Текст книги "Сердце в тысячу свечей (СИ)"

Автор книги: afan_elena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Выходим из машины все вместе и минуем просторный холл.

– Кстати, если вам интересно, то свадьба состоится через месяц, – говорит Кларисса как бы между прочим, пока мы идем к лифту.

– Так скоро? – вырывается у меня.

– Да, милая, у тебя куча времени, чтобы смириться со своей участью, – язвит Кларисса.

Я фыркаю и отворачиваюсь, но успеваю заметить печаль на лице напарника.

Девушка выходит на третьем этаже, а мы поднимаемся выше. Проходим по коридору мимо нескольких миротворцев и, наконец, оказываемся возле дверей спальни. Пит проходит первым, я следом. Усаживаюсь на диван, подтянув ноги к груди. Мне снова грустно, тревога не проходит.

Схватив пульт от телепроектора, начинаю бесцельно переключать каналы, пока Пит чем-то занят спальне. Спустя время он выходит оттуда уже без пиджака, рукава его рубашки закатаны до локтя, а ворот расстегнут на пару пуговиц. На мгновение дольше, чем нужно, я задерживаюсь взглядом на руках Пита, вспоминая, какими ласковыми они могут быть.

Напарник выглядит полностью погруженным в свои мысли, не замечая моего поведения.

– Она мне не нравится, – заявляю я, едва Пит садится рядом.

Парень переводит на меня грустный взгляд.

– Кларисса? Почему?

– Слишком наглая.

Пит пожимает плечами.

– Красивые девушки всегда самоуверенны, – говорит он.

Я бросаю на Пита хмурый взгляд, разворачиваясь в его сторону. Юбка серого платья приподнимается, оголяя коленку, но я ее не поправляю.

– Ты считаешь ее красивой? – раздраженно спрашиваю я.

Пит все еще погружен в себя и, вероятно, не замечает моей злости.

– Риса симпатичная, – признается он.

Я надуваю губы и, тихо выругавшись, встаю, чтобы уйти. Только сейчас напарник замечает мое состояние и ловит меня за руку, когда я пытаюсь пройти мимо.

– Ты чего?

– Ничего! – отмахиваюсь я, выдергивая свою ладонь.

На лице Пита появляются смущение и растерянность.

– Я не хотел тебя обидеть, – поспешно говорит он.

– А ты и не обидел! – заявляю я, продолжая свой путь. Переступаю через порог спальни, собираясь со всего маха захлопнуть дверь, когда слышу:

– Ты для меня все равно самая красивая.

Довольно ухмыляюсь и тихонько прикрываю дверь за собой.

Не включая свет, ложусь на кровать, положив одну руку под голову, а второй перебираю складки платья. Почему я разозлилась от одной мысли, что Пит считает Клариссу красивой? Я ревную. И это новое для меня чувство, незнакомое. В последнее время слишком много новых чувств, к которым мне еще только предстоит привыкнуть. Хотя бы даже моя привязанность к Питу, которую я больше не могу игнорировать.

Он мне нужен. Это сродни потребности в том, чтобы есть, и так же естественно, как дышать.

– Китнисс, ты не спишь? – Пит стучит в дверь спальни, но не открывает ее. – Принесли ужин, ты голодная?

Поворачиваю голову, рассматривая прямоугольный силуэт, нарисованный светом с той стороны. Я действительно ужасно голодная, да и злость уже прошла, так что поднимаюсь с кровати и медленно иду в гостиную.

Пит при виде меня улыбается.

– Кларисса и правда нашла для нас фильмы, – говорит он, показывая мне два диска. – Какой выберем?

Я никогда не смотрела кино: до Игр не было возможности, а потом – желания.

– Выбирай сам, – отвечаю я, рассматривая стол, на котором расположились две тарелки с жареной рыбой и овощами, большое ведерко с мороженым и пара кружек дымящегося чая.

Пока Пит разбирается, как начать показ, я устраиваюсь на диване и начинаю есть.

– Не хочешь подождать меня? – спрашивает напарник вполоборота.

– Обещаю не трогать твою порцию, – улыбаюсь я.

***

Сижу плечом к плечу с Питом и, не переставая, работаю ложкой: прохладное лакомство исчезает из ведерка с удручающей скоростью. Просмотр фильма, оказывается, весьма интересное занятие, за которым время пролетает незаметно.

– А они целуются по-настоящему? – интересуюсь я, глядя, как на экране парень и девушка, поборов все преграды, наконец-то находят счастье в объятиях друг друга.

Пит поворачивает ко мне голову, его взгляд задумчивый, но ласковый.

– Я не знаю, как снимают кино, Китнисс, – говорит он грустно. – Наверное, притворяются.

– А выглядит вполне натурально.

– Наши поцелуи тоже выглядят натурально, только… – Пит осекается, понимая, что затронул больную тему.

Я перестаю есть, отставляя ведерко с мороженым на стол.

– Только что?

Пит проводит рукой по волосам, выискивая подходящий ответ.

– Только для тебя это все… против воли.

Молчу, вглядываясь в лицо напарника. Питу явно неловко из-за сказанного, он потирает глаза, одергивает рубашку.

– Мне не стоило об этом говорить, извини.

Согласно киваю, хотя сама все еще размышляю над тем, что сказал Пит. Я всегда целую его против воли? Не всегда. Все чаще я делаю это, потому что хочу. Как сейчас: задерживаю взгляд на его губах, чуть подаюсь вперед, желая снова почувствовать нежность Пита, но он неожиданно отворачивается и встает с дивана, оставляя меня растерянно хлопать глазами.

– Уже поздно, пора спать.

Я резко поднимаюсь, разозленная его поведением.

– Отлично! Спокойной ночи!

Пит поджимает губы.

– Почему ты злишься?

– Тебе кажется! – бросаю я и ухожу, на этот раз громко хлопнув дверью.

Сажусь на край кровати, уперев сжатые кулаки в постель по бокам от себя. Чувствую себя дурочкой: Пит не мог не заметить, что я собиралась его поцеловать. И отодвинулся. От обиды мои губы дрожат, и я прикрываю рот рукой, силясь сдержаться, но уже поздно – из глаз начинают течь слезы, которые я не могу остановить. Всхлипываю, размазывая влагу по щекам.

Свет в соседней комнате уже не горит. В нашей маленькой квартирке тишина. Наверное, уже за полночь, но я все еще сижу и беззвучно плачу. Что со мной?

Неожиданно молчание ночи нарушается приглушенным стуком в дверь.

– Китнисс, я могу войти?

Не отвечаю: если скажу хоть слово, Пит поймет, что я в слезах. Не доставлю ему такой радости.

– Китнисс?

Я надеюсь, что напарник уйдет, но дверь все-таки приоткрывается, и я вижу перед собой едва различимый в темноте силуэт парня. Пит приближается, садится на пол возле моих ног и опирается спиной на кровать.

– Почему ты плачешь? – тихо спрашивает он, глядя в сторону.

Шмыгаю носом, упрямо заявляя:

– Я не плачу.

Пит вздыхает, но не отстает:

– И все-таки?

Прикусываю губы, потому что слова так и рвутся с языка, но я не хочу, чтобы Пит знал о том, что я чувствую. Быть отвергнутой – больно.

– Китнисс, я знаю, что для тебя все это сложно… – начинает Пит. – Эта свадьба, снова игры на публику. Если бы я мог как-то спасти тебя, то сделал бы это не задумываясь. Я не знаю как. Мне невыносимо знать, что ты страдаешь каждый раз, когда… приходится меня целовать. И я…

Злость возвращается ко мне с новой силой, и я толкаю Пита в плечо. От неожиданности он замолкает, разворачиваясь ко мне.

– За что?

Если бы я сама знала ответ на этот вопрос! Я злюсь, что он жалеет меня? Не нужна мне его жалость! Я сама могу решать, чего я хочу, а чего нет: резко встаю с кровати и тяну Пита вверх за рубашку. Он подчиняется, и наши лица оказываются друг напротив друга. Быстрее, чем напарник успевает что-то сказать, я тянусь к его губам, почти кусаю, предостерегая Пита от спора. Первое мгновение он явно растерян, но его губы все-таки отвечают на поцелуй, а руки обвивают мою талию.

Я смягчаюсь, чувствуя нежность Пита, и обхватываю его лицо ладонями. Глажу по волосам и стараюсь прижаться сильнее к крепкому телу напарника. Он ласков, но не проявляет инициативу. Мои сомнения тут как тут.

Вырываюсь из его объятий и отхожу к окну. Пит остается стоять на месте.

Минуты уходят одна за другой, а мы все не двигаемся. Невыносимо хочется заплакать.

Спать! Надо лечь спать! Игнорирую присутствие парня и завожу руки за спину, расстегивая молнию платья. Пит смотрит? В комнате довольно темно, в любом случае он мало что увидит. Стягиваю платье через голову и быстро ныряю под одеяло.

Пит не уходит. Глубоко вздыхаю и, протянув руку, откидываю одеяло с его стороны – на большее я не способна. Слышу, как шуршит одежда напарника, чувствую, как прогибается кровать под его весом. Пит ложится на свою половину, не нарушая мою территорию.

– Спокойной ночи, – шепчет он.

– И тебе.

тапочки и помидорки в студию, пожалуйста))))

========== 08 ==========

Комментарий к 08

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Открываю глаза, потягиваясь после сна. За окном едва забрезжил рассвет, и в нашей с Питом спальне стоит легкий полумрак. Поворачиваю голову в сторону напарника: он сладко спит, обняв обеими руками подушку. Некоторое время лежу, наблюдая за мягко подрагивающими светлыми ресницами. Улыбаюсь сама себе и рассеянно потираю глаза: на пальцах остается слабый темный след – тени, которые я так и не смыла после интервью.

Спускаю ноги вниз, касаясь пушистого ковра, лежащего возле кровати, и почти встаю, когда понимаю, что на мне только нижнее белье, – если Пит проснется и увидит меня в таком виде, будет неловко. Тяну вслед за собой одеяло, обматываясь им, мельком смотрю на оголившееся тело напарника: он переворачивается на другой бок, не проснувшись.

Смываю с лица вчерашний макияж, пытаюсь расчесать волосы, залитые лаком: они не поддаются, так что решаю оставить, как есть, – к счастью, кудряшки смотрятся вполне прилично. Натягиваю поверх белья длинную майку, прикрывающую мои ноги чуть ли не до колен, и только теперь решаю вернуться в спальню.

Пит лежит поперек кровати, лицом на моей подушке и тихонько постанывает. Я замечаю необычное движение его пальцев: напарник перебирает пальцами простыню, то сжимая ее, то разглаживая. Я удивлена, потому что кошмары и к нему, и ко мне чаще приходят ночью, а не под утро, но все-таки топаю к кровати и укладываюсь рядом. Подаюсь вперед, проводя ладонью между его лопаток.

– Пит, проснись, – шепчу я.

Напарник издает странный звук, похожий на глухое рычание, но не просыпается. Настойчивее глажу его по спине, повторяя свою просьбу, наклонившись к самому уху.

– Пит?..

Светлые волосы чуть влажные у корней, а жилка на шее ритмично бьется в такт дыханию Пита. Мне приходит в голову совершенно дикая мысль, но я не прогоняю ее: аккуратно целую парня в шею. Сначала очень быстро, словно боюсь быть пойманной, но постепенно вхожу во вкус, покрывая его кожу десятком поцелуев. Моя рука блуждает по обнаженной спине Пита, оставляя на ней невидимые рисунки.

Парень стонет чаще и громче и неожиданно переворачивается так, что я оказываюсь прижатой к кровати его телом. Глаза Пита широко распахнуты, а на лице немой вопрос. Мое сердце испуганно бьется, но что-то внутри – настойчивая и усиливающаяся жажда – заставляет меня робко улыбнуться и приоткрыть губы. Пит обрушивается на меня жадным поцелуем, касаясь ладонями моих щек. Его язык отчаянно ищет мой, а я и не против: обнимаю парня за плечи, притягивая ближе к себе.

Постепенно губы Пита перебираются на мою шею, касаясь так нежно, что я вздрагиваю и плавлюсь. Чувствую прикосновение холодных пальцев на бедре, замираю, но не отстраняюсь. Пит медлит, чуть продвигает руку выше, пробираясь под мою футболку, и снова задерживается. Наверное, он дает мне шанс остановить его, но я этого не делаю, наоборот начинаю слабо двигать всем телом: мне хочется выгнуться, но не выходит. Напарник тяжелый, хотя сейчас мне это не мешает: я не против, чтобы Пит лежал на мне. Снова ерзаю на месте, побуждаемая к движению бабочками, которые вновь появились в моем животе.

– Китнисс, моя Китнисс, – шепчут губы Пита, и я не в силах убрать довольную улыбку со своего лица.

Прохладная подрагивающая ладонь гладит меня по животу. Я то напрягаю мышцы, то расслабляю их: мне приятно, дышу сбивчиво и иногда стискиваю руки в кулаки, дергая Пита за волосы. Он смелеет, исследуя мое тело и не наталкиваясь на сопротивление: футболка летит прочь, ласковые губы касаются моей груди прямо возле кромки белья.

Выдыхаю его имя, путаясь в своих ощущениях: мне страшно от того, что происходит, но еще страшнее от одной мысли, что напарник может прекратить. Крепко держу в объятиях тело Пита, подстраиваясь и выгибаясь так, чтобы ему было удобно. Целую его лицо, плечи; чувствую, как пламя во мне разгорается все больше: кажется, я пылаю изнутри, готовая вот-вот вспыхнуть как факел. Только там, где руки напарника касаются меня, наступает временное облегчение, только там, где его губы оставляют влажные следы, болезненный огонь притупляется.

Задерживаю дыхание, когда Пит целует мою грудь, открытую и доступную для него. Он не дает мне закрыть свою наготу, он настойчив, и я сдаюсь: это так неожиданно приятно, что я прикусываю губы, только бы не застонать в голос.

Наши губы снова вместе, я с жаром танцую этот танец. Моя кожа горит, бабочки порхают в животе, громко хлопая крыльями, и я целую Пита вновь и вновь: жадно, страстно, как в последний раз.

Громкий женский голос раздается в гостиной так внезапно, что в первое мгновение я думаю, что мне померещилось. Но Пит замирает, и уже через секунду скатывается с меня, накрывая мое практически голое тело одеялом.

– Пит? Китнисс? Время – деньги, – кричит Кларисса. – Подъем.

Сажусь на кровати, непонимающе хлопая ресницами: напарник поспешно натягивает штаны и выходит из спальни.

Мои щеки, наверное, багрово-красные. Все еще часто дышу, переводя взгляд на окно: небо над Капитолием посветлело, утро вступило в свои права. Откидываюсь на спину, укрываясь с головой; мне почти стыдно за то, что только что чуть не произошло. Но один вопрос не дает покоя: я остановила бы Пита, если бы не заявилась эта капитолийка?

Шарю рукой под одеялом: лифчик лежит чуть в стороне от меня, а вот футболки нигде нет. Подползаю к краю кровати и свисаю головой вниз: одежда сиротливо валяется прямо на полу. Едва я успеваю одеться, как дверь приоткрывается, и Пит заходит в спальню.

– Риса просит тебя выйти, – сообщает он, прижимаясь спиной к деревянной поверхности.

Я смотрю в глаза Пита, только в них: не решаюсь даже мельком взглянуть на губы, которые еще несколько минут назад так по-хозяйски касались моего тела.

Напарник неуверенно садится на край кровати и протягивает руку, поглаживая меня по щеке.

– Все хорошо?

Мне кажется, Пит напряжен. Даже взволнован.

– Да, – коротко отвечаю я, желая его успокоить. – Все нормально.

Неловко улыбаюсь. Что-то изменилось между нами теперь, после того как?..

Пит резко подается вперед и легко целует меня в губы.

– Я люблю тебя, – произносит он, отстраняясь.

Я не могу оторвать взгляда от синих омутов напротив. Почему я раньше не замечала, что его глаза не равномерно голубые, а с вкраплениями темных пятен, причудливо соединяющихся друг с другом?

Я люблю его? Во мне сейчас столько нежности, что в груди ей слишком тесно: она рвется наружу, желая превратиться в слова.

Только этого не происходит; Кларисса снова зовет нас к себе, и я, отвернувшись от Пита, отправляюсь переодеваться.

***

Кларисса заставляет меня поехать с ней в город. Когда мы останавливаемся возле Тренировочного центра, меня начинает тошнить от одного только вида этого здания: уговоры не помогают, и мне кажется, что впереди еще одни Игры. Их я уже точно не переживу.

К счастью, нам, оказывается, назначена встреча в соседнем здании – неприметная на первый взгляд больница, которую я не замечала раньше.

Мы проходим на первый этаж, и только теперь помощница Сноу объяснят мне цель нашего визита: мне предстоит пройти обследование. Сначала я чувствую облегчение, но, войдя в кабинет врача, замираю на пороге: в углу едва прикрытое ширмой стоит странного вида высокое кресло, на которое доктор – мужчина лет тридцати – предлагает мне залезть. Эта штука больше смахивает на средство для пыток, и я совершенно не понимаю, для чего к нему прикреплены две стойки, заканчивающиеся чем-то, напоминающим чаши.

Капитолийка, пройдя вглубь кабинета, усаживается на кожаный диван и, закинув ногу на ногу, открывает журнал и начинает лениво перелистывать страницы. Я неловко топчусь на пороге.

– Мисс Эвердин, – обращается ко мне врач, – проходите за ширму и раздевайтесь.

Я покорно прячусь за занавеской и стягиваю с себя кофту, оставаясь в длинной майке и штанах. С трудом, но забираюсь на кресло, снова задаваясь вопросом о стойках по бокам. Спустя несколько минут врач появляется рядом и с удивлением смотрит на меня.

– Я же сказал вам раздеться?

Смутное предчувствие беды раскрывает передо мной объятия, когда я слышу хихиканье Клариссы.

– Я разделась, – пытаюсь оправдаться, кивая на кофту, свисающую с края ширмы.

Доктор хмурится, поджав губы, и заставляет меня встать. Рискуя упасть, кое-как слажу с пугающего кресла, мнусь с ноги на ногу, ожидая разъяснений.

– Снимайте штаны, – врач раздражается.

Я напряженно сглатываю. «Это только доктор! Всего лишь доктор!» – повторяю сама себе, оголяя ноги. Неприятный холодок пробегает по моей коже, когда я чувствую мимолетный взгляд мужчины.

– И трусы.

Вспыхиваю, как свечка, но уверенно качаю головой.

– Нет!

Доктор смиряет меня строгим взглядом и, достав из кармана тонкие резиновые перчатки, не спеша одевает их.

– Мы с вами не в игры играем, мисс Эвердин. Время – деньги, – повторяет он фразу, которую я сегодня уже слышала от Клариссы. – Снимайте трусы и забирайтесь на кресло.

Отказываюсь.

– Мисс Мэйн, – врач окликает помощницу Сноу, которая тут же оказывается рядом. – Что происходит?

Кларисса переводит на меня взгляд, полный издевки, и, подойдя почти вплотную, наклоняется к моему уху.

– Китнисс, милая, мы ведь обе не хотим, чтобы с кем-то из твоих близких случилась беда? – Ее шепот заставляет меня съежиться. – Снимай бельишко и залезай.

Она сейчас похожа на ядовитую змею. А мне очень хочется наступить ей на горло и подождать, пока она сдохнет.

Скрипя зубами от бессильной злобы, я раздеваюсь. Майка остается на мне, и, откинувшись на кресле, я пытаюсь натянуть ее как можно ниже.

– Разведите ноги.

Дергаюсь как от удара и резко принимаю сидячее положение.

– Нет!

Врач и Кларисса переглядываются, капитолийка вздыхает и снова наклоняется ко мне. На этот раз она пытается быть милой.

– Слушай, это совершенно не больно, но необходимо. Доктор проведет осмотр, возьмет анализы, и ты свободна. Ну же, Китнисс.

Я сжимаюсь от страха и омерзения, бросив полный ненависти взгляд на своего обидчика – мужчину, перед которым меня заставляют раскрыться. Я голая! Челюсть болит от напряжения, но я все-таки выдавливаю:

– Я не могу.

Кларисса подбадривает меня похлопыванием по плечу.

– Ради Прим, дорогая, все только ради Прим.

Мне кажется, я сейчас заплачу. Нет, завою в голос от унижения и невозможности противостоять этим двоим. Зачем Сноу понадобилось делать все это?

Моя спина совершенно не гнется, когда Кларисса все-таки заставляет меня откинуться назад. Мышцы сводит судорогой, когда врач, схватив своими ручищами мои лодыжки, одну за другой разводит ноги в стороны, устраивая их на тех самых «чашах». Я распята. Я беспомощна. Я не заплачу.

До боли в суставах сжимаю в руках простыню, которая накинута на кресло, когда чувствую проникновение внутрь постороннего предмета. Что-то холодное. Врач давит мне на живот, одновременно массируя меня… изнутри. Жмурюсь, но несколько слезинок все-таки стекают по моей щеке. Минуты становятся бесконечными. Я жалко поскуливаю каждый раз, когда чувствую руки доктора на своем теле. Это не кончится никогда.

***

Наконец все заканчивается. Меня отпускают, позволяя одеться, и я соскакиваю с кресла для пыток так быстро, будто мне все равно, если я упаду и сверну себе шею.

Врач предлагает мне и Клариссе подождать результатов в коридоре. Я прохожу мимо капитолийки, случайно задев ее плечом, и это заставляет меня поднять на нее глаза. Моя мучительница выглядит удивленной и настороженной, словно я неведомая зверюшка, которую она видит впервые.

Я сажусь на одну из лавок, стоящих у стены; мимо то и дело проходят люди в белых халатах, время от времени вокруг раздаются чьи-то голоса. Я с трудом воспринимаю происходящее: никак не могу расслабиться, живот болит так сильно, что я едва не сгибаюсь пополам.

Дергаюсь, когда прямо перед моими глазами появляется стакан с водой. Вскидываю голову: Кларисса стоит рядом и внимательно смотрит на меня.

– Выпей, Китнисс. Полегчает.

Хочу послать ее как можно дальше, но я слишком подавлена, так что принимаю стакан и делаю несколько глотков. Жидкость смачивает горло, дышать становится немного проще.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – доверительным тоном спрашивает помощница президента, подсаживаясь ко мне.

Отодвигаюсь от нее и произношу уверенное «нет». Мне не о чем разговаривать с Клариссой, и не имеет значения, что приказы отдает Сноу: сейчас вся моя ненависть направлена лично на эту девицу. Не моргая смотрю в пол, мечтая только о том, чтобы поскорее вернуться домой, к Питу.

Мы сидим так очень долго, пока, наконец, из кабинета не выходит врач. Поднимаю на него глаза и заливаюсь румянцем: этот мужчина… трогал меня. Мышцы лица сводит, будто я давлюсь лимоном, и я отворачиваюсь: не имеет значения, что он скажет.

– Что ж, мисс Эвердин совершенно здорова. Анализы не выявили у нее каких-либо нарушений, – сообщает врач. – Кроме одного.

Кларисса оживляется, уточняет, что не так.

Я кожей чувствую на себе внимательный взгляд врача.

– Для девушки, которая была беременна, мисс Эвердин на удивление девственна.

Лучше бы я умерла на Арене, чем сидеть здесь и выслушивать мужчину, который…

Я никогда не смогу успокоиться. Мерзко.

Доктор еще несколько минут разговаривает с помощницей Сноу, после чего прощается и уходит. Я тороплюсь поскорее исчезнуть из больницы, и, слава богу, капитолийка не пытается меня остановить.

***

Все время, пока машина везет меня и Клариссу во дворец, девица не сводит с меня глаз. Я даже не могу сказать, что она выглядит злой. Скорее озадаченной.

– Китнисс, ты так и не придумала, как объяснить, почему ты до них пор невинна?

Бросаю на нее ядовитый взгляд.

– Не твое дело.

Кларисса пожимает плечами.

– Ну как сказать…

Морщусь.

– Чего уж там, говори как есть. – На смену апатии приходит ярость. Это все она виновата, она, она! – Зачем нужно было тащить меня в больницу?

Капитолийка как будто стесняется от моих слов, на мгновение отведя глаза, а потом снова смотрит на меня, и, кажется, я вижу… сочувствие? С чего бы?

– Китнисс, это мое дело. Я должна гарантировать своим клиентам полную безопасность, исключая сюрпризы. Как вот этот.

Сердце уходит в пятки. Что за чушь? Даже не раскрываю рта, а Кларисса уже продолжает:

– Вообще-то, я собиралась сказать вам с Питом вместе, но ты удивила меня. Твоя реакция на, в общем-то, невинный осмотр…

Мои щеки пылают, ну зачем она напоминает?

– В общем, победа на Играх – это не только вечеринки и почести со стороны Капитолия. Это еще и работа. Каждый должен приносить пользу своей стране.

Острые когти царапают мою грудь. «Польза для страны», вероятно, куда страшнее, чем смерть на Арене.

– Победители популярны, их любят и их хотят. Видеть в своей постели.

Кожа рвется, кровь выступает из ран. Слабый стон вырывается из моего горла.

– Это очень прибыльно для Панема, Китнисс. Этого не избежал еще ни один Победитель.

Алые струи стекают к животу, по ногам. Не могу вымолвить ни слова.

– Моя работа – заключать лучшие контракты: кто больше платит, тот и забирает себе «игрушку».

Я стою в луже собственной крови. Нет! Нет! Нет!

– Продают каждого победителя, – уточняет Кларисса. – Единственное исключение – вы с Питом.

Превозмогая отвращение, смотрю на капитолийку. Сердце, кажется, замедлилось. Меня бьет крупная дрожь.

– Я буду торговать только одним из вас, второй останется свободен.

Не понимаю ее слов. Их смысл ускользает от меня. Я настолько не в себе, что спрашиваю то, что мне совершенно не важно:

– Почему ты мне это говоришь… Ты ведь хотела… Сказать нам вместе… – голос не слушается, дрожит. Прерывается.

Кларисса отводит глаза, разглядывая дворец, к которому мы уже подъезжаем.

– Разве это важно, Китнисс? Просто используй этот шанс. Ты узнала заранее, так найди способ убедить Пита или…

Она сжимает челюсти плотнее, похоже злится. Резко поворачивается ко мне и выпаливает.

– Мне нет разницы, кто из вас товар. Но тебе же лучше, если ты убедишь парня.

***

Не знаю, как добираюсь до нужного этажа. Открываю дверь, медленно вхожу внутрь. Мое тело все еще дрожит, как лист на ветру. Страшно. Я не верю, что Кларисса сказала правду.

Так не бывает.

– Ты в порядке?

Замечаю Пита, стоящего в дверях спальни. Его лицо взволновано.

– Ты бледная, что случилось?

Напарник подходит ко мне, тянет за руку, помогая сесть на диван. Он что-то говорит, спрашивает, переживает. А я смотрю на него стеклянными глазами.

«Найди способ убедить Пита. Найди способ. Найди».

Пальцы Пита касаются моей щеки, но я внезапно отшатываюсь, подскакивая на ноги. Во мне будто закипает кровь, подпитываемая жаждой жизни. Первейший инстинкт – выживание. Он работает у любого животного. Даже у человека.

Делаем ставки, господа )))

========== 09 ==========

Комментарий к 09

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Я набираю в грудь побольше воздуха и выпаливаю:

– Давай убежим.

Пит в мгновение ока оказывается на ногах и непонимающе смотрит на меня.

– Что?

– Давай убежим отсюда, – быстро говорю я, хватая его за плечи. – Сегодня, сейчас!

Лицо Пита больше напоминает удивленную маску.

– Я не хочу быть игрушкой в руках Сноу! И ты не захочешь! Другого пути нет!

Пит освобождается из моих рук, усаживая меня обратно на диван. Его пальцы гладят мои ладошки, желая успокоить, а напарник заглядывает мне в глаза и, поразмыслив, наконец произносит:

– Что произошло?

Прикрываю глаза и отворачиваюсь, не зная, как объяснить то, что я узнала от Клариссы. Да и стоит ли объяснять? Если Пит не согласится сбежать, мы останемся… и одному из нас все-таки придется сделать то, чего ждет президент.

– Просто поверь мне, – прошу я, вновь вскакивая, и начинаю мерить шагами комнату. – Теперь, когда мы не в камере, все может получиться! Пройдем мимо миротворцев, я помню, как пройти по дворцу, вероятно, нас даже не заметят…

Напарник оказывается рядом и тормозит меня, упираясь своим лбом в мой. Он заглядывает мне в глаза, а его руки обнимаю меня.

– Китнисс, ты ведь знаешь, я пойду за тобой на край света…

– Правда? – выдыхаю я.

Пит слабо улыбается.

– Правда.

На секунду я задерживаю дыхание и зажмуриваюсь, наслаждаясь теплым дыханием на своем лице, но все-таки снова перехожу в наступление.

– Тогда надо действовать!.. – Пытаюсь отойти, потому что тело требует какого-то движения, но Пит не отпускает.

– Послушай меня, сначала нам нужен план. И нужна уверенность, что твои близкие не пострадают.

Дергаюсь как от удара: зачем Пит напоминает о том, о чем я стараюсь не думать? Если слова Сноу об угрозе нападения на остатки сопротивления в Тринадцатом только ложь, тогда Прим ничего не угрожает… А если…

– Ну зачем ты говоришь об этом? – раздражаюсь я, вырываясь из крепких объятий напарника.

– Китнисс, – Пит снова пытается поймать меня, – если мы пойдем против Сноу, то должны быть уверены в успехе, иначе… Ты его знаешь – смерть не станет нашим избавлением…

Открываю рот, собираясь возразить, но слова превращаются в бессмысленный выдох, когда в дверь стучат, и она сразу же распахивается, являя на пороге противную капитолийку.

– Пит, а я за тобой, – говорит Кларисса, сладко улыбаясь.

Напарник не выпускает моей руки.

– Мне обязательно идти? – спрашивает он.

– Мы ненадолго, – обещает помощница президента. – Проведаем одного доктора, ты сдашь анализы, и обратно. Китнисс найдет, как скоротать время, верно?

Кларисса пронзает меня хитрым взглядом.

– Огненной есть над чем подумать.

Вздергиваю подбородок и прищуриваюсь. Мне хочется как-то осадить эту девицу… Дергаю Пита за руку, притягивая к себе, и быстро целую его в губы.

– Увидимся позже, – шепчу я напарнику. Пусть Кларисса видит, что ей не разрушить нашей с Питом связи.

***

Едва дверь за ними закрывается, я направляюсь в ванную, надеясь, что вода смоет мои сомнения и страхи.

Опираюсь руками на прохладную раковину и обреченно склоняю голову. Мой пульс неровный, мысли в беспорядке.

Сбежать нереально. Пит прав… Шансов на то, что мы выберемся, почти нет, а вот если Сноу нас поймает… Я не боюсь смерти, только президент вряд ли позволит мне умереть. Он знает о моих слабостях: сестра, Гейл…

И Пит. На нем Сноу отыграется в первую очередь.

Значит, надо сделать выбор? Я или Пит?

Стаскиваю с себя одежду, бросая ее на пол уродливой кучей, и медленно стягиваю вниз плавки, переступая через них. Задерживаю дыхание, заметив красное пятно на ткани. Кровь. Рассерженно хватаю белье и, зайдя под струи воды, пытаюсь отстирать следы моего унижения. Яростно шоркаю ткань в руках, не обращая внимания на соленые ручьи, смешивающиеся с основным потоком. Плачу.

Пит или я?

Отчаяние шершавой ладошкой гладит меня по спине: я не смогу пройти через унижение быть проданной чужому мужчине. Разным чужим мужчинам.

«Найди способ убедить парня». Это единственный выход?

Падаю на коленки, упираясь головой в стену душевой, и позволяю ярости, скопившейся внутри вырваться наружу: с силой бью кулаками по мрамору и не останавливаюсь, пока костяшки пальцев не начинает саднить.

Я не могу отдать свое тело на потеху зажравшимся капитолийцам.

Разворачиваюсь и задираю вверх голову, подставляя лицо под тысячу теплых капель. Единственная мысль, которая не дает мне покоя, – как убедить Пита?

***

Лежу на кровати, уже кучу времени ворочаясь без сна, – попытка задремать провалилась. Пита все нет, а я то и дело бросаю взгляд на часы.

Переворачиваюсь на бок, раздраженно взбивая подушку. Стрелки нещадно отбивают свой ритм.

Сбежать, рискнуть? Невозможно. Эта продажа Победителей – очередная ловушка Сноу, мышеловка, в которую я угодила. Вспоминаю слова напарника о том, что мы с ним мыши, а наш сыр отравлен горьким ядом.

Придется выбирать? Кто из нас решится на то, чтобы отдать свое тело? Морщусь, вспоминая руки врача внутри себя. Отвратительно. Я не смогу.

А Пит?

Снова меняю положение, никак не находя покоя.

Пит ни в чем не виноват. Это из-за меня началось волнение в дистриктах, это я нелепый символ революции. «Найди способ убедить парня». Я не могу, не имею права. Напарник и так слишком многое пережил из-за меня, заслуживает ли он еще одну порцию боли и страданий?

После долгих размышлений, прихожу к выводу, что Пит имеет право знать обо всем. Может быть, мы вместе что-то придумаем? Маловероятно, но другого плана у меня нет.

Резко сажусь на кровати, когда слышу шаги в гостиной. Спешу на звук, надеясь увидеть Пита, но, к сожалению, встречаю толпу клоунов – моя новая разноцветная группа подготовки.