Текст книги "Совершенная мечта (СИ)"

Автор книги: Аграфена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Все, пора прекращать бесполезный разговор.

– Хватит, – решительно бросила я, – достаточно с меня твоих нападок, я ухожу…

Договорить, что ухожу в душ, а он за это время как раз немного остынет, тогда и поговорим (желательно без свидетелей), не успела.

В одну долю секунды произошло сразу несколько событий: Павел вихрем метнулся ко мне и схватив в охапку закинул на кровать, запрыгнул следом, и оскалившись навис надо мной. Удлиняющиеся клыки опасно сверкнули. Анастасия вскрикнула и зажала себе рот обеими руками. Гарес резко встряхнул трубку, которую принес с собой и она сразу засветилась тускло-оранжевым светом.

– Ты не бросишь меня, – угрожающе пророкотал Наридис, – слышала!?

А я… Я неожиданно даже для самой себя расхохоталась и обхватила мужа обеими руками за шею. Наверное, что-то с нервами не то.

– Оба ненормальные, – буркнул Герасим, подталкивая свою супругу к выходу, – дверь хоть одеялом завесьте.

Глава 25

Сначала мой неуравновешенный супруг никак не отреагировал, просто нависал надо мной и сверлил меня пылающим взглядом. Потом зубы его вернулись к размеру более подходящему для человека. Тело слегка расслабилось.

– Виктория, – грозно вопросил муж, – не надо мной ли ты смеешься?

– Апполинарий, – в тон ему ответствовала я, – ну конечно же над тобой. Видел бы ты себя сейчас со стороны. Твою бы фотографию на кухонном столе поставить, чтобы дети сахар не воровали.

– Ты еще смеешь надо мной подшучивать, непослушная супруга?

– Смею, грозный супруг, – склонила я голову набок, – потому что понятия не имею в чем так тебя ослушалась, что ты зубами начал клацать прямо у меня перед носом.

Пашка скатился с меня, лег рядом и тяжело вздохнул:

– Вика, ты хоть понимаешь, что я пережил, когда узнал, что ты напросилась на беседу с Догером. И сегодня направилась прямиком к Торстейну. Я вообще ненавижу, когда рядом с тобой мужики ошиваются. А тут еще не совсем адекватный оборотень.

– Ты извини меня, конечно, но сегодня я видела только одного не совсем адекватного оборотня и это совсем не Торстейн.

– Испугалась меня?

– Безумно испугалась, – подтвердила я, закрывая глаза. Напряжение, в котором я находилась последние часы, постепенно отпускало, сменялось слабостью и апатией.

– Врешь ты все, – вздохнув, проговорил Павел и обняв меня за плечи, притянул поближе. – Если бы боялась, то не сердила бы меня специально.

– А я нарочно это делаю? – поинтересовалась, поудобнее устраивая свою голову у мужа на плече.

– А то нет? Дорогая моя девочка, я мог бы попытаться достать для тебя звезду с неба или гору свернуть. Но как я могу защитить тебя от себя самой? Если тебя прямо тянет куда нибудь вляпаться. Если ты на каждом шагу подвергаешь опасности свою жизнь.

– Паш, – устало проговорила, но оправдаться мне не дали. Павел склонился надо мной и накрыл мои губы своими. Поцелуй не был ни агрессивным, ни страстным, а щемяще нежным, отчего внутри у меня начало разливаться тепло. Потом мягкие, ласковые губы скользнули по щеке и горячее дыхание коснулось моей кожи согревая, возбуждая. Я быстро прикрыла ладошкой губы мужа.

– Паш, я вообще не в курсе из-за чего весь сыр-бор. Я просто поговорила с Догером, потому что видела – ему плохо, он страдает и беспокоится за свою женщину Что тут необычного? Или у Вас не принято беседовать с незнакомыми людьми?

– Ну да, да. А Торстейн?

– А что он? – приподняв голову посмотрела на Пашку. – Я с ним тоже поговорила. Немножко.

– И почему? – продолжался допрос.

– Как почему? Потому что… – я слегка замялась.

– Потому что увидела, что ему тоже плохо? – допытывался супруг.

– Вроде того.

– У него это на лбу было написано?

Я так резко села в постели, что рука Пашки, которой он обнимал меня за плечи, соскользнула.

– Паш, что ты от меня хочешь?

– Много чего, – его взгляд переместился на мою грудь, да там и прилип. – Но именно сейчас я хочу знать, почему скрыла от меня, что ты омега?

– А я именно сейчас хочу знать, с чего вы все взяли, что я эта самая омега, да и что вообще это такое не помешало бы мне сообщить.

Павел тоже сел и удивленно уставился на меня:

– Ты не знала?

– Если бы мне кто нибудь объяснил в чем дело, то знала бы. А пока все наперебой только командуют и орут на меня.

– Зейли тебе разве не сказал?

– Паш, я сейчас тебя стукну, если сию минуту не объяснишь, что произошло! Чего вы все на меня смотрите, как на какое-то неизвестное науке существо?

– Если ты не знала что делаешь, то как вообще у тебя все получилось? – озадаченно смотрел на меня мой оборотень. – Тем более твоя волчица пока заблокирована.

Я зло рыкнула и Павел удивленно приподнял брови:

– Что?

– Можно попонятнее?

– Ладно, – он шумно выдохнул и снова улегся на постель, – иди ко мне.

Я, как и до этого, уютно примостилась в крепких объятиях мужу под бок притулилась к его плечу щекой. – Что ты знаешь об омегах? – спросил Пашка и тихонько, едва касаясь, поцеловал мои волосы.

– Буква такая есть, – начала перечислять я.

– Ещё.

– Часы швейцарские, очень хорошие, – добросовестно продолжила я.

– Ещё.

– Вокальная группа такая была когда-то. То ли венгерская, то ли болгарская. Про девушку с жемчужными волосами пели.

– Понятно, ты нарочно меня дразнишь.

– Ты спросил, я ответила.

– Хорошо. Что-то еще тебе известно об омегах?

– Ты добиваешься, чтобы я сказала что знаю, что что в стае хищников омеги находятся на самом низу иерархической лестницы? Да, я знаю это! Дискавери иногда смотрю. Ты это хотел услышать?

– Да, это.

Значит, все таки последняя буква в алфавите. Быстро соскользнула с кровати и направилась к выходу.

– Виктория, подожди, мы еще не все обсудили.

Оглянулась у самой двери:

– Апполинарий, я хочу побыть одна, – собрала все силы, чтобы голос не дрожал. Не очень-то приятно знать, что в твоей новой семье тебя считают низшим существом. Причем все.

– Вика!

– Я не имею права на такую вольность, как делать то, то мне нравится? – Боже, я сейчас зареву, если тотчас же не уйду.

– Малышка, не глупи, конечно ты можешь делать то, что хочешь, – блондин спрыгнул с кровати и приблизился ко мне.

– Даже если я захочу уйти от тебя? – я уже еле сдерживаю рвущиеся на свободу слезы. Поэтому отворачиваюсь от мужа и делаю еще один шаг к двери. На плечи мне легли широкие ладони, удерживая меня на месте.

– Все, кроме этого.

– Правда? – я выкрутилась из объятий супруга и посмотрела прямо ему в глаза. Непрошенная слезинка все таки выскользнула из уголка глаза и покатилась по щеке. – Тогда что такое сейчас было? – махнула рукой в сторону лежащей под ногами поверженной двери.

– Я испугался за тебя, – муж немного наклонился и слизнул слезинку с моего лица. – Не плачь, любимая, – прошептал он склонившись еще ниже и провел языком по брачной метке. – Я очень испугался, когда увидел, что к тебе направляется Торстейн. А потом еще и Зейли рассказал, что это не в первый раз ты пытаешься успокоить внутреннего волка оборотня. Сказал, что раз уж ты справилась с Догером, то Торстейн тебе не соперник.

Горячие губы прижались к моей шее, обжигая и вызывая дрожь во всем моем теле. Но… сейчас мне ничего большего не хотелось. Попыталась вырваться, но на этот раз муж меня не отпустил. Он просто прижал меня к своей груди и гладил по волосам.

– Зейли хочет, чтобы мы переехали к нему в дом.

Я напряглась:

– Что, в его хоромах не хватает козла отпущения? Никуда я не поеду! Я вообще больше не хочу покидать свой мир!

Павел резко отстранился и удивленно уставился на меня:

– Что ты городишь? Какой козел отпущения? Я думал ты на меня злишься, а ты… Ты хоть в курсе, что истинной омеги в нашем клане не было уже больше пятидесяти лет?

– Я должна радоваться, что меня считают совсем никчемной?

– Совсем спятила! Никто тебя никчемной не считает. Просто волчица твоя слабая.

– Благодарю за комплиман!

– Но это правда, ты даже с Микой не сможешь справиться, хоть девчонке еще только восемь лет.

– Еще раз спасибо! Мне уже начинать плакать от умиления?

– Не язви! Ты хоть понимаешь разницу между просто омегой и истинной, той которая омегой уже родилась?

– А есть разница? – невесело усмехнулась я. – Что в лоб, что по лбу…

– Есть и весьма существенная. Как ты уже догадалась, законы стаи оборотней, сродни законам обычных волков. Да, как я тебе уже рассказывал, когда-то мы не очень отличались от хищников поведением. Но оборотни еще и люди, а не только звери. Потому сейчас мы не очень то и отличаемся, например, от жителей вашего мира. Но раньше, все действительно так и было, чтобы расчистить себе место повыше, мои предки убивали мешающих им соперников. Кто не хотел умирать, те подчинялись более сильным, быстрым, напористым. Самые жестокие, свирепые и кровожадные доминировали, выбирались вожаками стай. Омегами становились самые слабые.

Пока что ничего приятного для себя я не услышала, но не перебивала. Раз начал так издалека, то это не просто так.

– Тогда то и появились первые истинные. Но их всегда было очень мало. В отличии от омег, которые перемещались на низшие ступени в результате естественного отбора, истинные уже рождались со слабой волчицей, но взамен они кое что получали.

– Что же именно? – саркастически спросила я. Что-то не замечала за собой ничего особенного. Девушка, как девушка, разве что…

– Они слышали эмоции звериной сущности? – наверное это и есть тот дар, который имеет в виду мой супруг.

– Нет, – тепло улыбнулся Пашка, – они могли эти сущности успокаивать. Влиять на их настроение, справляться с агрессией и злостью. Навязывать свои эмоции. Это как бы защитная реакция, чтобы им не причинили вреда.

– Что? – удивилась я. Не такого ответа я ожидала. Я же самоуверенно считала, что просто отвлекаю их беседой, как доморощенный психолог.

– И еще, – Пашка хитро ухмыльнулся, – обычные омеги не способны сопротивляться приказам доминантного волка, а уж тем более спорить с Верховным альфой. Как, кстати, и остальные члены клана.

– Вот как? – только и смогла пробормотать

– Правда здесь есть одно “но”, – продолжил муж, – этой способностью управляет вторая ипостась омеги. А твоя волчица еще спит. Как ты смогла угомонить Догера? Я же видел, что он уже не мог обернуться человеком без посторонней помощи.

– Не знаю, – растерялась я, – наверное очень сильно хотела помочь твоему другу.

Вот это новость! Я подобного даже не ожидала. Когда пыталась создать хоть какую-то связь между собой и Догером, не думала, что у меня какие-то способности есть. Просто надеялась, как и многие люди, если очень-очень чего-то хочешь, то это обязательно сбудется. Поэтому и просила, чтобы оборотень поговорил со мной, хоть он и не слышал моих слов.

– Малыш, ты поняла, что я сказал? – Павел подцепил пальцем меня за подбородок и приподняв голову посмотрел мне в глаза, – Зейли хочет, чтобы мы переехали к нему в дом.

Я сразу напряглась и отодвинулась. Муж, почувствовав неладное нахмурился.

– Слышала, Паш, слышала. А еще я слышала, как совсем недавно ты обещал мне дать возможность закончить учебу, собственную мастерскую для работы предлагал и еще кое– что.

– Я помню, – подтвердил он бесстрастно, – но обстоятельства немного изменились, ты не находишь?

– Думаю, что обстоятельствами можно оправдать что угодно.

– Вика, – Павел нахмурился еще больше, меж бровей залегла морщинка, – ты считаешь, что учеба главнее, чем дела твоего клана?

– Твоего клана, Паш, твоего. Своим я стану его считать только тогда, когда нужна вам всем буду сама по себе, а не как успокоительная таблетка.

– Это жестоко.

– Не думаю.

– Вика…

– Послушай, – перебила я супруга и спокойно глядя ему в глаза, – Я хочу побыть одна.

Слишком много на меня последнее время навалилось. Кажется будто груз какой-то на плечах обосновался, невидимый, но оттого не менее тяжкий.

Павел молча смотрел на меня, словно ожидая продолжения.

– Мне о многом нужно подумать, – добавила я.

– Например о чем?

– Ну, – я потерла виски, потому что представила себе глупую картинку, на которой свора обезумевших волков грызут прутья клетки в которой я сижу на полу, сжавшись от страха, прижимая ладони к ушам, чтобы не слышать лютого рычания. От этого начала болеть голова.

– Например о том, – продолжила, – можно ли попытаться изменить судьбу и если можно, то что для этого нужно?

Павел снова помолчал, потом безжизненным голосом спросил:

– Ты не хочешь, чтобы я был в твоей жизни?

Я шумно выдохнула. Ну что за вопросы? Говорила же, что люблю его, почему сразу все на свой счет принимает?

Подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к щеке Павла. Он чуть повернул голову и поцеловал меня в ладошку. Своей рукой прикоснулся к моим волосам и легонько погладил.

– Я не хочу, – муж замер, ожидая продолжения моей речи, – чтобы мне отдавали приказы посторонние люди, которых я вообще вижу в первый раз. Я не хочу, чтобы вечером за моим окном всходила зеленая луна. Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как никуда не годную слабачку, не способную ни на что, кроме болтовни. Я не хочу, чтобы меня называли полукровкой и пугали. Я не хочу, чтобы Верховный заставлял меня жить в своем поместье, как птицу в клетке. И я не хочу, – сделала едва заметную паузу, указывающую на то, что главное прозвучит именно сейчас, – чтобы в моей жизни не было тебя. Я безумно этого не хочу.

В ту же секунду, как прозвучало последнее слово, я была схвачена

в такие крепкие объятия, что у меня ребра чуть не затрещали, а мой рот накрыли губы мужа и начали целовать с такой неистовой страстью, что мое тело немедленно ответило на такой натиск, выгнулось, пытаясь вжаться в мужчину целующего меня как в последний раз, слиться с ним, срастись в одно целое. Стон вырвался из моего горла и тут же Пашкин язык ворвался мне в рот, нежно поглаживая, лаская. Голова пошла кругом.

Широкая ладонь скользнула по спине и ниже прижимая к горячему мужскому телу, давая понять, что супруг уже в полной боевой. Как говорится, готов к труду и обороне.

Ноги подгибались и я было уцепилась за плечи блондина, покрывающего быстрыми поцелуями уже мою шею, но… Нет!

– Милая, – простонал оборотень, когда я отстранилась и уперлась руками в его грудь, – я соскучился. Давай ты побудешь одна в другое время?

– Павел! – возмутилась я. – Могу я хоть когда нибудь побыть наедине сама с собой. Я в растерянности из-за всего, что со мной происходит. И каждый день приносит еще и еще что– то непонятное, непостижимое, а у меня даже нет возможности все осмыслить. Я все время под присмотром. И дома и на улице. В универе и то я под колпаком. Пойми, я так не привыкла. Я люблю тебя, это правда. Ты очень нужен мне.

Павел снова потянулся ко мне, но я его остановила:

– Иногда человеку просто необходимо уединиться. Чтобы никто не отвлекал, не навязывал своего мнения и…

– Я сильно давлю на тебя, – признал Пашка, – я понимаю это. Никак не могу привыкнуть, что ты полу… Извини, – быстро исправился он, следуя одному из моих “не хочу” – не совсем обычная волчица. Ты споришь со мной, не слушаешься. Для женщин нашего клана, это несвойственно. Я забываю, что ты – другая.

Павел отвернулся, подошел к кровати, стянул футболку и улегся поверх покрывала:

– Виктория, а ты ведь обещала кое-что запомнить, до того момента, когда мы вернемся домой, – намекнул он о том как я его ласкала в машине. Уголки его губ соблазнительно приподнялись в сексуальной улыбке.

– Я помнила, – усмехнулась, глядя как блондин небрежно развалился на постели, демонстрируя мускулистую грудь. Все таки заметил, что я неравнодушна к его “кубикам”. Даже пальцы зачесались, так захотелось погладить упругую гладкую кожу: – Помнила ровно до того момента, как ты начал разрушать дом, – махнула рукой в сторону поверженной двери, – вот исправишь, потом поговорим о моей памяти.

Я развернулась и пошла к выходу.

– Виктория.

– Апполинарий?

– Пока ты будешь осмысливать все новости, хочу предупредить, что Зейли не приказывал, чтобы мы жили у него, просто предложил. А вот Чейдер может приказать, когда узнает, что ты – истинная омега.

– Я это учту, – согласно кивнула и вышла за дверь. Уже из коридора предупредила, – если хочешь, чтобы я все таки вспомнила то, что было в машине, желательно, чтобы когда я вернусь, спальня уже запиралась.

– Даже не сомневайся.

Прошла к центральной лестнице и остановилась в нерешительности. Куда? Куда мне пойти? На улице уже почти стемнело, пока мы с Пашкой выясняли отношения.

Сначала спустилась на две ступеньки вниз. Может посижу в гостиной? Потом снова остановилась и вернувшись на площадку, уверенным шагом направилась в ту половину второго этажа, где жили родители моего супруга. И где в конце коридора, как я помнила, была неприметная дверь, которая вела на крышу.

– Дочка, – выглянула из своей комнаты свекровь, – ты куда? О, Боги, вы опять с Ридом поругались? Подожди, я сейчас Гареса предупрежу и мы с тобой…

– Ничего не надо! – воскликнула я, – я просто хочу отдохнуть в цветнике, пока мой безбашенный муж будет ремонтировать то, что сломал.

Докладывать Анастасии причину моего вечернего путешествия на крышу не сочла необходимым. Только добавила:

– Не привыкла я дверь одеялом закрывать.

– Тогда может составить тебе компанию? – с готовностью предложила Пашкина мама.

– Нет! – рыкнула я. Лицо женщины вытянулось. – Извини, – проговорила уже тише, – не надо со мной нянчиться. Я просто подышу воздухом, пока Павел занят.

Свекровь укоризненно смотрела на меня и молчала.

– Не обижайся, пожалуйста, – попросила я и погладила Анаид по плечу. – Ты же сама хотела, чтобы я чувствовала себя здесь как дома, поэтому не нужно обращаться со мной как с гостьей, хорошо? Я сама найду где что. Если тебе действительно захочется со мной поговорить – всегда пожалуйста, буду очень рада. Но ты не обязана водить меня по дому, стоит мне только выйти из комнаты.

Свекровь усмехнулась:

– Ох, Вика – Вика, чувствую сведешь ты моего сына с ума. Но ты права. Это твой дом.

– Это еще неизвестно, кто кого сведет, – буркнула, продолжая свой путь по коридору.

– Прямо за дверью на стене выключатель, – донеслось мне вдогонку.

– Спасибо.

Вышла на крышу, щелкнула выключателем. Небольшие фонари, на метровой высоты столбиках, засветились мягким розовым светом, разгоняя тьму, озаряя все цветущее на клубах великолепие.

Медленно двигалась по дорожке полной грудью вдыхая экзотические ароматы.

Добралась до столика, уселась в один из плетеных кресел закрыла глаза и облегченно вздохнула. Наконец-то я одна!

Первые несколько минут просто сидела и наслаждалась теплым вечером, потрясающим окружением, горько-сладким душистым запахом.

Это благоухали пушистые, похожие на пионы соцветия, усыпавшие раскидистый куст, стоявший в деревянной кадке прямо у столика, за которым я сидела.

Нотки сирени и петуньи чувствовались очень отчетливо, смешиваясь с чем-то непохожим ни на что.

Я потянулась и поудобнее умостилась на сиденьи. Мне есть о чем подумать.

Во-первых – в моем родном мире никто не знает, что я чем-то отличаюсь от остальных людей, а на Арринолиссе такая весть разнесется, как ураган. Вопрос – где мне безопаснее жить?

Во-вторых – учитывая специфику службы Наридиса ему довольно часто придется бывать у Верховного. Он конечно захочет время от времени брать меня с собой. Вопрос – если я откажусь переехать в дом Зейли, не самоустранится ли он, когда Чейдер узнав, что я омега, прикажет нам жить поблизости от него и отказ не примет? А меня в дрожь бросает, как я только вспомню хищно оскалившуюся морду вожака стаи.

В-третьих – Зейли рассчитывает, что при клане я должна стать кем-то вроде врачевателя душ, вернее второй ипостаси оборотней, но у меня нет никакого специального образования, кроме весьма сомнительных способностей. Да и те неизвестно как сработают, если оборотень вызовет у меня неприязнь или сильный страх. Вопрос – имею ли я право давать членам клана надежду на то, что помогу в любом случае?

Вообще, у меня сильное подозрение, что жену Догера украли только для того, чтобы обезвредить ее мужа. Очевидно, для других кланов не секрет, с каким отчаянием волки из перламутровых реагируют, если их паре угрожает опасность.

То, что я смогла достучаться до человека, потерявшегося в агонии обезумевшего волка, может быть только случайностью. Вдруг, в следующий раз не получится и оборотень навсегда останется запертым в теле озлобленного волка? Как потом жить, считая себя виноватой в чьем-то горе?

С другой стороны, возможно оборотни такие взрывоопасные, потому что у них в клане очень давно не было истинной омеги? Тогда я просто обязана им помочь.

Но… Как же все таки с тем, что я в психологии ни черта не понимаю? Вместо помощи, я могу навредить.

Голова кругом! Ну не знаю я, как мне быть и что решить!

Вдруг послышались тихая музыка. Очевидно кто-то из соседей-меломанов решил расслабиться под любимые произведения на сон грядущий. Завораживающая мелодия плыла неторопливо, настраивала на романтическое настроение. Моя вечерняя прогулка прошла совсем не зря. Хоть в голове у меня полнейший хаос, один вопрос я все-таки для себя решила – в следующий раз я хочу побыть здесь со своим мужем. Просто посидеть рядом чувствуя дыхание друг друга, ощущая запах любимого человека, прикасаясь рука к руке, слушая хрипловатый мужской голос.

Да уж, увязла птичка всеми коготками.

Только я собралась подняться, как поняла, что уже не одна на крыше.

– Виктория? – удивленно произнес голос хозяина всего этого великолепия. – Ты что здесь делаешь?

– Просто наслаждаюсь вечером, – оглянулась на приближающегося ко мне мужчину, – а ты?

– Я, в некотором роде, живу здесь, – Тимдор махнул рукой в сторону башенки.

– Не знала, – растерянно пробормотала, поднимаясь. – Прости, я помешала тебе отдыхать. Просто здесь так волшебно, будто в сказке и сказочный волшебник – это ты.

– Девочка, – простонал Тимдор, – прекрати. Ты и так для меня очень много значишь. Не заставляя меня быть еще в большем долгу.

– В каком смысле? – ошалело уставилась я на садовника, сразу же вспомнив, что Пашка сразу предсказал, что Тимдор подарит мне что-то дорогое. Терунцы – весьма своеобразны, говорил он. Только вот в чем эта своеобразность выражается?

– Ты признала мою магию, – пояснил мужчина, чем запутал меня еще больше.

– А как же можно ее не признать? – спросила, хлопая глазами, – твое волшебство – это чудо чудное.

– Вика!

– Что!?

– Я говорил тебе, что дар у меня довольно бесполезный.

– Да нет же!

– На Теруне именно так считают, – пояснил он. – Наш мир магический и магов в нем не меньше, чем у вас, например, дворников на улице. Но каждый маг ценит свой дар независимо от того, как к нему относятся другие. Целители, боевые маги, бытовые и стихийники, ясновидящие и некроманты. Как выглядят по сравнению с ними те, кто выращивает цветы?

– Вас считают никому не нужными? Но это глупо! Украшать мир такой сказочной красотой не может быть бесполезно.

– Вот к таким как ты, которые признают нашу магию, ставят ее на одну ступеньку с другими, тянется наша душа. Возникает неодолимое желание как-то отблагодарить. А ты вообще возвысила меня над остальными.

Я открыв рот от удивления таращилась на терунца. Да уж, своеобразные, ничего не скажешь!

– Еще подарок для тебя, маленькая волчица, – усмехнулся пожилой мужчина и показал рукой на мое колье.

Я послушно опустила глаза вниз, где на одном колечке красовались сразу три кулона разных цветов.

– Это? – прикоснулась пальцами к похожему на сосульку кулону темно-синего цвета, который при электрическом освещении казался полностью черным.

– Внутри зелье, способное парализовать человека или оборотня на несколько минут. Недолго, но иногда этого достаточно, чтобы спасти свою жизнь. Нужно только переломить пополам рядом с нужной особой.

– А этот? – взялась за зеленую “сосульку”.

– Зелье, заставляющее говорить правду.

– А здесь? Дай-ка угадаю, – полюбовалась красной подвеской, – любовное зелье?

– Сообразительная, – улыбнулся Тимдор, – а теперь иди к мужу, девочка. Знаю, что с оборотнями нелегко, но эти волки лучшие из тех кого я встречал.

Да, пора и честь знать. Пусть сказочный цветовод отдыхает, не буду ему мешать.

Быстро пробежала по дорожке ведущей к двери в дом и помахав рукой Тимдору нырнула в помещение.

Стараясь ступать бесшумно, чтобы не потревожить Пашкиных родителей пролетела коридор, распахнула дверь, (уже прилаженную там, где ей и надлежало быть) и встретилась с настороженным взглядом красавчика-блондина стоящего вполоборота ко мне посреди комнаты.

– Паш, – выдохнула томно (надеюсь, что получилось именно так), – я соскучилась.

Черт с ними, со всеми нерешенными вопросами. Будем вместе – все решим.