Текст книги "Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв."
Автор книги: Автор неизвестен
Соавторы: литература Древневосточная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Как мудрецы из Ляньси[335] 335
Мудрецы из Ляньси... – Имеются в виду известные философы и поэты периода Сун (960—1279) – Чжоу Дуньи, Чэн Хао, Чэн И, Чжан Цзай, Чжу Си.
[Закрыть], Лояна, Гуаньчжуна и Миньчжуна воспевали ветер и луну, – так ли меня ты ищешь?
Как Будда проповедовал свое учение, – так ли меня ты ищешь?
Как Ань Цишэн и Чи Сунцзы нашли эликсир бессмертия, – так ли меня ты ищешь?
Как мудрый Чжугэ, живя в бедной хижине в Наньяне, сон разгадал, – так ли меня ты ищешь?
Как Лю Бэй встретился с друзьями в персиковом саду, – так ли меня ты ищешь?
Как Су Дунпо плыл на лодке по реке под Красной стеной, – так ли меня ты ищешь?
Как Оуян Сю[336] 336
Оуян Сю (1007—1072) – крупный поэт и историк; любил проводить время за вином на лоне природы; называл себя «хмельным старцем».
[Закрыть], называвший себя хмельным старцем, устраивал пирушки, – так ли меня ты ищешь?
Так кто же ты?
Заяц, навострив оба уха, переступил четырьмя лапами и осторожно приблизился. Смотрит, перед ним какое-то круглое, темное, плоское существо. Ему оно не показалось опасным, но все-таки он выжидал. Черепаха же тем временем пригласила зайца подойти поближе. И тогда, решив, будь что будет, заяц подошел совсем близко. Они раскланялись, уселись и для первого знакомства взяли китайские трубки с мундштуками из серебра, набитые лучшими сортами табака: «заморской травой», «травой из Пхеньяна», «травой с Алмазных гор», затем трубки с янтарными и яшмовыми мундштуками. Потом отложили трубки и принялись за желуди и листочки акации.
Первой заговорила черепаха:
– Я много слышала о славном господине зайце и мечтала взглянуть на него хоть раз. Сегодня наконец я удостоилась высокой чести. И почему это произошло так поздно?
– Я побывал всюду и свет повидал, но такое пугало встречаю в первый раз. Ты что, проламывала глинобитную ограду и потеряла голени? Оттого лапы у тебя так коротки? Может быть, сановника при встрече оскорбила и тебя за чуб так трепали, что шея вытянулась? А может, ты в комнату кисэн захаживала, и там гуляки так тебя ногами потоптали, что спина стала плоской? А оглядеть тебя со всех сторон – ну чем не плошка деревянная? Но как же все-таки тебя величают? Все, что наговорил я тебе, – шутка. Не сердись на меня!
У черепахи от таких речей сердце заиграло, но она сдержала свою радость, вспомнив, за чем пришла, и ответила так:
– Зовут меня черепахой, а по прозвищу – «Архивариус». Спина широковата, зато по воде плаваю и не тону. Лапы коротковаты, зато по земле хожу и не падаю. Шея длинновата – дальше увидишь. Я круглой родилась и круглой живу на свете. Поэтому я – старшая над водяными животными, выше всех чиновников: военных и гражданских.
– Я много повидал на своем веку, – сказал заяц, – но такую выдающуюся личность встречаю впервые.
– Сколько же вам лет минуло, что ваше прошлое так богато? – полюбопытствовала черепаха.
– Я не помню точно, сколько раз мне минуло по шестьдесят. В дни юности я в Лунном дворце под коричным деревом толок снадобье в ступе[337] 337
Толок снадобье в ступе... – По преданию Нефритовый заяц на луне приготовляет в ступе эликсир бессмертия.
[Закрыть]. Супруга стрелка И[338] 338
Супруга стрелка И. – Жена мифического стрелка И, которая выпила эликсир бессмертия, подаренный И богиней Сиванму, и стала лунной феей Хэнъэ (Чанъэ).
[Закрыть] при мне приходила за эликсиром бессмертия. Дунфан Шо, которому минуло сто восемьдесят тысяч лет, – мой ученик. Если сравнить со мной Пэн Цзу[339] 339
Пэн Цзу – сановник мифического императора Яо; по преданию прожил 767 лет.
[Закрыть], прожившего восемь сотен лет, – он попросту младенец. Ну, а тебе, по-видимому, я и вовсе гожусь в отцы.
На это черепаха возразила:
– Такими речами вы превозносите себя как Сына Неба. Если бегло перечесть мои прошлые дела – а вы о них наверняка ничего не знаете, – вы очень удивитесь. В тот день, когда родился Паньгу[340] 340
Паньгу – мифический великан, принимавший участие в сотворении мира; из его тела образовалась вселенная.
[Закрыть], я подносила роженице суп из морской травы. А когда на престол вступил Тянь-хуан, я подавала гостям рыбу. Тот знаменитый день, когда Ди-хуан и Жэнь-хуан[341] 341
Тянь-хуан («Владыка неба»), Ди-хуан («Владыка земли»), Жэнь-хуан («Владыка людей») – первые мифические правители Китая.
[Закрыть] разделили землю на девять уделов, я помню также, как вчерашний. Постройка Ючао жилья из веток и приготовление Суйжэнем[342] 342
Ючао, Суйжэн – мифические правители Китая, научившие людей строить жилища, добывать огонь и т. д.
[Закрыть] пищи на огне проходили при моем участии. Государь Фуси со мною вместе разгадал начертанные на спине чудовища лунма восемь триграмм. Когда Гунгун во время битвы с Чжуюном сломал небесную опору, я растопила пятицветную скалу и Нюйва[343] 343
Фуси, Гунгун, Чжуюн, Нюйва – мифические герои, участвовавшие в сотворение мира.
[Закрыть] залатала ею небо. Когда Шэнь-нун создавал земледельческие орудия и перепробовал все травы, приготовил из них лекарства, я помогала ему. Когда Хуан-ди строил лодки, я была плотником. А когда он близ Чжолу с Чию сражался, то по моему совету нанес неожиданный удар и схватил Чию. Я указала способ обрести престол Цзинь-тяню и подсказала, как править государством Чжуаньсюю. Я своими ушами слышала, как Гаосинь при рождении называл свое имя. Песни, звучавшие на улицах при императоре Яо, до сих пор услаждают мой слух, а песней императора Шуня – «Южный ветер» – я будто вчера наслаждалась! Когда император Юй[344] 344
Шэнь-нун, Хуан-ди, Чию, Цзиньтянь, Чжуаньсюй, Гаосинь, Яо, Шунь, Юй – мифические идеальные правители Китая, научившие людей многим искусствам и ремеслам.
[Закрыть] справился с наводнениями, которые были девять лет подряд, я прославляла его добродетель созидания. Моление в тутовой роще о дожде при государе Тане, правление чжуских государей Чжоу, Вэнь-вана и У-вана, церемонии и музыка в их царстве, приведенные в порядок и прославленные в веках благодаря стараниям Чжоу-гуна, – тоже было словно вчера. Вот только не смогла я спасти Цюй Юаня, погибшего в реке Мило, так как в это время я совершала путешествие к Западному морю. Об этом я сожалею до сих пор. Выходит, если поразмыслить, я намного старше вас и гожусь вам в дедушки. Не правда ли? Но как бы то ни было, довольно присказок. Давайте поговорим о том, какие чудеса бывают на белом свете.
– Расскажи я о людских делах, – промолвил заяц, – ты от удивления тотчас напустишь лужу и, такая плоская и круглая, поплывешь по ней, словно лодка.
– Довольно похваляться, рассказывайте! – перебила черепаха.
И заяц начал:
– В наших краях, где прекрасны Три горы, пики словно лезвия мечей пронзают небеса. А если оставить горы и обратиться к водам, мы увидим, что впереди – «вешние воды наполнили озера». Позади же – «летние облака неисчислимы на причудливых вершинах».
Под горой расчистишь местечко и построишь крохотную хижину, крытую травой. «На одной половине хозяин – прохладный ветер, на другой – светлая луна». На земляных ступенях плащ и шляпа от дождя так опрятны и чисты. Нигде таких не сыщешь! Журавли курлыкают, в поднебесье фениксы парят. В горах выкопаешь целебную траву, в речке наловишь рыбы. Не блаженство ли?
В синем небе безмятежна ясная луна. И ты, один среди горных вершин и ущелий, затворяешь калитку. Тучки вольные здесь любуются своими тенями. Эти дивные красоты не имеют себе равных. И ты, подобно тучкам, чужд суете мирской. Кто здесь тебя разыщет?
Минуют холода, и снова потеплеет. Так я угадываю, когда какая наступает пора. Уходят дни, проходят месяцы. Я потерял счет времени.
Там, в глуши, где синие реки и зеленые горы, роскошны цветы и густы ароматные травы. Фениксы и павлины перекликаются друг с другом, ведут беседы. Вот это Кленовые скалы. Попугаи, кукушки, иволги наперебой щебечут, заливаются. И в той долине и другой раздается пение. На закате под хмельком любуешься дивными пейзажами. На вершинах Куньлунь, раздвинув белые тучки, смотришь вниз. Вот гора Тайшань – зеленый дракон, Хуашань – белый тигр, Хэншань – черная черепаха, еще одна Хэншань – красный феникс. Реки Сяо, Сян и озеро Пынли служат мне платьем, а реки Хуанхэ и Янцзыцзян – поясом. Красоты реки под Красной стеной воспеваю я в стихах. Сиянием месяца в горах Эмэй, хмельной, наслаждаюсь. Лекарственные травы на Трех горах священных рву, сколько захочу. Омывшись в водах озера Дунтинху, возвращаюсь в горы. Крутые горы – мне дом родной. Опавшие цветы – моя постель, и я, блаженствуя, вкушаю покой. Меж деревьев ясная луна – мой близкий друг. Шелест ветра в соснах – приглушенное звучание комунго. На каменное изголовье приклоняю голову и забываюсь. Только бы не разбудило меня журавлиное курлыканье, доносящееся бог весть откуда! Много ли, мало ли времени пройдет, я проснусь и по тропинке каменистой, на посох опираясь, поднимаюсь на Ханьшань. Брожу где вздумается. Белые облака тянутся на тысячу, на десять тысяч ли. На речках – яркий свет луны. Вокруг громоздятся горы. Ну прямо «Три горы наполовину обрушились у края синего неба. Воды струятся, реку на две разделила Отмель белых цапель». И я, блаженный, обитаю средь этих гор и рек. Да предложи мне высший чин, разве я променяю на него эту красоту?!
Я поднимаюсь на пригорок с восточной стороны. Веет ветерок, и я бесконечно наслаждаюсь прохладой. А то склоняюсь над рекой и сочиняю стихи. Так и не проходит мой восторг. «Луна из утунов светит прямо мне в душу. Ветер из-за ив овевает мое лицо». Чем не друзья мне прохладный ветер и ясная луна?! Живу я без недугов, как подданный Фуси, живу отшельником в дивном краю и наслаждаюсь видами гор и рек сколько душе угодно. Кто меня осудит?
Пышно расцвели персики и сливы, ивы склонили зеленые ветви. На берегах речек красавицы со всего света белье стирают, плавно взмахивая крохотными ручками. Бывает, зачерпнут воды ладошкой и, пугливо озираясь, моют груди, похожие на тушечницы. Мне эти девушки напоминают лотосы в Яшмовом пруду.
А как глубоки тени и ароматны травы в день Тано. Красавицы в зеленых платьях и красных юбках качаются на качелях. А это так напоминает происходившее у башни Кванхаллу!
Мне, обитателю прекрасных гор и рек, доставляет самое огромное блаженство любоваться этими несравненными красавицами.
Черепаха рассмеялась:
– Вот смешно! Ха-ха! Ваши речи – пустая похвальба. Кто станет слушать эту болтовню! В вашей жизни вас подстерегает восемь неприятностей. Слушайте-ка лучше обоими ушами!
В лютые морозы средь зимы землю запорошит белым снегом. Крутые пики и утесы покроются льдом, а множество ущелий тоже заполнятся снегом. Где вы будете бегать? Это первое.
Ветер северный нагонит стужу, по каменным расщелинам тогда уж не ищите, чем поживиться. Дрожать вам, облизывая нос! Тут поневоле запоешь о злосчастной судьбе. И это второе!
Но вот весенний ветер принес тепло. Травки или цветочков вы только что поели и возвращаетесь обратно в горы. Как вдруг орел, поджав когти, кидается стрелой. Глаза его горят. Вы заметались, маленький такой, забились в щель под камень, и демоны мерещатся вам. И это третье!
Летом же, в самый зной, в горах и долинах вдруг вспыхнет пожар и вскипит вода в реках. Из вас вытапливается сало, и каждая шерстинка опалена. Высунув язык, дышите часто-часто и что есть духу мчитесь к роднику. Незавидно же вы выглядите! И это четвертое!
А потом покраснели клены и пышно расцвели хризантемы. Вы только что насытились плодами и ищете укромный уголок. Но вас подстерегает охотник с соколом. Уже загонщики и охотничьи собаки, учуяв вас, мчатся по следу. Вы летите стремглав, и вас от страха прошибает холодный пот. Это пятое!
Допустим, вам посчастливилось унести ноги, избежать погибели. Но меткие стрелки-охотники, укрывшись в засаде и зарядив ружья, целят вам в самое сердце. А вы поджали хвостик, чуть живой от страха, бежите что есть мочи, смотрите, куда бы скрыться. Это шестое!
Совсем изнемогший, вы прибегаете в лесную чащу, а вам навстречу полосатый тигр-великан шествует, грозя бородой из железных нитей. Рев его подобен грому, башка с горой сравнится, спина – что полумесяц, а шерсть горит огнем. Мечом-хвостом размахивая, зверь разевает кроваво-красную пасть, обнажая острые клыки. Словно летящая молния, сверкает всюду его тело. Он рыщет по горам и ущельям, все сокрушая на пути, – с грохотом катятся камни, с треском валятся деревья. Он величав и грозен. Настоящий владыка гор! Вдруг вспыхивает в нем отвага, глаза-факелы мечут искры, он выпускает когти на передних лапах, острые, как зубья пилы. Тигр вздохнет разок – деревья закачаются, а зарычит погромче – горы так и заходят ходуном. Небо темнеет, а душа уходит в пятки. Это семь!
Едва избежав смерти, вы устремляетесь на равнины. Но там мальчишки-дровосеки и мальчишки-пастухи, отчаянно вопя, бросаются на вас с палками. У вас захватывает дух, в глотке пересыхает, а вы мчитесь куда глаза глядят. Это восемь!
А если вы так маетесь, придет ли охота природой любоваться, найдется ли досуг лакомиться травами на священных горах и купаться в озере Дунтинху?! Но, кроме перечисленных, как я догадываюсь, есть и другие неприятности. Не стоит говорить того, что противно слушать!
Заяц выслушал все до конца, возразить ему было нечего, и он сказал:
– Уж не превосходите ли вы красноречием Су Циня и Чжан И, что так складно говорите? Уж не прозорливы ли вы, как Шао Юн, что все угадываете наперед? Нечего разглагольствовать о горестях других: у слушающего вас свой взгляд на вещи. Великий мудрец древности Конфуций терпел лишения на границе княжеств Чэнь и Цай, а чуский правитель, выдающийся герой Поднебесной, бросился в озеро. Зло и благо дарует Небо, бедность или блестящую карьеру – судьба. Здесь не поможешь силой или мудростью, и, стало быть, об этом говорить – мало толку. Рассказали бы лучше о подводном царстве. Я бы с удовольствием послушал.
Черепаха прочистила горло и заговорила:
– Внемлите тому, что расскажу вам о подводном дворце. Там, где сгустились пятицветные облака, высятся, вонзаясь в небо, отделанные жемчугом и драгоценными каменьями чертоги. Из белой яшмы высечены ступени, из янтаря – основания колонн, сами колонны сделаны из коралла. У дворца – черепаховая балюстрада, а кровля – из золотой черепицы. В застекленных окнах и на украшенных хрусталем шторах отражается свет фонарей – жемчужин, светящихся ночью. Палаты украшены семью драгоценностями. Сияние заслоняет дневной свет. С небес не сходят счастливые знамения. Каждый день – пиры, и на пирах – стихи и музыка. Красавицы, похожие на лотосы, парами кружатся в танце. Когда вина – виноградное, «яшмовая роса» и «пьянящее сто дней» – нам наливают до краев в чаши «баклан» и «попугай», а на янтарных блюдах, на столах из хрусталя лежат травы, дарующие бессмертие, душа радуется, и ты блаженствуешь. Любуемся чудесными видами – полумесяцем над горами Эмэй, рекой под Красной стеной, горами Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу. А когда возвращаемся – по рекам Цайшицзян и Сяосян, по озерам Дунтинху и Пэнлицзэ мы катаемся на лодках. Над рекою падает белый иней, и цвет воды сливается с цветом неба. «Вечерняя заря опускается вместе с фламинго. Осенние воды и бескрайние небеса – одного цвета». «Царства У и Чу разделяются озером Дунтинху: одно – на восток от него, другое – на юг. Светлое и темное начала, цянь и кунь, отражаются в нем днем и ночью». На ровный песок садится гусь, и белые чайки собираются спать. И тут грустные звуки свирели перекликаются с голосом рыбака. Танцует водяной дракон, затаившийся в глубоком омуте. Вдова на одинокой лодке льет слезы. Луна ясна, редеют звезды, к югу летят вороны и сороки. И нагоняют грусть звуки флейт Эхуан и Нюйин – жен императора Шуня. А «мелодия «Цветок в женских покоях», которую поют торговки за рекой, вселяет в душу надежду». Вот «монастырь в горах Ханьшань, где тихие звуки колокола раздаются в ночи». «Ветерок доносит отчетливый звук деревянной колотушки». Значит, близко деревня. Вот рыбаки на чуских реках напевают «айнай». «На золотых прудах и яшмовых запрудах девочки выкапывают корни лотоса и тоже напевают». Ну это ль не восторг? Право, чудо света и есть морской дворец!
– Вы в самом деле счастливое создание, – в раздумье проговорил заяц. – А я, неудачник, привязался к этим горам и лесам, живу отшельником. Напрасно я пренебрегал чужими реками и озерами.
– Вам как другу предложила бы я кое-что, – сказала тут черепаха. – А вы уж соглашайтесь без раздумий. Ведь говорили древние: «В царство, где опасно, не ходи; в царстве, где смуты, не живи». Зачем жить в таком превратном мире? Наша встреча не простая случайность. Вам бы лучше расстаться с пылью и ветром мирской суеты и отправиться со мной в морской дворец. Вы будете наслаждаться жизнью в краю небожителей, каждый день вы будете лакомиться персиками из садов богини Сиванму, травой бессмертия, вином, «пьянящим сто дней», чудотворной росой. В дворцовых чертогах будет с вами дружить ушаньская фея. Вы будете играть на пятиструнном цине Шуня, на яшмовой свирели царевича Цяо, напевать «Песнь о Янане» и «Весенний сон», пировать в Юэянской башне или в Беседке Тэн-вана, слагать стихи в Башне Бронзового Воробья, пить вино в Палате феникса, – словом, насладитесь блаженными временами. Разве тогда вспомнятся вам земные радости и горести хотя бы во сне?
Зайцу показалось все это подозрительным, и он покачал головой.
– Речи ваши приятны, но вдруг в них таится опасность? Недаром говорят: «Убежишь от косули – встретишь тигра», «От судьбы не уйти, как не выскочить мыши, попавшей в кувшин». С какой же стати живущему на суше идти в морской дворец? Ведь в морском дворце меня ждет гораздо больше трудностей, чем на земле. Во-первых, я не смогу дышать. А как же не дышать живому существу? К тому же, хоть ноги мои и пригожи, плавать я не умею. Как же опущусь я в морскую глубину там, где синие волны без края? Пусть, соблазнившись благами других, не предначертанными мне судьбой, я расстанусь с этим миром и последую за вами. Сразу же во все семь отверстий на голове попадет вода, и я умру. Если мое тело найдет себе могилу во чреве рыб, моя душа станет бездомным голодным духом. Моими друзьями будут рыбы и раки, и я составлю пару Цюй Юаню. А если все так случится, никто из моих родственников и потомков не сможет разыскать меня. Как ни ломай голову, а девять из десяти за то, что это опасная затея. Конечно, всякий знает, что, когда варят меджу[345] 345
Меджу – растертые соевые бобы, идущие на приготовление соевого соуса.
[Закрыть], их надо посолить. Однако быть безмерно доверчивым не годится. Не прельщайте же меня попусту!
Черепаха рассмеялась:
– Ну и тупы же вы! Если знаете одно, то о другом уж не догадаться! В старину говорили: «И на вязанке камыша можно переправиться через реку». Поэтому Юй Шаньвэн[346] 346
Юй Шаньвэн – персонаж новеллы Цюй Ю (1341—1427) из сборника «Новые рассказы у догорающей лампы».
[Закрыть], уроженец Чаочжоу, отправился в морской дворец Гуянмяогун и написал стихи, которые украсили дворцовые колонны. Ли Во, захотев поймать в воде луну, вознесся на ките в небо. Учитель Сюаньцзан[347] 347
Сюаньцзан (596—664) – известный деятель китайского буддизма, побывавший в Индии; привез сутры, многие из которых перевел на китайский язык и комментировал.
[Закрыть], переправившись через реку Чжанъехэ, что за три тысячи ли отсюда, привез Трипитаку[348] 348
Трипитака («Три хранилища») – общее название буддийского канона, состоящего из трех разделов: сутры (жизнь и учение Будды), винайи (устав, данный Буддой), шастры (толкования учения Будды).
[Закрыть]. Подданный ханьского государя Чжан Цянь[349] 349
Чжан Цянь (II в. до н. э.) – государственный деятель; по преданию привез в Китай первый ткацкий станок, полученный им у небесной Ткачихи.
[Закрыть], поднявшись на плоту вверх по Серебряной реке, привез ткацкий челнок. Ананда[350] 350
Ананда – один из первых учеников Будды, его племянник и любимец.
[Закрыть], путешествуя в Западном крае, плыл на лотосовом листе по синим бесконечным водам. И если его жизнью распоряжалось Небо, можно ли говорить и о том, что смерть его была бессмысленной?! Если рожден героем, зачем вести себя подобно слабому? Ведь благородный человек не увлечет другого в опасное место. Как же я могу послать вас на гибель? Конфуций говорил: «Благородный муж и в обмане следует правилам», а также: «В царстве, где смуты, не живи». Как же я с моими манерами, плоть от плоти своих родителей, беспричинно стану вам лгать? Да предложи мне тысячу золотых и титул хоу или положи на вареный рис еще и рисовый хлебец, я и то не соглашусь на это. Какой мне смысл? Зачем кривить душой и завлекать друга в опасные места?!
И черепаха продолжала:
– Вот смотрю я на вас. Шерстка золотая мерцает и колышется. А как известно, золото рождает воду[351] 351
Золото рождает воду... – По китайской натурфилософии пять первоэлементов, взаимодействуя, порождают все многообразие вещей.
[Закрыть] и с водою уживается. Чего ж тут беспокоиться? Шея вытянута – значит, край родной знаете и в чужих краях не прочь пожить. Острый подбородок, если его поднять, все пойдет вразрез со здравым смыслом, и каждое дело станет трудным. Опусти его – все пойдет в согласии со здравым смыслом, и любое дело примет счастливый оборот. Пара ушей бела и чиста – чужие речи хорошо слышит, богатство и знатность дарует. Прекрасное междубровье говорит за то, что достигнете Врат дракона[352] 352
Врата дракона. – По преданию, если рыбе удавалось подняться через пороги в верховьях реки Хуанхэ до Драконовых ворот, то она превращалась в дракона; выражение «подняться к Драконовым воротам» стало в литературе образным, означающим выдержать экзамен, сделать карьеру, прославиться.
[Закрыть] и прославите свое имя. Голос ваш чудесен. За всю жизнь вам не случится совершить ни одного опрометчивого поступка. Ваш облик в каждой черточке – само совершенство! Во все дни вас ждут почести и слава, счастье и богатство. У вас будут такие наслаждения, какие доставляла Ян-гуйфэй танскому Мин-хуану и чаша для собирания росы – ханьскому У-ди. Ваша судьба – судьба Го Цзыи, отца ста сыновей и деда тысячи внуков. Богаты вы будете, как Ши Чун. Из музыкальных наслаждений вас ждут песнь уского правителя «Дайхуан», песнь сунского государя «Фэнняо» и звуки яшмовой свирели Чжан Цзыфана. И тогда под звуки цитры Сыма Сянжу сама Чжо Вэньцзюнь переберется к вам через забор[353] 353
Перебраться через забор... – Образное выражение, означающее прийти на любовное свидание.
[Закрыть]. А если говорить о способах обмана, то в искусстве красноречия вы не уступите ни Су Циню, ни Чжан И, старавшимся один объединить, а другой – разъединить шесть царств. В уменье же мыслить по-государственному Чжугэ Лян с его планом восьми расположений вас не превзойдет. Такие твердость воли, внешний облик, стратегические таланты не виданы прямо-таки с древности.
Вы – герой, способный свернуть горы, первый во все времена! И вы с вашим-то обычаем ходить, словно летать, знай сидите в своем углу и из многих возможных радостей не изведаете ни одной! Наоборот, вас, как и раньше, ждут только бедствия. Покиньте насиженные места и отправляйтесь в иные края. И вы увидите – все десять тысяч желаний исполнятся разом. Послушайте меня, не раздумывайте, воспользуйтесь случаем, посетите морской дворец. Счастливый случай не выпадает дважды. Если не воспользоваться благом, которое посылает Небо, оно обернется несчастьем.
Заяц возразил:
– Я, конечно, выдающаяся личность, но ваши предсказания совсем уж необычны. Ведь долголетие или ранняя смерть, бедность и удача не зависят от предсказания. Взять хотя бы предсказание о богатстве. Выходит, лежи на вершине Трехглавой горы, что называют Террасой белых облаков, – все равно сокровища Ши Чуна свалятся мне на голову? А предсказание о долголетии! Значит, если меня поджарят на медленном огне, как это проделывали с людьми тираны Цзе и Чжоу, я смогу воскреснуть? Девять из десяти за то, что любого, поверившего в этакие предсказания, ждет беда.
А черепаха все о своем:
– Ваши слова свидетельствуют о вашем невежестве. Вы не зря наделены такой внешностью. Ханьский Гао-цзу, обладавший длинным носом, был в молодости стражником, а стал основателем династии. Танский Тай-цзун, бывший ученым, благодаря своей внешности тоже основал династию. Сунский Тай-цзу, имея квадратное лицо и большие уши, сподобился стать Сыном Неба. Так же и Цай Цзе сменил Фань Суя[354] 354
Цай Цзе, Фань Суй (III в. до н. э.) – советники циньского князя Чжао-сяна.
[Закрыть] на посту министра – обладателя золотой шапки и пояса. И все остальные герои и выдающиеся люди, каждый единственный и неповторимый в своем роде, стали таковыми благодаря своим внешним данным. И это в полной мере относится ко всем государям, князьям, министрам и полководцам. В старину говорили: «Не войдешь в логово тигра – не поймаешь тигренка». Если родится великий муж и начнет вершить государственные дела, его сразу узнаешь по двум словам. Зачем же вам хоронить себя в глуши, преднамеренно обрекать на прозябание среди трав и деревьев? Вы ничтожество! Исстари у тех, кто колебался, не спорилось ни одно дело. Вы погибнете, как в древности погиб Хань Синь, не внявший словам Куай Туна[355] 355
Куай Тун (III в. до н. э.) – современник полководца Хань Синя, предупреждал последнего, чтобы тот не доверял своему сюзерену Гао-цзу; Хань Синь действительно был казнен и перед казнью пожалел, что не внял совету Куай Туна.
[Закрыть], вас попросту поджарят. Ведь если бы Чжун послушался Фань Ли[356] 356
Чжун, Фань Ли – уроженцы княжества Чу, служившие в княжестве Юэ; правитель Юэ готовил войну в Чу, Фань Ли советовал Чжуну бежать; Чжун не послушался и был казнен.
[Закрыть], не произошло бы смертоубийства. И как это можно, разобравшись в прошлом, не сделать выводов на будущее? Смотрите, как бы не пришлось вам потом горевать, что не воспользовались моими советами.
Заяц же по-прежнему колебался и, улыбаясь, отвечал так:
– На мой взгляд, вы не такой, как все другие люди. Вы великодушны, добропорядочны и вряд ли кого-нибудь обманули за свою жизнь. Мне, незадачливому, вы предлагаете жить в дивном краю. Я очень тронут. Но удастся ли мне получить достойную должность, если я явлюсь во дворец?
Черепаха обрадовалась: «Этот болван, кажется, попался!» Вслух же промолвила:
– Из ваших слов можно понять, что вы не знаете ни жизни, ни истории. Шунь, пахавший в горах Лишань, получил престол от Яо. Цзян-тайгун, ловивший рыбу в водах Вэйшуй, стал советником чжоуского У-вана. И Инь, пахавший землю, стал любимцем государя Чэн-тана. Фу Юэ, в Фусяни насыпавший земляной вал, стал советником иньского Гао-цзуна[357] 357
Гао-цзун (У-дин, 1324—1265 гг. до н. э.) – правитель периода Шан-Инь.
[Закрыть]. Пасший волов Боли Си[358] 358
Боли Си – советник циньского князя Му-гуна (VII в. до н. э.); до своего возвышения был пастухом.
[Закрыть] стал правой рукой циньского Му-гуна. Просивший у прачки хлеба Хань Синь стал полководцем у ханьского Гао-цзу. В подводном царстве можно сделать карьеру, как и в мире людей.
Просвещенный государь выбирает подданных, а мудрый вассал выбирает государя. Наш повелитель покончил с войнами и занят устройством дел в своих владениях. Ему нужны мудрые помощники. Люди, наделенные способностями и талантами, у нас быстро продвигаются по службе. Даже мне, бесталанной, пожаловали придворный чин. А уж такой выдающейся личности, как вы, с вашими несравненными талантами, стоит только появиться, как знатность и богатство придут сами собой, пусть вы даже их и не ищете!
Сейчас в подводном царстве очень необходим историограф. Одной десятой ваших литературных талантов для этого будет достаточно. Как только вы возьмете в руки кисть, вы проявите такие же достоинства, какими обладал знаменитый Дун Ху[359] 359
Дун Ху (VII—VI вв. до н. э.) – историк и астролог княжества Цзинь.
[Закрыть], и это послужит не только на благо нашего царства, но и вашей собственной славы. Ваше имя прогремит по всей Поднебесной. Когда мы явимся во дворец, я тотчас представлю вас нашему государю.
Заяц улыбнулся:
– Речи ваши как будто неплохи, но мой сегодняшний сон предвещает несчастье, и я испытываю беспокойство.
– В молодости я знала толк в разгадывании снов, – ответила черепаха. – Каков бы ни был ваш сон, хотела бы я о нем послушать.
И заяц рассказал:
– Видел я, будто вытащил меч и прижал к животу и тело мое покрылось лаком. Боюсь, не приключилась бы беда.
Черепаха тотчас перебила его:
– Счастливый сон, вы зря пугаетесь. К животу прижали меч, а меч – это металл. Значит, опояшетесь золотым поясом. Тело покрылось лаком – верный признак того, что облачитесь в красное платье. Слава о вас выйдет за пределы государства и распространится по всему свету. Это ли не счастливый сон, вещающий о счастье и богатстве?! Когда Конфуций увидел во сне Чжоу-гуна, то был сон совершенномудрого. Сон Чжуан-цзы о том, как он стал бабочкой, – сон философа. Сон Чжугэ Ляна в бедной хижине – сон выдающегося человека. Сны всех прочих людей – обычные сны. Но ваш сон – всем снам сон. Если вы переселитесь в морское царство, вознесетесь над всеми. Не плохо, правда?
Заяц слушал, слушал и совсем развесил уши. Обрадовался, словно шнурки от печатей высших гражданских и военных чиновников были уже привязаны к его поясу.
– Вы толкуете сны словно дух! Если бы ожили вдруг Шао Канцзе и Ли Чуньфэн, вряд ли они смогли бы что-нибудь добавить. Дивный вещий сон я уже увидел. Значит, богатство и знатность мне уже обеспечены. Но как же я переправлюсь через бескрайнее синее море?
Черепаха ликовала:
– Не беспокойтесь, сядете мне на спину, и любое море вам будет нипочем. В мгновение ока мы окажемся на месте. Из-за чего тут волноваться?!
Заяц в душе был рад, но для приличия поломался:
– Вы для друга не жалеете трудов. Такими, конечно, и должны быть отношения между друзьями. Но мне будет очень неловко, если я заберусь вам на спину.
– Как вы, однако, ограниченны! – рассмеялась черепаха. – Люй Шан, удивший рыбу в водах Вэйшуй, как равный ехал в повозке с чжоуским У-ваном. Хоу Ин[360] 360
Хоу Ин (III в. до н. э.). – Был сторожем у ворот столицы княжества Вэй; Синьлин-цзюнь, брат правителя Вэй, проведав о его уме и честности, однажды пригласил его в свой экипаж и повез во дворец, лично управляя лошадьми.
[Закрыть], охранявший ворота, сидел рядом с Синьлин-цзюнем. Янь Цзылин, пахавший в горах Фучуншань, спал на одной подушке с ханьским государем Гуанъу-ди[361] 361
Гуанъу-ди (25—58) – император династии Хань.
[Закрыть]. Какое значение имеет высокое или низкое положение, если речь идет о друге! Когда мы будем жить в подводном царстве, мы будем делить радости и горе, славу и почет. Какая же тут неловкость!
Заяц был вне себя от восторга.
– Ваши благодеяния и после смерти, как говорится, не забудешь. В этом мире со мной не единожды приключались всякие беды. Вечно рыщут с ружьями эти непотребные людишки, хотят съесть меня. Моего старшего сына поймали мальчишки-дровосеки и съели. Не прошло и семи-восьми лет, как второго сына разорвали на клочки охотничьи собаки, и он стал добычей ворон и сорок. Это случилось несколько лет назад. Как вспомнишь, стиснешь зубы, и сердце замрет. Размышляя день и ночь о том, как бы покинуть этот проклятый мир, я нечаянно встретил вас, благородного друга. Теперь-то я благодаря вам доживу до лучших дней! Это сделало Небо и помогли духи!
Говорят, мудрец узнаёт мудреца. Если бы не вы, кто бы смог распознать во мне выдающуюся личность? Если бы не вы, ниспосланный мне Небом, я бы так и остался в горах. Но зато если бы не я, подданные морского царства так и не встретили бы никогда такого государственного мужа.
И безмерно гордый заяц уже собрался взлезть на спину черепахи, как вдруг из-под скалы выскочил какой-то зверь и закричал ему:
– Я слышал от начала до конца вашу болтовню. Глупый заяц, послушай-ка, что я тебе скажу! Богатство и знатность, почести и слава подобны плывущему облаку. Если что-то определено тебе судьбой, зачем самому лезть на рожон, наслушавшись россказней черепахи? Пословица гласит: «Покинувший родину – подл». Ну, явишься ты в морской дворец, и что ты думаешь, так сразу и посыплются на твою голову богатство и знатность? Послушайся моего совета, брось-ка ты пустые мечты, оставь-ка бредни!
Заяц насторожил уши и замер на месте в нерешительности. Посмотрел на зверя, видит – барсук.
Черепаха вскипела гневом, но подумала: «Я почти уломала дурака зайца, пустив в ход тысячу хитростей и сто уловок, а этот прохвост, пожалуй, мне все дело испортит. Чего ему надо? Стоит мне смутиться хоть немного, хитрый заяц, чего доброго, передумает. Если же я разобью доводы этого урода, заяц не изменит своего решения».
И черепаха, с усмешкой показывая на барсука, изрекла:
– Я не знаю, кто вы, но вы так невежественны! Мудрец из Чосчжоу по имени Юй Шань-вэнь был бедным ученым, но, явившись в морской дворец и прославив его в своих сочинениях, получил от нашего государя в награду за труды десять бриллиантов, высокую шапку и пояс из кости носорога. Слух об этом разнесся по всей Поднебесной. Неужели вы, имея уши, ничего не слышали?
Должность историографа – важная должность в государстве. Я, сокрушаясь о том, что литературный дар и каллиграфическое мастерство почтенного зайца пропадут зря, пригласила его с собой. Но вы тут попусту вводите в сомнение других, полагая, что я влеку своего друга к гибели. Чем вы руководствуетесь в своих поступках? Однако, если у кого-либо возникают сомнения на мой счет, я отказываюсь отправляться с почтенным зайцем.
И, обращаясь к зайцу, черепаха промолвила:
– Ведь мы с вами ни в чем не подозревали друг друга. Разве посмела бы я втянуть вас в сколько-нибудь сомнительное дело?! Уж если вы доверились мне однажды, зачем пренебрегать советами доброго друга?
Я ходила по приказанию нашего государя в Восточное море и здесь оказалась по пути, так что не могу задерживаться долее. Будьте же здоровы!
Черепаха взмахнула рукавом и направилась к берегу. Барсук не мог вымолвить ни слова и стоял красный от стыда. Заяц, видя, как черепаха отчитала барсука и теперь, холодно взмахнув на прощанье лапой, удаляется, пришел в ярость и напустился на барсука:
– Зачем ты вредишь благим делам?! – и помчался вдогонку за черепахой, крича во весь голос: – Остановитесь, выслушайте меня!
