Текст книги "False mirrors (СИ)"

Автор книги: Balrosme

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Я не сразу поняла, куда мы идем, а когда осознала, то запнулась, притормозила, почувствовав, как мурашки побежали по коже, в горле пересохло, я нервно сглотнула, закашлялась. Моргана насмешливо посмотрела на меня.

Остатки башни Вортигерна, так и не снесенные до конца, еще оставались неподалеку от дворца, на окраине Камелота, окруженные свалкой, через которую мы вынуждены были пробираться, пристанище нищих, которых не пугала дурная слава этого места и жестокое прошлое. Чем ближе мы подходили к руинам, тем страшнее мне становилось. Каждый шаг давался с трудом, казалось сам воздух сгустился вокруг, он с трудом проникал в легкие, со свистом вырывался обратно. Я поняла, что дышу часто и глубоко, так, что на мгновение закружилась голова. Необъяснимый страх заставлял меня медлить, движения были скованными, неловкими. Я сейчас была бы отличной мишенью, убить меня было бы легче легкого. Но что это? Мои потаенные страхи? Надуманное или реальное? Злое колдовство этого места? Или злое колдовство Морганы?

Я бросила на женщину полный ненависти взгляд. Она, казалось, чувствовала себя здесь на своем месте, лицо ее словно бы стало моложе, черты его смягчились, глаза горели мягким голубым огнем. Я стиснула зубы, призывая себя успокоиться, собраться, ведь от моей собранности зависит жизнь, по меньшей мере, двоих человек. А если посчитать и себя, то троих.

– Знакомое место, леди Гвиневра? – насмешливо спросила Моргана, сверкнув глазами.

Призвав на помощь все свое самообладание, я сухо ответила:

– Кто же в Англии его не знает?

В основании остатков башни зиял провал, оплавленные края топорщились острыми гранями и плавными линиями, чуть поблескивая в свете луны и далеких костров, вниз уходила винтовая лестница. Я нервно сглотнула, едва подавив в себе желание отшатнуться. Моргана сама медлила, и я разозлилась.

– Вперед! – процедила я и толкнула ле Фей в спину.

Та злобно посмотрела на меня, но полезла вниз. Со злорадством я смотрела, как она путается в складках дорогого платья, рискуя упасть. Я стала спускаться следом за ней во тьму, которая рассеивалась лишь неверным светом луны, попадающей через разломы в остатках стен, фундамента и провалах в земле. Перил не было, щербатые ступени крошились под моими ногами. Где-то мерно капала вода, что-то шуршало, звуки наших шагов гулко отдавались в сверхъестественной тишине. Глаза не сразу привыкли к темноте, а когда привыкли, я оступилась едва, не полетев вниз, замерла, балансируя на краю ступеньки, едва сумела выровнять положение тела. В ушах шумело. Это было то самое подземелье, где Вортигерн убил свою жену, принося ее в жертву чудовищам, то самое, где он чуть не убил Элизу. Я, наконец, достигла подножия лестницы, огляделась нервно, не в силах сдержать дрожь. Словно наяву я вновь слышала голоса, искушающие и нежные, вкрадчивые и мягкие: «Отдай то, что тебе дороже всего, и получишь все, что пожелаешь». Я потрясла головой, отгоняя призраков прошлого. Моргана наблюдала за мной с садистским удовлетворением, чуть склонив голову на бок, ловила каждую эмоцию на моем лице.

– Где она? – процедила я.

Моргана улыбнулась.

– Там, – указала куда-то во тьму.

Я сделала шаг вперед, ощутила болезненный тычок в спину и полетела на землю. Позади раздался хохот, яркая вспышка на мгновение ослепила, а потом я с ужасом увидела Элизу и…Вортигерна. Перехватило дыхание. Словно два года назад, он тащил принцессу за собой, в руках его был кинжал. И так же, как и два года назад, я кинулась ему наперерез. Уже не было дела до Морганы, до ее козней. Я не знала, морок ли это, сон или я оказалась в прошлом, но я должна была спасти принцессу. Только на этот раз мне не придет на помощь Артур.

Иллюзия или нет, но Вортигерн был вполне реален, его безумная усмешка пугала по-прежнему, а удары были сильны и точны. Он был прекрасным воином, едва ли худшим, чем его племянник. Я была вымотана и очень скоро поняла, что мне не выиграть эту битву. В довершение ко всему вокруг было темно, сыро, я то и дело оскальзывалась на влажных камнях, получая мелкие, но ощутимые ранения, налетала в темноте на колонны и обломки стен, запиналась о мусор, разбросанный повсюду.

Я путалась. Мне казалось, что я в двух реальностях одновременно: в одной была целая башня, здесь было светло, колонны взмывали ввысь, а Вортигерн наносил мне изматывающие удары, во второй: темнота не давала мне пространства для маневра, вокруг были лишь обломки и не было никакого Вортигерна, а был…Я никак не могла сосредоточиться на том, что видела в настоящем, ныряя в прошлое, словно в бурное море, то самое, из моих снов. Я задыхалась, голова кружилась, во всем теле разлилась невыразимая усталость. Я отбивала удары все медленнее, все чаще подставлялась под меч, чудом еще не получив смертельного ранения. Тыкалась, как слепой котенок, во тьме, вспышки, подобные той, что толкнули меня сюда, возникали все чаще, ослепляя, путая меня, выматывая. Вспышка: я отбиваю удар, вспышка: падаю на колени, вспышка: меч ударяет меня в плечо, заставляя закричать от боли, вспышка: я вскакиваю на ноги, оскальзываюсь, почти падаю, замахиваюсь мечом, вспышка: уворачиваюсь, парирую, отпрыгиваю назад, разворачиваюсь и нападаю, вспышка: наотмашь бью Вортигерна по лицу, а потом вкладываю в удар мечом всю силу и, медальон на груди жжет кожу с такой силой, что я вскрикиваю уже от этой боли и невольно медлю, отвлекаясь.

– Гвин!

Меч выпал у меня из рук. Измученная и бледная Элиза с ужасом смотрела на меня, закрываясь рукой, пытаясь остановить смертельный ход моего меча. Я замерла, во все глаза глядя на принцессу, в голове было гулко и пусто, боль сжала виски, по спине струился пот, медальон на груди постепенно остывал. А до меня дошло медленно, что я чуть было не убила подругу. Губа Элизы была разбита, и я с ужасом посмотрела на свои руки, которые это сделали. Меня начало трясти, я глубоко задышала, пытаясь успокоиться, сжала и разжала в руки кулаки, с губ сорвался всхлип потрясения.

– Ты в порядке? – едва выдавила из себя хриплым голосом.

– Да, – чуть слышно ответила подруга.

Я сделала шаг вперед, заставив принцессу вздрогнуть, протянула ей руку.

– Идем, – произнесла, пытаясь говорить уверенно, – нам надо выбираться отсюда. Почему ты сама не ушла?

– Я, – Элиза все же оперлась на мою руку, – я не могла, каждый раз, когда пыталась выбраться, все равно оказывалась здесь.

Я кивнула, словно бы поняла, почему так происходит. Впрочем, все это было сейчас неважно. Нам надо выбираться отсюда, как можно, скорее.

– Вы останетесь здесь! – раздался полный ненависти крик.

Я едва успела обернуться, отталкивая в сторону Элизу, закрывая ее собой. Чудовищная боль пронзила плечо, а потом грудь и живот. С безумным криком Моргана снова занесла кинжал, я выбросила вперед руку, останавливая лезвие, ударяя ле Фей свободной рукой. Она отлетела в сторону, упала, окровавленный клинок со звоном покатился по камням. Я охнула, оседая на землю, чувствуя, как одежда пропитывается кровью, перед глазами плыл туман. Рядом раздался вскрик Элизы. Неужели она все же ранена?! Я с трудом поднялась, поспешила к принцессе. Подол ее платья был в крови, схватившись за живот, подруга охнула, лицо ее исказила мука. Нет-нет-нет! Только не сейчас! Не здесь! Элиза с мольбой во взгляде посмотрела на меня. Я должна была что-то сделать.

– Мы еще не закончили! – услышала я визг позади себя.

Я развернулась, выхватывая кинжал, с размаху всаживая его в живот Моргане. Леди ле Фей покачнулась, недоуменно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на клинок, на кровь, что грязным пятном расплывалась по ее платью. Снова вскрик Элизы. С отвратительным чавкающим звуком я вытащила кинжал и нанесла новый удар, и еще один, и еще. Я била и била уже мертвое тело Морганы, пока пальцы сами не разжались от слабости. Меня шатало из стороны в сторону, перед глазами прыгали черные точки, мир стремительно уплывал куда-то, онемело лицо, а пол под ногами качался. Я подхватила вновь вскрикнувшую Элизу.

– Ты ранена! – в ужасе посмотрела на меня подруга и снова скривилась при очередной схватке.

– Идем, – мой собственный голос доносился до меня словно издалека, – идем.

Медленно, оступаясь и запинаясь, мы двинулись к лестнице. Я задыхалась, Элиза периодически замирала, пережидая очередную схватку. А я, припоминая все те роды, что были в борделе, думала о том, что кровь у нее – это ведь не нормально, это опасно для нее и малыша. Мы подошли к подножию лестницы. И я опустилась на ступеньку, Элиза застыла надо мной. А я поняла, что не смогу подняться наверх. Я едва сюда спустилась, а теперь, когда силы стремительно покидали меня, подняться было бы немыслимо.

– Иди, – велела я.

Расширившимися от ужаса глазами принцесса посмотрела на меня.

– Я не пойду без тебя!

– Иди! – рявкнула я, – иди, – повторила уже мягче, добавила, – приведи помощь. Давай же, Элиза!

– Но я не смогу! – исказилось лицо принцессы, по щекам побежали слезы, – я не доберусь одна! Без тебя, Гвин!

– Сможешь, – я сжала ее руку, пятная ее кровью, – сможешь. Ради себя и малыша. Давай, принцесса. Я в тебя верю.

Она в отчаянии замотала головой, прижала кулаки ко рту, стараясь удержать рыдания.

– Не медли, – из последних сил я легонько подтолкнула подругу к лестнице, – давай.

Медленно, осторожно, замирая и оступаясь, Элиза стала подниматься наверх, держась за стену. Я проводила ее взглядом, а потом откинулась на ступеньки. Кровь текла и текла, никогда не думала, что ее может быть так много. И вместе с кровью утекало мое сознание, меркло, искажалось. Стало холодно, я зябко поежилась, провела языком по пересохшим губам. Потом прикрыла глаза, окончательно расслабляясь. Вот так. Я всего лишь немного посплю здесь. Сон – это то, что мне сейчас действительно необходимо. А потом, восстановив силы, поднимусь наверх.

***

Я сижу на склоне холма, теплый весенний ветерок треплет волосы, в воздухе разлился полуденный зной, и аромат медуницы туманит голову. Непреодолимо клонит в сон. Я щурюсь на яркое солнце, разглядываю долину внизу. Небо ослепительно-голубое, по нему лениво ползут редкие облака. Здесь так хорошо и спокойно, что я счастливо вздыхаю. Наконец-то передышка.

– Ну? – вдруг раздается над головой голос, – догеройствовалась?

Я медленно поднимаю голову. Надо мной стоит красивая и молодая женщина, по спине ее буйными кудрями струятся темно-рыжие волосы, серо-зеленые глаза сверкают почти гневно, она одета в рубашку и штаны, высокие сапоги, на груди подобие доспеха, из-за спины выглядывает рукоять меча. Что-то знакомое в выражении ее глаз и в чертах лица. И когда я понимаю, кто передо мной, то поспешно вскакиваю, кланяюсь чуть ли не до земли.

– Сядь! – приказывает Немона и сама опускается рядом со мной.

Ее поза расслаблена, она некоторое время обозревает окружающее нас пространство, я искоса смотрю на богиню. Наконец, она вздыхает, поворачивается ко мне.

– И что дальше, Гвиневра?

Я пожимаю плечами. Вряд ли в моих силах что-либо изменить теперь. Но повторись все снова, и я снова поступила бы точно так же.

– Ты не права, – мягко говорит мне богиня, – тебе стоит лишь пожелать.

Я удивленно вскидываю брови.

– Пожелать?

– Ну да, – кивает мне Немона, – пожелать вернуться. Прожить долгую и счастливую, полную опасностей и трудностей жизнь рядом с Артуром. И сделать жизнь в Англии лучше. Просто не будет, даже не надейся. Но вряд ли тебя можно этим испугать, не так ли?

– Не испугать, – киваю я.

Вернуться туда. Одна эта мысль кружит голову, и даже спокойствие и умиротворение этого места не в силах меня удержать, если есть возможность вернуться. Но я слишком часто попадала в ловушки, чтобы не спросить сейчас:

– А что взамен?

Немона тихонько смеется, смотрит на меня одобрительно.

– Построишь в честь меня святилище. Или два. Посвятишь жизнь своей дочери мне. Будешь молиться мне каждый день. Будешь воевать и строить домашний очаг во имя мое, – передергивает она плечами, – да мало ли способов благодарности.

Я настороженно смотрю на богиню. В ее словах чудится подвох. Но очень хочется верить, что его там нет.

– Хорошо, – медленно произношу я.

Немона становится серьезной, приближает свое лицо к моему.

– Никогда не забывай то, что пообещала, Гвиневра.

А потом мир крутится волчком и меркнет перед моими глазами.

***

– Ты не должен был отпускать ее одну! Это ты виноват! – злой голос Билла разорвал темноту, заставив меня поморщиться.

– Что же ты сам ее не удержал?! – огрызнулся Артур, – ты же имеешь на нее влияние, как я погляжу!

– Ты идиот, если считаешь, что на Гвиневру вообще кто-то имеет влияние! – зашипел в ответ Скользкий.

Раздалось недовольное хныканье младенца.

– Ну вот что вы наделали! – возмутилась Элиза, – разбудили Анну! Пошли вон отсюда! Оба! Ваши вопли нисколько не прибавляют здоровья Гвиневре!

– Тебе бы тоже не следовало так прыгать и скакать, – мрачно произнес Артур.

– Тебя не спросила, братец! – зло бросила Элиза и заворковала, очевидно, над малышом.

Я попробовала пошевелиться. Все тело отозвалось такой тянущей и мучительной болью, что меня мгновенно вновь швырнуло в бездну забвения.

Когда я очнулась в следующий раз, то смогла открыть глаза. Элиза дремала в кресле возле моей кровати, она была бледна, губа все еще припухшая, но в целом никаких больше увечий. На руках у нее дремал ребенок. Вот он открыл глазки, встретился взглядом со мной и захныкал. Элиза мгновенно проснулась и бросилась укачивать дочь, что-то ворковала ей, напевала. Я затаила дыхание, наблюдая за этой картиной, боясь обнаружить свое присутствие. Элиза аккуратно уложила дочь в кроватку, а потом повернулась ко мне, ахнула и замерла.

– Привет, – прошептала я.

– Ох, Гвин! – Элиза бросилась ко мне, упала на колени рядом с кроватью и разрыдалась, вгоняя меня в ступор, она захлебывалась слезами и всхлипывала так отчаянно, что у меня защемило сердце.

Я неловко обняла подругу, погладила по спине, по голове, приподнялась, прижала Элизу к себе покрепче.

– Ну все, – прошептала я, стараясь не обращать внимание на боль во всем теле и мгновенно закружившуюся голову, – все. Все, Элиза. Все закончилось. Теперь все будет хорошо. Я обещаю тебе, клянусь. Я все для этого сделаю.

Элиза постепенно затихла, потом отстранилась, вытерла глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – не стала геройствовать я.

Принцесса покачала головой, поднялась, шумно высморкалась. В кроватке недовольно закряхтел ребенок. Я невольно посмотрела в ту сторону.

– С девочкой все в порядке?

– Ее зовут Анна, – гордо провозгласила Элиза, улыбаясь.

И я поняла, что все хорошо, невольно улыбнулась в ответ. На меня снизошло спокойствие и умиротворение, как там, за гранью, где Немона дала мне второй шанс. Я машинально потрогала медальон на груди. Он был теплым.

========== Эпилог ==========

– Это обязательно, да? – простонала я.

Элиза больно дернула прядь моих волос и возмущенно выдала:

– Конечно! Хватит того, что вы поженились тайно!

Я довольно ухмыльнулась своему отражению в зеркале. Ради того, чтобы еще раз увидеть потрясенное лицо Бедивера, я с удовольствием повторила бы церемонию еще раз.

Я намеренно распахнула дверь в зал с круглым столом, где собирался Совет, с ноги. Зашла, оглядела собравшихся, закрыла дверь с грохотом. Лица были удивленными, кое-кто, в частности канцлер Бедивер, смотрел гневно. Артур едва сдерживал усмешку. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Этот спектакль мы придумали вместе. В полной тишине, под недружелюбными взглядами я прошла к Артуру, склонилась, нежно поцеловала в губы. В глазах короля прыгали искорки. Он, как и я, получал удовольствие от всей этой сцены. Истинную подоплеку знал лишь сэр Ланселот, который был свидетелем на нашей тайной свадьбе. Даже Блу смотрел ошарашено сейчас, не зная, как ему реагировать.

– Итак, – я села за стол рядом с Артуром, только что ноги не закинула на этот самый стол, – что у нас на повестке дня?

Молчание, как затишье перед бурей. А потом Бедивер все же не выдержал.

– То, что ты спасла ее высочество, не позволяет тебе, Гвиневра, вести себя подобным образом! – выпалил гневно.

Ноздри его раздувались, глаза метали молнии, губы были сжаты в тонкую полоску. Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже давно стала хладным трупом.

– Это просто неподобающе! – продолжал Бедивер.

Вдоволь насладившись его возмущением, Артур небрежно произнес:

– Позвольте, канцлер, это вы себя сейчас неподобающе ведете по отношению к королеве.

На пепельно-серое лицо Бедивера, на котором проступало осознание и потрясение, на его взгляд, который метался от меня к королю и обратно, было любо-дорого посмотреть. Я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Сжала руку Артура под столом, ощутила в ответ такое же сильное рукопожатие.

В наступившей потрясенной тишине было слышно, как поют птицы за окном. Луч летнего солнца скользнул по столу. Кто-то шумно выдохнул, Блу улыбался во весь рот, Ланселот качал головой. Я подмигнула бывшему стражнику.

– Что же, – наконец, отошел от ступора Бедивер, – думаю, в повестку дня надо включить вопрос о коронации.

– И уж коронация, конечно, обязательна! – с нажимом произнесла Элиза.

Я прикрыла глаза, отдаваясь ее рукам, которые собирали мои волосы в сложную прическу. Мысленно выругалась. Никакой коронации, помпезности и пристального внимания я, разумеется, не хотела. Но признавала, что это было необходимо. Подозреваю, что в будущем мне придется признавать необходимость многого. Я тяжело вздохнула, вскрикнула и выругалась, когда Элиза в очередной раз потянула мои волосы.

– Что за выражения, ваше величество!

Я подпрыгнула от неожиданности, распахнула глаза и возмущенно посмотрела на подругу. Ее глаза в отражении зеркала откровенно смеялись. Я фыркнула, невольно улыбаясь в ответ.

– В честь коронации было бы уместно даровать помилование преступникам, – произнес Бедивер, устремляя на меня взор, – кому-то из семейства ле Фей. Уриенсу или Эрин, ваше величество. Народ с восторгом примет проявление милосердия от королевы.

Я постаралась удержать лицо. Выбирать кому жить, а кому умереть, было тяжело. Одно дело убить в бою, защищая себя и тех, кто тебе дорог. И совершенно другое – отдать приказ, сидя на троне. Я знала, что простить и Уриенса, и Эрин опасно. Я не была уверена, что сохранить жизнь кому-то одному, тоже разумно. Но, наверное, Бедивер был прав. Акт милосердия – это красивый жест, благоприятное начало правления. Я иррационально и глупо все еще ревновала к Эрин. И сейчас ее жизнь была в моих руках, я могла отдать приказ, и в течение нескольких дней девчонки не станет. Девчонки, что претендовала на Артура, которая пыталась украсть мою жизнь. Я бросила быстрый взгляд на короля, обвела взглядом присутствующих. Я должна была поступить разумно. Все ждали моего решения.

– Я сохраняю жизнь леди Эрин ле Фей, – глухо произнесла я, – но с повелением удалиться в ее владения на севере. И никогда ни ей, ни ее потомкам не приближаться к столице.

Бедивер коротко кивнул мне.

– Принесла! – в покои ворвалась запыхавшаяся Катарина.

Она затормозила на середине комнаты и присвистнула.

– Ой, Гвин! Какая же ты красивая!

Я подозрительно посмотрела на девушку.

– Что ты принесла?

Они с Элизой переглянулись с заговорщицкими улыбками, и мне это совсем не понравилось.

На столик передо мной Кэт поставила шкатулку. Я коснулась ее кончиками пальцев и тут же отдернула руки, скрестила их на груди.

– Ну?

– Расслабь руки! – заорали в два голоса Элиза и Катарина, – ты помнешь платье!

– Эй! – возмутилась я и открыла шкатулку.

На тканом полотне лежало массивное золотое ожерелье и крупные серьги к нему. У меня приоткрылся рот.

– Ни за что! – я оттолкнула шкатулку, – и не мечтайте.

Элиза поджала губы.

– Это драгоценности королевы Игрейны, – тихо произнесла принцесса, – теперь они твои.

Я отрицательно замотала головой.

– Ну-ка не верти головой! – тут же одернула меня Элиза.

А Катарина просто надела ожерелье мне на шею. И улыбнулась мне.

– Девочка должна получить какой-то титул! – настаивала я, – Арт, она мне жизнь спасла, чуть сама не погибнув!

– Так отблагодари ее, – оставался непреклонен король, – я не могу раздавать титулы и земли направо и налево. Англия не так уж велика, знаешь ли!

Я поджала губы и решительно скрестила руки на груди. И Катарина, и я выздоравливали мучительно медленно. Несмотря на все протесты Элизы и Мэрит, я, даже когда мне еще было рано вставать, навещала Кэт, по мере сил ухаживала за ней. Понимала, что и без меня есть, кому проследить за лечением девочки, но я хотела выказать ей свою признательность. Очнувшаяся Катарина была, казалось, счастлива только от того, что я жива и почти невредима. Мы проводили долгие часы за разговорами. В конце концов, чем еще заняться двум выздоравливающим, когда окружающие упорно не хотят признавать, что они выздоравливают.

– Я найду способ, – пригрозила я, – но тебе он не понравится. Я тебя предупредила!

Артур только мрачно посмотрел на меня.

Я же, наступив на горло собственной гордости, пошла к Бедиверу. Стража пропустила меня беспрепятственно, низко поклонившись. Канцлер разбирал какие-то бумаги и при моем появлении удивленно вскинул брови. Не дожидаясь приглашения, я уселась за стол, закинула ногу на ногу, поморщившись от боли, прострелившей тело, откинулась на спинку стула.

– У меня к тебе дело, Бедивер.

Канцлер слегка усмехнулся.

– А я уже думал, ты пришла душеспасительные беседы вести в стиле «давайте жить дружно».

– Вот еще! – фыркнула я, – мы и так будем жить дружно. Ты же не хочешь оказаться в ссылке или на плахе.

– Угрожать мне вздумала? – развеселился Бедивер.

– Нет, – мило улыбнулась я, – всего лишь пришла по делу.

Мы еще пару секунд смотрели друг другу в глаза, потом одновременно друг другу кивнули. Кажется, между нами установился если не мир, то соглашение терпеть друг друга. Ради страны и ради Артура.

Когда я положила перед Артуром на стол бумаги, удостоверяющие, что Катарина теперь является моей приемной дочерью и наследницей моего титула и моих владений, мужчина только руками всплеснул. И даже орать не стал. Только беспомощно посмотрел на меня.

– А я говорила, – фыркнула я, – тебе не понравится.

Ведь теперь леди Катарина Ист была не просто дочерью леди Гвиневры, а дочерью королевы и падчерицей короля. Блу был в восторге.

Я взглянула на себя в зеркало и не узнала женщину, что смотрела на меня. Платье было кроваво-красным, расшитым золотом и рубинами, тяжелым, с длинными рукавами и длинным шлейфом, отороченным мехом, грудь холодило массивное золотое ожерелье, серьги оттягивали уши, прическа на голове была такой сложной, что я боялась лишний раз головой пошевелить. А ведь еще на голове будет корона. Боги. На лицо Элиза нанесла совсем немного краски, только чтобы подчеркнуть линию губ и глаз, немного очертить скулы. Но теперь из зеркала на меня смотрела незнакомка, красивая и величественная.

– Если я запутаюсь в подоле платья и упаду, это будет ваша вина, – проворчала женщина в зеркале.

И вместе со смехом Элизы и Катарины магия исчезла. Я снова видела недовольную и непокорную Гвин. И от этого стало легче. В дверь аккуратно постучали. С поклоном слуга передал мне какой-то сверток. Я развернула его и замерла. Перчатки, краги и записка: берегите руки, ваше величество. На глаза навернулись слезы, я часто-часто задышала.

– Уезжаешь?

События повторялись, жизнь шла по спирали. Но теперь я оставалась, а Билл уезжал.

– Так надо, ты же понимаешь это, Гвин, – пристально посмотрел на меня Скользкий.

И я прерывисто вздохнула. Я понимала, знала, что мне не удержать его. Да и не приведет это ни к чему хорошему. Но эгоистично не хотела отпускать его, хотела оставить его себе. Как глупо и подло.

– Куда? – спросила я, рассеянно разглядывая его лошадь.

– К себе, – ответил Билл, – а потом, – он усмехнулся, – передо мной открыт весь мир.

Я слабо улыбнулась в ответ. Глубоко и часто задышала, приоткрыв рот, чтобы только не расплакаться. Это было бы так некстати!

– О Гвин, – он мягко улыбнулся, коснулся рукой моей щеки, я закрыла глаза, прижалась лицом к его ладони.

А потом спросила то, что мучило меня уже давно:

– Как ты узнал?

Он тут же отнял руку, взгляд его потемнел, стал печальным и отчасти злым. И он, и я знали, о чем я спрашиваю. Наверное, не стоило заводить этот разговор, но я не хотела, чтобы перед расставанием между нами оставалась хоть какая-то недосказанность.

– Потому что я знаю тебя, Гвин, – серьезно произнес Уильям, – знаю, быть может, лучше, чем ты сама. И уж точно лучше, чем Артур. Ты никогда бы не сказала тех слов, потому что свой выбор ты сделала уже очень давно.

Я отрывисто кивнула и быстро отерла все же полившиеся из глаз слезы. А потом подалась вперед и прижалась губами к губам мужчины в прощальном поцелуе, он ответил на него мягко и нежно, а потом аккуратно отстранил меня. Какое-то время держал за плечи, вглядываясь в лицо. Затем резко отпрянул, вскочил на лошадь.

– Прощай, Гвин!

– Прощай, Скользкий! – кивнула я.

Он пустил лошадь в галоп. А я поднялась на стену замка и долго смотрела ему вслед, не пытаясь остановить слезы, что бежали по щекам, пока даже облачко пыли из-под копыт лошади не исчезло.

Уже в галерее столкнулась с Артуром. Он посмотрел на меня мрачно и с жалостью. Вызывающе вскинув голову и скрестив на груди руки решительным жестом, я выпалила:

– Что?

– Прощалась со своим другом Скользким? – выделив слово «друг», спросил Артур.

У меня задрожали губы, подавшись вперед, я уткнулась в грудь мужчине, и разрыдалась. Арт помедлил, а потом крепко прижал меня к себе.

– Гвин, – растеряно произнесла Элиза.

Я глубоко вздохнула, отложила сверток, пора отпустить прошлое. Я бросила быстрый взгляд в окно. Там, под стенами замка, собралась толпа. После официальной части коронации, мы с Артуром выйдем на балкон приветствовать народ. Я подошла к окну, приоткрыла его, вдыхая холодный октябрьский воздух, долина пестрела яркими желтыми, оранжевыми, красными, рыжими красками, радуя глаз. Меня затошнило, и я поглубже вдохнула свежий воздух, машинально положила руку на живот.

– Когда ты скажешь ему? – спросила подошедшая принцесса.

– О чем? – беспечно ответила я, не глядя на подругу.

– Гвин, – мягко произнесла Элиза, – ты думаешь, он будет не рад?

Я помедлила с ответом. Признаться, я думала, что Артур будет в такой же растерянности, как и я. Рада ли я сама, вот в чем вопрос. Я не думала, что это случится так скоро, хоть это и было закономерно. И по всем срокам наш ребенок даже не бастард. Он зачат уже после свадьбы.

– Не знаю, – пробормотала я.

– Ваше величество! – в покои заглянула одна из придворных дам, – пора!

Я расправила плечи, нацепила на лицо улыбку. И в сопровождении Элизы и Катарины вышла из комнаты.

Стражники у дверей приветствовали меня с необычайной теплотой.

Артур рвал и метал, он жаждал крови Тристана. Бесполезно было напоминать ему, через сколько передряг мы прошли в прошлом вместе с Тощим. Арт ему не доверял. Я уговаривала его очень долго, Элиза не вмешивалась. Хотя она-то, как принцесса, особа королевской крови, сестра короля, распорядительница двора, могла бы и имела право просить за супруга. Просить о милосердии. Речь заходила даже о казни за предательство короля, короны и страны. Артур даже приготовил приказ о ссылке сэра Тристана на север, в действующую армию. Узнав об этом, я буквально ворвалась в покои короля. Придворные склонились в низком поклоне.

– Оставьте нас, – холодно произнесла я.

Они еще раз низко поклонились и вышли.

– Что? – раздраженно поинтересовался Артур, – мы тут обсуждали важные государственные дела, знаешь ли.

– Подождут твои дела! – отрезала я и сразу перешла в наступление, – это, правда, что ты отсылаешь Тристана?

Артур сверлил меня мрачным взглядом.

– Правда.

– Арт, – начала я.

– Нет! – резко прервал меня мужчина, – возражения не принимаются.

– Но я буду возражать! – возмутилась я, – он наш друг!

– Он меня предал!

– Артур, – мягко произнесла я, присаживаясь на ручку кресла, где сидел король, – Моргана взяла в заложники Элизу. Он переживал за нее и малышку Анну. Послушай, – торопливо говорила я, – мы должны дать ему второй шанс.

– Предавший однажды предаст еще раз, – отрезал Артур.

– Но не Тристан, – возразила я, – из каждого правила должны быть исключения. Да, он сплоховал и струсил. Но я сама не знаю, как повела бы себя в ситуации, в которой он оказался. Это же немыслимо, когда угрожают твоим близким! Артур, – я склонилась ниже, мягко поцеловала его в губы, – пожалуйста, – заглянула в серые глаза, из которых постепенно уходили злость и непреклонность, – пожалуйста, – скользнула губами по шее, – подумай только, как расстроится Элиза. Она же любит его. А малышка Анна? Ты оставишь племянницу без отца? Ну же, Арт, – я поцеловала его за ухом.

Дыхание мужчины сбилось, а потом он, перехватив меня за талию, резко потянул к себе на колени. Я вскрикнула от неожиданности и рассмеялась, когда он прошелся короткими поцелуями от угла челюсти, по шее и к ключице.

– Под твою ответственность, твое величество! И не забудь напоминать ему ежедневно, кому он обязан тем, что остался в Камелоте с семьей!

Саму церемонию коронации я запомнила смутно, помнила, как мне кланялись дворяне, как Артур смотрел на меня непривычно серьезно. Как мерцали глаза Мэрит, магичка коротко кивнула мне, а потом затерялась в толпе. Теперь я никуда не денусь, по ее мнению, останусь в Камелоте рядом с Артуром, буду жить на благо страны.

Вокруг стоял какой-то неясный гул, жрец в белых одеждах произносил приличествующие случаю слова, смысла которых я не улавливала. Да и не вслушивалась, если честно. А когда на голову опустилась тяжелая корона, я подумала, что она легче, чем я предполагала. И эта простая мысль сняла какую-то иррациональную тяжесть с моей души.

Да, я больше не была той Гвин с окраин Лондиниума, теперь я королева Гвиневра. Я прошла долгий путь, от трущоб до королевского трона, от девчонки без роду и племени до королевы. Но путь мой не закончен. Впереди целая жизнь, и сделать нужно так много. Я была уверена, что у меня получится. У нас с Артуром получится.

Я широко улыбнулась и, взяв Артура за руку, переплетая наши пальцы, потянула его на балкон.