Текст книги "Подарок судьбы (СИ)"

Автор книги: Alenkamalish

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Впрочем, у судьбы на Глорию оказались свои планы, и последующие за малоприятным знакомством в кофейне события, очень скоро позволили блондинке понять, что за ледяным фасадом скрывается страстная натура.

При мысли об этом, Глория невольно прикусила нижнюю губу, сдерживая улыбку. Воспоминания об их последней встрече несколько дней назад, во время которой блондинке пришлось узнать не только насколько хорош дубовый стол в кабинете президента компании Майклсонов, но и то насколько ненасытен может быть он сам, не могли не будоражить ее кровь. Особенно учитывая то обстоятельство, что Элайджа сразу после их бурной ночи в отеле отправился в Бостон для финальных соглашений с банкирами, которые как и все прочие с нетерпением ждали окончания стройки, неустанно подсчитывая прибыли.

И подсчитывать было что – проект обещал был успешным уже на этапе подготовки к запуску, но к своему удивлению Глорию гораздо больше заботило то, когда Майклсон наконец вернется домой.

Хотя Элайджа и поддерживал с ней связь через звонки и сообщения, этого было ничтожно мало. Глория скучала, и в особенности после того, как в последнем разговоре Майклсон упомянул о том, что по возвращению хочет очень серьезно с ней поговорить. И девушка понимала, что в их ситуации это могло означать только…

Размышления блондинки были прервана голосом секретарши, слова которой Глория не стазу смогла разобрать – слишком глубоко успела погрузиться в мир иллюзий.

– Дейзи, повтори, пожалуйста, – прочистив горло, проговорила Глория, невольно сводя брови. Она успела уловить слово посетитель, а вечерние встречи совсем не входили в ее планы.

– К вам пришел Марсель Жерар, мисс Спенсор, – немного растерянно отозвалась секретарша, и даже не видя, Глория ощутила ее замешательство.

– Я с ним не знакома.

– Он утверждает, что это важно, – услышала в ответ блондинка, – говорит, что Вы будете благодарны ему за информацию. Речь идет о Элайдже Майклсоне.

– Хорошо, пусть войдет, – тут же откликнулась Глория, услышав имя возлюбленного, – проводи его ко мне.

Блондинка отключила громкую связь, мельком взглянув на себя в зеркало. Усталость не успела отразиться на ее лице, выглядела Глория отлично, и это придало ей уверенности, которую определенно требовала столь странная встреча, от которой девушка не ждала ничего хорошего. Марселя она знала только по рассказам Ребекки, которая отзывалась о нем отнюдь не самыми лучшими словами, и смысл его визита мог заключаться лишь в попытке навязать ей компромат компанию Майклсонов или нечто подобное, а к шантажистам Глория всегда испытывала исключительно презрение.

Прошло не больше минуты, прежде чем Жерар появился на пороге ее кабинета, сияя широкой улыбкой, которая, впрочем, несколько поблекла после того, как Глория холодно проговорила, обойдясь без приветствия:

– Что Вам нужно?

– О, вижу Вы – истинная дочь своего отца, – усмехнулся Марсель, быстро вернув самообладание.

– Что Вы можете знать о моей семье? – скривила губы блондинка. Марсель вызывал у нее лишь неприязнь, как и сама ситуация.

– О Вашей – немного, – пожал плечами тот, нисколько не смущаясь, – но я хорошо знаком с семьей того, с кем у Вас роман, дорогая.

– Откуда? – сузила глаза Глория.

– Майклсоны жили в моем доме после того, что случилось в их доме, – медленно протянул Марсель, не сводя с девушки пристального взгляда, – если Вы понимаете, о чем я.

– Речь о несчастном случае, произошедшем с их родителями? – севшим голосом отозвалась Глория, которую медленно накрывало липкое неприятное чувство, а интуиция подводила блондинку очень редко.

И это день явно не был исключением.

– Несчастном случае? – переспросил ее Жерар, не отрывая от побледневшей девушки черных глаз, – о, вижу Вы ничего не знаете. Но это не страшно. Именно за этим я здесь. Хочу спасти Вас.

– От чего? – едва слышно выдохнула Глория, заранее зная, что ответ ей не понравится.

– От связи с убийцей. Смерть Майкла и Эстер не была несчастным случаем. Их убил собственный сын. Старший сын.

========== Часть 28 ==========

Следующие несколько дней сливаются для Глории воедино, пока она изучает ксерокопию дневника воспоминаний наставника Элайджи и почти видит его глазами становление того, кто смог покорить ее собственное сердце, но радость довольно быстро сменяется растерянностью, недоверием, а после и шоком, когда описание событий сменяется размышлениями Жерара, от которых Глорию охватывает оцепенение.

Марсель оставляет ей копию дневника вечером понедельника, и блондинка изучает его каждый вечер, словно захватывающий детектив, но с каждым разом она все больше убеждается в справедливости подозрений опекуна Майклсонов, вот только вместо жалости, которую тот испытывает к осиротевшим детям, она ощущает лишь ужас.

Потеря семьи всегда была самым главным кошмаром для Глории, но то, что сделали Элайджа, Клаус и Ребекка… Впрочем, хотя Жерар и не озвучивает это прямо в его глазах ответственным за трагедию выглядит старший сын и мисс Спенсор не может с ним не согласиться. На момент гибели родителей лишь Элайджа достиг совершеннолетия, и значит, мог отдавать отчет своим поступкам, а если это так…

Мир вокруг становиться мутным, и слезы, как Глория не пытается их сдержать, проделывают дорожки под бледным щекам, особенно, когда она видит входящие звонки от Майклсона, на которые никак не может найти силы ответить.

Она знает, что только от него сможет узнать правду. Она не верит, что правда то, что написано в дневнике. Ей хочется не верить. Но факты – слишком упрямая вещь, а Глория никогда не была дурой. Спустя несколько дней она назначает встречу, отправив Элайдже сообщение.

На Новый Орлеан опускается вечер, городской парк полон влюбленных парочек, они смеются, веселятся, но это не вызывает у Глории прежней счастливой улыбки. Не сейчас, когда весь ее привычный мир рушится на глазах, и под его руинами скрывается вера в то, что все еще можно исправить. Слишком сильно ноет сердце от осознания правды, которую она никогда не сможет принять.

Но крохотный уголек надежды все еще горит в ее душе, заставляя идти вперед. Она должна во всем убедиться сама, узнать правду, глядя прямо в любимые глаза.

Элайджа появляется в парке словно из воздуха, разительно выделяясь на фоне молодых студентов, и пока он идет к ней, Глория молится, чтобы написанное в дневнике было ложью, злым вымыслом. Но делать это все сложнее. Теперь все черты характера, которые так нравились ей в Майклсоне – холодность, решимость, упорство, жесткость – играют против него и, кажется, в первый раз Глория замечает огромную разницу между ними, которая только усиливается тем, что Элайджа как обычно облачен в строгий черный костюм и пальто, которые так разительно отличается от ее легкого кремового платья, которое совсем не соответствует погоде. Наброшенный на плечи плащ совсем не греет, и Глория с силой растирает озябшие пальцы, стараясь не смотреть на идущего к ней мужчину, но не может.

Вся ее сила воли уходит на то, чтобы не бросится ему на встречу, привычно обнять, поцеловать, забыть обо всем на свете, но страх сковывает ее наравне с холодом, когда Майклсон наконец приближается к ней, подозрительно окинув взглядом ее машину с охранником отца, а Глория смотрит лишь на его руки и не верит, что ими он мог убить своего отца.

Блондинка судорожно сглатывает, когда Элайджа склоняется и коротко целует ее в губы, и ее отстраненность не остается незамеченной, хотя Майклсон еще и не подозревает о том, что за разговор им предстоит.

– Привет, – говорит он, нарушая застывшую между ними тишину, – Я соскучился. Что произошло? Ты пропала на несколько дней, а теперь назначила свидание среди этой толпы.

Глория поднимает на него глаза, прикусывая дрожащие губы. Слов все еще нет, и она понятия не имеет, как начать разговор, после которого может навсегда потерять того, кого любит, и трусливое, предательское чувство накрывает ее липкой волной – она всерьез думает о том, чтобы просто вычеркнуть из памяти чертов дневник и жить дальше. Это длиться всего миг, прежде чем Элайджа вновь обращается к ней, и явно стараясь скрыть раздражение.

– Да что с тобой? – недоумевает он, сводя брови, – что-то случилось? Почему ты с охраной? Ты чего-то боишься?

Его последнее слово эхом звучит ее голове, и Глория по инерции отступает на несколько шагов назад, все еще не в силах встретиться взглядом с Элайджей.

– Возможно. Боюсь, – тихо отвечает она, стараясь выровнять дыхание перед тем, как задать главный вопрос, – ты никогда не рассказывал, как погибли твои родители.

Договорив, блондинка, наконец, поднимает глаза, и по тому, как на лице Майклсона в миг леденеет знакомая маска, она понимает, что попала в точку. Горло перехватывает, и Глории становиться сложно дышать, пока пару секунд они просто смотрят на друга, и в черных глазах напротив, в самой их глубине, она видит то, чего боится больше всего – вину.

– С чего такой интерес? Моя семья не обсуждает эту тему, – не сразу отвечает Элайджа, спокойным тоном, но Глория слишком хорошо знает его, чтобы понять – сейчас это только игра.

Как и все, что было между ними. И теперь слова сами рвутся с губ, опережая мысли.

– А как же мы? – выдыхает она, отчаянно борясь со слезами, – я думала, что когда-то тоже стану частью семьи Майклсон.

– Что ты сейчас от меня хочешь? – и Глория кажется, что его голос пропитан усталостью.

– Ответь только на один вопрос, – медленно говорит она, не сводя взгляда с его окаменевшего лица, – это ты убил своего папу?

Тишина застывает между ними, заглушая все вокруг, и весь мир исчезает, пока Глория ждет ответа, от которого у нее уходит из-под ног земля, когда Элайджа глухо отвечает ей.

– Да.

Он не пытается оправдаться, просто молчит, не сводя с нее почерневшего взора, и Глория закрывает лицо руками, просто чтобы не видеть его больше – человека, которого любит и того, кто оказался убийцей. У нее больше не остается иллюзий, а у них – будущего.

– Как ты узнала?

В голосе Элайджи Глория слышит только сталь, холод и расчет, и новая волна страха окатывает ее, заставляя сжаться в комок. Видя это, Майклсон протягивает ладонь, пытаясь коснуться ее дрожащих пальцев, но дергается от его прикосновения, словно от удара током, резко отстраняясь.

– Не смей, – шепчет она, качая головой, – не смей меня никогда трогать.

– Глория, ты ничего не знаешь, – все еще пытается сохранить спокойствие Элайджа, но длится это ровно до того момента, пока блондинка не достает из сумочки листы бумаги, почерк на которых Майклсон сразу же узнает.

– И что там написано? – спрашивает он голосом, которым мог бы показаться безразличным, если не видеть выражения темных глаз, в которых теперь лишь беспробудная тоска. И Глория все не может отвести от него взгляда, почти ожидая увидеть страх разоблачения, но Элайджа только мочит, все еще ожидая от нее ответа.

– Правда о том, что случилось с твоими родителями, – безжизненно отзывается она, нарушая молчание, – мне отдал их Марсель Жерар.

При звуке этого имени в темных глазах вспыхивает искра, но она тут же гаснет. Майклсон никак не реагирует на сказанное, но в какой-то миг Глория понимает, что он больше не выглядит спокойным. В первый раз в жизни, она видит его раздавленным, и ее сердце сжимается от боли.

Но решение принято. И медлить больше нельзя. И девушка поднимает глаза, сталкиваясь с безжизненным взором Элайджи.

– Я много думала, – говорит она, не отводя взгляда, перед которым, как она не старается держать себя в руках, все начинает плыть, – я отдам тебя копию дневника мистера Жерара. Но ты больше никогда не приблизишься ко мне или к моей семье. Все дела мы будем решать через заместителей. А после, ты исчезнешь из моей жизни, словно тебя и не существовало.

С каждым словом Глория все больше отстраняется, отступая к машине, и в этот миг оцепенение Элайджи сменяется отчаяньем, когда он видит, что привычные чувства в голубых глазах сменяются одним лишь страхом.

Она его боится. Осознание этого факта накрывает Элайджу, сковывая его болью.

Кто угодно. Но только не она. И Майклсон подается вперед, вновь пытаясь взять ее за руку.

– Глория, постой, – быстро говорит он, и его голос дрожит от эмоций, – я все тебе расскажу, все объясню, я… Я люблю тебя.

Но блондинка только качает головой, даже не пытаясь стереть с бледных щек дорожки слез.

– Любишь? – горько усмехается она, – и когда же ты собирался открыть мне правду? Никогда? Верно? Говорил, что любишь меня и доверяешь, а сам лгал. Ты убийца и плевать, что ты спасал Клауса. Вы скрыли от всех правду, годами лгали. А я верила тебе. И я могла бы попытаться понять. Но ты не дал мне такого шанса.

Боль в ее голосе отражается на лице Майклсона, ледяная маска которого давно полетела ко всем чертям.

– Глория, я… Не уходи вот так. Ты нужна мне. Позволь мне все рассказать тебе.

Но она не хочет слушать.

– Не стоит, – глухо выдыхает блондинка, вскидывая вверх ладонь, – я никому не расскажу о прочитанном, копий не делала. Я не опасна для тебя. Единственное, чего я хочу, чтоб ты больше никогда не приближался ко мне и к моей семье. Я больше не хочу тебя знать.

Последние слова рассыпаются в воздухе пеплом, и Глория, не отрываясь, смотрит на Элайджу, словно пытаясь запомнить – его лицо, линию плеч, крепкую фигуру.

Она уходит, не говоря ни слова, не оборачиваясь, а Майклсон все еще стоит, не зная что делать дальше. И зачем. Время останавливается, но только для него – весь мир вокруг продолжает жить своей жизнью, но это становиться совершенно не важно.

Потому что его больше нет.

========== Часть 29 ==========

Клаус проснулся от тихого шума воды, и сладко потягиваясь, вновь откинулся на подушки, бросив мутный взгляд в окно, в котором отражались розовеющие блики восхода. Почти помимо воли губы Майклсона растянулись в улыбке, которая стала только шире при мысли о том, что Ками в душе, и значит, нужно составить ей компанию.

Неделя в уединенном отеле за городом оказалась волшебной, и Клаус все чаще ловил себя на мысли о том, что совсем не понимает, как раньше он мог довольствоваться короткими интрижками с девушками сомнительной репутации. Каждый новый день с Камиллой был особенным, и Майклсон неожиданно для самого себя осознал, что не хочет останавливаться. К его вящему удовольствию блондинка, кажется, была совсем не против.

Кроме того, наверное в первый раз в жизни, Клаус встречался с девушкой, которая нравилась его семье, ведь именно по настоянию Ребекки они отправились в это небольшое путешествие, оставив все дела на Элайджу, который, впрочем, отлично справлялся. Разумеется, не без помощи кузины Ками, которая также совершенно непринужденно влилась в их семью.

Клаус прикрыл глаза, качая головой, и отгоняя от себя дрему. Как ни приятно было осознавать, что в кои-то веки дела в их семье наладились, Камилла определенно заждалась его в душе, и Майклсон уже собирался было направиться туда, когда его телефон ожил.

Фото Элайджи отразилось на мониторе, и Клаус недоуменно свел брови, не понимая, чего тот мог хотеть в столь ранее время. Было крайне маловероятно, что вопрос касался работы – стройка подходила к концу и оставалась лишь бумажная работа, для которой Клаус вряд ли требовался, но вызов он конечно принял.

– Доброе утро, брат.

– Нет, для меня так точно, – холодно ответил ему Элайджа, – у нас проблема, тебе нужно срочно вернуться. Глория все знает. Нас шантажируют.

– Как? Кто? – только и смог произнести Клаус, не сразу придя в себя от столь неожиданных новостей.

– Марсель. Он нашел дневник отца, в котором описаны все события и он хочет нашу компанию.

– Вот ублюдок, – процедил Клаус, отбрасывая в сторону одеяло, – постой, а как отреагировала Глория? Вы с ней…

– Нас больше нет, – судорожно выдохнул Элайджа и сбросил вызов.

Поджав губы, Клаус отложил в сторону телефон, осматриваясь в поисках одежды. Хоть ему и было искренне жаль брата, его не особенно удивила реакция Глории, он понимал ее и не осуждал. Майклсон не сомневался в том, что версия Жерара выставляла Элайджу настоящим чудовищем, и избавиться от накрывающего его гнева позволила лишь картина того, как он собственноручно отрывает ублюдку голову. Видение воображаемой расправы исчезло, когда в комнате появилась Ками, и гнев Клауса сменился паникой.

То, что и Камилла узнает о прошлом своего возлюбленного, теперь было лишь вопросом времени, и Майклсон сильно сомневался в том, что ее реакция будет слишком уж отличаться от реакции кузины. Но Клаус не был готов потерять ее, и он никак не мог помешать тому, что все эти чувства отразились на его лице гораздо ярче, чем хотелось бы. Сейчас, когда ему как никогда требовался холодный рассудок, Клаус попал в плен эмоций, успокоить которые никак не удавалось. Майклсон все меньше узнавал себя. Причина такой перемены могла быть лишь, одна и сейчас она стояла прямо перед ним, хмуря брови.

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем Ками, видя напряженное состояние любовника, осторожно спросила.

– Клаус, что-то случилось? Кто тебе звонил?

Ответом ей была тишина. Майклсон все еще боролся с паникой, которая никак не хотела его отпускать, и подобрать в таком состоянии слова, которые смогли бы не только объяснить происходящее, но и удержать рядом с собой ту, что неожиданно стала важнее всего остального мира, казалось непосильной задачей.

Пока Клаус продолжал хранить молчание, Камилла не отводила от него взгляда. Слишком давно она поняла, что в семье Майклсонов все не так просто, как они хотят преподнести, и сейчас интуиция, помноженная на профессиональное чутье, подсказывала ей, что произошло нечто такое, что позволило старой тайне вновь ворваться в жизни Клауса, Ребекки и Элайджи.

Но тайны никогда пугали Ками.

– Ты можешь мне довериться, – нарушила тишину она, стараясь, чтобы голос звучал мягко, – я сохраню любой твой секрет. Что тебя мучает, Клаус?

Майклсон поднял на нее взгляд, и Камилла увидела боль, застывшую в серых глазах, но прежде чем она смогла сказать еще хоть слово, Клаус резко подался вперед, обхватывая лицо блондинки своими ладонями.

– Если я тебе все расскажу, ты меня знать не захочешь, – прошептал он, качая головой, – или хуже того – начнешь бояться. Я не хочу так. Не могу…

– А ты рискни, – твердо проговорила Ками, не отрывая от Майклсона уверенного взгляда, страха в котором не было ни на грамм, – я проходила практику в тюрьме, меня сложно чем-то напугать.

Она улыбнулась, пытаясь шуткой разрядить гнетущую атмосферу, но стало лишь хуже – от ее последних слов Клаус напрягся, сжимая руки в кулаки.

– Поверь, ты не хочешь этого знать, – выдохнул он, отступая от Ками на шаг.

– Но я хочу знать тебя, – возразила ему та, осторожно касаясь кончиками пальцев мужской щеки, – и я знаю, что мы все сможем преодолеть. Чтобы ты сейчас мне не сказал.

– Я не заслужил тебя, – прошептал Клаус, опуская голову, но Ками не позволила ему поддаться самобичеванию. Она подтолкнула его к кровати, и когда он сел, опустилась рядом, не вынимая свою ладонь из дрожащей мужской руки.

– А вот я думаю, что наша встреча – это судьба, – произнесла блондинка, не сводя с Майклсона теплого взгляда, – и мне все равно, что ты сделал там, в прошлом. Я знаю тебя таким, какой ты сейчас. Таким, каким ты даже сам себя не знаешь. И если ты сейчас расскажешь мне все, я смогу помочь.

– Боюсь, помочь здесь уже нечем, – с болью в голосе отозвался Клаус, всматриваясь в лицо Камиллы, – но ты права. Я расскажу. Даже если ты после этого меня возненавидишь.

– Этого не случится.

– Ох, не зарекайся, – усмехнулся Майклсон, на этот раз уже скорее обреченно, – эта история началась до моего рождения. Когда наша мать, после рождения Элайджи закрутила интрижку. Отец, как ты понимаешь, этого не одобрил, он вообще был тяжелым человеком…

Клаус говорил в полной тишине, все больше мрачнея, и Камилла слушала его, не перебивая, лишь ее ладонь мягко легла на мужские пальцы, когда повествование Майклсона дошло до ночи, которая изменила жизнь всей их семьи.

– Он ненавидел меня, понимаешь, – сбивчивым голосом проговорил Клаус, воскрешая в памяти события прошлого, – просто за факт существования. И хотел убить. Обвинил в том, что это я причина смерти мамы… Хотя тогда… А Элайджа… Он просто спас меня. Он не хотел этого, но… Отец не оставил нам выбора. И тогда я понял, что Элайджа не должен отвечать за все это один… и мы…

Клаус умолк, прикрывая глаза, не желая видеть на лице Камиллы отвращения или ужаса, но вместо этого, он почувствовал, как она придвигается ближе, обнимая его, прижимая к себе.

– Вы были детьми, Клаус, – прошептала она, успокаивающе гладя его по волосам, – и сделали то, что сделали. Это был несчастный случай, но полиция не поверила бы вам. Ты все сделал правильно.

– Правильно? – беспомощно выдохнул Майклсон, неверяще глядя на Ками, – мы совершили преступление!

– Это была лишь защита, – покачала головой та, – Элайджа защитил тебя, а ты – всех остальных. Вы правильно сделали, что сохранили эту тайну.

– Боюсь, что не сохранили, – горько усмехнулся Клаус.

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе прищурилась Ками.

– Мне сейчас звонил Элайджа, – глухо продолжит Майклсон, – кое-кто узнал о произошедшем и сейчас пытается нас шантажировать.

– И что же теперь будет? – прикусив губу, проговорила Камилла, стараясь скрыть беспокойство в голосе.

– То же что и всегда, – решительно произнес Клаус, – мы сделаем ради семьи все необходимое. И даже больше.

========== Часть 30 ==========

– Абонент временно недоступен.

Элайджа сбивается со счета, сколько именно раз он слышит эти слова, и металлический голос вновь и вновь звенит в его ушах, донося до Майклсона истину, которую он никак не хочет принять – Глория внесла его в черный список, и дозвониться до нее он больше не сможет.

Никогда.

Но он продолжает раз за разом набирать ее номер. Элайджа просто не может смириться с тем, что между ними все кончено. И не хочет. Ведь он любит ее, и верит в то, что сможет объяснить ей все, что случилось. И Глория поверит ему. Ему лишь нужно дозвониться до нее. Но сделать это оказывается невозможно.

Поражение Элайджа принимает только утром следующего дня, и от этого ему становиться только хуже. Надежда, что прежде еще жила в его сердце сменяется отчаяньем. Он слишком хорошо помнит слова Глории, которая не желает иметь с ним ничего общего, и он должен смириться с ними и с новым положением вещей. Сказать, как всегда оказывается проще, чем сделать.

И то, что он чувствует, Майклсон даже не может назвать болью – это было бы слишком просто. То, что происходит с ним гораздо, гораздо хуже. Темная, липкая волна накрывает его, тянет в бездну и там нет уже ничего, там все теряет смысл, и нет ни единой надежды на спасение. Мучающие его раньше кошмары на фоне этого становятся лишь реальнее, мрачнее – ведь белокурый ангел больше не спасает его, вырывая из опустошающих снов. Теперь он один на один с тем, что год за годом отравляло всю его жизнь, но если раньше пробуждение дарило хоть какое-то облегчение, теперь от него не остается и следа, ведь реальность становиться куда хуже самого страшного сна.

Особенно после того, как Элайджа видит на экране телефона номер Марселя, уже заранее зная, что именно он услышит, и хотя Майклсона и тошнит он его самодовольного голоса с первой же секунды, он выслушивает до конца, терпит его насмешки, сносит оскорбления. Он делает это ради семьи, а еще потому, что у него просто нет выбора.

Жерар хочет отомстить, и это не особенно удивляет Элайджу – он отлично помнит и его завистливые взгляды, и истинные причины позорного увольнения и то, что собственный отец ставил ему в пример того, кого Марсель считал лишь выскочкой. Мотивы Жерара до смешного понятны, но все же Майклсон на миг застывает от удивления, когда тот озвучивает свои требования.

– Ты перепишешь на меня компанию, Элайджа, – самодовольно тянет он, заранее уверенный в том, что не получит отказа, слишком серьезные козыри у него на руках.

– Что, прости? – холодно отзывается Майклсон, хмуря брови, – ты верно шутишь?

– Свобода или компания, – усмехается на другом конце провода Жерар, явно наслаждаясь моментом.

– Ты ничего не докажешь, – сквозь зубы цедит Элайджа.

– Считаешь? – смеется Марсель, – ты знаешь, что дневника более чем достаточно для возобновления дела, а после вас всех вызовут на допрос, и если ты, например, и сможешь врать под присягой, в милой Бекс я совсем не уверен.

– Ты блефуешь, – все еще находя в себе силы возражать отвечает ему Майклсон.

– А ты проверь.

Но Марсель знает, что проверять подобное Элайджа не будет. Он никогда не позволит случиться непоправимому, не даст мешать имя семьи с грязью, не позволит братьям и сестре отвечать за собственные ошибки.

Они оба слишком хорошо знают, что Майклсон пойдет на все во имя семьи. Только теперь этот факт играет только на Жерара.

– Так когда мы подпишем документы? – вопросительно тянет он, уже уверенный в победе.

– Дай мне неделю, – отрезает Элайджа, поджимая губы, – мне нужно переговорить с Клаусом. К тому же столь внезапная уступка прав вызовет вопросы не только у совета директоров, но и у партнеров.

– А под партнерами ты имеешь в виду красотку-блондинку? – усмехается Марсель, еще не зная, какую совершает ошибку.

Гнев поднимается волной, накрывая Элайджу с головой. Упоминание о Глории действует на него словно красная тряпка на была, и все его силы уходят на то, чтобы не сорваться с места и не найти Жерара только для того, чтобы лично оторвать ему голову. Вместо этого он очень тихо говорит:

– Еще раз упомянешь о ней, я тебя убью. Если уж мне грозит тюрьма, совмещу неминуемое с приятным.

– Не горячись, – тут же отзывается Жерар, и на этот раз в его голосе самоуверенности заметной убавляется – он знает, что Элайджа Майклсон не бросает слов на ветер, – свяжемся через неделю.

Марсель сбрасывает вызов не дожидаясь ответа, и Элайджа медленно оседает на диван, прикрывая глаза. Проходит немало времени, прежде чем он набирает номер Клауса, сообщая ему о случившимся, и тот обещает приехать как можно скорее. Тем временем в гостиной появляется Ребекка, которой хватает одного взгляда на брата, чтобы понять, что что-то не так.

– Марсель? – спрашивает она, и Элайджа только кивает, окидывая ее напряженным взглядом.

– Он приходил ко мне, – неохотно поясняет Ребекка, – хотел шантажировать, но я… Я не стала с ним говорить. Теперь он добрался до тебя?

– Да, – хрипло отвечает Элайджа, – но прежде, он передал копию дневника Глории.

– Что?!

Ребекка застывает, расширяя глаза, и в гостиной на некоторое время воцаряется полная тишина, прежде чем блондинка нарушает ее, поднимая на брата помутневший взгляд.

– И как она отреагировала? – тихо спрашивает она, хотя уже знает ответ – слишком очевидно он читается на лице Элайджи, в его потемневших от боли глазах.

– Между нами все кончено, – медленно отвечает он, подтверждая догадки сестры, и та бросается к нему, усаживаясь рядом, обвивая руками мужскую шею, но Элайджа отстраняется, и Ребекка не может оторвать взгляда от его мрачного, совершенно безжизненного лица.

– Хочешь, я поговорю с ней? – нерешительно говорит она.

– Не думаю, что это имеет смысл.

– Но ты ведь любишь ее! – восклицает блондинка.

– Как видно этого недостаточно, – качает головой Элайджа, – к тому же сейчас есть проблемы серьезнее. Если Марсель предоставит дневник полиции, смерть наших родителей могут переквалифицировать из несчастного случая в убийство.

– Он не сделает этого, – выдыхает Ребекка, дрожащим голосом.

– Сделает, если не отдадим ему компанию, – пожимает плечами Элайджа, и блондинка в очередной раз поражается тому безразличию, сквозящим в голосе брата.

– Мы не можем пойти на такое, – возмущенно произносит Ребекка.

– На что мы в действительности не можем пойти, так это на то, чтобы вы с Клаусом несли ответственность за мои ошибки, или остались без средств к существованию, – холодно отвечает Элайджа, отводя взгляд от сестры, лицо которой от его слов становится мертвенно бледным.

Она уже знает, что он хочет сделать.

========== Часть 31 ==========

Новый Орлеан накрывал вечер, когда Клаус и Камилла оказались в городе, в спешке покинув отель на побережье. В зале ожидания аэропорта было привычно шумно, но Майклсон казалось не замечал окружающих его людей, полностью погрузившись в свои мысли. Видя это, Ками сильнее стиснула его ладонь, привлекая внимание.

– Все в порядке? – тихо спросила она, когда Клаус перевел взгляд в ее сторону.

– Не уверен, – хмыкнул он, качая головой, – но скоро я все выясню. Отвезу тебя домой и сразу…

– Я поеду с тобой, – перебила его блондинка.

– Уверена? – вскинул бровь Майклсон, – твоя кузина вряд ли одобрит подобное.

– Уверена, – решительно кивнула Камилла, – я хочу поддержать своего любимого. Глория поймет.

– Любимого? – мягко улыбнулся Клаус, и в первый раз за день его лицо приняло привычное игривое выражение.

– Напрашиваешься на признания? – прищурилась Ками.

– Было бы не лишним, – пожал плечами Майклсон, переходя на шутливый тон, но по его глазам было видно, что все происходящее для него более чем серьезно.

Камилла мягко улыбнулась, склонив голову.

– Думаю, у нас еще будет время для взаимных откровений, – ответила она, чуть помедлив, – а сейчас давай поедем к Элайдже.

Так они и сделали. У особняка Майклсонов Клаус вновь окинул Ками внимательным взглядом.

– Ты все еще можешь уйти.

– Клаус, – вместо ответа поджала губки блондинка, явно демонстрируя свое недовольство, после которого Майклсон распахнул перед ней дверь, приглашая в дом.

Элайджа и Ребекка нашлись в гостиной, и последняя вскочила на ноги с низкого дивана, когда увидела Клауса и Камиллу.

– Вы вернулись, – выдохнула она, не скрывая облегчения, и тут же оказалась в объятьях брата, после чего окинула нерешительным взглядом Ками.

– Ты уже все знаешь? – тихо проговорила она, не сводя глаз с подруги.

– Знаю, – кивнула та, – и я на вашей стороне.

Лицо Ребекки озарила улыбка, которая миг спустя померкла.

– Но не Глория.

– Дай ей время, – мягко отозвалась Ками, и ее взор нашел Элайджу, ледяная маска на лице которого пошла трещинами, стоило прозвучать имя отвергнувшей его возлюбленной.

– Я поговорю с ней, – тихо произнесла она, но Элайджа лишь покачал головой.

– Не думаю, что это необходимо. Глория ясно дала понять, что я ей отвратителен.

На мгновение с гостиной воцарилась полная тишина, которую вскоре нарушил голос решительный Клауса.

– Оставим эту тему на потом, – проговорил он, проходя к бару, – а сейчас расскажи подробнее, что именно сказал Марсель.

Кивнув, Элайджа начал рассказ, и некоторое время в гостиной звучал лишь его голос. К тому моменту когда он закончил, Клаус помрачнел еще сильнее.