Текст книги "Наш величайший дар (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Чарльз мог бы легко прижать пальцы к виску и взять Эрика под свой контроль, как только он переступил порог его дома. Но он не делает этого. Ему странным образом почти все равно, по какой причине его старый друг решил прийти. Сегодня был слишком долгий день. И Чарльз не мог найти в себе силы еще и на ненависть.

– Я видел сегодня твое выступление в трехчасовых новостях. Смотрю, после Вашингтона тебе полюбились камеры, – заметил Чарльз небрежным тоном, будто их беседа уже шла несколько часов, и это был лишь один из ее витков.

– Тебе понравилось? – поинтересовался Эрик, привалившись плечом к дверному косяку и разглядывая спину Чарльза, который так и не соизволил повернуться к ночному гостю.

– Ты никого не убил и не угрожал, – размыто ответил профессор и слегка пожал плечами. – Полагаю, это шаг вперед.

– Я рад, что ты оценил, друг мой, – поблагодарил Леншерр и неспешно переступил порог.

– Ты не надел шлем, – заметил Чарльз, как только шаги позади него затихли, а по его спине заскользил цепкий взгляд. Он не стал разворачиваться к Леншерру. Он и так чувствует его, даже намеренно не проникая в сознание, и он благодарен, что Эрик не пришел полчаса назад. Тогда бы он застал Чарльза вовсе не в кресле за письменным столом, а в душевой кабине, из которой новый глава школы для одаренных детей едва ли мог выбраться самостоятельно.

– Я решил, что он мне не понадобится, – спокойно ответил Эрик, неспешно прошел в спальню Чарльза, и невольно осмотрелся, снял шляпу и даже не знал, куда ее деть в этом бардаке комнаты, которую он так хорошо помнил. Его изумление донеслось и до Чарльза, и Эрик услышал, как тихо, с болью усмехнулся профессор.

– Все никак не приберусь. Сил нет, – пояснил Ксавьер и неохотно повернул свое кресло. Мягкий свет лампы золотистым отблеском лег на его силуэт, скользя по болезненно-бледной коже и влажным волосам. Но лицо было гладко выбрито, и выглядел Чарльз уже куда лучше, чем в тот день, когда он вытащил Эрика из тюрьмы. И это успокаивало, создавало иллюзию того, что все налаживается. – Зачем ты пришел, Эрик? – в голосе профессора нет слабости, лишь усталость и отголоски того гнева, который кипел в нем прежде.

– Я думал, ты уже знаешь, – мягко произнес Эрик с едва заметной улыбкой, проходя вглубь комнаты, и небрежно коснулся пальцами своего виска.

– Я не собираюсь копаться в твоих мозгах, Эрик, – с нажимом произнес Чарльз, глядя на высокую фигуру друга и чувствуя, как остатки той боли, что разъедала его душу все одиннадцать лет их разлуки, закипают сильнее лишь для того, чтобы окончательно выгореть.

– Я пришел, чтобы поговорить с тобой, Чарльз, – спокойно пояснил Леншерр и по-хозяйски устроился в одном из кресел, чтобы не смотреть на друга сверху вниз.

– Поговорить? – усмехнулся Чарльз и подъехал чуть ближе к вторженцу. Его спокойное присутствие переворачивало все внутри, стягивало внутренности в плотный комок, пробуждало воспоминания, от которых Чарльз не смог избавиться, сколько бы ни пытался. – И для этого нужно было, подобно вору, пробираться в мой дом посреди ночи? – холодно спросил Чарльз, пытаясь показать, что Эрику здесь не место, и испытывая какое-то облегчение от того, что Леншерр не воспринимал его ложь.

– Я вошел через парадную дверь, – не согласился Эрик. Его глаза блестели в мягком искусственном свете, и он сейчас так походил на себя прежнего, что было больно смотреть. Не нужны никакие сверхспособности для перемещения во времени, когда и без них Чарльз видит призрак прошлого, сидящий в его кресле. Ему казалось, что он забыл. Он так хотел забыть… Одиннадцать лет ведь достаточный срок, чтобы из памяти стерлись привычки, и внешность. Но он помнил все слишком хорошо и видел ожившее воспоминание перед собой. Пусть другая стрижка, и холода в серо-зеленых глазах больше, пусть на лице появились незнакомые морщины, а на шее новый шрам, но, вот он сидит точно так же, как раньше – расслабленно и спокойно, закинув ногу на ногу. В нем чувствуется сила, которая теперь возросла до такого уровня, о котором Чарльз и не предполагал, когда-то помогая своему другу стать сильнее. Монстр. Самый опасный из ныне живущих. Но в этом кресле он выглядел слишком…

Чарльз провел рукой по волосам, приглаживая мокрые пряди и не позволяя своим мыслям увязнуть в воспоминаниях.

– Я устал, Эрик. Просто говори, что тебе нужно, – попросил Чарльз, со странной грустью понимая, что одно присутствие Леншерра каким-то образом придает ему сил, которых так не хватает. Будто сам Эрик источал их, подобно излучению. Словно этой внутренней мощи, позволившей ему пережить войну, лагеря и пытки Шоу, бесконечные сражения и сохранить разум в тюремном заключении, было в нем так много, что хватит на двоих.

– Хорошо, – кивнул Леншерр и небрежно постучал пальцами по подлокотнику кресла. Он не мог отвести взгляда от Чарльза. Был рад видеть, что он снова живет, а не существует, что внутренний стержень и уверенность вернулись к профессору. И все же, Эрик не спешил нарушать тишину так быстро. Растягивал момент, медленно им пропитываясь и наслаждаясь.

Десять лет. Десять безумно долгих бесконечных лет в белых стенах, вдали от мира, наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Если бы Чарльз сейчас читал его мысли, то знал бы, как часто Эрик вспоминал его в своем заточении. Что мысли о нем и воображаемые разговоры именно с ним помогали ему держаться и не переступить грань безумия. Но Чарльз не стремился читать его мысли.

– Тот мутант, Логан, он говорил, что в будущем мы работаем вместе…

– Нет, он сказал, что мы вместе послали его изменить историю, – не согласился Чарльз просто из-за внезапного порыва упрямства. Вот только его слова лишь вызвали любопытную улыбку у Эрика.

– Ты ведь сделал это, верно? Заглянул в будущее через его сознание? – спросил Леншерр, глядя в ясные, чуть влажные голубые глаза профессора.

– Я не видел ничего, кроме его боли, – неохотно ответил Чарльз, уже начиная жалеть, что согласился на разговор. Нужно было приказать Эрику уйти еще, как только он переступил порог.

– Не видел? – Леншерр неодобрительно нахмурился, но быстро пришел в себя. – Ты уверен? Сейчас любая мелочь может быть важна.

– Что, хочешь еще что-то изменить? – с сомнением хмыкнул Чарльз. «Останься. Не уходи и в этот раз», – тихий голосок на грани сознания заставил Чарльза болезненно поморщиться. Он не хотел это признавать. Не хотел понимать, почему Эрик вызывал в нем столько гнева все это время, и почему он так быстро испарился, сгорел в ядерном взрыве при их встрече, а затем затих вовсе. Не на него он злился, а на то, что Эрика не было рядом.

– Мне достаточно знать и то, что мы не враги в будущем, – ответил Леншерр, и от его тона Чарльз невольно поежился, и ему захотелось снова врезать Эрику по лицу. Без жалости, что есть сил, чтобы увидеть, как наливается синяк на его скуле, как исчезает его ухмылка. – Чарльз, тебя я никогда не считал своим врагом.

– Я должен тебе за это быть благодарен? – почти агрессивно спросил Чарльз, впиваясь в подлокотники своего инвалидного кресла и прожигая взглядом Эрика.

– Что бы ты ни думал, Чарльз, мы хотим с тобой одного и того же, – Леншерр стал серьезнее, и голос его словно покрылся стальной пеленой, из него ушло все тепло, которое сквозило в его словах прежде.

– Лишь в твоем больном сознании наши цели и методы могут быть одинаковыми.

Эрик хотел ответить, и в глубине его глаз уже зажегся знакомый азарт спора. На мгновение, когда он подался вперед, наклоняясь ближе к Чарльзу, профессору показалось, что они снова сидят за шахматной доской и спорят о будущем мутантов, как когда-то давно, когда это были лишь теории и разговоры.

– Как проходит набор студентов на первый семестр? – внезапно сменил тему Эрик, не давая их спору даже начаться.

– Неплохо, – соврал Чарльз, наблюдая за тем, как Леншерр поднимается со своего места. Он подошел к столу и достал из внутреннего кармана своего легкого пальто папку, положил ее на единственное– свободное место на письменном столе.

– Что это? – настороженно спросил Чарльз, подъезжая ближе к Эрику.

– Личные дела. Только самая важная информация, – пояснил Леншерр и похлопал ладонью по папке. – Почти десяток юных мутантов, которые недавно открыли свои способности, и несколько взрослых, которые хотели бы работать в твоей школе.

– И все они…? – Чарльз неодобрительно посмотрел на друга.

– Из братства, – подтвердил Эрик и отступил на полшага, позволяя Чарльзу подъехать к столу и просмотреть документы.

– Дети и взрослые, неспособные сражаться за твои безумные идеи, – подытожил Чарльз и посмотрел на друга, стоящего слишком близко, привалившись к краю стола. – Ты хочешь сбросить на меня балласт, который замедляет твое псевдовойско?

– Я хочу помочь им. Но пойму, если ты откажешься, – спокойно ответил Эрик и отошел со своего места, встал за спиной Чарльза и положил руку на спинку его кресла. Ксавьер невольно напрягся и снова опустил взгляд на папку. Он ведь делает это не для Эрика. Вовсе не для него, а для этих мутантов. Ведь в этом и есть суть его школы. Но на душе появился неприятный осадок, говоривший, что Чарльз пошел на поводу у своего старого друга.

– Я приму их. Но я узнаю, если они что-то задумают. Здесь школа, а не военный лагерь, я не позволю тебе здесь пустить корни своей ненависти к человечеству, – решительно произнес Чарльз и едва не сбил Эрика, когда резко откатился назад, не в силах и дальше чувствовать присутствие Леншерра так близко.

– Спасибо, Чарльз, – с легкой улыбкой произнес Эрик, снова глядя в затылок своего друга, который, казалось, не знал куда деться, оставшись наедине с Магнито в своей спальне. Одни во всем поместье.

– Если это все, то проваливай, – грубо попросил Чарльз, впиваясь в подлокотники своего кресла. Но Эрик не сдвинулся с места. Даже не слышал гневного голоса своего друга.

Десять лет. Десять бесконечных лет без времени, в пустоте, наедине со своим бессилием и мыслями. Он мечтал о том дне, когда сможет снова встретиться с Чарльзом, зная, что этого не произойдет. И вот теперь они так далеки от себя прежних, как только это возможно, но все же Эрик надеется, что они еще не перешли ту черту, за которой будет лишь вражда и ненависть. Ведь сам он не испытывал этих чувств к Чарльзу. Он медленно ступает по мягкому ковру и встает рядом с усталым профессором, колеблется мгновение прежде чем прикоснуться к его плечу и чувствует, как Ксавьер до предела напрягается под его прикосновением, словно ждет, что в любое мгновение тепло знакомой ладони обратится невыносимой болью.

– Что стало с нами, друг мой? – тихо спросил Эрик, сильнее сжимая плечо Чарльза, чувствуя, как кожу начинает покалывать от этого касания. От кончиков пальцев по ладони, зажигая кровь в венах, и отдаваясь в затылке пульсацией. Десять лет. Десять лет…

– Полагаю, это риторический вопрос, – нахмурившись, заметил Чарльз и накрыл своей рукой пальцы Эрика на своем плече, пытаясь избавиться от этого тепла, но Леншерр не позволил сделать это так просто.

– Я не собираюсь перед тобой извиняться за прошлое, – предупредил Эрик, и уже не мог спокойно смотреть на бледное лицо друга, заставил себя перевести взгляд на ночное небо через распахнутые двери, ведущие на балкон.

– Словно мне нужны твои извинения, – хмыкнул Чарльз и его хватка стала мягче и он почти поглаживал ладонь Эрика на своем плече. Может, он еще не смог до конца принять свою инвалидность, но сил обвинять в этом своего друга и весь мир в нем не осталось. Ненависть далеко не самый лучший источник сил.

Эрик одобрительно усмехнулся. Ему странным образом нравилась эта новая жесткость, которая появилась в Чарльзе, пусть даже цена за нее была бессмысленно высока. Эрик никогда не хотел, чтобы убеждения Чарльза изменились вместе с переломанным позвоночником. И даже теперь Чарльз непостижимым образом продолжал верить в лучший исход. Даже видя начало войны, даже зная от Логана, как эта война уничтожит их всех. Эрик бы не отказался иметь хоть каплю этой веры в своем сердце. Он наклонился ближе к Ксавьеру. Тело приятно напряглось, и сердце сбилось с ритма, снова и снова повторяя, разрывая сознание проклятым напоминанием: десять лет. Пусть сейчас все слишком изменилось. Но стоило Эрику приблизиться достаточно, чтобы Чарльз мог почувствовать его дыхание на своей щеке, как тот отстранился, отъехал от друга, не глядя на него и торопливо провел тыльной стороной ладони по своей щеке, словно стирая теплое ощущение со своей кожи.

– Что бы ты ни замышлял сейчас, прошу тебя, не делай этого, – попросил Ксавьер, когда Леншерр с тихим вздохом отпустил его плечо и неспешно шагнул к балкону, глубже вдохнул прохладный ночной воздух.

– А иначе, что? – с усмешкой спросил Эрик и повернулся к Чарльзу, облокотился на перегородку небольшого балкона и внимательно посмотрел на своего друга, который по-прежнему был в светлой, захламленной комнате. – Ты остановишь меня, да, Чарльз?

Ксавьер ответил не сразу, вновь поправил свои волосы, которые так и лезли в лицо, и потер переносицу. Живот крутило от вялой боли, и на языке появился неприятный привкус. Он все еще молчал, когда подъехал к столу и принялся копаться в одном из ящиков, и только достав оттуда что-то, подъехал ближе к балкону, попадая в неровный круг холодного ночного света, в котором стоял Эрик, все еще внимательно наблюдая за профессором.

– Если это потребуется, – заверил Ксавьер своего друга, и тихо щелкнул зажигалкой, после нескольких неудачных попыток смог зажечь косячок и в воздухе потянуло сладковатым запахом.

– Ты серьезно? – пораженно спросил Эрик у своего старого друга и вдруг неожиданно для себя испытал желание отчитать профессора так же, как он когда-то отчитывал непослушных детей в их первом совместном наборе.

– Помогает справляться с голосами, – пояснил Чарльз, уже расслабленно устраиваясь в своем кресле. Это был почти честный ответ. Просто неполный. Он надеялся, что сейчас им с Эриком не придется обсуждать, «что будет если…?». Не хотелось, потому что он знал правильный ответ. Пусть даже принять его было сложно. – Не смотри так, помнится, когда тебя донимали воспоминания, ты тоже курил, – фыркнул Чарльз, не желая и дальше выносить осуждающий взгляд друга.

– За десять лет бросил, – холодно ответил Леншерр. – И тебе стоит. Какой пример ты будешь подавать детям?

Чарльз подавился тихим смешком и закашлялся от дыма, передавил себе переносицу, пытаясь унять ставший почти нервным смех.

– Ох, не переживай об этом, друг мой, занятия начнутся только через неделю, – Чарльз снова затянулся, избегая смотреть на Эрика и, чтобы на чем-то сфокусировать взгляд, уставился на сад с аккуратными, как прежде, дорожками, и почти увидел, как вокруг особняка пробегают его первые ученики, одетые в серые спортивные костюмы. И помнил, как по утрам под его балконом пробегал Эрик, который не любил пробежки вместе со студентами. Это было хорошее время, похожее на идеальный сон. Они вдвоем в самом безопасном месте для мутантов, молодые ученики, совместные занятия и обеды. Чарльз помнил, как обучал каждого из них, как постепенно видел доверие в их глазах. И помнил, как все ученики бледнели и напрягались, стоило Эрику принять участие в их подготовке.

– Профессор, он псих! – в кабинет ворвался Алекс, прижимая к плечу покрасневшее от крови полотенце.

– Что случилось? – встревоженно спросил юный Ксавьер, моментально вставая из-за стола, отрываясь от плана тренировок и чертежей Хэнка.

– Он чуть не убил меня! – Алекс напрягся и побледнел, когда в коридоре послышались уверенные шаги.

– Что, побежал жаловаться? – с откровенной насмешкой спросил Эрик, едва переступив порог идеально чистого кабинета.

– Нет! – с вызовом сказал Хавок. – Просто тренировка должна проходить в присутствии профессора, он же разработал ее…

– Чушь! В бою никто не даст тебе времени подготовиться, – перебил его Эрик, и его лицо исказила хищная улыбка. «Черт, да он наслаждается этим», – с легким удивлением для себя заметил Ксавьер, и сказал уже вслух:

– Объясните, что случилось, – и, опомнившись, полез в шкаф за аптечкой, судя по пятнам на полотенце, рану точно нужно обработать, а то и швы накладывать придется.

– Я провел ему тренировку, – опередил Алекса Эрик таким небрежным тоном, словно он только сообщил, что приготовил для всех чай. – Проверил, на что он способен в движении. Не думаю, что у него будет возможность стоять посреди сражения, чтобы сконцентрироваться, тем более нужно учесть, что он может повредить свой костюм еще при посадке.

– Но это была стальная труба, – злобно произнес Алекс, хотя, стоило ему встретиться взглядом с Эриком, вся его злость мигом поутихла, и он уже спокойнее взял перекись и бинты у Чарльза.

– Это правда? – Чарльз обращался к своему другу, но не отходил от ученика.

– Да, – спокойно признал Леншерр. – Я же сказал, это была боевая подготовка.

Рана у Хавока оказалась не опасной, но после этого случая, Чарльз старался не давать Эрику испытывать свои воспитательные способности на детях без его личного присмотра. Хотя, как ни странно, сам Алекс после этого случая старался держаться ближе к Эрику.

Чарльз слишком глубоко затянулся и хрипло закашлялся, наспех вытер губы тыльной стороной ладони и наконец-то оторвал взгляд от парка, укрытого прохладным мраком ночи.

– Скоро здесь все будет как прежде, – с надеждой произнес Чарльз и повернул свое кресло, чтобы посмотреть на Эрика. Он тоже выглядел задумчивым, видимо, это место и для него было переполнено призрачными воспоминаниями.

– Уверен, ты сможешь многим помочь так же, как помог мне, – уже гораздо мягче произнес Эрик, понимая, что так как прежде уже никогда не будет, как бы они оба ни старались. – И бросай курить эту дрянь, – все же не смог удержаться от совета Леншерр и подошел ближе к другу, похлопал его по плечу, с трудом довольствуясь столь простым прикосновением вместо прощания, и направился обратно в спальню, подобрал с кресла свою шляпу.

– Ты ведь знаешь, – окликнул его Чарльз, пока Леншерр еще не вышел за порог, и сам въехал обратно в теплую комнату. Эрик замер на границе светлой спальни и бархатной темноты коридора и внимательно посмотрел на Чарльза. – Этот дом по-прежнему и твой тоже, – напомнил Ксавьер и затушил сигарету, оставив окурок в переполненной пепельнице.

– Я запомню твои слова, друг мой, – пообещал Эрик и с легким поклоном коснулся края своей шляпы, прежде чем скрыться в темном коридоре так тихо, словно его и не было здесь вовсе. Вот только Чарльз еще чувствовал, его присутствие в доме, и это доказывало, что Эрик все же был реальным, а не очередным наркотическим видением.

***

В приемнике автомобиля играла заслушанная до дыр кассета «The Beatles», и Хэнк старался сосредоточиться на плавном ритме музыки, не уснуть и не слишком погружаться в тревожные мысли о профессоре. Все же стоило нанять сиделку против воли Ксавьера. МакКой слишком хорошо понимал возможности Чарльза в его теперешнем состоянии, но не мог идти против его воли. Да еще и пришлось задержаться на несколько часов из-за взбесившихся родителей потенциального ученика, которые вызвали полицию. Все же, что бы ни говорили по телевизору, а народ боялся мутантов, и страх этот рос и уже был на грани паники. И после этого правительство хочет призывать каждого мутанта раскрыть себя публично?

Машина въехала на стоянку возле особняка, и стоило Хэнку выйти, как он почувствовал что-то неладное. Он не сразу понял, что заставило его тело напрячься, а чувства обостриться, но все внутри нашептывало об опасности. МакКой настороженно принюхался, пытаясь понять, что за посторонний запах он учуял, и осознание не заставило его долго ждать.

– Профессор! – Хэнк едва не обратился, уже чувствуя как вены набухли, а по коже пошла синева. Но сдержался, бросился в дом и быстро унюхал запах Ксавьера, бросился на второй этаж. – Профессор, с вами все в порядке? Что тут случилось?! – Он ворвался в кабинет, с грохотом распахнул створчатые двери, уставился на совершенно спокойного Чарльза, сидящего за своим рабочим столом с документами. Профессор выглядел свежим и здоровым, разве что волосы, собранные в неряшливый хвост, придавали его образу легкую небрежность.

– Ты чего, Хэнк? – настороженно спросил Чарльз, откидываясь на спинку своего кресла и внимательно глядя на ученого. – С тобой все хорошо? – теперь в голосе Ксавьера слышалось беспокойство.

– Я… да, – пробормотал пораженный МакКой и снова принюхался. Этот запах он точно помнил. – Эрик был здесь?

– Да, заходил вчера вечером, – небрежно кивнул Чарльз и отпил немного кофе. – И нам понадобится подготовить несколько дополнительных комнат в жилом корпусе, я уже созвонился, заказал дополнительные кровати и комплекты постельного белья. А вот с учебниками сам разберешься, мы же заказывали оптом, просто достанешь несколько комплектов.

– Я не понимаю, профессор…

– У нас скоро открытие, или ты забыл? – усмехнулся Чарльз и всем своим спокойным видом дал понять, что визит Эрика он обсуждать не намерен.

__________________________________

* Shinedown – Call Me

========== Глава 3: My father is a pilot ==========

my father is a pilot he never stops

(Мой отец – летчик, он никогда не останавливается)

my father is a pilot always on his way to home

(мой отец – пилот и всегда на пути домой)

theres not so many things that he knows about me but

(Он почти ничего обо мне не знает)

my father is a jerk i hope he misses me

(Мой отец – козел, я надеюсь он скучает по мне)

Чтобы осмотреть весь особняк Питеру потребовалось меньше минуты, и к возвращению Алекса он уже знал, сколько запертых комнат в здании, что жилой корпус полностью занят, среди мутантов, живущих здесь было довольно много подростков, и что в столовой подают очень вкусную картошку, хоть с соусами была катастрофическая напряженка. Он заметил, что есть парочка мутантов, предпочитающих укромные уголки где-нибудь под потолком, у некоторых есть явные физические отклонения вроде деформированной кожи, рожек или склизковатой кожи с зеленым оттенком. Этого вполне хватило, чтобы поблагодарить судьбу за быстрое тело, а ведь вполне мог бы быть нарост на шее или странные шипы на голове. Впервые Питер видел столько мутантов в одном месте, но все же, все они были ему чужими и доверия не внушали, вот только и опасности для него не представляли. Уговорить мать отпустить его было сложно, да и практически не удалось, сколько бы Питер ни пытался, но Хавок за это время успел сдружиться с малышкой Лорной, которая потянула гостя играть в куклы, пока Питер успокаивал мать, угрожающую приковать его к батарее. А еще Питер нашел его. Эта комната (наверняка кабинет, точно! Не может же глава мутантского сопротивления сидеть в простой комнате) на нижнем ярусе в противоположном крыле. В нее вели плотные, стальные двери без замка, но юный Максимов очень зря обрадовался этому факту. Стоило ему потянуть ручки двери, как он понял, что ему в жизни не хватит сил открыть эти намертво примагниченные друг к другу створки.

– … а там жилая часть… Откуда это у тебя? – удивленно спросил Хавок у Питера, глядя, как он спокойно уплетает жареный картофель из небольшого бумажного пакетика.

– Мм? – протянул Максимов и снял наушники, – ты что-то говорил?

– Я вообще-то тебе показывал здание, – раздраженно напомнил ему блондин и нахмурился. – Слушай внимательно, у меня нет, черт возьми, времени все тебе разжевывать.

– А не надо, – Питер бодро улыбнулся и почесал нос, с видом заправского экскурсовода вышел перед Алексом и, откашлявшись, начал. – Уважаемые дамы и господа, мы тут имеем винтажное здание постройки начала нашего века, состояние отличное, но в западном крыле имеется парочка комнат в аварийном состоянии. Даже есть заброшенный танцевальный зал. Пианино, между прочим, просто убитое. Дальше – жилые корпуса – обустроены и заняты, столовая работает исправно, мои комплименты повару, хотя, – Питер развернулся на месте, – суп дня недосолили. В совещательной комнате все еще есть планы военной базы «JF32» и технические файлы по прибору, обнаруживающему икс-ген. Замочек на двери крепкий, но через соседнюю комнату несложно пробраться, там балкон открытый, да, я видел парочку охранников, но они меня – нет. И-и-и, – Питер, встал прямо перед Алексом и доел последнюю картофелинку. – Магнито же здесь нет, верно?

– Позер, – фыркнул Хавок и сжал кулаки, чтобы успокоиться. – Его нет. Подождешь, ничего с тобой не случится.

– Я не люблю ждать, – слегка наморщив нос, сообщил Максимов, но прежде чем Алекс начал его отчитывать, парень растворился в воздухе.

– Какого хрена… Питер?!

– Тут, – раздалось из комнаты на втором этаже, куда вела широкая лестница. Хавок стиснул зубы, начиная понимать, почему Эрик послал его, а не пошел за парнем лично. – У нас не особо любят такое злоупотребление способностями, – грозно сказал Алекс, невольно копируя тон одного из своих командиров, ничего не мог с собой поделать – война сказалась на нем слишком сильно, и дисциплина словно въелась в мозг и закрепилась глубоко под кожей. Тем сильнее раздражало поведение юного мутанта.

– Разве я что-то сделал? – изобразил удивленно-обиженный тон Питер, развалившись поперек кресла в библиотеке, даже не зная, что занял излюбленное место Эрика. По крайней мере, оно им было, пока в библиотечном крыле не собралось слишком много мутантов, тогда в поисках тишины Леншерру пришлось перебраться в другую часть здания. Питер где-то успел раздобыть помятый комикс и пакетик леденцов и явно приготовился ждать с максимальным комфортом.

– Где только Магнито тебя откопал, – фыркнул Алекс, окидывая критичным взглядом серебристоволосого парня, который выглядел так, будто только что сбежал с какого-то рок-концерта. Хавок видел достаточно мутантов. Знал, как тяжело им приходилось в жизни, как сторонились их уродства, в каком ужасе они были от своих сил, тем более, если они могли причинить вред людям и их близким. Алекс сам прошел через этот ад, пока его не нашли Чарльз и Эрик и не обучили контролировать свои способности. Но видеть какого-то сопляка, который так в открытую пользуется своими способностями и ничего не боится было… Это раздражало и выглядело неуважительно по отношению к остальным.

– А я его из тюрьмы в Пентагоне вытащил, – небрежно пожал плечами паренек, покачивая ногой в такт мотиву, который был слышен в наушниках, висящих у него на шее.

– Да ладно… – протянул Алекс, внимательнее разглядывая юного раздолбая. Если он говорит правду, то, может, от него будет толк. Магнито точно не делает ничего бездумно, значит и для этого парня у него есть своя задача. Пусть даже он не озвучивал ее при обсуждении плана. – Окей. Просто, жди здесь, – распорядился Хавок и уже направился к выходу, но вопрос Питера заставил его остановиться на полпути.

– А ты его хорошо знаешь?

– Эрика? – коротко спросил Хавок и скрестил руки на груди, повернулся к развалившемуся подростку, который задумчиво разворачивал леденец.

– Да-а-а, – протянул Питер и запихнул круглый ярко-зеленый леденец в рот, поднял взгляд на Алекса и почему-то притих, даже как-то замер в ожидании ответа.

– Он учил меня, мы сражались вместе. Пусть это было давно и не так долго, но да. Я знаю его, – с долей гордости кивнул Алекс. Эта ситуация была ему знакома. После событий в Вашингтоне про Эрика его часто спрашивали мутанты из братства, чья помощь не нужна была Леншерру для выполнения боевых задач. Все хотели знать больше о своем лидере и защитнике, о том, кто обещал им лучший мир и был в силах его дать.

– Круто, – кивнул Питер и снова задумался, медленно перекатывал леденец за щекой. – Я видел его недолго. Он сказал, что убил президента. А когда охрана наставила на нас оружие… Вжжух! – Питер театрально взмахнул руками, и едва не уронил журнал, лежавший у него на животе. – Прикольно. Способность его, – пояснил Питер и улыбнулся Хавоку. – Я видел, тот новостной выпуск. Он реально… Крут.

– Еще бы, – хмыкнул Алекс, – Но ведь так тоже не всегда было. Когда я его еще до войны знал, он мог разве что субмарину в воздух поднять. Даже близко не стадион. А сейчас, даже не знаю, есть ли для него что-то невозможное. Так что сиди тихо. Он знает, что делать и сможет нас всех прикрыть, – Алекс подмигнул парнишке и направился к выходу, оставив Максимова читать ворованый комикс.

***

«Мутанты – граждане нашей свободной страны?» – гласил заголовок одной из газет, которую Эрик купил перед входом в кафе. Один на первый взгляд положительный заголовок нес в себе больше разделений, чем надежды на благоразумие человечества. Все равно что написать прямым текстом: «Мутанты – не люди, не граждане, и эта страна должна быть свободной от них». Нужно лишь читать и видеть смысл слов, а не просто набор букв, и тогда паника человечества видна в каждой строчке всех новостных статей. Не люди. С этим Эрик был согласен. Они все нечто гораздо большее чем человек. Они – будущее этого мира. А люди пытаются их вытеснить из общества, пытаются принизить, как нечто опасное и больное. Этот род не исправить. Еще несколько лет назад похожие дебаты шли за права расовых меньшинств, и как же возмущались люди, привыкшие к «кафе только для белых», что правительство хочет признать права чернокожей части населения. Сделать их равными. Человек всегда искал инородное в своем изобилии, пытаясь возвыситься, очистившись от скверны. И вот теперь такая мелочь – этот цвет кожи, когда сам по себе человек уже становится пережитком истории. О-о-о, дикий зверь Homo sapiens привык сражаться и нападать первым. Вот только, и в этом мутанты лучше.

– Ваш кофе, – с вежливой улыбкой произнесла милая, полноватая официантка и осторожно поставила чашку на стол. – Желаете десерт к напитку?

– Нет, благодарю, – с легкой улыбкой кивнул ей Леншерр и удобнее устроился на стуле, даже не проводил девушку взглядом, хоть чувствовал на себе ее взгляд. В нем не было ни страха, ни тревоги, только интерес и даже привкус похоти.

В газете Эрик не нашел ничего нового или интересного для себя и он успел выпить уже две чашки кофе к тому времени, как к дому напротив подъехал черный автомобиль с правительственными номерами. Леншерр рассчитался и, оставив газету, вышел из кафе, на ходу надевая свою шляпу, чувствуя, как в нем просыпается знакомое чувство азарта охоты, от которого кровь переполняет сила и металл вокруг начинает сквозить привычным холодом, готовый стать оружием в его руках.

***

Питер не любит ждать. Мир и так кажется ему до смешного медлительным, а когда он замедляется еще сильнее, чем обычно, это превращается в пытку. И Йо-йо, которую он раздобыл в особняке у какого-то худощавого паренька с колючими искорками на пальцах, недолго скрашивала ожидание. Хотя, есть в этом ленивом течении времени новое ощущение, от которого хочется, чтобы время замерло совсем. Волнение. Такое сильное, что Питер уже десять раз оббежал весь особняк и проверил все кладовые и собрал себе небольшую коллекцию трофеев, один из которых серебристым кольцом теперь блестел на его пальце. И один раз пришлось добежать до ближайшего городишки, чтобы «закупиться» пирожными и немного восстановить энергию. И все так же продолжать ждать, изнывая в нетерпении и провариваясь в собственном волнении. Встретить Леншерра в Пентагоне было просто. Он был просто мужиком в тюрьме. Это было весело, он был хмурым и спокойным и почти не обращал на Питера внимания. А сам Питер еще не успел тогда в полной мере осознать, кого именно он встретил. Но теперь он здесь и точно знает. Ну, наверное, точно. Мама так и не сказала своего утвердительного «Да, Питер, тот летающий со стадионом монстр из телевизора – твой отец», но это и не нужно было, все и так было ясно. Но знание этого только все усугубляло. И теперь это чувствовалось.