и грубее, она словно напевала древнюю песню. Узоры полыхали, линии переплетались между собой, менялись, ползли куда-то, словно живые. От камней стал исходить жар.

Я нервно сглотнула, ощутив, как похолодели кончики пальцев на руках, онемели ноги. А страх, которого я не испытывала все это время, скрутился тяжелым комком под сердцем. Я поняла, что дороги назад нет. Я осознанно пошла на этот риск, но желание выйти из круга, встряхнуть Мэрит, сбрасывая с нее магический транс, желание прекратить все это удушливой волной накатили на меня, обдавая ледяным холодом, несмотря на то, что в круге было жарко. По лицу ползли капли пота, я отерла лоб. И в этот самый миг, камни завибрировали, дрожь передалась земле, она вздыбилась, и я едва устояла на ногах. Ахнула невольно, осознав вдруг, что от страха у меня пропал голос.

Песня Мэрит взмыла вверх, отражаясь от камней, а потом словно ударила меня, вышибая дух из легких. Перед глазами потемнело, все тело стало расслабленным и словно бы чужим. Голова закружилась, звуки отодвинулись на задний план, пока не затихли совсем, оставляя меня в пустоте. Все вокруг подернулось дымкой, поплыло, смазываясь в причудливый калейдоскоп цветов, лишь узоры перед глазами по-прежнему полыхали ярко-оранжевым огнем, тепло которого я все еще ощущала на коже. Мир вокруг завертелся, вызывая тошноту. По коже от ног побежали мурашки, вызывая онемение, охватили ноги, заставляя меня упасть на колени, добрались до груди, лишая дыхания, коснулись губ, оставили металлический и соленый привкус крови на языке, коснулись носа, лишая меня свежих запахов весенней травы и полевых цветов, прошлись по глазам, оставляя меня во тьме. Я закричала, но с губ не сорвалось ни звука. А потом сознание оставило меня.

========== Глава 10 ==========

Все вокруг подернуто дымкой, тело немного ломит, а в груди поселились отзвуки того страха, что я испытала в круге дольменов. Я прихожу в себя в каком-то сарае. Меня немного тошнит, стены качаются вокруг, идут какой-то рябью. Я медленно сажусь, верчу головой по сторонам, чувствуя, как ломит виски. Место кажется мне странно знакомым. С улицы доносятся крики, звон мечей, звуки ударов, тянет гарью. Меня вдруг словно молнией ударяет. Это же старый лодочный сарай на окраине Лондиниума! Я вскакиваю, на мгновение меня ведет в сторону, я хватаюсь рукой за стену, мягкую под моими руками. С удивлением я смотрю на ладонь, на которой остались следы какой-то слизи. Это еще что за хрень?! Я вытираю ладонь о штаны, решительно двигаюсь к выходу. С улицы доносится пронзительный вопль. Я подпрыгиваю от неожиданности, замираю на месте. Этот крик я бы не спутала ни с чем и никогда! Я выбегаю на улицу. Над Лондиниумом полыхает зарево, запах гари становится резче, от дыма слезятся глаза. А по реке окутанная темнотой ночи уплывает лодка. Приоткрыв от изумления и неожиданности рот, я вижу саму себя в грязном и порванном платье, прижимающую к груди заплаканного и брыкающегося Блу, только что потерявшего отца. Грудь сжимает тоска, боль почти физическая, такая, что я задыхаюсь от нее, отступаю на шаг, нервно облизываю пересохшие губы. Ну не оказалась же я в прошлом?! С реки наползает туман, скрывая звуки. Я нервно верчу головой по сторонам. Мэрит говорила не верить тому, что видишь. Мэрит говорила, что этот мир искаженный. Но она не говорила, что он будет играть с моими воспоминаниями, Морриган раздери эту магичку! Злость придает мне сил. И я шагаю прочь от реки, туман становится все плотнее и гуще, и я уже почти не вижу, куда иду. Из тумана доносятся звуки человеческих криков и ударов, звон стали, какой-то противный писк, похожий на комариный, звенит над ухом, ввинчивается в голову, заставляя меня морщиться. Я понимаю, что потерялась. На мгновение прошивает ужас. Я резко оборачиваюсь, когда мне кажется, что кто-то коснулся моей спины. Но позади никого нет. Только плотный белый туман. Я в растерянности подношу руку к лицу, понимая, что не вижу ничего дальше собственного носа. Так. Спокойно. Я глубоко дышу. В конце концов, это долбанный Лондиниум! Я знаю его, как свои пять пальцев. Да я с закрытыми глазами могу тут передвигаться! Главное: успокоиться. Я делаю шаг вперед и с визгом, оглушившим меня саму, падаю в какую-то яму.

Яркое солнце слепит глаза, теплый весенний ветерок треплет мои волосы, а руки натерты веревкой, связаны за спиной под немыслимым углом, так, что суставы болезненно вывернуты. Я стаю на эшафоте.

– За убийство короля Артура Пендрагона, – зачитывает Бедивер, – леди Гвиневра Ист приговаривается к смерти.

Я ахаю, когда меня подталкивают к плахе. Нет-нет-нет. Стоп. Что за чушь! Я верчу головой, натыкаюсь на полный ненависти взгляд Тристана и презрительный взгляд Элизы, вижу испуганного Блу и довольную чету ле Фей. Уриенс держит Моргану за руку, поглаживая тыльную сторону ее кисти большим пальцем. На губах женщины играет зловещая улыбка, она смотрит мне прямо в глаза. Сознание мое становится кристально ясным, все вокруг воспринимается ярче, более резко. Я хочу закричать, но не издаю ни звука, оцепеневшая и растерянная. Ужас ледяной лапой сжимает сердце, заставляя меня шептать: «Это все иллюзия, иллюзия. Этот мир нереален. Нет». Удар топора. Адская боль пронзает шею, и я кричу, но не издаю ни звука. Со стороны вижу, как моя голова падает в специальную корзину, как безвольное тело оседает на залитые кровью доски помоста, слышу, как ревет толпа. Кровь повсюду, липкая, густая, ее запах пропитывает все вокруг, тошнотворно-сладкий. Я падаю в темную пропасть, лечу куда-то. От удара о землю, перехватывает дыхание.

– Вставай! – рявкает кто-то.

Я утираю кровь с разбитой губы, на мгновение меня снова мутит от этого запаха.

– Вставай! – пинок в бедро, в живот, по ребрам.

Я откатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги. И мне стоит огромного труда, чтобы не закричать от ужаса. Передо мной Мерсия – худший из моих ночных кошмаров. Он еще человек, не восставший мертвец. Я быстро оглядываюсь. Место напоминает худшие подворотни Лондиниума, несет мочой и дерьмом, кто-то блюет на углу, из какого-то трактира доносятся пьяные выкрики. Мерсия заносит руку для удара, я ставлю блок. Мы сходимся в рукопашной. Ноют ребра, дышать тяжело. Я уворачиваюсь от удара, подныриваю под его руку, наношу удар со спины. Он разворачивается так быстро и стремительно, как никогда бы не смог в реальном мире. Реальность вокруг него чуть размывается, словно неаккуратные мазки краски на картине художника. И я лишний раз убеждаюсь, что это искривленный мир. Мир нереальный. Но мои ушибы, моя боль реальны, кровь текущая по шее от удара топором – тоже реальна. И я стремительно слабею. И снова напоминаю себе: «Все это нереально. Все это лишь морок». Очередной удар верного паса Вортигерна выбивает воздух из легких, заставляет прикусить до крови губы, захлебываться собственной кровью. Мир вокруг искривляется, линии домов становятся изломанными и нечеткими, земля идет волной, заставляя меня балансировать, пытаясь удержать равновесие, Мерсия и его стражники стоят ровно. Меня кружит и подкидывает, небо расцветает алыми огнями, линия горизонта заваливается на бок. Я падаю.

Мы в зале для приемов в Камелоте, на мне платье болотного цвета, расшитое драгоценными камнями и золотой нитью, в ушах тяжелые серьги, а массивное ожерелье неприятно холодит грудь. Волосы, уложенные в сложную прическу, тянет, и от этого болит голова. Я машинально потираю висок, морщусь. Ноют ребра, по которым пришлись удары Мерсии, и я точно знаю, что на животе у меня темно-лиловые синяки, знаю, что Катарина долго пыталась наложить мне на губы краску так, чтобы не было заметно, что они разбиты.

– Не правда ли, прекрасное торжество? – раздается рядом мягкий, вкрадчивый голос.

Я поворачиваю голову в бок ровно настолько, чтобы соблюсти вежливость, но даже и не пытаться показать свою заинтересованность.

– И это ваша заслуга, леди Моргана.

Ле Фей довольно улыбается. Жрец в белых одеяниях осеняет Эрин и Артура знаком благословения богов. Я сглатываю вставший в горле комок, пытаясь сдержать слезы. Сегодня ведь праздник – королевская свадьба. Но это больно, больнее, чем раны и синяки на моем теле. Я глубоко вздыхаю, отвожу взгляд, не в силах смотреть. В голове бьется мысль, что он будет с ней счастлив, счастливее меня. Я готова погрязнуть в самоуничижении, я говорю себе, что я никчемная, глупая. И я ему не нужна. Никогда не была нужна. И все слова окружающих о том, что он любит меня, всегда любил, не более чем ложь. Стоп. Я вздрагиваю. Грудь внезапно жжет, все сильнее и сильнее. Я тяну за простую серебряную цепочку, достаю медальон, на котором холодным голубым огнем сияют руны. Стоп. Не может быть ран, потому что Мерсия мертв, и как я могу находиться здесь, если я мертва? Мне ведь голову отрубили. Машинально тру шею, которая все еще болит. Стоп. Иллюзия. Все это морок, сон, кошмар. Я сжимаю в руках горячий медальон, не замечая, что он оставляет на ладони ожог. Шепчу:

– Спасибо!

На мгновение вижу перед собой тетушку Мону, которая одобрительно мне кивает. А затем я разворачиваюсь и выхожу из замка.

Я стою посреди пустоши, одетая в ту одежду, что мы перешивали с Салли. Отпускаю медальон, на ладони остается круглый ожог. Но это и хорошо. Отныне это мой якорь, чтобы не потеряться среди кривых зеркал.

– Запомни, – говорю я сама себе, – только это реально.

Я оглядываюсь вокруг, позади меня отвесные скалы, темные и грозные, под ногами пожухлая трава, сырая от влажного воздуха, по ней скользят ноги, я делаю шаг и оступаюсь, едва не падаю. Впереди шумит море, и я морщусь от этого звука, понимаю вдруг, что никогда не захочу больше пуститься в морское путешествие. Ни за что. Не после моих снов. Сны. Я замираю и холодею. Это же место из моих снов. Сердце ухает куда-то вниз, во рту мгновенно пересыхает.

– Нет. Нет-нет-нет, – шепчу я, – боги! Немона! Пожалуйста.

Я бегу вперед. Я должна успеть. Должна. Сердце бешено колотится, воздуха не хватает. Я оскальзываюсь на мокрой траве, падаю, ушибая ладони и колени, поднимаюсь и снова бегу. Ветер толкает меня в спину, потом в бок, в грудь, кружит, насмешничает. Где-то вдалеке раздается раскат грома, столь оглушительный, что на мгновение не слышно звука ненавистного моря, чьи волны разбиваются о неприютные скалы внизу. Темнеет в преддверии надвигающейся бури, словно сумерки опустились на землю, хотя точно знаю, что еще день. Я бегу, дыхания не хватает. Фигура на краю обрыва до боли знакомая.

– Артур! – кричу я, но меня не слышно за новым раскатом грома.

Сверкает молния, ослепляя меня на мгновение.

– Арт! Нет!

Я бегу вперед и знаю, что мне не успеть. Ни за что не успеть. Артур делает шаг вперед, падая с обрыва. Я кричу, срывая голос, сердце останавливается в груди, слезы ярости и боли текут по щекам. Я останавливаюсь на краю обрыва. Внизу бушует море, его черные волны разбиваются о скалы, злобно шипя, откатываются назад. Я визжу от бессилия. Я не вижу тела. Должно быть его унесло море. А значит, есть шанс, что Артур не разбился о скалы. Я скидываю куртку, бросаю лук и колчан, разбегаюсь и прыгаю вниз. Ветер свистит в ушах, падение длится долю секунды. А потом я со всей силы ударяюсь о воду. Это больно настолько, что на мгновение я теряю сознание, горькая вода заливается в нос и рот, я не слышу ничего за шумом волн. Пытаюсь всплыть, но меня швыряет из стороны в сторону, словно соломинку. Ледяная вода сковывает движения, правую ногу сводит судорогой, меня ударяет о скалы. Я погружаюсь с головой в воду, всплываю, оглядываюсь кругом, но нигде не вижу Артура, ныряю, открываю глаза под водой, но передо мной лишь тьма. Воздуха не хватает, и я всплываю снова. Небо темнеет, не переставая, громыхает гром. Очередная волна кружит меня, вода заливается в рот, я отплевываюсь, пытаюсь плыть, но ноги сводит все сильнее. Неумолимое море тянет меня на дно. Я брыкаюсь и барахтаюсь, но уже понимаю, насколько глупы мои попытки выбраться. Меня прошивает ледяной ужас. Я не могу погибнуть так глупо здесь! Не могу оставить Артура! Меня швыряет на скалы, ударяет головой, перед глазами темнеет.

***

Я прихожу в себя в каком-то подобии грота, влажные каменные стены едва подсвечены пламенем костра, где-то вдали шумят волны. Тепла от костерка немного, но это лучше, чем ничего, одежда на мне все еще влажная и заскорузлая от соли, волосы растрепались и слиплись, а кожа шершавая и противная на ощупь. Я медленно сажусь, осознавая, что лежала на чьей-то куртке, голова немного кружится. Оглядываюсь и замираю: напротив на камне сидит Артур. Я часто-часто моргаю, боясь поверить в то, что вижу именно его. Вдруг это очередной морок? Я быстро кидаю взгляд на ладонь – округлый ожог на месте. Медленно сглатываю, все еще ощущая привкус морской соли на языке.

– Арт?

Он молчит так долго, что я готова поверить в то, что мне все это вновь снится.

– Даже не уверен, что ты реальная, – тяжело вздыхает мужчина и поднимается.

Я тоже встаю и оказываюсь с ним лицом к лицу. Он измучен, под глазами залегли тени, лицо бледное и осунувшееся, рубашка и штаны порваны в нескольких местах, а волосы взлохмачены.

– Реальная, – шепотом говорю я, отчего-то боясь повысить голос.

Артур качает головой, глядя на меня с сомнением. И тогда меня берет злость, я размахиваюсь и влепляю ему звонкую пощечину. Звук удара эхом разносится по гроту.

– Так лучше?! – рявкаю я.

Артур ошеломленно потирает щеку, глаза его округляются.

– С ума сошла! – он резко встряхивает меня за плечи.

– И этого еще мало! – рассержено шиплю я, вырываясь.

– Да за что?! – вопит он.

И тут меня несет.

– За что? – я понижаю голос до свистящего шепота, а потом начинаю орать, – за что?! За долбанных ле Фей! Мошенника Уриенса, который разваливает казну Англии и гребет под себя государственные деньги. За его хренову женушку, чертову ведьму, которая пыталась меня извести и подсовывала тебе свою убогую доченьку! За их самодовольного недомерка-сыночка, который издевался над Блу, а ты не сделал ничего! За то, что ты считал их всех правыми! За то, то выгнал Билла! За то, что не ждал меня! За то, что тебе без меня лучше! За то, что объявил о своей помолвке с Эрин! За то…

– Тихо! – голос Артур низкий и страшный.

И я захлопываю рот, пячусь к стене, Арт наступает на меня. Я упираюсь лопатками в стену грота, рубашка мгновенно намокает, я вздрагиваю от холода.

– Какая нахрен помолвка? – спрашивает Артур.

– О! – ядовито тяну я, – только это тебя задело?

Он грубо встряхивает меня.

– Какая помолвка, Гвин? – в глазах его наряду с яростью и злостью растерянность и непонимание.

В голове что-то щелкает.

– Постой, – в замешательстве шепчу я, – что последнее ты помнишь?

Артур все еще держит меня за плечи, но хватка его ослабевает.

– Танец с тобой на празднике в честь Бельтайна, – отвечает он нормальным голосом.

И злость моя мигом испаряется. Облегчение затапливает с головой, словно те самые волны в которых я чуть не утонула. На губах расползается улыбка. Он не собирался жениться на Эрин! Он не говорил о том, что я зря вернулась! То есть технически это был он, но не его воля. Я кидаюсь ему на шею, целую в висок, в щеку, а потом и в губы. Артур вздрагивает и замирает на мгновение, мне кажется, что он меня сейчас оттолкнет. Но ровно до того момента, как он сжимает меня в объятиях так сильно, что ребра трещат, а потом яростно отвечает на поцелуй. Его губы мягкие и такие невообразимо сладкие, что я теряюсь в ощущениях. Жар охватывает все тело, заставляя меня дрожать, цепляться за Артура, потому что ноги подгибаются. Мы целуемся так долго, что грудь начинает гореть от нехватки воздуха. Наконец, Артур отрывается от меня, дышит часто, взгляд его расфокусирован. Я целую его в угол челюсти, в шею, скольжу руками под рубашку, ощущаю горячую кожу, с губ срывается тихий стон.

– Останови меня, – хрипло говорит Артур, а руки его уже развязывают мою рубашку.

Я отрицательно качаю головой, и сама быстро стягиваю рубашку.

Артур тяжело сглатывает, смотрит на меня потемневшим взглядом. А потом на меня обрушивается ураган. Его руки, губы, язык везде. Мы отлепляемся от стены, не желая выпускать друг друга из объятий. Запинаемся, почти падаем на влажный песок, торопливо стягиваем друг с друга одежду. Артур целует меня снова и снова, ласкает шею, грудь, живот. Закидывает мою ногу себе на бедро и входит одним рывком. Я вскрикиваю, выгибаясь, мы замираем на мгновение. А потом он начинает двигаться. Наслаждение ослепительное и обжигающее, настолько острое, что, кажется, мне его не вынести, захватывает каждую клеточку моего тела, вышибая воздух из груди, а все мысли из головы. Я цепляюсь за его плечи, проезжаю ногтями по спине, наверняка оставляя царапины. Артур шипит рассержено, впивается губами в шею, движется быстрее и жестче, заставляя меня стонать от ощущений, что крышу сносят начисто. Мир вокруг взрывается, мой крик отражается от стен грота, нас словно швыряет на скалы той самой обжигающе-ледяной волной темного моря, в котором я чуть не утонула. А потом мы остаемся на безопасном берегу. Вместе.

– И почему мы не сделали этого раньше, – бормочет Артур, целуя меня в плечо.

Я фыркаю.

– Не переспали? – я поднимаю на него взгляд.

Серые глаза серьезны и даже чуточку мрачны.

– Ну да, – отвечает он.

– Ну, – тяну я, – ты был моим врагом, потом моим боссом и другом. Я никогда и не думала о тебе, как о возлюбленном.

– А я любил тебя, наверное, с того самого момента, как ты появилась в Доме Мадам, – мрачно тянет мужчина.

– Тебя это расстраивает? – удивленно спрашиваю я.

– Нет, – Артур рассеянно гладит мой живот, – знаешь, я ведь еще раздумывал спасать ли тебя. Видел, как ты прыгнула с обрыва в море. Но я так запутался в этих видениях, что уже не отличал реальность от иллюзии. Потом подумал, что если это морок, чтобы добить меня, чтобы я утонул в море, так тому и быть.

Я вздрагиваю и смотрю на свою ладонь.

– Что это? – Артур легонько проводит пальцем по ожогу.

– Мой якорь, – отвечаю я, – и я реальная. И ты тоже, – я целую его запястье.

Некоторое время мы молчим, наконец, я решаюсь спросить:

– Почему ты собирался жениться на Эрин?

– Да не собирался я! – раздраженно произносит Артур, – не надо считать меня тупым и слепым. Да, возможно, я просчитался с ле Фей, доверял тем, кому нельзя было доверять. Но я никогда и ни при каких обстоятельствах не женился бы на Эрин! Я не дурак, Гвин, я видел, что они делают, как пытаются сделать девочку похожей на тебя, но она не ты, Гвин. И этого достаточно.

На душе становится тепло от этих слов, я целую Артура в подбородок. Хочется забыться, отпустить все наши проблемы. Но сделать этого никак нельзя, поэтому я продолжаю:

– Ты знаешь, кто такая Моргана?

– Судя по тому, что ты спрашиваешь, не просто жена Уриенса, – вздыхает Артур.

Мягко и как можно более деликатно я рассказываю Артуру то, что мне поведала Мэрит: о том, что его отец не всегда был верен его матери, о том, что Моргана его старшая сестра, о том, что она талантливый маг, мастер иллюзий, морока, игр с разумом.

– Не исключено, что ты подвергся ее влиянию, – говорю я, – многое ты не помнишь?

– Были провалы в памяти, – мрачно говорит мужчина, – да, примерно с того времени, как в Камелот прибыли ле Фей, но я все списывал на рассеянность от усталости. Те месяцы были непростыми, Гвин. Да еще и ты уехала. Было нелегко, знаешь.

Я закусываю губу, чувствую себя виноватой, мерзкой эгоисткой.

– Я должна была уехать, – твердо говорю я.

– Я знаю, – кивает Артур, – но я скучал.

– Я тоже.

– Почему же не вернулась раньше? Почему, когда вернулась, снова отгородилась от жизни в Камелота? От дел Англии? Мы же всегда все решали вместе, Гвин, с тех самых пор, как я взял тебя в дело!

Я замираю, обида пульсирует в области груди.

– Погоди, – я приподнимаюсь на локте, – постой, но ведь ты сам согласился с Бедивером и Морганой в том, чтобы исключить меня из состава Совета!

Я повышаю голос, но терпеть вот эти обвинения нет сил. Артур смотрит озадачено, потом притягивает меня к себе, я сопротивляюсь и брыкаюсь, но он сильнее. И вот я уже прижата к горячей груди.

– Бедивер сказал, что ты сама отказалась.

Я вздрагиваю.

– Наверное, с подачи Морганы, – продолжает Артур.

– Или же она ему внушила это, – бормочу я и все-таки вырываюсь, – а ты тоже хорош! – ударяю его кулаком в грудь, – не поговорил со мной! Поверил ему!

– Ты тоже со мной не говорила, – парирует Артур, – с того самого момента, как прибыла в Камелот. Ты говорила со всеми, даже к Биллу съездила! Но ни слова мне о том, что тебя тревожит!

Я отвожу взгляд.

– Биллу не будет места в Камелоте, – мрачно произносит Артур, – даже и не мечтай. Я не буду терпеть даже его взгляды в твою сторону.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – дрожащим голосом заявляю я.

– Я уже говорил, Гвиневра, – строго говорит мужчина, – я не слепой.

Я обижено соплю, потом кидаю на него быстрый взгляд и снова смотрю в сторону.

– Мы должны выбираться отсюда, – глухо говорю я, – Мэрит сказала, что время здесь и время там течет по-разному. Пока мы тут, там могли пройти месяцы, если не годы.

– Мы должны отдохнуть, – Артур обнимает меня, прижимает к себе, – спи, Гвин. Мы обязательно выберемся. Иначе и быть не может.

Я верю ему. На душе становится спокойно, тело расслаблено, я вожусь, устраиваюсь поуютнее. И почти мгновенно засыпаю.

***

А просыпаюсь я одна. Вскакиваю, осознав, что полностью одета: штаны и рубашка, но словно с чужого плеча. Я в панике оглядываюсь, готовая скулить от ужаса. Ожога на ладони нет. Я глубоко дышу, сжав медальон, который по-прежнему на шее переливается холодным серебром, а руны на нем горят голубым огнем. Место мне откуда-то знакомо. Сырое подземелье, с разбросанными тут и там колоннами, лестница без перил уходит вверх, посередине – подобие пруда с мутной водой. Я хмурюсь. Слышится плеск, в воде мелькает змеиная чешуя. Вскрикнув, я отшатываюсь. Это же подземелья под башней Вортигерна. По коже бегут мурашки, холодеют руки. Ощущение, что король спустится сюда сейчас, посмотрит на меня своим тяжелым, безумным взглядом и спросит: «что же мне делать, Гвиневра?»

– Гвиневра, – слышится шипящий голос со стороны воды, и я замираю, не в силах пошевелиться. Ужас накатывает тошнотворной волной, заставляя застыть на месте.

– Гвин, – шипит голос, плещется вода, мелькает серебристая чешуя, – все, что захочешь, Гвин.

– Гвиневра, – продолжает другой, – ты выберешься отсюда. Отдай то…

– …что дорого и получишь то, что хочешь…

– Гвин…

Нет! Нет-нет-нет! Я зажимаю уши руками, чувствуя невероятное искушение прекратить все это, закончить с этими жестокими иллюзиями, поддаться искушающим меня голосам. Я бегу к лестнице, оскальзываюсь на сырых камнях, падаю, поднимаюсь и снова бегу прочь. Вслед мне летит насмешливое шипение. Я взлетаю по каменной лестнице, запинаюсь о порог, падаю на землю. Вдыхаю сырой ночной воздух, медленно поднимаюсь.

Я вовсе не в Камелоте. Я нервно сглатываю, смотрю на ладонь – ожога по-прежнему нет. Да чтоб тебя! Я почти в отчаянии. Пытаюсь понять, где я на этот раз оказалась. Передо мной лабиринт из камней и растений, что взмывают вверх живыми стенами, образуя причудливые переплетения дорожек. Я смотрю вбок – там горы. Да, я знаю, что это за место. Это Шотландия. Смотрю на себя: на мне платье, подаренное дядей шотландского короля, старый сластолюбивый ублюдок очень хотел залезть мне под юбку. Сиреневое платье с серыми вставками, расшитое аметистами и серебряными нитями, переплетающимися в узор из причудливых цветов. Нервно сглатываю, снова смотрю на лабиринт. Мне туда? Медальон на груди нагревается. Хорошо. Лабиринт я помню смутно, но выбора, похоже, нет. Помнится, тогда я носила под платьем кинжал. Провожу рукой по бедру. Отлично – ножны на месте. Вытаскиваю кинжал, крепко сжимаю рукоять. Никогда особенно не умела с ним обращаться, но лучше такое оружие, чем никакого. Из-за облаков на мгновение выглядывает луна, бледные лучи ее вспыхивают на стали клинка. Я глубоко вздыхаю и движусь ко входу в лабиринт.

Здесь темнее, под ногами стелется туман. Я движусь медленно, вокруг стоит поразительная тишина, словно я оглохла, даже звук моих шагов, шорох юбки доносятся, словно сквозь толщу воды. Я иду мимо камней и растений, каждый миг ожидая, что на следующем повороте столкнусь с неведомой опасностью. Но пока тут темно, тихо, и лишь туман ползет все выше, достигает уровня колен, потом талии, груди, плеч. И вот уже я вся скрыта в нем. Словно плыву в молоке, смутно видятся очертания стен лабиринта. Туман скрадывает те немногие звуки, что еще были, влажным покрывалом ложится на плечи, ткань платья становится тяжелее, ладонь скользит по рукояти кинжала. Это вот совсем некстати.

Оглушительный скрежет заставляет меня подпрыгнуть, я останавливаюсь, прислушиваюсь, стараюсь не дышать слишком громко. Сердце стучит где-то в районе горла. Скрежет повторяется, похожий на то, как если бы когти проехались по камню. Очень внушительные когти. Звук приближается. Я замираю, закусив до боли губу, лишь бы не заорать от ужаса, когда к звуку когтей добавляется еще и звук громыхающей цепи. Что-то шевелится в голове, какие-то байки из детства, которыми мы с мальчишками и девчонками на улице пугали друг друга. Я пытаюсь убедить себя, что это все чушь собачья, детские страшилки. Но когда из-за камня выскакивает одноглазое существо с огромной несуразной головой на тщедушном тельце, держащее в когтистых лапах огромную цепь, я визжу, как детстве. Уворачиваюсь от удара цепи, налетев на камень, из которого следующий удар высекает искры. Существо рычит и ворчит, с клыков его капает слюна. Я прыгаю в сторону, прячусь за камнем, который сотрясается от удара цепи. Еще раз и еще. И снова это ворчание. Немона, если только выберусь живой после схватки с фаханом (1), принесу жертвы не только тебе, но и всем богам! Медальон, однако, не нагревается, помощи ждать явно неоткуда. А рычание все ближе. Я пробегаю за камнем, выскакиваю в просвет, оказавшись сбоку от фахана, с диким воплем бросаюсь вперед, метя ему в шею, едва успеваю пригнуться, цепь пролетает у меня над головой, ударяется в ограду из растений, в разные стороны летят листья и ветки. Фахан рычит, обдавая меня смрадным дыханием, когда его морда оказывается совсем близко. Ударяю в шею, но клинок едва-едва прокалывает толстую морщинистую кожу. Понимаю, что я просто…в жопе! Я рычу от ярости не хуже этого монстра из древних легенд, отпрыгиваю назад, когда он пытается достать меня когтистой лапой, путаюсь в подоле платья, почти падаю, налетаю спиной на камень, цепь свистит рядом с ухом. Снова предпринимаю отчаянную попытку добраться до монстра. Прыжок в сторону, ограда служит отличным препятствием, нащупываю под ногами камень, швыряю в сторону, и пока фахан отвлекается, налетаю на него с другой стороны. Кинжал проходится по его морде, здесь кожа мягче, течет зловонная кровь. Монстр воет, цепь оплетает мою ногу, он дергает меня на себя, я падаю, со всего маху ударяюсь спиной о землю. Фахан тянет меня к себе, я проезжаюсь спиной по мелким камешкам, пытаюсь развернуться, приподняться, кинжал вылетает из руки. Я визжу не хуже баньши, когда монстр склоняется надо мной, оскаливается, демонстрируя внушительные клыки. Я нащупываю какой-то камень и со всей силы ударяю фахана по голове, потом по носу, по глазу. Он визжит, прижимая когтистые лапы к глазу, я ползу на коленях, хватаю нож. Успеваю развернуться в последний момент и всадить кинжал в глаз бросившемуся на меня монстру. Его тяжелая туша с воем падает на меня. А потом исчезает. Я тупо смотрю в небо, мрачное и темное, луна то выплывает из-за туч, то исчезает вновь. Какое-то время я просто лежу на спине, ощущая боль в лодыжке, больше не сжатой цепью, боль в спине и коленях. Пальцы мои все еще судорожно сжимают кинжал. Я начинаю ругаться, вслух и со вкусом в самых грязных выражениях Лондиниума, ругань перемежается с истерическим хохотом и всхлипываниями. Как ни странно, через какое-то время мне становится легче.