Текст книги "В огне (СИ)"
Автор книги: alexsoliya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Силы постепенно таяли, одна за одной… Когда Энакин уже был готов просто свалиться на землю от усталости, ветви вдруг расступились, открывая его взгляду маленькую, будто игрушечную хижину. Ничего не говоря, Йода сделал приглашающий жест, дозволяя ему войти в свое убежище. Нагибаясь (потолки хижины были низкими), заставляя ноющую спину взвыть от боли, Скайуокер аккуратно отодвинул дверь в сторону, входя в уютный, вопреки всем его ожиданиям, дом. Не дожидаясь разрешения, поддавшись усталости, он сел прямо на пол, рассматривая магистра.
Удивительно. Он, молодой, уже валился с ног, вымученный «прогулкой», а Йода… судя по его виду, не устал ни на йоту, и теперь почти неслышно скользил по своему домику, собирая чай из каких-то дурно пахнущих листьев.
Прикрывая глаза, Энакин на несколько секунд отключился от ситуации, черпая восстанавливающую энергию прямо из пространства, которое, благо, было наполнено Силой Тьмы до отказа. Каждую клеточку тела наполняла странная, мощная энергия… Уже через несколько секунд усталость почти ушла, уступая место сладкой, тягучей, будто нуга, силе, заполняющей тело до отказа. Однако, секрет бодрости Йоды по-прежнему оставался покрыт пеленой тайны. Вряд ли он тоже подпитывался от природной Силы Дагобы… Не мог Светлый адепт жить на энергии Темной стороны, ну не мог.
– На, чай попей, – хрипло проговорил Йода, протягивая ему кружку с травяным настоем.
Молодого ситха охватило недоумение – настолько разнились первые слова магистра с теми, что он произнес сейчас. После посадки перед ним стоял мудрый джедай, который сейчас вдруг исчез, уступая место маленькому и юркому простому местному жителю.
Ничего не говоря, Скайуокер молча принял угощение, вливая в себя несколько глотков жгучей отравы. Впрочем, как он понял через несколько секунд, отравой это вовсе не было. Настой состоял из специальных трав, наполненных мощью Дагобы. Сбор был составлен таким образом, чтобы Сила, плещущаяся в воде, была ни Темной, ни Светлой, а значит, могла помогать всем.
Едва слышно покрехтывая, Йода залез на кровать, попутно тоже глотая чай.
– Жива Амидала, да… – повторил он, заставляя надежду, которую Энакин уже и не думал когда-то получить, вернуться, заполняя собой все тело. – Но силен Сидиус… Уничтожит он ее, и Скайуокера с ней тоже.
На мгновение в маленьком домике воцарилось тихое, почти гробовое молчание. Йода обдумывал дальнейшие слова. Один раз он уже совершил ошибку, подтолкнув Избранного ко Тьме… Нельзя вновь повторить этого. Только ему суждено уничтожить ситха, только он сможет сделать это.
«Лучший способ убедить человека – говорить ему чистую, ничем не замутненную правду», – пришли на ум слова учителя.
Что ж… Выбор сделан.
– Честно говорить с тобой буду я. Если умрет Амидала, ситх править бал в галактике станет, – проговорил он, не желая скрывать от Скайуокера страшной правды. – Вейдер голову поднимет, когда Падме отойдет в мир иной, и тогда…
Фраза оборвалась на полуслове, впрочем, ничего договаривать и не было нужно. Энакин сам знал, что его внутренний монстр так и жаждет вырваться наружу, уничтожая все вокруг. От рокового шага его останавливает лишь одно – Падме. Если ангел умрет, он просто сойдет с ума, прикладывая все усилия к тому, чтобы уничтожить Палпатина… И вполне вероятно, что, поддавшись порыву, Альянс из-за него потерпит поражение.
– Один шанс у тебя остался, Скайуокер юный, – покачал головой Йода. – И только ты решить можешь, как использовать его. Будущее сгорело… Теперь даже дети твои галактику спасти не смогут.
Дети? Он никогда не делал ставки на малышей. Да, сын будет силен… Но он бы просто не смог дозволить ему выйти в открытый бой против Палпатина, как и дочери.
Если последняя фраза еще хоть как-то была понятна, то та, что стояла перед ней… Будущее? Оно было всегда. Оно просто не могло сгореть или исчезнуть… Разве что в одном случае.
– Что Вы имеете в виду, говоря о будущем? – не желая вновь допустить оплошность неудачной трактовкой слов магистра, произнес Скайуокер.
– Разум открой… Покажу я тебе, – отставляя чашку в сторону, проговорил Йода, внимательно всматриваясь в лицо юного… ситха? Джедая?
Сейчас Энакин был ни тем, ни тем. Внутри него дремал страшный, наполненный Тьмой до отказа ситх, но пока он не получил волю. А значит, все можно было исправить. Хоть Темная Сторона и начала захватывать Скайуокера, она пока не ломала его души, а просто помогала, приносила облегчение.
Но и джедаем Избранный тоже не был. Хоть где-то далеко-далеко внутри и мерцала крохотная, чудом выжившая искорка Света, ее было катастрофически мало, и расцветала она, как догадывался Йода, только в присутствии Падме и детей.
Как он мог быть так слеп раньше? Как они все могли не увидеть изменений, которые произошли в судьбе Избранного? А вот Сидиус разглядел, и более того, использовал все так, как ему было нужно. Ситх переиграл весь Совет, действуя у них под носом… А затем просто спустил курок, окончательно уничтожая всех, кто стоял у него на пути. Пора было исправлять то, что все они натворили…
Припоминая дорогу Силы, которая уже никогда не сбудется, маленький магистр направил ее в сторону Скайуокера, разрешая ему погрузиться в несуществующее будущее с головой.
… – Ты был мне как брат! Я любил тебя, Энакин! – кричал ему Оби-Ван со странной болью, гнездящейся внутри.
Он победил в этом поединке. Кеноби уничтожил его… Лава пожирала каждую клеточку тела, будто уговаривая расстаться с жизнью. Но месть все еще держала на плаву. Только благодаря ей и ненависти Вейдер был еще жив. Страшная боль от потери руки и ног каталась внутри, заставляя плавиться даже мозг, который еще не побывал в страшных, огненных объятиях.
Кеноби ушел, развернулся спиной, оставляя его умирать. Избранный был мертв… А Дарт Вейдер медленно оживал, из кошмаров переходя в реальность.
… – Падме умерла. Ты убил ее, – коварная ухмылка Сидиуса.
Энакин будто бы со стороны смотрел на черную фигуру, закованную в костюм. Мастер нашел его альтер-эго, нашел и вернул к жизни. Но нужна ли была ему такая жизнь, в которой он становился полу-роботом?
Перед глазами возникла белая палата. Падме успела родить двух малышей… Но умерла она вовсе не от его рук… Мастер врал.
Черная фигура шагнула вперед, заставляя взорваться на кучу винтиков всех роботов, что вернули его к жизни. Дикая, сметающая все на своем пути волна боли, которую он испытывал в реальности у дверей дворца Алдераана, думая, что Падме умерла, прокатилась внутри, но на этот раз она была куда сильнее.
Вейдер, тот монстр в черных доспехах, еще хранящий внутри умирающего Скайуокера, страшно закричал, чувствуя потерю жены. Он сам уничтожил ее… И это жгло каждую клеточку тела будето каленым железом.
… – Я твой отец, – металлически, даже не осознавая этого, произнес Вейдер, стоя над бездонной пропастью.
Сын для него был только оружием, средством достижения цели… Фигура в черном с ног до головы была закована льдом, который выжигал все чувства, а, следовательно, и любовь к отпрыску.
В трех метрах от него на какой-то трубе сидел молодой юноша, цепляясь за кусок железа единственной левой рукой. Обрубок правой еще дымился…
Энакин понял, что сам только что отрубил ее.
Кинув на него последний, безумный взгляд голубых глаз, парень отпустил единственную опору, проваливаясь в пропасть.
Смерть была для него лучше, чем союз с чудовищем…
… Тот же юноша, на этот раз кричащий от боли, причиняемой ослепительно яркими молниями Палпатина. Тот кривил губы в страшной, животной ухмылке, наслаждаясь страданиями, что уничтожали каждую клеточку его сына кусочек за кусочком.
Тьма, что окутывала Вейдера, расступилась, выпуская наружу давно позабытого Скайуокера. Одним движением он подхватил Сидиуса и сбросил его в огромную, широкую шахту… А затем упал на пол, понимая, что смерть близка. Молнии перекинулись на него, напрочь уничтожив всю систему жизнеобеспечения. А без нее он был ничем…
Резкий, неестественный толчок вернул Скайуокера к реальности. Проморгавшись, Энакин на мгновение замер, пытаясь осмыслить только что увиденное.
– Будущее было именно таким… Но Падме жива осталась, – просипел Йода, рассматривая Скайуокера мудрым взглядом зеленых, как и все его тело, глаз. – Один шанс уничтожить Тьму остался у тебя… Умрет Падме, умрешь и ты.
Энакин и так слишком хорошо знал это. Энакин Скайуокер умрет вместе со своим ангелом, отдавая безраздельную власть над своим телом Вейдеру. Тот не преминет ей воспользоваться… Если в том варианте будущего его дети вернули Темного Лорда к Свету, здесь такого не произойдет, потому что они росли с ним, в отличии от того варианта будущего, где Энакин даже не знал о их существовании. А если малыши останутся вместе с Вейдером… На двух ситхов в галактике станет больше.
– Если Вейдер сейчас победит, погибнешь ты вместе с детьми и Альянсом. Не может Тьма Тьму победить, – опуская взгляд на плавающие в отваре травинки, пробормотал Йода. – Нельзя лезвие сейбера другим лезвием перерубить.
Энакин глубоко вздохнул. Как не хотелось бы это признавать, но Йода был прав. Оставшись Вейдером, он никогда не сможет уничтожить Сидиуса. Если в том видении, где находился гигант, закованный в черные доспехи, он сумел уничтожить мастера ценой своей жизни… Больше такой возможности не будет. В том варианте будущего он сумел сделать это только потому, что Сидиус доверял ему, не пытался прикрыть спину, когда за ней стоял ситх. Он был уверен в верности своего ученика.
Сейчас же он мог уничтожить Палпатина только в открытом бою, где тот прекрасно знает, как вывести его из себя, как заставить Вейдера позабыть обо всем, броситься в атаку сломя голову…
– Только Свет уничтожит Тьму, – задумчиво проговорил Йода, лишь подтверждая догадки Скайуокера. – Но тяжело тебе вернуться к Свету будет… Возможно, навечно ты посредине останешься.
Стать навеки «серым»? «Серые» не обладали в полной мере ни Тьмой, ни Светом. Да, они могли использовать обе стороны Силы, но очень, очень ограниченно. «Серые» были импульсивны и непредсказуемы, они были даже хуже Вейдера. Такой судьбы себе Энакин никогда не желал.
– Падме спаси… Лишь потом наступай. Только в таком случае удача ждет тебя, – не давая ему времени опомниться, проговорил Йода. – Мало времени осталось… Покинет скоро разум тело ее.
Но как сделать это?
Ангел, как главный козырь Палпатина, наверняка находится в самом защищенном месте галактики, в тюрьмах под зданием сената или же в казематах старого императорского дворца. Чтобы проникнуть туда, потребуется вся их армия, и то, не вариант, что все удастся…
– Сердце свое слушай, юный Скайуокер. Приведет оно тебя к Амидале, – будто в ответ на его мысли пробормотал Йода. – Не дай погибнуть ей… Иначе и сам погибнешь, и дети твои с тобой.
На мгновение в избушке воцарилась тишина, перебиваемая лишь коротким, почти неслышным звуком двух дыханий. Глаза магистра затуманились, и Энакин понял, что он обращается к Силе.
– Слушай слова мои, и запоминай, – мгновенно изменившимся голосом проговорил он. – Лишь когда Сила найдет на Силу сможешь ты Падме вернуть. Ни раньше, и не позже… Не доверяй голосу, иначе в отчаяние впадешь, а оттуда выход короток. Следи за Тьмой. Получишь скоро ответ на вопросы свои.
Едва последний звук замер вдали, глаза магистра приняли обычное выражение. Выйдя из транса Силы, он немного покрехал, а затем протянул Скайуокеру еще одну чашку чая.
Молча, ничего не отвечая, Энакин сидел, будто чурбан, пытаясь разобраться в словах туманного пророчества. Что значили его слова? Какому голосу нельзя было доверять? И как можно следить за тьмой, если она ускользает сквозь пальцы, будто туман? Скайуокер покачал головой, обещая себе, что размышлять обо всем будет на обратном пути. Сейчас нужно всего лишь слушать, внимать каждому слову, запоминая все буквы до единой.
Сделав один короткий глоток, он отставил кружку в сторону. Внутри что-то шевелилось, подсказывало, как поступить…
– Я сделал много ошибок, магистр, – едва слышно произнес Скайуокер. – Если бы не я, многого бы не произошло. Простите меня, Йода. Я…
Глаза старого джедая вдруг посуровели. Одним движением, вдребезги разбивая все домыслы о его старости, магистр спрыгнул со своего ложа, делая несколько стремительных шагов в сторону Энакина.
– Все совершают ошибки, Скайуокер. Но нельзя винить себя в них бесконечно, иначе потеряться легко, – хрипло произнес он. – Погубит тебя раскаяние, если не сможешь ты простить сам себя. Вижу я, искупишь еще вину свою.
На несколько секунд в избушке воцарилась мертвая, почти первозданная тишина.
– Лети-ка ты обратно. Мало времени у тебя, мало… Возвращайся, – уже обычным голосом проговорил Йода. – Дорога далека… А секунды дОроги.
Медленно, будто робот, Энакин поднялся на ноги.
Еще ни разу он не чувствовал себя так паршиво… Безумно, чертовски тяжело смотреть в глаза тому, кого ты уже подвел, и не раз. Однако, времени на раздумья и жалость к самому себе не было. Йода вновь был прав – жалость может погубить. Нельзя винить себя за то, что ты уже не в силах исправить. Можно лишь принять это и жить дальше… Именно к этому его подталкивал магистр.
Дверь распахнулась, пропуская в теплую, почти уютную атмосферу избушки поток влажного воздуха. Бодро, будто и не было всех этих прожитых лет, Йода вышел из избушки, направляясь в сторону непроглядной чащи, вновь не оставляя Энакину времени на раздумья. Понимая, что он не в силах ничего изменить, Скайуокер проскользнул наружу, пытаясь поспеть за старым джедаем.
Ноги будто нарочно увязали в слое жижи, будто стремясь затащить его в трясину… Резкими, сильными движениями он вновь и вновь вытаскивал их из болота. Достаточно. Больше никаких трясин, что под ногами, что в судьбе. Любая чрезмерно настойчивая лиана падала на землю, разрубленная на кусочки алым лезвием… Возвращение к шаттлу стало одним большим сражением. Сражением с самим собой… Пути не было конца, не было края. Лишь звук шагов, монотонное жужжание лезвия, и биение сердца. Это было словно второе перерождение, призванное вернуть его к жизни…
Когда Энакин уже совсем потерял любую надежду выбраться из треклятых джунглей, ветви наконец расступились, открывая взгляду, казалось бы, уже навсегда потерянный шаттл.
Пришло время прощаться. Хотелось сказать магистру, который вернул ему надежду и веру в самого себя что-то доброе, обещание вернуться, однако, тот разом пресек все намеки на прощание.
– Не навечно расстаемся мы, Скайуокер. Встретимся еще, ведомые путями Силы, – медленно проговорил он.
Энакин через силу улыбнулся.
– Спасибо за…
– Не за что благодарить тебе меня, – резко оборвал его Йода. – То лишь воля Силы, а я ее смиренный посланник. Возвращайся, когда покончишь со всем… Ждать тебя буду я.
Коротко выдохнув, Энакин вошел в шаттл, запуская все системы. Тот покорно загудел… И лишь на взлете, поднимая корабль в воздух, Скайуокер смог услышать последнюю, но самую важную фразу, исходящую от магистра.
«Не уничтожила Тьма Избранного. По-прежнему остаешься ты им… Но помни. Не может Тьма Тьму победить».
Как до него сквозь заглушающую все живое энергию Дагобы донеслись эти слова? Неужели магистр мог перекричать саму планету?
Загадка…
Лишь одно после сегодняшнего визита Энакин знал точно. Чтобы освободить Падме, исправить свои ошибки, ему нужно бороться. И он сможет… Нельзя давать себе погрязнуть в жалости к самому себе.
Однако, несмотря на всю решимость, которая вдруг загорелась внутри, одно упрямо не давало покоя. Пророчество Йоды.
«Лишь когда Сила найдет на Силу сможешь ты Падме вернуть. Ни раньше, и не позже… Не доверяй голосу, иначе в отчаяние впадешь, а оттуда выход короток. Следи за Тьмой. Получишь скоро ответ на вопросы свои».
Комментарий к Глава 23
Ваши догадки, о чем идет речь в пророчестве?))
Интересно, догадается кто-то или нет :)
========== Глава 24 ==========
Celldweller – Just Like You
Ocean Jet – Distant
Сегодня у нас новая музыка, которую я нашла вчера вечером. Она шикарна! Я просто влюбилась в эти две песни :)
________________
Космос завораживал. Каждую секунду, что Энакин летел по черному, бархатному полотну, усеянному яркими огоньками звезд, он чувствовал себя цельным. Космос был его домом. Он заживлял исходящие кровью и болью раны, возвращал его к жизни…
Впервые после Алдераана внутри горела надежда. Она уже не была слабой – она воспламеняла каждую клеточку тела, заставляя гореть ее в огне. Этот огонь уже не был уничтожающим. Он придавал жажду действий, распалял надежду… Заставлял чувствовать себя живым.
Несмотря на все те ошибки, что совершил Скайуокер, еще был шанс все исправить. Йода ясно сказал – он сможет вытащить Падме из лап монстра, именуемого Палпатином. Но, как всегда, была загвоздка.
«Лишь когда сила найдет на силу, сможешь ты вернуть Падме».
Сила на силу? Возможно, Йода имел в виду войска Альянса и Империи? В галактике было только две силы, которые могли сойтись друг с другом в ожесточенной схватке… Тьма и Свет, Альянс и Империя, ситхи и джедаи…
Ответов, какая именно сила должна была найти на другую, не было. Флот Восстания рано или поздно и так столкнется с флотом Сидиуса, и… возможно тогда?
Кто знает, может быть когда-нибудь он все же сможет уничтожить Палпатина, однако, для этого нужно вернуться к Свету.
«Тьма не может победить Тьму».
Единственная более-менее понятная фраза во всем пророчестве.
Но что с ней делать? Каким-то краешком души Энакин чувствовал, что уже никогда не сможет вернуться к Свету. Он сжег его вместе с Храмом, уничтожил даже намек на эту сторону вместе с Орденом… Принеся клятву верности Сидиусу, которую так быстро нарушил, Скайуокер стал ситхом. Полностью, до кончиков ногтей.
Пророчество магистра было крайне туманным. Несмотря на то, что прошло уже несколько часов после того, как он улетел с Дагобы, разгадка не приблизилась ни на миллиметр. Сколько Энакин не ломал над ним голову, слова упрямо не желали складываться в подсказки и факты. Чего стоило только одно это «следи за тьмой».
Разве за ней вообще можно следить? Тьма она и есть тьма. За ней можно гнаться всю жизнь, но каждый раз, когда ты посчитаешь, что можешь поймать ее, она ускользнет сквозь пальцы, исчезая в ночи, растворяясь, будто ее там и не было… Это безумие. Энакин уже был готов сдаться, все бросить, но слова о Падме не выходили из головы.
«Она скоро сойдет с ума».
Сидиус никогда не отличался добротой в отношении своих пленников. Даже обычным, ни в чем не виноватым людям доставалось, а что уж говорить о жене того, кого Император явно ненавидел всей душой… Падме была для него лишь игрушкой, через которую он мог ломать Скайуокера.
Но как долго продержится ангел? Она находилась в лапах Палпатина уже чуть больше недели, а значит… Значит ей осталось совсем немного, и это – если Сидиус не будет нажимать на нее слишком сильно. Ситх был мастером в запудривании мозгов, сведении с ума… Даже если он не станет применять боль, Амидала все равно рано или поздно сломается, не выдержав его напора.
Покачав головой, Энакин попытался отрешиться от всех мыслей, войти в пространство Силы. До «Дома-1» было еще далеко… Можно было попробовать связаться с Падме. Один раз это уже получилось… Кто знает. Может быть, получится и сейчас.
После очередного визита Сидиуса Амидала впала в апатию. Ей было все равно, что происходит за дверью, все равно, что говорит ей этот монстр в черной мантии… Сердце стучало медленно и размеренно, даже когда с пальцев Палпатина сорвалась сияющая молния, впившаяся в ее тело, заполняя его режущей болью. Казалось, под кожу вонзилась сотня ножей… Однако, Падме даже не закричала. Просто молча откинулась в сторону, будто мешок.
Озадаченный ее холодностью Сидиус покинул камеру, понимая, что сегодня ему больше ничего не добиться от пленницы. Потихоньку он начал разочаровываться – сломленная Падме перестала быть интересна. Она не кричала, не сопротивлялась… Такое впечатление, что женщина просто сдалась на милость судьбы, ожидая смерти. Но разве он мог позволить ей такое благо? Нет.
Амидала – его шанс, его козырь. Если мальчишка слишком обнаглеет, никогда не поздно просто показать ему жену. В тот же момент мозги Скайуокера потекут, будто масло на солнцепеке, и он забудет обо всем, кидаясь в гущу сражения, чтобы освободить свою сенаторшу. Которая, кстати, совсем скоро окончательно превратится в увечную девчонку со съехавшими мозгами.
Сидиуса это не особо беспокоило. Теперь даже если Падме попадется в руки к мужу, то просто уничтожит его изнутри. Пока она еще не сумела окончательно избавиться от болезненного пристрастия, поглощающего изнутри, но… Человек существо простое. Если какие-то воспоминания причиняют ему боль, он просто старается избежать их. Забыть, заменить другими…
Падме вовсе не была уникальной, каковой ее считал Скайуокер. Рано или поздно она поймет, что любые воспоминания о муже причиняют ей боль, и тогда… Тогда она поступит так же, как и все, и этим навсегда уничтожит мальчишку.
– Выключите свет, – в очередной раз проговорил он дежурную фразу, покидая камеру.
Отсутствие любых приборов освещения тоже играло свою роль. Если человек не видит света – то теряет ориентацию во времени, а в ее состоянии… Это должно было просто сводить с ума.
Впрочем, так оно и оказалось.
Все существование Амидалы превратилось в одну постоянную психоделику, в которой не было ни дня, ни ночи. Когда она, напрочь уничтоженная мыслями, падала на пол без сил, и засыпала… Падме даже не представляла, день это, или ночь. Просыпаясь, она тоже не имела никаких данных – о том, сколько спала, какой сегодня день… Сама жизнь стала сплошной, извращенной пыткой.
Как же это ужасно, знать, что тот, кого ты любил, сейчас живет и радуется там наверху. Энакин видит солнце. Видит звездное небо… А для нее даже просто выйти на улицу, вдохнуть свежую струю воздуха – теперь несбыточная мечта. Падме смирилась с тем, что ей предстоит умереть здесь, и теперь особо не трепыхалась.
Если ничего не можешь изменить – не переживай. Не волнуйся… Вот и все. Кто знает, может быть, если она станет овощем, может тогда Сидиус просто уничтожит ее.
Лишь одно не давало покоя. Лишь одно медленно и муторно сводило с ума, прогоняя по спине дрожь. Жуткое ощущение, что ей смотрят в спину, не оставляло даже во время сбивчивого сна. Бодрствуя, она всегда старалась, чтобы сзади была стена. Так хотя бы можно было быть уверенной, что на нее не смотрят сзади… Но это не отменяло глаз на потолке и других углах. На нее смотрели отовсюду – жуткие, страшные взгляды, несущие смерть. Пока она не спала, их не было видно. Однако, стоило провалиться в сон… Тогда Падме сразу замечала их. Огромные, без ресниц. Они не моргали – лишь внимательно, будто изучая свою жертву, следили, оставляя за собой сосущее ощущение в груди.
Пока они не говорили. Они готовились, собирали свои речи по кусочкам, по буквам, по-видимому, желая полностью сломать ее… Но пока они все же молчали.
Неосознанно, почти механически, пальцы скользили по телу, по волосам, сжимая и разжимая их. Хоть какое-то занятие.
Падме чувствовала, что совсем скоро ее сморит сон… Но из последних сил старалась не поддаваться ему, зная, что к ней опять придут они. Она не хотела видеть этого вновь, не хотела… Но каждый раз было одно и то же.
«Я только прикрою глаза», – пообещала она себе, разрешая векам закрыться.
Каким-то краешком души чувствовалось, что они уже не раскроются, пока она не поспит… Но попытаться стоило. Внутри растекалось горькое, будто деготь, ощущение грязи, использованности, перемешанное с болью. Будучи не в силах бороться с этим, Падме сдалась, и, желая избавления, начала проваливаться в сон.
Однако, на этот раз глаз не было.
Казалось, что она летит куда-то вверх… Чем выше, тем меньше боли. С каждой секундой она таяла, сменяясь некоей взволнованностью, перемешанной с маленькой, почти незаметной надеждой.
Она оказалась в темноте, но другой. Это была чернота космоса, освещенная звездами. В камере не было ни единой искры света, а здесь… Это было самое прекрасное зрелище, которое Амидала видела за всю жизнь. Она продала бы душу, чтобы остаться здесь навсегда.
«Я с тобой, ангел. Держись» …
Слова возникли будто бы из пустоты, устремляясь к ней. Они проникали под кожу, проплывали по венам, сея там какое-то странное, теплое чувство… Когда-то давно один человек называл ее ангелом. Но кто это был? Однозначно, кто-то хороший… Он единственный любил ее. Почему, почему она предпочла ему Вейдера?
Сколько бы Падме не напрягала воображение, не могла вспомнить знакомого лица. Его не было… Будто кто-то стер, проведя кистью по влажному холсту. Изображение было слишком размазанным, слишком неживым.
«Кто ты?» – задала она немой вопрос, однако, так и не получила ответа.
Лишь любовь, растекающаяся внутри мощным, сплошным потоком… Не было ничего, кроме этого всепоглощающего ощущения, окутавшего ее. Любовь размораживала каждую клеточку тела, наполняя ее каким-то странным, грустным счастьем. Впервые за последние дни Падме вдохнула звездный воздух полной грудью. Этот человек, или не человек, подарил ей подобие радости, подобие счастья…
«Кто бы ты ни был… Помоги мне, прошу», – проговорила она, ощущая, как по щекам течет что-то теплое.
Слезы.
Удивительно, но она плакала не от обиды, не от ощущения собственной жалости. Это было нечто среднее между счастьем и сладкой, будто нереальной болью. Сердце разрывалось. Казалось, оно сейчас лопнет, порвется на кусочки от этого ощущения, наполняющего ее всю с головы до ног…
Один раз она испытывала такое с… С кем? Имя тоже было выжжено, как и лицо. Там еще были два маленьких солнышка… Татуин? Нет. Это были живые, маленькие искорки света… Но кто был ими? Кто был тем загадочным человеком?
Звезды стали угасать, расплываться. Ее вытягивало из сновидения будто порывами ледяного ветра.
«Нет, не уходи! Прошу, не уходи!» – закричала Падме, пытаясь уцепиться за сладкое ощущение, витающее совсем близко.
Сон таял… Через несколько секунд, открыв глаза, она увидела перед собой лишь темноту… В душе была странная, будто выжженная пустота. Ощущение любви испарялось, оставляя за собой лишь боль…
Хотелось ухватиться за него, остановить его исчезновение… Но разве могла она сделать то, что было нереальным? Разве можно остановить ветер, или ухватиться за воздух?
Понимая, что бессильна перед стихией, Падме разрыдалась, закрывая глаза руками. Вновь боль, вновь темнота… вновь камера.
«Возвращайся. Прошу, возвращайся» …
Ответом ей была лишь тишина, нарушаемая редкими всхлипами. Влажные от слез руки терли глаза… Но это не приносило облегчения.
Даже глаза, которые всегда смотрели на нее, сопровождали в этом мраке, отвернулись, исчезли, оставляя ее наедине с всепоглощающей болью. Впервые в жизни показалось, что когда ты сходишь с ума, боль переносить легче.
Раскрывая глаза, Энакин еще чувствовал ее, ощущал все эмоции, все мысли. Ангел была на грани, однако, его присутствие, его посыл нежной Силы сквозь все эти парсеки смог помочь ей, помочь отойти на несколько шагов подальше от пропасти.
«Обещаю. Я приду еще», – проговорил он, однако, сон уже был разрушен.
Где-то вдалеке выросла громада «Дома-1», куда он и направил свой шаттл, все еще чувствуя любовь и счастье, что подарило ему присутствие Амидалы.
– Борт PH2330 запрашивает посадку, – проговорил он в маленький микрофончик. – Высылаю вам зашифрованный код доступа.
– Не нужно. Ваш док 19, адмирал Скайуокер, – сразу ответили ему, даже не дожидаясь пароля.
Заводя шаттл на посадку, Энакин покачал головой.
С такой безопасностью они долго не протянут… А что было бы, если бы его захватили в плен имперцы, а потом решили проехать на этом шаттле прямо к лайнеру? Нужно было серьезно браться за обучение персонала. Будут пропускать всех подряд – вот так вот просто… Хм.
«Нужно срочно наведаться к Мон Мотме», – подумал Скайуокер, выключая все приборы.
Внутри что-то подсказывало, что Сидиус отплатит Падме за каждое нападение Альянса по полной… Но разве мог он хотя бы заикнуться об этом руководству, особенно теперь, когда понимал, сколько во флоте было людей, жены и дети которых сейчас были под гнетом Империи?
Однако, сердце все равно брало верх над разумом. Йода был прав. Сидиус уже играет на его чувствах. Одним ходом, оставив ангела в живых, он брал Скайуокера под свой контроль, будто предупреждая. Прямо сейчас каждый его жест отразится на ангеле. Каждая мысль могла причинить ей боль… Разве может он в таком состоянии возглавлять захват верфей?
Это сложная, крайне сложная и опасная операция. Если он будет в таком состоянии, нечего там и делать.
Продвигаясь по белоснежным коридорам к Мон, он неосознанно потер правой рукой виски, будто надеясь, что это сможет помочь мыслям двигаться яснее. Энакин еще не понял, что именно имел в виду Йода в пророчестве – а от него уже требовали в срочном порядке нападать на Империю… Самое страшное крылось в том, что он уже дал свое согласие. Вертеть колеса назад – себе дороже.
Помнится, Йода говорил о том, чтобы он слушал свое сердце. Но оно лишь разрывалось на кусочки, моля своего хозяина поскорее спасти любимую. Оно боялось этой атаки, но понимало, что она необходима. Хотя бы ради тех, кто погиб в попытках сколотить Альянс… Нельзя создать идеальную военную машину и просто сидеть в ней, ожидая, когда враг сам сдастся на твою милость. Это абсурд, перемешанный с безумием…
Безумие.
Внутри что-то болезненно скрутилось, заставляя сердце пропустить удар. Падме была практически изломана. Она была на грани пропасти безумия, стояла, готовая туда упасть, разбиваясь о камни… Сейчас он ничем не мог помочь ей. Палпатин сводил ангела с ума… Что ж. А он сведет его.
Атаку на верфи не отменить – ее можно лишь возглавить. Что он и собирался сделать.
Сила метнулась вперед, сканируя кабинет Мон. Даже не стучась, Энакин вошел внутрь, зная, что сейчас ждут только его. Очередное собрание… Очередные военные перепланировки. Они сомневались, боялись…
Сила окутала его будто кокон, заставляя кровь в жилах вскипеть.
– Мы нападаем, – громко проговорил Скайуокер, заставляя всех обернуться. – Император ответит за то, что сделал.
Короткая, тягучая пауза, допущенная специально для того, чтобы дать всем присутствующим усвоить информацию.
– Я говорил о десантной группе, о том, что планета не защищена от нападения изнутри, что не защищены орбитальные верфи…
Молча, ничего не говоря, Палпатин вновь смотрел в ночное небо, пытаясь понять, как остановить предполагаемую атаку на верфи. У него не было даже искры информации, которая могла бы подсказать, с какой стороны ожидать нападения. Куат был защищен со всех сторон… Предполагалось, что верфи могут выдержать любую атаку.
