Текст книги "Проклятое Пророчество (СИ)"

Автор книги: Алин Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Конечно. Еще и второе одеяло возьми, мне оно не нужно, я вполне комфортно чувствую себя и так, – и он сам соорудил мне спальное место.

Я села. Сняла сапоги. Воспользовалась бытовой магией очищения, приведя себя и одежду в порядок. Распустила уложенный на затылке узел волос и попыталась причесать волосы растопыренными пальцами.

– Можно мне коснуться твоих волос? – спросил Данирэль, следя завороженным взглядом за моими манипуляциями.

Да, волосы у эльфов, пока, редкое явление и отношение к ним разное. Для кого-то они неприятное свидетельство расовой чуждости, а для кого-то пленительная, экзотическая причудливость.

– Можно, – отозвалась я, понимая его любопытство.

Сев за моей спиной, он вначале несмело потрогал кончиками пальцев мои волосы, а потом попытался повторить мои движения, пропуская волосы между пальцами. Я закрыла глаза, отдавшись приятным ощущениям. Почему этот мужчина не вызывает у меня отторжения, и я позволяю ему такой близкий физический контакт? Наверное, потому, что он мне жизнь спас, и я ему за это очень благодарна? Или он мне просто понравился?

– А можно тебя поцеловать? – жарко зашептал он мне в ухо, от чего по телу побежали мурашки.

– Э-э-э… не знаю… я еще никогда не целовалась с посторонними мужчинами, – открыв глаза, я повернулась к нему лицом и неуверенно посмотрела на него.

– Так давай попробуем, – продолжил он шептать мне в ухо.

– Ладно, – согласилась я.

Его сильные руки притянули меня ближе, губы скользнули по моему уху… щеке… добрались до губ… он кончиком языка потрогал мою нижнюю губу… осторожно погладил ее… его язык скользнул мне в рот и ласково коснулся моего языка.

Вначале, я вздрогнула от такой наглой интимности. Потом, хотела брезгливо оттолкнуть. Но затем, поймала себя на том, что получаемые ощущения приятны настолько, что испуг от чужого языка в моем рту, возмущение и брезгливость, куда-то подевались. Вновь закрыв глаза, я отдалась этим новым для меня, понравившимся впечатлениям.

Поцелуй стал более глубоким, его язык более требовательным, активным, неспешно исследуя мое небо, внутреннюю поверхность губ, а приятные ощущения сменились внутренней дрожью, тело обдало жаром, сердце громко застучало в груди. Я, невольно, выдохнула протяжный стон, то ли от страха из-за непонимания, что это со мной происходит, то ли от непривычного возбуждения. Но тут, я почувствовала, что мне не хватает воздуха, и, упершись ему в грудь ладонями, попыталась отодвинуться. Он тут же ослабил хватку, скользнул губами снова к уху. А потом зарылся носом в мои волосы на макушке и хрипло прошептал:

– Тебе понравилось?

– Да, – честно ответила я, тоже шепотом, смущенная собственной реакцией.

– Можно еще? – спросил он.

– Давай… завтра… – ответила я нерешительно, – сегодня и так… слишком много новых впечатлений.

– Хорошо, завтра. Но можно сейчас я лягу спать рядом с тобой?

– Ладно, – согласилась я, укладываясь боком, лицом к нему, и отодвигаясь к стенке, чтобы освободить ему место.

Он улегся рядом, тоже боком, прижав одной рукой мою голову к своей груди, а второй рукой притянув за талию к себе ближе. Хоть знаю об этом только в теории, но сразу почувствовала и поняла, что он возбужден. Это было одновременно и страшно, и приятно. Боясь спровоцировать его на дальнейшие действия, я не шевелилась. Постаралась выровнять свое дыхание. И, неожиданно, быстро уснула.

Проснулась я, когда Желтое солнце уже взошло. С удовольствием отметила, что магический резерв наполнился уже наполовину. И чувствовала я себя хорошо, несмотря на жесткую лежанку и сон в одежде.

Карета, покачиваясь, ехала по дороге, а Данирэль контролировал своего ящера, сидя на скамейке погонщика. Быстро приведя себя в порядок, я уселась рядом с ним. После взаимных приветствий он протянул мне простой, заранее приготовленный, завтрак, это были хлебные лепешки, вяленое мясо и две горсти ягод.

– Может быть, не будем останавливаться, чтобы приготовить горячий травяной отвар? Тогда, уже через час, мы будем в Надмире, – предложил он.

– Конечно, – радостно согласилась я, предвкушая комфорт, который обеспечивал город. – Я никогда не была в Надмире, какой он?

– Практически ничем не отличается от Асмерона. Чуть поменьше, не пять главных улиц, а четыре. Перпендикулярных – не сорок, а тридцать. Здесь климат немного более влажный, поэтому меньше хвойных растений и больше широколиственных, в том числе, таких, которых ты, наверное, не видела. И, конечно, ритм жизни значительно более медлительный, важных событий происходит мало. Не думаю, что ты увидишь что-нибудь интересное для себя.

Вскоре показался традиционный, широкий и глубокий городской защитный ров заполненный водой, и, проехав прочный мост через него, мы оказались в Надмире. Я крутила головой во все стороны, рассматривая город, и разочарованно вздыхала. Как все знакомо, никакой индивидуальности.

Почему наши поселения, сохранившиеся с Древних времен, так однообразны? Где фантазия архитекторов? Вот я буду строить Эльгномор совсем по-другому. Полностью сохраню традиционное, четкое расположение улиц и, частично, рациональную типовую застройку в жилых кварталах, но учту интересы и традиции эльфов, гномов, орков. В остальном, я сделаю мой город оригинальным и неповторимым, имеющим индивидуальное лицо.

Пока я мечтала о будущем Эльгномора, мы подъехали к дому Данирэля. Он открыл садовые ворота, и мы въехали на его территорию. Сад оказался запущен, и Данирэль, увидев, что я удивлена этим, оправдываясь, объяснил:

– Я редко бываю здесь. Большую часть времени я вынужден проводить в разъездах, вот сад и не ухожен. А привлекать посторонних, для присмотра за ним, не хочу. Да и сам дом я воспринимаю, скорее, как временное пристанище, а не тщательно оберегаемое личное пространство, поэтому и гостей сюда пускаю часто.

Дом внутри соответствовал понятию – минимализм. Все строго рационально, ничего лишнего, никаких украшений. Даже на окнах не красочные занавески, а рулонные шторки из соломки. Планировка дома традиционная – на первом этаже гигиеническая комната, кухня-столовая, комната отдыха, библиотека-кабинет; на втором – четыре спальни, одну из которых мне и было предложено занять.

Какое счастье, после долгого и утомительного пути, иметь в своем распоряжении душ, кровать и мягкую постель!

– Алинаэль, сейчас мне придется уйти, и обойти всех членов Городского Совета, чтобы рассказать им о причинах, по которым я вернулся в город и твою зловещую историю. Вряд ли я освобожусь, до позднего вечера. А ты, в это время, можешь остаться в доме и отдохнуть. Тогда мы завтра, вместе, отправимся за покупками для тебя. Но если тебе скучно, то я дам тебе деньги сейчас, и ты можешь походить по городу одна. Этот город безопасен, – предложил мне Данирэль.

Взять деньги не у близкого родственника или своего мужчины это немыслимо. Но, после долгих препирательств, Данирэль убедил меня, что в данном случае, ситуация беспрецедентная и безвыходная, и мне нечего стесняться.

К торговым мастерам я, всегда, предпочитаю ходить одна, о чем и сообщила Данирэлю. Он отнесся к этому без обиды, с пониманием. Вручив мне деньги и, продемонстрировав полное доверие, Данирэль показал, какое защитное заклинание запирает его дом. После этого ушел.

Я, взяв в руки мешочек с деньгами, удивилась его тяжести и, открыв, насчитала в нем сто золотых монет. Какой щедрый мужчина! Это слишком много, мне столько не понадобится. Отсыпав половину, тоже поспешила заняться задуманным. Красное солнце уже взошло, а когда оно двинется к закату, всякая торговля в городе прекратится. Я быстро приняла душ, высушила себя магией, оделась, и вышла из дома.

Сориентировавшись, пошла по центральной улице, внимательно выискивая глазами столбы с торговыми вывесками. Редкие прохожие, несмотря на эльфийское хладнокровие, увидев меня, останавливались, таращили глаза и провожали недоуменными взглядами. Мой внешний облик, начиная с одежды и заканчивая светлыми волосами на голове, все-таки слишком отличался от них. Я же, всех встречных приветствовала легким кивком и одаривала улыбкой, чем еще больше вводила их в ступор.

Как выяснилось, привычная для меня одежда считалась здесь сверхавангардной и шилась только по индивидуальному заказу. Поэтому только у третьего по счету мастера-портного оказалась готовая одежда и белье, более-менее подходящие мне. Вот легкие сапожки, моего размера, нашлись без проблем. Расчески не оказалось ни у кого, что странно, здесь ведь, наверняка, есть и орки, и полукровки орочьего происхождения. Еще я купила небольшой рюкзак, компактно сворачивающийся спальный мешок, походный набор эликсиров и простой кинжал. А вот взамен утраченного кристалла-накопителя нового не приобрести, он стоит целое состояние.

Со всеми мастерами я вежливо знакомилась, объясняя кто я, и что привело меня в их город. После того, как им удавалось справиться со своим удивлением, я охотно отвечала на вопросы. Коротко рассказывала историю моего опасного путешествия в Надмир. Пользуясь только мимикой, жестами, интонациями голоса и выражением глаз, боясь быть застуканной, если применю ментальное воздействие, я стремилась произвести максимально хорошее впечатление, вызвать к себе сочувствие и озаботить их происходящими событиями. Тем самым, я хотела пробудить у них протест и возмущение поведением сторонников расовой чистоты, готовых пойти даже на убийство беззащитной женщины.

Объективно оценивая ситуацию, надо признать, дело не только в том, что хотели убить именно меня. Но и в том, что все расы должны жить в мире, взаимном интересе и уважении. Не сомневаюсь, что среди разумных этого Мира нет высших и низших, все уникальны по-своему. А что касается именно эльфов, с их проблемами, связанными с рождаемостью, так для них, возможность расового смешения еще и гарантия выживания. Пусть даже, в результате, их внешность немного изменится. И кто сказал, что эти изменения к худшему? И даже, если предположить самый нежелательный вариант последующих изменений, таких как частичное ослабление магической Силы, а иногда и утеря магического Дара, я думаю, это только заставило бы эльфов, просто искать альтернативные пути развития, как, например, в родном мире Еваниэли, где магии, вообще, нет.

Но ведь об этом, даже речь не идет. Слияние генов эльфов и орков дает поразительный итог. В паре орк-эльфийка, все мальчики рождаются орками, а девочки магически одаренными эльфийками, с единственным атавистическим отличием – темные волосы на голове. А в паре эльф-орчанка – мальчики мало отличаются от чистокровных эльфов и тоже обладают магией. Но с девочками все оказалось сложнее, получается непредсказуемое, удивительное многообразие внешних признаков. Все они, действительно, полукровки. И бывают очень разными, от хвостатой, шестипалой, без магии, почти орчанки, до бесхвостой, пятипалой, магически одаренной, почти эльфийки.

Всем интересно, а что получится, и получится ли вообще, если смешать кровь эльфов и гномов? Или гномов и орков? Но, несмотря на немалое число гномов в Эльфийском Лесу, ни одной такой пары не образовалось. Я думаю, здесь дело не только в существенных внешних различиях, а в очень разном менталитете. Гномы нелюбопытны, не обладают избыточной сексуальной энергией, да и их равенство полов доведено до абсурда, и такие же физические нагрузки как у мужчин, способны выдерживать только гномки.

Ну и, рассуждая о расовом равноправии и о смешении рас, конечно нельзя игнорировать самый первый эльфийский опыт такого рода. Это союз моих родителей. Иномирские, человеческие гены моей материи соединившись с эльфийскими генами моего отца, дали удивительный результат. Мало того, что Еваниэль сумела родить трех детей, так еще, все мы оказались сильными магами, превосходя в этом большинство современных чистокровных эльфов. Ну а внешне, по формальным признакам, мы, конечно, полукровки, но, по сути, все-таки эльфы, со всеми характерными признаками. Так что, я не понимаю мотивов направленных на политику против смешения рас, и, конкретно, на устранение меня.

Сделав намеченные покупки и посчитав свою миссию, во всех смыслах, на сегодня выполненной, я, с заходом Красного солнца, нагруженная, как перевозящий грузы ящер, вернулась в дом Данирэля. Заглянув в продуктовый холодильный шкаф и похозяйничав на кухне, я приготовила для нас ужин. Присев, задумалась, чем полезным мне заняться в эти несколько дней до отъезда. Но ничего надумать не успела, пришел Данирэль:

– Как ты? – с тревогой спросил он.

– Хорошо, – ответила я с улыбкой, и довольная его вниманием, и результатами похода по городу.

– А я беспокоился, что тебе не понравится мой дом, или тебе будет скучно, или ты не найдешь в нашем городе подходящих для себя нарядов.

– Неужели я произвожу впечатление такой требовательной, неразумной, избалованной и капризной? – огорчилась я.

– Нет, ты не такая. Это мне хотелось бы предоставить тебе все самое лучшее. Но Надмир не столица, и многое, из привычного для тебя, здесь недоступно.

– По сравнению с тем, что пришлось пережить в дороге, здесь есть все, о чем мечталось в пути. А как твои дела?

– Я договорился, чтобы завтра собрался Городской Совет. Было бы хорошо, чтобы ты сама подробно рассказала о том, что с тобой произошло. А еще нашел курьера, с которым передавал записку Александрэль. Курьер рассказал, что, в тот раз, по прибытию в Асмерон, к нему подошел воин и уверенно заявил, что его направил Эдмунизэль, забрать для него послание от сына. Этого воина он, при встрече, сумеет опознать.

– К сожалению, это нам ничего не дает, кроме понимания, что кто-то знал о том, что Эдмунизэль ждал от Александрэля сообщения. Круг таких лиц огромен, потому что, это может быть любой эльф, случайно услышавший разговор между Эдмунизэлем и кем-либо.

За разговором мы неспешно поели, расслабляясь после насыщенного событиями дня. В конце ужина, с явным напряжением, не соответствующим сути задаваемого вопроса, Данирэль спросил:

– Я могу получить, обещанный вчера тобой, поцелуй?

– Да, – ответила я, чувствуя подступающее смущение, волнение и предвкушение.

Он подхватил меня на руки и понес в комнату отдыха. Сев на диван со мной на коленях, он стал осторожно вынимать мою заколку, удерживавшую волосы. Я закрыла глаза в ожидании поцелуя, но его все не было. Пальцы Данирэля нежно заскользили по моей чувствительной коже. Коснулись лба, носа, щек, ушей, губ, подбородка, шеи, груди. Это было так приятно, что я расслабилась, смущение ушло, сменившись чувством сладкой истомы. Оказывается, есть что-то и положительное в сверхчувствительности моей кожи.

Я настолько отдалась этим ощущениям, что даже не заметила, когда он снял с меня тунику и сбросил с себя рубашку. Его пальцы заменили губы и язык. Горячее дыхание, влажные поцелуи, посасывания и очень осторожные укусы проделали то же путь, что и пальцы, коснулись сосков, вызвав мучительное, напряжение внизу живота. Я невольно подавалась к его рукам, удивляясь собственному поведению и желанию чего-то большего, которое выразилось в моем протяжном, тихом стоне. После этого его ласки перестали быть нежными. В них появился голодный напор, обжигающая страсть, неистовость.

Жаркий поцелуй смял мои губы, крепкие руки прижали к себе, и я, испытывая непреодолимое влечение, отозвалась ответными действиями. Скользнув ладонью по гладкой коже его головы, чуть сжала в пальцах кончик его уха, погладила заднюю поверхность крепкой шеи, пощупала широкие плечи, впилась пальцами в мышцы его груди, поражаясь их твердости.

Его губы спустились ниже. Уткнувшись лицом мне в живот, он хрипло зашептал:

– Прекрасная моя… ненаглядная… долгожданная… желанная… единственная…

Он коснулся языком моего пупка, и… мое наваждение пропало. Оказалось, что у меня это антиэрогенная зона и прикосновение к ней мне неприятны. Ну вот, как всегда, и здесь у меня, не обошлось без заморочек. Упершись руками в его плечи, я резко отстранилась, приобретая контроль над своим состоянием и сознанием. Он оказался очень чутким, сообразительным, сразу поняв, что именно произошло, и тут же разжал свои объятья.

Быстро натянув на себя подобранную с пола тунику, я пробормотала:

– Э-э-э… я думаю, что нам пора расходиться… Время позднее, пора спать.

Он, расстроено посмотрел на меня, и согласно кивнул.

Быстро, без оглядки, поднявшись в отведенную мне спальню, переодевшись в купленную сегодня ночную рубашку, забравшись в постель, я, наконец, расслабилась и задумалась о пережитом наваждении. Раньше, я и представить не могла, что ласки мужчины так приятны. Возможно, я зря так упорно избегала близкого общения с мужчинами. Или так не всегда, и не с каждым? Не найдя ответа, ведь опыта-то нет, я незаметно уснула.

Утром за завтраком мои губы непроизвольно растягивались в довольной улыбке, когда я смотрела на Данирэля, и всегда встречала ответный взгляд, полный затаенного обожания и желания. Мне кажется, что похожим взглядом смотрит на мою мать отец. Неужели я встретила своего мужчину? И разве могут искренние, глубокие чувства возникнуть так быстро? Ладно, время покажет, а сейчас надо сосредоточиться на предстоящей встрече с членами Городского Совета.

Оказавшись перед отцом Данирэля, градосмотрителем Назирэлем и пятью Советниками, я с любопытством рассматривала их, а они меня. В процессе знакомства я поняла, что один из них отвечает за безопасность города. Второй – казначей, отвечающий и за сбор налогов. Третий – уважаемый всеми воин, учитель мечного боя. Четвертый и пятый – самые сильные маги города, один из которых стихийник с Даром Земли и с Даром Воды, второй – маг Жизни с Целительским Даром, и это единственная женщина в Совете. На Городском Совете присутствовал и Данирэль, который привел меня сюда.

Мой рассказ о случившемся в дороге, звучал так неправдоподобно, что в него с трудом можно было поверить. Но, Хвала Небесам, здесь собрались эльфы с ментальным Даром, и они чувствовали, что во всех моих словах, нет ни слова лжи. Все сказанное произвело на них неизгладимое впечатление, вызывая искреннее сочувствие мне и возмущенное недоумение по поводу действий напавших на меня эльфов. Они все наперебой стали предлагать мне любую помощь, которая может понадобиться в их городе.

Слушая их, я поняла, что, кажется, в Надмире нет явных сторонников расового неравенства. Но как говорит Еваниэль – “доверяй, но проверяй”, поэтому я попросила разрешения встретиться со всеми здесь проживающими лесными орками и их взрослыми детьми.

– Возможно, – постаралась я им объяснить свои мотивы, – что вашим оркам и полукровкам кто-то когда-то угрожал, оскорблял. Но вы не знаете об этом потому, что они не жаловались, не придав этому значения. Или посчитали, что жаловаться, значит проявить слабость. Или побоялись, что их обвинят в наговоре на эльфов.

Советники, поняв, что я собираюсь остаться в их городе на несколько дней, проведя небольшое расследование, а не уехать сразу в Асмерон, с уходящей туда завтра курьерской каретой, обрадовались.

– Хорошо, – согласился Назимэль, – мы поможем тебе, чем можем. Чтобы тебе не бегать по всему городу, мы пригласим всех орков и полукровок, собраться здесь, сегодня после сиесты.

Оказавшиеся свободными несколько часов я, с согласия Данирэля, решила посветить приведению в порядок его сада. Он попытался мне помочь, но, честно говоря, больше мешал, и я уговорила его посидеть в сторонке.

Без оглядки используя магию, резерв которой был сейчас уже практически полным, я, испытывая знакомый мне восторг вдохновения, и перестала замечать время.

Высаженной, по периметру сада, живой изгороди, я придала аккуратную форму. Добилась, чтобы листва в ней стала крупнее и усилила контраст светлых и темных оттенков листьев. Собрала разбросанные по всему саду цветы в один большой многоярусный миксбордер, и призвала их пышно зацвести и благоухать. Нескольким имеющимся плодовым деревьям проредила крону, сделав их стройными. И направила все соки дерева в оставшиеся плоды, наливающиеся соком прямо на глазах. Удалив из газона попавшие туда сорняки, в виде высоких или широколистных трав, заставила густо разрастись мелкотравью так, что газон стал казаться бархатным ковром. Вдоль вычищенных каменистых дорожек сформировала узенькие бордюры из мелких, красиво цветущих кустарничков. И только хотела перейти к реставрации круглой беседки, заросшей ягодными лианами, как меня прервал Данирэль, заключив в кольцо своих рук.

С восторженным восхищением, заглядывая мне в глаза, он сказал:

– Никогда в жизни не видел такой кажущейся легкости и виртуозности в работе с магией. А результат просто поражает своим изысканным вкусом и красотой. Даже не предполагал, что сад может выглядеть как вдохновенное произведение искусства, берущее сердце в плен своей гармонией.

– Спасибо за такую высокую оценку, – довольная похвалой, ответила я, – но я еще не закончила.

– К сожалению, нет больше времени, нас ждут. Может быть, ты сможешь закончить задуманное завтра? – спросил он.

Я согласно кивнула и, освободившись от его объятий, побежала в дом, на ходу сообщив:

– Сейчас быстро приму душ, переоденусь, и буду готова.

Данирэль очень мне помог при общении с чистокровными орчанками и орками, а так же, с похожими на них, или, наоборот, не похожими, их сыновьями и дочерями, от смешанных браков. Некоторых и полукровками-то назвать, язык не поворачивался. Впрочем, меня еще в большей степени трудно назвать полукровкой, но ведь кто-то поставил мне это в вину.

Их было немного, всего около тридцати, что меня удивило, ведь в Асмероне их в десять раз больше. Как выяснилось, все они имели работу, были неплохо устроены, в целом, довольны своей жизнью. На задаваемые Данирэлем вопросы охотно отвечали, и, благодаря правильной формулировке этих вопросов, мы с облегчением выяснили, что Надмир в вопросах расовой терпимости благополучный город.

В то же время, и здесь бывают взаимные недовольства, упреки, пренебрежение, иногда и оскорбления, но больше чем в бытовые конфликты это никогда не перерастает. А вот что касается приезжающих в город эльфов из других мест, то среди них иногда бывали те, кто активно угрожал оркам, заявляя, что их место в Орочей Степи, и рано или поздно Эльфийский Лес будет от них очищен. Правда, дальше слов дело не доходило, и эти эльфы, не причинив физического вреда оркам, рано или поздно, покидали город.

Слушая рассказы орков, я думала о том, что такого рода расследование надо провести и в других городах Леса. Все, что я здесь услышала, расскажу Эдмунизэлю, пусть он этим займется. А я, займусь строительством Эльгномора, это и будет моим вкладом в борьбу с межрасовым конфликтом, если он есть.

Уже в сумерках, вернувшись в дом Данирэля, мы быстро поели, и он, ни о чем меня не спрашивая, подхватил меня на руки, и бережно прижимая к груди, отнес в мою спальню. Положил на кровать, вытянувшись рядом. Я не сопротивлялась. Мое сердце замирало и проваливалось куда-то вниз, в предвкушении чего-то неизведанного и желанного.

Как и вчера, вначале это были ласковые поглаживания, постепенно переходящие в нежные поцелуи. Затем, в жаркие, страстные объятья, чувственные прикосновения, облизывания, посасывания, покусывания, вызывающие у меня нечаянные, тихие стоны удовольствия. Избавив меня и себя от одежды, его горячие ладони и завораживающие губы были везде, на что моя чувствительная кожа отзывалась волнами мурашек. Появилось непреодолимое желание и самой потрогать его тело, коснуться агрессивно, требовательно выглядевшего мужского органа, и поразиться его горячей шелковистости, и нетерпеливой, напряженной пульсации.

В какое-то мгновение, отыскалась еще одна моя антиэрогенная зона. Это оказались паховые складки, причем, неприятны были прикосновения, если их касаться не губами, а чувствительно надавить пальцами. Я, в этот момент, непроизвольно, попыталась оттолкнуть Данирэля, но он быстро сместился к центру между моих ног, сосредоточив все свое внимание на самом чувствительном месте. Жгучая волна возбуждения вновь накрыла меня, вынуждая, теперь уже, наоборот, податься ему навстречу. Что-то сжалось в животе в жаркий комок.

Это было слишком, слишком необычно, слишком остро, слишком жарко, слишком пугающе. Хотелось это прекратить и, в то же время, было невозможно оторваться от его мягких желанных губ и твердого, горячего тела. Утонув в этих новых, сильных, возбуждающих ощущениях, я, от его ласк, неожиданно достигла пика удивительного, блаженного удовольствия, вызвавшего у меня удовлетворенный, неконтролируемый вскрик.

Но Данирэль не дал мне расслабиться вслед за угасшим возбуждением. Его непрекращающиеся поцелуи и безумные ласки вновь вызывали у меня желание. Накрыв меня своим телом, он просунул ладони под мою поясницу и, тесно прижав к себе, быстро вошел в меня, заставив замереть от возникшей неприятной болезненности. Но когда он начал размеренно двигаться, незнакомые, притягательные ощущения затуманили мое сознание настолько, что я перестала понимать произносимые им слова. Вроде бы, судя по интонациям, он что-то утверждал, спрашивал, просил, но я полностью утонула в стремительно нарастающем, обжигающем чувственном удовольствии, сделавшим меня глухой и слепой и, в какой-то момент, это привело к умопомрачительному, упоительному взрыву наслаждения.

Расслабленные, уставшие, прижавшись мокрыми телами, мы лежали на боку, и не могли отвести друг от друга взгляда, в котором читались взаимная благодарность, нежность и… что-то большее. Неужели, я, наконец, влюбилась?!

– Сердце мое, тебе хорошо? – прошептал он.

– Очень. А тебе? – еле ворочая языком, после пережитого экстаза, спросила я.

– Мне всегда хорошо, когда ты рядом. Я люблю тебя, – ответил он, прижимая к груди мою голову и ласково поглаживая. – Я понял это, когда увидел тебя в первый раз, еще тогда, на концерте в Асмероне. И дело не только в твоей завораживающей красоте, просто, я как-то сразу понял, что ты и по сути своей также прекрасна. Но я не позволял себе думать о тебе. Считал, что ты можешь быть только восхитительной мечтой, никогда не достижимой, как звезда на небесах…

В этот момент, так некстати, в доме раздался сигнал посетителя, заставивший нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

– Кого еще, Титанур разорви, несет среди ночи! Не дом, а какой-то проходной “Дом путника”, – раздраженно проворчал Данирэль, вставая с кровати, быстро одеваясь и подходя к окну, пытаясь разглядеть, кто там.

– Кто пришел? – спросила я, подавляя невольный зевок.

– Ко мне гости, Сердце мое, – и, вернувшись к кровати, он наклонился и нежно поцеловал меня в губы, плотнее укрывая одеялом. – Не надо вставать, спи, прекрасная моя, ты устала, и мы не будем мешать тебе отдыхать.

Я согласно кивнула и блаженно зажмурила глаза. Чуть слышались какие-то голоса внизу, но навалившаяся дремота сделала меня безразличной ко всему…

Проснулась я среди ночи, выспавшаяся, полная энергии, с ощущением какого-то душевного подъема и, редкого для меня, чувства голода. Огорчилась только, что я одна в постели. Почему Данирэль не вернулся ко мне? Не хотел беспокоить? Поворочавшись некоторое время, поняв, что уже не усну, я встала, оделась и вышла в коридор.

Куда пойти? Тихо спуститься вниз на кухню и поесть? А может посмотреть, спит Данирэль или, как я, бодрствует? Удобно ли это? Наверное, после того, что между нами было, я могу заглянуть к нему? И немного посомневавшись, я тихонько чуть приоткрыла соседнюю дверь в спальню Данирэля.

Заглянула в комнату… и замерла на пороге. В груди все сжалось от сковавшей меня, неприятной, холодной пустоты, а сердце кольнуло болью. Я увидела, как в полной тишине, в слабом свете мерцающих звезд, равнодушно смотрящих в окно, размеренно и неспешно, двое исполняют древний танец любви.

Кровать в комнате стояла так, что я видела женщину сидящую верхом на мужчине, спиной к его голове и лицом ко мне. Она плавно, ритмично двигалась чуть вверх и назад, чуть вниз и вперед, а руки мужчины, лежавшие на ее бедрах, контролировали этот ритм. Маленькая грудь, как у всех чистокровных эльфиек, еле заметно покачивалась. Кожа ее головы и тела влажно блестела. Ее лицо было умиротворенным, глаза закрыты. Было видно, что эти двое наслаждаются друг другом и, судя слаженности их движений, не в первый раз. Над женщиной витала аура томного удовлетворения, над мужчиной – жаркого удовольствия.

Это было бы прекрасное, завораживающее зрелище, если бы не мучительно горькая мысль, что у некоторых мужчин, как выяснилось, мечта – мечтой, а жизнь – жизнью.

Отступив на шаг, я тихо прикрыла дверь и вернулась в свою комнату. У меня нет оснований для ревности, попыталась убедить я себя. Этот мужчина не мой, он ничего мне не обещал, ничем не обязан, нас ничего не связывает. Но то, что он считает возможным, после слов о любви, в течение одной ночи, сменить двух женщин, больно разочаровывает. Хорошо, что это выяснилось так быстро. Потом было бы еще больнее.

Но, как бы я себя не уговаривала, мне было плохо. Очень. Что же за злой рок преследует меня? Только вылезла из одной передряги, как тут же вляпалась в другую. Жизнь была такой понятной и правильной, а теперь все в ней наперекосяк. Ладно, плакать буду потом, а сейчас надо уносить отсюда ноги.

Трясущимися руками, я собрала все свои, вновь приобретенные, вещи. Взяла сорок золотых, оставшихся после сделанных здесь покупок. Оставила на застеленной кровати мешочек с явно лишними, и сразу при получении отложенными, пятьюдесятью золотыми.

Но, что бы я, сейчас, ни испытывала к Данирэлю, он заслуживает от меня, хотя бы записки с благодарностью за спасение.

Данирэль, еще раз спасибо тебе за спасение моей жизни, оказанную помощь и гостеприимство. Я решила, что мне нет смысла задерживаться в Надмире, меня ждут срочные дела дома. Поэтому воспользуюсь курьерской каретой.

Счастливо оставаться,

Алинаэль Асмерон.

Записку я тоже положила рядом с деньгами на кровать. Надев на плечи лямки рюкзака, тихо спустилась вниз. Порадовалась, что знаю, как открыть входную дверь, осторожно затворила ее за собой и двинулась к Северному входу в город.

Когда я до него добралась, начался рассвет. Поприветствовав стражника, встала рядом, в ожидании курьерской кареты, так удачно для меня, уходившей сегодня утром в Асмерон. Преодолевая желание разреветься, я мысленно уговаривала себя не думать о Данирэле. Я получила полезный опыт. И все. Так происходит у большинства. Мои отчаянные чувства горького разочарования, болезненной потери, задетого самолюбия и оскорбленной гордости, здесь неуместны.

Вскоре, курьерская карета подъехала и погонщик, увидев мой останавливающий жест, осадил ящера. После переговоров с тремя воинами-курьерами, заплатив тридцать золотых за проезд, включающий в себя обеспечение меня питанием, я простилась со стражником, через силу улыбнувшись ему, и забралась в карету.