Текст книги "Из одного ручья (СИ)"

Автор книги: Аксара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Макалаурэ старательно устроил будущий костер и присел на корточки:

– Есть что-нибудь? Бумага, шишки?

– Сейчас, – Вася метнулся в сени и вернулся с таким же тонким листом, на каком сидел старик в сквере. – Подойдет?

– Отличный материал, – пощупав лист, отозвался Маглор, а потом поднес сине-оранжевый огонек к газетному листу.

Огонек весело заполыхал, а вскоре от него занялись и тонкие веточки. Макалаурэ осторожно пошевелил кострище, подпихивая ветки потолще, и крошечный костерок, чадя и щелкая, неохотно разгорелся.

– Талант, – заметил Вася. – Комната быстро прогреется. Пойдем, я тебе пока покажу, где спать, а где…

– Да, это мне пригодится, – весомо произнес Маглор.

Все-таки пиво – оно в любом мире пиво.

Макалаурэ огляделся. Небольшая, но уютная комната напомнила ему охотничий домик Амбаруссар в лесах у Амон Эреб, и даже почти все предметы обстановки были знакомы. Здесь, правда, не было никакого охотничьего снаряжения, да и оружия вообще. Наверху, под потолком, висел круглый светящийся шар, но Маглор уже немного попривык, что в мире, куда он попал, свет берется из ниоткуда.

Когда комната прогрелась, а оба обитателя домика на заливе согрелись и повеселели, Вася торжественно выставил на стол оставшиеся бутылки и вытащил шуршащую упаковку чипсов.

– Поделим по-братски? – предложил он.

– Давай, – то ли горько, то ли светло улыбнулся Макалаурэ – делиться по-братски он умел с детства.

На каждого оказалось по три бутылки и по половине пачки хрустящей картошки.

– Если что, здесь еще чай есть, – прохрустел Вася. – Предлагаю пойти на крыльцо и поиграть. Там уютнее. Мне уютнее, по крайней мере.

Маглор незаметно придвинул к нему еще горсточку чипсов и кивнул, а потом неуверенно спросил:

– А о чем ты мне так и не договорил? Ну… – он запнулся, забыв, как называется тот летящий по просторам обоз, – когда ехали.

– Не хочу об этом, – покачал головой товарищ.

– Жаль, – пробормотал Маглор. – Анархия пробудила во мне любопытство. Она вообще странная дева: вроде груба и смела – но не воительница; откровенна – но застенчива; жестока – но в груди ее доброе сердце…

– Она просто честная, – не задумываясь, откликнулся Вася. – Ты, наверное, задаешься вопросом, что я в этой компании нашел? Цивил, не то что они.

– Нет, у меня и мысли такой не возникало, – ответил Маглор, хотя не все понял. – Когда я тебя увидел, сразу подумал, что ты – предводитель. Ты и твои друзья отлично дополняете друг друга. Ведь дружба – это не обязательно схожие характеры. Дружба – это умение понять.

– Ты прав, Макалаурэ, – вздохнул Вася. – А я уже не первый час думаю, откуда ты такой взялся. Вроде бы внешне – почти мне ровесник. А даже если старше, в тебе есть что-то… Какая-то мудрость, что ли… Или просто опыт. Или, может, это с проблемами приходит… А у тебя проблем, как я понял, по жизни хватало.

– Да, у меня богатое прошлое, – криво улыбнулся Макалаурэ.

– А я простой веб-дизайнер, – фыркнул адан. – Где мне тебя понять…

– Ничего, я тебя тоже не во всем понимаю, – серьезно проговорил Маглор. – Но понимаю главное – ты мог бы стать мне другом. Хотя я – как друг – неудачный выбор. Одни несчастья приношу.

Сейчас, когда они мирно сидели, и не нужно было постоянно думать, что сказать и как правильнее будет отреагировать на множество незнакомых явлений, вещей и слов, Маглор немного пришел в себя и задумался о своем отряде, что остался в Дориате. Он не помнил, что произошло после того, как он увидел яркие пятна в источнике Артанис, и даже не мог предположить, что именно произошло. Там он исчез? Внезапно погиб без видимых причин? Как бы то ни было, в этом нет ничего хорошего. Упомянув о дружбе, Макалаурэ вспомнил Эстемирэ и тяжело вздохнул. Исчезло ли его тело в Первой Эпохе, погибло ли – его друг это так не оставит… Тем более, что это произошло в Дориате. Рано или поздно об этом узнают и братья, и тогда можно только гадать, что произойдет – точнее, у Маглора было несколько предположений, что может произойти, и ни одного хорошего. Если сам Рок или Эру забросил его сюда, то суждено ли ему вообще вернуться? А если да – то когда?

– Можно подумать, в жизни много счастья, – буркнул Вася, вырывая нолдо из тревожных размышлений. – А друг – уже немало… Вот Нео – тот любого пожалеет и поймет. Мы то и дело кого-то из жопы вытаскиваем с его подачи. Матроскин… он Костя, кстати… Этот и сам себе приключений наживет где угодно. Химера – она спокойная такая, но раз встретишь – уже не забудешь. Танюха… ну, ты видел. А Бахус хоть немного уравновешивает нашу компанию, хоть и алкаш малолетний. Я иногда на него смотрю – и спокойнее становится. Оттого, что есть в мире кто-то, кто скажет: «Раскосячим, не кипишуй. А сейчас пшли пить».

– У тебя достойные друзья, и я рад, что познакомился с ними, – задумчиво ответил Маглор. – С такими друзьями не станешь опасаться оставить открытой спину, и умереть за них тоже не страшно.

Вася еще раз странно посмотрел на нового приятеля, дохрустел чипсами, которые ему все так же тихо подпихивал Макалаурэ, и предложил:

– Ну что, пойдем на крыльцо? Там курить можно.

Маглор кивнул, но, прежде чем уйти, на всякий случай проверил и поворошил костерок – чтобы никакой случайный уголек не упал на пол. Хоть перед камином и лежал стальной лист, на взгляд Маглора, это было совершенно не достаточной защитой.

Вася тем временем распаковал гитару и, ухватив ее за гриф, потащил куда-то. Нолдо отправился следом.

– Не хочу зажигать свет, – заявил парень. – Тебе хватит света из окна?

Маглор невольно посмотрел за стекло. Невдалеке горел высокий источник света, напоминающий уменьшенный в несколько раз сигнальный пост. Свет немного заслонялся верхушками вечнозеленых хвойных деревьев, но его было достаточно, чтобы спокойно и уютно сидеть.

– Хватит, – улыбнулся Макалаурэ.

Адан достал с темной полки блюдечко и закурил, небрежно бросив:

– Если дым мешает, открой дверь.

– Будет мешать, открою… – Маглор вдохнул.

Он не любил запах трубочного зелья, но здесь и сейчас этот запах казался удивительно органичным. То ли потому что эти стены пропитались запахом прогоревшей сушеной травы, то ли просто атмосфера навевала. Вася докурил, торопливо затушив окурок в блюдечке, и начал наигрывать что-то незнакомое – песен он знал немало.

Маглор даже подпевал. Нет, слов не знал, но легко вплетал голос в любую партию, дополняя и раскрашивая мелодию.

Адан резко ударил по струнам и усмехнулся:

– С тобой даже Матроскин бы офигенную группу создал. Ты вообще любых лабухов один вытянешь. И даже без инструмента. Голос у тебя… просто потрясающий. Я тебе это еще на подкове сказать хотел, но тогда бы Танька точно что не то подумала.

– Здесь есть музыка, – ни к кому не обращаясь, пробормотал Маглор. – Здесь есть добро, сострадание, верность друзьям и себе, честность и искренность. Чем же эта жизнь не хороша?..

– Здесь хватает зла, – серьезно ответил Вася, и в неверном свете Макалаурэ уже отчетливо понял, что тот глядит на него как-то странно. – Здесь есть жадность, жестокость и ограниченность. И много чего еще столь же…

– Но ведь этого не достаточно, чтобы разлюбить жить? – Маглор сам не знал, кому задает этот вопрос.

– Нет, не достаточно, – Вася снова закурил, и оранжевый огонек мелькнул в темноте таинственно. – Если ты о себе, то не смей. Не смей думать о том, чтобы наложить на себя руки. Сколько бы дерьма в жизни не было – все твое, но жить стоит. Я так и живу.

– И все же я хотел бы знать, почему должен бояться тебя, – настойчиво попросил Маглор. – Я не вижу ни одной причины.

– Потому что я могу захотеть с тобой перепихнуться, – адан глубоко затянулся и, видя, что его не понимают, пояснил. – Сексом заняться. Перетрахаться, так понятнее?

– Нет, – удивленно приподнял бровь Маглор. – Хотя… кажется, понимаю. Но ведь…

– Да, – резко ответил Вася. – Именно от этого тебя ограждала Танька. Дура она все-таки… Будто я не понимаю, что в таких, как ты, влюбляться нельзя.

– Почему? – с тоской произнес Макалаурэ. Он, конечно, прекрасно знал, почему… Потому что никакая разумная дева не захочет связаться с сыном Феанаро и всем, что к нему прилагается. На такое способна только самоотверженная любовь, а такого Маглор в своей жизни еще по отношению к себе не встречал.

– Потому что ты сегодня есть, а завтра… Я даже не знаю, как тебя по-настоящему зовут, – Вася выдохнул клуб дыма и раздавил сигарету в блюдце. – В моей жизни и без того хватает неприятностей, чтобы в довершение ко всему еще и вот так влюбиться. Постоянно опасаюсь, что до меня доберутся те, кому мои предпочтения – словно кость в горле, хотя их это никак не касается… И друзей себе таких же нашел. Химера вечно сидит без денег и плачет, когда никто не видит, потому что, несмотря ни на что, родителей она любит. Танька вечно мечется, потому что она цельная, на самом-то деле, просто таких, как она, не понимают. У остальных тоже свое за душой, я уж рассказывать не буду. Но все мы друг другу – поддержка.

– У меня, пожалуй, так же, – кивнул Макалаурэ. – А что, двое мужчин могут?..

– А что им мешает? – хмыкнул Вася.

– Мне такое в голову не приходило, – честно ответил нолдо.

– Смотри, – усмехнулся адан. – А то я тебя дурному научу. Танька не зря тебя предупреждала.

– Нет, – подумав, заявил Маглор. – Не потому, что я думаю о тебе плохо; и даже не потому, что у меня такого никогда не было, и я хочу по любви. А потому что тебе в меня влюбляться точно нельзя.

– Я ж говорю, есть в тебе что-то… – Вася снова цапнул пачку сигарет и протянул. – Две осталось. Хочешь?

– Давай, – сам не зная почему, согласился Макалаурэ. – Может, подальше отойдем? И проветрим, и на воду посмотрим.

Вася не ответил. Он отставил гитару и задумчиво произнес:

– Я рад, что тебя встретил. Не думай, я никогда не радовался, когда другим хуже, чем мне. Просто ты мне показал, что даже с твоим прошлым – которого я не знаю и знать не хочу – можно жить. А это, Макалаурэ… И в песнях об этом поется.

Маглор курил на ступеньках крыльца незнакомого дома под незнакомым городом неизвестной Эпохи. И впервые у него мелькнула мысль о том, что он уже не настолько хочет вернуться.

– Если ты не исчезнешь, как и появился, мы тебе поможем устроиться, – вдруг произнес Вася. – Я объясню все, чего не знаешь. Со временем привыкнешь.

Эти слова резко вывели Маглора из задумчивости – это было как раз то, о чем он думал в данный момент.

– С чего ты взял, что я исчезну? – помолчав, медленно произнес Макалаурэ.

– Я за тобой наблюдал несколько часов, – пожал плечами Вася. – Друзья мои, думаю, заметили меньше. Помнишь, я тебе сказал, что поначалу думал, что ты шпион?

– Помню, – кивнул Маглор, припомнив уже слышанное слово.

– Так вот это слово означает разведчика другой страны. Или… другого народа. Так стало понятнее?

– С чего ты взял, что я не понимал?

– Ты хорошо владеешь собой, это я заметил. И еще тогда подумал, что ты наверняка проходил какую-то подготовку – военную, скорее всего. Но с таким знанием реалий ни один разведчик далеко бы не ушел… Я видел, как ты смотришь на все вокруг. Даже не на незнакомый тебе город. А на те вещи, которые сейчас есть по всему миру. Даже если бы ты всю жизнь прожил в глухомани, в отдаленной деревне посреди тайги, такого бы не было. Или даже если бы ты долго был на зоне… в местах заключения. Теперь я и вовсе думаю, что ты… Из прошлого. Или из другого мира. Или вообще не человек. С другой планеты.

– Я действительно не могу тебе сказать, – Вася замолчал; и после паузы, все хорошо обдумав, Маглор все же решил ответить именно так. – Но я действительно многого не знаю здесь. И я действительно проходил воинскую подготовку… Хотелось бы знать, с чего ты сделал такие выводы.

– Потому что в тебе много взаимоисключающего, – пожал плечами проницательный адан. – Я видел, как ты двигаешься, как быстро всему учишься. Тебе совершенно привычны те вещи, что на тебе надеты… а ведь ты мог уже заметить, что в городе такого не носят. У тебя странная речь, хоть и абсолютно правильная. А еще уши странные, но это уже мелочь по сравнению со всем остальным.

Маглор невольно поднес руку к уху. Ну, так и есть. Когда занимался привычным делом – разводил огонь, – машинально заправил волосы за ухо. Волосы были сплетены сзади и даже при ветре уши не открывали, а тут сам… Но Вася прав – по сравнению со всем остальным это уже мелочь.

– Так что объяснения всему этому сразу у меня только мистические, – со вздохом заключил юноша. – Хотя я раньше не особенно во все это верил. И сейчас не очень хочу, но приходится. Меня только одно удивляет – если ты откуда-то… появился, из другого совсем места, ты для этого как-то не был растерян и напуган. Значит, знал, куда отправляешься…

– Нет, просто я же говорил, что мало чего боюсь, – отстраненно ответил Макалаурэ. – Предпочитаю смотреть опасности в лицо, а не убегать или прятаться от нее… Но я действительно не могу тебе сейчас больше ничего сказать. Если не… исчезну, то со временем, наверное, смогу.

– Договорились, – грустно улыбнулся молодой адан. – Но ты не беспокойся. Если чего не понимаешь – спрашивай, я расскажу. Тебе сегодня почти удалось не проколоться, но чем больше будет проходить времени…

– Я понимаю это, – серьезно кивнул Маглор. – Договорились.

========== Часть 7 ==========

Эстемирэ не удивился, когда к его темнице подошел сумрачный Маблунг и, громыхнув ключами, отпер решетку. Однако тот явно сразу собрался уходить, и сидящий на своем тюфяке нолдо окликнул его:

– Маблунг!

– Что? – устало посмотрел на него начальник стражи, оборачиваясь.

– Подожди, – пробормотал Эстемирэ, соскакивая с кровати. – А… куда мне теперь? Ты что, просто так уйдешь – и оставишь меня здесь? Без охраны? Или король дозволил тебе только отпереть решетку, а о том, чтобы выпустить меня, речи не было?

Маблунг наконец развернулся всем корпусом и отступил, словно неверяще покачивая головой:

– Королю Элу не до тебя. Куда тебе теперь?.. Этого я не знаю. Голодрим добились своего… хотя бы частично. Ты больше не пленник здесь, но и не гость. Твой друг отправился забрать с собой твой отряд, так что о них ты можешь не беспокоиться. Король еще не объявил своего слова, и над нами всеми по-прежнему витает призрак войны. Ты волен отправляться, куда хочешь. Ведь ради чего-то же это все затевалось? Мне не хочется верить в войну без причин. Даже у Моргота есть причины. А у голодрим есть?

– Есть, – кивнул Эстемирэ. – Мой лорд. Я обещал, что не уйду из Менегрота без него.

– Тогда отправляйся к нему, – пожал плечами Маблунг. – Если что, я буду знать, где тебя найти.

– А… Нифредиль? – неожиданно спросил нолдо. – Она не может меня проводить? Я боюсь, что не найду того места.

– Я не видел Нифредиль с того момента, как застал ее здесь, – отрицательно покачал головой Маблунг. – Я бы мог дать тебе провожатого из подвластных мне стражников, но опасаюсь, что если кто-то из твоих сородичей сейчас увидит тебя в обществе вооруженного воина, то подумает… Мне не хотелось бы в сложившейся ситуации рисковать. А на данный момент приказом короля все, кто могут держать оружие… Ты понял меня?

– Я понял, – кивнул Эстемирэ. – Прости.

– За что? – начальник стражи вздохнул. – Ты был прав. Я бы поступил так же, как ты. Только мой король не пошел бы войной, как сделали ваши короли и лорды. Но когда я присягал на верность, я еще не знал, кем станет король Элу и кем стану я. И ты не мог знать.

– Я бы и сейчас не отрекся от своих слов.

– Как и я, – уверенно ответил Маблунг. – Иди. Заплутаешь – спроси у кого-нибудь дорогу.

Эстемирэ потоптался на пороге темницы, после чего решительно зашагал к лестнице. Маблунг уже ушел, и теперь никого не попадалось на пути. Очевидно, все, кто может, готовятся защищать Дориат…

И нолдо отправился единственным путем, который более-менее знал – к покоям Артанис.

Однако дойти дотуда он не успел. На парадной лестнице сидел, точно неприкаянный, синда, который показался Эстемирэ знакомым. Один из тех, что встречал их с Макалаурэ на границе Дориата. Вроде и недавно это было, а казалось, прошло несколько веков…

– Халдир? – припомнил его имя Эстемирэ.

– А, это ты… – поднял взгляд тот, ничуть не удивившись. – Леди Галадриэль нет в ее покоях. Она вместе с мужем сейчас у короля. Совещаются. Или ты не к ней?

– Шел к ней, но не потому что хотел.

– Приказ? – приподнял бровь Халдир. – Чей же?

– Я хотел разыскать ту комнату, где лежит Маглор, – отчего-то сбился Эстемирэ. – Сам я по вашему дворцу часами могу плутать, проверял уже. А почему ты сидишь тут, точно тебя изгнали?

– Жду решения, – пожал плечами синда. – Если будет решено воевать, мне надлежит отправиться парламентером от Дориата, и не все верят, что мне удастся вернуться живым. Впрочем, я не в обиде. Меня воспитывали и дипломатом, и воином. Должно же это хоть раз пригодиться? Прошлый свой приказ я выполнил… Ну, ты знаешь. Лорд Маглор слег, леди Галадриэль снискала гнев короля Тингола, а я… Думаю, король Элу будет даже рад, если я…

– Пойдем, – позвал его с собой Эстемирэ. – Будешь нужен – найдут. Да и не грозит тебе смерть, если ты только гонец. Или ты тоже считаешь, что нолдор убивают не глядя?

– Как раз я так не считал, – хмыкнул Халдир. – Однако теперь уже не уверен. Из-за одной души – погубить тысячи? Нет, это не укладывается у меня в голове. Что бы сказал твой лорд, если бы узнал, что все это – из-за него?

– Не знаю, – развел руками Эстемирэ. – Он всегда подчинялся принцу Маэдросу, старшему брату, хоть и спорил с ним. А уж о чем спорили – не мне, знаешь…

– Знаю, я сам старший брат, – синда поднялся. – Я провожу. Только потом вернусь, уж не обижайся. Никогда от своей судьбы не бежал, и сейчас начинать не стану.

Эстемирэ казалось, что он узнает какие-то коридоры, но Халдир провел его много проще и быстрее, чем сам советник Маглора добирался в прошлый раз. В уже знакомом коридоре проводник отступил:

– Вон та дверь.

– Если что, я… – неуверенно начал Эстемирэ, и сам точно не зная, что желает сказать.

– И я, – согласился Халдир. – Ты мне не враг, как и твой лорд. Просто… жизнь так сложилась. Надеюсь, нам с тобой не придется сойтись в смертельном бою.

– Я тоже на это надеюсь, – Эстемирэ чуть склонил голову.

Жизнь действительно складывалась причудливо. Именно об этом думал Эстемирэ, вступая в комнату в лазарете, где, безмолвный и безжизненный, лежал Макалаурэ.

Еще полгода назад, летом, никому из нолдор и в голову не могло прийти затевать вторую братоубийственную схватку. Слишком сильно обожглись в Альквалондэ; слишком горьки были воспоминания. Правы валар, ничему пролитая кровь не учит…

А сегодня, в один из дней, когда решалась судьба Белерианда, сам Эстемирэ чувствовал себя ненужным. Словно он выполнил некое предназначение: отправил в нужный день и час письмо – а больше его жизнь никому была не нужна. Разве что Сардафиону, ближайшему его родственнику здесь, в Эндорэ. Как говорится, родная кровь – не вода. Но ведь и для Майтимо так же! Брат…

Маглор лежал так же, как и в тот единственный раз, когда Эстемирэ здесь побывал. Бледный и неподвижный, он совсем не выглядел живым, но верный друг сел рядом с ним на стул, предназначенный, очевидно, для лекаря, и взял своего лорда за руку.

– Макалаурэ, послушай, – неизвестно зачем заговорил с ним Эстемирэ. – Мне тут задали вопрос: что бы ты сказал, если бы узнал, что здесь из-за тебя может начаться война? И я понял, что не знаю ответа. Отговорился общими словами… Но ведь я тебя знаю с тех далеких пор, когда ты еще кварту от квинты не отличал. А все же не могу решить за тебя. Если бы ты мог услышать и узнать… Что бы ты сказал?

Нолдо показалось, что рука в его ладонях стала чуть теплее, но подумать об этом у него времени не осталось – скрипнула дверь, а за нею послышались почти невесомые шаги.

Подумав, что вернулась сиделка или целитель, Эстемирэ положил руку лорда обратно ему на грудь и повернулся, готовясь отстаивать право находиться здесь, однако не пришлось. В покои, слегка шурша длинным платьем, вошла женщина потрясающей красоты, и Эстемирэ замер.

Не оттого, что не встречал красивых женщин, а оттого, насколько ее красота была совершенной, божественной и естественной одновременно. Давно уже нолдо не видел таких лиц… Но облик одной из айнур узнал мгновенно.

– Королева Мелиан? – Эстемирэ поднялся и склонился в привычном церемонном поклоне.

– Здравствуй, – одновременно приветливо и печально произнесла майэ. – Рада познакомиться с тобой, Эстемирэ, верный друг и советник принца Маглора.

В голове эльда разом всколыхнулись слова, которыми положено отвечать Стихиям, когда те приветливо заговаривают или отмечают заслуги, но волнение было сильнее:

– Королева Мелиан, – Эстемирэ с надеждой заглянул ей в глаза, – вы ведь осматривали лорда Маглора? Скажите, вы можете… его?..

Женщина так же печально улыбнулась:

– Нет, я не могу.

Надежда погасла так же быстро, как и воспылала, и Эстемирэ опустил голову. Он не мог ни в чем винить королеву, но если не смогла она… А майэ неожиданно продолжила:

– Но может он сам. Если захочет.

– Вы знаете, где он и что с ним? – нолдо перевел взгляд взгляд на друга.

– Где – не могу сказать, а что – пожалуй… – мелодично ответила королева и уселась на такой же стул по другую сторону кровати. Поправила одеяло, ласково коснулась руки… – Это я помогла Галадриэль зачаровать Источник. Но не спеши обвинять меня, друг мой. Я – рода айнур, но я жена и мать, и у меня тоже есть слабости. В роду Эльвэ и Олвэ ярко горит дар… Они называют его даром предвидения, но на самом деле все немного не так. Не существует предвидения, Эстемирэ. Есть только умение проникать в Эа душой. И каждому такое умение дарует что-то свое. Кому-то – исцелять; кому-то – вести за собой. А кому-то – зрить будущее.

Эстемирэ слушал ее, а Мелиан так же печально продолжала:

– Но всё это: исцелять ли, видеть ли, – всё это для каждой души своё. Ведь умение сплетаться с Эа двойственно: и ты проникаешь в мироздание, и оно в тебя. А потому каждому доступно только то, что сплетено с его душой. Король Феанор мог зажечь сердца только тогда, когда сам искренне верил; король Финрод может лечить лишь тогда, когда душа его болит за страдающего; а видеть будущее можно лишь то, на которое ты способен влиять.

Нолдо уже успел заново привыкнуть к певучему голосу айну, и теперь нахмурился, не понимая:

– О чем вы, королева?..

– Об Источнике, – терпеливо напомнила ему Мелиан. – Галадриэль желала создать источник, в котором она могла бы увидеть себя, свои страхи и слабости. Но ее сил не хватало, и она обратилась за помощью ко мне. И я помогла. Но видно, моё беспокойство передалось в Песне, которую я пела для девы, и она и запомнила – так же. Что это – необходимо. А в результате… Источник не показывал ни ее, ни кого-то иного. Источник показывал будущее, для каждого свое – на которое каждый мог влиять. Я тоже слаба, и тоже заглянула туда. И поняла, что мои страхи, что я так от себя гнала, не напрасны. Мое будущее не сулило мне ничего хорошего. Ты едва ли сможешь понять тревогу айнур, но именно мне, той, что пошла против воли Владык Арды, следовало стать на пути Рока – могучей силы, что была заключена в Изначальной Музыке.

– Рок, – повторил Эстемирэ. – Об этом я уже слышал. Что мой лорд пал жертвой какого-то Рока. Это о Проклятии Севера?

– Нет, мой друг, – покачала головой Мелиан. – Проклятие Севера – так это называете вы. А на самом деле, слова Намо – не более, чем пророчество. Которое можно преодолеть. Которого можно избежать, если верить, что оно не всесильно. Но Рок – другое дело. Я не могу рассказать тебе, что хотел Эру Илуватар, да и не вправе говорить за него… Однако он не хотел зла этому миру. Поэтому создал Рок – орудие, которое, пусть жестко и больно – приведет Арду к миру. Сейчас – или через много Эпох.

– И вы?.. – нолдо, кажется, начал что-то понимать.

– И я проявила слабость, – смело и бестрепетно кивнула женщина. – А может, силу. Об этом можно будет сказать только тогда, когда все будет позади. О Роке хорошо судить только так же – когда он далеко. Мне предстояло потерять мужа и дочь. Ради того, чтобы кому-то когда-то стало хорошо.

– И вы решили бороться?

– Бороться – громкое слово, – отреклась Мелиан. – Я просто попыталась поступать не так, как все ждут от меня – королевы из Стихий. Я уехала и забрала с собой Лютиэн – единственную, кто, кроме меня, мог… – тут она вдруг сощурилась, как будто с улыбкой, – кто мог помешать мешать Року. Я не знала, к чему это приведет – ведь это не мое будущее. Но точно знаю, что твой лорд не должен был здесь появиться. А значит, все уже пошло не так.

– А как? – упрямо вопросил Эстемирэ, окончательно запутавшись. – И что будет с ним?

– Не знаю, – твердо ответила Мелиан. – И не хочу узнавать. Я не буду смотреть в Источник. И дочери не дозволю. И уж тем более мужу. Может, я совершила великое благо. Может, ужасную ошибку, о которой буду жалеть потом вечность. Но больше я будущего знать не хочу. И тебе не советую.

– Хорошо, – нолдо почувствовал, что начинает сердиться. – Вы не знаете, что будет с Белериандом, Дориатом и с вами. Вы не знаете, что будет с моим лордом. Но вы можете мне сказать, что с ним сейчас?!

– Нельзя было касаться воды, – жестко произнесла Мелиан. – Я это знала. Галадриэль – не знала, но опасалась. А твой лорд, очевидно, ничего не боится. И он… слишком хорошо чувствует Эа. Он ушел туда, в то время или место, что показал ему Источник. Но он может вернуться, потому что, как я уже говорила, эта связь всегда двойная.

– Но если он не знал здесь, – сообразил Эстемирэ, – то он и там не знает! Не знает, как, не знает… Королева Мелиан, что мне делать? Как позвать? Как сделать так, чтобы он понял, что здесь его ждут?!

– Я не знаю, – вновь покачала головой королева. – Это его видение будущего, и лишь он мог знать, что может призвать его обратно. Какие воспоминания, какие незавершенные дела… Была бы у него жена, она бы, возможно, знала.

– Может, смогут его братья?

– Эстемирэ, – мягко произнесла Мелиан. – Не зря эльдар зовут брак сплетением душ. Родственная душа всегда знает, что чувствует и что… Остальные могут лишь догадываться.

Эстемирэ не мог понять, благодарен он этой майэ или же ненавидит ее, но Макалаурэ бы точно не был бы в восторге, если бы его советник проявил грубость к тому, кто как мог, стремился помочь. И нолдо чуть поклонился:

– Я благодарю вас, королева. Дозвольте мне остаться с моим другом, что бы ни происходило во дворце.

Мелиан поднялась, и в голосе ее, кроме печали, зазвучала и вина, и жалость:

– Я вовсе не прогоняю тебя. Ты вместо моей дочери и мужа взял на себя роль орудия Рока. Я представляю, какая это боль… Я не хотела. Простить меня ты не сможешь, но я сделаю все, чтобы тебе стало лучше. Желаешь остаться – оставайся. Даже если начнется война. Даже если Менегрот будет разорен. Я больше не вмешаюсь.

Эстемирэ сидел у кровати совершенно разбитый и огорошенный. Все, что сказала майэ, было логично и правильно… Сердца коснулась скорбь, а души – горечь. Нолдо облизнул губы и почувствовал соль. И не заметил, что плачет…

– Макалаурэ… Кано, – он позвал безнадежно, но от души. – Я не знаю, где ты сейчас, что там с тобой… Но я тебя жду. И твои братья ждут. Я не знаю, что сказать тебе, когда ты так далеко… Но когда-то так же далеко оказался Аман – и мы были с тобой. Когда-то ты учил меня петь. Ты поверял мне те песни, которых, наверное, больше не слышал никто. Ты ни с кем не сплетал души, но в песнях поверял мне свою. И, наверное, я знаю тебя лучше… в чем-то – точно!.. чем твои братья. Я хочу сказать тебе, что я помню звезды над Эндорэ. Те самые, которые ты мне показал после Затмения Валинора с борта корабля.

Воспоминания коснулись сердца с настоящей болью, и Эстемирэ невольно сильнее сжал в ладони руку друга. И вдруг почувствовал слабое, но отчетливое касание в ответ.

***

Макалаурэ выбрался из дома с гитарой, которую ему оставил Вася, и наигрывал, но не знакомую песню, а импровизировал. Мелодия еще не оформилась, но уже временами звучала пронзительно. Нечто подобное он наигрывал почти весь день, но тогда шел дождь, а на воздухе Маглору всегда творилось лучше. Поэтому, едва надоедливая морось прекратилась, менестрель выбрался на улицу и уселся на ступенях крыльца.

Инструмент уже был ему знаком и привычен, думать о гармонии не приходилось, но Макалаурэ и сам бы не мог сказать, о чем он сейчас думает.

Пара дней – выходных, как называл их адан – прошли как в тумане. Вася вытащил его в лавку, где продавали еду, а потом они вдвоем готовили ужин – частично на крохотной печке-«плитке», частично – над открытым огнем. Еще адан показывал ему сложное механическое устройство под названием «мобильный телефон». Вася хмурился и ругался, потому что не мог продемонстрировать всех возможностей диковинного механизма – чего-то прибору не хватало, потому что домик находился в отдалении от города. Но Маглору, в отличие от аппарата, всего хватало за глаза; он даже не пытался вдумываться в сложные описания.

Еще Вася показал ему несколько приемов на гитаре, и Макалаурэ вполне овладел тем, что Вася называл «гроулом». Не очень понимал, зачем ему нужно такое умение, но смутно подумал, что от такого звука орки разбегаться будут.

А еще Маглор много говорил с аданом. Точнее, много слушал. Вася охотно рассказывал ему о своем мире, порой не понимая, насколько абсурдно или, наоборот, восхитительно звучат его слова. Палантиры, передающие события, в каждом доме; всеобщая грамотность; изумительной тонкости науки; информационные войны… Нолдо слушал и улыбался.

В этом мире не было жестокости ради жестокости. В этом мире не было Моринготто.

Зато никуда не девались прекрасные чувства, которые, по словам Артанис, были безнадежно утрачены.

Дождь снова начал накрапывать, и Маглор, верный слову, тотчас унес гитару в дом, чтобы не подвергать инструмент влаге. Однако сидеть в темном – он предпочитал не зажигать ярких ламп – доме ему показалось неуместным. Вечер был поистине чудесным. Таким, какие так любил Макалаурэ. Таким, какие и были ему нужны, чтобы творить.

Песня, что он пытался наиграть, еще не оформилась, и сейчас менестреля тянуло туда, где вдохновение – к воде. Он поспешно закрыл дверь – не на ключ. По словам Васи, в деревне по зимнему времени не оставалось никого, все перебирались в город…

Он направился к заливу. Еще прошлым вечером, за бутылкой скверного вина, звезды над заливом показались Макалаурэ пленительными. Нолдо сам усмехнулся своим мыслям. В любую Эпоху, даже там, где нет квэнди, его, эльда, тянуло к свету творений Варды.