Текст книги "Подарок судьбы (СИ)"

Автор книги: Alenkamalish

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

И Элайджа не оттолкнул ее, взял, что так легко шло в руки. Вот только чем она была лучше, явившийся к ним в офис подстилки, что сама вешалась ему на шею? Тем, что влюбилась в того, кто относится к ней исключительно как к капризной дочери партнера, от которой Майклсону явно не терпится избавиться?

Потому, совсем не удивительно, что стыд и страх – первые чувства, которые накрыли Глорию, когда утром Майклсон с мягкой улыбкой появился на пороге. В тот момент ей хотелось только одного – провалиться сквозь землю, только бы он не стал насмехаться над ней, только бы не дал понять, что знает о ее чувствах, и слова пришли сами.

Элайджа не сказал ни слова, поверил в ее обман или сделал вид, что поверил, и в авто по дороге домой они обменялись лишь парой фраз о работе, в то время как Глория судорожно пыталась понять мотивы своего поступка, а также то, когда она успела втюриться в высокомерного мудака в костюмчике. Мысли то том, что Элайджа поступил благородно, не рассказав об их близости, не сделал ни единого неприличного намека, или как-то иначе воспользовался ситуацией, блондинка просто гнала от себя. Глория решила, что об этом она подумает завтра.

Завтра наступило неожиданно быстро.

Проснулась блондинка от звонка телефона, который вторил будильнику. Приняв вызов, она услышала довольный голос Клауса, который сообщил ей, что Элайджа на несколько дней улетел в Вашингтон по очень срочному делу, а Глории придется иметь дело с ним, и девушке стало почти стыдно за собственную трусость, когда после слов Майклсона ее накрыло облегчение – казнь ее самолюбия откладывалась.

Элайджа не вернулся ни через день, ни через два, и Глория постепенно успокоилась, стараясь сосредоточиться на работе, которая теперь, без ее личного отвлекающего фактора, шла гораздо продуктивнее. Общение с Клаусом было глотком свежего воздуха, особенно после напряжения, что царило между ней и его старшим братом, о котором Глория запретила себе вспоминать (безрезультатно).

Без лишних колкостей и споров они приходили к общему знаменателю во всех вопросах, но блондинка довольно быстро поняла, что дело было вовсе не в легком нраве Клауса, который умел обходить острые углы. Переговорщиком Элайджа был не хуже, вот только его, в отличие от брата Глории хотелось зацепить, задеть, завладеть его личным вниманием, что конечно неминуемо отвлекало от работы. С Клаусом ничего подобного не было – хотя блондинка и не могла не отметить привлекательности среднего Майклсона, особенно когда он улыбался, демонстрируя милые ямочки на щеках, Глория успела понять, что красавчик-блондин вызывал в ней лишь дружеские чувства.

Прошло уже пять дней с момента отъезда Элайджи, и облечение блондинки постепенно сменялось злостью. За все это время Майклсон ни разу не позвонил ей, и все вопросы решал исключительно через брата. Глория же не знала, что и думать – толи таким образом Элайджа привычным благородным жестом давал ей время прийти в себя, толи остыл к ней, получив желаемое. С каждым днем их разлуки блондинка все сильнее склонялась ко второму варианту.

После очередной наполненной воспоминаниями ночи, Глорию разбудил звонок Клауса, который взял за привычку заменять ей будильник.

– Доброе утро, соня, – бодро проговорил он, когда блондинка приняла вызов, – звоню сказать, что перед нашей встречей заеду в кондитерскую. Что тебе вкусного купить?

– Доброе. Это заговор? Думаешь, если я потолстею, то не смогу зайти в дверь вашего офиса? – рассмеялась в ответ Глория, закатив глаза.

– Да! Элайджа будет в восторге, – в тон ей отозвался Клаус, не видя, как при звуке знакомого имени с губ блондинки тут же слетела улыбка.

– Когда он возвращается? – после короткой паузы осторожно спросила Глория, стараясь придать голосу максимум безразличия.

– Сегодня вечером, дорогуша. Уже соскучилась?

– С чего бы? – хмыкнула блондинка, которой все труднее удавалось сохранять спокойствие, – встретимся в одиннадцать. И купи мне круассанов.

Попрощавшись с Клаусом, Глория отложила в сторону телефон, и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь вернуть ясность мыслей. Вероятность того, что помешанный на работе Элайджа сегодня же вечером не явится в офис, стремилась к нулю, и блондинка совершенно не сомневалась в том, что они встретятся. Конечно, она вполне могла придумать придумать тысячу причин, сослаться на дела в компании отца или просто перенести встречу, чтобы избежать столкновения с тем, кто царил в ее мыслях все эти пять чертовых дней.

Но она была Глорией Спенсор.

И потому, быстро вскочив с постели, блондинка устремилась в душ, на ходу обдумывая какое из ее платьев самое соблазнительное.

На всякий случай.

========== Часть 10 ==========

Пока Глория не находила себе места, силясь понять причины собственных поступков и то, как она могла пасть так низко, особенно опустившись до трусливой лжи, Элайджа и не пытался бороться с собой. Признать свои чувства к маленькой стервочке оказалось неожиданно легко, и Майклсон к своему удивлению испытал только облегчение.

Он хотел ее. Хотел эту белокурую бестию, что так легко портила ему жизнь и в то же время спасала во снах. Хотел ее не только в своей постели, но и в жизни. Хотел ее для себя. И если раньше Элайджу останавливало то, что мисс Спенсор не отвечает ему взаимностью, теперь Майклсон видел все ее насмешки совсем в другом свете.

В крошечном домике, отведенном им начальником участка, она сама пришла к нему, одним лишь взглядом затуманенных голубых глаз разрушив все барьеры, что были между ними, и теперь Элайджа знал, что не только его сжигает мучительная жажда.

Конечно, ее утреннее притворство позабавило Майклсона, который ни на минуту не поверил, что Глория могла забыть о том, что произошло меду ними ночью. Слишком выдавали ее раскрасневшиеся щеки, и дрожащий от волнения голос, как блондинка не пыталась казаться спокойной, даже безразличной. Мисс Спенсор явно была смущена случившимся, и Элайджа решил дать ей немного времени, прежде чем открыть правду, и подвернувшаяся поездка в Вашингтон оказалась как нельзя кстати – Майклсон сильно сомневался в собственной выдержке. Желание закончить начатое в домике с каждым днем становилось все сильнее, и близость Глории лишь усилила бы его и ничего хорошего это не сулило.

Впрочем, Элайджа довольно быстро пожалел о принятом решении.

Запланированная короткая встреча переросла в многодневные переговоры, и если дни бизнесмен посвящал работе, то с наступлением ночи его мыслями всецело завладевала капризная блондинка, фантазии с участием которой стали непростительно горячими. Много раз Майклсону хотелось набрать ее номер, чтобы хотя бы на миг услышать насмешливый голосок, и лишь выработанный годами самоконтроль не позволил бизнесмену этого сделать, напоминая о собственном обещании самому себе дать Глории время. Теперь оно играло совсем не в его пользу.

О том, как обстояли дела в офисе Элайджа узнавал у Клауса, который заменил его на время поездки, и брат охотно рассказывал ему о том, как продуктивно продвигается работа над бизнес-проектом с участием Спенсоров, подчеркивая достижения Глории. По всему выходило, что с Клаусом блондинка легко нашла общий язык, забыв о своем привычном насмешливом тоне, и Майклсон не знал, что по этому поводу думать. Бизнесмен предпочитал списывать это на то, что их отношения с Глорией были слишком далеки от просто рабочих.

Наконец, дела в Вашингтоне были улажены, и Элайджа на первом же самолете отправился домой, всю дорогу размышляя о том, как начать разговор с Глорией о том, что случилось в домике и желательно закончить его тем, на чем они остановились. Майклсон искренне надеялся, что упрямой блондиночке хватило времени для того, чтобы «вспомнить» все, что между ними было.

Новый Орлеан встретил его теплой солнечной погодой, неожиданной для поздней осени, и настроение Элайджи, который посчитал это хорошим знаком, значительно улучшилось. Он даже подумал о том, чтобы купить Глории букет цветов, но решил, что будет несколько поспешным шагом, до того как они «излечат» ее амнезию. Мыслей о том, что блондинка может и вовсе оттолкнуть его, продолжая делать вид, словно между ними ничего не было, Элайджа даже не допускал – слишком хорошо он помнил, как она дрожала в его руках, сгорающая от желания, готовая его принять. В отличии от Глории, проблем с памятью у Майклсона не было.

Заскочив на минуту в особняк, чтобы оставить багаж и немного освежиться, Элайджа отправился в офис, чем вызывал неодобрительный взгляд Ребекки, которая, впрочем, слишком хорошо зная характер брата и то, каким он был трудоголиком, особенно спорить не стала.

Оказавшись в офисе, бизнесмен направился в свой кабинет, который оказался пустым. Сидящая в приемной секретарша удивленно поприветствовала его, сообщив, что мистер Майклсон и мисс Спенсор изучают слайды в переговорной, куда Элайджа и отправился, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица.

Уже оказавшись у двери нужного офиса, он на миг застыл, услышав знакомые голоса.

– Эй, Майклсон, этот круассан был последним, и он был мой!

Голос Глории звучал непривычно весело и непринужденно, и почти невольно Элайджа ощутил укол досады – с ним она себе подобного не позволяла.

– Это не я, – приглушенно ответил ей Клаус, едва сдерживая смех, на что блондинка только протянула:

– У тебя крем на губах, обманщик.

Элайджа готов был поклясться, что в этот миг ее розовые губки растянулись в широкой улыбке, и это стало последней каплей. С силой сжав ручку, он толкнул дверь вперед, оказываясь на пороге переговорной.

– Я думал, вы работаете над кадровым вопросом, – холодновато проговорил он, нарушая веселую атмосферу, и его взгляд сосредоточился на Глории, что замерла с приоткрытым ртом, широко распахнув глаза. Ее растерянность длилась всего миг, но Майклсон успел ее заметить, с трудом подавив довольную улыбку – его приход явно взволновал маленькую стервочку.

– Так и было, пока меня не обвинили в хищении чужой сладости, – привлек его внимание голос Клауса, и Элайджа едва заметно свел брови, совершенно забыв о заданном вопросе.

– Занятно, – прочистив горло проговорил он, стараясь скрыть свое замешательство, но судя по насмешливо прищуренным голубым глазам ему это совсем не удалось. Игра в гляделки продолжилась, и словно случайно Глория ниже склонилась к лежащим на столе планам участка, изящно выгибая спину. Судя по ее невинной улыбочке, случайностью здесь и не пахло, и Майклсон судорожно сглотнул, видя, как плотная ткань платья натянулась на ее стройных бедрах.

– Добрый вечер, мистер Майклсон, – медленно проговорила она, не отрываясь от изучения бумаг, – как поездка?

– Добрый, – хрипло отозвался Элайджа, все еще не сводя взора с ее фигуры, – все отлично. Очень хорошо. Может, покажете мне, что вы… успели сделать во время моего отсутствия?

– Ты совершенно не меняешься, брат, – закатил глаза Клаус, качая головой, – сколько тебя помню, все мысли только о работе.

– Я рад, что у тебя такая хорошая память, – проговорил Элайджа, нарочито выделив последнее слово, и щеки Глории при этом залились румянцем.

Майклсон хотел сказать что-то еще, но в этот миг ожил его телефон, и бизнесмен отвлекся, взглянув на светящийся экран. Имя, что он увидел на нем, было последним в списке того, с кем Элайджа хотел разговаривать, но он не понаслышке знал о настойчивости своей бывшей любовницы. Его опасения подтвердились, когда Кетрин от звонка перешла к сообщениям.

Жду тебя в твоем кабинете, милый.

========== Часть 11 ==========

В переговорной воцарилась тишина, и внимание Глории полностью сосредоточилось на Элайдже, который, кажется, был совершенно не рад ни звонкам, ни сообщениям, что с непрекращающимся потоком обрушились на его телефон. Хотя Майклсон и не сказал ни слова, сохраняя ледяное выражение лица, блондинке достаточно было заметить, как напряглись его желваки. Напряжение брата не скрылось и от Клауса.

– Что-то случилось? – вскинул бровь он, не сводя с Элайджи внимательного взгляда.

– Мне нужно уладить одну проблему, – процедил тот, в очередной раз сбрасывая вызов, и прежде, чем Глория или Клаус успели хоть как-то отреагировать скрылся за дверью.

По дороге к своему кабинету, Майклсон безрезультатно пытался успокоиться, обдумывая, что может понадобится Кетрин, если их последний разговор, как Элайдже казалось, предельно ясно дал понять, что он не желает больше иметь с ней дела. По всему выходило, что он слишком рано сбросил Пирс со счетов, и это было его ошибкой.

Кетрин встретила его широкой улыбкой, которая лишь сильнее разозлила бизнесмена, который больше не скрывал своего настроения.

– Что тебе надо? – вместо приветствия прорычал он, сверля бывшую любовницу презрительным взглядом, от которого улыбка Пирс тут же померкла, уступив место грустному выражению лица, настолько наигранному, что Элайджа невольно скривился от отвращения.

– Я соскучилась, – протянула Кетрин, вздохнув.

– Прекращай этот спектакль, – процедил в ответ Майклсон, угрожающе сузив темные глаза, – ты испытываешь мое терпение. Говори, зачем пришла и убирайся, или я вызову охрану.

– Зачем ты так, – покачала головой Пирс, все еще продолжая игру, – ведь нам было так хорошо вместе. Разве я сделала что-то не так? Только скажи, я все исправлю…

Девушка опустила взгляд, будто пряча слезы, явно намереваясь продолжить свою речь, но у Элайджи по этому вопросу было совершенно иное мнение. Не говоря ни слова, он стиснул тонкий локоть любовницы, и, не обращая внимания на ее сопротивление, потянул к двери.

– Милый, что ты делаешь?! Мне больно!

– Потерпишь, – холодно отозвался Майклсон, – я тебя не звал. Между нами все кончено, Кетрин. И мне показалось, что мы все выяснили еще в прошлый раз.

– А мне так не показалось! – воскликнула Пирс, и на ее лице наконец отобразились истинные чувства – досада и злость, – ты не можешь просто так взять и выставить меня, Майклсон! Не после того, как я выполняла все твои прихоти! Мы вполне могли бы разойтись мирно, но ты…

– Уже ближе сути, – усмехнулся Элайджа, выпустив руку любовницы, и окинув ее тяжелым взором, – чего же ты хочешь, Кетрин? Как всегда денег?

– Это было бы справедливо, – ничуть не смутившись, отозвалась та, вскинув подбородок, – ты должен мне!

– Я ничего тебе не должен, дорогуша, – скривил губы Майклсон, все еще сверля бывшую любовницу пристальным взглядом, – и ты сама знала, на что шла, когда легла в мою постель. Не нужно стоить из себя оскорбленную невинность. Тебе это не идет. Впрочем, за то, что ты уберешься из этого кабинета и моей жизни я, и правда, готов заплатить, но учти, что это единоразовая акция.

Кетрин часто закивала, стараясь скрыть победную улыбку, но все же не смогла справиться с собой, когда увидела сумму в чеке, что протянул ей Элайджа.

– А теперь – проваливай, – устало проговорил он, опускаясь в кресло.

– Ты знаешь, где меня найти, если передумаешь, – надула губки Кетрин, направляясь к двери, и остановившись у порога, подарила ему воздушный поцелуй.

– С тобой так приятно иметь дело, милый, – проговорила она, и скрылась за дверью.

Майклсон прикрыл глаза, стараясь побороть приступ ярости, но когда дверь вновь хлопнула, он понял, что это бесполезно.

– Какого черта… – грубо начал он, не желая больше церемониться с никак не оставляющей его в покое бывшей любовницей, но на пороге кабинета стояла вовсе не Кетрин, и Элайджа едва поборол в себе желания закатить глаза. Сегодня определенно был не его день.

– Ты такой непредсказуемый, – проговорила стоящая в дверях Глория, не скрывая насмешки в глазах и презрения в голосе.

– Ты о чем? – нахмурил брови Элайджа.

– Такой элегантный, разборчивый… – прищурилась блондинка, скривив розовые губки, – никогда бы не подумала, что ты можешь пользоваться б/у вещами.

– Позволь объясниться, – глухо отозвался Майклсон, начиная понимать, к чему клонит Глория.

– Я о твоей шлюхе, – процедила блондинка, не скрывая отвращения, – на ней же пробу негде ставить. Ты у нее какой по счету? Пятидесятый?

– Ты переходишь грань дозволенного, – поднялся на ноги Элайджа, но Глорию кажется было не остановить.

– А когда ее трахаешь, ты одно средство защиты одеваешь или больше? – выплюнула она, окинув Майклсона пренебрежительным взглядом.

Голубые глаза горели недобрым огнем, и Элайджа на миг ощутил прилив радости. Блондиночка явно ревновала его, раз после столкновения в приемной с Кетрин, которая по всей видимости и не думала скрывать радости от сорванного куша, устроила ему подобную сцену, вот только тон и форма которые Глория выбрала для выражения эмоций, вывели Майклсона из себя, и его многолетняя выдержка дала сбой.

– Странно, что тебя так заботит моя сексуальная жизнь, – процедил он, не отрывая от Глории потемневшего взгляда, – вроде бы к этому и нет никаких предпосылок. Или все же есть?

От его слов блондинка залилась румянцем, но Элайдже этого было мало.

– Хотя, – протянул он, скользнув по девичьей фигуре жадным взглядом, – если ты ревнуешь меня и хочешь заменить Кэтрин в моей постели, готов трахнуть тебя хоть сейчас. Сколько мне для этого понадобиться средств защиты?

Лицо Глории побелело, и Майклсон тут же понял, что перегнул палку, особенно когда заметил, как голубые глаза налились слезами.

– Придурок! – выкрикнула блондинка, и ее полный гнева и обиды голос, эхом раздался на весь этаж, заставляя сотрудников замереть.

Впрочем, реакция работников на случившееся было последним в списке того, что беспокоило президента компании, когда дверь в его кабинет громко хлопнула, и он остался один.

========== Часть 12 ==========

После ухода Глории в кабинете воцаряется полная тишина, и Элайджа трет ладонями глаза, устало опускаясь в кресло. Он знает, что перегнул палку, вот только понятия не имеет как это исправить, и возможно ли это в принципе. Сможет ли гордая стервочка простить ему сказанное? Поймет ли, почему он сорвался?

Майклсон отводит от лица ладони, щуря темные глаза. Радость от того, что Глория сама пришла к нему, довольно определенно дав понять, что ревнует к Кетрин, давно испарилась, уступив место куда менее приятным чувствам, и Элайджа хмурит брови, отчаянно перебирая возможности которыми он мог бы вернуть расположение мисс Спенсор. Получается плохо.

Перед ним вновь и вновь встает ее бледное лицо, полные обиды, блестящие от слез голубые глаза и плотно сжатые губы – Глория Спенсор не прощает обид, а он, судя по всему, превысил все допустимые лимиты. Теперь картины того, что происходило между ними в домике на стройке, кажутся Майклсону еще менее реальными, а мысль о том, что блондинка действительно может ничего не помнить царапает сознание, заставляя поджать губы. А может это он сам придумал все это, просто выдав желаемое за действительное? Как и возможность того, что Глория может ответить взаимностью?

Элайджа качает головой, отгоняя от себя вопросы, на которые у него просто нет ответов. Он уже собирается встать, чтобы направиться к бару у стены, как дверь кабинета вновь распахивается, заставляя бизнесмена напряженно замереть, но он вновь не угадывает вошедшего.

– Элайджа, что происходит? – без предисловий начинает Клаус, и старший Майклсон поднимает на него взор, глядя прямо в серые глаза, напряжение в которых граничит со злостью.

– Не понимаю о чем ты, – хрипло отзывается он, отчаянно не желая продолжать разговор, но брат настроен решительно.

– Я говорю про Глорию, – продолжает он, неодобрительно качая головой, – ее крик был слышен на весь этаж. Что ты сделал?

– А тебе не приходит в голову что, «что-то сделать», могла и она? – едко отзывается Элайджа, вместо того, чтобы начать оправдываться, – не слишком ли ты идеализируешь эту стерву?

Майклсон напрягает желваки, ожидая столь же грубого ответа, но неожиданно Клаус смущается под его пристальным взглядом, и когда, чуть помедлив, все же отвечает, на его губах играет легкая улыбка.

– Может, конечно, и идеализирую, – пожимает плечами он, – просто Глория мне нравится.

– Повтори, – глухо выдыхает Элайджа.

– Глория мне нравится, – говорит Клаус уже увереннее, – она красивая, умная и очень похожа на Ребекку. Не то, чтобы это было достоинством…

Он тихо смеется, совсем не замечая напряжения Элайджи, который отчаянно пытается сохранить на лице ледяную маску, но Клаус будто и не замечает замешательства брата – слишком увлечен он собственными эмоциями.

– Глория важна для меня, – продолжает он, делая еще шаг вперед, – и мне бы не хотелось, чтобы между вами были конфликты. Особенно теперь, когда я хочу предложить ей встречаться. Сам понимаешь, грубый старший брат, который донимает ее, та еще реклама.

Клаус пытается свести все в шутку, с улыбкой глядя на брата, но Элайдже совсем не смешно. Решимость, что застыла в серых глазах, говорит о том, что брат настроен серьезно гораздо более доходчиво, в отличие от показного веселья.

Произнесенные слова эхом раздаются в голове бизнесмена, и он отчаянно пытается придумать ответ, который успокоил бы Клауса, чьи чувства к Глории теперь совершенно очевидны, иначе он бы просто никогда не завел подобного разговора. Клаус, меняющий девушек как перчатки, просто не способен на подобное, и Элайджа слишком хорошо знает об этом. Как и о том, что не позволит брату, наконец решившемуся на что-то серьезное, упустить свой шанс на счастье, ведь это именно то, чего он так отчаянно желает для него и Ребекки.

– Элайджа, я повторю, – вновь нарушает тишину Клаус, так и не дождавшись его ответа, – прекрати донимать и провоцировать Глорию. Ее сегодня трясло после общения с тобой. Я не позволю ее доводить до такого состояния, даже тебе.

– Она действительно…так дорога тебе? – почти против воли срывается с губ Элайджи, и брат тут же утвердительно кивает в ответ.

В кабинете вновь воцаряется напряжение, но в этот раз Элайджа борется лишь с собой, принимая факты.

И свое поражение.

То, о чем просит Клаус слишком мало, за тот ужас, что они пережили из-за него. И они – и Ребекка и Клаус заслужили это – быть счастливыми, любить, построить свои семьи, завести детей, которых он, Элайджа, будет обожать и баловать, словно собственных, ведь с тем фактом, что у него никогда не будет семьи, Майклсон смирился уже очень давно. Элайджа знает, что никогда не сможет объяснить возможной теоретической жене, почему каждую ночь ему снятся кошмары, а если и рассказать возлюбленной правду, то она вряд ли захочет жить с убийцей, и это не считая того, что всплыви правда, Ребекка и Клаус будут считаться соучастниками преступления. Допустить подобного Элайджа никак не может, и похоронить в себе и мечты о собственном счастье оказывается не так уж и трудно.

До появления в его жизни упрямой блондинки, от которой теперь зависит не только его счастье. На кону то, что для Майклсона гораздо, гораздо важнее.

Всего несколько секунд перед его глазами мелькают картины их с Глорией ночи, которую она забыла или хочет забыть, и сердце начинает предательски сжиматься. Похоронить свои надежды в этот раз особенно трудно, но напротив него стоит Клаус, глаза которого горят огнем, и Элайджа знает, что справиться.

Он не может разрушить счастье брата, только не Никлауса.

– Мы договорились? – вновь спрашивает последний, пристально глядя на брата, и Элайджа только коротко кивает.

– Я тебя услышал, – сухо отвечает он, – коль она, возможно, станет моей невесткой, конечно я изменю свое отношение к ней. Подобного не повторится.

Клаус уходит, а Элайджа почти до полуночи сидит в своем кабинете. Мысли и чувства разрывают его разум и сердце, и в итоге Майклсон принимает единственно правильное, как ему кажется, решение.

Отступить, не мешать счастью брата.

Со временем он сможет убедить себя, что ночь любви, которую помнит только он сам, была плодом его воображения. К тому же, если Глория будет частью семьи Майклсон, он будет часто видеть ее, и кошмары не вернутся. Он сможет побороть свои чувства к упрямой блондинке, ради того, чтобы Клаус и Глория были счастливы.

Ведь это самое главное.

========== Часть 13 ==========

Следующие несколько дней Элайджа не видит Глорию, и он почти смиряется с принятым решением, особенно когда видит довольное лицо Клауса с которым, в отличие от него самого блондинка контакт поддерживает. Именно от брата Элайджа узнает, что Глория проводит время с кузиной, на время отстранившись от дел, и Майклсон этому даже рад.

С глаз долой – из сердца вон. Не то, чтобы он сильно верит в то, что подобное сработает в его случае, но выбор сделан и Элайджа намерен держать данное самому себе слово.

Глория по-прежнему приходит в нему во снах – легкая и нежная, и Майклсон просыпается с улыбкой на губах, которая, впрочем, держится совсем не долго. Для него сны навсегда останутся лишь снами, и в реально жизни рядом с упрямой блондинкой будет совсем другой мужчина. Боль обжигает виски, сжимает сердце, но Элайджа даже не морщится. Он привык.

Работа в офисе идет своим чередом, и план по постройке буровых на новом участке они даже опережают, что определенно радует Спенсора, который на время заменяет дочь, и Элайджа почти успокаивается, приспосабливаясь к новой жизни, пока Ребекка не ставит его в известность о том, что намерена устроить вечеринку в честь своего дня рождения в их особняке в ближайшую пятницу и Майклсон слишком хорошо знает, кого она может пригласить, чтобы от его мнимой холодности не осталось камня на камне.

– Я могу задержаться на стройке, – начинает было он, глядя на улыбающуюся сестру, брови которой от его слов тут сходятся вместе.

– Не хочу ничего слышать, Элайджа, – чеканит Ребекка, зло щуря глаза, – ты должен быть и точка. Надеюсь, не стоит говорить о том, что твоя любовница не приглашена?

На миг Майклсон застывает, не сразу понимая кого именно сестра имеет в виду, но то, что в ее взоре он видит лишь осуждение устраняет сомнения – Ребекка явно имеет в виду Кетрин.

– Не переживай, – слегка морщится он, – я дал ей отставку.

– Давно пора, – закатывает глаза девушка и в ее голосе звучит явное одобрение, – хотя, представляю чего тебе это стоило. Кетрин не из тех, что упускает такую лакомую добычу.

– Стоило действительно не мало, – невольно усмехается Элайджа, вспоминая сумму в чеке, который отдал Пирс, и Ребекка словно прочитав его мысли, неверяще расширяет глаза.

– Ты что, откупился от нее?

– Покрыл убытки, связанные с закрытие бизнес-проекта, – пожимает плечами Майклсон, на что сестра начинает откровенно смеяться.

– Мило, – наконец говорит она, качая головой, – в любом случае, поздравляю тебя с хорошей сделкой. И не забудь в следующую пятницу отложить подальше свои дела. Без тебя мы не начнем.

– Хорошо, дорогая, – кивает Элайджа, смирившись с неизбежным. Слишком хорошо он знает сестру, чтобы понять – своего она не упустит.

Время до пятницы Майклсон занимает делами. Глория в офисе так и не появляется, а работать с ее отцом оказывается неожиданно приятно – слишком много у них точек соприкосновения, и когда вечером Элайджа стоит на пороге собственного дома, держа в руках роскошный букет цветов он почти доволен собой, не принимая в расчет мелькнувшую на миг трусливую мысль о том, что Глория могла не прийти. Бизнесмен отгоняет ее от себя, качая головой. Он не можется прятаться вечно.

Гостиная полна людей, и Элайджа пробираясь в сестре невольно окидывает взглядом пеструю толпу, выискивая белокурые волосы, оттенок которых он, кажется, может распознать и в сумерках, но маленькой стревочки не видно и Майклсон едва сдерживает вздох облегчения. Длится оно, впрочем, не долго. Предмет его терзаний оказывается рядом с Ребеккой, и Элайджа понимает, что их столкновение неизбежно.

– С днем рождения, – говорит он, обнимая сестру, которая одаривает его хитрой улыбкой.

– Спасибо, дорогой, – тянет она, скосив взгляд на стоящую рядом подругу, – мне пора, а ты будь добр, поухаживай за Глорией.

Ответа она явно не ждет, мгновенно скрываясь в гуще гостей, и Элайджа остается наедине со своим ангелом и кошмаром последних дней. Глория смотрит на него в упор, слегка склонив голову, и сохранить прежнее холодное выражение лица Майклсону становится все труднее. Но он должен выдержать.

Знать бы еще как…

Элайджа стискивает зубы, отвечая на взгляд блондинки, и медленно говорит:

– Я должен извиниться перед тобой. В тот вечер…

Он хочет продолжить, попытаться объяснить ей произошедшее, но Глория прикладывает пальчик к его рту, не давая ему возможности сделать это, и мысли Элайджи пускаются вскачь, когда она очерчивает контур мужских губ, едва заметно улыбаясь. Она сейчас так близко, едва касается нежной грудью идеальных лацканов его пиджака, и бороться с желанием поцеловать ее с каждой секундой становиться все сложнее, особенно когда она, склонившись к его лицу, начинает говорить.

– Ты тоже прости меня. Я не хотела тебя оскорблять, – шепчет Глория, невинно прикусив губу, а после с хитрым блеском в глазах добавляет, – Ребекка сказала, что ты бросил Кэтрин, откупился от нее. Это из-за меня?

Она смотрит на него, знакомо прищурившись, и Элайджа едва удерживается от того, чтобы подтвердить догадки упрямой блондинки, рассказать, как она важна для него, что она ангел его ночных снов, но Глории не нужны слова. Она становиться на носочки, тянется к его губам, и Майклсон едва успевает отстраниться, стиснув ее хрупкие плечи.

Долг превыше всего.

И Элайджа знает, что должен сделать. И делает.

– Я рад, что ты простила меня за грубые слова, – говорит он, стараясь не замечать, как голубые глаза мутнеют от непонимания, – ты мне очень симпатична, но наши отношения невозможны. Прежде всего, я – старший брат, глава семьи Майклсонов и мой долг заботиться о счастье родных, особенно Никлауса.

– Причем здесь Клаус? – сводит брови блондинка, не отрывая с него пристального взора, в котором непонимание медленно сменяется злостью.

И Элайдже хочется податься вперед, притянуть ее к себе, смять в поцелуе нежные губы, так, чтобы голубые глаза сияли от счастья, а не пылали гневом, но он знает, уже сделал свой выбор. И отступать поздно. Брат заслужил счастье, а то, что чувствует он сам не так уж и важно, и убедить себя, что любовь мелькнувшая в глазах Глории лишь иллюзия, оказывается до одури легко.

Ангел не может любить убийцу.

Ему остается только сказать это ей. Разорвать последние нити. И Элайджа решается.

– Я не буду тебе лгать, играть в игры, – произносит он, стараясь сохранять спокойствие, – я скажу как есть. Ты нравишься Никлаусу, он хочет построить с тобой отношения. Потому я не буду вам мешать. Я уступил тебя брату. Ты будешь счастлива с ним.

Лицо Глории застывает от недоумения. Кажется, она не может до конца понять смысл произнесенных слов, а когда наконец до девушки доходит, ее красивое лицо искажается от гнева, и она резко отталкивает Элайджу от себя, отступая назад.