Текст книги "Повелитель теней. Том 1 (СИ)"

Автор книги: А.Никл

Соавторы: Вик Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26

Лысая обвела взглядом всю аудиторию и чётким размеренным голосом произнесла:

– Вам нужно выполнить простые условия. Если вы, конечно, хотите выжить, – она выдержала театральную паузу и продолжила: – В конце каждой минуты я буду убивать одного человека. Не беспокойтесь, смерть будет быстрой и безболезненной.

Абитуриенты дружно загомонили. Возмущённые крики доносились со всех сторон:

– Что?

– Вы не посмеете!

– Да вы вообще знаете, из какого я Рода⁈

Лысая терпеливо дождалась, когда гомон стихнет, и щёлкнула пальцами. В ту же секунду худой парень в первом ряду вспыхнул адским пламенем и моментально сгорел дотла. На скамейке осталась только кучка пепла. В аудитории повисла мёртвая тишина, все ребята были в шоке.

– Пока вы возмущались, прошло три минуты. Но на первый раз я решила быть милосердной и убила лишь одного, – дружелюбно пояснила Лысая. – Так вот, об условиях…

– Мой отец прикончит вас! От вашей Академии и камня не останется! – провизжала испуганная до слёз девушка с татуировкой-надписью на шее. – Вам всем конец!

– Милочка, вы разве не читали бумаги, которые подписывали? – нарочито удивилась Лысая и усмехнулась. – Вы все подписали отказ от претензий. Академия не несёт ответственности за ваши жизни. Каким бы сильным ни был ваш Род, он не сможет вытребовать компенсацию. Что уж говорить о закрытии Академии! Кстати, пока мы с вами говорили, прошла ещё одна минута.

Она ткнула наугад пальцем в третий ряд, и парень с мелированными волосами, на которого пал выбор, загорелся, словно огромный костёр на Ивана Купалу. Лысая помолчала и выразительно изогнула правую бровь: мол, есть ещё желающие поболтать? Но в этот раз таких не нашлось, и она вернулась к объяснениям:

– До того как закончится минута, у вас есть шанс вызваться добровольцем. О-о-о-о, я вижу непонимание на ваших лицах. Я буквально слышу этот вопрос, хотя никто из вас не проронил ни слова. Почему я должен умирать за кого-то другого? Вдруг мне повезёт и я останусь жив? – Лысая отрицательно покачала головой. – Не останетесь. Мне нужно тридцать добровольцев. Как только тридцать человек пожертвуют собой ради других, все остальные будут спасены. Если же столько добровольцев не наберётся, то… умрут все. Один за одним. О, кстати, прошла ещё одна минута.

Она сожгла очередного абитуриента.

– Мамочка, – прошептала Мария, взяв меня за руку. – Мы умрём, да?

– В каком-то смысле, – я криво улыбнулся и тихо-тихо спросил: – Ты веришь мне?

– Да, – без толики сомнений ответила она.

– Тогда ты должна вызваться первым добровольцем. Сделаешь?

Мария заглянула мне в глаза, пристально всмотрелась, словно искала что-то важное в моём взгляде, и мгновение спустя решительно кивнула:

– Сделаю.

Лысая взлетела под потолок аудитории и громыхнула:

– Ну что? Кто-нибудь желает умереть?

Не успела Мария и рта открыть, как со своего места вскочил высокий и очень полный парень, которого я приметил чуть раньше. Выражение лица у него было наивным и немного глуповатым. Поднимая руку, он ни секунды не сомневался – прокричал громко и быстро, словно боялся, что его опередят:

– Я!

Все замерли. Наверное, ребята ждали какого-то чуда – например, Лысая скажет, что всё это было жестокой проверкой. Но она лишь кивнула и мгновенно испепелила толстяка. Начался отсчёт второй минуты, в конце которой добровольцем стала уже Мария – в этот раз её никто не опередил. Я хладнокровно наблюдал, как она сгорает и осыпается пеплом, и ещё минуту спустя вызвался третьим добровольцем. Лысая, кажется, даже самую малость удивилась – видимо, на других вступительных испытаниях абитуриенты жертвовать собой не спешили.

Я улыбнулся, чувствуя, как прохладные языки пламени лижут мою кожу. Огонь перекрывал обзор, и со стороны было незаметно, что меня полностью покрыла пространственная аномалия и перенесла в другое место. Если быть точнее – в большой богато украшенный зал. От одного края до другого тянулся длинный стол, который ломился от ароматной и аппетитной на вид еды. Несколько зон отдыха с мягкими диванами и креслами, телевизоры и невысокая сцена с трибуной.

Ко мне подскочила Мария, взволнованно воскликнув:

– Ты жив! – она крепко меня обняла, прижалась грудью к груди и, тут же смущённо отпрянув, спросила: – Как ты узнал?

– Ну как тебе сказать… – протянул я, почесав затылок.

* * *

Прошлая жизнь, кабинет начальника следственного комитета.

Андрей Геннадьевич был очень умным мужиком – в своём деле собаку съел. Он сталкивался с самыми разными преступлениями – от воровства в магазинах до убийств с особой жестокостью. Он всегда знал, в какой отдел отдать новое дело, и всегда безошибочно выбирал следака, которому это дело было бы по плечу. Но в тот день я застал Андрея Геннадьевича в глубокой задумчивости – он держал в руках заурядную серую папочку и тяжело на неё смотрел.

– Что случилось, Геннадьич? – спросил я, завалившись в кресло посетителя. Великий учитель Анаксагорас отправил меня сюда в качестве наказания – я был молод, горяч и попёрся на Трёхглавого Цербера в одиночку. Победил, конечно, однако учитель такого перформанса не оценил и временно отстранил от охоты.

– Ерунда какая-то, – Андрей Геннадьевич вытащил сигареты и закурил. – В столице пятьдесят девять случаев воспламенения за последние две недели. Предметы вспыхивают без причины и полностью сгорают в считанные секунды! Поблизости ни бензина, ни тлеющего уголька… Ерунда какая-то.

– Можно? – я взял папку и быстро пролистал документы. В основном почему-то страдали торговые дома, магазины и мелкие лавочки. Правда, три раза самовозгорание произошло в домах мелкого дворянства: сгорело бриллиантовое ожерелье, антикварный золотой кубок и шкатулка с фамильным серебром. Однако не всегда вспыхивали дорогие вещи, иногда сгорал хлам или дешёвые безделушки. Только вот выглядело это скорее как маскировка для отвода глаз.

– Ты заметил, что… – начал я, но Андрей Геннадьевич меня перебил.

– Что больно уж это смахивает на воровство под прикрытием пожара? – сердито нахмурился он. – Да, заметил, не дурак. Но как вор забирает ценности? Он же их не сжигает, в самом-то деле!

– Интересный вопрос…

По итогу я отправился патрулировать торговые ряды и крупные магазины – шарахался по ним, замаскировавшись под обычного покупателя, и выжидал. Моё терпение было щедро вознаграждено – всего через неделю я стал свидетелем того, как воспламенился раритетный кинжал, украшенный дорогими камнями. Секунда, вторая – и в огне мелькнула чья-то рука, щедро сыпанувшая на пол пепел. Очертания кинжала расплылись, и он исчез.

Только вот я успел схватить шаловливую ручку и нацепить на неё наручники. Огонь потух, открывая пространственную аномалию. Она работала как портал, но была более незаметной – покрывала предмет, словно плотный чехол, и переносила его в другое место. Если сверху добавить визуальных эффектов, то вуаля! – никто не поймёт, куда испарился предмет.

– Ой-ой-ой, – из пространственной аномалии раздался жалобный голосок. Рука бешено задёргалась, пытаясь вырваться из наручников. – За что вы так с бедным несчастным мной? Какое плохое зло я вам сделал⁈ Дяденька… Или тётенька? Эй, на той стороне, отпустите меня!

– Ага, прям сейчас, – усмехнулся я.

Вокруг уже начали стягиваться зеваки, которые с любопытством глазели на одиноко висящую в воздухе руку.

– Она говорит! – выкрикнул кто-то. – Рука говорит!

Люди загомонили, вытащили телефоны и начали фотографироваться на фоне руки, а так как я держал её, то и на фоне меня. В тот день мы с рукой смекалистого воришки стали знаменитостями, но это уже совсем другая история…

* * *

– Ну как тебе сказать, – повторил я, улыбнувшись Марии. – Когда-то видел подобный фокус. Да и какие бы мы отказы ни подписывали, это всё равно выглядело очень странно. Если рассуждать логически, то истории про убийство абитуриентов в Краснодарской Академии обязательно бы всплыли в СМИ. Кто бы после этого захотел сюда поступать?

– Я как-то об этом не подумала, – Мария поджала губы и огляделась. В зале с нами был только полный парень. – Куда делись остальные? Те, которых сожгли без очереди, просто для примера или в качестве наказания. Разве это честно? Им даже не дали шанса стать добровольцем!

– Скорее всего, они плохо показали себя на открытии Трещины, – я пожал плечами. – Не убежали из аудитории, но были к этому близки.

– За нами наблюдали? – Мария, раздражённая собственной недогадливостью, хлопнула себя по лбу так, что серёжки-бананы чуть не выскочили из ушей. Покачав головой, она обратилась к пухляшу: – Ты тоже знал, что испытание – фальшивка и никто нас не собирается убивать?

– Нет, – ответил он и переспросил: – Фальшивка?

– А почему ты так уверенно согласился пожертвовать собой?

– Я хочу поступить в Академию, чтобы спасать людей! – пухляш с недоумением склонил голову набок. Он посмотрел на Марию как на идиотку, которая не понимает элементарных вещей, и пояснил: – Условием испытания было спасти людей. Я спас.

– Как тебя зовут? – спросил я. – Меня – Марк Ломоносов. А это – Мария…

– Кошкина, – подсказала девушка.

– Егор Скворцов, приятно познакомиться, – вежливо ответил пухляш и протянул ладонь для рукопожатия.

В этот момент рядом с нами на каменный пол шлёпнулась розоволосая красотка.

– Да чтоб тебя! – она так грязно выругалась, что её словарному запасу позавидовали бы портовые матросы. – Что за шарашкина контора⁈ Конечно, конечно… Нормальные экзамены – прошлый век! Мы выдумаем что-то эдакое, с изюминкой, чтобы все сначала обосрались от страха, а потом – обоссались от восторга! Ух! – она погрозила кулаком потолку и сердито зыркнула на нас: – Чё пялитесь? Людей никогда не видели? Так в зеркало посмотритесь! Хотяя…

Красотка встряхнула густыми розовыми волосами, поднялась и потопала к столу.

Следом за ней в зал телепортировало белобрысых близнецов – с разницей в одну минуту. Они не ругались, не нервничали, но и общаться желанием не горели – окинули нас презрительным взглядом, уселись на угловом диване и тихонько шушукались.

Дальше дело снова застопорилось, и тридцать добровольцев набирались больше трёх часов. Но наконец последний, тридцатый, абитуриент растянулся у накрытого стола, моргая как удивлённая сова, и в то же мгновение на сцене материализовалась Лысая. В гробовом молчании она подошла к трибуне и внимательно изучила каждого из нас. Тишина тянулась и тянулась, уютный зал перестал быть таким уж уютным.

– Да что вы от нас хотите⁈ – не выдержала розоволосая красотка. – Устраивайте свои тупые спектакли в театре! А я пришла сюда, чтобы учиться!

– Что я хочу? – протянула Лысая и опасно улыбнулась. – Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. С этого момента от ваших решений зависит не только ваша жизнь. Вы несёте ответственность за жизни ваших товарищей. Если член вашей команды умрёт в Данжах, в ваши дела будет занесена пометка. Десять пометок – отчисление. Если член вашей команды получит сильное ранение и станет инвалидом, то в ваши дела будет занесена пометка. Десять пометок – отчисление. Если член вашей команды потеряется в Данжах, то в ваши дела будет… Думаю, вы сами догадываетесь.

– Десять пометок на четыре года обучения? – уточнил я.

– Правильный вопрос, – Лысая одобрительно кивнула. – Да, десять пометок на четыре года обучения. Однако если вы получите девять пометок, вам будет запрещено занимать командирскую должность.

– Погодите, – вдруг озадаченно вставил Егор и поправил задравшуюся футболку на толстом животе. – Так мы поступили?

– Да, – Лысая торжественно развела руки в стороны. – А после приветственного пира начнётся распределение по факультетам!

Глава 27

Москва, это же время, лаундж-бар «Вишенка».

В большом полутёмном зале играла приятная музыка. По широкоэкранным телевизорам показывали густой зелёный лес, чистые журчащие родники и голубое небо. Идеальная атмосфера, чтобы отдохнуть после тяжёлого дня. Обычно в лаундж-баре все столики были заняты, но сегодня его полностью выкупили два посетителя – двое мужчин почтенного возраста. Один – седой как лунь, а второй – крашеный брюнет.

– Я должен вернуть родовые реликвии! – гаркнул Седой и опрокинул в рот рюмку с водкой, закусил малосольными огурчиками и салом. – Проклятые Ломоносовы… Я выкупил всё, что смог. Всё имущество, которое продавали Раковы, но нигде не нашёл этих реликвий!

– Может, в банковской ячейке? – предположил Крашеный, потягивая пиво из высокого бокала.

– Нет. Я проверял. Точнее, не я, а… Есть у меня в банке знакомые, они пробили содержимое банковских ячеек и родового хранилища. Облигации, деньги, золото, но ничего магического, – Седой подтянул к себе пепельницу и закурил. – У меня самого такого добра навалом. А из имущества у Ломоносовых остался вшивый рудник, гостиница и участок леса в какой-то Тьмутараканщине. И…

– Что – «и»? – не выдержал Крашеный, когда театральная пауза затянулась.

– И родовое поместье! – Седой хлопнул себя по ляжкам и потянулся к бутылке водки. – Наши семейные реликвии точно там хранятся. Точно! Хорошо, что пока мальчишка не может попасть внутрь. Рюмин знатно поднасрал своему правнуку! Знатно! Я немного подсуетился и…

– Да что ты тянешь кота за яйца⁈ – возмутился захмелевший Крашеный и яростно вгрызся в свиной шашлык. Пробормотал с набитым ртом: – Ты сф-фаи приёмшики оштавь для щ-щерни, а я… Кхм! – он проглотил еду, откашлялся и продолжил нормально: – А я тебя как облупленного знаю! Выкладывай.

– Привычка, – извиняясь, развёл руками Седой. – В общем, мой юрист покопался в законах Российской Империи и нашёл очень интересную статью, о которой сейчас уже не вспоминают. Рудимент-с. Короче, если от Рода остался единственный человек, то можно доказать его бесполезность. И тогда родовое поместье отойдёт ближайшим родственникам.

– Сомнительно, – покачал головой Крашеный. – Ты-то тут причём?

– Моя покойная жена, земля ей пухом, была двоюродной сестрой бабки племянницы матери последнего Ломоносова! Седьмая вода на киселе, но какая разница! Никто из дальних родственников о той статье и не вспомнит. А я… – Седой улыбнулся от уха до уха и выпил залпом очередную рюмку водки. – А я уже подсуетился. Через недельку-другую подам в суд, докажу, что Марк Ломоносов – бесполезный кусок дерьма, и всё! Поместье моё!

– Сомнительно, – повторил Крашеный. – Как ты это докажешь? Я слышал, он уже и долги Рода выплатил, и на Арене выступил, чем сыскал какую-никакую славу.

– Да знаю! – отмахнулся Седой. – Я следил за ним. И как только понял, что он летит в Краснодарскую Академию, кое-кого туда подослал. Романовцев в первую же неделю обучения кидают в Данжи, проверяют на прочность, так сказать. Вот там-то ему свинью и подложат! Отметка в личное дело, вызов в суд, а там и выступление на Арене обернётся против него!

– Сомни… – начал снова Крашеный, но замолк и нахмурился. – Лучше подай на мальчишку в суд и прямо потребуй вернуть реликвии. Ведь их проиграли твои родители, правильно? Проиграли в покер… Гм. Обвини Ломоносовых в организации подпольного казино. Подкупи свидетелей, мне тебя, что ли, учить⁈

– Пф-ф-ф-ф-ф, вот именно! Не учи учёного! – Седой развалился на диване и тяжко вздохнул. – Ох, что-то я объелся, шашлычок обратно лезет. Так о чём это я? А! Если делать, как ты советуешь, то уже мой Род выставят в плохом свете. Мол, игроки, картёжники, авантюристы… Тьфу! Не-е-е-е-ет, Ломоносов сам ко мне придёт. На коленках ползать будет, чтобы я соизволил забрать реликвии!

– Ну, удачи, – Брюнет щёлкнул пальцами, чтобы официант принёс новый бокал пива. – А сейчас давай выпьем, чтобы всё у тебя получилось!

* * *

Я быстро оглядел зал и приметил светловолосого – знакомца из самолёта, Александра Стаховича. Интересно. В общей аудитории, в которой абитуриенты проходили испытания, его точно не было. Поступил по блату? Стахович… Знакомая фамилия. Я её точно где-то слышал. Какой-то известный Род?

Правая рука у светловолосого уже была целой – быстро вылечили, точно сын какой-то шишки. В пользу этой версии говорило и то, что вокруг Александра вились девушки, пытаясь обратить на себя его внимание. Словно вокруг суперзвезды. Мы встретились взглядами, и лицо Александра на миг исказила злобная гримаса, и он провёл большим пальцем по шее. Я ему подмигнул и повернулся к сцене.

Лысую отвлекла девушка в форме слуги – она принесла застеклённый поднос, на котором рядком были выложены деревянные когти. Взяв поднос, Лысая позволила себе впервые по-настоящему улыбнуться – без высокомерия и насмешки.

– Перед тем, как все получат свои первые когти, сядут за стол и попробуют кулинарные шедевры нашего повара, директор Академии произнесёт речь, – она отошла в сторону и уважительно поклонилась. – Прошу вас, Виктор Викторович!

В задней части зала отворилась незаметная дверь, и на сцену поднялся высокий статный мужчина с золотыми, как солома, волосами. Девушки по всему залу начали вздыхать и возбуждённо шептаться, а юноши смотрели на директора настороженно – как на соперника. Хотя куда им до романовца с бриллиантовым когтем на поясе? Как до Москвы раком! Даже Лысая уставилась на директора влюблённым взглядом.

Я подключился к магическим частотам этого мира – с каждым разом мне это удавалось всё легче и легче, и теперь я в принципе мог выполнять элементарные магические задачи без потери Теней. Как только я попытался прочитать способности директора, мне в нос ударил сильный запах озона и показалось, что где-то рядом сверкнула яркая молния. Директор моментально нашёл меня взглядом, изогнул бровь и ухмыльнулся: мол, думал, я не почувствую? Я пожал плечами и показал ему большой палец.

– Он тебя знает? – прошептала Мария, которая заметила наш немой разговор.

– Нет, я просто завожу новые знакомства.

– Да ну тебя…

По всему залу разлетелся пронзительный мерзкий звон. Все студенты замолчали и начали оглядываться, зажимая уши. Виктор Викторович хлопнул по трибуне и звучным голосом уточнил:

– Готовы слушать? Отлично, – он пару секунд помолчал и продолжил: – Я рад приветствовать вас в стенах Краснодарской Академии и хочу поблагодарить за то, что вы выбрали наше учебное заведение. Но самое главное – за то, что вы шагнули на непростой путь романовцев, защитников Российской Империи. Я был на вашем месте и знаю, что не один, не два и даже не три раза вы захотите всё бросить. И поэтому прошу вас, помните, что вы – единственная преграда между кровожадными монстрами и беззащитными гражданами нашей страны. Вы – гордость Российской Империи.

Зал взорвался аплодисментами. Лысая взяла застеклённый поднос и, спустившись со сцены, начала раздавать студентами деревянные когти. Егор Скворцов принял коготь из её рук с затаённым трепетом и прижал его к сердцу. Лицо его стало глупым-преглупым и очень счастливым. Белобрысые близнецы – Андрей и Настя – зыркнули на него и заржали, как кони. Их гогот поддержало несколько парней и девушек, которые топтались рядом. Забавно, и получаса не прошло, а студенты уже сбиваются в группки. Только розоволосая красотка демонстративно держалась от всех подальше.

– Садитесь за стол! – приказала Лысая, когда раздала все когти. – Ровно в десять часов жду вас в триста двадцатой аудитории, она находится в правом крыле на третьем этаже. Тот, кто опоздает, будет отчислен.

Директор, как истинный джентльмен, подал ей локоть, и они покинули зал.

Студенты загомонили, обсуждая произошедшее и рассматривая деревянные когти. Все пытались занять места поудобнее. Александр Стахович поспешно сел во главе стола, его поклонницы и поклонники устроились рядом. Белобрысые близнецы со своей группой поддержки заняли противоположный край стола. Я и Мария устроились посередине. Справа от нас тяжело опустился Егор – лавочка под ним громко скрипнула, и на секунду мне показалось, что она поломается. Но нет, выдержала.

– Кто сядет с этим жирдяем, тот – дохлая облезлая кошка! – крикнул Андрей и для верности ткнул пальцем в Егора. Потом показал на Марию и меня и добавил: – У нас уже есть две облезлые кошки. Фу-у-у-у, а я думал, откуда воняет?

Детский сад какой-то. Я поморщился. Скандалить из-за такой чепухи не хотелось – ещё будет время поставить урода на место. Мария, подтверждая мои мысли, мягко взяла меня за ладонь, слегка сжала и покачала головой. В её глазах прыгали бесята – кажется, она уже придумала коварный план мести.

А вот Егор воспринял всё не так спокойно – он в принципе был словно большой ребёнок, поэтому сейчас был готов разреветься. По его щеке скатилась слеза, он вытер её рукавом и всхлипнул. Покосился на меня и Марию, поднялся и попытался уйти.

– Простите, – пробормотал он. – Вы не облезлые кошки. Всё нормально, я наложу еду в тарелку и сяду на диване.

– Мы хорошо притворяемся, – сказал я и заставил его сесть обратно. Недоумевающие взгляды всех присутствующих устремились на меня. – На самом деле мы кошки. А немного дохлые и облезлые, потому что вступительные испытания были тяжёлыми.

– Мяу, – подтвердила Мария, фыркнула и указала на тот край стола, где сидели белобрысые близнецы. – Правда, воняет с той стороны. Меня мама учила мыться каждый день. А тебя, Марк?

– Тоже.

– Что вы там вякнули? – прорычала Настя и вскочила, сжав в кулаке вилку. Её белые волосы встопорщились, как шерсть на холке у разозлённой собаки.

– Во-о-о-о-от, опять. Чувствуешь, Маш, говном завоняло, да? – я повернулся к моей подруге, сморщил нос и помахал перед собой ладонью, словно пытаясь отогнать неприятный запах.

– Ага, точно.

В зале повисла тяжёлая тишина. Атмосфера стремительно накалялась. Андрей встал рядом с сестрой, набычился и взял нож. Остальные студенты, затаив дыхание, ждали развязки – кто со страхом, а кто и с восторгом. Но близнецы не успели броситься в драку – розоволосая красотка демонстративно швырнула на стол свою кожаную сумочку, и это прозвучало так громко, словно взорвалась бомба. Несколько студентов вздрогнули и отпрянули, парочка даже свалилась с лавок.

– Бои между студентами разрешены только в рамках обучения, – заявила она и плюхнулась на свободное место рядом с Егором.

Андрей так сцепил зубы, что у него желваки заходили. Настя нервно дышала, её заметно потряхивало. Они явно колебались – очень уж хотелось надрать мне задницу. Но, видимо, учиться в Краснодарской Академии им хотелось больше. Поэтому близнецы бухнулись на лавочки и принялись остервенело ковырять еду вилками.

– Вам бы не помешало выучить Устав, – сказала розоволосая красотка, обращаясь ко мне и Марии. – Если бы они на вас бросились, вы бы не стали звать преподавателей, а вмазали в ответ. И вылетели бы к чёртовой бабушке из Академии в первый же день. Ой, не надо головой качать, я же видела, что вы приготовились драться!

– А сколько в Уставе страниц? – поинтересовался я. – Моё расписание забито, но на десяток листов я время выделю.

– Пятьсот шестьдесят восемь.

Я закашлялся и выдавил:

– Давай дружить?

– Я не буду пересказывать тебе Устав, – отрезала розоволосая.

– Ты ранила меня в самое сердце, – я схватился за грудь и закатил глаза. – Ну хоть скажи, как тебя зовут?

– Кристина, – она ткнула Егора кулачком в плечо и велела: – А ты не будь такой мямлей и научись защищаться. В романовцы нежные ромашки не идут, а если и идут, то быстро вянут. Они тебе одно оскорбление, а ты им – десять! Пусть захлебнутся. А побить тебя никто не побьёт – струсят. Нарушители Устава вылетают отсюда как пробки!

– Ну, это если есть свидетели, – я поумерил её пыл. – Так что на всякий случай не зарывайся, если не уверена, что сможешь дать отпор самостоятельно. Преподаватели нянчить тебя не будут.

– Я пришёл в Академию, чтобы защищать людей, – вдруг твёрдо заявил Егор, и его четыре подбородка мелко задрожали. – И драться с другими студентами я не буду. Ну, по-настоящему, а не на уроках. Только с монстрами, чтобы защищать. И я не обиделся на обзывательства. Мне было неприятно, что оскорбляют вас. Вы этого не заслуживаете. Вы хорошие. И получается, что вы пострадали из-за меня, а я ведь пришёл в Академию, чтобы…

– Защищать людей, – закончила за него Мария. Её брови взлетели почти до линии волос. Она задумчиво протянула: – Ты очень интересный человек. Я таких раньше не встречала.

– И вообще-то я не толстый, – сказал Егор и уменьшился в мгновение ока. Точнее, сдулся. Вот перед нами сидит огромный парень, весом не меньше трёхсот килограммов, а в следующую секунду – БАЦ! И он превратился в среднестатистического молодого человека, симпатичного и даже слегка накаченного. Мария и Кристина ошарашенно приоткрыли рты, а потом начали ощупывать Егора. Он смутился и пояснил: – Способность у меня такая. Жир – это защитный доспех. Его ничто не может пробить.

– А почему ты ходишь ну… Эм-м-м-м, – Мария замялась и нервно дёрнула серёжку-банан в левом ухе.

– Толстым? – подсказал Егор и сразу же ответил: – А какая разница толстый человек или тонкий? Главное, чтобы был хорошим. Добрым и честным.

– Справедливо, – я кивнул и посмотрел на часы. – Давайте-ка поспешим, уже девять часов, а нам ещё искать триста двадцатую аудиторию.

Мы быстро поужинали и в половину десятого вышли из обеденного зала. Дорогу в правое крыло нашли быстро – достаточно было вспомнить, с какой стороны главный вход. А вот с лестницей на второй этаж всё оказалось куда сложнее. Её просто-напросто не было. Вообще. Никакой. Лестницы. Часы показывали уже без пятнадцати десять, а у нас даже не было идей, как подняться наверх. Не потолок же пробивать? Тем более Кристина сказала, что портить здание Академии запрещено, – отчислят. А ещё странно было, что другие студенты до сих пор не показались.

– А где остальные? – Мария робко озвучила вопрос, который крутился у меня в голове.

– Может, ещё едят? – предположила Кристина, хотя было понятно, что она в это не верит.

В этот момент каменные плиты под нашими ногами разошлись, и мы кубарем полетели в подвал. Я напитал мышцы магией, создавая энергетический доспех, и подхватил Марию на руки, приземлился на ноги и аккуратно поставил её на землю. Егор активировал щиты, снова превращаясь в пухляша, и в воздухе обнял Кристину – он упал на спину, а она рухнула на его необъятный живот.

– Спасибо, – поблагодарила Кристина, заправив за ухо выбившуюся из причёски розовую прядь. – В какую дыру мы свалились? И сколько времени?

– Не знаю. Без десяти, – ответил я. – Знаете, мне кажется, мы не поступили.

– Но преподавательница же сказала… – возразила Мария, но резко замолкла и вгляделась в темноту. – Думаешь, это наше последнее вступительное испытание?

Я промолчал и сконцентрировался, прощупывая пространство магическими импульсами. Вокруг царила кромешная тьма, и можно было полагаться только на магию. Но куда бы я ни поворачивался, везде чувствовал только бесконечные коридоры, из которых несло затхлостью и плесенью. Я пустил несколько импульсов в потолок и пол, но и в этих направлениях ничего не обнаружил, никаких преград – мы словно зависли в пустоте. Но куда же делась Академия?

Кристина завизжала и подпрыгнула, оттоптав мне ноги.

– Кто-то дотронулся до меня! – прокричала она.

– А меня кто-то поцарапал, – дрожащим голосом произнесла Мария и прижалась ко мне. Только вот кожа её была холодна как лёд, а грудь не вздымалась от дыхания. Я просканировал её и одеревенел – рядом со мной были только Кристина и Егор. Больше ни одного живого существа. С правого бока, к которому прильнула Мария, была лишь чёрная непроницаемая пустота.