Текст книги "Совершенная мечта (СИ)"
Автор книги: Аграфена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
Глава 31
В пятницу, в десять утра, мы уже все были в полной боевой готовности.
Еще накануне вечером мы с Пашкой отпросили Лельку у родителей на весь день. Предупредили, что едем в горы развеяться перед свадьбой, а так как там мобильной сети нет, чтобы не волновались, если не смогут дозвониться до дочери.
Мой супруг клятвенно заверил Валентину Владимировну, что с Ольгой ничего плохого не случится. Он лично за этим проследит.
Анастасия организовала какую-то справку для Гуториной, чтобы оправдать ее отсутствие на лекциях. Я со своей стороны взяла с мужа слово, что никто из оборотней к Лельке ближе чем на пять метров не подойдет. Ну так, на всякий случай.
Самое сложное было объяснить подруге способ передвижения, которым мы собирались воспользоваться.
Рид, решив что сейчас как раз тот особенный случай, когда можно переместиться из нашего дома прямо в поместье Верховного, ушел настраивать портал. А я, пытаясь не сильно травмировать нежную психику Лельки, осторожненько предупредила, что поедем не на машине и не на автобусе, а на совсем неизвестном ей виде транспорта, который вмиг доставит нас к месту назначения. Но это государственная тайна, потому никому ни слова.
Глаза Лельки вспыхнули восторгом.
– Правда? – восхищенно выдохнула она, – офигеть!
Вот тебе и нежная психика.
– Правда-правда! – заверила я. – Тебе понравится. Ну что, пойдем?
Сумки с костюмами Пашка забрал с собой, нам осталось только прихватить плеер и гитару.
Когда мы с подружкой вышли во внутренний двор она разочарованно огляделась:
– Нету…
– Идите уже, копуши, – прикрикнул Рид, который уже дожидался нас в беседке. Туда я и потащила оглядывающуюся по сторонам подружку. А через пару секунд мы уже стояли на площадке стационарного портала во дворе Зейли.
– О, боги, – простонал Павел потирая уши, – Ольга, я знал, что ты голосистая, но не настолько же!
Лелька покраснела и опустила глаза:
– Извините.
– И хватит мне уже выкать!
– Хорошо.
Пока Гуторина застенчиво изучала пол под ногами, не заметила, что присутствующий в помещении парень разглядывает ее с огромным интересом. Красавчик-блондин с длинными волосами заплетенными в мелкие косички и нахальными зелеными глазами чуть не облизывался на мою подружку.
– Не старайся, Талор, – усмехнулась я. – Не для тебя.
– Почему это? – возмутился оборотень.
– Сильно ты вертлявый.
– Умеешь ты, Виктория, настроение испортить, – поморщился Талор и направился к двери.
– Ну да, умею, – спорить я даже не собираюсь.
Лелька, по-моему, даже не поняла, что речь о ней.
– Пойдем, – Павел подхватил сумки и повел нас вслед за своим другом к выходу из помещения.
Защитная стена окружающая дом Верховного на этот раз была отключена, наверное нас уже ждали. А может Зейли решил, что хватит пока защиты стоящей вокруг поместья, пока соберутся все зрители, желающие посмотреть выступление.
Как бы там ни было, но прошли мы беспрепятственно до самого дома. Талор на ходу бросив чтобы мы шли в Зал Советов быстро прошмыгнул в дверь. А как же? Нужно немедленно предупредить хозяина, что ансамбль песни и пляски в количестве двух человек прибыл в его светлейшее распоряжение. Пусть порадуется.
Верховный и не подозревает, что его ждет небольшой сюрприз.
Пашка подсказал неплохую мысль, что можно и приказ выполнить и не делать того, что не нравится. Поэтому мы с подружкой немного скорректировали сам танец. А что? Это вполне допустимо.
Когда мы с Лелькой решили подготовить канкан, чтобы на праздновании 8 Марта показать его нашим бывшим парням, то просмотрели целую кучу видео. И все они были с разными танцами, объединяли которые только музыка, ну и некоторые движения.
Лелька, когда я предложила чуть-чуть изменить танец согласилась с огромным энтузиазмом, хоть нам и пришлось вчера часа два тренироваться, чтобы запомнить порядок новых движений.
Теперь, когда костюмы которые нам строго-настрого приказали беречь как зеницу ока, выглядят безумно эффектно, но не обнажают ничего лишнего и вся наша постановка больше напоминает что-то среднее между выступлением группы поддержки и ирландским танцем, Лелька ничего против того, чтобы выступать перед парнями не имела.
В качестве небольшого бонуса на моем новеньком смартфоне, который подарил мне папа взамен того, который забрал Адирелли, было видео с настоящим френч канканом в исполнении танцоров легендарного парижского кабаре Мулен Руж. Так что, приказ Верховного альфы я была полностью готова выполнить.
Говорить отцу правду о моем похищении не стала, зачем беспокоить его лишний раз. Он и так, когда я не позвонила ему как обычно вечером, телефон оборвал. А когда ни Гарес, ни Анастасия не вышли на связь, сел в машину и прикатил в дом Красиных. Хорошо, что полицейские к тому времени уже уехали. Тимдор сделал вид, что ничего непредвиденного не происходит, просто все хозяева отправились на Арринолисс, а причины он не знает, поэтому и сказать не может.
О том, что меня украли, я призналась папе только утром. Мол отказала одному не очень уравновешенному парню, а тот решил меня попугать и подговорил своих дружков, чтобы поймали меня и отвезли куда-то за город. Продолжение то же, что говорила в полиции. «И вообще, все нормально, только жаль телефон пропал», – сделала вид, что это самое ужасное, что со мной произошло. Даже не предполагала, что уже через полчаса папа примчится ко мне с подарком.
Вот теперь этот телефончик с дисплеем больше в два раза, чем в моем бывшем мобильнике мне и пригодится.
Конференц-зал был еще пуст, когда мы туда вошли. Невольно бросила взгляд в угол, в котором будто только вчера стояла клетка с обезумевшим от потери своей пары оборотнем, с которого и начались все мои злоключения. Не полезла бы я успокаивать Догера, никто и понятия не имел бы, что я чем-то отличаюсь от остальных. Тогда никому бы и в голову не взбрело меня похищать.
Тем не менее, даже после всего произошедшего, я не жалею, что попыталась успокоить горюющего оборотня. Просто не могу я смотреть спокойно на страдания людей. Ну или зверей.
Пока мы устраивали свои вещи на скамейке у стены, даже не заметила, что в помещение кто-то вошел. Только когда обернулась чуть рот не открыла от удивления. К нам приближалась первая леди клана. Неужели Верховный и ее позвал? Вот он… вот… вот…! Даже не придумала, как его обозвать.
– Виктория! Как я рада снова тебя видеть, – улыбнулась хозяйка.
– Тамила!? – в проеме дверей возникла долговязая фигура ее начальственного супруга. – Что ты тут делаешь?
– Вообще-то я тут живу, – колокольчиком прозвенел ее смех, – ты забыл? Пришла послушать песни девочек.
– А откуда ты узнала? – Верховный подозрительно на меня покосился.
Здрасьте, пожалуйста! Неужели и в этом меня обвинит?
– Услышала, как твои сыновья разговаривали о том, что Вика в качестве благодарности парням предложила спеть несколько песен. Хотя, – она сделала многозначительную паузу, – должна была узнать от тебя. Ты же прекрасно знаешь, как мне нравятся такие мероприятия.
Едва Зейли успел приблизиться к своей супруге, остановившейся посреди зала как от двери раздался еще один женский голос:
– Всем светлых дней.
Если я раньше думала, что Зейли офигевший, то сильно ошибалась. Офигевший он сейчас.
– Мама! Откуда ты взялась?
Ага, так тебе и надо, волчара самоуверенный! Похоже своих женщин ты не счел нужным пригласить на концерт.
– Это я пригласила Арелию, – с готовностью пояснила Тамила.
Я с интересом разглядывала начальственную родительницу. Про Лельку и говорить нечего, она во все глаза таращилась на двух женщин. Весь разговор она конечно же слышала и никак не могла взять в толк, как элегантная худенькая женщина с короткой аккуратной стрижкой, в светло-коричневом платье свободного покроя может быть матерью парня на голову выше от нее. Притом если самой ей на вид лет двадцать семь.
– Не думаю, что вам понравится то, что… вы увидите, – после секундной заминки начал Верховный.
– А я почему-то не думаю, что нам понравится то, что мы сейчас услышим, – подозрительно прищурилась Арелия и я теперь точно знаю от кого подобный взгляд достался Верховному.
– Что может не понравиться в песнях? – удивилась Тамила.
– Или танцах? – едва слышно проворчала я. Как будто черт меня за язык дернул.
Пашка легонько шлепнул меня пониже спины, чтобы молчала и влезала в семейные разборки.
Так я ж тихонько, никто и…
Нуда, все трое меня отчетливо расслышали. Оборотни, знаете ли. Что нюх, что слух.
– Зел, только не говори, что ты заставил девочку танцевать, – возмутилась старшая женщина.
– Виктория сама согласилась станцевать для ребят, – угрожающе зыркнул на меня Верховный с таким видом, что: «Вот только попробуй сказать, что это не так!». – Но если она передумала, то может этого и не делать.
– Она не передумала, – обрадовала я главальфу своим внезапным рвением, – иначе не привезла бы сюда Ольгу. Так что, нам готовиться?
– Ладно, – сердито проскрежетал Верховный, – готовьтесь. Рид, отдели девочкам уголок.
Пашка с готовностью кивнул и почти бегом рванул к противоположной стене, где стояли несколько складных ширм. Причину такой поспешности я поняла сразу. Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Выражение лица Верховного было непередаваемым. Причину, для того, чтобы выдворить из зала своих женщин он подобрать не мог, поэтому просто развернулся и направился к выходу.
А через пятнадцать минут, когда все уже было готово танцу (именно с него мы решили начать наше выступление, чтобы поскорее отстреляться) Лелька обеспокоенно выглянула в щелочку между ширмами:
– Вика, – прошептала она, – ты не говорила, что их будет столько!
– А какая разница? – пожала я плечами, – что двадцать, что сто двадцать, все равно танцевать будем только один раз и не вздумай отказываться сейчас.
– Боже! – восхищенно выдохнула она вдруг. – Какой же он красавчик!
– Кто? – я потеснила Гуторину и выглянула.
Зрителей действительно было предостаточно. На первый взгляд человек восемьдесят Прямо перед нами, в ближнем ряду импровизированного зрительного зала, сидела чета хозяев поместья. Рядом с Зейли устроилась его мама.
Нуда, теперь Верховный выглядел несколько иначе, чем тогда, когда в первый раз вошел в зал. Волосы, ранее стянутые в тугой хвост, были распущены и блестящими прядями струились по плечам. Одежду он тоже сменил. Если раньше на нем был зеленый костюм похожий на те, что обычно носят патрульные и в которых они как раз почти все сейчас были одеты, теперь на нем красовались коричневые брюки и темно-синяя рубашка без пуговиц, с распахнутым воротом. На ее фоне волосы Верховного выглядели вообще белоснежными.
Нуда, он конечно красавчик, но…
– Оль, – осторожно начала я, – ты не поняла? Зейли не свободен. Тамила его жена.
– Чья жена? – удивилась Гуторина. – Ты думаешь я о том блондине, что что раньше сюда заходил?
– Да, – растерялась я, – а ты о ком?
– О том, что сидит рядом с той женщиной, э… Арелией.
Я выглянула еще раз и чуть не засмеялась. Вот, значит как? Чем дальше, тем интереснее. Рядом с начальственной мамой сидел очень хорошо мне знакомый светло– русый оборотень, с почти неизменной скептической улыбкой на красиво очерченных губах.
– Готовы? – заглянул за ширму Пашка. Глаза его искрились весельем, очевидно он представлял себе, как неуютно себя сейчас чувствует Верховный. – Давай, милая, твой выход.
Я кивнула и вышла из-за ширмы.
«О-о-о!» – послышалось восхищенное и только теперь я обратила внимание, что в зале присутствует еще с десяток женщин. А тут в дверях показалась еще одна, которую бережно вел под руку Торстейн. В ней я не сразу узнала пациентку Стэна, которая лежала в глубокой коме.
Оборотень что-то сказал своей супруге и она, обратив внимание, что я на нее смотрю, низко мне поклонилась.
Я кивнула и улыбнулась.
– Добрый день, мальчики и девочки! – спокойно поприветствовала весьма серьезную собравшуюся публику. – Мне очень хотелось бы как-то отблагодарить многих из присутствующих здесь патрульных за то, что они не задумываясь отправились на мои поиски. Я прекрасно понимаю, что вы рисковали своей жизнью, поэтому самое малое, чем я могу отблагодарить – это что-нибудь спеть и станцевать для вас. Но так как мы с подругой совсем не артистки, то прошу сильно не ругать, если не понравится.
– Как такие красавицы могут не понравиться? – раздался веселый голос из середины зрительного зала. Даже искать не стала, кто сказал. И так знаю.
– Талор, ты не нарывайся, – засмеялась я, – а то нервы у моего супруга не железные.
– Вот именно, – поддержал меня Пашка, присаживаясь на свободное место в первом ряду. – Будешь нервировать, на цепь посажу.
Теперь смеялись уже почти все присутствующие.
– Ну, раз с настроением все в порядке, то начнем!
Я нырнула за ширму, включила плеер и подняла руку вверх, ладонью к почему-то совершенно спокойной Лельке. Та в ответ хлопнула меня своей ладошкой и выдохнула:
– Поехали!
И мы поехали, то есть начали.
Под зажигательную задорную музыку выбежали из-за кулис и ухватившись за края юбки обеими руками, вздернули их вверх и пошли по кругу.
Если кто и надеялся, что увидит сейчас то, что находится под нашим одеянием, того ждал небольшой сюрприз. Даже при большом желании, это не получится.
Наши платья из невероятно дорогой ткани, уж это я точно могу определить, так как имею какое-то отношение к ткачеству, были изготовлены в количестве четырех штук (пятое пока еще не закончено), для очень востребованной в последнее время и весьма высокооплачиваемой цыганской группы. Руководительница ансамбля заказала их для новой постановки.
Обалденные золотистые костюмы на первый взгляд напоминали обычные цыганские наряды со свободно ниспадающими рукавами и пышными многослойными юбками, но два отличия все таки в них были. Во первых – ткань. Она была тонкая и нежная как паутинка переливающаяся на свету. К тому же полупрозрачная. Но этого было не заметно в самом платье, зато оно казалось потрясающе-воздушным.
Во-вторых – нижний слой юбки, был совсем даже не юбкой, а штанишками, такой же длины, как все платье и такими же пышными.
И если бы мы сейчас поднимали ноги выше головы (чего мы делать нисколько не собирались), даже малейший краешек кружева нашего нижнего белья недоступен взгляду никого из зрителей.
Поэтому мы с Лелькой ни о чем не переживая, отдались танцу на все сто. Вихрем носясь по “сцене” все полторы минуты, которые звучала музыка, я не могла оценить, нравиться ли хоть кому-то то, что мы делаем. Но мне было все равно. Главное, что это нравилось нам с Лелькой.
Гуторина напрочь забыла, что отказывалась выступать и радовалась сейчас от всей души. Ее рыжеватые кудряшки, украшенные розой из того же материала что и костюм, весело подпрыгивали.
Под конец она так разошлась, что села на шпагат, как было в нашей первоначальной версии и что она категорически отказывалась делать еще вчера.
Я опустилась возле нее на одно колено и в завершающем жесте раскинула руки.
Музыка закончилась и зале возник небольшой шум. Я поднялась и посмотрела на публику. Порозовевшая от смущения Лелька тоже поднялась, стараясь не смотреть в зрительный зал, ее смущало отсутствие реакции со стороны зрителей.
А если бы посмотрела, то увидела бы, сколько парней сейчас смотрят на нее с таким восторгом, что дай им волю, сейчас же штабелями у ее ног сложились бы.
И вдруг глава всех этих оборотней рассмеялся:
– Ну, чего-то подобного я и ожидал.
Вот поганец! Я так волновалась-переживала, а он ничуть не сомневался, что его приказ я все равно сумею как-то обойти.
Пока моя напарница еще не расплакалась от расстройства из-за провального выступления, я усмехнулась и обвела взглядом присутствующих:
– Кстати, – весело проговорила я сообразив, что овации здесь не приняты, – я знаю, что вам понравилось, но вы можете похлопать, чтобы мы действительно поверили, что это так.
Первые аплодисменты послышались от двери и я с удивлением перевела взгляд в ту сторону. Мои свекор со свекровью хлопали от всей души и тут же к ним присоединился весь зал, сразу поняв, чего мы с подругой от них ждем.
Лелька несмело заулыбалась и облегченно вздохнув тряхнула головой.
– Ой!
Золотистая розочка украшавшая ее волосы сорвалась и упала на пол.
У меня сразу в голове возникла мысль устроить небольшую провокацию. Что поделать? Я неисправима.
– Ничего страшного, – засмеялась я, – нам розочки возвращать не нужно, поэтому подарим их мальчикам.
Сдернула с волос свой цветочек и посмотрела на веселящихся оборотней.
– Мне брось, красавица! – возглас из зала.
И моментальный ответ:
– Талор, отцепись от моей женщины, иначе прибью!
– Держи любимый! – моя роза полетела прямо в руки Пашки и он ее легко поймал.
– А эта… – я сделала небольшую паузу и подняла с пола Лелькину розочку, – куда попадет.
Прикрыла рукой глаза, (между пальцев прекрасно все просматривалось) и прицельно метнула в оборотня, сидящего возле матери Зейли.
«Держи, фашист, гранату!»
Открыла глаза и с интересом посмотрела на бету Верховного – взорвется граната в его руках или нет? Я просто обязана была проверить свое предположение!
Граната взорвалась в тот же миг, когда Слай поймал цветочек, летящий ему прямо в лицо. Сначала он застыл, потом побледнел и медленно поднес безобидную безделушку к своему носу.
Улыбка его растаяла, черты лица обострились. Он рывком поднялся со своего места и шагнул к “сцене”
– Слай, сядь! – твердо приказал Верховный.
– Мы скоро, – жизнерадостно сообщила я публике, затянула Гуторину за "кулисы” и выглянула в щелочку.
Парень обреченно плюхнулся на свое место и уставился туда, где мы только что скрылись. Он обеими руками изо всех сил сжимал розочку, а в его пожелтевших глазах плескался ужас.
С ума сойти! Вот это реакция! Я-то надеялась, что Слай обрадуется, а он… Что это с ним такое?
Быстро отпрыгнула от наблюдательного поста и кинулась к своей одежде. Наверняка сейчас грядут разборки, потому что Пашка поднялся со скамейки и направился прямо к ширме.
– Ольга, прикройся, – послышалось из-за “занавеса”. Лелька тихонько взвизгнула и схватила только что снятое платье. Я состроила удивленную физиономию, когда хмурый Павел заглянул за кулисы.
– Виктория!
– Тут я, – смиренно отвечаю.
– Я вижу, что тут, – проворчал он сердито, – ты зачем это сделала?
– Что сделала? – притворилась, что не понимаю о чем речь. – Парням не понравился танец?
– Ты сама знаешь, что понравился. Я не об этом.
– А о чем?
– Вика, подойди ко мне.
Да пожалуйста, могу и подойти.
Когда я приблизилась почти вплотную к мужу, он притянул меня к себе и тихо спросил:
– Ты поняла, что произошло?
Я в ответ кивнула. Не понять было просто невозможно. Оглянулась на Лельку, которая сидела на стуле, закрываясь костюмом и не шевелилась. До нее было метров пять, надеюсь она не слышит наш разговор.
– Паш, а почему Слай так отреагировал? – прошептала я. – Я думала, он как-то по другому себя поведет, а он испугался.
– Малыш, она – человек.
– И что? Я тоже человек.
– Наполовину. Твоя подруга – чистокровный человек.
– Она ему не понравилась… – констатировала я расстроенно.
Пашка поморщился:
– Что ты выдумываешь? Не могла она не понравится. Но, она человек и Слай почти уверен, что девочка не примет его. Но если примет, то более любящего и верного мужа ей не найти никогда.
– Слай такой сердитый всегда, еще обидит Лельку, – с сомнением покачала головой.
– Не болтай ерунды, – повысил голос супруг, – он пылинки с нее сдувать будет. Но ты так и не ответила на мой вопрос.
– Да?
– Да! – передразнил Пашка и Лелька с интересом взглянула в нашу сторону, потому что теперь мы стали разговаривать чуть тише, чем обычно.
От ширмы до первого ряда зрительного зала довольно далеко, думаю даже со своим волчьим слухом никто из оборотней нас не слышит.
– Зачем бросила цветок Слаю?
– Он случайно в него попал, – неуверенно сообщила я.
– Врешь же, – не поверил благоверный. – Попробуй еще раз.
– Ладно, – неохотно согласилась я, – хотела посмотреть, как он отнесется к тому, что розочка попадет к нему в руки.
– А зачем?
– Ну понравился парень Лельке, поэтому я и решила проверить, рад он будет заиметь от нее подарочек или нет?
– Опять врешь? – подозрительно прищурился Рид и перевел взгляд на мою подружку, которая вмиг покраснела как маков цвет и укоризненно посмотрела на меня. – Ольга, тебе понравился кто-то из моих друзей?
Лелька только головой помотала отрицательно:
– Вика, перестань, – пробормотала она, – не хватало еще, чтобы он надо мной посмеялся.
– Тот, кто тебе не понравился? – уточнила я усмехнувшись.
– Вот именно! – с горячностью подтвердила подруга, выдав себя с головой.
– Надо же, какой поворот, – усмехнулся Пашка, – не волнуйся, я ничего ему не скажу.
Ага, так я и поверила! Но я совсем даже не против, чтобы супруг намекнул Слаю, что все не так безнадежно, как тот себе вообразил, иначе потом мне придется его успокаивать.
– Паш, – я подтолкнула мужа к “выходу”, – не мешай, нам еще переодеться нужно.
Зачем заставлять зрителей долго ждать?
Муж поцеловал меня и скрылся за ширмой.
А я сразу же кинулась к уже облюбованной нами щелочке. Гуторина поскорее натянула кокетливое ретро-платье в стиле шестидесятых, бледно-сиреневого цвета с симпатичными рюшками обрамляющими планку с пуговицами на груди, низ расклешенной юбки и рукава, и тоже поспешила к наблюдательному пункту. Но пока Пашка не занял свое место на скамейке, я ее не пропустила. Поэтому она и не увидела как Слай, едва Павел вышел из-за ширмы, метнулся ему навстречу и что-то беззвучно спросил. Мой супруг так же тихо ответил и мужчины быстро разбежались по своим местам. Я уступила подруге наблюдательное место, чтобы тоже полюбовалась на приглянувшегося ей парня, а сама поспешила снять с себя концертный костюм. Аккуратно сложила, чтобы не помялся и надела почти такое же платье, как то, в котором красовалась Гуторина, только цвета лаванды.
Эти наряды нам тоже организовал один из совладельцев фирмы «Сейзен» – Герасим Красин, собственной персоной. И теперь они полностью принадлежат нам с подружкой. Лельке вообще идут модели одежды прошлых лет, поэтому она чуть до потолка не прыгала, когда свекор объявил, что это подарок и назад возвращать не нужно.
– Оль, – окликнула я прикипевшую к смотровой щели однокурсницу, – хватит уже выглядывать. Бери свою балалайку и пошли, а то зрители разбегутся.
– Вика, – сердито насупилась Гуторина, – прекрати.
– Прекратила, – сговорчиво кивнула я, взяла два стула и направилась к краю ширмы. Лелька захватила гитару и потопала за мной следом.
Встречали нас бурными аплодисментами, как самых настоящих артистов, даже подсказывать не пришлось. Зрители быстро сообразили в чем дело и теперь от всей души хлопали в ладоши. Все. Даже те у кого руки были заняты нашими презентами, освободили их прикрепив тканевые розочки к карманам пиджаков.
Не думала, что доживу до такого дня, когда серьезный Слай прицепит себе на грудь цветочек.
Если патрульные рассчитывали, что весь наш концерт состоит из таких же развеселых песенок, как и танец, то они ошиблись.
Нам с подругой нравились совсем другие произведения. Самое первое, что Лелька выпалила, когда все-таки решилась выступать, было: «Ангелы!»
Я хоть и была уверена, что так будет, все же попыталась сопротивляться, но безрезультатно. Лелька твердо стояла на своем, потому что просто обожала группу «Би-2», особенно песни «Ее глаза» и «Тише и тише», которые она называла просто – «Ангелы». Удивительно, но тексты изначально написанные для мужчин, звучали в ее исполнении ничуть не хуже.
Вот с этих песен мы как раз и начали наше выступление. Поудобнее уселись и начали.
Постепенно веселые улыбки исчезли с лиц наших зрителей, но я прекрасно видела, что оборотням нравится наше выступление, хоть исполняли мы совсем не то, чего они от нас ожидали. Казалось, даже никто не двигается, все замерли, внимательно вслушиваясь в слова:
«Где-то ангелы кричат: «Прости, прощай!»
Плавится душа, как свеча Разлилась по сердцу печаль Я – навеки твой Ты – ничья.»
Не успели отзвучать последние аккорды, воодушевленная Гуторина сразу начала вторых ангелов. И вот уже под сводами конференц-зала проникновенно зазвучало:
«И оставленный день За последней чертой И крылатая тень В спину дышит Знаю что за мною ангел мой Но только не слышу.»
Дальше был «Город, которого нет» и еще несколько песен в том же духе.
Публика забыла, что нужно же как-то поддерживать великих певиц. В перерывах между песнями не было никаких оваций, только звенящая тишина в ожидании следующей песни. И мне кажется, это было еще лучше, чем бурные аплодисменты.
Я несколько раз незаметно бросала быстрый взгляд на новообретенного жениха Гуториной (о котором она еще ни слухом ни духом не знала) и поражалась произошедшей в нем перемене.
Вероятно, он даже сам не осознавал, что делает. За время проведенное нами на «сцене», Слай сначала отцепил розочку от куртки и поднес к носу. Потом запихнул ее в карман и тут же вытащил обратно. И так несколько раз. И все это время не сводил жадного взгляда со своей избранницы.
Хорошо хоть, что Лелька занятая своей гитарой ничего этого не увидела. То, что парень уже несколько раз нюхал тканевый цветочек, могло ее несказанно удивить. По себе помню, когда увидела такое в первый раз.
Когда запланированный нами репертуар уже приближался к концу я поднялась и быстро, пока еще не передумала, сказала:
– У нас еще осталась одна песня, – оборотни недовольно зашумели, что одной мало, но я их остановила взмахом руки и продолжила: – И та не для вас. Но все желающие могут тоже послушать.
– Для меня спой, солнце мое! – раздался голос из середины зрительного зала и тут же сразу возмущенное: – Каро, черти бы тебя побрали, не мешай мне личную жизнь устраивать! Ох!!! Все-все! Молчу! Только…
– Талор, – не оборачиваясь к нарушителю дисциплины спокойно сказал Верховный, – успокойся или… будешь полы в доме мыть.
– Как это? – возмутился неугомонный оборотень. – Я же мужчина!
– Значит год будешь мыть, если еще хоть слово я от тебя услышу.
Талор наконец заткнулся. Я усмехнулась и сказала:
– Тогда продолжим.
Хоть и старалась выглядеть непринужденно, но внутри у меня все дрожало от страха. Я не знала, допустимо ли вообще среди оборотней выставлять напоказ свои чувства.
Еще больше меня пугало то, что Павел понятия не имел о том, что я задумала. Вдруг я поставлю его в неловкое положение и он рассердится? Или обидится? Но сожалеть уже было поздно, я решительно сделала пару шагов вперед и посмотрела на своего супруга. Эта песня была для него и я буду исполнять ее одна.
Послышались первые аккорды и песня, будто рожденная моей душой вырвалась на свободу, словно всему миру хотела сообщить, что вот этот красавчик-блондин, удивленно приподнявший бровь – мой и только мой!
И когда зазвучали слова:
«Я хочу, чтоб враги адрес наш потеряли…
Чтобы только друзьям двери мы отворяли
Я хочу, чтобы утро нас щедро поило росой
Я хочу чтоб ты был только мой, только мой, только мой…»
– супруг поднялся со своего места и, не сводя с меня глаз, опустился на одно колено. Так и простоял, пока песня не закончилась, поэтому и не видел, сколько патрульных с грустью и завистью на него поглядывали. Моему волку было все равно, сейчас он видел только одну меня.
