Текст книги "Повелитель теней. Том 1 (СИ)"

Автор книги: А.Никл

Соавторы: Вик Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Я мысленно простонал: в Академии я сытно пообедал. Свинина в сливках с грибами была очень вкусной, но также – очень тяжёлой, и она до сих пор не переварилась и временами упорно просилась наружу. Но обижать Богиню не хотелось, так что я, с тоской посмотрев на курице по-французски, присоединился к трапезе. Мы успели прикончить парочку блюд, когда Марена начала постепенно бледнеть и становиться прозрачной. Я внутренне порадовался – смерть от разрыва желудка была как никогда близка.

Богиня собрала все вещи и продукты на алтарь, скрестила руки на груди и, гордо приподняв подбородок, провозгласила:

– Благословляю! Ты – мой лучший подопечный за последние три сотни лет.

– Так последние три сотни лет ты просидела в Изнанке и никто не приносил тебе жертвы.

– Именно, – Марена с хулиганской усмешкой мне подмигнула и, почти полностью растворившись в воздухе, в последний момент сказала: – Не думай, что я забыла, как ты обещал, показать мне современный мир.

Я даже на секунду умилился – а Богиня-то оживает и уже не дёргается от каждого моего движения, вон даже пошутила напоследок! Всё ещё продолжая улыбаться, я создал иллюзию – пакет с пустыми обёртками от продуктов и коробками с ресторанной эмблемой – и покинул Храм. Девушка на ресепшн проводила меня позабавленным взглядом – наверное, будет рассказывать подружкам, как сумасшедший аристократ приходил в обрядовый зал пожрать.

Поход по магазинам и посещение Храма заняло у меня пять часов, до комендантского часа оставалось всего сорок минут. Времени заглянуть в свою комнату и отдохнуть не осталось – придётся топать сразу к алхимической лаборатории на третьем этаже. Настала пора выяснить, шпион Гена Познанский или нет.

Глава 36

Ректорат Краснодарской Академии, восемь часов вечера.

Анна Викторовна внимательно следила, как её брат заполняет документы. На её губах играла улыбка превосходства.

– Что? – не выдержал Виктор Викторович и отодвинул бумаги, которые завтра было необходимо отправить в Министерство Образования. Он криво усмехнулся и попытался пошутить: – У меня в зубах укроп застрял?

– Сегодня случится страшное, – без перехода заявила Анна Викторовна.

– А, очередное предсказание? – закатил глаза Виктор Викторович и снова уткнулся в документы. – Не отвлекай меня по пустякам.

Его сестра открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в ректорат влетела обеспокоенная Алина Юрьевна. Её лысина блестела от выступившей испарины.

– Эти детишки сведут меня с ума! – воскликнула она. – Господин директор, пожалуйста, пойдёмте со мной! Первокурсники задумали ограбить алхимическую лабораторию! Если вы не пойдёте со мной, я не знаю, что с ними сделаю!

– Только начало, – прошептала Анна Викторовна.

* * *

На всякий случай я вызвал Крабогнома – чтобы бегал поблизости и показывал, кто и с какой стороны подходит к алхимической лаборатории. Всё-таки я подстроил ловушку для Гены, не хотелось бы попасть туда самому. Без пяти девять я был в назначенном месте – накинул на себя иллюзию, чтобы слиться со стенкой, и притаился.

Очень вовремя – стоило мне замереть, как со стороны лестницы послышались крадущиеся шаги. На площадку перед лабораторией на цыпочках вышла Настя Коновалова, чуть в отдалении от неё шёл Андрей. Белобрысые близнецы гаденько ухмылялись и чуть ли не потирали руки. Андрей прихватил с собой бейсбольную биту – да уж, парень решил устроить серьёзные разборки. Они уселись в угловой тёмной нише – так, чтобы открывался обзор на алхимическую лабораторию.

Всё это время я непрерывно сканировал пространство и заранее почувствовал чьё-то раздражение, разлившееся по второму этажу. К нам поднимались три ауры: две яркие, плещущие энергией, а одна – тусклая и слабая. Та, что послабее, двигалась впереди, словно была проводником и показывала путь аурам поярче. Эх, Гена, Гена… А я ведь до последнего верил в тебя, надеялся, что ты не крыса. С другой стороны, хорошо, что шпион попался неопытный и выдал себя сразу – если бы он лучше замаскировался, мог бы натворить весьма неприятных дел.

Настя услышала, как по лестнице кто-то поднимается, и, наклонившись к уху Андрея, радостно что-то зашептала. Они думали, что хорошо спрятались… Они ошибались. Сюда шёл лично директор Академии, Виктор Викторович, и его правая рука – Лысая… ой, то есть Алина Юрьевна. Они знали про нарушение комендантского часа и «планируемое» ограбление, поэтому уже на подходе искали злоумышленника. Только вот драконья магия отлично скрывала моё присутствие, а вот близнецы были как на ладони.

– Вот, здесь, – тихо пробормотал Гена и отступил, пропуская к алхимическому кабинету преподавателей.

Виктор Викторович, сохраняя невозмутимый вид, шагнул к алхимической лаборатории, но вдруг резко изменил траекторию движения и выкинул ладонь вправо – ровнёхонько на близнецов Коноваловых. Настя испуганно взвизгнула и окаменела, Андрей же не успел и звука проронить. Всё выглядело так, будто Гена наябедничал на Коноваловых и привёл к ним преподавателей.

– Почему вы нарушили комендантский час? – строго спросила Лысая. – Я вам дам шанс оправдаться. В глубине души у меня тлеет надежда, что у вас есть веская причина.

Виктор Викторович взмахнул рукой, и с близнецов спало заклинание неподвижности. Андрей весь подобрался, наклонился вперёд и с ненавистью уставился на Гену, а Настя жалобно всхлипнула и воскликнула:

– Это всё Ломоносов! Он придёт сюда! В девять часов! Мы просто хотели отомстить! Он… он… он вылил тарелку каши на моего брата!

– Заткнись, дура, – одёрнул её Андрей.

– Молодой человек, как вам не стыдно? – с осуждением покачала головой Лысая. – В нашей Академии работает несколько клубов по интересам. Один из них углубленно изучает историю этикета и современные правила. Думаю, вам будет полезно пару месяцев его посещать. Конечно, в дополнение к общественным работам.

– Однако мы также обязаны проверить информацию, – проговорил директор и поправил уложенные в идеальную причёску золотые волосы. – Мы подождём Марка Ломоносова здесь, допустим… до десяти часов вечера. Если он придёт, то вы будете избавлены от наказания.

Настя воодушевлённо закивала, а вот Андрей был настроен далеко не так оптимистично. И правильно. Я сидел тихо, как мышка, и пытался не засмеяться, потому что выглядело всё довольно забавно: директор и компания расположились ровно напротив меня, скрытые от чужих глаз магией. И они, и я старались лишний раз не шевелиться, чтобы не издать шум. По истечении указанного директором срока Лысая щёлкнула пальцами и велела:

– Быстро за мной, поговорим в ректорате. Вместе с вашими деканами, – она повернулась к Гене и добавила: – Вы отстранены от обучения на две недели. Отдохните и подумайте над своим поведением.

– Но почему⁈ Я же вам всё рассказал! – возмутился Гена.

– Всё-таки ты, сука? – яростно прошипел Андрей.

– Четыре месяца посещения Клуба Этикета и Этики! И домашнее задание будете рассказывать лично мне! – рявкнула Лысая, и губы Андрея резко побледнели, слиплись намертво и покрылись гладкой кожей. Он испуганно замычал, но быстро очухался и замолк, прожигая взбешённым взглядом спину Лысой. Она же снова обратилась к Гене: – Владимир рассказал, что вы очень просили поставить вас в боевую группу к Ломоносову. Сегодня утром, между прочим. А вечером уже прибежали к директору с доносом. Я не моралист, чтобы вас осуждать, но каждое решение должно быть обдумано. Потому что у всего есть последствия.

Все они спустились на второй этаж, и скоро их шаги затихли вдали. Отлично, с этим разобрались. Теперь – очередь Анновой. Я не хотел её калечить. В конце концов, она – молодая девчонка, которая потеряла берега, почувствовав себя всемогущей. Кто в юности не совершает ошибок? Да никто. Другой вопрос, что мало кто из-за своей прихоти оторвёт другому человеку руку. Но я собирался ей показать наглядно, как плохо издеваться над слабыми. Замечательный способ – поставить Аннову в позицию слабой, чтобы она ощутила все прелести полной беспомощности и отчаяния.

По дороге к общежитию стихийников я наткнулся на Крабогнома, обвешанного тюбиками клея «Момент». Он радостно помахал мне клешнёй и принялся заливать клеем замочную скважину ближайшей двери. Я прошёлся вдоль этажа. Крабогном провёл здесь плодотворный вечер – все замочные скважины были намертво запечатаны. Сначала я хотел его отругать, а потом…

– Эй, Крабогномище!

– Да, великан-хозяин-друг? – он подбежал ко мне и преданно задрал голову.

– Когда закончишь, отнеси все пустые тюбики в комнаты ребят, которые прятались рядом со мной на третьем этаже.

– Будет сделано!

Аннову я отыскал быстро. Чтобы не тратить Тени, опять забрал излишек энергии у Крабогнома и, превратившись в туман, скользнул в щель под дверью в её комнату. Нужно было её разбудить, но так, чтобы она не поняла, где заканчивается сон, а где начинает явь. Для этого я применил лёгкое ментальное вмешательство. Аннова зашевелилась, сонно потёрла глаза и уставилась на меня, с недоумением нахмурившись.

– Кто ты? Что ты здесь дела…

Она проглотила остальные слова и застыла – я врубил иллюзии на полную катушку, перенёс её в мою прошлую жизнь. Я собирался показать ей бои с самыми страшными и сильными монстрами, которых когда-либо встречал. Мой голос прогремел у Анновой над головой:

– Тебе понравилось сегодня издеваться над первокурсницей?

– Она напросилась!

Первым делом я показал ей Болотную Кикимору – существо, которое отдалённо напоминает согбенную худую старушку. Она заманивает в своё логово случайных путников и запирает в «погребе» – глубокой яме, в которой подвешивает своих жертв. Болотные Кикиморы любят свежее мясо, поэтому держат несчастных людей живыми как можно дольше. Та тварь, на которую мне выдал задание Император, обладала девятым рангом, если перевести в местную систему развития. Я победил её, но для Анновой я изменил сценарий – она видела, как Болотная Кикимора утаскивает её в трясину и день за днём отрезает от неё по куску.

Я внимательно следил за состоянием Анновой – у меня не было цели, чтобы она умерла от разрыва сердца.

– Ты тоже напросилась. Не нужно ходить мимо болота, в котором живут Кикиморы, – прогромыхал я. – А если бы её руку распылило и она осталась бы инвалидом?

– С выскочками только так!

Для второй сцены я использовал восстание домовых – однажды эти милые пушистые ребята подняли бунт, потому что им по воскресеньям не ставили блюдце молока и печеньку. Ну, традиции постепенно забывались, люди верили в драконов и химер, а домовых начали считать чуть ли не глупым суеверием. В одно прекрасное утро домовые повалили на улицу – волна хаоса распространилась по всей стране. Она сметала всё на своём пути, как стихийное бедствие. С домовыми не нужно было сражаться, но то чувство, когда ты стоишь посреди улицы и смотришь, как на тебя несётся волна домовых… Пробрало даже меня тогда до костей.

Я выбирал самые яркие и впечатляющие воспоминания, чтобы показать их Анновой с помощью иллюзий. Это затянулось на несколько часов.

– Больше не буду… – с трудом выдавила Аннова, встретившись с озёрными русалками, наводящими ужас. – Я поняла, поняла… Я больше не буду никого обижать…

Уложив её спать, я выскользнул в коридор и направился в свою комнату, но неожиданно передо мной выскочил Крабогном и выпалил:

– Жопа Егора! – он запнулся и поправился: – Егор в жопа!

Я развернулся на пятках и побежал в общежитие физиков, но Крабогном вцепился в мою штанину и потащил меня в противоположную сторону, к стихийникам. Комната Анновой находилась с края, Крабогном же вёл меня в глубь общежития. У общих душевых я притормозил – у двери стоял парень и нервно озирался, изнутри доносился шум, копошение и сдавленные возгласы. Я, не скрываясь, подошёл и попытался протиснуться внутрь, но парень, стоящий на стрёме, вцепился в мой воротник и дёрнул меня назад. Я не стал тратить время на объяснения и уговоры, просто и без изысков вырубил его ударом в подбородок и шагнул через порог.

Егор, облачённый в жировой доспех, отбивался от пятерых парней – все старшекурсники. Он, словно мячик, отскакивал от одного хулигана к другому, которые, как ни старались, не могли пробить его защиту. У раковин валялся Александр Стахович – сын императора потерял весь лоск и высокомерие и неловко, сильно пошатываясь, пытался подняться и всякий раз падал обратно, растягивался на окровавленном кафеле. Сотрясение мозга, не меньше.

– Шёл бы ты отсюда, чудик, – процедил один из хулиганов.

– Или хочешь лечь рядышком? – подхватил другой, ткнув пальцем в Александра. – Будешь потом всем рассказывать, как валялся в обнимку с императорским сынком!

– Так дело только в его происхождении? – я вздохнул.

– А когда ещё такой случай представится? – загоготали хулиганы. – Пнуть настолько важную шишку? Хотя… Пинать нужно было вчера, когда ещё папаша не лишил его престола.

Я разозлился и приказал:

– Ноги в руки – и валите.

– А то что? Расплачешься?

Без предупреждения мне в спину выстрелил здоровенный фаербор. Если бы не боевой опыт и хорошая интуиция, всё, что находится ниже шеи, превратилось бы в хорошо прожаренный стейк. Я выставил теневой щит – во-первых, потому что сильно рассердился, а во-вторых, никто из этих недоумков всё равно не поймёт, какую способность я использовал. Мне не хотелось с ними драться, опускаться до их уровня. Было бы неплохо выставить их идиотами… Подарок Ледяного Дракона не только усилил мою ментальную защиту, но и прокачал способность внушения, что вообще-то не предполагалось. Я прикрыл глаза, концентрируясь, и ударил ментальными щупальцами – наложил гипноз, который моментально слетит, стоит кому-нибудь обратиться к этим болванам.

– Ты – петух, который непрерывно кукарекает. Ты – свинка, которая хочет сделать грязную лужу посреди главного холла и вываляться в ней. А ты… Ты – дикий волк, который прячется от людей и воет на Луну…

Спустя минуту пятеро студентов, искренне считающие себя различными животными, выбежали из душевых и помчались по коридору, кукарекая, воя, хрюкая, мыча и чирикая. Александр проводил их взглядом, сцепил зубы и, почти всем весом навалившись на раковину, с превеликим трудом поднялся. Егор бросился к нему, чтобы помочь, но вместо благодарности получил грязную ругань и виновато отступил.

– Я бы и сам справился! – прорычал Александр и уставился на меня с неприязнью. – Послал свою шавку следить за мной?

Я схватил его за шиворот, придвинул поближе и ледяным голосом произнёс:

– Не смей оскорблять моих друзей. Никто за тобой не следит, а Егор оказался здесь, потому что… – я повернулся к тому и вопросительно приподнял брови.

– Следил за Сашей, – с готовностью закончил Егор.

– Вот видишь… Что⁈ – я потёр виски.

– Мне не хотелось спать, и я решил прогуляться. Случайно встретил Сашу и заметил, что за ним крадётся шесть человек.

– Знаете что? Мне неинтересно, – Александр выпрямился, вытер кровоточащий нос рукавом и пошёл к выходу. – Вы просто чокнутые.

– Ну так порадуйся, – я хмыкнул. – Только чокнутые будут помогать такому заносчивому засранцу, как ты.

– Никакой благодарности! – под смех Егора я трагично воздел руки к потолку.

* * *

Спальня Виктора Викторовича, раннее утро.

Директор спал и видел прекрасный сон: великолепный яблоневый сад был весь в цвету, лёгкий ветерок гонял по аллее белые лепестки, а где-то вдалеке оркестр играл классический вальс. Виктор Викторович наслаждался спокойным отдыхом – директорская должность вытянула из него все соки, ему хотелось просто лежать и не двигаться. Он перевернулся на другой бок, пытаясь поудобнее устроиться, и в этот момент его скальп пронзила острая боль. Он вскрикнул и проснулся.

Вроде бы ничего странного. Наверное, приснилось. Виктор Викторович приподнялся и вспушил подушку, но волосы вдруг сильно натянулись, словно кто-то пытался их вырвать. Его пробил холодный пот. Он очень любил свои волосы. Он осторожно ощупал свою голову от лба до затылка, пальцы то и дело натыкались на какие-то эластичные комки, которые тем не менее намертво запутались в волосах.

– Да что такое⁈ – взревел Виктор Викторович и сел на кровати. Подушка оттянула голову назад, едва не оторвав скальп. На колени шлёпнулось что-то твёрдое и холодное. Он взял это и поднёс к глазам. Маленький железный тюбик с надписью «Момент». И таких тюбиков было много. Кто-то пробрался к нему в спальню и завалил его кровать использованными тюбиками клея! Его волосы, его великолепные волосы… Да чтобы избавиться от клея, ему придётся мыть голову ацетоном!

Анна Викторовна была абсолютно права. Сегодня случилось страшное. Ничего ужаснее и придумать невозможно!

С яростной руганью директор встал, придерживая подушку руками, и потопал в ванную, но дверь почему-то не открылась. Он дёрнул дверную ручку сильнее, и она отвалилась – осталась лежать в его ладони, насмешливо поблёскивая. Виктор Викторович присмотрелся и вспомнил каждое нецензурное слово, которое слышал за всю свою жизнь: дверные швы были залиты клеем, при всём желании дверь просто невозможно открыть, она была запечатана намертво.

– Да что здесь происходит⁈ – пробормотал Виктор Викторович. – И почему я уверен, что это как-то связано с первым курсом?

Словно ему в ответ, из коридора донеслось громогласное:

– КУКАРЕКУ!

Глава 37

Север Краснодарского края, посёлок Рассветный.

Если бы Марк Ломоносов сейчас встретил Леру и Веру, бывших служанок Раковых, которые пытались его убить, то не узнал бы их. Всего за неделю они изменились до неузнаваемости – и не из-за хорошей жизни. Верховный жрец Перуна, который и заплатил, чтобы они прикончили Ломоносова, не прощал ошибок. Как только стало понятно, что девушки провалили задание, их скрутили и отправили на подпольный аукцион. В итоге их выкупил землевладелец, которому требовались люди для сельскохозяйственных работ. Относился он к своим работникам плохо – не кормил, избивал, заставлял работать круглыми днями на невыносимой жаре.

Лера и Вера в первый же день подхватили вшей, и их коротко подстригли, а потом ещё искупали в керосине. Под полуденным солнцем обе девушки сильно обгорели. Страшно подумать – они были здесь всего несколько дней, но для них это время растянулось в вечность.

– Ты не жалеешь? – спросила Вера, скрутившись калачиком в углу сарая.

– Жалею, – вздохнула Лера. – Я думала… Думала, что он будет таким же уродом, как и остальные.

– А по факту уродками оказались мы.

– Ага.

Они немного помолчали.

– Дуры мы, да? – Вера всхлипнула и размазала слёзы по грязному лицу.

– Ещё какие. Но знаешь что? – Лера, стараясь не потревожить страшные ожоги на спине, подползла к сестре и показала ей что-то на своей ладони.

– Что это?

– Десять рублей, – прошептала Лера. – Я украла.

– Нас убьют! – испуганно прошипела Вера. – Да и что тебе эти десять рублей дадут⁈

– Баб Маня согласилась отправить письмо, если я заплачу за конверт и марки.

– Эта карга? Да она прикарманит деньги и сдаст тебя этому ублюдку!

– Есть идеи получше?

Сёстры уставились друг на друга. Вера отвела взгляд первой и спрятал лицо в ладонях:

– Ты хочешь написать ему? Серьёзно? Ему⁈

Лера обессиленно закрыла глаза и пробормотала:

– Он не убил нас в поезде. Может быть, пожалеет и в этот раз.

* * *

В дверь настойчиво стучат. Нет времени даже полностью раздеться – с каждой секундой стук становится громче, и уже скоро дверь дрожит и едва не вылетает из петель. Я спешно снимаю штаны и запихиваю их ногой под кровать, взлохмачиваю волосы, закутываюсь в плед и напускаю на себя сонный, слегка чумной вид. Я распахиваю дверь, и занесённый для стука кулак зависает перед моим носом. На моём пороге стоят директор и Лысая, за их спинами переминаются с ноги на ногу старшекурсники, которые избили императорского сына в душевых. Видимо, я слегка переборщил с ментальным вмешательством, потому что время от времени они то кукарекали, то хрюкали.

– Марк Ломоносов, где вы были прошлой ночью? – строго спросила Лысая и почему-то с удивлением уставилась на дверь. Кажется, даже провела пальцем по дверному косяку.

– В своей комнате, спал, – я сладко потянулся и зевнул.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Эх, если бы… – с грустью протянул я. – Только вот Устав Академии запрещает водить в общежитие девушек. Да ещё и комендантский час!

– Эти молодые люди, – Виктор Викторович кивнул на старшекурсников, – говорят, что вы как раз-таки самым наглым образом нарушили комендантский час, избили их и заколдовали, убедив их, что они – животные.

– Странно, – я с недоумением почесал затылок, стараясь не переигрывать. – Не помню ничего подобного. Но, может быть, эти молодые люди напомнят, где мы с ними встретились? Неужели я пробрался в их спальни?

– Мы… – проблеял один из старшекурсников и заткнулся. Они испуганно переглянулись, в их глазах загорелось осознание. Травить втихаря императорского сына – это одно дело. Совершенно другое – если вся правда выльется наружу. Александр Стахович, конечно, жаловаться не будет – гордость не позволит. В его характере, скорее, молча стерпеть, а потом выловить обидчиков по одному и начистить им рожи. А вот я – тёмная лошадка.

Так-то я много не потеряю, если во всём признаюсь: ну подумаешь, решил прогуляться, увидел, как толпой избивают одного человека, вступился и навалял негодяям. Хорошее перевешивает плохое. А вот со старшаками разговор будет коротким. Они сразу об этом не подумали, нажаловались сгоряча, а вот сейчас поняли, как оплошали. Правда, они не знают, что в моих интересах тоже умолчать обо всём. Причина проста – не хочу наживать врага в лице Александра Стаховича. Он хоть и высокомерный засранец, но чувствуется в нём внутренний стержень.

– Что – вы⁈ – с раздражением переспросила Лысая.

– Да вот сейчас мне кажется, что я ошибся… – промычал один из старшекурсников.

– Темно было, – подтвердил второй.

– Ага, вот смотрю на Ломоносова, и кажется мне, что это вроде бы был не Ломоносов… – активно закивал третий.

– Вы издеваетесь⁈ – не сдержавшись, закричала Лысая. Виктор Викторович положил ей ладонь на плечо, и она замолчала, тяжело дыша. Её лысина бешено сверкала под тусклой лампой. – Вы хотите сказать, что оклеветали Марка Ломоносова, но в последний момент струсили, испугались мести и признаётесь во лжи?

– Ну, не то чтобы оклеветали… – вставил ближайший к ней старшак и попятился в глубь коридора. – И не то чтобы во лжи… Мы случайно ошиблись. Абсолютно ненароком. Нас так быстро раскидали, а потом ещё и мозги затуманили, мы же ничего не соображали!

– Не то чтобы многое изменилось, когда вас расколдовали, – передразнила его Лысая и велела: – Шагом марш в ректорат писать объяснительные! Что-то мне уже кажется, вас никто не бил и не вынуждал кукарекать и хрюкать. Возможно, это ваши внутренние звери вырвались на свободу.

Ядом в её голосе можно было убивать.

– Алина Юрьевна хочет сказать, что мы проведём расследование, – произнёс директор и повернулся ко мне: – Приносим извинения, Марк. Мы обязаны проверять любую информацию.

Вся делегация удалилась, и я с облегчением захлопнул дверь. Часы показывали половину восьмого утра. Я торопливо переоделся, привёл себя в порядок и, позёвывая, спустился в столовую. Что-то казалось мне странным, но я не мог понять – что именно. Ускользающая мысль всё время маячила где-то на краю сознания. И лишь у шведского стола, когда я накладывал в тарелку печёночные оладушки, меня осенило – коридоры были пустыми, словно Академия вымерла! В столовой же был занят всего один столик.

Незаметно я вызвал Крабогнома и послал его на разведку, пытаясь понять, что происходит. Через главные ворота на территорию Академии заехал грузовичок, из кузова которого высыпали мужчины в синей форменной одежде, у каждого был небольшой чемоданчик с инструментами. Слесари? Моя догадка подтвердилась – навстречу бригаде вышел Виктор Викторович и сказал:

– Дело очень срочное. Если всё не исправить в течение пары часов, у нас сорвётся весь учебный день.

– Не переживайте! – хекнул начальник бригады. – Уж парочку дверей-то мы откроем!

– Парочку… Конечно, конечно, – с непонятной интонацией протянул Виктор Викторович и повёл слесарей внутрь. Далеко идти не пришлось, директор остановился у невзрачной обшарпанной двери в техническое помещение и приглашающе взмахнул рукой: – Пожалуйста.

– Срочное дело? – раздражённо гаркнул начальник бригады. – У вас сорвётся учебный день, если вы не попадёте в подсобку⁈

– Открывайте, – приказал Виктор Викторович, отошёл в сторону и уселся на подоконник, закинув ногу на ногу. За слесарями он наблюдал с большим интересом. Такое ощущение, что он мысленно над ними посмеивался.

Начальник бригады закатил глаза и посмотрел на своих подчинённых с возмущённым видом, словно бы говоря: «Сумасшедшие аристократы! Чокнутые романовцы! И этим дегенератам мы позволяем обучать наших детей⁈» Бухча что-то себе под нос, он осмотрел дверь, а потом открыл свой чемоданчик, вытащил инструменты и начал ковыряться в замке и швах между дверью и дверным косяком. Ничего у него не получилось. Через пару минут он уже пыхтел, как разъяренный ёж. Потный, покрасневший, озадаченный – главный слесарь оглянулся на Виктора Викторовича и выпалил:

– Что за чертовщина⁈

– Магия, – с милой улыбкой ответил директор. – Мне сказали, что вы – лучший специалист по магическим бытовым проблемам. Некто с очень плохим чувством юмора залил почти все двери в Академии так называемым секундным клеем. Наши работники и сами бы справились с этой проблемой, но, к сожалению, в клей влили много магии. Я, например, выбрался из собственной спальни через стену. Пришлось пробивать новый проход.

– Всё равно не понимаю, почему вы привели нас к какой-то подсобке.

– Собственно, если справитесь с этой дверью, то вас проводят в факультетские общежития, – директор покачал головой, когда главный слесарь открыл рот, чтобы возмутиться, и перебил: – Нет-нет, можете не извиняться, я уже и сам понял, что на сегодня занятия отменяются.

Я разорвал связь с Крабогномом, отослал его подальше от Академии и вернулся в столовую, едва не подавившись салатом. Ну, во всём нужно искать плюсы – теперь у меня есть время перекинуться парой словечек с Геной Познанским. Ночь у него сегодня была богатой на впечатления, едва ли он успел связаться со своим нанимателем. Я доел, отнёс поднос и грязную посуду на мойку и зашёл в туалет. Ещё вчера я узнал, где находится комната Гены, и перепрыгнул в нужное место по теням.

Гена сидел за рабочим столом, склонившись над листом бумаги, и что-то писал. Я незаметно выступил из тёмного угла и, перегнувшись через его плечо, прочитал первые пару строчек: «Уважаемый господин Никто, я провалил миссию. В первый же день меня раскрыли. Хочу предупредить вас, что Марк Ломоносов очень хитёр и опасен, он обвёл меня вокруг пальца и подставил, из-за чего я теперь не смогу посещать занятия…»

– Как грустно, – прошептал я, и Гена вздрогнул всем телом и вскрикнул. – Сиди тихо и не оборачивайся. Мне кажется, нам нужно кое о чём поговорить.

– О чём? – с трудом выдавил он.

– О твоём нанимателе. Кто он?

– Не знаю, – Гена громко сглотнул и покачал головой. – Я никогда его не видел. Мы никогда не встречались. Он даже имени своего не назвал… Просто предложил оплатить все семейные долги за небольшую услугу. Понимаешь, мой отец – игроман, а у меня ещё и сестра есть, я за неё в ответе… Образование хорошее, наряды красивые, чтобы какой-нибудь аристократ замуж взял. Я эту Академию только в страшных снах видел, где меня монстры на куски рвали, – он выпрямился и произнёс с обвинением: – Ты не мог выбрать более безопасный университет⁈

– Ну, я же не знал, что за мной послали такого трусишку. Но в следующий раз обязательно подумаю о комфорте шпионов, которые за мной следят, – хмыкнул я и замолчал на пару минут, обдумывая ситуацию. Рубить с плеча я не хотел: вдруг Гена действительно находится в безвыходной ситуации, да ещё и воспитывает младшую сестру… Сперва узнаю, соврал он мне или нет, а пока можно пойти на компромисс. – Значит так, слушай и запоминай. Ты продолжишь писать доклады своему нанимателю.

– Серьёзно⁈ – выпалил шокированный Гена.

– Текст этих докладов буду сочинять я. В общем, мы создадим видимость, что ты всё ещё в строю и втёрся ко мне в доверие. Если обманешь, то… Ты просто исчезнешь. Тебя никто никогда не найдёт. Перед тем, как меня предать, подумай о том, что будет с твоей сестрой, которая останется на попечении отца-игромана. А если ты меня не подведёшь, то я сделаю твой Род вассалом моего Рода.

– Род Ломоносовых развалился, – Гена нахмурился. – Что ты вообще сможешь сделать?

– Защитить от кредиторов. Когда нужно отправить доклад?

– Завтра утром.

– Хорошо, сегодня вечером принесу тебе текст, – я отступил в темноту и прыгнул в тень.

Идея с вассалами пришла мне в голову внезапно. У аристократов была своя иерархия – слабые Роды шли в услужение сильным. Род-сюзерен защищал своих вассалов и помогал им развиваться, а за это получал постоянный доход от имущества Родов-вассалов и боевые отряды. Если Гена не соврал, то это – хороший шанс расширить сферу моего влияния. Конечно, я сперва понаблюдаю за Познанским, узнаю его подноготную и всё хорошо взвешу, но перспектива заманчивая…

Раз уж сегодня не будет занятий, то нужно сделать всё, что я запланировал. Первым делом – посетить магазин кристаллов и зелёнки. Только романовцам было разрешено самостоятельно продавать и покупать эти ценные ресурсы, сидровцы и другие военные вынуждены были обращаться в Информационное Бюро. Магазин назывался «Тысяча и одна вещь» и располагался в правом крыле Академии. Он был… огромным. Здоровенное помещение – явно увеличенное с помощью магии – и тысячи полок. И один-единственный прилавок с одним-единственным продавцом – старичком невысокого роста и с длинной белой бородой.

– Николай Иваныч, можно просто – Иваныч, – представился старичок. – Что желаете?

– Марк, – я слегка поклонился. – Только поступил в Академию, вот хожу, разведываю всё. Что и где покупать.

– Правильно, молодой человек, правильно. В нашем деле хорошая подготовка помогает выжить, – важно покивал Иваныч. – У меня в магазине вы можете найти всё что угодно. А если захотите продать, что ж… Тут есть два варианта. Первый – отдать мне на продажу, а второй, – он кивнул мне на маленький столик с табличкой «Без посредников». – Второй – это устроить аукцион самостоятельно.

У столика стояла доска для объявлений – всего их весело три штуки, и самое свежее датировалось позапрошлым годом.

– Самостоятельные аукционы спросом не пользуются, так посмотрю, – хмыкнул я.

Иваныч пожал плечами:

– Человек – существо ушлое, далеко не все живут по чести и совести. В первые годы Академия продвигала свободную торговлю, но через пару месяцев количество мошенников в магазине зашкалило. Подлецы научились подделывать кристаллы и зелёнку, продавали фальшивки задёшево, а дураки-то и покупали. Ну, директор и поставил меня за прилавок.