Текст книги "Наш величайший дар (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Ты разбил светильники, когда я создал иллюзию, – пояснил Чарльз и откинулся на спинку кресла.

– Не делай так больше со мной, – сипло предупредил Эрик, поднимаясь на ноги и стараясь дышать ровно.

– Тогда не проси от меня невозможного, – хмыкнул Чарльз, но тут же тихо ойкнул, когда его кресло рывком сорвалось с места и едва не врезалось в кровать. – Эрик, прекрати немедленно!

– Прекратить? Я еще ничего не сделал, – его голос звучал спокойно и решительно, хоть тело еще не успокоилось после иллюзии. Он подхватил Чарльза под руку, не дав ему возможности даже возмутиться, перетянул его на кровать, а кресло откатилось к противоположной стене, подальше от своего владельца, который лишь успел протянуть к нему руку.

– Эрик, – предупреждающе произнес Чарльз, приподнимаясь на локтях и чувствуя, как в душе начинает расползаться липкий страх, в то время как Леншерр, напротив, казался решительным и спокойным. Вот только Чарльз чувствовал, как горят его спутанные, возбужденные мысли, как в его сознании перетекают жаркие образы, от которых с тоской сжималось сердце. Он видел, как среди образов и воспоминаний Эрика они вместе лежали на диване в библиотеке. Оба еще такие молодые…

Эрик прижимал к дивану полуобнаженного Чарльза, не желая вставать с его разомлевшего тела, и неспешно поглаживал его лицо, задевая кончиками пальцев раскрасневшиеся, припухшие после поцелуев губы. Растворялся в этом образе, чувствуя, что у него никогда в жизни не было никого ближе…

– Я не причиню тебе боль, – пообещал Эрик, снимая с себя рубашку, и торопливо стянул с себя ботинки, прежде чем забраться в постель к напряженному телепату.

– Да, конечно, – грустно хмыкнул профессор в губы Эрика, не позволяя ему так легко себя поцеловать. – В прошлый раз, когда ты не хотел причинить мне боль, я стал инвалидом, а ты просто ушел… – почти прошипел Ксавьер, с болью и сожалением глядя на своего друга, не разделяя его возбуждения, но вместе с тем не в силах злиться на него, глядя в его серые глаза.

– Черт, – выдохнул Ксавьер, стоило Эрику бережно коснуться его тела, неспешно задирая рубашку, поглаживая обнажившееся худое тело, извиняясь с каждым прикосновением, вновь раздевая уже реального Чарльза, обжигая кожу легкими поцелуями.

– Я не могу изменить прошлого, – выдохнул Леншерр, лаская дыханием ключицу Ксавьера. – Пока не могу, – уже увереннее добавил Эрик, касаясь лица Чарльза. И на этот раз в поцелуе не чувствовалось ни капли сдержанности. Дыхание быстро сбилось, и Эрик чувствовал, как Чарльз нервно вздыхает в его губы, не сопротивляясь, отчаянно цепляясь холодными пальцами за спину друга.

Чарльз помнил эти реальные поцелуи и помнил, как прежде его тело быстро и охотно на них отзывалось, как путались мысли. Прежде. А теперь он отчаянно пытался испытать хотя бы часть прежних ощущений. Чувствовал, как нервно бьется сердце в груди, как тело расслабляется от поцелуев, а в душе все болезненно сжимается. Ближе. Он хотел ощутить Эрика ближе. Но не мог его чувствовать, как прежде. Как бы ни прижимался к нему и как бы яростно ни отвечал на поцелуй, задыхаясь в губы разгоряченного Леншерра, который уже едва ли не стонал в рот Чарльза, крепко вжимая его в кровать, прижимаясь к бесчувственному телу, лишь обостряя своей пылкостью ощущение беспомощности. Чарльз крепко обнял Эрика за обнаженные плечи, торопливо целуя его лицо, прижался губами к чистому лбу, беззвучно рассмеялся, чувствуя, как Леншерр стягивает с него брюки.

– Не могу… – едва слышно, болезненно прошептал Ксавьер, щурясь от горячих ладоней, уверенно оглаживающих его тело. Это сводило с ума, чувствовать его так близко, ощущать, прикасаться, целовать и, лишь разогревшись, упираться в стену собственной физической немощности. Когда проклятое тело не реагирует, не воспринимает чужие ласки, не отвечает взаимностью, как бы ни пылало сознание от желания вновь ощутить такую долгожданную близость с возлюбленным.

– Все хорошо, – хрипло прошептал Эрик, вновь целуя дрожащие губы Чарльза, словно не замечая хриплого смеха.

– Нет, я… – выдохнул Чарльз, обхватив руками лицо Леншерра, чуть отстраняя его, не позволяя и дальше целовать себя. – Прости. Я не могу. Я не…

– Чарльз, – почти умоляюще выдохнул Эрик, прижимаясь к нему. Он едва слышал мольбы друга, от возбуждения тело сводило болезненными судорогами, мышцы напрягались и в голове все гудело от пульсирующей крови. Он не мог, не хотел останавливаться. Не сейчас, когда Чарльз наконец-то с ним, когда все может вернуться…

Остатки одежды с шорохом сползли на пол, и Ксавьер обреченно запрокинул голову, уставился в потолок, позволяя ласкать свое тело. С горечью чувствуя, как по его бокам и груди скользят сильные руки и жаркие губы. Чувствуя, как эти прикосновения исчезают для него, стоит Эрику коснуться его ниже, начать оглаживать бедра, даже прикосновения к мягкому члену не вызывали ощущений, на которые Чарльз затравленно надеялся. Воздух стал тяжелым. Наполнился таким знакомым жарким запахом Эрика, его вспотевшего тела, его разгоряченной кожи и его возбуждения. Горло сдавило болью, и Чарльз с трудом выдохнул, провел рукой по лицу, пытаясь справиться с собой, пока Эрик оголодало, жадно ласкал его тело, словно пытаясь насытиться за все одиннадцать лет, что они были порознь. Чарльз тихо охнул, чувствуя, как сильные руки сжимают его бока и оглаживают грудь, пока нетерпеливые губы оставляют влажную дорожку из поцелуев, медленно поднимаясь от самого низа живота вверх. Горячий язык скользнул во впадинку пупка, и широко мазнул по животу, но стоило лишь выдохнуть от этого влажного и теплого чувства, как кожу на чувствительном боку прихватили острые зубы. Чарльз протестующее дернулся, уперся руками в плечи Эрика, но тот только крепче сжал его в своих руках, видимо, намереваясь попробовать на вкус каждый миллиметр бледного тела Ксавьера.

От его ласк и поцелуев кружилась голова, и тело начинало странно млеть. Это было так приятно и непохоже на то, что было прежде. Чарльз невольно подумал, что, раз он может ощутить это сейчас, то, будь он здоров, наверное, уже был бы на грани, извиваясь в руках Эрика, не чувствуя ничего, кроме него, полностью забывшись в ощущениях. Так часто было прежде. Только они, и больше никого в целом мире.

– Иди ко мне, – хрипло прошептал Чарльз, торопливо облизнул приоткрытые губы, не в состоянии нормально дышать в мареве возбуждения, окутывающего его сознание, и потянул на себя Эрика, опустив взгляд, увидел, как потемнели от возбуждения серые глаза Леншерра, как он, словно в бреду, задыхаясь, ласкается к его телу, оглаживая ноги и бедра. Эрик еще раз прижался губами к напряженному животу Ксавьера, но профессор сжал его короткие волосы и потянул его выше.

– Ну же, иди сюда, – потребовал Чарльз, вместо того, чтобы в очередной раз объяснять, что все попытки Эрика безнадежны, а Чарльз так хотел ощутить как можно больше, насладиться хоть тем, что еще может воспринимать его тело. Леншерр покорно скользнул выше по телу Чарльза, подхватил его ноги под колени, раздвигая их шире, почти складывая Ксавьера пополам.

Эрик тяжелый. Глубоко и неровно дышит. Его кожа горячая, чуть влажная от пота, а с губ то и дело срываются тихие, сдавленные вздохи. Чарльз закрывает глаза, крепче прижимаясь к другу, и сам крепче обхватывает его руками, скользит дрожащими ладонями по его широкой спине, смутно чувствуя, как Эрик с хриплым, тихим рыком, двигается внутри его собственного тела. Эти ощущения совсем другие. Боли не было вовсе, так же, как не чувствовались порывистые удары тела о тело, от которых Чарльза невольно покачивало в ритме движений Эрика. Но он мог чувствовать его внутри. Давлением в своем теле, напряжением внизу живота, колкими судорогами, электрическими разрядами, пробивающими его внутренности и покалывающими кожу, распространяясь по телу непривычным, другим возбуждением. Но этого так мало. Тем более, когда у самого лица жарко, почти беззвучно стонет Эрик, которого пробирает от острого наслаждения так, что его мысли походят на сплошное яркое марево, в котором даже нет слов и образов, одни вспышки ощущений, которые Чарльз сам не может испытать сполна, и оттого крепче держится за Эрика, вжимаясь лицом в его плечо, словно это могло бы помочь перенять его ощущения.

Глухой стон больше походил на рык, Леншерр всем весом рухнул на Чарльза, придавливая его к влажной от пота простыни, дышал глубоко и тяжело, отпустил безвольные ноги Ксавьера и обнял напряженного профессора. Чарльз нервно усмехнулся, пытаясь успокоить сбитое дыхание, легко поглаживая Эрика по спине, чувствуя его кожей к коже. Такого жаркого, влажного и сильного.

– Мне не хватало этого, – выдохнул Леншерр, касаясь влажными губами виска Ксавьера, и неохотно лег рядом, но словно боялся отстраниться хотя бы на лишний сантиметр. Нетипичная для Эрика нежность.

– Да… – тихо кивнул Чарльз и улыбнулся своему другу, с трудом перекатился на бок, опустил взгляд, чувствуя, как Эрик его обнимает, вновь прижимая к своему вспотевшему телу, бережно перебирает все еще длинные, спутанные волосы. Его сердце стучало громко и гулко. Чарльз отчетливо чувствовал его стук и прикусил губу, почти нерешительно приобнимая Эрика за стройную талию. И впервые так остро осознавал, что это и есть тот предел близости, на который он теперь способен. Лишь чувствовать призрак ощущений, которые он еще помнит, а затем нежиться в объятиях, разделяя покой вместе со своим расслабленным другом.

– Эрик, – тихо позвал Ксавьер, ласково коснувшись губами плеча Леншерра.

– Да, – тут же отозвался тот и ослабил объятие, внимательно посмотрел на Чарльза, который напротив не стремился встречаться с ним взглядом.

– Отнеси меня в ванну, – с трудом заставил себя это произнести Ксавьер, зная, что Эрик выполнит любую его просьбу без лишних разговоров и утешений.

___________________________________________

*Prime Circle – As Long as I Am Here

========== Глава 7: Resolutions and lovers in the kitchen ==========

Through your tattered window pane

(Через рваное отверстие)

To the middle of your heart

(В середину твоего сердца!)

Resolutions and lovers in the kitchen

(Судьбы любви решаются на кухне.)

Love is clueless and destiny is wishing

(Любовь невежественна, и ее удел – желать.)*

Длинные волосы Чарльза щекотали нос, мешали нормально дышать, и Эрик мгновенно проснулся. Почти удивленно обнаружил себя в постели со спящим Ксавьером, уткнувшись лицом в его затылок. Потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать и поверить в то, что это не галлюцинация и не остатки приятного, теплого сна. За окном было еще темно, но света хватало, чтобы рассмотреть спокойно спящего телепата. Вполне реального, определенно, настоящего. Эрик осторожно поправил его длинные волосы, бережно убрал прядку за ухо Чарльза и невесомо коснулся губами обнаженного плеча, прежде чем осторожно встать с постели. Даже сейчас Эрик не мог просто проваляться все утро, ожидая, когда проснется Ксавьер. Это уже было больше, чем привычкой – вставать сразу по пробуждению. Не тратить время впустую.

Ванная была все такой же, какой ее помнил Эрик, разве что кремов Рейвен осталось куда меньше, хоть еще тогда Леншерр не понимал, почему Чарльз разрешал ей хранить все это в его ванной комнате.

Раненый бок противно саднило, и Эрик нахмурился, рассматривая покрасневшую кожу вокруг шва, осторожно стер влажные, набухшие капли крови и полез в шкафчик за аптечкой, чтобы снова наложить повязку, невольно понимая, что его бинты остались где-то в недрах постели. Леншерр слегка поморщился, но решил, что искать их не стоит – еще не хватало разбудить Чарльза. На удивление, вчера он вовсе не чувствовал дискомфорта из-за раны. Нужно будет узнать у Хэнка, что именно он вчера ему вколол. Возможно, это окажется полезным.

Быстро умывшись, Эрик достал из шкафа спортивный костюм и вышел как можно тише, бросив на спящего Чарльза короткий взгляд, прежде чем закрыть за собой дверь. Дом был совсем тихим, мирным, спящим. Был таким же, как прежде по утрам, когда Эрик выбирался на утреннюю пробежку. Прежде он всегда вставал раньше всех, чтобы провести утро без суеты и шумных голосов. Даже тогда он был с ними, но держал дистанцию, позволяя приближаться вплотную лишь Чарльзу. Если подумать, то за всю жизнь так близко он подпустил лишь его одного.

Прохладный утренний воздух растекался по телу, наполняя его силой, со стороны парка слышалось тихое чириканье птиц. Все вокруг словно мирно дышало окутывающей это место спокойной безопасностью. Это место… Лишь теперь, по-настоящему вернувшись сюда, Эрик понял, что это за чувство. То самое место, по которому скучаешь, в которое хочется возвращаться снова и снова, зная, что это именно твое пристанище. Твой дом.

Но утренняя пробежка не удалась – стоило перейти на бег, как тело ныло от боли, и пришлось ограничиться разминкой и простой прогулкой по окрестностям. Но и этого хватило для начала. Эрик даже слегка вспотел, и это лишь доказывало, что он в ужасной форме после чертового ранения.

Вернувшись в дом, Эрик зашел в одну из гостевых ванных и наспех принял душ, стараясь не повредить повязку на боку, а затем по памяти направился на просторную кухню, все еще чувствуя, что находится внутри прекрасной иллюзии, но желая насладиться ей сполна. Особых кулинарных талантов у повелителя металла не было, но приготовить простой завтрак он все же мог. А готовить на этой кухне было неожиданно приятно. Леншерр пригладил влажные после душа волосы и небрежно махнул рукой, заставляя подняться в воздух кухонную утварь и включиться плиту, пока он сам доставал из холодильника ветчину и яйца. Совсем скоро на кухне запахло свежим кофе, а на сковородке приятно скворчала яичница, а Эрик следил, чтобы завтрак не пригорел, пока он доставал тарелки и чашки, окидывая кухню взглядом в поисках подноса.

Он услышал тихие шаги босых ног еще в коридоре и инстинктивно напрягся, парочка ножей звякнули на столе, готовые сорваться с места, но Эрик быстро взял себя в руки, напоминая себе, что он в школе, а не на какой-то перевалочной базе. Здесь у него нет врагов. Леншерр чувствовал на себе внимательный встревоженный взгляд и неспешно закрыл дверцу холодильника. На него смотрел темноволосый растрепанный мальчишка лет двенадцати, одетый в простую полосатую пижаму. Он замер на месте, словно зверек, почуявший хищника рядом и боящийся сдвинуться с места, и неотрывно смотрел на Эрика, который спокойно открыл упаковку молока и сделал парочку глотков. Яичница зашипела яростней, и Эрик небрежно махнул рукой – плита отключилась, а сковородка передвинулась на холодную комфорку, как раз вовремя, не дав еде пригореть.

– В-вы… – тихо произнес мальчик и тут же осекся, потому что Эрик попытался ему приветливо улыбнуться, не зная, как со стороны может выглядеть его акулий оскал для неподготовленного человека. Тем более, ребенка. Не говоря уже о том, что за десять лет заключения Леншерр вовсе разучился выражать свои эмоции подобным образом.

– Привет, – поздоровался Эрик с одним из учеников Чарльза, но мальчик не реагировал, все еще испуганно смотрел на мужчину в спортивных штанах и майке, который спокойно хозяйничал на общей кухне. Общение с детьми никогда не было сильной стороной Эрика. Более того, это определенно была его слабая сторона, а если вспомнить его общение с собственным сыном, то вообще можно утверждать, что в этой области он ничего не смыслил. Но, все же, не хотел пугать детишек Чарльза, пока профессор мирно спит в своей спальне.

– Вы подняли стадион, – вдруг сказал мальчик, видимо решив, что ему пока ничего не грозит, но все еще оставался напряженным. Леншерр одобрительно хмыкнул.

– Да, поднял, – кивнул он, плавно подходя к плите, чтобы переложить яичницу на тарелки. Видимо, это каким-то образом помогло ребенку выйти из оцепенения, и позади Эрика послышались шажки босых ножек. Мальчик подошел близко, но все же держался на расстоянии, теперь смотрел с любопытством, и это вызывало дискомфорт. Это напоминало… То, как Питер смотрел на Эрика каждый раз, когда они оказывались наедине или просто в одной комнате. Взгляд, в котором было невозможное количество неозвученных пока вопросов.

– Как тебя зовут? – спросил Леншерр, больше для приличия и из уважения к школе Чарльза. Случись подобное в братстве, Эрик бы без колебаний отослал любопытное создание.

– Кевин, – представился мальчик и нервно потер глаз, принюхался к запаху яичницы, но ненавязчивый намек не дошел до Эрика.

– Прекрасно. Меня можешь звать Магнито, – представился мужчина, переставляя тарелки на поднос, – Или мистер Леншерр, – добавил он, скорее, чтобы угодить Чарльзу, хотя, тот вроде бы никогда не возражал против прозвищ, которые были у всех их учеников, но при этом частенько хмурился, когда Алекс звал его «Профессор Икс». В такие моменты Эрику было трудно сдержать улыбку, глядя на своего хмурого юного друга, который от этого проклятого прозвища чувствовал себя заунылым стариком.

– И вы умеете поднимать здания? – с каким-то странным восхищением спросил паренек, и Эрик пораженно на него посмотрел.

– Я управляю магнитными полями, – прозвучало слишком строго, но иначе Леншерр говорить просто не мог, и это явно пугало паренька. Эрик бы вовсе прогнал его, но невольно поднял взгляд к потолку, где этажом выше в одной из спален отдыхал его Чарльз. А он точно спал. Иначе бы мальчишка даже близко к гостю не подошел. А значит, хотя бы ради него следовало попытаться.

– Ты голоден? – спросил Эрик, разливая кофе по чашкам, и покосился на Кевина. Тот осторожно кивнул, и Леншер небрежно махнул на холодильник, позволяя пареньку подойти, не опасаясь за свою сохранность. Тот сдвинулся с места, но не сразу и двигался как-то угловато, стараясь не поворачиваться к гостю спиной.

– Я тебе ничего не сделаю, можешь не бояться меня, – с тихой ухмылкой сообщил повелитель металла и тихо зашипел, когда горячая капля кофе упала на его руку. Эрик торопливо прижал ее ко рту, но, все же, бледный, едва заметный красный след остался, но подобная ерунда должна была быстро пройти.

– Профессор говорит, что вы опасный, – словно оправдываясь произнес мальчик, и Эрик удивленно изогнул бровь, повернулся к ученику.

– Профессор Ксавьер? – уточнил он, прожигая взглядом Кевина, словно устраивая ему допрос. Мальчишка застыл с шоколадным батончиком в руках, так и не открыв его, боязливо смотрел на растрепанного Леншерра и кивнул.

– Он не разрешал нам смотреть новости про вас, – добавил паренек, и напрягся еще сильнее, когда Эрик нахмурился.

– Он говорил еще что-то? – Эрик привалился к столешнице и взял свою чашку кофе, сделал глоток.

– Угу… ну, он говорил с ребятами, которые были в братстве, и им не разрешено говорить о том, как там было. Профессор говорит, что мы не должны испытывать ненависти к людям и рассказывает про Вашингтон.

– А-а-а, про Вашингтон, – хмыкнул Эрик и шагнул к пареньку, забрал из его слабых рук шоколадный батончик и убрал его в шкафчик. – Никакого сладкого на завтрак, – строго пояснил Эрик в ответ на растерянный взгляд ребенка.

– Кевин.

– Доброе утро, Чарльз, – тут же отозвался на взволнованный голос Леншерр, не дав ребенку среагировать на голос Ксавьера.

– Д-да, профессор? – отчего-то заволновался паренек.

– Я вижу, ты уже познакомился с нашим гостем, – заметил Чарльз, подъезжая к небольшому спуску для инвалидного кресла, но только колеса осторожно коснулись горки, как кресло само потянулось вперед, не касаясь спуска, чуть наклонилось назад, чтобы Чарльз случайно не выскользнул, и с тихим, гулким звуком, вибрирующим в воздухе, поплыло по воздуху, пока не опустилось на пол, спокойно миновав лестничный спуск.

– Эрик, – предупреждающе произнес Чарльз, глядя на Леншерра чуть строго, но тот только небрежно пожал плечами и отпустил кресло.

– Не за что, – спокойно сказал Магнито, а паренек удивленно перевел на него взгляд, понимая, что он только что спустил профессора, но, так и не повернувшись, замер на месте.

– Я сам мог бы, – строго сообщил Ксавьер и поехал к Эрику.

– Горка показалась мне крутой, я просто хотел помочь, – Леншерр вновь учился улыбаться. Не то чтобы раньше он был в этом хорош, но он определенно помнил, что прежде с Чарльзом ему часто хотелось это делать, чтобы как-то подтвердить свои чувства. Но теперь кроме ухмылок и хищного оскала ничего не получалось. Но и этого было более чем достаточно.

– Ты заморозил ребенка, – констатировал факт Эрик, не осуждая и не отчитывая, говорил так, словно Чарльз переставил привычную вазу.

– Не хотел, чтобы он видел, как мы спорим, – пояснил Ксавьер и посмотрел на подготовленный поднос.

– А мы спорим? – уточнил Эрик, все еще пребывая в хорошем расположении духа, хотя, возможно, так на него действовали голубая рубашка с синим джемпером, которые надел Ксавьер, это уж точно было лучше, чем его ужасные кислотные рубашки, которые выглядели так, словно Чарльз снял их с мертвых хиппи.

– А ты готовишь завтрак? – вопросом на вопрос ответил Ксавьер, подозрительно глядя на Эрика.

– А ты наблюдательный, – заметил Леншерр и, поддавшись странному порыву из-за нереальности происходящего, нагнулся и, прикоснувшись к щеке Ксавьера, прижался к его губам, настаивая на утреннем поцелуе, и после легкого сопротивления все же получил желаемое.

– Эрик, не при детях, – слегка отстранившись, попросил Ксавьер, растеряв свой грозный вид.

– Ты его сам заморозил, – напомнил Эрик и медленно пропустил между пальцев длинную прядь волос Чарльза. – Тебе нужно подстричься.

– Ты мне указывать собрался? – обороняясь, пошел в атаку профессор, но Эрик словно не слышал его тона, просто передал Ксавьеру чашку кофе.

– Нет, просто теперь ты директор, – не стал подробно разьяснять Эрик и уж точно не добавил вслух, что ему лично больше нравились аккуратные, короткие, волнистые пряди, какие были у Ксавьера прежде, а не это длинное безумие, которое, казалось, все еще удерживало всю ту боль и отчаяние, которые терзали профессора последние годы.

– Ты ведь тоже хочешь, чтобы все было как раньше, – напомнил Эрик и поставил поднос на стол, пригласил Чарльза и только после этого сел сам, отодвинув подальше стул с металлическими ножками, чтобы освободить место для кресла Ксавьера.

– Я давно собираюсь, никак руки не доходят, – Чарльз невольно провел рукой по сухим волосам и прижал пальцы к виску, отправил Кевина в другую комнату.

– Стер ему память? – спокойно поинтересовался Эрик, отрезая себе кусок хлеба.

– Что? Нет! – возмутился Ксавьер и посмотрел на Леншерра как на какого-то монстра, а тот лишь хмыкнул, попивая свой кофе, и выглядел слишком уж спокойным и довольным жизнью. – Я не играю с их памятью как вздумается, тут тебе не тирания и полный контроль, я уважаю их и лишь приглядываю, чтобы все было в порядке. А не копошусь в их головах.

– Но парень ушел, – спокойно заметил Леншерр, и посмотрел разнервничавшемуся Чарльзу в глаза. – Все хорошо, просто завтракай. И что насчет Кладин? Она пошла к тебе в преподаватели, до этого работала в каком-то салоне, когда ее нашел Алекс. Способность поглощать электричество, конечно, серьезная потеря для моих рядов, но она непригодна для серьезных заданий с ее укладом сознания.

– Ты сам-то себя слышишь? Они же не солдаты, Эрик, – с напором, но спокойнее сказал Чарльз, принимаясь за яичницу.

– Я могу поспорить. И те мутанты с базы тоже. Или опыты в подземных лабораториях на военных базах – это норма для мирного времени? – Эрик тоже принялся за завтрак.

– И Питера ты тоже за этим завербовал? Новый солдат для твоей войны? – с упреком спросил Чарльз, и, к его удивлению, Эрик замер и едва не поперхнулся своим кофе.

– Что? Я неправ? – насторожился Ксавьер, отложив на потом заготовленную речь о том, что если бы он знал, как Эрик будет использовать паренька, то никогда бы не взял его с собой в Пентагон, чтобы хотя бы его уберечь от безумной ненависти Леншерра.

– Нет. Питера я позвал в братство не только из-за способностей, – отчего-то неспешно сказал Леншерр и перестал смотреть Чарльзу в лицо, но придвинул к нему сахарницу.

– Друг мой, говори, или я сам узнаю, – уже серьезно предупредил Чарльз, предполагая самое худшее. Если это не только способности, значит Эрик наверняка хочет использовать Питера каким-то другим способом. Возможно, здесь есть связь с его знакомыми или окружением. Или что-то в его крови, о чем не знает сам Чарльз. Или Питер не так прост, как казалось на первый взгляд и сам имеет нужную информацию. В любом случае, паренек в серьезной опасности, раз Эрик видит в нем не только способности, и чтобы высвободить заблудшую душу из сильных рук Магнито, Чарльз был готов применить силу.

– Эрик…

– Он мой сын, – небрежно ответил Леншерр и залпом допил оставшийся кофе, немного растеряв свой бодрый утренний настрой.

– Сын? – тупо повторил Ксавьер, глядя на профиль друга и любовника и не воспринимая эту информацию.

– Да, я сам недавно узнал. На самом деле, я узнал это уже после того, как пригласил в братство, так что, фактически, изначально меня заинтересовали исключительно его способности. Так что, можешь считать, что ты прав.

– Как ты мог не знать, что у тебя есть сын?! – возмутился Ксавьер, осуждающим взглядом прожигая друга, и, к его удивлению, Леншерр встряхнул головой.

– Так, прекрати, убери это, – поморщившись попросил Эрик, и вилка в его руках начала медленно выгибаться и изменять форму.

– Что..? – не понял Чарльз, но потом попытался успокоиться и собраться с силами, бережно коснулся плеча Леншерра, – прости, мои способности сильно возросли за последние десять лет, а из-за Церебро я порой не могу себя полностью контролировать.

– Поэтому я ношу тот шлем, – почти прорычал Леншерр, подняв грозный взгляд на Ксавьера и все еще ощущая отголоски мигрени, которой его наградил «добрый» профессор.

– Не уходи от темы, – вкрадчиво, ласковым тоном напомнил Чарльз, сильнее сжимая плечо друга.

– Тебе нужно это объяснять? – почти прошипел Эрик, но Чарльз продолжал смотреть твердо и ждал объяснений. Эрик обреченно вздохнул. – Я был молод и надолго нигде не задерживался. Я даже не знал, что…

– Оставил беременную девушку, – закончил за него Чарльз.

– Прекрати, – начал злиться Леншерр.

– Это безответственно.

– О, и это мне будет говорить первый Казанова Оксфорда? – парировал Леншерр. – Сам-то уверен, что не оставил потомство в годы бурной молодости.

– Я уверен, – серьезно заявил Ксавьер, и этот спор Леншерр явно не хотел продолжать. А вот профессор не собирался пускать все на самотек. – Ему опасно у тебя.

– Для него безопаснее рядом со мной, я смогу научить его, сделать сильнее, – в голосе Эрика звучала железная уверенность, и, будь на месте Чарльза кто-то другой, то он вряд ли бы решился продолжить этот разговор. Но Чарльз не боялся Эрика и знал, что ему дозволено куда больше, чем всем остальным.

– Не заставляй своего ребенка сражаться. Эрик, это несправедливо по отношению к нему.

– Это не тебе решать, – Леншерр еще держал себя в руках, но проклятая вилка превратилась в изогнутое нечто, и все еще плавно извивалась на столе, растягиваясь и покрываясь рябью.

– Я не решаю, – начал успокаивать его Чарльз и нервно сглотнул. – Просто, я думаю, что такому способному мутанту будет лучше здесь… в моей школе.

– Даже не думай, что я сдам тебе моего сына, – с прищуром предупредил Магнито. – Я уже поговорил с Кевином, успел узнать, как ты тут настраиваешь юное поколение против меня. Что это, Чарльз? Ты готовишь боевой отряд, чтобы противостоять мне?

– Не говори глупостей, – Ксавьер закатил глаза.

– Да? То есть, хочешь сказать, что в один прекрасный день ты не натравишь на меня своих учеников?

– Конечно нет, – заверил профессор. – Успокойся. Ты кухню погнешь. Успокойся, Эрик!

– Я спокоен, – выдохнул Леншерр и поднялся на ноги, чтобы сделать себе еще кофе. – Жаль, что у тебя нет пива, – после короткой паузы, уже спокойнее сказал Леншерр.

– Это же школа. Здесь дети живут, – попытался оправдаться Чарльз, хотя сам бы не отказался выпить, и уже хотел что-то добавить, приоткрыл рот, но тут же нахмурился и прижал пальцы к виску.

– Дети проснулись, у нас есть примерно полчаса, пока они соберутся и спустятся в столовую.

– Более чем достаточно, – спокойно кивнул Эрик, наливая кофе в свою чашку, и небрежно поправил волосы, но за стол не вернулся.

– Переоденешься. Не хочу представлять тебя им в таком виде, – предупредил Ксавьер, разглядывая майку и спортивные штаны, в которые был одет Леншерр.

_____________________________________________________________________

*Imagine Dragons – Selene

========== Глава 8: Hold My Hand ==========

Are you really living

(Действительно ли ты живешь)

Or do you seek loving

(Или ты ищешь любви?)

Are you happy being

(Доволен ли ты жизнью )

Or do you search for meaning

(Или ищешь какой-то смысл?)*

– Где он? – Питер не отставал от Алекса и не давал ему выйти из тренировочной комнаты, которая вся была покрыта выжженными темными пятнами, некоторые из которых до сих пор дымились.

– Питер, успокойся. Эрик приказал ждать его возвращения. Он задержится на неделю или две, – с нажимом повторил Алекс, но Максимова явно не устраивал такой ответ.

– Где он? Где? Мне нужно знать, – не унимался юноша.

– Я сказал, успокойся, – чуть повысил голос Алекс и строго посмотрел на их новобранца. – Если Эрик что-то говорит, то мы исполняем и не задаем лишних вопросов. Сейчас основная задача всех, кто может сражаться – защищать периметр, а тех, кто что-то смыслит в медицине – помочь спасенным. Что из этого тебе не понятно?

– О, это вполне понятно. Но мне нужно знать, где Эрик, – с нажимом спросил Питер и для большей убедительности улыбнулся. Как объяснить временному лидеру, что он не знает, как верить его словам о том, что его отец жив, когда он сам видел, какой ад творился на той военной базе и точно знал, что Эрик отвлек на себя всех боеспособных солдат и технику. Даже зная и представляя себе его способности, Питер не мог поверить, что его отец смог выбраться из этой мясорубки целым и невредимым, тем более, когда они все лишились способностей. Пусть на время. Но этого времени вполне могло хватить военным, окружившим безоружного Магнито.

Алекс осмотрел серебристоволосого паренька оценивающим взглядом и не спешил с ответом.

– Как я вообще могу верить тебе, если не знаю, откуда ты все это знаешь? Что-то я не заметил, чтобы кто-то тебе звонил или приезжал с разведки, да даже почтового голубя не было. Как ты можешь знать, что Эрик жив?!

– Он мне сказал, – холодно ответил тот и, увидев непонимание на лице юноши, словно обвиняя его в чем-то, произнес . – Я не знаю, с чего вдруг ты затесался у Магнито в любимчики, и почему он доверяет тебе участие в миссиях… Но, раз он доверяет… – Алекс напряженно выдохнул и взял себя в руки. – Значит, у него на то есть свои причины.