Текст книги "Безликий и Чудовище (СИ)"

Автор книги: Atyra Rommant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

И тут нечто вдруг резко распрямило Бальтазара и твёрдо поставило на ноги. Уже в следующее мгновение принц занёс руку, меньше чем за секунду она превратилась в огромную, твёрдую, будто вылепленную из кровавой корки «перчатку» с остроконечными пальцами, которая всеми пятью пальцами вцепилась в мягкий, точно сливочное масло, череп центральной головы ребёнка-переростка и со всего маху швырнула ненавистное существо в стену, отчего на последней остался смачный кровавый потёк, словно от убитого комара.

Бальтазара резко встряхнуло и он проснулся. «Встряхнуло» его собственное тело. Такое обычно бывает, когда человеку снится, что он, например, падает или что-то вроде этого. Но это было не особо важно.

Потерев лоб уже начавшей обрастать тёмным волосом рукой, Бальтазар вновь начал лениво погружаться в пучину собственных дум, не раскрывая глаз при этом и внюхиваясь в запах собственного тела, к которому, заметил принц, прибавился не слишком сильный, но явственный запах гари, который он чувствовал даже через сон. Принц не предал этому особого значения (мало ли, всё-таки он с электричеством работает, а запах от него ого-го), но очень даже зря. Только когда юноша всё-таки разлепил глаза он заметил вдруг, что в комнате как-то необычно светло. Обернувшись, Бальтазар остолбенел, смотря на падавший со стороны дверного проёма на стену свет от сотен языков пламени.

– Пож… Пыж… Пожар… Горим!!! Учитель, горим!!!

Молниеносно среагировавший на крик Бальтазара Зигмунд за несколько секунд спустился на нижний этаж и, распахнув дверь, узрел носящегося вокруг уже прилично разбушевавшегося столба пламени ученика, обмахивавшего собственной рубашкой так и кидавшиеся прямо на него языки пламени, которые уже начали потихоньку лезть на потолок.

Сильной рукой мужчина тут же отдёрнул юношу в к двери. Как только все трое, в том числе и взъерошенный, расправивший крылья Гор, сидевший почти на спине своего товарища, оказались в коридоре, Зигмунд сделал мощный пас руками и тут же большую часть помещения «обхватил» полупрозрачный, точно тончайший слой воды, купол. Через секунду не менявшийся в лице, как и его спутники, Зигмунд начал медленно идти в сторону огня, отчего купол начал сужаться к пламени, всё больше и больше при этом наполняясь дымом, пока, наконец, не превратился в большой, темно-серый шар. В конце-концов Зигмунд, вместе со следовавшим за ним Бальтазаром, намертво вцепившимся в бардовый плащ наставника, остановились, и так, в гнетущей тишине, прождали буквально минуту. По прошествии этого времени чародей вновь сделал пас руками и бесцветной преграды тут же не стало, отчего дым густыми клубами устремился во все стороны, рассеиваясь по всему помещению. Чтобы не надышаться зловонной отравой, Зигмунд одним щелчком пальцев раскрыл все близлежащие окна, и уже через несколько мгновений серой тучи в комнате как не бывало. Посреди большого пятна из копоти и сажи близ наполненного бумагами шкафа одиноко и даже как-то виновато лежал обугленный подсвечник.

– Наверное, со стола соскользнул и к шкафу упал… – Нахмурившись вздохнул мужчина и, переваливаясь с ноги на ногу, словно пингвин, (это была его обычная походка) направился вновь к себе. Бальтазар, с секунду постояв на месте, наращивая темп и ширину шага направился за наставником, и, оказавшись в его кабинете, тут же схватил табурет и уселся близ Зигмунда, уставившись на последнего искренними глазами. Чародей, в свою очередь, продолжал что-то самозабвенно записывать, не обращая на ученика практически никакого внимания.

– Зиг… – Начал наконец Бальтазар. – Ну… Зиг, я тут… Я мириться пришёл. Поверь, я прекрасно осознаю, что в твоих словах есть смысл, просто, ты же сам знаешь, я просто хочу, чтобы у нас со Звёздочкой всё было хорошо. Понимаешь?

Зигмунд, тяжело выдохнув, не глядя на ученика облокотил голову на руку и потрепал юношу по лохматой голове.

– Да понимаю, конечно, понимаю. Завтра всё нормально и спокойно обсудим, хорошо? Вот. А пока… – Зигмунд отвлёкся от своего занятия. – Давай посмотрим твои свежие наброски. Ты ведь что-то хотел мне показать, верно?

Мгновение спустя Бальтазар вдруг оживился, достал маленький блокнот, который он всегда носил с собой на поясе, и тут же начал его быстро листать, попутно что-то сбивчего рассказывая, как вдруг Зигмунд, прищурившись, остановил принца на одной из страниц.

– Погоди-ка… А вот это что? – Мужчина безымянным пальцем указал на свежий эскиз. Он изображал руку человека до локтя, на которой располагалась некая конструкция из железа и множества проводов.

– Это… – Бальтазар заметно занервничал, уже предчувствуя неодобрение со стороны наставника. – Это… Он пока что не доработан, это пока что лишь только для того, чтобы зафиксировать идею.

– Нет, а для чего это?

– Это специальная перчатка, Зиг. – Начал рассказ Бальтазар. – Я просто подумал, зачем мне постоянно подключать кучу проводов к генератору, чтобы через каждые пять минут проверять тот же самый двигатель, работает он или нет, если можно этот генератор присоединить прямо к руке и одним прикосновениям пускать ток?

– То есть ты хочешь прицепить к руке источник электричества?

– Ну, да.

– Бальтазар, а ты уверен?

– Зиг, я обещаю, ничего не произойдёт, я всё на этот раз рассчитаю!

– Обычно именно с этих слов и начинается самая чертовщина.

– Зиг!

– Солнце моё, а не ты забыл случайно, что ты мне говорил, прежде чем испытать свой самый первый генератор? Я тебя потом целую неделю откачивал, у тебя чуть обе руки не отнялись!

– Зигмунд, тогда я ещё не понимал, с чем имею дело, но теперь-то я уже настоящий ас!

– Ну, не знаю…

– Ты что, во мне сомневаешься?

– Нет, Бальтазар, я просто имею ввиду… Это не отменяет того факта, что то, с чем ты работаешь, всё ещё является природным, и во многом непредсказуемым явлением.

– Непредсказуемым? Зиг, я тебя умоляю, оно, возможно, непредсказуемо для лошадей, что стоят у нас в конюшнях, но не для человека. Огонь тоже ведь когда-то был непредсказуемым явлением, но мы же его подчинили!

– И буквально десять минут назад «подчинённый» огонь чуть не спалил наш дом…

– Зиг. – Бальтазар вновь глубоко вздохнул и бережно сжал руку учителя, которая была раза в два больше его ладони. – Всё на моей совести. Я уже взрослый человек и способен за себя отвечать, хорошо?

Лицо принца озарила детская, полная надежды улыбка. Чародей перевёл взгляд на руки юноши. Они обе, неестественно худые, были покрыты белыми линиями ожогов, похожих на иней. Болезненное напоминание о неудавшихся экспериментах. Но было та и другое, что волновало Зигмунда ничуть не меньше. Это был браслет, с недавнего времени украшавший запястье Бальтазара. Браслет этот был не простой. Зигмунд был уже давно знаком с культурой народов, к которым причислялась Жолдыз, и был в курсе, что это обручальный браслет. В своё время на запястье девушки теперь красуется похожее украшение, только из золота и с медной подвеской в виде сердца. Ну, что уж тут можно сказать? Это было лишь вопросом времени… Конечно, Зигмунд понимал, что Бальтазар и его подруга очень умные и ответственные даже для своего возраста люди, и для них это было далеко не спонтанное решение, но это не меняло мнения мужчины. Что-то глубоко-глубоко в нём всё-же говорило, что есть в этом нечто неправильное, и что исход у всего этого дела будет не самый счастливый…

Сжав ладонь Бальтазара, Зигмунд вновь посмотрел ему в глаза, и, чуть погодя, ответил:

– Хорошо.

Глава 15. Фрустрация

Он совсем не нравится мне, это

Он хотел стать богом и царем,

Он повесил вывеску поэта

Над дверьми в мой молчаливый дом.

(с) Николай Гумилев «Память»

Столь резкое и неожиданное возвращение Агния произвело не малый эффект на всех матросов «Наследия», но и отнюдь не меньше эмоций вызвало известие, подоспевшее следом.

Неожиданно Гальдора услышала лёгкую трель, донёсшуюся откуда-то сверху. Резко задрав голову и навострив уши, девушка начала внимательно всматриваться в высокое свинцовое небо, и когда она уже подумала, что ей показалось, трель раздалась вновь, и вот она, то приближаясь, то отдаляясь, пока прямо у носа Гальдоры не оказался бумажный журавлик, быстро-быстро махавший крыльями, словно птичка колибри. Письмо из дома прислали…

Опомнившись, чародейка словила свою «почту» обоими руками, развернула, и, быстро пробежавшись по содержимому желтоватого листа глазами, она вдруг оживилась и стремглав понеслась к остальным, размахивая сжатым в руке письмом.

– Имир! Имир!!! – Надрывалась Гальдора, в то время как взволнованная метла Матильда семенила на своём «хвосте» за хозяйкой. – Зигмунда нашли, Имир!!!

Все находившиеся в тот момент на палубе обернулись на девушку.

– Как «нашли»? – Имир бросился к ней, и, вырвав у подруги из рук письмо, начал судорожно бегать по чернильным строчкам глазами.

– Нашли его неподалёку от деревни. Вся спина в кровь, все руки в ожогах, глаза – не видел ничего! В полном беспамятстве был!

– А-а Гор где?

Гальдора рывком забрала письмо назад и вновь внимательно его перечитала.

– Не зна-а-аю… – Девушка почесала затылок, сдвинув серый котелок себе на лоб.

– Да что гадать-то? Полетели, и увидим! – Заголосил возбуждённый столь радостным известием Лейв. – Матильда же нас выдержит?

Гальдора многозначительно переглянулась со своей подругой. Последняя, видимо, немного поразмыслив, кивнула концом тисовой палки.

– Ну, вот и славно! – Хлопнул в ладоши Имир. – Летим!

– И Агния с собой захватите! – Тут же быстро подала голос Искури. Имир, прищурив глаза, посмотрел сначала на неё, а потом на смиренно стоявшего в стороне Агния, будто юноша вообще успел за краткий срок забыть о присутствии маленького раба на корабле.

– А-а, д-да, хорошо. – С этими словами Имир, как изначально и хотел, двинулся в сторону уже поджидавшей всех своих пассажиров Матильды, а Агний скромно засеменил за ним следом.

Гальдора заняла место у самого носа, за ней рядком сели Агний с Лейвом, а Имир плюхнулся в конец, причём лицом к пучку веток на конце метлы, аргументируя это желанием, чтобы в лицо попадало как можно меньше ветра.

– Ну что, родная, летим! – После этих слов, Матильда медленно поднялась в воздух, готовясь сорваться с места.

– Хорошего вам полёта и благополучно добраться! – Крикнула с палубы Искури, махая улетающим рукой.

– Передайте, что скоро будем! – Подбавил Орландо.

– Да без проблем! – Крикнула им в ответ Гальдора, надевая на лицо пришитые к котелку лётные очки. – Давай, душа моя, летим!

Но тут, будто по чьей-то злой шутке, именно в тот момент все пассажиры чудо-летательного аппарата, вспомнили одну вещь, от которой внутри что-то съёжилось: Матильда летает задом на перёд. Причём летает достаточно… бесконтрольно.

Тем не менее, голос подавать по этому поводу было уже поздно, так как метёлка в эту же секунду припустилась, словно ракета, в голубое небо. Естественно, хвостом вперёд.

Под истошные крики вжавшихся в узкую палку мальчиков и со взъерошенным Имиром спереди, чей бледный, выставивший для баланса обе прямые ноги вперёд силуэт с двумя круглыми, точно две фары, глазами был самой запоминающейся, и, чаще всего, самой первой фигурой, узреваемой свидетелями всего этого действия, Матильда показывала в воздухе небывалые акробатические трюки. Метла со свистом взмывала в воздух и так же камнем падала вниз, выделывала одну мёртвую петлю за другой, маневрировала средь деревьев, могла даже нырнуть в облако или в находящийся под низом водоём к небывалому ужасу небесных и водных обитателей. Во время всего этого фантастического представления самым невозмутимым его участником оставалась Гальдора, которая до последнего момента непринуждённо сидела на своём месте и ожидала окончания полёта, который, к слову, наступил через не такой уж и большой промежуток времени. Однако же для большинства участников полёта он, как не банально, показался вечностью.

В один момент Матильда вдруг резко затормозила и выгнулась по инерции вперёд, отчего все её пассажиры вмиг слетели с её тонкой, но достаточно выносливой спины. Гальдора, как и полагается истинному профессионалу, плавно приземлилась на обе ноги, и лишь края её серого пальто слегка приподнялись в воздух, а вот остальные плюхнулись кто как. Главное, без травм. А приземлились они, к слову, на ровную поверхность одного из многочисленных широких деревянных мостиков, создававших систему переходов в каком-то огромном городе, дома которого находились в дуплах гигантских деревьев. Стоило только громкому звуку пронестись по тихим и спящим (в том месте почему-то была ночь, хотя, по логике вещей, сейчас нет и полудня) улочкам, как тут же в близлежащих окнах зажегся свет и наружу повысовывались заспанные физиономии всех видов и мастей, лоб которых обязательно, как и всю голову, прикрывал ночной колпак.

– Мама! Мамочка, смотри! Да это же Гальдора! – Раздался вдруг откуда-то звонкий детский голос. Тут же отовсюду послышался взволнованный ропот: «Как Гальдора? Да неужели? Гальдора! Действительно Гальдора!» – и не прошло и полуминуты, как целая ватага народу высыпались из домов, и, гремя многочисленными ногами по деревянным мостам, окружили девушку в котелке со всех сторон, наперебой с ней здороваясь, обнимаясь и целуясь.

– Тётя Тая! Дедушка Флипп! Дядя Харрис! Дядя Томас! Тётя Фло! Кристия! Люмпина! Юкрос! – Только и успевала перечислять по имени всех приветствовавших её людей Гальдора.

Наконец, вырвавшись из объятий сотен рук, Гальдора семенящей походкой приблизилась к своим спутникам.

– Дорогая семья, прошу любить и жаловать – мои друзья! Лейв, Агний и Имир!

– Имир? А-а, тот самый? – Из толпы вдруг выехала деревянная коляска с сидевшей в ней скрючившейся, седой, горбатой и бледной старушонкой, на длинном и крючковатом носе которой висела масляная лампа.

– Ну, наконец-то жениха своего, чертовка, приволокла! – Старушка достала большие, круглые очки, которые тут же сделали маленькие, почти не видные из-за огромных складок морщин, глазки престарелой женщины раз в двадцать больше. – Хоть посмотреть успею, на кого мои пра-пра-правнуки будут походить!

При упоминании о «пра-пра-правнуках» лицо Имира, на которого в тот момент и был направлен взгляд увеличенных глаз, мгновенно вытянулось и запунцевело.

– Бабуль, ну не сейчас! – Смущенно пролепетала Гальдора, водя носком туфли по деревянной мостовой.

– А-а-а, м-мадам… Й-Я не знаю точно, в курсе ли вы… – Имир начал постепенно приходить в себя и оглядываться по сторонам. – Сюда недавно должны были принести раненого Зигмунда Вальгарда! Т-Так говорилось в письме! Мы его ученики, нам надо с ним увидеться!

– Молодые люди! – Вперёд выступила средних лет женщина. – Идите за мной, он как раз недавно очнулся, будет рад вас видеть.

Услышав это, глаза Имира и Лейва засияли необычайно живым блеском и они не долго думая устремились да своим сопроводителем. Агний, с секунду постояв растерянно на месте, последовал бегом за ними, так как никто дожидаться его не собирался.

***

Нагруженный сумками Бальтазар ощущал себя пьяным слоном, плетущимся по ставшему невероятно узким коридору. Его постоянно заносило, доски под ногами душераздирающе скрипели, идти достаточно быстро не получалось. В те секунды он был невероятно благодарен человеку, некогда спроектировавшему этот замок и предусмотревшему эти давно забытые тайные ходы, которые чудом не замуровали по прошествии стольких веков. По задумке они, скорее всего, должны были служить спасением для королевской семьи спасением в случае осады замка. Бальтазар не знал наверняка, всё-таки времени более тщательно обследовать все закоулки этой сложной системы коридоров у него не было, да и не будет, скорее всего. Всё. Осталось только проверить один тайник (принц всё-таки всегда был готов к тому, что все его труды по велению родителей могут полететь в топку, потому всё самое ценное хранилось там, куда незнающий человек добраться не сможет) и можно отчаливать. Уже навсегда.

Единственное, о чём Бальтазар твёрдо знал – коридоры связаны почти со всеми помещениями замка, и иногда можно было из-за прохудившихся стен услышать разговоры или же вовсе найти маленькую щель.

Так произошло и в этот раз, и юноша бы даже не обратил внимания на маленькую щёлку у самого пола, откуда струился слабый лучик света. Но тогда, в тот самый день и тот самый момент кто-то решил, что Бальтазар просто обязан был уловить еле слышные слова, доносившиеся из комнаты внизу. Это было начало конца.

– И что, этот он до сих пор не объявился?

Бальтазар застыл на месте. Сначала он подумал, что ему показалось. Голос был до боли знакомый, но звучал он как-то по-другому.

– Да не, в том-то и дело! – Сопровождаемый противным смехом прозвучал из той же щели мгновенно узнанный голос Адруны. – Я у друзей расспрашивала – тоже ничего не знают. Не видели его уже давно.

Бальтазар сбросил с себя ношу и припал глазом к щёлке. Видно было плохо, но этого было достаточно, чтобы разглядеть маленькую коморку, тёмную макушку Адруны и… королеву.

Мама.

– Хорошо. – Вздохнула женщина, поглаживая уже сильно выпирающий живот. – Условия всё те же – если увидишь его лично или хотя бы услышишь какие-то слухи о том, что он где-то за пределами владений Зигмунда – тут же докладываешь. И да, вот.

Королева аккуратно достала из рукава что-то мелкое и протянула предмет Адруне.

– Клинок. Отравленный. Обращайся осторожно.

– Но..?

– На удачный случай, так сказать.

Повисла напряжённая тишина.

– То есть..? П-Подождите, в-вы действительно хотите, чтобы я..?

– Да. – Твёрдо ответила королева. Хочу всем сердцем. Не переживай, не будет никаких проблем. Парень он нелюдимый, так что обставить всё так, что его сочтут извращенцем, напавшим на беззащитную жертву в твоём лице, особого труда не составит. Ступай.

– А-А вы?

– Я побуду здесь. – Королева опустилась на близлежащий, укрытый пыльным покрывалом стул. – Хочу насладиться тишиной.

Девушка уже собралась уходить, но у самой двери остановилась и с несвойственной ей обычно неуверенностью вновь обернулась.

– И да, ваше величество. – Королева внимательно посмотрела на неё. – Не сочтите… Не сочтите за бестактность, но… Я хотела бы спросить – м-мноё вознаграждение всё ещё в силе?

Женщина прищурилась.

– Ты о..? Ах! Да разумеется, милая. О чём речь? Выберешь себе любого из близнецов. Свадьба у вас будет, как в сказке. Больше никакого пьющего отца, никакой круглосуточной работы и маленького домика с кучей родственников. Только тишь и благодать. Но с одним условием. – От ещё секунду назад добродушного лица королевы стало отдавать чем-то зловещим, а её силуэт в полумраке стал напоминать силуэт змеи. – Делаешь то, что я тебе говорю и рот на замке. В противном случае – пеняй на себя. Тебе понятно?

Друна сглотнула.

– П-Понятно, ваше величество. Разумеется.

Она вышла за дверь.

Неспешно девушка направилась по длинным тёмным коридорам к выходу, но тут из-за поворота вынырнула долговязая фигура.

Адруна вскрикнула, но увидев, кто перед ней, тут же поменялась в лице.

– А-а! Ну чего, Бальтазар, нагулялся? Бродя-яжничаешь, да? – Хоть она и улыбалась своей фирменной мерзкой улыбочкой, но было видно, как она нервничает, судорожно пытаясь достать отравленный нож из кармана фартука. – Ну ты… Это… Того… Совсем уже… А там..!

– Руки!!!

Зарычал не своим голосом юноша, с силой выдернув уже почти ухватившуюся за рукоятку оружия руку служанки и пригвоздил последнюю к стене. Нож вылетел из кармана вместе с рукой, упал на пол и откатился к противоположной стене.

– Ты чо, больной? Я щас кричать бу..! – Рука Бальтазара с силой сдавила горло девушке, отчего она на мгновение потеряла способность дышать.

Она уставилась прямо в глаза юноши. Былая уверенность взрослого, насмехающегося над глупым и наивным ребёнком, исчезла в ней без следа. Бальтазар видел – к человеку, на которого она сейчас смотрит, она бы не осмелилась даже подойти, не то что как-то подшутить над ним. Этот факт бы всенепременно заставил бы Бальтазара ослабить хватку и позволил бы неуверенности проскочить в его глазах, чем всенепременно воспользовалась бы Друна, но этого, на удивление самого принца. Не произошло.

Это был не он. Это была какая-то невероятно далёкая и в то же время всегда бывшая рядом часть сознания, которая наконец-то заполучила контроль над материальным телом, превратив самого Бальтазара в безвольного зрителя.

– Ты сейчас откроешь рот только для того, – говорили сами по себе губы, – чтобы объяснить мне, что здесь творится. Тебе всё понятно?

***

– Долго же ты притворялась милой дурочкой… – Бальтазар грузно уселся на табуретку напротив матери… Или всё-таки кого-то другого?

Бесвкусное платье, те же заплетённые в изящную ракушку волосы и густой макияж всё ещё выдавали ту безликую, вечно улыбавшуюся той дебильной улыбкой особу, что была связана с принцем фактом его рождения. Однако теперь, в мягком полумраке освещенного лишь одной лампадой помещения казалось, что на него пристальным, пронизывающим взглядом глядит совершенно другой человек с ровными, строгими чертами лица. Да что там, она даже руки держала не так, как обычно. Что-то подсказывало Бальтазару, что именно здесь и сейчас он видит истинный облик той, что когда-то даровала ему жизнь.

– Об этом потом. – Прозвучал в ответ незнакомый женский голос. – Я так предполагаю, тебе необходимо объяснение всего этого, не так ли? Рассказать в двух словах будет не просто. Вытерпешь?

Бальтазар на мгновение замялся, сощурив глаза, но всё-таки кивнул.

– У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь, родной. Я была такой же. Не от мира сего, так сказать. Мне было абсолютно не интересно садоводческое или фермерское дело. Мой ум не ограничивался огородом и сараем. Я жаждала познаний. К счастью, мне повезло родиться не одним из старших детей в семье, и на меня был не такой сильный упор. Правда, когда скончалась мама, твоя бабушка, стало немного тяжелее, но я всё равно находила время понаблюдать за тем, чтобы просто сесть и понаблюдать за окружающим миром. Прочувствовать его, познать… Лет в десять ко мне в голову уже начали потихоньку просачиваться идеи о том, как заставить телегу ездить без лошадей, как сделать так, чтобы вода была всегда под боком и не приходилось по десять раз за день ходить к колодцу, или как сделать так, чтобы еду можно было готовить без применения огня. Раздумья над этим заглушали многое. Крики отца, которого какая-то очередная старая горничная ткнула носом в то, что я вместо того, чтобы заняться чем-то полезным сижу и на траву час-два смотрю, и что хозяйка из меня выйдет никакая. Да и вместе с ними время на ветке дерева, где я пряталась от кидавших в меня камни с криками "ВЕДЬМА!" детей, пролетало не так медленно. Что ж… Хозяйкой я, может быть, была и никакущей, но вот принцу я приглянулась. Уж в одном ему надо отдать должное – ухаживал красиво и настойчиво. Я сначала думала – ну зачем же? Зачем же мне эта морока? А потом подумала ещё немного… Они ж, вроде, все образованные, дворяне эти. Глядишь, и союзника себе в лице муженька найду – да ещё какого! Целого короля! Но… Тут уж, как говорится, разочарование – часть взросления. Наученный-то мой суженный и был, но вот туп он и по сей день, как пробка. Да ещё и эта галька с её прадсказанием паршивым…

– А что там за предсказание было? – Перебил Бальтазар. – Вы о нём никогда не говорили при нас.

– Терпение, друг мой. Терпение. Так… О чём это я? Нет, страной он управлять мирно-чинно до самого гроба вполне себе мог, но не более. Естественно, никаких моих планов и разработок я ему выдать не могла, да и кто бы меня слушать стал? От меня требовалось в основном только две вещи – быть красивой и детей рожать. Любые мои начинания, даже самые безобидные, на корню пересекались тучей облепивших с головы до ног моего благоверного придворными. Как бы меня это не злило, я не рисковала и не стремилась так сразу делать резких заявлений. Я понимала: их много, я одна. Тут надо подойти к проблеме тонко. Выждать момент, так сказать. И в один из дней, как мне казалось, я сделала огромный шаг навстречу своей цели.

У мужа был младший брат. Губернатор одной дальней провинции. Уже даже не помню, по какой причине он приехал во дворец, но эту встречу я запомню навсегда. Его глаза… В них горело живое, импульсивное пламя пытливого ума. Я этого раньше не замечала – у всех людей, окружавших меня до того, глаза были мутные, заплывшие, мёртвые, а тут я будто увидела существо из другого мира.

Кто знает, может быть, он увидел нечто подобное и во мне, но наше общение заладилось с самого начала. Пока супруг был с головой погружен в политические вопросы, у нас было время побыть вместе. Пусть и не так часто и не так долго, как хотелось бы, но они были. И мы разговаривали. Разговаривали, разговаривали, сочиняли, придумывали, зарисовывали… не только изобретения, целые миры.

Он был реформатором. Он много раз с рассказа о какой-то своей выдумке мог перескочить на то, как это могло бы помочь простым людям. "Я часто переодеваюсь в простолюдина и брожу по улицам. Смотрю на людей, на их жизнь, разговариваю с ними. Мне их жалко, очень жалко! Работают дни на пролёт, стирая руки в кровь, вынуждены тратить дни и недели, чтобы просто переехать из одного города в другой, тратят время и силы на какие-то мелкие задачи типа стирки вместо того, чтобы потратить его на что-то более стоящее". До сих пор помню эти его слова. Он хотел помочь им и помогал, чем мог. Но вот только… – Мама запнулась, будто кто-то не сильно сжал её горло. Бальтазар каким-то глубинным чутьём уже почувствовал, чем это всё закончится.

– Что случилось?

– … Только пока всё не дошло до плана по внедрению всех его изобретений в жизнь простых людей. Его предали. Все. Вообще все. И простой люд, и придворные. Огромная суеверная толпа просто вывела его на площадь и сожгла. Да. Бедный… – Королева задумчиво уставилась в сторону. – Но, как потом выяснилось, покойный оставил мне ма-аленький прощальный подарок.

Её нахмурившееся и лицо накрыла плотная тень, а впившийся, словно игла, в Бальтазара взгляд и сомкнувшиеся когтистыми лапами на подлокотниках ладони сделали маму похожей на голодную и полного ярости хищную птицу. От пришедшей в голову догадки в голове что-то оборвалось и тяжёлым грузом прокатилось вниз по всему телу.

– Это был…

– Да, мой сыночек, именно! Ты у меня просто умница! И твоя голова даже представить себе не может, сколько дряни я на себе испытала, чтобы только прервать эту проклятую беременность, и сколько денег мне пришлось вложить в руки повитух и всякого прочего сброда, чтобы те прикусили язык и молчали. О-ох, мой друг, я не останавливалась, даже когда срок уже подходил к концу! Но не-ет, тебе так сильно хотелось выжить! И ты выжил. Сутки самых тяжёлых в моей жизни схваток – и вот и ты! Жалкий, худющий, больной выродок. Я молилась всем богам, чтобы ты не прожил и трёх дней, но и тут чёртовы небеса ко мне оказались не благосклонны. Приехал Зигмунд со своей проклятой птицей, которые начали с тобой носиться, словно с писаной торбой, не давая тебе испустить дух самостоятельно, либо же мне покрасться к тебе с ядом или, на крайний случай, с плотной подушкой. Да и что уж там? Голова у него посообразительнее, чем у остальных. Я и до этого для себя подметила, что он, судя по всему, подозревает, что твоё болезненное состояние моих рук дело, так от каких-либо других действий он и вовсе мог раскусить мои намерения. – Королева тяжело вздохнула и ненадолго замолчала, уставившись в пустоту. – В общем, Бальтазар, ты выжил. И мне пришлось смириться. Как и с тем, что…

Она опять замолкла.

– Что? – Ненавязчиво подтолкнул мать принц.

– Бальтазар, это никому не нужно. Ни королям, ни дворянам, ни крестьянам. Хоть об стену головой бейся – они никогда не станут слушать твои рассказы о том, что все эти изобретения и разработки могут им помочь, потому что им это всё к чертям не нужно. Они сидят в своих грязных лужах уже которое столетие, и им нормально! Ты этого ещё не понял? Даже если ты очень сильно попытаешься – они просто сожрут тебя с потрохами, как животные. Назовут еретиком, колдуном, дьяволом в конце-концов и втопчут тебя в землю. Именно поэтому я решила всё бросить, Бальтазар. И именно поэтому я надеялась, что и ты всё бросишь. – Она что-то медленно вытянула из складок платья. – Но, видимо, не судьба.

Пистолет.

– Как ты..?

– Всё нормально, мой мальчик, я ничего у тебя не воровала. Это моя конструкция. Чертежи? В голове, Бальтазар. Сначала бумага, потом бумагу в огонь, а всё, что было на ней, здесь. В мозгах. Она взвела курок. Бальтазар молнией сорвался с места и побежал к двери.

Прогремел взрыв. Боль. Острая боль обожгла икру.

Бальтазар упал. В глазах замельтешили белые мухи. Жжение начало растекаться по ноге.

– Ах, да, что там за предсказание было? Что нас с мужем свергнет один из наших детей. – Принц обернулся, чтобы увидеть, как туфля женщины падает и с силой вдавливается в кровоточащую рану, заставляя его сдавленно вскрикнуть от нового приступа боли. – А я хорошая мать. Я хорошая жена. Я не позволю тебе разрушить мир, стены которого я так долго возводила.

Мать смотрела на него сверху вниз. Мать на него навела дуло. Он смотрит ей прямо в глаза. Взгляд свинцовых, не дающих бликов глаз холодный, мёртвый.

Тишина.

– Ты не знаешь, каково это. – Этот голос словно принадлежал тысячелетней старухе. – Понимать, что то, что ты сам же в здравом уме породил, медленно убивает тебя, и при этом бездействовать. Понимать, что тебе всё равно, что будет потом, потому что жизнь закончилась для тебя по твоей же вине уже давным-давно, оставив после себя лишь без эмоциональное послесловие. – Её губы задрожали. По худому лицу потекла одинокая слеза. Она взвела курок.

– И ты уже никогда не поймёшь этого.

– Эй, что там за шум?! – Несколько громогласных ударов грохнули в деревянную дверь. Худая рука дрогнула и после взрыва пуля лишь оцарапала предплечье успевшего увернуться парня.

В то же мгновение он со всей силой рванулся вперёд и, сбив мать с ног, вырвал у неё из рук пистолет.

– Помогите! – Взвизжала королева.

Крак! – с грохотом слетела дверь с петель. Огромный стражник стеной стал в дверном проёме, глядя на застывшего с оружием в руках принца.

– Бросай! – Рявкнул он, выхватывая меч.

"Небо…" – только и успело промелькнуть в голове Бальтазара, прежде чем переставшие слушаться мозг руки направили на противника пистолет и нажали на курок.

Бах!

Звон в ушах.

На щёку летит что-то влажное.

Вонючее облако дыма.

Будто по сне мутный образ стражника по инерции тянется к кровоточащей дыре около заплывшего в багровой пелене глаза и спустя мгновение падает на пол.