Текст книги "Ковчег (СИ)"

Автор книги: Alan Leif

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== Часть 1 ==========

Глава 1 – Церковный день

– Эй, ну что ты там копаешься, опоздаем!

Мама уже сидела внутри, а папа нервно ходил у машины, ожидая Вику. Она как всегда возилась, и не могла выйти из дому. Сегодня был церковный день, и надо было ехать на службу. Вика не любила эти нудные церемонии. Не то, чтобы она не верила в Богов, но считала эти регулярные совместные походы в церковь совершенно излишней вещью. Иногда, она и сама могла зайти в храм, постоять среди икон, присесть на скамью и послушать загадочную тишину, разносящуюся под его высокими сводами. Но только о таких посещениях она не говорила никому. Службы же, по ее мнению, превращали таинственность храма в какой-то балаган, и она с удовольствием бы прогуливала их, если бы ее туда не тащили родители.

– Иду, иду – пробубнила она – спешно хватая свою, валяющийся под вешалкой сумочку. Папа не любит, когда его заставляют ждать, а она и так постоянно испытывает его терпение.

Часто Вика думала, что уже хотела бы сбежать из дома в свои 17 лет, спрятаться где-то, и начать самостоятельную, взрослую жизнь. Но только до реального дела эти мысли никогда не доходили – все-таки слишком одомашненным подростком она была. Возможно, будь в ее окружении знакомые, что поступили бы схожим образом, она могла бы и последовать их примеру. Однако, таких людей в окружении у Вики не было. Даже Майк, сорви-голова, врядли мог бы помыслить продолжительное существование вдали от города. Вообще, жизнь в Сайне казалась Вике невыносимо скучной и однообразной. Люди рождались, учились, ходили на работу, рожали детей, и умирали. «Прям как какие-то роботы» – думала она, разглядывая иногда сверху потоки машин и народа, струящиеся по улицам. Таким видом она наслаждалась с крыши одного из городских небоскребов, куда любила тайком забираться.

Вика была не очень общительной девушкой. Сверстники ее считали странной и замкнутой. Она же, в свою очередь, презрительно относилась к интересам подруг, всем этим дешевым развлечениям, шмоткам, тачкам и клубам. Часто про Вику говорили, что она «будто не от мира сего», да и ей самой так казалось. Из друзей у нее был в общем-то только разгильдяй Майк, который, возможно, был в нее даже влюблен, но этого никак нельзя было понять. Сама же Вика не особо интересовалась мужчинами, да и женщинами тоже. Мама говорила, что возможно она просто еще не встретила своего единственного. Но услышав это, Вика всегда презрительно фыркала. Она не понимала, зачем ей обязательно встречать какого-то там «единственного». Зачем направлять свою жизнь в навязанные рельсы – отношений, брака, семейной жизни? Просто, чтобы жить по программе, которой подчинялись все остальные?

Вика обрадовалась, увидев Майка неподалеку от входа в храм, рядом со своей мамой. Значит, возможно, удастся после службы сбежать с ним и пошляться по окрестностям. Шляться – так они называли прогулки без цели, часто в местах, куда обычные люди не видят смысла ходить. Казалось бы – весь остров Глоб был уже изучен ими вдоль и поперек, но Майк всегда умел находить удивительные места. Как и Вика, Майк был немного странным. Он любил исследовать мир, писать стихи, и вообще слыл непрактичным мальчишкой с чрезмерной фантазией. Строгие родители Вики говорили, что это все от недостатка воспитания – ведь он рос с одной мамой, у которой не было сил за ним следить. Но именно с Майком Вике и нравилось проводить свое время. «Только бы он однажды не стал ко мне клеится» – думала она – «Это бы все испортило». Но Майк оставался преданным и верным другом, не намекая досель ни разу на что либо большее.

Служба началась как всегда с унылой органной музыки. Затем пастор начал читать свою проповедь не менее монотонным и заунывным тоном, от которой у Вики вяли уши.

«И да пребудут души их в вечном, уготованом раю. Ибо праведниками лишь наследован он. В сияющем золоте да воссядут они на престол, где воспрянут в величии, вместе с Изначальными Богами, да святятся их имена!» – и все в таком духе.

Вика, зевая, бросила взгляд на Майка. Тот стоял немного поодаль, и по его лицу, казалось, что он очень внимательно и с чувствованием слушает проповедь. Вика знала, что он дурачится, просто копируя взрослых вокруг. Увидев подругу, он ей украдкой подмигнул. «Ну точно шлянёмся сегодня» – подумала Вика, и на душе ей стало немного радостней, несмотря на до отвратительности скучную церковную службу. Взгляд девушки повертелся в церковном зале, ощупывая случайных прихожан, а затем переместился чуть повыше пастора, где была расположена, огромная, высеченная из драгоценных металлов и камней мозаика, что изображала стоящих в полный рост очень красивых мужчину и женщину – Божеств, которые сотворили наш мир.

Эта картина была такой потрясающей красоты, что от ее вида у Вики часто перехватывало дыхание. Но только не во время этой тупой Службы, где все таинство было испорчено несуразной толпой людей. Когда же Вика приходила сюда одна, то часто подолгу смотрела на икону, от которой, как ей казалось, шел какой-то чудесный поток силы. Она чувствовала Богов, и даже молилась им, в чем никогда никому бы не призналась. Ей было бы ужасно стыдно если бы ее сочли религиозной, такой же как все. Родители бы вообще начали расхваливать – «о, наша девочка наконец-то обратилась к Богам. Какая же сильная вера у нее внутри» – и все такое. Фу, отвратительно даже подумать! Возможно, внутри себя, Вика могла бы даже назвать себя религиозной. Но эта религия для нее была полной противоположностью ритуальности церковных прихожан. Она хотела знать Божеств, иметь с ними контакт, воспринимать их всем сердцем. Вера в них была для Вики чем-то глубоко личным и интимным, каким-то секретным бриллиантом, который она хранила в самой глубине своей души. И в эту глубину не допускались даже родители. В первую очередь родители! Нет, Вика любила их, и понимала что они тоже ее любят. Но гораздо комфортнее держать их на расстоянии и быть для них тем образом бунтарки, который они привыкли видеть в своей дочери. А их этот образ не устраивал. Они как назло все время норовили докопаться поглубже, зайти в ту святую святых, куда им входить было совсем не положено. Слишком хорошо они Вику знали, и слишком легко могли своим слонячим восторгом растоптать, опошлить все ее чувства.

Совсем другое дело когда Вика оставалась одна. Тут она могла позволить себе быть собой, и поплакать, и даже (не дай Боги кто увидит) упасть на колени перед образами. Если можно сказать, что Вика и была влюблена в кого-то, то это в самих Божественных Создателей, которые, как гласило Писание, принесли себя в жертву ради жизни всех людей Глоба.

Впрочем, Вику не столько интересовали легенды Писания, которые, вполне могли быть придуманы и людьми, сколько тот бесконечно сладкий секрет, таинство веры, который она не могла разгадать. Что-то было в этом всем такое, чего никогда не найти в храме, наполненном зомбированными людьми, пришедшими послушать пастора, бубнящего раз за разом одни и те же слова. Но Вика давно поняла, что то, что она ищет, следует искать не только и не столько в божественных Иконах. Возможно, это вообще никогда не найдется ни в одном храме. Она чувствовала сладкую загадку в самых необычных и ярких снах. В полузабытых детских переживаниях восторга и чуда, которые уже не удается обратить в слова. В тех странных стихах Майка, что он иногда ей читал. В заброшенных районах, рощах и пещерах, куда они могли иногда залезть, спрятавшись от городской суеты. Или даже на краю крыши небоскреба, где звуки, запахи уходящего дня, контраст небесного наступающего заката и движения города под ним, дарят иногда необыкновенное, наполняющее душу экстазом чувство единения со всем миром.

Глава 2 – Утопия

По окончанию службы, Майк радостно подбежал к Вике. Прихожане, уже исполнившись необходимой дозы благоговения, покидали храм, направляясь к своим автомобилям.

– О святая Катрина! – тихо воскликнула мама Вики, увидев ее друга, которого она не очень-то жаловала. Тогда Вика и бросила родителям: – Мы с Майком пойдем погуляем!

И несмотря на попытки мамы отговорить ее, Вика была непреклонна. Ей уже давно не 13, и она умела отстаивать право на свою личную жизнь.

– Только не до вечера – сдалась мама, хотя сама не очень надеялась что дочь выполнит просьбу.

Викины прогулки с другом часто заносили их в самые отдаленные закоулки города, и заставляли родителей изрядно понервничать.

Вот и в этот раз друзья тут же устремились пешком прочь от храма, ступая по узкой пешеходной дорожке, и глядя как вокруг набирают скорость и уносятся прочь яркие автомобили прихожан. Автомобили в Сайне были стандартным видом транспорта. Каждая семья имела минимум один. И так как подавляющее большинство людей только ими и пользовались, дорожки для пешеходов стали совсем узкими, а проезжие части разрослись, как широкие реки. Величественно и ровно, они протекали между квадратных блоков высотных жилых домов, причудливой формы развлекательных клубов, и отливающих стеклянным блеском бизнес-центров. То и дело машины, текущие по улицам-рекам, появлялись и ныряли под землю, в большую сеть магистралей под городом. Подземные дороги построили позже, потому что с ростом населения Сайна, места на улицах стало просто не хватать, как их не расширяй.

Пройдя немного дальше, Майк остановился, и окинул взглядом храм, из которого они только что вышли. Сделанный из идеально белого кораллового камня, высокий и футуристической формы, он чем-то напоминал огромный палец, указывающий в небо. А слепящие глаза бриллианты, опоясывающие его башню, смотрелись как роскошное дорогое кольцо, посредине которого большими золотыми буквами по всему периметру было высечено: «Церковь Святого Саймона и Катрины. Души наши да упокоят в вечности. Аминь».

Слегка поклонившись церкви, Майк сделал жест, правой рукой прикоснувшись к своему левому плечу, а затем ко лбу, что означало – «внимание» – принятый знак поклонения Богам.

– Ты чего внемлешь – усмехнулась Вика – ты же не веришь в Богов.

– А кто знает – ответил Майк загадочно ухмыляясь – сегодняшняя Служба преисполнила меня благодатью.

Вике было не привыкать к тому, что он всегда любит дурачиться. Этот мальчишка, как ей казалось, не имел ничего святого, и презирал все законы общества. Многие его за это ненавидели, но именно поэтому он Вике и нравился – своей внутренней свободой. И инстинктивно, она сама часто ему подыгрывала, стараясь казаться еще круче.

– А по мне, так это уродство в центре города. Сколько материалов на это угробили, и все ради религии? – ответила Вика задумчиво.

И хотя в глубине души, она-то и любила этот храм, но, подобно той маске, что она одевала перед родителями, это была несколько другая роль, выбранная специально для Майка. Хотя при Майке она могла легко устроить и резкий душевный стриптиз, но совсем без масок дружить было, как ей казалось, просто скучно.

– Обыватели – тут же согласился Майк – но все равно круто как. Интересно бы подняться на его крышу.

– Помнишь тот чудак пытался – ответила Вика – дали 5 лет за осквернение святынь.

– А я все равно попробую, только батюшку пристукну, чтоб не спалил – бахвально произнес ее друг.

Вика знала, что вряд ли он в реальности осмелится на такое. Майк любил много поговорить, но на серьезные нарушения закона он никогда не шел. Вика чувствовала, что внутри она возможно способна на преступление гораздо больше чем он, как ни парадоксально. Сейчас, после унылой службы, у нее было взвинченное настроение, и идея залезть куда-то ей пришлась по душе. Очень скоро она склонила друга к походу на крышу своего любимого небоскреба. Там тоже могут поймать охранники, но в таком случае просто выругают, ведь святынь в том здании не водится.

Высотных домов в городе Сайн было хоть отбавляй, и многие из них имели специально оборудованные крыши с парками и бассейнами для времяпрепровождения. Но такие, обывательские места Вике и Майку были мало интересны. Манил запретный плод, и Вика его однажды нашла. Им являлось высотное здание, в центре большого бизнес-квартала. Построено оно было под офисы, но видимо бизнес шел плохо, или новые владельцы не успели еще начать аренду. В общем, большинство этажей там пустовало, и значит вероятность, что засекут была куда меньше. Тогда, впервые, она прошла вовнутрь, через подземную парковку, миновав небольшой пост охраны. И никогда не пожалела об этом. Это здание, которое она прозвала «Утопия» стало с тех пор Викиным тайным убежищем. Особенно в те моменты когда ей так хотелось исчезнуть от всего мира.

Вот и сейчас, они с Майком спешно прошли огромную и темную, полу-пустую парковку по заранее известному Вике пути, где не засекут камеры слежения, и открыли зеленоватую дверь, ведущую на служебную лестницу. Лифтами пользоваться было нельзя – там везде слежка. Приходится идти пешком. Все 68 этажей, пролет за пролетом. Хорошо, что пол здесь сделан из какого-то мягкого материала, что слегка пружинит, и отлично глушит шаги. Небольшие стеклянные окошки с решетками на каждой лестничной площадке позволяли тихонько заглянуть вовнутрь самих этажей. И везде Вика с Майком видели длинные пустые коридоры, с тускло светящими лампами. Это здание и так пустовало, а сейчас, в выходной день – вообще не было никого, кроме охраны, скучающей в своих каморках. Вика даже подумала, что отлично было бы побродить по этим коридорам, но там ведь обязательно спалят камеры. Хотя, можно попробовать их вырубить. Но сработает ли? Во всяком случае, нарываться на неприятности ей сейчас не хотелось. Лучше пройти давно известным путем.

И вот, последний, 68-й. Здесь все гудит от звуков служебных двигателей, коммутаторов, лифтовых моторов, и невесть чего еще. Вике был приятен этот сливающийся в единый звук. Это словно попасть в святую святых, в место самой границы между людским миром, и миром машин, которые незаметно, но неутомимо обслуживают город. А если тут, совсем рядом, есть некий люк в эти технические помещения? Где, должно быть, расположен еще один, целый цокольный этаж – огромный зал на всю площадь здания, наполненный гудящими, ревущими компрессорами, двигателями, проводами, и турбинами. От этого проходят мурашки по коже. И когда это жутковатое место совсем рядом, и ты чувствуешь его, слышишь его мерное гудение, когда ты так близко, но все же еще защищена стеной – вот это и вызывает то самое восторженное ощущение тайны и чуда.

Теперь же, пройдя последний полу-пролет по серой, разлинеенной желтыми полосами служебной лестнице, Вика толкнула массивную железную дверь. Она, слава Богам, никогда не была запертой, но весила прилично, и открыть ее стоило определенных усилий. Майк пришел на помощь, и вот яркое сияние солнца и свежий ветер ударили им в лицо. Друзья стояли на крыше, той самой, заветной, не предназначенной для посещения людьми. Вся она была утыкана трубами и кондиционерами, а также другими, какими-то неизвестного назначения железками, которые обычно стоят на крышах зданий.

– Вау, как офигенно! – восхитился Майк, замерев и наслаждаясь тем, как теплые потоки высотного ветра развивают его волосы.

Вика понимала его восторг. Не сказав ничего, она лишь смело прошла вперед, к краю углового выступа, с которого открывался потрясающий вид на весь Сайн и его окрестности. Именно здесь она порой проводила часы, наслаждаясь магией ветра, высоты и свободы. Так, как часто делают птицы, но люди теперь – лишь очень немногие.

Глава 3 – Разговор на крыше

– А не спалят нас? – спросил Майк, когда Вика, ловко запрыгнув на бордюр крыши, удобно уселась, свесив ноги вниз. У нее явно напрочь отсутствовал страх высоты.

– Да кто тут заметит – усмехнулась она в ответ. – Снизу мы кажемся такими маленькими. А прохожие вообще отвыкли поднимать свои головы.

– Это правда – согласился Майк, и также осторожно перемахнул через бордюр, сев на нем рядом с подругой.

Теперь оба они сидели в чрезвычайно опасном положении, находясь на самом краю крыши, на огромной высоте, и наслаждались захватывающим дух зрелищем. Под ярко-голубым небом, с пышными кучевыми облаками, раскинулся сияющий город Сайн, сделанный из камня, стекла и металла. Далеко, на несколько километров, сплошь торчали крыши высоток, самой разной формы и размера, так что, казалось, можно лишь прыгнуть, и начать словно кузнечики, скакать по этим домам куда глаза глядят, очень быстро оказавшись совсем в неизвестных, отдаленных районах. Кое где, на крышах виднелись красивые сады, в которых можно было даже заметить кукольные силуэты отдыхающих людей. Чуть пониже, между карандашами-небоскребами, красиво и изящно протянулись надземные эстакады и линии монорельса, по которым на огромных скоростях носились змеи-поезда.

Ну, а если бросить взгляд дальше, туда, где заканчиваются ряды высоток, то можно было заметить зеленую полосу большого парка Аурус. Этот парк, был расположен очень практично, и резко контрастировал с городскими джунглями. Для Сайна он служил легкими, обеспечивая весь остальной город необходимым количеством кислорода. Также, в городском парке располагались развлекательные центры, кинотеатры, и множество аттракционов. Вика в свое время перепробовала их все, кроме самых безумных центрифуг, где тебя крутит на бешенной скорости. Майк же, попробовал вообще всё, даже несмотря на то, что после некоторых устройств ему было реально плохо.

Вспомнив свои приключения в Аурусе, друзья посмеялись. Еще же дальше, на горизонте, там где заканчивалась и зеленая зона, виднелась сине-серебристая гладь воды – берег бескрайнего Великого Океана, омывающего остров Глоб.

– Бабушка рассказывала, что раньше город был меньше, а зеленых насаждений – гораздо больше – сказала Вика

– Да, хотел бы я жить в то время – мечтательно сказал Майк – и почему все застроили так быстро?

– Люди размножаются, им нужно место обитания – разумно пояснила Вика – а также места где работать, развлекаться, и все остальное.

– Иногда я думаю, а что если бы люди жили среди природы – задумался Майк – что заставляет нас всех ютиться в этих строениях?

– Наверное там опасно – ответила Вика, пожав плечами – да и попробуй среднестатистического человека заставить отказаться от прелестей цивилизации.

Ненадолго задумавшись, она добавила:

– Знаешь, порой мне кажется, что наша жизнь безумно скучна и бесцельна. Посмотри только на моих родителей. У них каждый день похож на предыдущий – работа, ужин, сон, выходной, поход в церковь. Снова работа. И так… до самой смерти. Когда я думаю о том, что и мне так предстоит жить, становится иногда страшно.

– Да, хреново – ответил Майк – я вот не понимаю вообще как можно работать. Я пожалуй буду бомжом. Пусть это нелегко, зато у меня каждый день будет интересный и не такой как вчерашний.

– Ага, и тебя быстро найдут и упрячут в тюрьму за тунеядство – усмехнулась Вика.

– А я… я буду путешественником! Уеду из города и пойду странствовать по диким местам – нашелся Майк.

– Куда же ты пойдешь? Глоб не такой уж и большой. А мест, где люди чего-то не построили, уже почти не осталось – заметила Вика.

– Ну и что? Построю корабль и поплыву в океан!

– Тьфу, не говори такое! – одернула друга Вика – разве ты не знаешь что в океане ничего нет! И что если здесь стоит прослушка?

Викина осторожность была не напрасной. Рассуждать о путешествиях в Океан было запрещено под страхом тюрьмы. В Священном Писании ясно указывалось, что Глоб – единственная земля в мире, и кроме нее, вокруг расположены только воды Великого Океана, которые через тысячи километров просто стекают в бесконечную пустую бездну. В эту же бездну попадут после смерти все те, кто не были при жизни праведниками.

Нашлись, конечно же, и такие отчаянные храбрецы, что не поверили Писанию, и рискнули отправиться в путешествие на самодельно собранных кораблях. Никто из них не вернулся назад. После этих случаев, даже само упоминание о водных путешествиях, было объявлено опасной ересью.

– А тебе самой разве никогда не хотелось узнать, что там? – Майк перешел на полушепот – Разве это правильно что власти запрещают нам исследовать мир?

– Власти лучше знают что нам нужно – с легким сарказмом ответила Вика – телесеть, пицца, сериалы, секс, да храмы по расписанию – вот все, что человек хочет для счастья. Зачем усложнять жизнь какими-то мыслями, исследованиями?

– Значит ты тоже это заметила – серьезно сказал Майк – людям теперь как будто нет дела ни до чего, кроме материальных благ и развлечений. А все рассуждения заменила религия. Это немного грустно.

– Ну не нам их судить – ответила Вика – если большинство людей счастливы так.

– А счастливы ли? Посмотри сколько сейчас самоубийств. И даже старания церковников не помогают.

Вика задумчиво посмотрела вдаль. Она и сама часто думала над теми вопросами, которые поднял Майк. Но ответов найти не могла.

– А что ты думаешь о… небе? – вкрадчиво продолжил ее друг. Ведь там, наверху, за небом, тоже должно что-то быть?

– Небо – это стеклянный, твердый купол, на котором расположены светила. За небом находится бесконечный рай – земли Богов, куда мы попадем после смерти – ответила Вика тоном лектора – разве ты не учился в школе?

– Ну да, ну да – сказал Майк – это то, что говорит Писание – но я часто думаю, а может ли быть такое? Рай – это что-то такое идеальное, где совсем нет горя и бед? Где все живут вечно? Но можно ли вообще представить такое существование? Разве не стала бы вечная, идеальная жизнь – безумной скукой? А что если там совсем не рай? Что если там еще один остров, как наш, с такими же, людьми? Или же с какими-то другими, совсем не похожими на нас?

– Ох ты и доиграешься со своими разговорами – проворчала Вика – надеюсь нас тут не слышат.

Затем, сделав задумчивую паузу, она продолжила:

– Я тебе уже говорила, что мне иногда снятся очень странные сны… можно сказать, что там я нахожусь в каком-то другом мире. Но я пытаюсь поскорее забыть о них. Сны ведь – это не очень нормально.

– Не знаю – озадаченно ответил Майк – ты единственный человек из всех кого я знаю, кому снятся сны. Наверное я тебе даже иногда завидую. Ведь подумать только, это так круто! Как галюны от таблеток, только с закрытыми глазами, да?

– Можно и так сказать – ответила Вика – только от развлекательных глютаблеток помнишь себя и просто смотришь типа кино. А сны, ну в них меня уносит совсем… там как бы и память другая, и другое пространство. Я не всегда там помню, кто я в реальности, где живу… Там бывает случается что-то совсем не похожее на нашу жизнь. А когда просыпаюсь думаю – тьфу, это был только сон! Бывает же. Это наверное у меня шизофрения, или что-то похуже…

– Да нет – успокоил подругу Майк – просто у тебя сильный стресс. Твои родаки слишком строгие, вот и крепят тебя, а нервное напряжение мозг как-то сливает. Напомни мне, я тебе принесу классное успокоительное, что доктор прописал моей маме. Будешь спать как убитая.

– Спасибо, Майк, что заботишься обо мне – ответила Вика – но ты знаешь, иногда, особенно глядя на других людей, я понимаю что со мной реально глубоко и давно что-то не так. И особенно грустно, что и поговорить-то об этом не с кем. Скажешь доктору – упрячут в психушку. Скажешь пастору – обвинят в ереси. Хорошо, что я могу поделиться хотя бы с тобой.

– Хотя бы – обиженно ответил друг – разве меня мало?

– Нет, ну что-ты цепляешься к словам – бросила Вика

Какое-то время они снова сидели молча, а затем Майк аккуратно решился спросить:

– Так может расскажешь, что это за миры, которые тебе снятся? Интересно ведь.

– Ты же знаешь, об этом нельзя говорить – фыркнула Вика – зачем снова спрашиваешь?

– Ну сама же сказала что можешь поделиться со мной. Что ж тут за секрет такой?

– Потому что нас обоих поймают и посадят, глупый – сказала подруга.

– Но здесь точно никого нет, говорю тебе! – ответил Майк c задором – посмотри, какая одинокая, высокая крыша. Или ты думаешь, что у ветра есть уши? Расскажи хоть чуть-чуть, а? На что оно похоже то… что ты видишь?

Вика тяжело вздохнула, и посмотрела в небо, словно ища прощения у Богов, а затем произнесла:

– Часто мне снится одно и то же место. Там темно и мрачно, совсем нет людей. Вокруг множество железа, каких-то машин, но все оно мертвое. Такое знаешь ржавое и заброшенное.

– А что такое ржавое, заброшенное? – спросил Майк

– Ну помнишь мы с тобой ходили на свалку за городом? Вот такое, когда материал портится, деградирует со временем.

– Да – ответил Майк – вещи там действительно выглядят нелепо. Как будто они потеряли свои краски, стали тусклыми и некрасивыми. Значит тебе снится свалка?

– Нет, совсем не свалка – ответила Вика – понимаешь, мне снится место, где когда-то жили люди, но больше их там нет. Совсем. Только пустые коридоры с тусклым светом, двери, комнаты, неработающие механизмы, длинные кабеля и трубы. И вода, много воды… Все это очень глубоко под водой.

– Ох, меня аж жуть пробила! – воскликнул Майк – не хотел бы я там оказаться. Разве может под водой что-то быть?

– В моих снах может – ответила Вика – и я иду, иду по этим коридорам, захожу в комнаты с ржавой мебелью, неработающей мертвой техникой, остатками людских вещей, и как будто ищу что-то. Что-то такое, что точно знаю, там есть, но что это – никак не могу вспомнить.

– И тебе не страшно от такого? – спросил Майк – я бы умер от страха наверное.

– Нет, почему-то не страшно – ответила Вика – я же тебе говорю, что во сне все по-другому. Страха нет, там другое чувство…

– Какое же? – нетерпеливо спросил парень

– Словно это место – родное для меня. Как будто я вернулась домой.

Налетел порыв теплого ветра, и растрепал волосы Вики и Майка, которые теперь сидели на крыше молча, глядя вдаль. Майк – все еще пораженный, и обдумывающий то, что ему рассказала подруга. Вика – просто остановив мысли, и наслаждаясь слиянием с высотой, ветром, и бескрайним синим небом, простирающимся до самого горизонта.

Глава 4 – Между третьим и четвертым

Когда друзья уже вдоволь насиделись на крыше, и начали спуск, то скорее всего они бы просто благополучно добрались до самого низа, и вышли бы из Утопии тем же путем, которым и пришли – ведь охрана по этой запасной лестнице ходила крайне редко. Все испортила Вика. То ли откровения на крыше добавили ей авантюризма, то ли мрачные пустые коридоры Утопии так долго соблазняли ее, а в присутствии Майка, она вкрай осмелела, но, минуя уже 16-й этаж, она вдруг резко обернулась.

– Смотри, Майк – здесь камера отключена! – окликнула она друга

Майк и Вика внимательно посмотрели в коридор сквозь стеклянное окно лестничной площадки. Камера видеонаблюдения, которая висела недалеко от выхода на этаж, действительно была по-видимому деактивирована. Это исходило из того, что на ней не горела ни одна лампочка, как это было на других камерах, что висели в Утопии.

Вика хитро посмотрела на Майка. Тот сразу же без слов понял, чего она хочет. И хоть внутренний голос говорил ему, что стоит проявить благоразумие, он был слишком тихим и приглушенным, чтобы устоять перед соблазном. Уже в следующее мгновение, Майк с Викой, толкнув длинную горизонтальную рукоятку двери на 16-й этаж, осторожно ступили в его темный и пустой коридор.

Вокруг пахло новыми стройматериалами и еще электроникой. Вика и Майк осторожно прошли чуть дальше, озираясь, нет ли там других камер. По бокам коридора были двери офисов, пронумерованные цифрами – 1632, 1633, 1634… Майк попробовал дернуть пару дверей – все они были закрыты.

– Сегодня выходной, наверное поэтому никого нет – прокомментировал он.

– Мне кажется, здесь вообще еще не сдают комнаты – ответила Вика

– Зачем же их тогда закрывать? – удивился Майк – открыли бы, если пустуют.

– Может быть там ценные строительные материалы, чтоб не своровали —предположила его подруга.

– Все равно здесь так круто! – восхитился Майк, проведя ладонью по гипсокартонной стене коридора. – Какая-то мрачная, безлюдная атмосфера. Скажи, Вика, это похоже на те сны, про которые ты рассказывала?

– Не совсем – ответила Вика – там все было такое старое, и железное – ну как лаборатория. Но какие-то вибрации этих снов, я тут, конечно, словила.

Осторожно, стараясь не создавать никакого шума, друзья проследовали по коридору дальше, пока не добрались до поворота, над которым висела, повернутая в сторону следующего коридора, уже работающая камера.

– Дальше хода нет, запалят – грустно сказал Майк – идем-ка отсюда.

И когда он уже было развернулся назад, Вика окликнула его:

– Стой, покажу тебе кое-что. Только обещай, что никогда, никому про это ни слова.

– Клянусь жизнью! – Майк остановился заинтригованный, не зная, чего ожидать.

– Смотри! – сказала Вика, и приблизилась к камере.

Затем, немного вытянув ладонь, она пристально посмотрела на устройство. В следующий момент, на глазах у Майка, камера, издав едва слышный звук останавливающегося кулера, отключилась. Все лампочки на ней погасли.

– Мегакруто! – воскликнул Майк, теперь уже немного испуганно и восхищенно глядя на Вику – но как ты это сделала?! Значит первую камеру тоже ты…

– Да – потупив глаза ответила Вика – теперь ты лучше поймешь, почему я говорю, что со мной что-то очень не так. Совсем недавно, после очередного из тех снов, я проснулась, и обнаружила, что чувствую электронику вокруг, словно внутри себя. Сначала мне показалось, что я совсем сошла с ума. Затем, я попробовала выключить и включить свет в своей комнате, и у меня получилась. Тогда, я дико испугалась. Я не знала что это такое, мне казалось, что я теперь умру. Но вскоре, я заметила, что если я на этом не концентрируюсь, то оно мне и не мешает нормально жить. Тогда я даже стала немного прикалываться – отключала и включала неожиданно технику, чтоб разыгрывать родаков, это конечно было весело. И вот, теперь попробовала на камерах – тоже работает. Что это такое, я не знаю. Сказать кому-то об этом я не могу. Наверное побочный эффект моей шизы. И вот… теперь ты первый человек, кто об этом узнал. Ну что, еще не хочешь в панике бежать и вызывать санитаров?

– Бляя, да ты… ты же супергероиня! – воскликнул Майк, все еще находясь в шоке – мы же с тобой можем теперь залезть куда угодно, например даже в банк!

– Я не собираюсь такого делать – отрезала Вика – ты представляешь что со мной будет, если кто-то узнает? Меня повесят как ведьму.

– Ты можешь мне доверять, не сомневайся – заверил Майк – я никому не скажу ни слова.

– Если бы я хоть каплю в тебе сомневалась, я бы ничего тебе не показала – ответила его подруга.

Майк стоял молча, переваривая новую информацию. Мало того, что Вика, которую он так обожал, оказывается обладает супер-способностями, так еще и она доверяет ему своей жизнью. Это было так круто, что Майку захотелось кричать от восторга. Однако, он взял себя в руки, и решил что ему нужно время чтобы все теперь осмыслить. Наверняка он придумает куда использовать Викины крутые способности. Останется только ее уговорить. Подумав так, Майк проследовал за девушкой, которая уже завернула в отключенный от слежки коридор. Но когда они прошли немного дальше, Майку резко пришла в голову уже другая, более разумная мысль: