Текст книги "Абсолютное зло... Так ведь? (СИ)"

Автор книги: Amortentia 2.0

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Утро, куратор Рамлоу, – она чуть отодвигает его в сторону тем же хлыстом и неспешно, гордо ступает внутрь.

– Лили… – он не успевает продолжить, потому что она резко оборачивается и взгляд опасный.

– Вам знакомо понятие субординация, куратор? – хлыст поглаживает примятую ото сна щеку и чуть-чуть, только слегка постукивает.

– Д-да, мисс Гидра. Прошу прощения, – кажется теперь ему понятны правила игры.

– Вчера вы посмели показать свою ревность при посторонних. Вам кажется, что вы в праве решать с кем мне спать? Вам кажется, что вы имеете власть надо мной? Раздевайтесь.

– Слушаюсь, мэм, – он в мгновение ока сбрасывает с себя футболку и боксеры, освобождая порядком напряжённый член. Головка стучит по животу.

– На колени, – она подходит ближе, развязывая поясок и сбрасывая тренч на пол. А под ним только белье и чулки с подвязкой. Брок падает на колени, не просто опускается. Смотрит жадно снизу вверх, борется с желанием коснуться.

– Как я могу заслужить прощение?

– Ты знаешь как, милый. Руки убирай за спину. И только посмей себя коснуться, – она ощутимо сжимает волосы на его затылке и упирает лицом в свою промежность. Сложно даже понять кто из них стонет первым.

О, Лили умеет получать удовольствие, но она не против и доставлять его другому человеку. Это игра не в одну сторону и в ней нет чётких границ и правил. Роли поменяются, она более чем уверена. Чего стоит только брошенная вчера фраза «Завтра я тебе это вспомню». От неё уже заведомо дрожат коленки и намокают трусики. Брок Рамлоу умеет держать свое слово. Хотя он и не против подыграть ей вначале.

Смотреть на него такого одно наслаждение. Глаза жадные, сверкающие, щеки чуть покрасневшие. Губы припухшие, по подбородку к шее течёт её влага вперемешку со слюной. Дыхание тяжёлое, загнанное.

– Я прощен?

– Ещё не решила. Знаешь, а ты подкинул мне хорошую идею, раз член солдата я использовать не могу, но могу приказать… – она смеётся, ровно до того момента, как Рамлоу вскакивает на ноги и сжимает руку на её шее. Он выглядит оскорбленным, злым и очень возбужденным. На пределе.

– Не шути со мной так, – рычит он почти зверино.

– Теперь мне придётся просить прощения?

– О, да. Как только я увидел эти губы, я уже знал где они будут смотреться лучше всего. Приступай.

Она медленно опускается на колени, не разрывая зрительного контакта. Опаляет поджатые яички, ствол и головку горячим дыханием. Коротко лижет, потом размашисто и наконец охватывает его алыми губами, втягивает щеки.

Его не хватает слишком надолго. Такой её вид невероятно заводит. Помада размазывается по лицу, но нисколько не портит её красоты. Стоит ли говорить, что весь последний выходной, вместе с длинной тёмной ночью, они провели вдвоём? Стоит ли упоминать, что на её ягодицах не осталось живого места, потому что «Ты что зря принесла хлыст? Вот и будешь всю следующую неделю думать о своих словах и поступках».

Эти игры перешли черту, расширили границы допустимого. Теперь она замечает его неравнодушие, хотя договаривались без чувств. В глаза бросаются колкие взгляды, если она говорит или смеётся не рядом с ним. Он сжимает губы в тонкую полоску, когда Лили с победным рычанием валит Роллинса на ринг и обездвиживает. Горячо. Хотя, конечно, это обычный поединок, просто в этот раз победитель она. Лил не показывает сперва, но эта ревность льстит. И Олсен, сама того не осознавая, использует любую возможность пощекотать его нервишки.

**********

Лифт. Они стоят совсем близко друг к другу, но отдаляются, когда на очередном этаже входит Роджерс.

– Рамлоу, – их стандартное приветствие.

– Капитан, – кивок.

– Мисс Олсен, – лёгкая улыбка и кивок.

– Стив, – она же улыбается шире, наблюдая за багровеющим командиром в отражение. Конечно это нарушение субординации, но кэп настаивал вне полевых миссий называть его по имени. Упрямится только Рамлоу.

– Вы… Хорошо выглядите сегодня, – какая удача. Вот тебе и возможность раздраконить любовника до невменяемого состояния.

– Только сегодня? – она изгибает бровь и внимательно смотрит на румянец, что начинает проступать, когда Роджерс смущен.

– Нет. Простите. Глупо вышло.

– Всё в порядке, – она кладёт руку на его бицепс и слегка сжимает, но потом убирает.

– Лилит. Кхм-кхм. Лили, что вы делаете сегодня вечером?

– Ооо, это чудный вопрос. До того, как вы спросили я не имела планов, но теперь… Видимо занимаюсь самым жёстким сексом в своей жизни, – она говорит это так спокойно, так легко. Рамлоу давится смешком и тем самым напоминает о своём присутствии. Роджерс краснеет окончательно и оттягивает ворот футболки, будто тот его душит.

– Я не имел ввиду… Простите. Лили, я… Просто ужин…

– Не с вами, Стив. А вы об этом подумали? Каков проказник. Люди называют вас эталоном приличия и скромности, но теперь я вижу, что они ошибаются. Как же субординация? Неуставные отношения в ЩИТЕ запрещены. Вы готовы нарушить правила?

– Олсен, прекрати. Ты как с начальством разговариваешь? – Брок решает вмешаться, потому что уже просто не может смотреть на страдания капитана.

– А тебе вообще лучше не лезть, командир. Что ты делаешь со мной в своих фантазиях я даже представить не могу. Вот у Стива я в костюме медсестры, это мы уже давно выяснили. А у тебя?

– Медсестры? – Брок изгибает бровь и теперь готов перенаправить гнев на Роджерса.

– Это вовсе не то, чем кажется. Всё было не так. Я не имел ввиду это.

– Расслабьтесь, я пошутила. Настроение просто сегодня такое. Игривое. Но от ужина откажусь, простите. У меня очень ревнивый любовник, – лифт как раз поднялся на нужный этаж и капитан может остыть и отдышаться, когда они оставляют его в одиночестве. Эта женщина за словом в карман не полезет. Баки бы она обязательно понравилась. Черт. Мысли о погибшем товарище не покинули его, несмотря на прошедшее время. Роджерс так и не смог смириться и отпустить груз. Я не искал его. Никто не искал…

– Олсен, в мой кабинет. Живо, – Рамлоу проносится мимо неё ужасающе быстро. Она его разозлила.

– Есть, сэр, – Лили заходит сразу же за ним и прикрывает дверь.

– Какого хуя ты устроила в лифте? Какая, блядь, медсестра?

– Мы спорили как-то. Он сказал, что не против женщины в боевых условиях, если она медсестра или связист. Я подколола его тогда, сделала это и сейчас, – она обходит увесистый стол и наклоняется прямо к лицу, но не касается губ. Целовать его это одно удовольствие, но видеть надежду, предвкушение в глазах, совсем другое.

– Когда мы это начинали, ты была более покладистой, детка.

– Когда мы это начинали, я не сомневалась в твоей силе. Чувства, которые появляются, делают тебя слабым. Не обманывайся, ты влюбляешься, командир. Просто не забывай, что я не отвечу взаимностью. Я не меняю своего мнения.

– Какая же ты… Стерва, Олсен. Чувства к тебе? Какие? Я берегу и забочусь о каждом, кто в УДАРе. А ты… Ты не более, чем женщина, у которой есть несколько тугих отверстий, которые мне очень нравится заполнять собой, – он говорит уверенно и даже со злостью, но сам понимает, что это ложь. Она права. Брок Рамлоу позволил себе чувствовать хоть что-то настоящее к человеку, который на ответные чувства не способен. Это больно, но если он признается, всё закончится, а так… Возможно у него будет шанс что-то исправить.

– Вот. Вот это мне нравится больше. Пусть это будет правдой, – Лилит не хочет разбираться, сканировать его мимику и интонации как полиграф. Она собирается уйти и приступить к работе, подготовиться к предстоящей миссии. Только этому не суждено случится. Брок хватает её за шею, пока та не успела разогнуться, и силой опускает лицом в собственную ширинку. Толкается несколько раз, трется жёсткой тканью форменных брюк. Шипит.

– Командир, я не закрыла дверь на замок, – Лили упирается руками в бедра, но отдалиться не в силах. Слишком уж сильный захват на шее.

– Я могу пользоваться тобой когда захочу, если ты не против. Сейчас ты против?

– Нет, черт возьми, – приходится опускаться на колени и забираться под стол. Он прекрасно знает, что именно возбуждает её. Безусловное подчинение – один из основных фетишей этой молодой женщины. Ей нравится отпустить мысли, не контролировать, а просто выполнять приказы. Пальцы справляются с ширинкой очень быстро. Она вынимает налитый член вместе с яичками из под резинки боксеров.

– Вот так, детка, а теперь вылизывай все основательно, не торопись, – знал бы он что говоря это, совершает большую ошибку. Ведь капитан Роджерс уже на полпути к его кабинету. Несёт схемы, план и вводную для завтрашней миссии. Обычно он проводил планерку в зале для переговоров, но сейчас хочет затронуть личные вопросы, помимо рабочих.

Лилит старается. Уделяет много, очень много, времени яичкам и твердому стволу, намеренно минуя головку, оставляя её на десерт. Губами бережно оттягивает кожу мошонки, играет языком. И самое главное – неотрывно смотрит в самую душу. Подчиняется.

Стук в дверь пугает обоих. Не придумав ничего лучше, Рамлоу подкатывается ещё ближе к столу и вытягивается, как нашкодивший ребёнок. Только бы не Фьюри. Только бы не Фьюри. Хотя тот обычно не стучит. Лилит уже хочет натянуть трусы обратно и боле-менее заправить всё, как было, но отчего-то медлит.

– Рамлоу? – кэп чуть приоткрывает дверь и после уверенно входит, – Хорошо, что вы на месте. Нам нужно обсудить план завтрашней операции.

– У моих бойцов сейчас разогрев и тренировка. Я должен быть в зале, – первое, что приходит в голову, хотя это и глупо. Тем более, что окна в его кабинете выходят прямо в этот зал. И, судя по шуму, они уже приступили. Его отряд без дела сидеть не будет. Тренировка по расписанию, значит тренировка. С командиром или без.

– Миссия важнее, чем рутинная работа. Мы обсудим самые важные моменты, откорректируем, а после обеда подготовим вводную для боевого отряда, – Стив садится на свободный стул и раскладывает бумажку за бумажкой. Брок чувствует, как капелька пота бежит по лбу. Лилит помнит, что у Капитана прекрасный слух, но не может удержаться. Она надеется только на то, что тот не услышит её копошений из-за шума из зала. Из-за того, что командир выровнялся, теперь проблематично продолжать начатое. Она слышит рваный вдох и чувствует дрожь по телу, когда кладёт руки на бедра и разводит их в стороны. Кажется, что в паху стало ещё горячее, чем было. Язык возвращается к яичкам, проходится по стволу доверху и наконец принимается за головку. Спустя минуту она берет её в рот, плотно сжимает губами под монотонный бубнеж капитана. Рамлоу проклинает всё на свете, включая самого себя. Он ни слова не слышит, просто тупо смотрит на губы Роджерса, которые что-то говорят. И наверное, сука, что-то очень важное. И командир должен отвечать, но все мысли там, под столом.

– Командир Рамлоу, с вами всё в порядке?– видимо такое долгое молчание настораживает.

– Да. Я в порядке. Продолжайте, – он заставляет голос звучать как можно более естественно, хотя тот уже сел и хрипит.

– Если вы чувствуете вину из-за мисс Олсен, то расслабьтесь, – кэп дружелюбно поднимает уголки губ. Лилит замирает с членом в самом горле и судорожно сглатывает, не понимая, что этим доводит самого Рамлоу до безумия. Он догадался? Он услышал? Блядь. Блядь. Блядь! Рамлоу, мать твою, не молчи. Говори что-то!

– Вину? – наконец выдавливает из себя командир.

– Ваш подчинённый вёл себя не по уставу, даже грубо, но я сам виноват. Она хороший агент и я успел в этом убедился не один раз. Я хотел бы попросить вас, не наказывать её, никаким из возможных способов, – знал бы капитан в каком положении она находится сейчас. Знал бы… Олсен зависла. Выпала из реальности и вернулась только тогда, когда почувствовала микротолчок, намёк-просьба о хоть каких-то движениях.

– Что произошло между вами?

– Я совершил ошибку. Посчитал, что женщине не место на подобной работе. О чем ей и сказал.

– Уверен, она не злится. Я тоже совершил подобную ошибку в день нашего знакомства. Сказал, что не беру в отряд женщин.

– Но теперь вы друзья даже помимо службы.

– Да. Я рад, что принял её. Лилит не раз выручала на миссиях и в жизни.

– Вы знакомы с её партнёром? Надеюсь у неё не будет проблем из-за моего предложения поужинать. Хотя как он узнает?

– Олсен сама ему скажет. Вы ещё не поняли какая она, так ведь? Вечно в поисках адреналина и острых ощущений. Знает о характере и ревности партнёра, но щекочет его нервы.

– Вы хорошо её знаете, – капитан кивнул несколько раз, будто подтверждая что-то в своих мыслях.

– Она мой друг, – Лилит хмыкает очень тихо, но он чувствует. С привилегиями добавляет он мысленно. Ох, Рамлоу уже на грани от таких настойчивых экстремальных ласк. Но кончать на глазах у Капитана нет никакого желания. Ладони потные и дрожат, как и ноги.

– Вы не против, если мы переместимся в зал для переговоров?

– Да, конечно. Если вам так будет комфортнее, – Стив собирает бумаги, к которым они почти не притронулись.

– Вы идите, я присоединюсь через пару минут. Оставлю план тренировки для бойцов.

Капитан кивает и выходит, прикрывая за собой дверь. Брок отталкивается ногами от пола и отъезжает чуть дальше, тянет её за собой. Управляет глубиной и скоростью. Иногда, прерываясь, проводит членом по щекам и губам, размазывая слюну, помечая своим запахом. Дёргает за волосы на затылке, вжимает так сильно, что носом она упирается в лобок. Короткие волоски колят и щекочут, но Олсен терпит. Совсем скоро он кончает и наконец отпускает, позволяет отстраниться. Лилит собирает каждую каплю семени и поправляет белье. Застегивает ширинку, заглядывая в расширенные зрачки.

– А теперь иди занимайся с остальными.

– Когда я получу свою долю удовольствия? – она не собирается настаивать, но всё равно спрашивает.

– А ты заслужила? Посмотрим на твоё поведение.

**********

Вторая разморозка Зимнего солдата плановая. Раз в полгода, если нет никаких целей и заданий, его размораживают в профилактических целях. Долгая криозаморозка плохо сказывается на скорости восстановления и боевой готовности. В этот раз на базе находятся только техники, она и отряд охраны. Рамлоу и боевой отряд не вызвали за ненадобностью.

Лилит курит, ожидая пока солдат придёт в себя. Он выглядит ровно таким же, каким она его запомнила. Забавно, для неё прошло полгода с последней встречи, для него пара минут. Она пытается вспомнить тот день в деталях и улыбается своим мыслям.

Техники ведут себя дружелюбно. В команде появился новенький и ему сразу же пояснили границы дозволенного. Умирать больше никто не хочет, поэтому обращаются с телом Зимнего бережно. Вводят положенные растворы, мониторят жизненные показатели. Сердце уже стучит, дыхание слабое, поверхностное.

Когда солдат открывает глаза, то пробегает я взглядом по всем присутствующим. Халаты отходят на пару шагов, хотя он ещё слаб и обездвижен. Олсен же подходит ближе. Кладёт ладонь на грудь и плавно ведёт вниз по прессу. Кожа неестественно холодная, будто он весь из металла.

– С пробуждением, детка, – тихо говорит она, отрывая руку. Техники сглатывают и смотрят друг на друга, пожимая плечами.

– Куратор… Лили, – он пытается поздороваться, но ещё слишком дезориентирован.

– Ага. Сейчас тебя приведут в порядок. Приступайте.

Лилит отходит к столу и пересматривает протоколы плановых разморозок. Что ж, эти двое суток будут непростыми. Обычно его забирает Рамлоу и проводит с ним большую часть времени, теперь солдат полностью в её распоряжении. И чем-то нужно заниматься. Она надеется только на то, что все её просьбы были выполнены и условия его содержания улучшены. Отрывается Лил только тогда, когда техники заканчивают с введением препаратов.

– Что там по состоянию?

– Восстановлен на 68%.

– Готов? Ты и так прекрасно знаешь что тебя ждёт сегодня. Давай без промедлений, – она отстегивает ремешки и помогает спуститься на пол, – Сам дойдёшь или прокатимся?

– Сам, – он ещё слаб и чувствует это, но не хочет показать. Тем более что так сможет идти с ней на равных, рядом. Ощущать её запах. Правда он смешан с чем-то другим. Очень знакомым. Куратор Рамлоу. Но это плановая разморозка. Его здесь быть не должно. Зимний хмурит брови, но молчит. Нельзя задавать вопросы.

Лилит ведёт себя подозрительно тихо, делает всё по протоколу. Правда с некоторыми изменениями. Купает не струёй, а душем. Не ледяной водой, а тёплой. Ну и т.д. Хотя техники, нужно отдать им должное, вымыли его душевую. Правда тёплую воду не подключили. А ещё она, вроде бы как пообещала, что её душевая теперь их общая. Не в её правилах брать слова обратно.

Она молчит и на тренировке, лишь изредка спрашивает про состояние. И потом, когда нужно вести его к техникам для забора нужных анализов. Солдат чувствует себя неуютно, хотя и не должен. Но он помнит все слова с прошлого раза. Я говорю за двоих! говорила она тогда, а теперь будто язык проглотила. Голубые глаза наблюдают за ней пристально, не отрываясь. Плевать на забор крови, мочи, даже на боль от спинномозговой пункции.

На тесты уходит добрых часа три. После чего его передают в руки куратору. Оба идут в его комнату для свободного времяпровождения. Какое чудо, матрас даже застелен какой-то простыней. И подушка появилась. Ещё какое-то покрывало, всё в латках. Зимний обходит комнату, сурово сдвинув брови. Осматривает каждый новый предмет, чтобы исключить опасность.

– Чем займешься? – наконец-то спрашивает она и садится на стул.

– Буду ждать указаний. Как всегда, – он садится на пол, совсем рядом с ней и прижимается телом к её ногам, трется головой о её ладони, будто просит ласки. Лилит не просто в шоке, она медленно ахуевает и пытается понять такое поведение подчинённого.

– Что ты..? Только не говори, что раньше тебе приказывали так себя вести…

– Куратор может потребовать отчёт, если хочет что-то узнать.

– Я не хочу знать, если ты не хочешь рассказать сам. Прекрати, – она поборола первый порыв зарыться пальцами в его волосы. Лилит отталкивает его от себя.

– Я сделал что-то не так?

– Ты солдат, оружие. Такое поведение непозволительно.

– Ты сказала куратору Рамлоу, что я человек. Как ведут себя люди? Вы все разные. Я не могу понять.

– Детка, мы не будем говорить об этом. Я могу случайно освободить твои воспоминания. А это значит обнуление. Я не хочу этого делать.

Половину времени они проводят вместе, потом она оставляет его одного. Теперь у него есть книги. Правда они не художественные, не исторические. В основном они по криминалистике, психологии и баллистике, но хоть что-то. Ещё несколько головоломок. Просто, чтобы было чем занять руки и мозг. Затем у них снова обкатка нового оружия, еда, тесты на выносливость и реакцию. Полный набор. Время тянется чертовски медленно. Ближе к 22 Олсен выжата, как лимон.

– Что обычно делали с ним ночью?

– Разные кураторы поступали по-разному, – один из техников жмёт плечами.

– Ни один из вариантов вам не понравится. Вы этого делать не станете, – Итан опускает голову.

– А что у вас по работе?

– Закончили. Нужно только дождаться результатов.

– Что ж, значит я отпускаю вас до завтрашнего дня, – она смотрит на часы и допивает остывший кофе.

– Нас не выпустят с базы раньше, чем мы заморозим его обратно. Но спасибо, – ребята дружелюбно кивают головами.

– База немаленькая. В любом случае, вы можете заниматься своими делами. Идите в столовую или комнату отдыха. Поспите, в конце концов. Следующие тесты завтра в 15:40. Тогда вас и жду на своих местах.

– Куратор Олсен, вы не боитесь оставаться с ним? Получается, что на всём этаже только вы и он.

– Итан, я не привыкла бояться. Если он захочет, то убьёт, вы не сможете ему помешать, – она устала, даже очень. Хотя больше морально, чем физически. Лилит, узнавая новые подробности его содержания, кипит от злости. Мужчина, который наделён невероятной силой и выносливостью, выполняет приказы людей свыше. Пешка в большой игре. Она хотела найти хоть что-то о его прошлом, но данные засекречены. Никто не знает сколько ему лет и как долго он служит Гидре. Техники сказали, что обнуляют его, если он вспоминает то, что вспоминать не должен. Значит в Гидру он попал не по своей воле. От новых мыслей болит голова.

Лилит заходит в комнату и застает его за чтением книги. Вид такой сосредоточенный. Интересно, если попросить его процитировать прочитанное, он повторит слово в слово?

– Отбой, солдат, день окончен. Можешь отдыхать. Ложись спать.

– Спать? Техники готовят капсулу?

– Нет. Ты ведь… Скажи, ты помнишь, когда ты спал без капсулы? Просто сон. В постели, – она вновь проглатывает комок и пристально смотрит. Зимний ушёл в себя и сосредоточенно пытается вспомнить.

– Я не спал так. Последний раз я дремал на миссии. Она была длительной. Почти четыре дня.

– Значит спи. Подъём в 8.

– Нет ночной работы?

– Нет. Я не стану устраивать охоту на тебя. Не стану устраивать бои без правил. Не стану пристегивать тебя в зале, руками вверх, до выворота суставов. Не стану испытывать новое оружие на тебе. Этого больше не будет, я обещала.

Он смотрит с подозрением, но уже не так недоверчиво, как сперва. Солдата все-ещё напрягает её молчаливость, хотя сейчас она сказала многое. Он видит что-то в её поведении. Куратор встревожена, но чем? Он что-то делает не так? Он расстраивает её?

Олсен уже почти выходит из комнаты, но в последний момент оказывается прижатой к стене. Зимний выглядит опасным и злым. Может не стоило поворачиваться к нему спиной? Бионическая рука на шее, но не душит слишком сильно, просто удерживает на одном месте, здоровая упирается рядом с её головой.

– Отставить, солдат.

– Шокера нет. Палки нет. У тебя ничего нет. Ещё и техников нет. Мы одни.

– Снова угрозы? Так будет каждый раз? Давай, закончи начатое. Думаешь я буду просить? Не дождёшься.

– Пожалуйста, Лили, я прошу тебя, ну… – хрипит он, притираясь пахом к бедру. Она удивлённо вскидывает брови, но молчит, не в состоянии найти слова. Это и странно и смешно и страшно одновременно. Влажные губы оставляют следы на щеках и ключицах. Живая рука гладит грудь, талию и бедра, – Так? Куратор Рамлоу делал так. Говорил так.

– Мне жаль, но ты не сможешь. Отпусти, – Олсен прикрывает глаза и сжимает губы в тонкую полосочку. Она сочувствует солдату. Это добром не кончится. Лили обещала себе никогда не влюбляться, не чувствовать, не быть слабой. Но кажется вот она, её Ахиллесова пята.

– Пожалуйста, – шепчет он, расстегивая ремень, пуговицу и ширинку на её брюках. Стаскивает их вместе с бельём до колен и теперь гладит кожу без барьеров в виде ткани. Она даже не сопротивляется, просто не может. Или не хочет. В груди такой ком, что трудно соображать. Не сопротивляется и не кричит, когда брюки разрываются на лоскуты. Расстегивает его ширинку, спускает штаны и белье, охватывает его талию ногами и прижимает к себе. Смотрит в глаза, но не видит в них понимания. Зимний толкается бёдрами вперёд, касается вялым членом к промежности. Только она не стонет, как с куратором, не прикрывает глаза, ничего не делает. Её глаза хоть и карие, от них веет холодом и печалью.

– Что-то не так. Почему? – он в недоумении.

– Ты не можешь, детка. Он не стоит и не будет. Никогда, – она опускает взгляд на член. Берет его в руки, перебирает яички, но ничего. Никаких реакций. Только сердечный ритм ускоряется. Солдат будто не понимает, сам сжимает его рукой, непонятно дёргает, рассматривает.

– Не стоит? – переспрашивает он, не поднимая головы.

– У мужчин он становится твёрдым, увеличивается и чуть краснеет.

– Я недееспособный. Меня скоро спишут, как устаревшее бракованное оружие?

– Нет. Конечно нет. Они ценят это качество в тебе. Ты не отвлекаешься на лишнее. Ты самый лучший.

Он отпускает её и натягивает штаны обратно. Лилит трёт шею, но молчит. Таким видеть его ещё неприятнее, чем изувеченным.

– Зачем это людям?

– Основная функция – это размножение. Люди занимаются сексом, чтобы произвести потомство. Но ещё это очень приятно.

– Ты и куратор Рамлоу хотите детей?

– Нет.

– Но вы постоянно это делаете или говорите как будете делать.

– Это сложно объяснить. Мы занимаемся сексом для удовольствия, без чувств, без планов на будущее.

Он молчит, закрывается в своей непроницаемой капсуле. Солдат и так чувствует себя не таким, как другие. Все имеют власть над ним. А теперь оказывается, что он ещё и неправильный.

– Ложись спать. Я не буду наказывать тебя за это и в отчёт не внесу.

– Не уходи.

– Нет уж. На стуле я спать не буду. Можешь пойти со мной. Там места больше.

Солдат засыпает быстро, свернувшись в позу эмбриона, уткнувшись лбом в её грудь. А вот Лили лежит ещё очень долго, просто поглаживая твёрдые мышцы его спины. Хочется плакать, хотя последнюю слезу она уронила за день до смерти матери. Олсен всерьёз задумывается о том, чтобы уйти с этой должности, но… Тогда к нему приставят кого-то другого. Что если тот будет таким же ебанутым, как прошлые?

Впрочем, на следующий день после заморозки, её вызывает Пирс. Он недоволен отчётами техников и её личными.

– Ты относишься к нему слишком мягко. Детка? Так называют самое опасное оружие Гидры?! Его не нужно гладить по головке и мыть в тёплой воде. Порядок через боль. Его нужно затачивать всё острее и острее. А ты делаешь из солдата нежного зверька. Зачем?

– Он показал плохие результаты на задании? Нет. Рамлоу сказал, что солдат был в лучшем состоянии, чем обычно. Он не убивает техников, не сбоит. В чем проблема? Вы не знаете и половины того, что делали с вашим «самым опасным оружием Гидры» другие кураторы. Он наращивал кожу, сращивал кости. Его тыкали острыми прутьями, как быка. И всё это перед важными миссиями.

– Что ты несёшь?

– То, что Гидра ест себя изнутри. Он не сбоил просто так. Он убивал, потому что мстил. И обнуляли его десятки раз без вашего ведома. А кто сдох, тот просто не успел.

– Вы отстранёны, куратор Олсен. Возможно, куратор Рамлоу будет лучшей кандидатурой.

– Я ещё могу дать совет? Если не хотите потерять Рамлоу, лучше на эту должность найти кого-то другого.

Не проходит и трёх месяцев, как солдата размораживают для новой миссии. Олсен к тому моменту присоединили к боевой группе, под командованием Брока. И вот они ждут, когда новый куратор приведёт солдата. Планируют миссию, смеются, курят. Веселье останавливается, когда к ним добегает Итан. Весь в крови и хромой, с шеи фонтан, который он пытается зажать ладонью.

– Нет. Нет-нет-нет-нет, только не ты, халатик, – Лилит орёт не своим голосом, зажимая рану. Ребята несут аптечку, пытаются помочь.

– Лили, он ищет тебя….– разобрать слова сложно из-за клокотания крови во рту, – Новый куратор был жестоким. Он высек свои инициалы у него на груди. Солдат разозлился. Уже, наверное, никого не осталось.

– Потерпи. Потерпи, Итан. Мы вызвали помощь. Тебя прооперируют.

– Я не дотяну. Твоя тактика была верной. Он всё-таки человек и он чувствует.

Итан умирает спустя пару минут. Вокруг гробовая тишина. Помощь не успела всего на жалкие 10 минут. Рамлоу пытается связаться с Александром несколько раз, но тот недоступен. И миссию отложить не было разрешения, но и продолжать опасно.

Лилит вызывается добровольцем. Если он ищет её, то не причинит вреда. Хотя это не точно. Брок вынужден пойти с ней, хотя она и отговаривает.

Они находят солдата в лаборатории. Он сидит в луже крови, в окружении мёртвых тел. Помещение похоже на кадры из сериала Декстер.

– Детка, ты в порядке? – Лилит подходит ближе, опускается рядом с ним на корточки и приподнимает голову за подбородок.

– 98%,– сухо отвечает солдат и отводит глаза. Рамлоу держит его на мушке, хотя убить не сможет. Его за это четвертуют мгновенно.

– У тебя потребуют отчёт после миссии. Будь готов объяснить какого хуя тут произошло массовое убийство.

– Ты ушла потому что я не такой, как все? Не такой, как куратор Рамлоу? – кажется это волнует его больше, чем что-либо ещё. И взгляд такой забитый.

– Я не уходила. Меня отстранили. Ждала тебя там, с боевой группой. Мы работали бы вместе всё равно.

– Лили, время.

– Завали еба… Дайте мне 15 минут, командир Рамлоу. Он будет готов.

– Жду вас двоих в джете через 20, – Брок плюёт на пол и покидает лабораторию. Он матерится пока делает попытки снова связаться с Пирсом. Старый упертый маразматик. Если бы он только послушал Лилит тогда, этого бы не произошло.

Олсен подготавливает его к миссии быстро и почти без разговоров. Наносит заживляющую мазь на порезы, где-то скрепляет скобами. Придётся снять это всё перед высадкой из джета, но так заживёт быстрее.

Во время полёта он сидит вдали, совсем один. Бойцы неосознанно пытаются держаться подальше всегда, тем более сегодня. Только она садится рядом, под недоумевающие взгляды остальных. Она поит его водой и бережно гладит спину, подготавливает к работе. Миссия длится почти 18 часов, но проходит успешно. Бойцы спят поочерёдно, она же позволяет ему лечь так, чтобы уложить голову ей на колени. Рамлоу не сказал ей ни единого слова за всё время и похоже не собирается. Слишком сложные сутки выдались.

На базе их встречает Пирс. Лично. Какая честь. Актив знает, что такой взгляд не сулит ничего хорошего. Его ждёт наказание и обнуление, поэтому он всеми силами пытается запомнить её. Хоть что-то. Может запах или внешность или голос. Что-то, что поможет отличить её от других. Поможет понять, что она друг.

Александр избивает его до неузнаваемости, солдат не отвечает, принимает наказание на глазах у всех. Олсен сжимает челюсти и шепчет, зная, что только он услышит. Держись, детка. Я рядом. Скоро всё закончится.

После Пирс требует отчёт и слушает его внимательно. Он злится не только потому что теперь нужно набирать новую команду техников, ещё потому, что одна самоуверенная девка оказалась права. С ним нужно обращаться как-то иначе. Или подобных убийств не избежать. Лилит возвращается в свою прежнюю должность. Уводит солдата обратно в лабораторию, где уже почти чисто. Тел нет, крови тоже, разве что на стенах и потолке немного.

Она откладывает подготовку к крио до полного заживления ран. Обрабатывает каждую, смазывает мазью. Укладывает его в постель и ложится рядом. Закрывает глаза и чувствует тёплое дыхание на лице. Он молчал всё время после миссии, но сейчас уже нет сил. Зимний обнимает её и касается губами ко лбу. Такого он видеть точно не мог, разве что где-то на миссии. Она же предпочитает думать, что это личный порыв.

– Ты разочарована?

– Почему ты убил всех? Почему не только куратора? Он причинял тебе боль, но не они.

– Они бы сделали это рано или поздно. Я уже видел такое раньше.

– Итан не стал бы. Он был хорошим парнем.

– Это случайность. Я метнул ножом, а он в этот момент поднялся. Лезвие нанесло смертельное ранение. Я не догонял его, не хотел убивать.