Текст книги "В огне (СИ)"
Автор книги: alexsoliya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Магистра Скайуокер ненавидел с той секунды, как тот посоветовал ему пустить все дело с возможной смертью Падме на самотек. Это было равноценно тому, если бы Йода просто смотрел, как она умирает… Этого он ему простить не мог. Да, сейчас было ясно, что ангел выжила бы и без его договора с Сидиусом, но тем не менее… Если Йода видел, что она должна была выжить, он мог бы и оповестить его об этом. Скольких ошибок он сумел бы избежать…
Тихо, будто призрак, Шалаас растворился в темноте, навсегда исчезая с глаз Скайуокера. Стоило ему уйти, последние, кто еще колебался, присоединились к Поткин и остальным, давая свое молчаливое согласие на предложение, озвученное несколько минут назад.
– И что дальше? – тихо, едва слышно спросила молодая девушка, что одна из первых огласила свое согласие.
Энакин прикрыл глаза. До этой минуты он не рассчитывал на то, что джедаи примут его предложение… а следовательно, даже не думал о том, что будет дальше. Да, Сила подсказала, что иметь сильных союзников было бы неплохо, но ни намеком не обмолвилась о плане действий.
– Улетайте, но будьте готовы, что однажды, когда настанет момент, вам придется вступить в бой. Сейчас что-либо предпринимать рано, – проговорил он, осознавая, что еще не готов к открытому противостоянию с Палпатином. – Но когда-нибудь время придет.
Короткая пауза, позволяющая осмыслить, понять, что от них требуется…
– Сидиусу было известно о вашем положении, но я позабочусь, чтобы вы стали мертвы для всего остального мира. Улетайте на другую сторону планеты, и ждите, пока мои корабли уйдут в гипер. Через несколько минут это место разлетится на куски.
Молча, ничего не отвечая, джедаи будто растаяли во тьме, окутывающей зал, оставляя за собой тонкий шлейф предвкушения и маленькое, почти призрачное, разочарование.
Возможно, они рассчитывали на то, что он сразу поведет их в бой? Глупо. Удар должен быть неожиданным, будто укол змеи. Нужно было все подготовить, и лишь потом действовать. У них был всего один шанс. Один…
– Заложить взрывчатку, – кивнул Скайуокер штурмовикам. – Все, что произошло здесь, должно остаться в тайне.
Фраза была несколько двоякой. С одной стороны – приказ, с другой – тонкий намек, что если кто-то проболтается, будет плохо.
Энакин наконец расслабился, довольно ухмыляясь.
«Неужели от Падме заразился?»
Дипломатом или поэтом он отродясь не был, а вот жена… Ангел соединяла в себе многие качества, невольно заставляя уважать себя даже врагов. Как политический игрок сенатор Амидала была опасна… Она могла расставить сети так, что ты даже не поймешь, как угодил в них. Часто Энакин чувствовал себя рядом с ней неотесанным пнем, способным лишь кромсать врагов сейбером на мелкие кусочки, в то время как Падме обладала целым спектром средств для войны на бумаге.
Он хотел научиться ее искусству, а она – его. И вот, возможно, в первый раз за несколько лет, он перенял от нее хоть что-то полезное, хоть что-то, не ведущее к «агрессивным переговорам» …
Дождавшись сигнала от штурмовиков, он молча направился к выходу, крепко сжимая детонатор. Что ждало их впереди? Скорее всего, возвращение на Корусант. Палпатин не допустит его на верфи, аргументируя это тем, что ученик скорее всего просто разнесет там всех и вся на кусочки.
За последнее время Энакин как-то неуловимо изменился. Была ли эта метаморфоза следствием того, что он едва не потерял жену и детей? Или причиной послужило что-то другое?
Правдой в этой аксиоме было лишь одно. Он больше не был тем, что видел Палпатин. Учитель ожидал от него импульсивных и необдуманных действий, но Скайуокер больше не собирался совершать ошибок. Слишком высока была их цена.
Аккуратное, легкое нажатие на детонатор…
Позади послышался разрывающий сознание надвое звук. Катакомбы были уничтожены, вместе со всеми уликами, что могли выдать его Императору. Эта часть игры была успешно завершена…
Теперь ожидался ход со стороны Палпатина.
Откинув бесполезный детонатор в сторону, Энакин достал с пояса комлинк, вызывая Сидиуса. А Штурмовики пошли вперед, к кораблю, зная, что им присутствовать при переговорах начальника и Императора не позволено. Скайуокер отлично выдрессировал свой полк, зная, что в трудный момент эти люди смогут спасти его жизнь, и жизнь Падме.
– Мастер, джедаи уничтожены, – проговорил он, когда на ладони появилась синеватая фигурка Сидиуса.
Даже сквозь те парсеки, что разделяли их, Энакин почувствовал короткий всплеск извращенной радости, окутавшей мастера.
Еще меньше врагов, еще меньше тех, кто может хоть что-то ему противопоставить… Нужно было лишь разобраться с Вейдером, окончательно сделать его своим, а затем… А затем игра будет окончательно выиграна. Теперь, когда ученик потерял малышей, он стал ближе к Тьме, а значит, от окончательного падения его удерживает лишь Амидала. Немного подождать… А потом уничтожить и ее.
– Прекрасно, – ничуть не скрывая торжествующей улыбки, проскрипел Сидиус. – Жду тебя на Корусанте. Нам нужно многое обсудить… Особенно – мятеж в сенате. У меня есть некоторые сомнения по поводу Органы.
Энакин стиснул зубы, стараясь не выпустить ни единой искорки лишних эмоций. Титаническим усилием он успокоил бьющееся о ребра, желающее выскочить из груди, сердце.
– Хорошо, учитель.
Едва связь разорвалась, в голубых глазах промелькнули золотистые искорки. Предупредить Органу с Кесселя было невозможно. Возможно, совсем скоро к нему нагрянет проверка… И как раз в то же время на Алдераан должны прибыть малыши в сопровождении Дарека. Если проверка, которую наверняка возглавит Айсард, увидит следы делегации…
Все пропало.
Сжав руки в кулаки, Энакин резкими шагами направился в сторону корабля. Необходимо было как можно скорее прибыть на Корусант, и как-то предупредить Органу.
Если потянут за малышей… Мало того, что вся игра со спасением детей пойдет насмарку, так еще и из-за Дарека будет брошена огромная, гигантская тень на Иблиса.
– На Корусант, – безапелляционным тоном скомандовал Вейдер.
Сейчас все зависело только от того, сумеют ли они успеть… Если нет – все кончено. Обратного пути, третьего шанса не будет. Эта попытка была последней.
Если сейчас Палпатин потянет за одну ниточку, то откроет весь огромный заговор, кусочек за куском. Разве мог он предоставить ему такую роскошь?..
Тьма окружала его повсюду. Вокруг была лишь Тьма, и боль, разрывающая сердце на куски. Боль, коротая не хотела, не могла уйти… Она захватывала клетку за клеткой, распространяясь по всему телу.
Маленькая синяя фигурка на ладони, которая была залита кровью. Собственной кровью…
– Ты потерял ее навсегда, мой друг. Ты потерял ее.
Резкий взрыв, наполняющий сердце ядом… Энакин чувствовал, будто утратил половину своей души, будто она была разорвана надвое. Оставшаяся половина кровоточила, подсказывая, что скоро погибнет в том огне, что бушевал так близко.
Чтобы облегчить те страдания, что он сейчас испытывал, нужно было лишь прикоснуться ко льду, что плескался рядом – только протяни руку… Но он не мог. Одно прикосновение – и о том, что он живой человек, а не камень, можно было забыть. Эта смертельно опасная часть Тьмы уничтожала все чувства, закрывала от былого…
«Ты потерял ее».
Маленький приборчик полетел в стенку, разбиваясь на тысячи осколков.
«Ты потерял ее».
Кровь маленькими, аккуратными каплями стекала на пол, образуя лужицу…
Он находился между льдом и пламенем, выбирая, что подойдет для покрошенной на куски души и сердца лучше.
Лед – смерть чувствам. Огонь – жизнь, в которой лишь одна боль…
Мелко трясущаяся рука, резким движением, похожим на движение алкоголика, потянулась к холоду. Ледяное прикосновение превратило в пепел все чувства, заставляя сердце болезненно сжаться перед тем, как запнувшись, остановиться.
Возможно – навсегда…
Адский холод обхватил тело тисками.
«Ты потерял ее».
Этот лед никогда не отпустит. Чтобы растопить его, потребуется тонна огня… А без нее огня не было. И больше никогда не будет…
========== Глава 17 ==========
Position Music – Forging a new light
Within Temptation – Dangerous (ft. Howard Jones)
___________________
Закрывая все свои настоящие эмоции, скручивая в стальную трубку страх, что поселился внутри после очередного видения, Энакин замер перед кабинетом Сидиуса. Нужно было подождать, пока все это уйдет, исчезнет в вечности, уступая место тому, что хотел видеть Император…
Пока у него не было сил для открытого столкновения с учителем. Пока. Сейчас нужно было вести тихую, незаметную закулисную игру, которая в дальнейшем может привести к победе.
Ничего не говоря, он вошел в кабинет, распыляя вокруг себя лишь безразличие, за которым, как под толстым щитом, скрывались настоящие эмоции.
Палпатин стоял у окна, разглядывая светлые огоньки в сумерках. Почти всегда, когда Энакин приходил, то заставал учителя именно в такой позе. Чем объяснялось это странное пристрастие? Может быть, Палпатину нравилось смотреть на окружающее его пространство, на ауры людей, мелькающих за окном, будто бабочки, и знать, что он властен над каждым существом на этой планете, и вообще, во всей галактике? Безусловно, власть над всеми формами жизни ощущать приятно… это возбуждает.
И Сидиус этой властью активно пользовался, превращая ранее свободную галактику в подобие диктатуры. Да… Идея Империи, большой и сильной державы, была безусловно хороша, однако, все портило одно «но». Жажда ситха к власти, жажда стать единственным и безраздельным хозяином всего доступного пространства…
Заглушая в себе вспыхнувшие от маленькой искры непокорности эмоции, Энакин остановился посреди комнаты, собираясь, как всегда, опуститься на колено. Однако, Сидиус подозвал его, всем своим поведением показывая, что времени мало. Он хотел, чтобы ученик как можно скорее уничтожил Органу… В том, что он найдет улики на Алдераане, Сидиус не сомневался.
– Появилась информация, что Бейл Органа укрывает на планете выживших джедаев, – сочащимся ядом и ненавистью голосом проговорил Палпатин. – Ты должен найти их. Через одного можно выйти на другого… Я хочу найти всех выживших, и окончательно похоронить любое воспоминание об Ордене вместе с ними.
Аккуратная пауза, будто созданная для того, чтобы Энакин мог усвоить, понять то, что от него требовалось.
– Ты возглавишь охоту на джедаев, – сиплым, мстительным тоном, проговорил Сидиус, растворяясь в собственных ощущениях.
Все частички тела заполнила ненависть, перемешанная с мстительной радостью. Как же долго он ждал этого момента… как долго он мечтал о том, что Орден смешают с пылью, а галактика окажется под правящей дланью ситхов. Вожделенная цель была так близко. Она маячила перед глазами, дразня, и уносясь вдаль с каждым неуловимым проколом.
Да, потеря малышей отрицательно сказалась на плане Палпатина. Он рассчитывал создать династию ситхов, а теперь… Теперь эта идея улетела в бездну. Однако, из всего необходимо извлекать плюсы.
Малышей больше нет, однако, Вейдер из-за произошедшего, просто не может не ненавидеть джедаев всем сердцем, каждой клеточкой своего существа. Ученик приложит все силы к тому, чтобы уничтожить их, растворить их учение в грядущей Тьме, грозящей накрыть галактику с головой…
Во всем есть свои плюсы.
– С тобой полетит Айсард, – безапелляционным тоном добавил Император. – Он никогда не сталкивался с джедаями… Ему будет полезен этот урок. Директор такой крупной организации как ИСБ должен знать, на что они способны.
Однако, Палпатин, как всегда, немного не договорил всей правды. Он отсылал Арманда с Вейдером не потому, что директор был некомпетентен в вопросах Силы. Этого ему и не требовалось – для разборок с джедаями Сидиус рассчитывал создать особое отделение, в котором не одаренным просто не будет места.
Причина, по которой он отправлял с Вейдером Айсарда была проста, как мир. Ученик должен был научиться подчиняться приказам своего мастера. Подчиняться безоговорочно, подчиняться каждой букве, каждой интонации. Теперь, когда Палпатин лишился малышей, у него был лишь один шанс, один ученик, который должен быть ему беспрекословно предан и подчинен.
Смерть детей должна была дать еще одно очко в пользу Сидиуса, окончательно уничтожая старые привязанности к Ордену, которых и так практически не осталось после вероломного нападения Кеноби.
– Мастер… Я гораздо лучше справлюсь в одиночку, – возразил Энакин, едва сдерживая внутри волну гнева.
Он понимал, что если директор отправится с ним, то можно смело ставить крест на спасении Органы, как и сокрытию любых улик. Айсард обязательно всюду сунет свой нос… и кончится все тем, что он просто вдруг «упадет» с террасы дворца Органы. Или погибнет от шальной пули… Второй оплошности с участием Арманда допускать было нельзя.
Один раз он уже нашел малышей, и, если он сделает это еще раз… Сердце сжалось, будто под воздействием ледяного душа.
– Айсард будет мне обузой, – вопреки осторожности, пошел напрямик Энакин.
Палпатин прикрыл глаза, выпуская наружу Тьму. Тысячетонная плита рухнула на плечи ученика, заставляя его пригнуться к земле, подчиняя себе волю… Однако, Скайуокер стоял, будто скала, из последних сил удерживая себя в вертикальном положении. Маленький, но такой ясный намек на бунт…
Прошло несколько секунд, прежде чем Вейдер все же подчинился.
– Как Вы пожелаете, мастер, – едва ли не скрипя зубами, тихо проговорил он, обещая себе, что разберется с Айсардом… но позже. Когда опасность минует. – Я могу взять с собой семь… жену?
Палпатин должен был согласиться. Он просто был обязан сделать это, особенно после того, как «погибли» малыши. Однако, Энакин допустил одну непростительную ошибку.
Едва он задал вопрос, тоненькая, практически неощутимая ниточка эмоций, ниточка, показывающая, как сильно он привязан к Амидале, вырвалась из-под щитов, становясь достоянием Тьмы, витающей в зале.
Медленно, вдумчиво, Палпатин расчленил ее, изучая каждую молекулу. Здесь была не только привязанность, смешанная с любовью. Здесь был тонкий, едва заметный намек на то, чего он боялся и не мог допустить – единодушие. Один говорит – а другой заканчивает его фразу. Такое случалось крайне редко, особенно в современном мире, где женились по расчету, стремясь извлечь как можно больше выгоды. Это была настоящая, крепкая любовь, которую было крайне тяжело уничтожить.
И это опасно. Согласие, которое несло с собой это чувство, единение, смертельно опасно для его ученика. Падме – мятежница, которая ненавидит и его, и Империю. Если между ними возникло согласие… Либо Амидала стала приверженкой идей мужа, поняла и приняла все, что делал Палпатин, как раньше было с Энакином, или… Или Скайуокер становился смертельно опасным. Проблема могла перейти в заключительную стадию, из которой не было возврата. Если Энакин пойдет у жены на поводу, примет ее жизненные взгляды в себя… с идеей о безраздельной власти можно попрощаться.
«Надо же… Такая прекрасная, выдающаяся игра, которую не сумел провести ни один ситх за последнюю тысячу лет… и все может рассыпаться из-за одного мальчишки».
Скайуокера уважали многие, особенно военные. Он выделился в войнах клонов, спасал своих товарищей, ставя под угрозу свою собственную жизнь… Если произойдет что-то серьезное, многие могут встать на его сторону.
Пряча от ученика глаза, вмиг ставшие из золотистых оранжево-алыми, ситх подобрал все эмоции глубже, не желая, чтобы Энакин заподозрил хоть что-то.
– Падме останется здесь. После того, что она пережила, не думаю, что она захочет встретиться с убийцами ее детей лицом к лицу, – безапелляционным тоном заявил Палпатин. – Здесь она будет в безопасности, обещаю, ученик.
– Один раз вы уже пообещали мне безопасность для моей семьи, – жестко парировал Скайуокер, не понимая, что делает опасный шаг, ведущий на границу пропасти.
Еще ни разу до этого он не осмеливался возражать учителю. Ни разу за многие годы… Он всегда соглашался с каждым словом, ловя любую фразу, и делая из нее абсолютную истину. Но в последнее время все изменилось. Он старался проверять каждое слово, каждую букву, выискивая в ней изъяны и причины для обмана…
Сидиус напрягся, вновь заполняя зал Тьмой, на этот раз куда более опасной, чем несколько минут назад. Не выдержав ее тяжести, Скайуокер упал на колени, чувствуя, как его вдавливает в землю. Казалось, он был титаном, на чьих плечах по версии древних мифов держалось небо… Однако, это было не так. Сейчас над ним нависла почти вся Тьма вселенной, ожидая лишь одного сигнала от Палпатина, чтобы стереть его в порошок.
– Не разочаровывай меня, Энакин, – холодно проговорил Сидиус, поворачиваясь к едва удерживающемуся от позорного падения на пол Скайуокеру. – Один раз я уже сомневался в тебе… Не заставляй меня делать это снова.
Тьма продолжала давить. Кости едва не лопались на крошечные кусочки. Казалось, положите сверху маленькую, граммовую соломинку – и он сломается, рассыплется по полу, будто бисер… Внезапно Тьма исчезла. Резко, будто тряпкой по стеклу провели.
– Твой вылет завтра, – как ни в чем не бывало, проговорил Палпатин. – И учти… Я жду только хороших новостей. Свободен.
Хотелось пуститься прочь со всех ног, однако, едва удерживаясь от злобного взгляда в сторону ситха, Энакин поднялся на ноги, медленно, будто нехотя, покидая зал. Это была балансировка на грани фола…
Правда навалилась на плечи не хуже Тьмы, которой управлял Палпатин. Один злобный взгляд, показывающий непокорность, и он уже был бы мертв. Сидиус просто раздавил бы Вейдера, будто никчемную букашку… Вновь подтвердились все опасения. Открытого боя с мастером ему не выдержать. Сила Сидиуса не поддается никаким описаниям. Даже он, с его небывалыми результатами, пока не сможет бросить вызов учителю.
Лишь одна мысль терзала Энакина, пока он выходил из Сената.
Нужно было уходить, причем срочно. Опасность нависала над головой, будто дамоклов меч… Одно неправильное движение – и тебя засосет в болото, что плескалось под ногами. Засосет так, что никогда не выберешься, никогда не поймешь, как вернуть все как было… Нужно было уходить, исчезать с Корусанта.
Но как это возможно?
Сидиус наверняка следит за всеми портами. Стоит им улететь, как вслед за «Нубианином» Падме бросятся все силы ада. А когда найдут – уничтожат их обоих, превращая в пепел любые надежды повстанцев.
Просить помощи у Органы или Мотмы? Органа сам находился под ударом, над ним самим нависла такая опасность, от которой его не в силах избавить даже Энакин. Мотма? Ее сразу же вычислят одной из первых, и просто уничтожат. Мон – слабая женщина, не ей сопротивляться Палпатину. Да, она несомненно может забрасывать сенат бесконечными писульками, от которых нет никакого толка, но в открытом противостоянии она бесполезна. Мон даже не является королевой своей планеты. Она лишь сенатор.
Иблис?
А вот на помощь Иблиса можно рассчитывать. Нужно лишь придумать план… У него есть всего одна ночь, ночь, которая возможно решит исход всей дальнейшей жизни. Нельзя просто взять и выкинуть ее в помойку…
Падме нужно спасать. Не исключено, что именно о ее потере его предупреждали в видении. Этого нельзя допустить ни под каким предлогом.
Пуская спидер в крутое пике, Энакин погрузился в размышления, составляя примерный план действий. Айсард непременно найдет улики против Органы. Более того – Сидиус уверен в том, что он, Скайуокер, тоже сделает то же самое.
Но позволить Императору уничтожить Бейла – значит позволить обнаружить своих детей, позволить погибнуть всему, что они создавали на тайных заседаниях. Этого нельзя допустить. Когда они прибудут на Алдераан, придется переводить закулисные сражения на реальное поле боя, в котором больше не будет места закулисным интригам. Пора действовать.
Айсард погибнет на Алдераане, равно как и все те, кого Император пошлет с ним. Палпатин знает, что в случае неповиновения лишь одно будет сдерживать его. Он всегда будет бояться за Падме… Значит ее нужно убрать с Корусанта в безопасное место.
Нервно поглаживая руль, Энакин завел спидер на посадку прямо на крышу какого-то пустующего завода. Одним резким движением он достал комлинк, который под воздействием Силы прыгнул в ладонь, будто живой.
«Иблис. Нам нужно встретиться. Срочно».
Будучи не в силах сдерживать энергию, бушующую внутри, он вышел из спидера. Нервно он начал расхаживать по гладкой крыше из стороны в сторону, вдыхая дымную атмосферу нижних уровней. Если он не вмешается, вся его жизнь совсем скоро превратится в такие вот нижние уровни.
Ответ от Иблиса не заставил себя долго ждать. Комлинк пискнул, и, едва Энакин взял в руку прибор, на ладони возникла голубоватая полупрозрачная фигура.
– Вейдер?
– Вы можете прилететь ко мне сейчас? – сквозь зубы проговорил Скайуокер, едва сдерживаясь от того, чтобы не поправить «Вейдера» на свою реальную фамилию.
Энакин чувствовал себя так, будто находился в огне, в самом сердце пожара.
Вся его жизнь контролировалась Палпатином… Он даже носил то имя, что ему дал Император. Передавая свои координаты Иблису, отключая комлинк, Энакин замер, в ожидании вглядываясь в ночное небо.
Он больше не будет ручной собачкой своего мастера. Внутри что-то ломалось на мелкие кусочки, переворачивая все мировоззрение. Хватит сидеть в подполье. Такие игры не приводят ни к чему хорошему. Ему надоело носить маски. Пора стать настоящим, тем, кем было нужно… Он должен уничтожить ситхов, как и было предначертано. И плевать, что сейчас он сам является одним из них…
«С волками жить, по-волчьи выть».
Как все сложилось, так сложилось – прошлое не вернуть. Можно лишь все исправить. Нельзя больше подчиняться, нельзя… Пора играть по своим правилам. Пора менять сложившиеся устои…
Если Палпатин покусился на его семью и его душу, нужно дать ему отпор.
Огонь разгорался, и Энакин находился в его центре. Он был не в силах погасить языки пламени, возникшие будто бы из ниоткуда. Он мог лишь направить их в нужное русло.
Он никогда не потеряет то, что принадлежит ему, пусть даже придется защищать это потом и кровью. Пусть даже придется сжечь самого себя в борьбе…
Он не допустит, чтобы страшное видение сбылось.
Пора действовать.
Пора…
========== Глава 18 ==========
Withtin Temptation – And we run (ft. Xzibit)
______________
Вокруг была лишь темнота. Эта темнота не была физической – она проявлялась на ментальном уровне, заслоняя собой солнечный свет, падающий с неба.
На этот раз видение было более ясным. Оно приоткрыло ему створки тайны, раскрывая путь, или хотя бы намек к истине… В предыдущий раз перед глазами был лишь холодный, темный свет, а сейчас…
Под ногами была белая, блестящая мраморная плитка, заляпанная блестящими капельками крови.
Здесь было сражение?
Энакин изо всех сил старался впитать все детали видения, сохранить то, что называлось «осознанностью» … Пока была «осознанность», он мог управлять ходом видения, не позволять себе скатиться в тот бушующий океан, что поглотил его в прошлый раз. Сейчас он спал. Скайуокер четко знал это, однако, не мог заставить себя проснуться. Что-то внутри подсказывало, что пока он не досмотрит видения до конца, обратного пути не будет.
Он повернул голову направо, вдыхая ветер с соленым привкусом. Вдали плескалось море, лазурное, голубое море. Казалось бы, райское место…
Будто в ответ на его мысли, на горизонт наползали черные, грозовые тучи, будто отождествляя в пространстве плескающуюся рядом Тьму.
Первые струи дождя скользнули по плечам… Намочили волосы, прогоняя по спине полосу мурашек. Внезапно та самая «осознанность», которую изо всех сил пытался удержать внутри себя Энакин, исчезла.
Казалось, его обмакнули с головой в океан чувств и эмоций. Он тонул, захлебывался в них, будучи не в силах справиться с тем, что ему вновь предстояло пережить… Энакин слился с тем, что ему хотели показать. Он забыл, что находится во сне, забыл, что это не реальность. Теперь существовало лишь то, что было перед глазами, то, что находилось в душе.
Все внимание приковала легкая, почти призрачная фигура на окровавленной ладони. С кисти на белоснежную плитку стекали капли крови, тут же размываемые дождевыми каплями.
– Ты потерял ее, друг мой, – холодный, будто сталь голос. – Это плата…
Внутри взорвалось облако, таившее в себя будто целый океан лавы. Он будто горел заживо. Казалось, все тело рвут на части горящие щипцы, которые нельзя отодвинуть, нельзя убрать…
Комлинк, на котором отозвалась волна боли, щедро смешанной с внезапно накинувшимся на открытый, ничем не защищенный разум перед безумием, полетел в стену.
Окружающий пейзаж исчез, растворяясь во мгле, которая наступала со всех сторон… В глазах темнело. Это больше не было сном. Это было реальностью… Во сне не бывает таких страшных, всепоглощающих чувств. Во сне невозможно пережить такое…
Казалось, сердце сейчас разорвется на миллионы осколков. Душу будто вынимали из груди, разрывая на две части, одна из которых растворялась в окружившей его мгле.
«Ты потерял ее. Ты виноват».
Лава превращалась в открытый огонь, что лизал все тело, заставляя его мучительно гореть, обугливаться… Нет, не физическое тело. С ним все было в порядке, за исключением нескольких царапин. Куда хуже, когда горит твоя душа, и от этого нет спасения. От этого нельзя сбежать, нельзя уклониться. Физические раны можно заживить с помощью лекарств, но душу… Душу никто не спасет, кроме тебя самого. Разве можно сравнивать обычный ожог, и ожог твоих мыслей, твоих чувств?
От этого было лишь одно спасение. Всего одно телодвижение… И боль растает, кровь заморозится в жилах, превращаясь в расплавленный лед. Чудодейственное лекарство. Ханаанский бальзам для души…
Но за такое вмешательство была плата. Стоило один раз прикоснуться к адскому, арктическому холоду – и ты никогда от него не отвяжешься, никогда не сможешь вновь вернуть хотя бы маленький намек на любовь, на дружбу, на любые человеческие чувства… Ты превратишься в напрочь отмороженную куклу.
Хотелось выть, кричать так, чтобы стекла бились от одного маленького отзвука. Хотелось выплеснуть ту боль, что сейчас бушевала внутри. Но этого было нельзя сделать. Можно было лишь принять в себя лед.
Одним резким, аккуратным движением рука потянулась к сияющим осколкам, вбирая в себя холод, который с каждой секундой убирал боль, заменяя ее равнодушием ко всему.
«Ты потерял ее».
Зачем теперь были нужны чувства? Зачем? Лед могло убрать лишь одно. Его могло растопить лишь то пламя, что было рядом с ним совсем недавно. Но он никогда не примет внутрь ту боль, что пришлось испытать. Никогда…
Она не сможет вернуть его к жизни. Просто потому, что ее больше нет…
Легкое, будто шелест ветерка прикосновение Силы выдернуло его из болезненной дремы, возвращая в реальность. Хватая воздух, будто спасательный круг, способный вытащить его из картинок, до сих пор мелькающих перед глазами, Энакин резко сел на кровати, пытаясь осознать, что только что произошло. Это не было похоже на те видения, что являлись ему прежде. Ни капли. Это было что-то другое… Совершенно новый, ранее недосягаемый уровень.
Ни разу он не испытывал таких ярких чувств. Они захлестнули с головой, заставляя позабыть обо всем. Несколько секунд назад он не видел ничего, кроме мглы, не чувствовал ничего, кроме боли. Несмотря на то, что сон начинался осознанно, потом его просто засосало вглубь, накрыло таким плотным покрывалом, что он даже и подумать не мог, что это возможно. Все воспоминания вылетели из головы, подмененные кошмаром…
Вот оно, это определение, что он искал для этого сна. Кошмарное, ужасное видение.
Едва слышно, стараясь не разбудить Падме, Энакин привстал с кровати, пошатываясь выходя в гостиную. Эмоции до сих пор не отпускали. Каждой клеточкой тела он чувствовал ту боль, что и во сне… Но лишь одно заглаживало ее. Когда Скайуокер проснулся, Падме была рядом, жива и невредима.
«Так вот в чем дело» …
Видение, что пришло к нему уже второй раз, было о Падме. То, что она сумела своим присутствием облегчить боль, частично успокоить его, говорило само за себя. Если раньше и были какие-то сомнения, то теперь они растаяли, будто дым. Но почему Сила начала предупреждать его именно сейчас, когда он уже решил во что бы то ни стало спасти жену?
Уже завтра Иблис увезет ее далеко-далеко, во Внешнее Кольцо, а затем, возможно, переправит на крейсер, к мужу и детям… Однако, Сила по-прежнему взывала к нему, будто намекая, что плана с участием одного Иблиса недостаточно.
Потирая виски, изо всех сил стараясь избавиться от неприятного осадка, Энакин присел на диван, всматриваясь в стремительно розовеющую даль.
Затемнение окон уже спало – за окном был рассвет. Подсвеченные снизу нежно лиловой, а затем алой дымкой, высокие, курчавые облака медленно плыли по горизонту, окрашивая его в бордовый цвет. Алый рассвет… Что он обещал принести в этот, возможно судьбоносный день? Энакин вздрогнул, узнавая в цветах, расцветающих на небе, цвет крови. Той, что капала с его ладоней на мраморную плитку в видении…
По телу невольно пронеслась дрожь. В прошлый раз ему удалось вытащить Падме практически с той стороны, вопреки всем видениям, всем пророчествам, которые преследовали его куда дольше, чем то, что приходило сейчас. Однако, в них не было и такого горького привкуса. В прошлый раз был лишь страх, всеобъемлющий ужас, а сейчас… Даже когда он похоронил мать на Татуине, такой боли не было. Тогда она свербила где-то ниже, в солнечном сплетении. А сейчас, до сих пор, ему разъедало всю грудь по кусочкам. Каждый вздох мучительно отдавался в сердце, заставляя его мучительно, болезненно сжиматься.
Было ли это признаком того, что уже ничего нельзя изменить?
Энакин резко встал, сжимая руки в кулаки.
Он не сдастся. Не сейчас, не сегодня. Не для того был пройден такой долгий путь, чтобы потом просто остановиться, сойти с пути, сдаваясь на милость фатума. Нет, Падме выживет, в очередной раз плюнув смерти в лицо. Если Иблиса для ее спасения недостаточно, что ж, мы привлечем Тайфо. Мы привлечем всех, кого понадобится.
Резкими, решительными шагами Энакин прошел в крыло прислуги, постукивая в дверь начальника охраны. Его встретили заспанные, удивленные глаза – Грегор явно не ожидал визита Скайуокера в столь ранний час. Более того, Скайуокер был даже не одет (легкие хлопковые брюки не в счет), что свидетельствовало о крайней важности вопроса.
Почти неслышно ступая босыми ногами, Энакин, не спрашивая разрешения, вошел внутрь.
– Закройте дверь, Тайфо, – стальным тоном приказал он. – Этот разговор не для посторонних ушей.
Молча, ничего не отвечая, Грегор прикрыл дверь, и, неуклюже пошатываясь, присел на край кровати, пытаясь проснуться. Столь ранний визит Скайуокера не сулил ничего хорошего… Это было так же ясно, как и то, что сейчас пять утра.
