Текст книги "Не сказка о птице в неволе (СИ)"

Автор книги: afan_elena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Китнисс, поняв, что натворила, делает неопределенные движения вперед-назад, а потом бросается на кухню, почти сразу возвращаясь обратно и сжимая в руке полотенце. Я уж решаю, что Хоторну перепадет возможность, когда Китнисс станет заботиться о нем, помогая оттереть штаны, но, к счастью, этого не происходит. Она подает ему полотенце, и Гейл снова нарушает правила: его пальцы касаются ее. Китнисс проявляет раздражение, буквально отдергивая руку, и тут же скрывается от нас, уходя в свою комнату.

– Ее нельзя трогать, – сообщаю я на случай, если Хоторн не в курсе, на что Гейл награждает меня снисходительным взглядом.

– Я слышал, Пит, – говорит он. – Только мы с ней старые друзья, тебя еще и рядом не было, когда она уже доверяла мне, как себе.

– Все изменилось, – резко говорю я.

– Точно, – Гейл улыбается, хотя его улыбка кажется искусственной. – Изменилось. Ты влез в нашу жизнь.

Встаю со своего места, сжимая кулаки. Надо отвлечься! Подхожу к камину, опускаясь рядом на корточки. Кочергой с витиеватой ручкой шевелю почти истлевшие в огне поленца и подбрасываю новые. Жар подпитавшегося пламени прижигает кожу, мое лицо становится красным, но я не отворачиваюсь. Любуюсь диким и опасным танцем, который как в тусклом зеркале отражается в почерневших кирпичах.

– Я не виноват, что все так вышло, – говорю я огню.

– Не виноват, – соглашается Хоторн, хотя в его голосе и нет особой уверенности. – Она боится тебя. Что ты ей сделал?

Резко оборачиваюсь.

– Тебя она тоже боится! – защищаюсь я.

Гейл выглядит озабоченным, даже немного растерянным, и внезапно я понимаю, что он не знает всего, что случилось с Китнисс. Доктор Меллер говорила, что только нескольким людям известно о сексуальном насилии, совершенном над Китнисс, остальные же уверены, что ее только били и нанесли увечье ножом. И так только лучше: незачем к ее физической боли примешивать еще и унижение от того, что о произошедшем будут знать посторонние.

– У нее есть особый повод для страхов? – тихо спрашивает Хоторн.

Вглядываюсь в его лицо, решая, хочу ли я, чтобы он знал. Это не его тайна. Но, если разобраться, и не моя. Они с Китнисс друзья. Если бы Китнисс могла говорить, то, наверное, призналась бы ему, пожаловалась. Или ничего бы не сказала?

Внутренний голос, словно издеваясь, подсовывает мне мысль о том, что если Хоторн не узнает о причине страхов Китнисс, то будет и дальше вести себя нахально и агрессивно. Ей не может это понравиться. Китнисс будет злиться. А еще она будет пугаться. И страдать. Это подло с моей стороны, но я решаюсь, надеясь, что в итоге она укажет охотнику на дверь.

– А ты спроси у нее, – говорю я.

Гейл хмурится.

– Издеваешься?

– Нисколько! – отряхиваю руки от сажи, подвешиваю кочергу на петлю. – Вы же друзья? – выделяю это слово. – Вот и спроси!

Выхожу из гостиной и делаю первые шаги по ступеням, когда Гейл появляется в дверях, окликая меня.

– И где мне спать? – интересуется он.

Оборачиваюсь. Хоторн снова нацепил маску превосходства.

– У себя дома!

Он усмехается и выглядит победителем. Как ему это удается?

– Белье в шкафу. Постелешь себе сам.

Нахожу Китнисс в спальне, она лежит посреди кровати, поджав колени к груди. Заметив мое приближение, она отодвигается, чтобы я мог лечь. Укладываюсь на бок, глядя ей в глаза.

– Все хорошо?

Она шмыгает носом и неуверенно кивает.

– Ты… рада, что… он приехал? – вопрос дается мне тяжело, но я должен знать.

На этот раз Китнисс не требуется время на размышление – мгновенный кивок.

– Хорошо, – говорю я, переворачиваясь на спину.

Нисколько это не хорошо. На душе вьюга. Ведь это же ужасная несправедливость: Гейл не имеет права вторгаться в нашу жизнь. Китнисс согласилась поехать сюда со мной, что это, если не выбор меня? Меня, как своего мужчины, верно? Китнисс моя!

Тру руками лицо, устало прикрывая глаза. Кого я обманываю? Если бы я был уверен в чувствах Китнисс, то не исходил сейчас бессильной злобой. Охотник был ее близким другом. Не только другом, они целовались. Даже если Китнисс отрицает, между ними всегда была особенная связь – ничего подобного мне от нее не получить, как бы я ни старался. Они понимают друг друга, читая взгляды. Они улавливают жесты, мимику, настроение: годы, проведенные бок о бок, сроднили их.

Китнисс шевелится, и я поворачиваюсь к ней. Виновато отводя взгляд, она встает, чтобы уйти.

– Ты к нему? – вырывается у меня.

Китнисс замирает, теперь уже смотря с укором.

«Нет».

– Хорошо… Извини.

Подойдя к шкафу, она достает оттуда полотенце и выходит из комнаты: снова пошла мучить свое бедное тело, обдирая кожу докрасна.

Решаю, что не хочу засыпать без нее, поэтому так и лежу, ожидая, пока Китнисс вернется. За окном начинается дождь, крупные капли уверенно барабанят по стеклу, постепенно погружая меня в транс.

***

Распахиваю глаза, обнаруживая, что заснул в ожидании. Свет в комнате не горит, в окне мокрая ночь.

Ворочаюсь, замечая, что кто-то заботливо укрыл меня одеялом. Поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Китнисс, и с удивлением понимаю, что соседняя половина кровати пуста. Даже не расправлена.

Сажусь в кровати и оглядываюсь, сам не знаю зачем: не притаилась же Китнисс где-нибудь в темноте. Громкий раскат грома только добавляет драматизма и трепета в мою душу. Резким движением скидываю одеяло и встаю.

Быстрым шагом иду в ванную: я почти уверен, что ее там нет, но все-таки заглядываю внутрь. Комната пуста.

Возвращаюсь к лестнице, спускаюсь вниз. На кухне горит свет, и кривой прямоугольник, сужаясь, стелется по полу. Само собой выходит, что я замедляюсь, стараюсь двигаться бесшумно, и оказываюсь все ниже, различая приглушенный голос Гейла. Прислоняюсь к стене, прячась от глаз охотника и Китнисс: я не сомневаюсь, что она там, с ним.

Сейчас мне безразличны научения отца, что подслушивать – признак слабости. Это мой дом, а Гейл вторгся в него. Все, что я делаю – защищаюсь, а для этого мне нужно знать, что задумал противник.

– …Китнисс, это не выход… Они отправили тебя сюда, списав со счетов…

Хоторн говорит негромко, но уверенно, я улавливаю нетерпение в его голосе.

– …Тебе не обязательно прятаться здесь ото всех… Хочешь, я увезу тебя в Двенадцатый?

Раздается скрип отодвигаемого стула, несколько тяжелых шагов.

– Двенадцатый, Китнисс! Это наш дом, помнишь?

Речь Гейла становится все более жаркой.

– Дистрикт начали восстанавливать, там нужны рабочие руки. Мы можем помогать: я уволюсь из армии, будем трудиться вместе, построим свой дом!

Сжимаю кулаки от злости. Он уговаривает ее сбежать?

– Наш дом, Китнисс! Огромный дом для тебя, меня, младших!.. Прим! Я видел ее на днях, знаешь, она скучает!..

Китнисс издает возмущенный стон, и я вместе с ней. Упоминание ее сестры – запрещенный прием! Больше не могу терпеть: делаю шаг из тьмы, возникая в дверном проеме.

Я шокирован тем, что вижу. Китнисс сидит возле стола, а Хоторн склонился над ней, оперевшись на ручки ее стула. Между ними почти нет расстояния! Я вижу лишь затылок Китнисс, зато хорошо могу рассмотреть лицо соперника. Удивление, сомнение и, наконец, триумф. Он подается вперед, понимая, что Китнисс не знает о моем присутствии, и проводит рукой по ее волосам. Я почти кричу, желая защитить любимую, потому что предвижу, как в следующую секунду она в ужасе отшатнется от охотника. Но ничего не происходит: она остается сидеть на своем месте, даже не попытавшись отстраниться.

Это как удар в спину, когда ты не ждешь нападения. Боль почти физическая. Непроизвольно поднимаю руку, касаясь своей щеки: царапины уже зажили, но в ту ночь я хорошо запомнил, что прикасаться к Китнисс запрещено.

Только вот Хоторну она позволяет.

В его карих глазах усмешка. В моих отчаянье.

Мне хочется сбежать, поджав хвост, и спрятаться где-нибудь, чтобы переосмыслить все, что происходит, но я не успеваю: заметив направленный поверх ее головы взгляд Гейла, Китнисс разворачивается и смотрит прямо на меня. В ее глазах испуг.

«Все правильно, давай, начинай свою игру, Огненная девушка! Покажи, как тебе противны его прикосновения!» – я не узнаю сам себя и не понимаю, откуда во мне столько яда.

Внезапно желание уйти пропадает, сменяясь животным инстинктом борьбы за свою женщину. Китнисс моя, и не надейся, Гейл, что я отдам ее!

Делаю уверенный шаг вперед, за ним еще один. По мере того как я приближаюсь, охотнику ничего не остается, как отступить, вернувшись на свое прежнее место – стул с другой стороны стола. Китнисс сразу же поднимается мне навстречу. Смотрю только на нее, делаю вид, что мы на кухне одни.

– Я проснулся, а тебя нет рядом, – говорю я. – Все в порядке? Пойдем в кровать, Китнисс.

Я знаю, что мои слова звучат двусмысленно, и Китнисс не скрывает доли удивления, зато я отлично вижу, как меняется в лице Хоторн. Не ожидал? Да, охотник, она спит в моей постели! Или я в ее? Не важно! Мы с Китнисс вместе!

– Пойдем?

Китнисс опускает взгляд, скользя им по столу, и украдкой смотрит на Гейла. Он отворачивается, крепко сжав челюсти. Пусть!

Она медлит, но все-таки кивает и, обойдя меня, выходит из кухни, я иду следом. В самый последний момент оборачиваюсь, встречаясь с Гейлом глазами. Он зол, зато я теперь смакую вкус победы. Мы оба знаем, какие планы у второго. Война объявлена. Наш разговор без слов, но мы даем друг другу обещания.

«Я не уйду без нее».

«А я ее не отпущу».

***

Китнисс заходит в спальню, я за ней. Пока она переодевается за ширмой, я откидываю одеяло с ее стороны и жду. Заметив мои действия, Китнисс с сомнением мнется на месте, но я настойчив:

– Ложись. Ночь на дворе, пора спать.

Босыми ногами она шлепает к своему месту и укладывается, вытянув руки вдоль тела. За мгновение я пробегаюсь взглядом по всем изгибам ее тела, подмечаю каждый плавный контур, прикрытый ночной сорочкой, и только после этого накрываю ее одеялом. Заворачиваю в кокон своих надежд.

Китнисс прыскает, внезапно улыбаясь, и до меня не сразу доходит, что она смеется надо мной. Сажусь на краешек кровати рядом с ней и, горько усмехнувшись, смотрю в стену. Мне становится стыдно за свою выходку.

– Ревнивый идиот, да? – спрашиваю я.

Китнисс громко выдыхает, соглашаясь. Мне не смешно.

– Ты позволила ему касаться тебя.

Китнисс недовольно сопит, сдвигаясь выше и садясь на постели. Поворачиваюсь к ней – она качает головой.

«Не позволила».

– Я видел.

Китнисс отводит взгляд. Изучает складки на одеяле.

– И слышал, что он тебе говорил.

Она резко вскидывает на меня глаза, испуганные и беспокойные. И тут я даю слабину: у меня не хватает духу признаться, что я слышал, как Хоторн звал ее с собой в Двенадцатый. Сказать это Китнисс означает сознаться и в своих сомнениях на ее счет. Она не любит такие разговоры, поэтому решаю сказать только часть правды.

– Я слышал, как Гейл говорил про твою сестру…

Китнисс прикрывает глаза.

– Ты скучаешь?

Кивок.

– Китнисс, посмотри на меня.

Она выполняет просьбу, поднимая взгляд серых и очень печальных глаз.

– Ты можешь пригласить ее в гости в любое время. Ты ведь знаешь это, да?

Она не реагирует.

– Китнисс, это твой дом, – обещаю я. – Ты можешь приглашать, кого захочешь!

Она соглашается, а вот мне хочется прикусить себе язык – стоило уточнить, что охотник не входит в число тех, кого я сам готов видеть в этом доме. Но сказанного не воротишь, и, тяжело вздохнув, я встаю, направляясь к своей половине кровати.

Гашу свет, раздеваюсь до белья и забираюсь под одеяло. Китнисс уже лежит на боку и внимательно смотрит на меня.

– Что?

Она пожимает плечами и мягко улыбается.

«Ничего».

Не могу сдержаться и улыбаюсь в ответ – в этой сладкой темноте Китнисс действительно моя, только моя.

– Ты не скажешь, зачем пошла посреди ночи на кухню?

Надеюсь, мой вопрос можно назвать шутливым. Даже если нет, Китнисс делает вид, что не замечает моего волнения. Она указывает пальцем на перебинтованное горло и громко глотает.

– Пошла попить? – высказываю догадку.

Китнисс кивает, а я чувствую настоящее облегчение от того, что зря усомнился в ней.

– Спокойной ночи, – бормочу я.

Китнисс закрывает глаза, но все еще улыбается.

Внутри буря из сомнений и страхов. Мне не спится. Почти до рассвета ворочаюсь, то и дело открывая глаза, чтобы удостовериться, что мое счастье от меня не сбежало, а продолжает мирно спать, обняв подушку.

***

Спустившись утром на первый этаж, заглядываю в гостиную – диван пуст, однако едва вспыхнувшая надежда, что Гейл убрался восвояси, разбивается, как хрусталь, брошенный с высоты: два чемодана охотника так и стоят возле лестницы. Незваный гость где-то рядом.

Готовлю яичницу с беконом, поджариваю тосты и иду за Китнисс. Она уже проснулась и сидит спиной к двери, расчесывая волосы. Темный водопад струится по ее плечам, и я любуюсь им, желая прикоснуться, почувствовать между пальцами мягкость шелка. Когда Китнисс бросает на меня взгляд вполоборота, я решаю, что сейчас она похожа на сказочную принцессу – свежую и прекрасную.

– Доброе утро, – улыбаюсь, подходя ближе. – Я приготовил завтрак, ты голодная?

Китнисс кивает, последний раз проводя гребнем по волосам.

Я жду, пока она переоденется, и мы вместе спускаемся вниз: я первый, она в шаге позади. Добираемся до последних ступеней, когда входная дверь открывается, и в компании холодного осеннего ветра в дом вваливается Хоторн. У него в руках самодельный лук.

Китнисс останавливается и, наклонив голову, разглядывает Гейла.

– Доброе утро, Кис-кис! – он переводит на меня спокойный взгляд. – Пит.

Я киваю, решая не устраивать ссору с самого утра. В конце концов, это мой дом. Моя крепость. К тому же, если Хоторн уяснит, что Китнисс никуда с ним отсюда не поедет, то, может, я и смогу нормально к нему относиться.

– Я сделал его для тебя, – говорит охотник, протягивая вперед руку с оружием.

Китнисс улыбается, принимая подарок.

«Спасибо».

Хмурюсь и стараюсь поскорее прервать их милую беседу.

– Пойдемте завтракать уже.

Китнисс устраивается на свой обычный стул, лицом к окну, мы с Гейлом по обе стороны от нее. Едим почти в тишине, только Китнисс энергично работает ложкой и как будто не замечает общей неловкости.

– У вас здесь милый лес, – делится впечатлениями Гейл, когда мы переходим к чаепитию. – Полно непуганой дичи.

Китнисс откидывается на спинку стула и согласно кивает.

– Она ходит в лес иногда, – говорю я.

– Отлично! – хватается за подсказку охотник, а я уже жалею, что вообще открыл рот. – Составишь мне компанию? – спрашивает он, обращаясь к Китнисс.

Она оживляется и, улыбнувшись, принимает его предложение.

Резко отодвигаюсь от стола и встаю со стула. Черт меня дернул за язык. Я потащусь с ними в лес? Качаю головой, хватая со стола грязную посуду, и разворачиваюсь к раковине. Включаю воду: кипяток обжигает руки, но это то, что мне сейчас нужно. Яростно тру тарелку, когда из-за спины тянется рука Китнисс и, дернув кран, переключает воду с горячей на теплую.

Наши глаза встречаются, она смотрит вопросительно и снова удивленно. Ну, сколько можно делать вид, что она не понимает, насколько меня раздражает Хоторн и их трепетная дружба?

Снова перевожу взгляд на посуду, старательно оттирая уже чистую тарелку. Китнисс ждет всего минуту, а потом, дернувшись, уходит прочь. Гейл следует за ней.

Я различаю, как он что-то говорит Китнисс в коридоре, но не могу понять слов. Расставляю посуду по местам, вытирая руки: кожа саднит, обожженная первым потоком.

Спустя некоторое время на пороге кухни возникает Китнисс, держа в руках мой альбом для рисования и карандаш. Подойдя к столу, она открывает пустую страницу и оставляет надпись в углу.

«Ты запрещаешь?».

Вздыхаю, садясь на стул. Ну, что я могу сказать? «Запрещаю!»

– Ты можешь сама решать, с кем проводить время.

Китнисс почему-то недовольна ответом.

«Я тебе не верю».

Она заглядывает мне в глаза, медлит и приписывает еще:

«Пойдем с нами?»

Усмехаюсь. Я буду только мешаться, мне нечего там делать.

Тяну руку, прося Китнисс дать мне карандаш, и она передает его, наклонив кончиком вперед. Я точно знаю, что хочу написать:

«Я тебе доверяю».

Она поднимает на меня глаза и долго всматривается, будто не верит. Наконец, решив что-то для себя, Китнисс улыбается и уверенно кивает.

***

Часы, пока Гейл и Китнисс охотятся, превращаются для меня в вечность. Я не нахожу себе места, все раздражает. Готовлю ужин, пытаюсь рисовать, но с листа на меня смотрят только грустные, иногда искаженные ужасом лица, в каждом из которых я узнаю Китнисс.

Вырываю очередной лист и сминаю его. Ревность прожигает внутренности не хуже любого яда.

Ложусь на диване, положив руку под голову. Китнисс позволит Гейлу прикоснуться к себе? Не позволит, она ведь даже кружку вчера уронила. Хотя это было скорее от неожиданности; я видел, что ночью он гладил ее по волосам, и Китнисс не сбежала.

Долго лежу, изучая потолок: деревянные перекладины, люстра из тонких листьев кованого железа, одинокая паутина в левом углу. За окном пасмурно, того и гляди, снова начнется дождь. Прикрываю глаза и как заклинание повторяю слова, которые написал для Китнисс:

– Я тебе доверяю.

***

Первые капли дождя начинают выстукивать свою мелодию, когда стрелки часов добираются до нижней отметки циферблата. Я развожу огонь в камине и, устроившись в любимом кресле Китнисс, начинаю листать книгу, перебирая пальцами желтые страницы: они будто хранят тепло ее рук. Это успокаивает.

Когда, наконец, Китнисс и Хоторн возвращаются, я облегченно выдыхаю и постыдно быстро спешу к ним.

Щеки Китнисс раскраснелись, волосы чуть влажные от дождевых капель, а серые глаза горят, как горный хрусталь. Невероятно красивая! И… счастливая. Стрела сомнения вновь пронзает мое сердце.

– Зря не пошел, Мелларк, – говорит Хоторн. – Леса здесь не уступают тем, что в Двенадцатом. – Он внезапно делает вид, что только вспомнил: – Но городские ведь не ходят в лес…

– Рад, что тебе нравится, – язвлю я, злясь старому прозвищу, и отворачиваюсь, уходя в спальню.

Не знаю, что я ожидал увидеть. Что Китнисс вернется вся в слезах, а я, как благородный рыцарь, буду ее утешать, прижав к своей груди? Я стремительно забываю, какова ее кожа на ощупь, почти не помню, каково это – обнимать ее.

Срываю свое раздражение на двери, позволяя ей захлопнуться позади с глухим стуком, и падаю на кровать лицом вниз. Я сдаюсь? Нет. Но у меня совершенно нет идей, как я могу запретить им уединяться в чаще.

Спустя некоторое время Китнисс приходит в комнату и встает возле меня. Ее руки сложены на груди, а взгляд недоволен и строг.

«Что?»

Сперва мне хочется высказать ей, как я переживал, пока она бегала по лесу с Гейлом, рассказать, как тоскливо и одиноко мне было все это время, но я быстро прихожу к выводу, что не имею на это права. Китнисс не клялась мне в любви и верности, не обещала всегда быть рядом. Если она решит выбрать охотника, я должен буду принять это, ведь так?

– Все нормально, – отмахиваюсь я, отворачиваясь от Китнисс.

Спиной чувствую ее взгляд, буравящий мою спину, но не оборачиваюсь. Ожидание измотало меня.

Вероятно, мое поведение обижает Китнисс, потому что, когда она уходит, дверь за ней хлопает так сильно, что я вздрагиваю. Комната быстро погружается в тишину, нарушаемую только мерным шепотом дождя за окном.

– Дурак, – бурчу я себе под нос, едва до меня доходит, что я практически сам отправил Китнисс к Гейлу. От одной мысли об этом становится тошно.

Переворачиваюсь на спину, проводя рукой по волосам. Я позволю им сидеть там вдвоем? Дам Гейлу лишний шанс уговаривать ее уехать с ним?

Быстрым шагом иду вниз, заставая Китнисс на кухне. Одну. Она сидит боком ко мне и лениво ковыряет ложкой в тарелке. Наши глаза встречаются, Китнисс расстроена, причем не стесняется показать, что причина во мне.

Сажусь на свой стул, смотрю на нее через стол. Нельзя позволять ревности брать над собой верх.

– Съедобно? – пытаюсь пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Китнисс откладывает столовый прибор в сторону и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди. Ее губы сжаты в тонкую линию, выражающую недовольство. Надо что-то сказать, как-то объясниться, но что может быть глупее, чем рассказывать ей о своих сомнениях, когда нас вполне вероятно может услышать Гейл.

– Я постараюсь вести себя… иначе, хорошо?

Она кривится, качает головой.

– Ну, извини, – говорю я. – Это сильнее меня…

Китнисс вздыхает, подаваясь вперед и опираясь локтями на столешницу. Снова смотрим друг другу в глаза.

– Пойдем спать?

Боюсь, что она откажется, но Китнисс встает, вздыхая, и направляется к выходу. Иду за ней, однако, спохватившись, останавливаюсь и сворачиваю к раковине, чтобы набрать в кувшин воды. Прихватив стакан, догоняю Китнисс: перестраховаться никогда не лишнее – теперь у нее не будет повода пойти посреди ночи вниз.

Пока я принимаю душ, Китнисс ждет меня в постели. Укладываюсь рядом с ней, с облегчением замечая, что сегодня между нами нет баррикады из одеял. Китнисс засыпает почти сразу, а я еще некоторое время прислушиваюсь к ее громкому дыханию, уже привычному, но всегда напоминающему мне о пережитом.

***

На следующий день сразу же после завтрака Гейл и Китнисс снова уходят в лес, а я остаюсь караулить домашние стены. Мои обещания не нервничать разбиваются о новый приступ ревности: я до предела раздражен тем, что Хоторн проводит с Китнисс слишком много времени – наедине и там, куда мне доступ заказан.

К вечеру, когда они, наконец, возвращаются в дом, я снова на взводе, хотя изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Китнисс выглядит растерянной и отстраненной, настойчиво игнорируя мои попытки заговорить, а Гейл, напротив, улыбчив и раздражающе любезен.

Ужинаем все вместе, после чего пару часов смотрим телевизор, и, едва стрелки часов отсчитывают позднее время, я тащу Китнисс спать.

– Все в порядке? – решаюсь снова выпытать у нее, что случилось.

В темноте глаза Китнисс поблескивают призывным светом, но она пожимает плечами и переворачивается на другой бок, так ничего и не ответив. Все, что мне остается, только упереться взглядом в ее затылок. Горько усмехаюсь, сжимая в руках угол подушки. Тревога – ядовитая и упрямая – подбирается к самому горлу, не давая дышать полной грудью. Задыхаюсь от недосказанности и сомнений. Неужели Китнисс размышляет над уговорами охотника? Может ли она сожалеть, что согласилась поселиться здесь со мной? У меня десятки вопросов, и я не знаю ответа ни на один.

***

Горячая кружка прижигает пальцы, но я только крепче сжимаю ее, позволяя теплу проникать в мое тело. Боль физическая отвлекает от моральной. Я вновь остался один. Раньше Китнисс ходила в лес всего пару раз в неделю, но теперь третий день подряд. Это изматывает меня, ревность сводит с ума.

Дергаюсь, различая гудок автомобиля. Быстро выливаю остатки чая в раковину и выхожу на улицу: сегодня вторник, и Глен, водитель, который привез нас с Китнисс в этот дом, приехал с продуктами. Я нахожу его возле фургона, когда он сгружает на землю пакеты.

– Привет, парень! – шофер кивает мне, а я здороваюсь в ответ, подходя ближе и подхватывая на руки свой груз. – Чего невеселый?

Глен похлопывает меня по плечу. Тяжело вздыхаю, но не пускаюсь в объяснения.

– Угостить тебя чаем? – спрашиваю я.

Мужчина усмехается.

– Спасибо, но нет: я не любитель этого пойла.

Я не настаиваю, хотя мне невыносимо хочется разделить свое одиночество хоть с кем-то, тоска подступила слишком близко – мы становимся неразлучными друзьями.

– Тогда подождешь здесь? Сейчас принесу деньги.

Я скрываюсь в доме, возвращаюсь уже через несколько минут. Протягиваю водителю плату за его услуги.

– Вот, за эту поездку и следующую.

Глен принимает деньги и пока засовывает купюры в задний карман штанов, прищурившись, разглядывает меня.

– Че-то ты совсем нос повесил, – констатирует он.

– Нормально, Глен, не бери в голову, – отмахиваюсь я.

– Как скажешь, парень, – он поднимает руки, показывая мне ладони в жесте повиновения. – Не хочешь говорить, я не лезу.

Шофер поправляет рукава своей рубахи, сдвигает кепку на лоб и разворачивается, забираясь в кузов машины. Я уже собираюсь попрощаться, когда он, обернувшись, неожиданно предлагает:

– Слушай, а хочешь, я прокачу тебя до города? Ты ведь дома один?

Хочу соврать, но взгляд мужчины такой проницательный, что, мне кажется, он заранее знает ответ.

– Я один, – признаюсь я обреченно.

– Ну, вот и отлично! Залезай!

Первый мой порыв – согласится и уехать, чтобы хоть как-то отвлечься, но сразу же я вспоминаю, что Китнисс, если вернется, будет переживать, что я пропал. Или не будет? Качаю головой – я накручиваю себя: мы заботимся друг о друге. Всегда! Хоторну этого не изменить.

– Я не могу… – отвечаю я. – Китнисс вернется к вечеру, мне надо быть дома.

Глен усмехается.

– Не переживай! Я верну тебя раньше, чем красавица-сойка прилетит в гнездо!

Шофер дружелюбен и добр, а мне действительно уже невыносимо сидеть в доме одному…

– Хорошо! Только куртку возьму!

***

Мы въезжаем в город еще до полудня. Осеннее солнце плавит серые, кое-где пострадавшие от пуль здания, но в целом в Седьмом не велось крупных боев, и Дистрикт почти не пострадал в войне.

Я прощаюсь с Гленом на вокзале, и он обещает забрать меня здесь же до темноты и отвезти обратно.

Сперва я немного растерян и никак не могу победить напавшую хандру, поэтому бездумно брожу по улочкам, сворачивая, где взбредет в голову: передо мной незнакомый город, и постепенно я, как мальчишка, поддаюсь стремлению разглядеть как можно больше. Ускоряюсь, начиная наслаждаться прогулкой: главная площадь Дистрикта, потом узкая улочка с кондитерской и музеем инструментов для обработки дерева… Места сменяют друг друга, но я жадно впитываю в себя все новые пейзажи и совершенно не чувствую усталости.

Некоторые прохожие узнают во мне Победителя Игр и заговаривают, стараясь то подбодрить, то выведать что-то интересное. Кто-то хвалится своим новым отстроенным домом или недавно родившимся сыном, а кое-то проявляет любопытство и вспоминает про историю несчастных влюбленных, задавая неприятные мне вопросы. Я улыбаюсь в ответ и несу какую-то общую ничего особо не значащую чушь, после чего упрямо продолжаю свой путь.

Постепенно я добираюсь до небольшого парка: зеленый оазис в сером море бетонных домов. Присмотревшись, выбираю спрятавшуюся от лишних глаз лавочку и усаживаюсь на нее. Жую купленный в кондитерской шоколад, запивая его холодным чаем. Лениво взираю на спешащих куда-то людей, торопливо бегущих по дорожкам, слушаю визги играющих в стороне детей.

Долго сижу, наблюдая за чужой жизнью, и внезапно замечаю в витрине одного из магазинов вдоль дороги манекен, наряженный в недлинное платье из клетчатой ткани. Сперва я не могу сообразить, что именно привлекло мое внимание, но неожиданно понимаю: это, должно быть, глупо, но платье действительно напоминает мне то, в котором я многие годы назад впервые увидел Китнисс: красивую девочку с двумя косичками, которая навсегда завладела моим сердцем.

Я поднимаюсь и быстрым шагом иду к магазину. Миную тротуар, перехожу дорогу, и проезжающая машина едва не толкает меня в спину, но я успеваю убраться с ее пути. Замираю перед стеклом: вблизи платье нравится мне еще больше, и я уверен, что Китнисс будет в нем великолепна.

Продавщица, взирая на меня с удивлением, а потом и с нездоровым восторгом, упаковывает покупку в голубую коробку, повязывая ее сверху пышным бантом.

– Спасибо, – говорю я и расплачиваюсь.

Принимая наличные, девушка касается своими пальцами моей руки: она делает вид, что это случайность, а я изображаю, что поверил в это.

Зажав коробку под мышкой, выхожу из магазина и снова направляюсь в парк. Перехожу дорогу, но оборачиваюсь, случайно привлеченный шумом чьей-то ссоры.

– Ты дурак, Рон! – женский голос кажется мне болезненно знакомым.

Всматриваюсь в лицо темноволосой коротко стриженой девушки, одетой в черное платье до колен, и стараюсь дышать поглубже: я узнаю ее из тысячи – слишком много горя мы разделили на двоих.

– Говорю же тебе, я не поеду к твоей тетке! – кричит Джоанна. – Тоже мне, дуру нашел! Семейные посиделки не для меня!

Мужчина, стоящий рядом с ней, высокий и широкоплечий, кажется скалой, возвышаясь над Мэйсон почти на две головы.

– Рыбка, ты слишком громкая, – он обнимает ее за талию, на что Джоанна демонстративно фыркает, но не пытается отстраниться. – Пойдем домой, там поговорим.

– Не надейся уболтать меня, Рон, я сказала, что не потащусь к твоей родне, значит, не пота…

Мужчина затыкает Джоанну поцелуем, а она, помедлив, обвивает его шею своими руками. Почему-то чувствую себя лишним, будто подглядывающим за чем-то интимным, хотя странная парочка, очевидно, совершенно не переживает, демонстрируя свои чувства на публику.

Вздыхаю и, отвернувшись, бреду к своей лавке.

Джоанна похорошела, раны на ее теле зажили, а волосы уже похожи на прическу. Она сильная и она справилась: переборола себя, переступила через те ужасы, что ей довелось пережить.

Я рад за нее, но вместе с тем мне становится совсем грустно: как мне залечить раны на теле и в душе Китнисс? Как помочь ей, как подтолкнуть к тому, что прошлое надо оставить позади? Мы прошли через Игры, боль, ад. Мы выжили, но продолжаем гореть в огне, разрушая сами себя…

***

Глен, как и договаривались, встречает меня на вокзале, едва над городом начинают сгущаться сумерки.

Болтая, мы минуем жилые районы и добираемся до лесной дороги. День пролетел очень быстро, я правильно сделал, что решился на этот побег от одиночества.

– Слушай, парень, а твое настроение и отсутствие Сойки в доме как-то связано с тем военным, что притащился сюда на днях?

Мужчина не смотрит на меня, но его слова бьют точно в цель.

– Ты поэтому такой кислый?

Не отвожу взгляда от дороги, пляшущей в свете фар, размышляя, стоит ли пытаться обмануть внимательного шофера. На стекло снаружи падают несколько слезинок дождя.

– Немного… – говорю правду. – Откуда ты знаешь про военного?

Глен пожимает плечами, будто я спросил про очевидное.

– Ваша избушка в стороне от всего жилого, туда не каждый найдет дорогу, так что у него особо не было вариантов: пришлось обратиться ко мне.

Усмехаюсь.

– Лучше бы ты отвез его подальше!

– В следующий раз так и сделаю, – поддерживает шутку мужчина. – Слушай, – его голос становится серьезным, – я вообще-то думал, что этот парень кузен твоей жены, но если это не так, гони его в шею!

– Не могу, – зачем-то говорю о сокровенном. – Он дорог Китнисс.

– А тебе должна быть дорога она! – перебивает Глен. – Ты, конечно, можешь и дальше сидеть и ждать у моря погоды, но я бы на твоем месте не сомневался: знаешь ли, свою женщину надо защищать! Вот, когда к моей Кэтти пристал один фраер…