Текст книги "Then Came You (СИ)"

Автор книги: anyahan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Ты издеваешься надо мной?! Ты бросил меня самым ужасным способом – я застукала тебя в машине со своей подругой, а потом вы поженились. Ни разу за пять лет я не получила от тебя извинений, а сейчас, когда мы наконец увиделись, ты предлагаешь мне просто взять и вести себя так, будто твоей измены и вовсе не было, а мы с тобой старые друзья?

– Не надо коверкать мои слова, Хейли.

– А не пойти ли бы тебе нахрен, Пейн? – Кричу я, привлекая внимание выходящих из бара людей.

– Успокойся, пожалуйста. – Тихо говорит Лиам, пытаясь дотронуться до меня. – Я знаю, что сделал тебе больно, и мне нет смысла извиняться перед тобой, потому что я знаю, что не заслуживаю прощения. Но если это важно для тебя, и если это даст мне хотя бы малейший шанс на то, что ты простишь меня, то все эти годы я думал о том, что мог бы быть с тобой. Всегда представлял, что мы могли бы делать вместе, куда бы отправлялись путешествовать. На её месте я всегда видел тебя, Хейлс, и ты не представляешь, насколько мне жаль.

Я столько раз представляла нашу с Лиамом встречу, представляла то, что я скажу ему и, как машина проезжается по его лицу, но сейчас, когда я наконец-то вижу Пейна перед собой, слышу его слова, то понимаю, что мне нечего сказать.

– Не смей говорить этого. – Произношу я тихо, чувствуя, как глаза наполняют слезы. – Не смей говорить о том, как тебе жаль.

Тыкаю пальцем в грудь Лиама, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать.

Господи, почему ты появился именно сейчас?

– Мне и правда жаль.

Упрямо качаю головой, пытаясь убедить себя в том, что Лиам не произносил этих слов.

Мне всегда казалось, что я неуязвима для чувств – будто они обходят меня стороной, не меняют, не учат, не заставляют страдать или быть счастливой, но это не так. И сейчас, стоя перед Лиамом, готовая заплакать, я больше всего на свете мечтаю о том, чтобы быть черствой.

Меня переполняют обида и злость, картинки в голове постоянно меняются: он счастливой жизни девятнадцатилетних нас, измены, конверта, в котором лежало приглашение на свадьбу, до придуманной жизни в течение этих пяти лет. Я совру, если скажу, что не было ни одного момента, когда бы я не думала о том, как бы все сложилось, если бы мы были с Лиамом вместе.

Я запретила себе думать об этом незадолго до встречи с Луи, а Томлинсон и вовсе заставил меня забыть о всей жизни до него, и сейчас меня бесит, что мысли о Лиаме и нашем прошлом появляются у меня в голове.

– Лиам, для нас обоих будет лучше, если мы просто разойдемся сейчас. Ты вернешься к Тиффани и к своей жизни в Чикаго, а я вернусь к своей здесь.

– Мы с Тиффани расстались год назад.

В меня будто тыкают острыми иголками, когда я слышу эту фразу, но меня спасает громкий хлопок дверью и знакомый смех.

Найл и Луи выходят из бара, и, резко повернув голову, Томлинсон замечает меня и хмурится, подходя к нам с Лиамом. Я быстро отворачиваюсь и рукавом толстовки утираю слезы с щек.

– Все в порядке? – Интересуется Луи, засовывая руки в карманы.

– Да, все хорошо. – Выдыхаю и киваю я. Смотрю на Луи и ловлю его многозначительный и требовательный взгляд, и осознаю, что, черт возьми, он понял, что ничего не хорошо. Томлинсон переводит взгляд на Лиама, и я решаю представить его. – Это Лиам, мой…

– Мы с Хейли старые друзья. – Подхватывает Пейн, протягивая руку Луи, которую он с сомнением пожимает.

– Ты кажется хотел уходить? – Обращаюсь к Лиаму, и он усмехается.

– Да, я, пожалуй, пойду. Если будет время и желание, напиши мне, я останусь в Нью-Йорке ненадолго. – Обыденно говорит Пейн. – Нам многое нужно обсудить.

Лиам снова подимает руку Луи и, кивнув, заходит обратно в бар. Как хорошо, что я забрала оттуда все свои вещи, и мне не придется больше видеть Пейна.

– И как давно вы не виделись с этим старым другом? – Спрашивает Луи, вставая передо мной.

Я чувствую себя настолько уязвимой, что готова расплакаться прямо перед ним.

– Я… он не…

– Не твой друг?

– Это Лиам.

– Это тот парень, да?

– Да.

Скулы Томлинсона напрягаются, лицо сосредоточенное и злое, возникает ощущение, что он откуда-то достанет пистолет, ворвется в бар и прострелит голову Пейну, кинув на прощание фразу в стиле «Крестного отца».

– И что он здесь делал?

Меня пугает тон Луи, потому что он жесткий и безразличный. Он так никогда не разговаривал со мной, и мне до усрачки страшно думать о том, что может быть дальше.

– Я не знаю. – Честно отвечаю я. – Я увидела его в баре, когда шла к Гарри. Я правда не знаю, что он делает здесь, но, клянусь, я не хотела даже разговаривать с ним.

Делаю шаг навстречу Луи, но он отходит назад.

– Почему ты не сказала мне сразу о том, что он здесь?

Томлинсон кажется отстраненным, и я до безумия хочу коснуться его, но он не дает мне этого сделать.

– Я не хотела беспокоить тебя по пустякам.

– По-твоему человек, который предал тебя, а сейчас общается как с лучшей подругой, пустяк? – Взрывается Луи.

– Нет. Господи, я не хотела даже близко подходить к нему, думала, что он не заметит меня. Хотела уйти, но он пошел за мной. Луи, если бы я знала, что мы заговорим, я бы рассказала тебе о Лиаме, я не хотела волновать тебя.

Глотаю ртом холодный воздух, успокаиваю ниоткуда взявшуюся истерику, пытаюсь в очередной раз за вечер сдержать слезы и крепко зажмуриваю глаза, надеясь, что этот ужасный день закончится.

– Я не понимаю, что происходит, Луи, я не понимаю. Почему, когда все наконец становиться хорошо, обязательно что-то случится?

Луи смотрит на меня секунду, а затем просто обнимает так нежно, что мне хочется растаять в этих объятиях.

– Тише. – Томлинсон гладит меня по голове, шепча на ухо. – Успокойся, Хейлс, пожалуйста.

Я часто дышу, прогоняя слезы, пытаюсь успокоиться и выровнять дыхание, крепко сжимая толстовку Луи в руках.

– Все хорошо. – Томлинсон целует меня в висок. – Просто я переживаю за тебя и хочу, чтобы ты была честной со мной, потому что я честен с тобой всегда.

Я киваю, зарываясь в толстовку Томлинсона, пытаясь скрыться от всего мира и просто забыть обо всем, что произошло за этот вечер.

– Я сегодня столько твоих граней увидел, до сих пор в шоке.

Я смеюсь, полностью успокаиваясь, и, наконец, отпускаю Луи и поднимаю на него глаза. От обеспокоенного и злого Томлинсона не осталось и следа, сейчас на лице Луи только забота. Внутри меня все переворачивается, и невероятное облегчение спасает меня от нервного срыва.

Одной улыбкой парень в толстовке заставляет меня чувствовать лучше. Как это возможно?

– Я сама в шоке.

Луи смеется, обхватив мое лицо руками, и оставляет на губах поцелуй.

– Что насчет того, чтобы поехать ко мне, заказать китайскую еду и посмотреть марафон фильмов от Марвел? – Спрашивает Луи, покачивая меня в объятиях, оставляя поцелуи на макушке.

– Почему ты такой идеальный?

***

Сегодня утром мне сказали, что я должна присутствовать на собрании врачей, которое Скайлер специально организовала для Гарри.

Луи делает для меня завтрак и подвозит до больницы, целое утро подбадривая, хотя я не до конца понимаю, зачем.

Сегодня я точно узнаю, что решил Гарри, и в любом случае, мы потеряем кого-то одного. Не сейчас, но в скором будущем это возможно.

Луи не поднимал тему про Лиама, за что я ему безумно благодарна. Надеюсь, что Пейн понял меня, и не заявится ко мне домой со своими извинениями и подробной истории жизни за эти пять лет, в красках расписывая, как он скучал. Я бы хотела поверить его словам, но не могу.

Поднимаюсь на шестой этаж и захожу в четыреста третий кабинет, где уже сидит доктор Новак, доктор Фостер, Гарри и Скайлер. Шеффилд только лишь кивает, увидев меня.

– Что ж, я полагаю, что нет смысла тратить время, – начинает доктор Фостер, – Гарри, я хочу, чтобы ты последний раз послушал врачей и окончательно решил для себя, по какому пути ты собираешься идти.

Я вижу, как тяжело даются эти слова доктору Фостеру, но он старается не показывать, насколько ему больно держать хладнокровный тон, ведь он прежде всего главный врач больницы, и уже потом отчим Гарри.

– Да, хорошо, – доктор Новак поправляет бумаги на столе, в которые он ни разу не заглянул, потому что знает историю болезни Гарри наизусть, – Гарри нужна трансплантация сердца, потому что нынешнее лечение медикаментами идет во вред его здоровью. Продолжение употребления лекарств с девяностопроцентной вероятностью приведет к развитию лейкомы. Но если отказаться от приема лекарств, то сердце не сможет функционировать – это замкнутый круг, поэтому, Гарри, трансплантация тебе просто необходима.

– Что со мной будет после операции? – Резко спрашивает Стайлс, развернувшись на стуле с колесиками с наглым видом.

Он прекрасно знает, что с ним будет, просто хочет, чтобы это произнесли вслух.

– Только осветите все аспекты, пожалуйста. – Добавляет он.

Все присутствующие немного теряется, я вижу, как Скайлер держится, то ли, чтобы не расплакаться, то ли, чтобы не ударить Стайлса по лицу за его глупость, а я только качаю головой.

Теперь он хочет убедить всех, что операция не даст для него хорошей жизни.

– После операции, – неуверенно начинает доктор Новак, поглядывая на Фостера, взглядом спрашивая разрешения говорить, – хм, самое страшное после операции – это риск отторжения сердца. Если все будет хорошо, то ты должен будешь научиться жить заново, спокойнее, принимать лекарства, не поднимать тяжести, не заниматься тяжелыми физическими нагрузками, никаких экстремальных температур, иначе грозит обморок. Поначалу нельзя будет водить машину – все рефлексы должны полностью восстановиться. Еще будет сбит нормальный режим сна, но это будет недолго. О сексе придётся забыть на какое-то время, если тебя не смущает девушка сверху. Тебе будет казаться, что ты забываешь какие-то вещи, что твой интеллект снижается, но всё восстановится со временем. Может возникнуть депрессия или нервное расстройство – это тоже нормально. Конечно, будет специальная диета, которой нужно придерживаться, для тебя будет важным соблюдение режима. Конечно, ты можешь попробовать вернуться к быстрой езде, аквалангом, и бог еще чем ты занимался в прошлом, но ты должен понимать, что все это может закончиться печально…

Доктор Новак продолжает перечислять все запреты и риски, и, слушая это, я вдруг понимаю, что Гарри был прав.

Как он может осознанно из парня, любящего экстрим, девушек, алкоголь, он превратиться в человека, которому можно лишь самостоятельно выйти в магазин? Опека со всех сторон неизбежна, а Гарри не тот парень, который хочет, чтобы все делали за него. Он просто не будет чувствовать себя мужчиной.

Гарри разворачивается на стуле к панорамному окну, недолго смотрит на проглядывающиеся высотки Нью-Йорка, а затем говорит:

– По-моему, мой ответ очевиден. Я понимаю, что вы хотите, чтобы я жил, но такая жизнь мне не нужна. Больше всего на свете я боюсь зависеть от кого-то, а это то, на что обрекает меня операция. Знаю, что я не лучший пасынок, – Гарри смотрит на доктора Фостера, – и, возможно, не лучшей человек, к которому испытываешь чувства, я делал много плохого и совершал плохие поступки, но сейчас я чувствую, что поступаю правильно, и это единственное верное решение. Я отказываюсь от операции, отказываюсь от приема лекарств, а теперь где мне нужно расписаться?

Судя по реакции Скайлер, она явно настроила себя на то, что Гарри передумает: несколько раз глотнув ртом воздух, она ушла из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Стайлс взглядом провожает ее, дергается с места, чтобы пойти за ней, но не делает этого.

Доктор Фостер качает головой, потирая своей большой рукой глаза, чтобы не видеть, как Гарри передают документы, подписав которые, Стайлс самостоятельно идет навстречу смерти.

– Что ж, – грустно усмехается Гарри, но в его взгляде можно прочитать облегчение, – с вами приятно иметь дело! – Выдает он, расписавшись в бумагах.

Комментарий к Глава 16

А вот и я!

Знаю, что снова долго отсутствовала, как-то жизнь в последнее время слишком насыщена: спонтанные поездки, каждый день встречи с друзьями, учеба, ни одних выходных дома, но сейчас я заболела и снова с вами😂

Я очень долго писала эту главу, несколько раз поймав себя на мысли, что история как-то тянется без особого развития. Не знаю, может мне показалось.

Поэтому я подумала, может стоит переключиться на новую работу? Чтобы немного отдохнуть, потому что tcy сейчас дается мне тяжеловато. У меня была идея, но недавно мне резка всралось написать что-то в духе фэнтези/приключений, хотя у нас уже есть пишущаяся работы в этих жанрах, которая треплет нам нервишки😂

В общем, что-то я потерялась, надеюсь, вы мне поможете❤️

========== Глава 17 ==========

– Дорогая, может тебе принести акваланг? – Спрашивает Ройс, аккуратно стучась в дверь ванной.

Мы с Флинном уже второй час сидим под дверью и ждем, когда из ванной выйдет Скайлер. Три часа назад она взяла туда бутылку вина, включила плейлист Шер, который играет уже четвертый раз, и так и не вышла оттуда, изредка подавая сигналы голосом о том, что с ней пока еще все в порядке. Чем дольше она сидит в ванной, тем более неразборчивым и спутанным становится её голос.

– Её в обычном состоянии от двух бокалов вина размазывает, а сейчас она в ванную бутылку понесла. – Шепчет мне Флинн. – Там жарко, как в преисподние, целая бригада спасателей её не вытащит из ванной!

– Тихо. – Шикаю я.

– Брось, она всё равно ничего не услышит, Скайлер сейчас явно в полное дерьмо.

И как будто в подтверждение слов Ройса, Шеффилд начинает подпевать какой-то песне Шер, старательно пытаясь вытягивать ноты и придумывая свои собственные слова.

– Всегда хотел на концерт старушки Шер, – мечтательно протягивает Ройс, – думал, что она откинется до того, как я куплю билеты, а сейчас чувствую, будто сходил, надо же!

Я пинаю его ногой и откидываюсь назад, прислоняясь спиной к стене. Наступает тишина, мы с Флинном оба думаем, что дальше делать со Скай.

Что вообще делают люди, когда им нужно как-то помочь человеку, который буквально теряет свою любовь?

– Ты у нас по части спасательных операций. – Говорю я. – Что нам с ней делать?

– Милая, я могу только посоветовать бросить очередного мудака или согласиться, что его обувь действительно была хуже поддельных шлепок от Фенди, что делать с этим, – Флинн указывает рукой на дверь, – я не имею понятия.

Выдыхаю, качая головой. Прошло три дня с тех пор, как Скайлер видела Гарри в больнице, и он сказал, что поймёт любое её решение насчет него, но Шеффилд предпочла удариться в страдания и ни с кем не разговаривать. Слава богу, она слушает разную музыку, потому что я бы не выдержала двухсуточный марафон хитов Шер. Вчера днем был Джеймс Артур, вечером Уитни Хьюстон, а сегодня утром сборник самых романтичных песен из кинематографа. Пользуется Скайлер моим телефоном, потому что подписки на музыку у нее до сих пор нет, поэтому сейчас в моём телефоне можно найти плейлисты с названиями «плакать», «три смайлика капельки» и «когда хочется умереть».

Скайлер взяла небольшой отпуск в больнице, мистер Фостер сразу понял причину, по которой Шеффилд собралась немного передохнуть, и без проблем отпустил её на столько, сколько её понадобится. В этом есть небольшой плюс – теперь всегда, когда мы с Флинном приходим домой, нас ждёт ужин по рецепту из книги Джеймса Оливера, которую Скай купила себе, чтобы отвлечься на готовку. Другой вопрос в том, что она постоянно забывает солить еду, но эта меньшая из всех проблем, которые мы имеем сейчас. Шеффилд практически ни разу за три дня не вышла из дома, забыла про то, что такое косметика, а её коленки на домашних штанах настолько растянулась, что могут запросто достать до ядра Земли. Спутанные волосы, бокал вина, который Шеффилд не выпускает из рук, потухший взгляд, минимум общения – такой Скайлер ни я, ни Флинн ещё никогда не видели. Возникает ощущение, будто из Скай высосали всю душу, и от неё осталась лишь оболочка.

Я бы очень хотела накричать на неё, сказать, что нельзя доводить себя до такого состояния, но не могу. Каждый раз обещаю себе, что вправлю ей мозги, но когда вижу Скайлер, то готова сделать всё, что угодно, но не трогать её.

– Может, это само пройдет? – Спрашивает Флинн. – Надо дать ей время, это переболит. – Неуверенно говорит Ройс.

– Что, если она не вернется в больницу? Если она бросит то, что ей нравится, и навсегда останется в этой гребанной ванной с бесконечными бутылками вина и глупыми песнями, которые добивают её ещё больше? Вдруг она больше не захочет влюбляться? Не откроется человеку, потому что вспомнит про всё это и подумает, что он тоже может… уйти от неё. Это надо останавливать, Флинн, пока всё не зашло слишком далеко, ей нужно вправить мозг.

– Ты утрируешь, но я согласен с тобой, Кларк. Вопрос в том, как это сделать? Мы три дня пытаемся ей хоть что-то сказать, но не находим подходящих слов. Я не знаю, что у Скай в голове сейчас, может она уже бритвой себе вены режет.

Испуганно поднимаю взгляд на Ройса, мы замираем и прислушиваемся. За дверью слышен только шум воды и голос Шер, а вот Скайлер не слышно совсем.

Затаив дыхание, представляю в голове страшную картину, вижу, как Флинн напрягается от своих же собственных слов, сказанных не всерьёз. Мы уже готовы вскочить и сломать эту чертову дверь, как вдруг Скайлер истошно начинает вопить под «Believe», и мы с облегчением опускаемся на место.

– Мы должны с ней поговорить. – Качаю головой я. – Иначе какие мы ей друзья?

– Это слишком тяжело.

– Я знаю. Для этого мы и с ней рядом.

Мы сидим под дверью еще минут тридцать, прежде чем Скайлер выключает воду и выходит в комнату, держа в руке полупустую бутылку вина.

– Что-то вино не пошло. – Говорит она, протягивая нам бутылку.

– Конечно, ты пьёшь третий день подряд. – Шепчет себе под нос Флинн, и я кидаю ему злой взгляд.

– Наверное перепила. – Куда-то в пустоту говорит Шеффилд, садится рядом с нами на пол и отставляет бутылку подальше.

– Как ты? – Спрашиваю я, боясь, что этот вопрос прозвучит слишком глупо.

Скайлер медленно пожимает плечами.

– Я не знаю. Ничего не чувствую.

– Даже алкоголизма?

Пинаю Флинна ногой снова.

– Его тем более. – Отвечает Скайлер.

Мы втроём ещё немного сидим на полу, не смотря друг на друга, я собираю в себе все силы, чтобы образумить Шеффилд и каждую секунду обещаю себе, что вот, вот сейчас я скажу ей о том, что она ведет себя неправильно, и этих секунд накопилось уже гораздо больше, чем нужно.

– Вы думаете, что я слабачка, да? – Вдруг спрашивает Скайлер, и от неожиданности я дёргаюсь.

– С чего ты взяла это?

– Ну, может быть немного. – В унисон отвечаем мы с Флинном, и Скайлер слегка усмехается.

Боже, Скайлер усмехается.

– Не появляюсь в больнице, не выхожу из дома, не разговариваю, только пью паршивое вино и лежу на диване. – Выдыхает Шеффилд, опуская голову. – Я пошла по пути наименьшего сопротивления, знаю, но я просто… – Скай крепко зажмуривает глаза, и пара капель из её глаз падают на паркет, – я просто не знаю, что мне сделать, чтобы боль стала тише. Если я вернусь в больницу, то боюсь встретить там Гарри. Думаю, что мне нужно привыкать не видеть его.

– Это ложь, милая. – Мягко произносит Флинн. – Ты мечтаешь о том, чтобы увидеть Гарри.

Скайлер откидывает голову на стену, часто моргая.

– До смерти мечтаю его увидеть.

Любая фраза, сказанная со словом «смерть», теперь слишком остро воспринимается в нашем доме.

Мимо нас проходит Зилла. Он недоуменно осматривает нас своими огромными зелеными глазами, обвивая хвостом ногу Скай, и уходит, забираясь на диван и укладывая свою мордочку на декоративную подушку, которую Флинн принёс с какой-то ретро-свалки.

«Почему эти придурки сидят на полу уже битый час, когда в квартире полно мягких диванов?» – это то, о чем вероятнее всего сейчас думает наш кот.

– Нельзя себя так изводить, Скай. Если ты хочешь увидеть Гарри, это нужно сделать, тем более он ждёт твоего ответа. – Я стараюсь говорить мягко, но настойчиво, потому что понимаю, что любое неправильно подобранное слово может ранить Скай еще больше.

Мы не разговаривали один на один после того, как Шеффилд решила, будто бы я была против того, чтобы у Гарри была нормальная здоровая жизнь с ней. Думаю, что она уже сама поняла, что реагировала на всё слишком остро – Скайлер была чем-то вроде оголённого провода, коснувшись которого ты получаешь разряд тока, а сам провод после такого прикосновения перестаёт работать навсегда.

– Я всё думаю о том, что будет, когда я его больше не смогу увидеть. – Тихо говорит Скайлер, я едва ли могу разобрать её слова.

Скайлер избегает фразы «когда Гарри умрёт», да и мы с Флинном стараемся не произносить её. Не только ради Скай, нам самим от этого не по себе.

В голове сложно уложить тот факт, что молодой и красивый парень предпочитает жизни смерть.

– Может, ты прекратишь тратить время на это? – Поворачиваю голову я. – Я не представляю, насколько тяжело тебе осознавать это, но время – единственное, что у тебя сейчас есть. Ты хочешь увидеть Гарри – так поезжай к нему, скажи, что будешь рядом, если ты, конечно, сама этого хочешь. У вас есть время, у некоторых даже его нет.

– Правильно мне мама говорила, нужно было учиться на зубного. – Издаёт смешок Скай. – Сейчас бы не было таких проблем.

Флинн мягко улыбается, сжимая руку Шеффилд. Скай прерывисто вздыхает, успокаивая себя, чтобы не расплакаться, и кивает несколько раз.

– У меня не хватает смелости приехать к нему.

– Просто возьми и сделай это. – Говорит Флинн. – Реши так же резко, как если бы отрывала восковую полоску.

Квартира наполняется смехом Скайлер, частичка моей души успокаивается, и мне становится в тысячу раз легче.

Телефон на полу вибрирует, на дисплее появляется имя Луи и дурацкая фотография, где он пытается укусить мою макушку, пока я сплю. Томлинсон сам её поставил, даже не знаю, когда он успел сделать эту фотографию.

Смотрю на экран, но решаю перевернуть его и выключить вибрацию, потому что в данный момент я должна быть рядом со Скай.

– Брось, у меня может и дерьмовая ситуация, но своему мужику ты можешь ответить.

Переворачиваю телефон, но вызов уже сброшен.

– Косяк. – Протягивает Ройс.

– Косяк был пару дней назад. – Выдыхаю я, вспоминая Лиама, его неожиданный приезд и реакцию Луи.

– Я надеюсь, Флинн тоже не в курсе твоих любовных драм. Не хочу быть самой последней в этом доме, кто узнает все новости.

– Знаешь, Хейли, мне даже немного обидно, что после чего-то явно грандиозного в твоей обычно скучной личной жизни проходит три дня, а я до сих пор не знаю, что произошло. – Обидчиво надувает губы Ройс и складывает руки на груди.

– Ничего особенного. – Начинаю я, тише добавляя: – Лиам объявился.

Глаза Ройса и без того большие, но от удивления у меня возникает ощущение, что они могут лопнуть. Скайлер суживает глаза, недоверчиво осматривая меня, и я даже знаю, что сейчас у нее в голове. Как-то раз мы разговаривали с Шеффилд о том, что будет, если Лиам снова появится в моей жизни, и тогда я сказала, что чисто теоретически, мои чувства к нему смогли бы вспыхнуть заново.

Но это было до встречи с Луи.

– Что он хотел? – Резко спрашивает Скай.

В детстве я думала, что невозможно ненавидеть ничего сильнее тёртой тыквы с творогом (единственное, что могла приготовить для меня мама), но в свои шесть лет я глубоко ошибалась. Никто и ничего не может ненавидеть что-то сильнее, чем Скайлер ненавидит Лиама.

– Он… расстался с Тиффани. – Аккуратно начинаю я и вижу, как лицо Шеффилд краснеет от злости, а выражение лица Флинна меняется со скоростью света – от удивления от пренебрежения. – Извинялся передо мной, говорил, что думал обо мне всё это время.

– Что он говорил?! – Взрывается Скайлер, и я даже немного рада, что появление Лиама смогло восстановить её нормальный эмоциональный баланс. – Вот же обмудок, мало того, что так просто заваливается в бар, чтобы увидеть тебя, так он ещё и говорит о том, как ему жаль?!

– Вот это да, подруга, – присвистывает Флинн, – то ни одного мужика, то сразу несколько, мне бы так.

– И ты простила его? – В порыве спрашивает Скай.

– Так он бросил ту сифилисную сучку? – Перебивает её Ройс.

– Не говори, что ты простила его, я сломаю тебе грудь!

– Что ты почувствовала, дорогуша? Не отрицай, что такое внимание со стороны даже самого худшего бывшего приятно.

– С чего ты вообще взял, что у Тиффани был сифилис?

– Сифилис есть у всех сучек, которые трахаются с парнем своей подруги на заднем сидении её же машины. Она моя собственная выработанная теория.

– Что он ещё хотел от тебя?

– Значит, он вернулся в Нью-Йорк из-за тебя?

– Ты сказала о нём Луи?

– Так он тебе присунул или нет?

– Господи, хватит! – Я выставляю руки вперед, останавливая поток непонятных вопросов. – Никто никому не присовывал, Флинн. Да, я сказала о нём Луи, и, нет, насколько я знаю, у Тиффани не было сифилиса.

– Но ты не можешь утверждать это на сто процентов. – Замечает Флинн и важно выставляет вперёд указательный палец.

– Я не знаю, зачем он приехал – просто так или специально, чтобы увидеть меня, но это ничего не меняет. Он сделал мне больно, и не важно, сколько лет пройдёт – пять или пятнадцать, у меня останется неприятный осадок, но это не повод его не прощать.

– Я так из нала, что так будет. – Часто качает головой Шеффилд. – Я так и знала, что ты поведешься на его милое личико и сразу же простишь.

– Его личико тут ни причем, и вообще никто никого не прощал. – Отрезаю я. – Прошло много времени, у каждого своя жизнь, к старым ошибкам возвращаться глупо, но это не повод всю жизнь держать зло на Лиама.

– Я не верю, что ты говоришь это.

– Может, недавно я бы ответила по-другому, но… прошлое должно оставаться в прошлом. Что сделано, то сделано, и, возможно, без всего, что произошло, я бы могла не оказаться сейчас здесь с вами, не работать в больнице, не встретиться с Луи.

– Лиам что, настолько похорошел, что ты сразу решила его простить?

– Очень похорошел, – киваю я, – но дело не в этом. Мне не нужно его внимание, Лиам вообще мне не нужен. Я ждала извинений столько лет, и я получила их. Больше меня ничего не интересует.

– Господи, у меня от такого количества удивления пойдут морщины. – Говорит Флинн, аккуратно хлопая пальцами себя по лбу.

Шеффилд упрямо качает головой, с осуждением осматривая меня, и как только я хочу сказать, что она неправильно воспринимает моё отношение к Пейну, снова звонит телефон.

– Музыкант чувствует, что-то неладное. – Пропевает Флинн.

Я закатываю глаза и как можно скорее беру трубку, чтобы ни Скайлер, ни Флинн больше не доставали меня со своими расспросами.

– Снова спасаешь жизни? – Слышу голос Луи на том конце провода и моментально успокаиваюсь.

– Скорее, наоборот, – отвечаю я, глядя на друзей, – есть дикое желание убивать.

– Ого, я не вовремя?

– Ты даже не представляешь, насколько ты вовремя.

Встаю с пола и ухожу на кухню, но боковым зрением замечаю мельтешение и оборачиваюсь: Шеффилд и Ройс плетутся за мной, вытягивая шею, чтобы подслушать телефонный разговор.

– Как Скайлер? – Интересуется Луи.

– Она в порядке. Стала немного наглеть, – пихаю её плечом, отталкивая от телефона в моих руках, – значит, всё начинает налаживаться.

– Я помню, что говорил, что ни за что бы в жизни не свёл Скайлер и Найла, но если вдруг ей это будет нужно, то я готов пожертвовать своими нервами. И спокойствием всего человечества, оно меня волнует меньше.

Телефон в руке начинает вибрировать, голос Луи становится еле слышным, и я вновь смотрю на экран и удивляюсь: входящий звонок от Грейс.

– Луи, я перезвоню тебе через пару минут.

– Мой голос настолько быстро тебя возбуждает, что ты сразу захотела удовле…

– Я перезвоню! – Смеюсь я и проделываю до сих пор непонятные для меня операции с тем, чтобы сбросить звонок одного человека, но при этом ответить на второй. Это ещё сложнее, чем операция на кишечнике.

– Грейс, что-то случилось? – Спрашиваю я, даже не поздоровавшись.

Я люблю Грейс, но созваниваемся мы редко, поэтому в голове сразу же всплывают картинки какой-то произошедшей беды. Сгорел дом родителей, у мама поехала крыша на фоне постоянного употребления успокоительного или Грейс залетела. Не знаю, всё может быть.

– И тебе привет, сестренка. – Издает смешок она, и я понимаю, что всё в порядке. – Не могу однозначно ответить на твой вопрос.

– Тебе что, стало скучно, что ты решила мне позвонить?

– Возможно. Родители снова уехали то ли в Брюссель, то ли в Вену, чтобы презентовать новый «умный дом». Кстати, у нас теперь вместо обычного дверного звонка пение птиц.

– Вау, это очень полезная функция. – Отвечаю Грейс, но прекрасно понимаю, что она начинает заговаривать мне зубы.

– А еще я недавно записалась на кулинарные курсы, потому что поняла, что готовить по телевизору я точно никогда не научусь. Мне нужно, чтобы сексуальный повар стоял сзади меня и управлял моими руками, нарезая бананы.

– Ты же уже ходила на кулинарные курсы. – Вспоминаю я приготовленное Грейс блюдо на какое-то Рождество. Не то утка, не то кролик, которого явно пытали, прежде чем приготовить, с непонятным зеленым соусом. Никто так и не понял, из чего он был сделан, даже сама Грейс.

– Это было давно, решила вернуться в прошлое. Да, Хейли? – Хитро спрашивает сестра, делая акцент на моем имени, и я теряюсь.

– О чём ты? – Уточняю я.

– Как-то на старенькое потянуло, – продолжает говорить загадками Грейс, – решила вспомнить молодость.

– Клянусь, если ты не скажешь, что происходит, я не буду договариваться с пластическим хирургом в нашей больнице об операции по увеличению груди.

– Почему спустя пять лет мне звонит Лиам Пейн и спрашивает, как дела у нашей семьи, но в особенности его интересовали именно твои дела.

Я замираю на месте, мечтая, чтобы это было несмешной шуткой, но серьезный тон Грейс и молчание в трубке только подтверждают, что ее слова правда.

– Он позвонил тебе? – Переспрашиваю я и оборачиваюсь, испуганно смотря на Флинна и Скайлер, которые моментально дергаются и подрываются с дивана, подбегая ко мне и прислоняя свои уши к телефону.

– Да. Не объяснишь, что происходит? Вы снова вместе?

– Господи, нет, конечно нет. – Спешу заверить Грейс. – Пару дней назад он приехал в Нью-Йорк, и мы случайно встретились с ним в баре.

– Что он хотел?

– Извинялся и просил встретиться с ним еще раз.

– И что ты ответила? – Не унимается Грейс.

Новости о Лиаме вызывают слишком бурные эмоции у каждого, и меня это начинает пугать.

– А что я должна была ответить? Выслушала извинения, но звонить я ему не собираюсь. У меня даже его телефона не осталось.

– Ну, это не проблема… – Загадочно протягивает Грейс.

– Что ты натворила? – Молчание. – Грейс, ты что, дала ему мой телефон?!