Текст книги "Совершенная мечта (СИ)"
Автор книги: Аграфена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)
Глава 2
Утренний свет пробивался сквозь неплотно задернутые ночные шторы. Полоска яркого в полумраке спальни света, причудливо изгибаясь, пересекла кровать и упала на мое лицо. Я попробовала открыть глаза, но получилось это только с третьей попытки.
Зазвонил будильник, и я протянула руку к прикроватной тумбочке, чтобы побыстрее остановить громкую, переливчатую трель равнодушного механизма, не желающего понимать, что человек, почти не спавший всю ночь и задремавший едва ли пару часов назад, требует к себе более вежливого отношения.
Черт возьми! Я несколько раз прокручивала в голове нашу беседу с Апполинарием и никак не могла взять в толк, почему я согласилась на эту авантюру с мнимым браком? Да еще и так скоро. Собственная мастерская – это, конечно, хорошо, но не принципиально для меня. Учиться мне еще долго, и после получения диплома я сама нашла бы, куда приложить свои способности и умения. А может, и раньше смогла бы заняться любимым делом.
Зато теперь у меня точно есть местечко, где я могу разрабатывать свои «шедевры». Да и заверения в том, что они будут вне очереди изготавливаться на фирме «Сейзен» для показа, вызвали радостное возбуждение. Ну а там как дело пойдет. Возможно, их и на поток пустят. Вот как раз на каникулах и приступлю к внедрению своих замыслов в жизнь. Когда снова начнется учеба, я думаю, все равно пару часов в день смогу уделять созданию своих собственных моделей.
Но сомнения маленьким навязчивым червячком засели в моих мыслях. Зачем? Зачем ему это нужно? На какой фиг Пашке это подобие брака? Да еще и родители чтобы ни о чем не догадывались…
Вчера, после того как ему все же удалось меня уболтать, он вежливо предложил заехать за мной утром, чтобы доставить к месту назначения или, проще сказать, учебы, в целости и сохранности. На что получил такой же вежливый отказ. После этого он убрался из нашего дома.
Возможно, я с радостью и согласилась бы, если бы предложил кто-нибудь другой. Вожу машину неплохо, но предпочитаю ездить в качестве пассажира. К тому же не очень хочется, чтобы сразу же все узнали, что мы с Пашкой собираемся пожениться. Пускай попозже эта новость взбудоражит универ. А что сие обязательно произойдет, так это как пить дать. Сколько же девиц захотят мне волосы повыщипывать без наркоза, когда известие о помолвке достигнет ушей прекрасной половины нашего учебного учреждения?
С такими невеселыми мыслями сползла с кровати и потащилась в душевую. Сквозь шум воды услышала, что дверь в спальню приоткрылась, и генеральский голос Оксаны как обычно возвестил:
– Вика! Завтрак готов. Поторапливайся, а то опоздаешь на лекции.
– Иду! – крикнула я в ответ, закрывая кран и быстро вытираясь.
Пять минут спустя я уже уплетала тосты с джемом, прихлебывая обжигающий ароматный кофе. Покончив с завтраком, побежала одеваться.
Сама не пойму, почему выбрала сегодня костюм, который презентовал Красин-старший из последней коллекции?! Это был бирюзовый ансамбль, состоящий из длинной струящейся юбки и пиджака с рукавами до локтей. Под него полагалось надевать блузку на тон темнее, чем сам костюм, застегивающуюся на два десятка перламутровых пуговичек.
Напоследок заглянула в зеркало и, как-то непривычно чувствуя себя, вышла из дома.
В гараже меня ждал не очень приятный сюрприз: моя синяя любимая Тойота отказалась меня везти напрочь. На все мои уговоры и попытки привести ее в движение она ответила демонстративным молчанием. В сердцах высказала нахальной железяке все, что о ней думаю, причем в не совсем цензурных выражениях, что она, впрочем, совершенно равнодушно проигнорировала.
– Оксана! – рявкнула я, подбежала к кухонному окну и увидев возникшее в нем испуганное лицо Ксюши, крикнула: – Папа где? Я думала, он спит еще, а его машины нет.
– Уехал он, – сообщила встревоженная домработница, – случилось что-то?
– Куда уехал? – опешила я. – Почему он мне ничего не сказал?
– Я не думала, что ты не знаешь, – всплеснула руками Ксюша, – он сказал, что контракт срочный, и его не будет около недели. В кабинете деньги тебе оставил. Посмотри, может, и записка какая-нибудь есть, раз такое дело.
– Не могу! – зарычала я разъяренной волчицей, – у меня машина не заводится. А я опаздываю уже!
Махнув рукой Оксане, понеслась к остановке метро.
В конце концов злая и растрепанная я влетела в аудиторию, опередив преподавателя по истории моды, идущего на лекцию, всего метров на пять.
Влетела и отшатнулась назад от громового вопля:
– О-о-о!!!
Сзади меня вежливо подтолкнули, и Кирилл Петрович пробасил:
– Входить будем, Перова?
Я посторонилась, пропуская профессора, а сама потихоньку, с опаской поглядывая на своих сокурсников, потопала следом за ним.
Ошарашенно оглядела ряды взволнованных студенческих лиц и встретилась с расширенными от восторга глазами моей подружки Лельки, которая взглядом показала на доску.
Я мигом обернулась и чуть не завопила от расстройства. Там огромными буквами было написано: «Поздравляем Викулю Перову и Апполинария Красина с помолвкой! Совет да любовь!!!»
– Поздравляю, Перова, – стянув очки со лба, где они до этого были прицеплены, на кончик носа, Кирилл Петрович смерил меня лукавым взглядом. – Вот как раз Вы и вытрете доску.
– А почему я? – законно возмущаюсь.
– Потому что учебное время идет, а кто дежурный, я сейчас выяснять не собираюсь, – пояснил профессор. – Идите-идите, Перова, наводите порядок.
Прошипев себе под нос ругательство, бросила сумку на крайний стол первого ряда и поплелась вытирать доску.
– Кстати, – повернул ко мне свое морщинистое лицо преподаватель, – похожее сообщение я уже только что имел честь наблюдать на доске объявлений в холле первого этажа. Так что во время перерыва пойдите туда и снимите его себе на память.
– Черт! – рявкнула я.
– Перова, будьте любезны вести себя прилично! – сурово нахмурил брови Кирилл Петрович. – Давайте поторапливайтесь.
Быстро поелозив сухой тряпкой по доске, направилась к своему месту, по пути вспомнив всех святых и нечестивых.
Ну и кто, спрашивается, сыграл со мной такую шуточку? Не иначе как Апполинарий Герасимович собственной персоной! Кто еще мог знать о нашей скороспелой помолвке? Никто! Значит, он это и написал. Увижу – убью!
Протолкалась к свободному месту возле Лельки и хлопнулась на скамейку.
– Как ты могла ничего мне не сказать? – быстро зашептала Лелька, обиженно косясь на меня. – Как ты могла? Подруга называется…
– Гуторина, – донеслось с кафедры, – я вижу, Вы горите желанием поделиться с сокурсниками своим отношением к двенадцати заповедям женщины от Эльзы Скиапарелли?
– Нет, Кирилл Петрович, не горю! – подскочила Лелька.
– Тогда, прошу Вас покорнейше, слушайте то, что я Вам рассказываю.
– Я слушаю, – заверила Лелька, хлопая честными-пречестными глазками.
– Я надеюсь, что так оно и есть, – профессор перевел взгляд куда-то в конец аудитории и продолжил: «Восемьдесят процентов женщин опасаются выделяться и боятся, что скажут люди, поэтому…»
Вот и я тоже опасалась привлечь к себе внимание, но избежать этого все же не смогла.
Чего еще проповедовала Эльза Скиапарелли, я уже не слышала. Думала о своем, о девичьем. Как мне теперь вести себя с Пашкой, если нас увидят вместе? Хоть бы не попался он мне сегодня на моем пути. Я же надеялась, что у меня есть в запасе еще несколько дней, пока новость о моем обручении не просочится в универ, и тут бац! Прямо как обухом по голове.
Не знаю, как и дождалась окончания пары. Сразу вылетела со своего места и, не слушая подкалываний и поздравлений, понеслась на первый этаж. Может быть, еще не все увидели эту чертову объяву?
– Вика, стой, – донесся сзади голос Лельки. – Меня подожди!
Я на мгновение притормозила, а дальше мы с Гуториной рванули уже вместе.
– Девушки! – строго окликнула нас замдекана. – Прекратите бегать, вы же не подростки. А, Перова? – оценивающе оглядела она меня. – Поздравляю с помолвкой! Но передвигаться в стенах университета все-таки необходимо спокойно.
Замдеканша повернулась к нам спиной и прошествовала по своим делам. А я глухо застонала. И в самом деле, спешить некуда, все уже знают. Подхватила Лельку под руку и спокойно и медленно, походкой «от бедра» мы направились к доске объявлений.
Пары сегодня тянулись бесконечно. Не знаю, как и перенесла я этот день с подшучиваниями, искренними поздравлениями и злобными поглядываниями обманутых в своих надеждах девиц. И вот, наконец, занятия подошли к концу. Мы с Лелькой покидали свои конспекты в сумки и, не обращая ни на кого внимания, двинулись на выход.
Мы уже спускались по ступенькам крыльца, когда Лелька помахала кому-то рукой, и я вспомнила, что ехать мне сегодня не на чем. Ну что за невезуха! И к подружке не напросишься. Она сейчас на машине не ездит. Мишка, ее парень, махнул в ответ рукой и снял с багажника мотоцикла запасной шлем для Лельки. Гуторина поцеловала меня на прощание в щеку и, радостно улыбаясь, побежала к своему любимому.
Пока я, стоя на площадке у крыльца, тоскливо провожала ее взглядом, с университетской стоянки вырулила знакомая серебристая Феррари. Остановилась метрах в десяти от меня, и из нее выскользнул Апполинарий.
– Любимая! – громко крикнул Пашка. Если кто еще был и не в курсе наших с ним отношений, то этот его торжественный выход сразу расставил все точки над «I» – Ты скоро? Я жду тебя…
Злая как фурия, я за пару секунд преодолела расстояние до серебристого чуда и усмехающегося рядом с ним парня.
– Ты что творишь? – зашипела я. Ярость во мне плескалась подобно шторму на море. Еще чуть-чуть и от злости мне просто снесет крышу.
– Что ты имеешь в виду? – беззаботно поинтересовался бабуин в человечьем обличьи.
– Что странного в том, что я хочу провести время со своей любимой девушкой, пусть даже это будет всего лишь дорога домой?
– Откуда ты знаешь, что у меня машины нет? – сердито процедила я. – Это ты ее сломал?
– Малышка, – продолжал улыбаться Пашка, – ну как ты могла подумать такое? Торжественно клянусь, что машину твою не ломал. Слово скаута.
– И объявления ты тоже не писал? – скептически поинтересовалась я.
– Не писал, – заверил он, невинно сверкая голубыми глазами. – Вика, на нас сейчас смотрят почти все парни с нашего факультета. Улыбнись мне сейчас же, или они подумают, что у нас с тобой первая серьезная размолвка.
Я оскалилась так, что мне даже бешеная собака позавидовала бы, если б сейчас увидела. Только абсолютно слепой мог принять это за улыбку. Пашка нахмурился:
– Наверное, все же не нужно улыбки.
Вот с этим я точно согласилась и сразу же сжала губы.
Пашка неуловимым движением обхватил меня руками за плечи и, притянув к себе, прикоснулся своими губами к моим.
– О-о-о!!! – послышалось со стороны, где стояла группа парней. – Молоток, Пашка!
Мурашки метнулись у меня от шеи вниз по спине. Это полузабытое чувство покорности, желания целовать его и делать все, что он только захочет… У меня такое было только однажды.
Не успела я оттолкнуть нахала, как он сам быстро отстранился от меня, с шумом переводя дыхание. Глаза его затуманились. Точно так же, как тогда…
– Не прикасайся ко мне, – тихо рыкнула я, – отпусти меня сейчас же!
– Черт, – прошептал Пашка и отпустил мои плечи. Пальцы его рук быстро сжимались в кулаки и разжимались. – Черт! Виктория, садись в машину, пожалуйста.
Пашка открыл мне дверцу, и я скользнула на заднее сиденье. Дверца за мной громко захлопнулась. Блондин быстро уселся на место водителя, и машина плавно вырулила на дорогу.
Я притаилась как мышка и только поглядывала в зеркальце над лобовым стеклом, где отражались сосредоточенно прищуренные глаза Павла.
– Прости… – сказал он, когда заметил мой взгляд в зеркале.
Мы преодолели, наверное, половину пути домой, как Пашка посмотрел на меня и сказал:
– В другой раз лучше ты меня будешь целовать.
– Ага, прям спешу и падаю. С чего бы мне это делать?
– Вика, – встретилась я в зеркале с серьезным взглядом голубых глаз, – ты обещала мне помочь. Пожалуйста, сделай, как я прошу. Будет странно, если мы на людях не станем прикасаться друг к другу. Это сразу же вызовет удивление и подозрение. И лучше это делать тебе, потому как я…
– Озабоченный маньяк, – продолжила я стишок.
– Вика, – протянул осуждающе Пашка, – я мужчина, а не маньяк. Когда красивая девушка так близко к тебе, это вызывает желание…
– Затащить ее немедленно в койку, – снова прервала я его.
Пашка поморщился от этой голой правды, но отрицать ничего не стал:
– Ну, типа того.
– Так может, мне опасно будет с тобой в одном доме находиться? – задумчиво на него глядя, произнесла я. – Наверное, я все-таки поторопилась принять твое предложение.
– Вика, я тебе обещал, что все будет только по твоему желанию, – блондин снова бросил на меня укоризненный взгляд. Потом немного помолчал и добавил: – Правда, не говорил, что не постараюсь это желание вызвать, если получится.
– Озабоченный маньяк, – еще раз констатировала я.
Остальную часть пути мы проехали в полном молчании. Пашка сосредоточенно смотрел на дорогу, а я, прикрыв глаза, размышляла.
Если еще вчера вечером я думала, что посмотрю дня три, как будет проходить наше общение с Апполинарием, и если он меня за это время окончательно достанет, то я просто разорву помолвку и верну ему кольцо. Все равно никто ничего не узнает.
Как же я ошиблась! Сегодня новость поставила на уши весь универ, а завтра, скорее всего, о том, что мы решили связать наши с Пашкой судьбы, будет знать весь город. Интересно, кто-нибудь сообщал о расторжении помолвки сразу же после объявления о ее заключении? Надо бы разузнать об этом побольше. Как-то не хочется стать первооткрывателем в этой области.
Машина притормозила, и я бросила взгляд в окно. Надо же, даже не заметила, как мы добрались до дома. Пока удивлялась, Пашка уже выбрался наружу и галантно открыл мне дверцу. Когда я выползла из салона, довольно щурясь на яркий свет в предвкушении спокойного вечера без посторонних, Павел меня «обрадовал»:
– Завтра к девяти я подъеду за тобой. Пойдем в ЗАГС заявление подавать.
Хорошего настроения как не бывало. Я враждебно прищурила глаза и уперлась руками в бока:
– Почему завтра?
– Вика, не начинай снова, – мученически вздохнув, сказал Пашка. – Мы же договорились, что наша свадьба будет через месяц. Когда ты, интересно, собиралась подавать заявление в ЗАГС, за день до свадьбы?
– А что? Неплохая идея. И вообще, это ты договорился, что через месяц. Меня, например, больше устроили бы полгода.
– Послушай, дорогая моя…
– Вот только не нужно меня «дорогой» обзывать, – воинственно выпятив грудь, приказала я. – Все равно нас никто сейчас не видит.
– Ну, – соблазнительно протянул блондин, – тренировка не помешает. К тому же ты ошибаешься насчет зрителей: вон в окно смотрит ваша домработница, а позади тебя стоят две любопытные бабульки.
Я оглянулась назад, не врет ли? Оказалось, и в самом деле, метрах в десяти от нас стояли две пожилые соседки, к которым как раз по мере своих сил хромала еще одна.
– И еще, – продолжил парень, – почаще так делай, вид просто обалденный.
Где этот обалденный вид находится, я поняла, когда проследила за взглядом насмешливых глаз, нахально рассматривающих мою грудь. Быстро расслабила спину и опустила руки. Только зло зыркнула на нахала. Если громко повозмущаться, соседки тут же возьмут это на заметку. Поэтому молча полезла в машину за своей сумкой.
Повесила ее себе на плечо и едва попыталась повернуться к воротам, как Пашка остановил меня:
– Виктория, ты вообще в курсе, как прощаются люди, которые собрались вступать в брак?
– Нет, – преувеличенно нежно проворковала в ответ. – Я раньше никогда никуда не вступала. И как же, по-твоему, они прощаются?
Он усмехнулся и демонстративно легонько постучал пальцем по своей щеке, намекая, что не мешало бы поцеловать его на прощание. Тяжко вздохнув, я ступила два шага вперед и только собралась потянуться к нему, как парень укоризненно прошептал:
– Вика, да ты обними меня хотя бы…
– Вот, черт! – тихонько прорычала я. Чтобы быстрее покончить с этим показательным выступлением для любопытных соседок, я вскинула руки и, обхватив Пашку за шею, потянулась к его лицу. В тот же миг крепкие мужские руки обняли меня за талию, и не успела я прикоснуться к гладко выбритой щеке Пашки, как он чуть повернул голову, и наши губы встретились.
Ну говорила же, что маньяк!
Блондин, не дожидаясь, пока я его оттолкну, отпустил меня и быстро чмокнул в щеку.
– До завтра, – озорно сверкнул он глазами, – Вика, тебе совершенно не идет такое грозное выражение лица. Девушки должны быть мягкими и женственными.
Очевидно, физиономия моя стала вообще злючей от подобного заявления. Павел засмеялся и, открыв дверцу машины, уселся за руль. Потом еще помахал мне на прощание рукой и вырулил на дорогу.
Я оглянулась назад. О! Нашего полку прибыло! Мало того, что к группе наблюдающих за сердечным прощанием “влюбленных" добавились еще одна старушка с детской коляской и недавно поселившаяся на нашей улице дамочка, чье имя я еще даже и не знаю, так у калитки своего двора стоял, опираясь на трость, дед Митрич.
Вот этот дед – самая настоящая базарная баба. И откуда он только узнает всякие разные новости? Но стоит ему только о чем-либо услышать, как это сразу же становится достоянием всего поселка.
И вот сейчас этот сплетник, даже не скрывая того, что наблюдает за мной, приложил руку козырьком ко лбу и устремил свой подслеповатый взгляд в мою сторону. Ну, что не увидит, так додумает сам. Он такое часто проворачивает. Поэтому и не спешит присоединиться к женской половине наблюдающих, которые делают вид, что собрались по какому-то неотложному делу и в упор меня не замечают. Несколько раз Митрич сталкивал их друг с другом лбами, вот они и не жалуют его.
Помахала бабулькам рукой и отправилась домой.
* * *
– Виктория! – громогласный голос Ксюши ворвался в мой сон.
Вот же громкоговоритель! Такой сон испортила! В нем я занималась любовью. Прекрасный незнакомец, лица которого я не рассмотрела, нежно целовал меня. Широкие ладони, то едва прикасаясь, то вжимаясь изо всех сил в мою кожу, гладили все мое тело. У меня от его умелых ласк сердце то сжималось, то билось, как сумасшедшее. Он любил меня так самозабвенно, как будто ничего важнее меня для него в целом мире нет. И даже во всех известных ему мирах!
– Мэй… – шептал он едва слышно, – мэй тиа кари. Кари кератини.
Что это означает, я знать не знала, но во сне, все еще туманившем мне голову, я точно понимала смысл этих слов. Мало того, я еще и отвечала ему:
– Мэй, тиа айо мэй.
– Виктория!!!
Я подпрыгнула как ошпаренная. Сон мигом вылетел из моей головы, оставив только смутное чувство потери. Я помотала головой, надеясь, что вспомню, то, что мне сейчас привиделось, но тщетно.
От расстройства я чуть не заревела. Хотя бы во сне мне хотелось чувствовать настоящую страсть, с настоящими красивыми отношениями и занятиями любовью, которые сопровождались радостью и удовольствием, а не отвращением.
Дверь распахнулась, и влетела Ксюша с половником в руке, как с боевым оружием, наперевес:
– Вика, совесть у тебя есть? Мне делать нечего, как бегать к тебе через каждые пять минут?
– Ты чего орешь, Оксана? Мне на вторую пару сегодня!
– Помню я, – сердито прорычала домработница. – А больше тебе никуда не нужно? В гостиной тебя Павел уже давным-давно ждет.
– Черти бы побрали этого Павла! – рявкнула я, а потом сразу испуганно прикрыла рот руками.
Сто процентов, что мой жених сейчас отчетливо услышал горячее пожелание отправить его куда подальше. Ну почему я не могу сдержаться, как только слышу о нем? Аллергия у меня на него, что ли?
Когда я на скорую руку оделась, собралась и ворвалась в гостиную, то обнаружила своего нечаянного жениха у окна, стоящего спиной ко мне. Хоть он прекрасно слышал, как моя персона ввалилась в комнату, поворачиваться ко мне лицом не спешил.
Окна гостиной выходили на западную сторону, а так как шторы были наполовину задернуты, комната тонула в полумраке. Наконец мой посетитель повернулся лицом ко мне.
Ох!!! Лучше бы он этого не делал. Вероятно, он пытался совладать со вспышкой гнева, вызванного моими словами. Но, видимо, у него это не очень получилось. Хоть лицо у него и было абсолютно спокойным, глаза, казавшиеся темно-синими при таком освещении, яростно сверкали.
Кровь бросилась мне в лицо. Почему он всегда заставляет меня почувствовать себя избалованной, вздорной девчонкой? Я же вполне уравновешенная спокойная девушка. А он на меня действует как красная тряпка на быка. Как увижу его, всего такого из себя идеального и правильного, так и хочется сделать или сказать что-нибудь этакое, чтобы вывести его из себя.
И что интересно, у меня это неплохо получается. Почти всегда удается испортить блондину настроение. Но, похоже, последнее время я все-таки перегнула палку. Сейчас Апполинарий меня сожрать готов за такое неуважительное отношение к его сиятельству.
– Виктория, – голос блондина прямо сочился сарказмом, – я тоже рад тебя видеть.
У меня почему-то перехватило горло от его пренебрежительного тона. Хотя чего греха таить, еще неизвестно, что я бы сделала, если бы дважды услышала о себе такие отзывы, какими я наградила Пашку. Возможно, и личико бы попортила тому, кто посмел бы так обо мне говорить. А сама? Меня как будто бес за язык дергает только я услышу о своем женихе.
Даже представить себе не могу, что случится, если я сдуру решу с ним переспать. Принимая во внимание мой прошлый опыт, то, вполне вероятно, что я вообще его покусаю. Если уж с парнями, которые мне нравились до умопомрачения, происходил такой конфуз, то что говорить про того, кого я, мягко выражаясь, не слишком жалую?!
Я почувствовала, как к горлу подкатил комок, и сразу же захотелось плакать. Я молча сглотнула. Павел, должно быть, что-то уловил в выражении моего лица и приблизился ко мне. И хоть глаза у него еще недобро блестели, видно было, что он уже взял себя в руки.
– Послушай меня, девочка, – несколько смягчил он свой тон, – я тебя не заставлял соглашаться на нашу помолвку, не пытал и не угрожал. Ты сама согласилась. Поэтому я попрошу тебя немного сдерживаться и не демонстрировать такую явную брезгливость ко мне. По-моему, я ничего плохого тебе не сделал.
В принципе – да. Ничего не сделал, если не считать того случая, когда у него конкретно крышу снесло, и он чуть не изнасиловал меня, за что и схлопотал пощечину по наглой морде и получил звание «наглая жаба».
Я потом долго не могла понять, что на него накатило, но выглядел он как совершенно слетевший с катушек наркоман. Только крепкий хлопок по щеке заставил его немного прийти в себя.
А рука у меня тяжелая, и отвесила я ему оплеуху изо всех сил. Когда затуманенные вожделением голубые глаза немного прояснились, он еще долго не давал мне уйти, пытаясь вымолить прощение. Говорил, что его поведению есть уважительная причина и оправдание, однако я эту причину выслушивать не хотела.
Меня еще потряхивало от того, что я почувствовала, когда он начал меня целовать.
Это было непреодолимое желание угодить этому мужчине, сделать все, что он только потребует от меня…
Его взгляд завораживал, призывал к полному подчинению. Губы сначала легко скользнули по моим губам, потом накрыли их с такой страстью и требованием отклика, что мое тело само отреагировало на него и потянулось к мужчине.
Реакция мужчины была мгновенной и странной. Глаза его затуманились. Он будто с ума сошел… В то же мгновение я уже лежала на густой траве, а он навалился на меня сверху и припал к моим губам с яростным поцелуем.
Я мгновенно пришла в себя. Что же я творю? Я что, хочу стать такой же, как моя мать?
Это меня слегка отрезвило, и я попыталась освободиться. Но не тут-то было. Он держал меня крепко и надежно. Поэтому когда он сам от меня отстранился, переводя дыхание, тут я ему и вмазала. Как говорится – от всей души.
