Текст книги "Заточенная в Золотой Клетке (СИ)"
Автор книги: АlshBetta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)
Как же сложно разрываться между двумя огнями! Раньше у него никогда такого не было! Все, что он любил и чем дорожил, было рядом, а где оно теперь?
Единственные дорогие для него люди – его сестра и Белла, которые остались у него в этом мире и держали на поверхности, не давая покориться страданиям. И если Белла была для него лекарством, то с сестрой он хотел наладить отношения из-за того, что был виноват в смерти Джейкоба, которого она так сильно любила…
Наконец, он подъехал к клинике и, быстро выбежав из машины, кинулся к главному зданию корпуса, где его уже ожидал доктор Алекс Смит, назначивший ему встречу.
– Мистер Каллен, – поприветствовал его доктор, пожимая руку. Эдвард быстро кивнул, и сразу перешел к делу:
– Что с моей сестрой? Где она?
– Я отведу вас в палату, сэр, – отозвался доктор, и Эдвард уже было направился в сторону выхода из кабинета, но жестом Смит остановил его.
– Только прежде мне нужно обсудить с вами кое-что, – доктор гостеприимно указал на стул у его рабочего стола, и Эдвард, взволнованный ссорой с Беллой и происшествиями с Элис, так же быстро, как и пришел, опустился на стул.
– Мистер Каллен, я диагностирую в этой клинике уже почти десять лет, – он изогнул бровь, приподнимая очки для большего эффекта специализации, – но даже мне ещё не приходилось сталкиваться с пациентами как ваша сестра…
– Что с ней? – растерянно спросил Эдвард, и его руки сжались в кулаки от новой волны ненависти к себе.
– Здесь имеет место серьезная психологическая травма, – объяснял доктор. – Девушка не нуждается в лечении в этом заведении, потому что ей необходима просто психологическая помощь. Только грамотная, иначе мы можем только навредить. Мы пробовали применять шокотерапию, но опыт показал, что это мало что дает. Она, прямо скажу, не сумасшедшая, а просто убитая горем.
– А как же звонки других врачей о том, что она проклинает всех и меня в том числе? – с сомнением спросил Эдвард.
– Это не сумасшествие, это просто боль. Личная трагедия. Скажите, мистер Каллен, была ли в жизни вашей сестры какая-нибудь трагическая обстановка, трагический поворот событий?
– Да… – отозвался Эдвард, борясь с дрожью в голосе. – Её любимый человек скончался во время пожара…
– Ну, тогда это все объясняет, – расслабленно откинулся на спинку кресла доктор. – Вам нужно просто отдать мисс Каллен в руки грамотному специалисту, и ваши проблемы решатся. В этом заведении ей нужды нет, скорее ей необходима госпитализация в психологический диспансер, недалеко отсюда, милях в тридцати, – задумчиво изъяснялся доктор, а Эдвард начинал терзаться все сильнее. Как он мог отправить сестру в психушку, когда у неё с головой – в прямом смысле – все было в порядке? Она просто испытывала боль, но не повредилась рассудком… Какой же он идиот! Но тут виноват не только он один.
– Мистер Смит, – пряча злобу и раздражение, медленно проговорил Эдвард. – Вы диагностируете в клинике больше десяти лет! – Доктор непонимающе кивнул, но все же продолжал внимательно слушать мужчину. – Так как же вы, специалист с большой буквы, работающий в ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ, не смогли сразу понять, что девушка НЕ НУЖДАЕТСЯ в лечении здесь?
Доктор снял очки, и посмотрел на Эдварда:
– Мистер Каллен, когда девушка прибыла сюда, мы не смогли сразу установить диагноз, потому что её поведение и поступки свидетельствовали о нужде в лечении. Но спустя день или два, когда она поняла, где находится, она унялась, успокоилась и перестала реагировать на все вокруг. Она замкнулась в себе, и только тогда мы достоверно убедились, что с девушкой в плане «сдвигов», уж простите, все в порядке! – хмыкнул доктор, вставая со своего места. – Мистер Каллен, она проклинала вас те первые два дня, тогда мы вам и звонили, но сегодня, сейчас…
– Вы же сообщили мне, что с Элис большие проблемы? – яростно выкрикнул Эдвард, вспоминая слова доктора час назад.
– Вы считаете неправильное определение диагноза недостаточно большой проблемой? – удивленно вопрошал доктор.
– Этот диагноз, мистер Смит, – Эдвард наступал на доктора, защищая свою сестру, себя, и пытаясь забыться от боли, – поставили вы! Где ваш профессионализм?
– Мистер Каллен… – позвал тот, но Эдварду было уже не до этого:
– Я забираю Элис домой, сейчас же! Отведите меня к ней! – потребовал он, прожигая доктора взглядом.
– Это нельзя сделать просто так, нужно подписать бумаги и… – начал было Алекс, но гневный Каллен прервал его, не дав закончить:
– Если прямо сейчас, моя сестра не покинет ваше чертово заведение, будьте готовы к суду, мистер Смит, к суду и отнятию у вас лицензии!
Не на шутку перепуганный доктор, скрывая свой страх, надломлено кивнул и произнес:
– Почему бы вам не забрать девушку прямо сейчас? – и повел своего гостя по коридорам, к палате мисс Каллен, все ещё подозревая, что про лицензию и суд Эдвард говорил серьезно. Ведь Каллен управляет всей Америкой, что ему стоит растерзать в порошок обидчиков своей родни или хуже того: самого себя!?
Доктор подвел его к белой двери с номером «89» и остановился, приглашая мистера Каллена внутрь.
Эдвард сделал глубокий вздох и, потянув за ручку, открыл дверь и вошел внутрь комнаты. Доктор едва не вошел за ним, но дверь захлопнулась перед самым носом ошарашенного Смита, и тот вынужден был ждать в коридоре, отбивая ритм ногами и молясь, чтобы все прошло хорошо и клиника не стала платить ущерб династии Калленов.
Эдвард же, оказавшись за белой дверью, сразу разглядел палату, в которой находилась его сестра уже несколько дней, и заприметил, что условия были действительно неплохими, ведь клиника дорога для содержания, хотя, что такое для Каллена слово «дорого»?
– Элис? – позвал Эдвард, пробегая взглядом по палате и ища сестру. Её маленькая фигурка, сидящая у окна, завешанного материей из светлого льна, смотрела прямо на небольшой садик у дверей клиники.
Девушка не ответила и даже не повернула головы в сторону брата. Она действительно как замороженная… Что же он наделал?
– Элис, милая! – Эдвард предпринял вторую попытку, медленно подходя к сестре и видя дорогие сердцу черты как в первый раз. Она такая же красивая, как и раньше, его любимая сестренка Эл. Сколько времени прошло!
– Ты поздно… – тихо прошептала девушка, не поворачивая взгляд в сторону брата.
– Элис, умоляю тебя, прости меня! – умоляюще проговорил Эдвард, чувствуя, как образуется комок в горле, и смаргивая слезы.
– Нет смысла извиняться, Эдвард, уже слишком поздно… – все ещё бесцветным, тихим голосом проговорила девушка, смотря в окно.
– Элис! – Эдвард подошел вплотную к девушке и присел перед ней на колени, пытаясь обратить на себя её взгляд. – Послушай, я очень сожалею обо всем: о Джейкобе, об этой чёртовой клинике, о том, что бросил тебя, что не стал продолжать поиски. Я знаю, что нет мне прощения, милая, но я умоляю тебя, заклинаю, дай мне шанс… – промолвил он и дотронулся до руки сестры. Кажется, его пламенная речь не произвела на неё никакого впечатления. Её губы растянулись в грустной и наплевательской ухмылке, а взгляд так и не оторвался от окна.
Она не выдернула руку, но и не проявляла никаких признаков радости или мимолетного облегчения.
– Уходи, Эдвард, – мягко шепнула она презрительно и снова улыбнулась.
– Куда же я уйду? – вопрошал Эдвард. – Я приехал за тобой, Элис, и никуда без тебя не пойду…
– Я здесь из-за тебя и останусь здесь. Мне нет места, нет радости, нет ничего нигде в этом чёртовом, проклятом мире! – эти слова она выкрикнула и обернулась на него, рыдая. Её глаза были пустыми, как и душа и лишь агония переполняла всю её.
– Я тоже так думал, Элис, – уверенно произнес Эдвард, вспоминания Беллу и ощущая тепло по всему телу. – Ты встретишь того, кто вернет тебя к жизни, кто заставит тебя жить, ты будешь хотеть быть с ним рядом, ты полюбишь его!
– Что бы снова потерять? Единственный, кого я любила, мертв, по твоей вине, брат! – заорала Элис, вскакивая со своего места и отталкивая Эдварда обоими руками.
– Элис! – удрученно позвал Эдвард, вставая вслед за сестрой и поворачивая её к себе. Она была намного ниже его, ниже Беллы, и слезы ливнем лились по её щекам.
– Отпусти меня! Убийца! – истошно завопила Элис, когда Эдвард попытался обнять её. Её ногти впились ему в тыльную сторону ладони, но в данный момент, моральная боль заглушала физическую. Он проклинал себя за боль причинённую сестре, за какую она сейчас так мучается… Бедная, его бедная сестричка, его Эл…
– Пусти меня! – рыдая, умоляла Элис, только глубже раня кожу Эдварда.
– Милая, милая, – продолжал уговаривать Каллен. – Родная моя, Эл моя, послушай, я не причиню тебе вреда, я хочу тебе помочь! Мы поедем домой, и все будет хорошо. Там Белла, она развлечет тебя, вы ведь с ней подруги?
– Белла! – выкрикнула Элис, перестав вырываться, и посмотрев на брата убийственным взглядом. – Отпусти эту несчастную девочку! Ты убьешь её, убьешь как Изабеллу! Убьешь как Джейкоба! Ты никого не щадишь, всё вокруг тебя умирает как при лихорадке! Спаси хотя бы эту маленькую девочку! Она ведь так мала, так наивна, она боится тебя! Она жутко тебя боится! – кричала Элис, и сердце Эдварда снова разрывалось на мелкие кусочки. Ведь Элис говорила правду! Все вокруг него умирает, всему он причиняет боль…
– Поехали домой, Элис, – треснувшим голосом пролепетал Эдвард.
– Я не поеду к тебе, я тебя ненавижу! – заорала Элис, колотя в грудь брата руками.
– Хорошо, поедем в другой дом, я отвезу тебя в особняк к Джасперу, хорошо? Он должен был вернуться… – примирительно произнес Эдвард, и Элис зарыдала.
В принципе она не хотела оставаться в этой клинике, а Джаспер довольно мил и обходителен с ней, да и с братом ей встречаться не придется – он вряд ли сунется туда, пока она не придет в себя…
Уже через пару минут она усаживалась в машину Эдварда, вытирая слезы, и молясь, чтобы Эдвард получит кару небесную за все грехи и убийства, а она смогла хотя бы немного излечиться от боли, трепавшей её сердце…
Белла сидела на полу, рыдая и вспоминая сегодняшний день, и не могла понять, как Эдвард мог так поступить? Как он мог так растоптать её, растоптать её привязанность?
Боль разливалась по её телу, как бурный поток и она уже ничего не могла с ней поделать. Как же ей было себя жаль – она не привыкла себя жалеть, она не нуждалась в сочувствии, но почему-то сегодня ей захотелось поддержки, ей захотелось поддержки от Эдварда, и она поверила ему. Он такой разный, такой странный – он добрый и яростный, он жестокий и милый, он причиняет боль, а потом вымаливает прощение… Какая же его истинная сущность на самом деле?
Кровати в комнате уже не было и от этого было ещё больнее, он ведь заботился о ней! А теперь… Вместе той белой кровати в комнате теперь громоздилась такая же роскошная и огромная кровать алого цвета с золотой вышивкой. Откуда такая нездоровая привязанность к золоту? Она имеет семейные корни?
Какое к черту золото! Её боль не заглушить золотом и всеми богатствами мира… Она почувствовала какое-то странное чувство сегодня днем в груди, когда гуляла с Эдвардом по саду и спрашивала про Изабеллу… Он показался ей несчастным и страдающим, а потом он причинил ей боль и теперь на её запястьях до самых локтей красовались синяки от его рук. Может ли человек причинять боль и счастье одновременно? Может ли заставлять страдать и радоваться в один миг?
Она не знала точных ответов на эти вопросы и даже понятия не имела, что за чувство, будто маленькая птичка с трепыхающимися крыльями раскрылась, расцвела в её душе и была сегодня поймана в клетку. Снова…
Он кричал ей, что все в этом доме происходит по его указу и что она будет подчиняться ему! Тогда, как он не говорил ей это уже много дней, он снова начал делать это, принялся за старое…
Она снова Заточенная в Золотой Клетке, только теперь к её заточению прибавилась новая проблема – она окончательно привязалась к Эдварду и хотела его присутствия около себя, хотя не признавалась ни себе самой, ни тем более ему. С доверием у неё все ещё были проблемы, и главной причиной этому послужил Чарли…
Сможет ли Эдвард исцелить её?
Ответ неизвестен, потому что прежде он должен исцелиться сам – он пленник своего гнева, своей ярости и своего паршивого характера. Они завладевают его сознанием так же быстро, как и отпускают, но от этого страдает она. Страдает Белла и все окружающие. Вот черт!
А если она не хочет видеть его другом?
Если она хочет… любить его?
Возможно ли это?
========== Глава 19 – Я прощаю тебя…и люблю! ==========
Как бы Эдвард ни желал побыстрее вернуться домой, он все же задержался у Джаспера до вечера. Сегодня он не обсуждал с другом конференцию и события связанные с его отъездом, потому что рядом была Элис. Он уехал из особняка Хейла вечером, полностью уверенный, что друг сможет помочь его сестре. Раз уж он сам не смог. Ведь Джаспер и Элис подружились. Да и раньше они неплохо ладили. Только вот смешанные чувства, связанные с Элис, терзали его до самого дома, и он сам не мог понять, что с ним происходит.
Домой он ехал очень быстро, представляя, как будет просить Беллу о прощении и пытаться загладить свою вину. Он же обещал себе и ей, что никогда не заставит её испытывать боль… А что в итоге? Защищал от всего на свете, а не смог защитить от себя самого!
Ну, ничего, он исправит ошибку пока не поздно. Он сделает все, чтобы Белла была с ним, чтобы она привязалась к нему и полностью доверилась. Любовь длиною в жизнь. А в случае Каллена – длиною в вечность. Белла даже не представляла, насколько важно для Эдварда её присутствие и как он её любит. Его приступы гнева – проблема, с которой нужно бороться. Но он будет пытаться сдерживать себя с ней, потому что она нужна ему. Если она уйдет, он не вынесет!
Подъехав к дому и оставив машину в гараже, он чуть ли не бегом кинулся к главным дверям.
У входа его встретила Мари, подметающаю коридор, которой он и задал главный вопрос:
– Где Белла?
– Мисс Свон сегодня рано легла, мистер Каллен, – отозвалась Мари, не прерывая своего занятия.
Эдвард быстро кивнул, с нехарактерной для него скоростью взлетел по мраморным ступеням на второй этаж, заставляя Мари замереть в оцепенении и уставиться ему вслед. Было чему удивиться. Сколько лет уже не случалось того, что бы их Хозяин беспокоился о ком-то кроме себя, помогал кому-то и был относительно счастлив… Может, эта девушка, Свон, действительно начало большого пути? Вдруг, она станет хозяйкой этого поместья в недалеком будущем? Кто знает…
А тем временем Эдвард, приоткрывший дверь в комнату Беллы, тихо вошел внутрь и направился к кровати девушки. Каждое его движение было продумано и медленно, чтобы не потревожить сна его маленькой Беллы. Во сне она была так похожа на ангела. Она спала, уткнувшись лицом в одну из подушек и укутавшись в одеяло, словно хотела спрятаться от всего мира. Похоже, дело действительно было в белом цвете постели, потому что на алой Белла спала спокойно. Интересно, с чем для неё связан белый цвет? Сам Эдвард всегда считал, что белый – цвет мира, добра, свободы и чистоты. Что же она имеет против всего этого? Увы, он еще слишком мало знает о ней, чтобы судить о поступках этой храброй девочки. Его девочки.
Он так же тихо подобрался к краю кровати и со всей осторожность опустился на подушки рядом со спящей девушкой. Он никогда не был так спокоен и умиротворен. Ему всегда было хорошо рядом с Беллой, он не чувствовал боли, не чувствовал чужой крови на руках, крови людей, перешедших ему дорогу или не выполнивших его приказы.
Он чувствовал себя значимым и чистым, будто и не было тех десятков женщин, которые побывали в его постели со дня трагедии и до Неё. Он сейчас и представить не мог, чтобы находиться рядом с другой девушкой. Он всем сердцем любил только Беллу, только эту девочку, которая тоже навиделась боли, и которую бы он хотел забрать себе всю, если бы смог. Этот ангел не должен страдать, но он сам причиняет ей страдания…
– Белла, – тихо шепнул он, наклоняясь ближе к девушке и разглядывая в мягком лунном свете её шелковые локоны и милое почти детское личико с длинными ресницами, нашедшими приют на ее атласных щеках. Он наклонился ещё ближе к кудрям Беллы и вдохнул её аромат всем телом, наполняясь им до краев и становясь счастливее, чем прежде.
Ему все нравилось в этой девушке: её ум, доброта, красота и сила – она может защитить себя от кого угодно, даже от него… Но он не хочет, что бы она защищалась от него, ведь он готов на все ради своей Беллы.
Он осторожно поднялся и, обойдя кровать кругом, подошел к Белле с другой стороны, откуда мог видеть её лицо. Положив голову на ее подушку, он с улыбкой смотрел на девушку, впитывая всю её красоту и детскую непосредственность. Он полюбил её сразу двумя видами любви – отцовской и мужской. Он хотел защищать её и оберегать, но в то же время хотел быть и с ней, жениться на ней в один прекрасный день…
Когда-то он думал, что она дьявол, ниспосланный с небес, чтобы уничтожить его, но теперь он все больше убеждается, что она та, которая спасет его – уже спасла – от самого себя, от прошлого, от боли. Она подарила ему себя, она оказалась в его особняке, рядом с ним…
Он казнил себя за всю ту боль, что причинил ей. Больше всего на свете он хотел бы забыть про то, что произошло днем, но знал, что не имеет на это право. Он не заслуживает забвения. Заново проживая каждый момент и анализируя его, он понял, что вел себя непозволительно, и это убивало его.
Он все продолжал смотреть на Беллу, пытаясь разглядеть в темноте хотя бы очертания ее лица, но тут лунный свет чуть ярче и полностью осветил его. И тогда сердце Каллена, о существовании которого он так долго не вспоминал, сжалось от жалости и тоски – на лице Беллы виднелись дорожки от недавно высохших слез…
Он тут же пообещал себе, что больше эта девушка не прольет ни слезинки. Он поклялся себе беречь и оберегать Беллу даже от себя. Она нужна ему любой, но она должна быть счастлива. Если бы он мог как-то вернуться в тот разговор на террасе и все исправить… Он бы отдал все деньги мира или даже половину жизни ради этого, потому что вспомнил слова, сказанные им этому хрупкому и ранимому существу, которое сегодня даже попыталось утешить его на поляне…
Он сказал ей: «Тебе ЗАПРЕЩЕНО покидать комнату!»
А она без страха в глазах отозвалась ему, будто бы насмехаясь: «Мне ПЛЕВАТЬ на твои запреты!»
От этих слов он будто сошел с ума и продолжил перепалку, не в силах остановиться, о чем сейчас безумно жалел: «В этом доме все подчиняются МНЕ! И ты тоже будешь ПОДЧИНЯТЬСЯ МНЕ!»
И она выкрикнула в ответ: «НИКОГДА!»
Он гордился своей маленькой девочкой, которая в силах противостоять даже ему. Он всеми силами будет пытаться избавиться от своего гнева, научиться контролировать его. Потому что эти слова резали ему душу ржавым ножом.
Он бессознательно опустил взгляд с лица Беллы на её тело, укрытое одеялом и только тогда обратил внимание на руки, лежавшие поверх атласной материи. Сначала он даже не понял, что не так. Казалось, они опоясаны узорами, и он сперва подумал, что это тень от одеяла на её коже, но наклонившись ближе, разглядел ужасные синяки.
Не веря собственным глазам, Эдвард всматривался в синевато-лиловые узоры, казавшиеся в свете ночи почти черными.
Его дрожащая рука потянулась к запястью девушки и, едва касаясь, он приложил свои пальцы к одной из гематом. Контуры идеально совпали…
Он сжал зубы, отворачиваясь от Беллы и сминая в кулаке край одеяла, будто могло избавить его от злости, направленной в этот – очередной – раз на себя самого. Но одеяло было лишь бесполезным куском материи, неспособным принести ему успокоение. И поэтому Эдвард откинулся на подушки, закрыл глаза и попытался успокоиться, прийти в себя и наладить сбившееся дыхание. Пока он справлялся с собой, он уловил звук, который издала Белла. Она начала всхлипывать прямо во сне, и он, мгновенно распахнув глаза, снова приподнялся на локте, всматриваясь в лицо любимой девушки.
Белла вздрогнула и её лицо исказилось будто бы от боли, а руки, до этого лежавшие на одеяле внезапно стиснули материю, в похожем на его собственный жесте. Ещё секунда и Белла издала пронзительный крик, а через мгновение её глаза распахнулись. Она продолжала всхлипывать, уставившись вверх и, кажется, не замечая ничего вокруг.
Несколько бесконечных мгновений спустя её взгляд стал более осмысленным и скользнул в сторону Каллена. Кажется, она совсем не ожидала его увидеть, потому что вскрикнула и резко отпрянула.
– Тише Белла, это я, – протянув к ней руку и успокаивающе погладив предплечье, произнес Каллен.
Это не слишком помогло. Утренние воспоминания не отпускали её, и она прекрасно помнила, как вел себя Эдвард сегодня днем. Как его руки стискивали её. И этот повелевающий голос, приказывающий ей… Она действительно была напугана, но потом вслед за страхом пришла боль. А сейчас, после нового кошмара с Чарли в главной роли, который тоже был воспоминанием из далекого прошлого, она снова была напугана и не знала, что ей делать. Она даже не могла понять, где находиться, пока её глаза не встретились с взглядом Эдварда.
Она, продолжая беспомощно всхлипывать, мгновенно перевернулась на другой бок, вжимаясь лицом в подушку и проливая туда оставшиеся слезы.
– Белла, тебе нечего бояться, я не сделаю тебе больно, обещаю! – говоря это, он с сожалением вспомнил те же слова, произнесённые им пару дней назад. Он вновь не сдержал обещание, а Белла по-прежнему пыталась доверять ему. Что же это такое? Сможет ли она простить его сегодня, сейчас? За то что он сделал, за то что в очередной раз повел себя хуже животного…
– Я это уже слышала… – сквозь всхлипы произнесла Белла, все ещё не отрывая головы от подушки.
– Я знаю, что вел себя ужасно, Белла, мое поведение ничем нельзя оправдать, но я готов сделать все, что угодно, ради твоего прощения, – рассеяно ответил Каллен, путаясь в словах и захлестнувших его чувствах, будто какой-то школьник. Никогда в жизни ему не приходилось оправдываться перед кем-то кроме Изабеллы…
– А как же это? – Белла оторвала голову от подушки и протянула к Каллену руку, на которой пестрели синеватые узоры. Он шумно сглотнул и вновь взглянул в глаза Беллы. В них было осуждение и отчуждение. В них был страх и было недоверие. Она не верит ему, и у нее есть на это все основания. Только вот что делать ему?
– Прости меня… – только и смог ответить он, не зная, какими словами и как сможет загладить свою вину перед ней.
Никогда и никому из тех, кого он любит, он не наносил побои или синяки. А теперь… Теперь он заново открывает себя, и эти открытия убивали его. А если Белла не простит его? Если проклянет так же, как Элис? Неужели она способна на такое?
И если окажется, что способна, его сердце вновь разорвется на части. А ведь оно лишь недавно начало потихоньку восстанавливаться, отстраиваться заново…очень медленно, но и этого было много. Неужели этим переменам пришел конец? Неужели гнев, поглотивший его, погубил эти только расцветающие цветы любви в ней? Возможно, он все напридумывал себе, но видя привязанность Беллы и страх в её глазах, он готов был склонить к её ногам весь мир, исполнить любое желание, сделать все что угодно. Только нужно ли ей все это? Возможно, её единственное желание – свобода? От кого? От него? Или от собственной сущности, от боли?
Сколько же вопросов… Где искать ответы?
Белла качнула головой и снова залилась слезами, опуская голову на подушку. Сердце Эдварда, которое и так разрывалось от жалости и боли, не выдержало больше. Его руки вновь опустились ей на плечи и стали ласкать их, будто бы надеясь избавить её от боли, причинённой им самим.
– У всех сумасшедших такие перепады настроения? – всхлипывая, спросила она, не поворачивая к нему головы, чем заставила Эдварда тихо усмехнуться, но он тут же посерьезнел:
– Ты права, я сумасшедший!
– Неужели я могу высказывать собственное мнение? – язвительно спросила она, но слезы, лившиеся по её щекам, и сотрясающееся от рыданий тело, не позволили этим словам прозвучать так, как надеялась Белла.
Страх в её голове, вызванный кошмаром, ещё не исчез, но теперь здесь был Эдвард, а он, несмотря на всю ту жестокость и сумасшествие, разгонял тучи ужаса после её пробуждения посреди ночи. Как бы она ни ненавидела его, как бы ни было сильно ее нежелание говорить с ним, но она не могла позволить ему уйти. Без него в эту комнату тут же вернутся призраки сомнений и трагедий, страшных воспоминаний и боли. А с ним… с ним боль совсем другая… Эта боль исходит не от прошлого, а от настоящего. От него самого… Ещё неизвестно, какая боль хуже, но для того, чтобы разобраться с обеими, ей нужно его присутствие. Она никогда не думала, что будет нуждаться в нем, но все случилось именно так.
– Можешь. Ты можешь все, что захочешь, Белла, – уверенно проговорил Эдвард, подбираясь ближе к девушке. – Все в этом доме, в мире, принадлежит тебе, зависит от тебя. Я весь твой, все мое естество. Ты можешь получить всего меня, или какую-то часть: я тоже завишу от тебя. Что бы ни говорили все вокруг, и в том числе я…
От удивления Белла даже перестала плакать и замерла, пытаясь осмыслить слова Эдварда. Каллен занимался тем же, думая, что еще сказал, чтобы она поверила в его искренность, но его руки продолжали бродить по плечам Беллы в попытке утешить.
– И ты права, – решился продолжить Эдвард, не желая упускать выпавшей возможности вымолить прощение, пока девушка молча слушает его, – я действительно сумасшедший, потому что причиняю боль тому, кто мне так дорог.
От последнего слова Белла снова вздрогнула и, повторив эти слова про себя, снова погрузилась в различные, быстро пробегающие мимо мысли. Она и представить не могла, что этот человек скажет ей такое… Выходит, их привязанность обоюдна? Он тоже привязан к ней, как и она к нему?
Эдвард с замиранием сердца ожидал реакции девушки на его слова. Обычно он заранее продумывал запасной план, но сейчас он не знал, чего ждать и что он будет делать дальше, если Белла не сможет поверить ему, простить его. Это был не эксперимент, не стратегия, это было искреннее признание.
Белла же, немного поразмыслив, несмело обернулась к Каллену, и в её карих глазах, благодаря лунному свету, Эдвард различил и насторожённость, и радость. Он улыбнулся, чтобы поддержать девушку, сказать взглядом, что его слова – истинная правда и только Белла находится в его сердце, оно все принадлежит ей, и только ей решать, сможет ли оно вновь биться ровно или опять превратится в руины. Теперь это зависит только от неё. Пути назад нет. И все Каллен не знал, как сможет пережить потерю такого дорого для него существа во второй раз…
Девушка продолжала смотреть на него, а он, осмелившись, протянул руку и вытер с её щеки несколько слезинок своими. В глазах Беллы появилось новое чувство, чувство благодарности и чего-то ещё… восхищения?
Он и не успел сделать больше, как она вдруг кинулась к нему в объятья так быстро, что он даже сначала не понял, что произошло. Как и в предыдущие ночи, она примкнула к его груди. Только теперь прижималась она к нему крепче и сильнее, будто бы бояться отпустить, потерять и не найти…
Только через пару секунд пришло осознание и его губы растянулись в улыбке, а руки обняли Беллу, нежно поглаживая её спину. Он не ошибся в ней, он нужен ей. Он нужен ей так же, как и она ему…
– Ты меня прощаешь? – так надеясь на положительный ответ, спросил Эдвард.
Белла улыбнулась сквозь слезы:
– Прощаю… – прошептала она, радуясь, что вся это размолвка кончилась так хорошо и без ущерба для окружающих. Вот он, настоящий Эдвард – ласковый, нежный, заботливый и любящий… А что такое любовь? Неужели то, что он испытывает к ней, то, как он заботиться о ней, и называется любовь? А если и да, то, что чувствует к нему она? Только ли привязанность? А может быть это нечто большее?
– Спасибо, Белла, – всем сердцем радуясь её словам, произнес Эдвард и, склонившись к ее локонам, поцеловал ее в макушку.
В его душе теперь зарождалось новое, ещё более сильное чувство, которое он называл любовью. Она его прощает… Он причинил ей боль, заставил страдать, а она его прощает! Неужели она тоже полюбила его? Возможно ли это в таком жестоком мире?
После той трагедии он клялся себе, что больше не полюбит никого, не заставит никого страдать, не заставит их жить в вечном страхе и горести сомнений. Он не хотел, чтобы его дети, его жена, его родные были несчастными. Он не хотел огорчать их и очень сильно боялся потерять…
Кто ответит, откуда на его голову свалилось столько страданий и боли, почему все, что он любит, гибнет? Словно цветы в засуху, они пропадают, исчезают, будто бы ничего никогда и не было?
Изабелла, родители – все исчезло, пропало, словно в цветном сне лихорадки. Элис отстранилась от него настолько, что он уже никогда не сможет приблизить её к себе. Она не простит его, потому что ненавидит. Он не сдавался, он сражался за сестру, он бился за ее прощение… Но впервые он опустил руки, понимая, что это бесполезно. С момента трагедии прошло больше семи лет, а Элис все ещё не оправилась, и, вероятно, уже никогда не оправится. А теперь он вновь был готов продолжить битву за нее. Вдруг случиться чудо?
– Ты ведь и действительно сожалеешь? – выводя его из задумчивости, тихим и неуверенным голосом спросила Белла. Она так надеялась, что он был искренен, потому что очень хотела верить ему. Она не знала, что с ней будет, если это все окажется игрой… Его игрой, в которой она просто пешка, и её в любой момент могут скинуть с шахматной доски.
– Ты даже не представляешь, как! – горячо ответил Эдвард, придавая своему голосу больше уверенности и честности.
Белла вновь улыбнулась и, протянув свою руку, нашла ладонь Каллена, будто бы скрепляя их союз пожатием его руки. Эдвард был приятно удивлен и нежно провел пальцами по шелковой коже Беллы, наслаждаясь каждой секундой, проведенной вместе с этим ангелом во плоти.
Белла своими пальчиками легонько провела по тыльной стороне его ладони и в непонимании остановилась, чувствуя небольшие углублённые линии на коже Эдварда.
– Что это? – оторвавшись от груди Эдварда, спросила он, вглядываясь в его ладонь. Но лунный свет уже покинул комнату, и в темноте Белла не смогла ничего увидеть. Она размышляла о странных линиях, которые ощущали её пальцы, но тут впервые поняла, что не боится темноты. Раньше она спасалась от неё, как от цунами или урагана, а сейчас ей не было страшно… Во многом благодаря присутствию Каллена…
– Это просто царапины, ерунда, – пожал плечами Эдвард, вспоминая, как ногти Элис впивались ему в кожу, пока он пытался обнять, успокоить её, а сейчас Белла взглянула на него, жаждя ответа.
