Текст книги "Книга власти (СИ)"

Автор книги: Admin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 78 страниц)

Быков Валерий

Книга власти

   От персонажа книги.

   Хочу заранее подчеркнуть, что все люди, которые будут критиковать мою книгу о себе, и исторические факты в ней приведенные. Видимо в силу своего возраста (не старше 90 лет) и образования (законченное полное бумажно-бюрократическое ВО времён СССР или современной РФ), знают историю нашего мира значительно лучше меня, разбираются в науке на недостижимом для меня уровне, видели события тысячелетней давности своими глазами. И они знают именно так, как всё было на самом деле, а не общепринятое поверхностное мнение (написанное для недалёкой, тупой серой массы), искажённое людьми до неузнаваемости, дошедшее до наших дней, менявшееся из поколения в поколение человеческой глупостью и неспособностью адекватно оценивать события. Поэтому заранее признаю, что именно мне истинная история неведома, не то, что вам гуглерам жёлтопрессных страничек Интернета, и спорить ни о чём не буду.

   Пролог.

   "В книгах мы очень часто видим идеальную ситуацию, герой сражается за жизнь и свободу добрых людей. И всё вроде бы просто и правильно, хорошие защищают хороших от плохих. Увы, в реальной жизни всё совсем не так. Поскольку часто те люди, за которых приходится сражаться, тот редкостный скот, не более чем наглое избалованное быдло, что не только не скажет тебе за твои подвиги спасибо, но ещё и обольёт грязью и обосрёт дерьмом в качестве платы за то, что ты проливал за них свою кровь."

   К несчастью я не могу сказать, когда и где я родился, поскольку это было достаточно давно, и позже я много кочевал с место на место, не имея в те времени никаких представлений о географии и даже просто о том, что из себя представляет наш мир. По этой же причине не могу назвать и свою дату рождения, совершенно, даже не могу сказать, было ли это летом или зимой, и не только потому что в тех местах нет ощутимой разницы между летом и зимой. А самое главное, увы, моя мама очень плохо умела говорить, и я начал осознавать мир, лишь достигнув возраста семи восьми лет. И в силу особенностей моего племени и уровня его развития, я никак не мог узнать ни свой точный возраст, ни дату рождения. И что уж там говорить, когда я родился, у меня не было даже имени. Впрочем, те далёкие времена, когда я только родился, я помню крайне смутно, расплывчато, и можно сказать, что даже почти уж и не помню. Знаю только, что те времена были, и всё. Слишком уж это было давно, и слишком не приспособлен мозг человека, помнить то, что произошло настолько давно, как день моего рождения. И не стоит думать, что тогда, на заре своей жизни, я был сразу таким же умным как сейчас, наоборот, я очень долго многого не понимал и пребывал в глухом и тёмном невежестве.

   Могу сказать лишь некоторые самые общие вещи из своего прошлого, ну, например, я сейчас примерно прикидываю, что родился около 180-200 тысяч лет назад, в период пика предпоследнего ледникового периода, незадолго до того периода расцвета, с которым возвысилась наша раса. Я полагаю, что место моего рождения, скорее всего, либо юг Северной Африки, либо экватор, возможно, я родился к югу от экватора, и не факт что вообще в Африке, потому что есть ещё Индия, но последнее мало вероятно, так как род "человекоподобных обезьянок" пошёл именно из Африки. И более склоняюсь к мысли, что это были субэкваториальные тропические леса южной Сахары. Сами историки считают, что я родился на территории Северной Африки, близко к побережью средиземного моря, в районе дельты Нила, сам же я до конца в этом не уверен. И возможно я ошибаюсь, слишком уж смутны мои воспоминания, слишком много лет прошло с тех пор. Трудно, очень трудно определить точную дату и место моего рождения, могу сказать точно лишь то, что это было где-то на Земле, и мало вероятно, что я родился на территории Австралии или Гавайских островов. С вероятностью 99% это был район Южной Азии или Африки, где-то тут, плюс минус 1000 километров, 98% что Африка. Тем более, в те далёкие времена Сахара представляла из себя не пустыню, а обширный район плодородных лесов джунглей и саванну, покрытые лесами и озёрами, что никогда не видели холодной зимы.

   Проблема в том, что я очень долго не мог до конца осознать себя и свою уникальность, своё место в этом мире и историческую роль, долго, и очень долго скитался с места на место, пытался строить то одно племя, то другое. Нередко меня прогоняли и пытались убить, потому что я плохой и ничего не понимаю в жизни, а все остальные люди хорошие и умные, не то, что я. Как-то один мужчина уже в 20ом веке даже сказал мне, что я просто не понимаю логику и развитие исторического процесса. Эту позицию по отношению ко мне люди стабильно пронесли с собой сквозь века и сохранили до сих пор. Аргументы в стиле, я умнее, старше и больше видел, больше понимаю, тупые животные не воспринимают в принципе до сих пор, поскольку даже в наши времена, ни одно тупое животное не ценит во мне мои знания металлургии, физики, химии и астрономии, оценивая и уважая лишь силу и способность набить морду. Это заложено в людях веками их животным инстинктом, на который люди всецело полагаются вне зависимости от возраста и социального происхождения. И кстати, кто бы что не говорил, именно инстинкт до сих пор является основополагающим фактором на основании которого любая особь принимает решение об уважении или не уважении кого-либо. Люди ценят то, что им досталось с трудом, и совсем не ценят то, что им дали бесплатно, это касается всего, и отношения в том числе. Люди, хорошее отношение и внимание которых досталось бесплатно, никогда не будут уважаемы, даже если они дали нечто бесценное, и наоборот особь ценит каждый сигнал тех, чьё уваженье добиться сложно. Не зависимо от того, чьё внимание приносит больше пользы. И этот примитивный животный инстинкт часто идёт вразрез с логикой и здравым смыслом, так, например, люди в принципе не уважают тех, кто делает что-либо для них бесплатно или оказывает много внимания. Стоит начать оказывать своему ученику много внимания, старательно учить и воспитывать его, тратить на него время, и чем больше ты его учишь, тем меньше он тебя уважает, и уважение тает с каждой буквой знания, что ты ему передал экспоненциально. Однако пофигистское отношение тоже не выход, поскольку при таком отношении нельзя подготовить людей, которые выполняли бы свою функцию достойно, старательно и справедливо. Будь то учёный, чиновник, судья воин или полицейский. Чтобы подготовить общество обучить, и научить работать, надо с ним работать, если же насрать на него, общество само быстро развалится. В итоге природа человека идёт в разрез со здравым смыслом и его интересами. И единственный путь здесь, и решение это сломать сам животный инстинкт человека, а не идти у него наповоду, как выход я нашёл стратегию жестоких и очень жестоких наказаний, принуждения, тогда животное уважает тебя за силу, даже если ты оказываешь ему много внимания. И я думаю, это единственный путь и иного просто нет. Только вот увы, стоило моему ученику Сталину ослабить хватку... И всё развалилось. Ступив на этот путь, люди так и будут жить из-под палки всегда, а стоит хоть немного ослабить гнёт, и воля СССР 1991го года во всей красе, коррупция, лень, глупость, полный крах. А держать людей на короткой стальной цепи я научился совсем недавно, и делать это у меня получается не слишком хорошо. И я хочу сказать, заставить научить людей быть людьми ценить знания и учёных, а не крутых самцов, мне, не удаётся даже сегодня, когда казалось бы, мы наблюдаем торжество знаний и здравого смысла. Когда идея прогресса стала краеугольным камнем нашей цивилизации. Что уж говорить о временах, когда такого понятия как наука не было в народе в принципе. Хотя конечно я изучал повадки и инстинкты людей, и постепенно начинал понимать, как надо правильно вести себя, чтобы животный инстинкт говорил человеку, что меня надо слушать. И у меня получалось сохранять авторитет, но недолго, а в итоге причину ненавидеть меня, люди всегда находили, это происходило рано или поздно, всегда, в первом поколении моего правления или в третьем. Во многом это было связано с тем, что я всегда много требовал от своих подданных, заставлял их работать, чтобы обеспечить прогресс, уделял им много внимания, дарил знания бесплатно, и часто те, кого я учил, просто плевались моими знаниями, не желая их получать. Даже не осознавая ценности того, что я им дал. И это моё внимание и подарки не являются стимулом к уважению, да и подданные не хотели прогресса, они хотели жить богато и спокойно. Не понимая, что это богато и спокойно, выльется уже в следующем поколении в тяжело и бедно. Всегда находился альфа самец, настоящий герой, животное, что вело за собой других животных, которые пытались меня убить, либо прогоняли, часто я сам бежал. Его победа надо мной была предопределена, ведь его действия были направлены на захват власти любой ценой, без учёта любого последующего ущерба государству, социуму и даже краха системы, а я стремился обеспечить условия к прогрессу. Обычно такое животное делало ставку на других наиболее наглых, ленивых, жадных, агрессивных и тупых животных, силой и популизмом, несбыточными обещаниями захватывало власть и потом просто грабило свой народ, разрушая всё созданное ранее. А наглые тупые и ленивые, банальные бандиты всегда в моём обществе занимали наинизшую позицию, поскольку мне как правителю нужны были те, кто будет работать и строить лучший мир, а не тупые грабители. И это являлось мощнейшим фактором их ненависти ко мне, при мне они были никем, а при новом лидере тупом альфа самце все бабы и люди их. При этом те, кого я защищал, редко поднимались и противостояли альфа грабителям, по причине психотипа. Люди рабочие не расположены воевать, а альфа самцы не умеют работать, стадия в которую я в прошлом нередко вгонял общество ради развития неестественна и противоречива. В природе сильная и наглая особь имеет всё и отнимает всё у других более слабых, но это противоречит принципу построения государства, где требуется прогресс и работа, а не система прайда львов. Это противоречие всегда лежало в основе моего краха, сегодня я это понимаю, но другого пути нет, не было и не будет. Единственный способ борьбы с этим психологическим противоречием, вооружить рабочую особь максимумом власти, пример дворянство и аристократия, чтобы крутой самец изначально не ставил себя на один уровень с аристократом, увы, это не всегда работает и уж тем более по настоящему долго. И я терял власть раз за разом, и всё возвращалось на круги своя. Я бежал, а недавно процветавшее моими усилиями общество скатывалось во тьму невежества.

   Так я скитался с места на место, часто не стремясь никем править, просто изучал мир и жил в своё удовольствие. Тем более, как показал мой жизненный опыт, править намного опаснее, чем просто жить, потому что вообще всегда рано или поздно наступал период, когда люди, окружавшие меня, решали свергнуть меня, а правителя, как правило, стремились тайно и наверняка. В связи с чем жить в долгосрочной перспективе простым гражданином куда безопаснее, чем правителем или богатым вельможей. Не стоит забывать и о том, что правитель всегда на виду, а простому страннику проще сменить своё амплуа. Это большая проблема, когда ты живёшь так долго, как живу я, не изменяясь и не старея.

   Только позже, значительно позже я стал совершенствовать свой талант управления людьми, строить сложные системы, социумы, бюрократию, государства, в которых много людей могло жить, бороться с природой, идти вперёд. Только в последнюю тысячу лет своей жизни я осознал ценность технического прогресса в полной мере и приступил к движению прогресса вперёд всеми силами, часто решая научные задачи самостоятельно, а не делая ставку на других. Впрочем, на самом деле, жажда познания и развития во мне была всегда, разве что, в дремучие времена я не знал, как надо правильно поступить.

   Глава 1: Юность.

   Я вышел к реке, присёл около кромки воды и зачерпнул ладонями немного воды. Поднёс к лицу, умылся, потом выпил. Вода была холодной и приятной, но мне всё равно очень хотелось есть. Приятно было сидеть здесь у реки, слушать её журчание, спокойно и ни о чём не думая. Вдруг мне в спину врезался комок грязи и его ошмётки разлетелись, пачкая всё вокруг. Я обернулся, напротив меня стояло две сволочи постарше, они гикали и дразнили меня.

   -Уродец, уродец, уродец.

   Это моё имя, означавшее одновременно, что я урод, звучало на языке моего племени примерно как "год", то есть они орали мне "год", "год", "год". Что было типично для лексики и наречия моего племени столь далёких времён, слова были каркающими, короткими и значили много вещей сразу. Сам по себе язык был не богат, и количество слов невелико, слов триста, не больше, никаких времён падежей, склонений и даже женского или мужского рода в моём родном языке не было. Просто короткие каркающие слова, что значили существительное, прилагательное или действие, ну и были отдельные слова типа вчера и завтра, что выражали время, но без изменения окончаний. Точнее окончаний как в современных языках не было вовсе, были просто несклоняемые и неизменяемые слова. В последствии я использовал слово "год" как своё имя, хотя никто более и не знал никогда, что на языке моего родного племени оно означает "уродец", но с этим именем я прошёл через века.

   Как я уже говорил, словарный запас моего племени семьи был не богат, но это ёмкое слово использовалось не только как моё имя, а значило всё мерзкое, что в жизни можно встретить. Кто-то скажет, что мои мама и папа должны были бы меня защищать, потому что мне всего семь или восемь лет, и если не они, то хотя бы вождь племени не должен позволять другим взрослым травить меня. Но в те времена у людей не было понятий о добре и зле, либо жалости. Они видели во мне урода, и не понимали как мне плохо и то, что я не виноват, что таков. А раз я урод, значит надо бить меня и издеваться надо мной и неважно, что я совсем ребёнок. С детства я привык, что никто меня не покормит, и максимум что я могу получить от своего племени, это брошенный мне в спину камень или комок грязи.

   -Отстаньте.

   -Уродец, уродец, уродец. (год, год, год).

   В этот раз они пристали конкретно, продолжали швыряться грязью, да им хотелось поиграть, побить меня, поиздеваться, это доставляло удовольствие, и не только детям, но и взрослым. Впрочем, какие взрослые, все жили до двадцати, иногда очень редко умирали в двадцать пять от старости. Мои родители давно открестились от меня, полагая, что я просто урод, а такой никому не нужен. И поэтому я жил при племени, но отдельно от всех, иногда появляясь в родовой пещере, но только у входа, потому что вглубь меня не пускали, идти мне было некуда. Охотники никогда не кормили меня, но иногда мне доставались остатки еды племени, с самого детства я постоянно был голоден, даже не понимаю, как я вообще выжил. Родители, мать, кормили меня лет до трёх четырёх, пока не поняли, как я уродлив, и тогда они просто перестали обращать на меня внимание. Другие с самого детства привыкали бить меня, пинать, шпынять. И если в два три года, пока я был совсем детёнышем, меня ещё как-то не трогали зря, то с возрастом, год от года дела мои становились всё хуже.

   Я питался подножным кормом, выкапывал из земли корешки, ел ягоды, и маленькие кислые фрукты в яблочном лесу. Самое вкусное, из того, что я ел, это орехи. Их иногда с трудом удавалось отыскать малое количество, больше всего мне нравились кедровые орешки из шишек. Впрочем, это не совсем те кедры, что растут сегодня в Сибири. Мяса я почти не ел, хотя другие члены племени регулярно охотились и добывали его вдоволь. Совсем редко, когда охотники убивали совсем крупную дичь, и мясо начинало пропадать, я пробирался к их пещере и ел тухлятину. Конечно, я не могу есть совсем тухлое мясо, но на второй или пятый день на жаре или в тени мясо начинает пропадать, и тухловато, но ещё не совсем гниль. Если ты сильно голоден и привык есть всё подряд, лишь бы не обессилить от голода, можно заставить себя поесть и тухлятину. Так я и жил, никто не думал о том, виноват ли я в чём-то. Никому в голову не приходило хорошо мне или плохо, как я себя чувствую, хочу ли быть как все или нет? Я просто был уродом и все меня били. После четырёх лет я даже уже не плакал, я просто понимал с детства, что я уродец, и надо просто терпеть и выживать.

   -Уродец, уродец.

   -Отстаньте.

   Но их только раззадорил мой окрик и новые комья грязи полетели мне в лицо. Впрочем, грязь это не камни, гораздо хуже, когда кидают камни. Их так забавляет иногда, когда моя тонкая и нежная белая кожа рвётся при попадании камней с острыми кромками, и капает моя чёрно-красная кровь. У других членов племени кожа другая, она тёмно смуглая и толстая, грубая, покрытая тонким слоем шерсти и волос. А кровь у них светло красная. Трудно сказать, покрыто их тело именно тонкой шерстью, или это всё же скорее волосы, покрывающие всё тело везде, но у меня кожа вообще лысая и волос на груди нет совсем, и лишь руки и ноги частично покрыты мелкими волосками, что совсем не защищают ни от чего. Я совсем не такой как они, я урод, у меня тонкая кожа, почти нет волос на теле, за исключением конечно головы, на голове у меня волос достаточно. И всё же, другое лицо, маленький узкий нос, маленький рот, большой череп, намного крупнее, чем у других. Я другой, совсем не такой как все.

   Я понял, лучше не доводить до крайности здесь и сейчас это. Быстро прыгнул в воду, нырнул, проплыл под водой метров десять и вынырнул с другой стороны реки, выбрался наружу, посмотрел на них с ненавистью, и двинулся в лес. Мои обидчики злобно заверещали, никто из них не умел плавать, и они боялись воды, для меня же река стала единственным способом оторваться от них тогда, когда становится совсем плохо. Они загнали меня в детстве в воду и научили плавать, и выбора не было, либо плыви, либо затравят. И с тех пор я умею плавать и не боюсь воды, а они все боятся. Впрочем, река не абсолютная защита, там, в полукилометре ниже есть брод, и по нему можно перейти с берега на берег, но думаю, они не пойдут так далеко, чтобы лишний раз потравить меня.

   Самое опасное это конечно хищники, здесь в лесу полно крупных хищных зверей, люди племени отбиваются от них острыми палками и камнями вместе, спиной к спине, даже пещерные львы и саблезубые медведи не осмеливаются приближаться к стойбищу ближе, чем на пол километра. Большая стая людей может убить любое крупное животное. Поэтому здесь, около стойбища племени сравнительно безопасно, поэтому я часто бываю здесь, около людей, тут меня не любят, но племя не убьёт и не съест меня, я уродец, но человек. А вот лев или саблезубый тигр могут и ещё как.

   Глубже в лесу звери не боятся людей, тем более меня, одинокого изгоя. За мной уже несколько раз серьёзно охотились, я всегда убегал, забирался на деревья, прыгал в реку. Последние годы я был особенно осторожен, поэтому меня так и не съели до сих пор. Я добрался до ручья, что тёк в километре от реки, прошёл вниз по нему, запутал следы и спустился к небольшому озеру, куда тот впадал. Сел на берегу ручья и посмотрел на себя, мне было противно. Белая тонкая кожа, маленькие скулы, маленький нос, дряблое и хилое тело, слишком большой лоб и большая голова. А глаза, какие у меня глаза? Таких противных глаз ни у кого больше нет, ни у человека, ни у зверя, самое мерзкое это их цвет, жёлто-зелёный. Я настоящий урод и ни одна женщина никогда не пойдёт со мной.

   Я сел на берегу озерца, умылся, избавился от остатков грязи, и осмотрел своё голое тело, немного посидел. Потом подошёл к дереву и стал копать корешки, я знаю, здесь под этим деревом растут мои корешки, я сам их здесь специально сажаю уже второй год. Думаю, никто из моего племени не додумался сажать съедобные корешки специально, они только собирали и ели. А я много где понемногу сажал, и теперь если очень хотелось есть, можно было выкопать и поесть, но это всё равно плохая еда и я голоден. Тем более, они растут плохо и мало, впрочем... Я немного подкрепился и полез на дерево, наступала ночь, и пора было спать...

   * * *

   Я услышал грозное рычание, и тут же, не оборачиваясь, бросился бежать со всех ног. Рысь преследовала меня, крупная рысь килограмм на сорок. Я не видел её, но слышал, как она несётся за мной через лес, она не отступала, а до реки бежать далеко, я бегаю быстро, очень быстро, но рысь тоже. Я понял, это конец, смерть, изгою не место в этом мире, я маленький, ребёнок, что я могу без помощи других? Это смерть. И вот, впереди камни, и она догоняет и вот-вот догонит, до хищника буквально три шага, он позади меня, я понял всё конец. Прыгнул на камни, схватил первый попавшийся булыжник на килограмм массы, и рысь вцепилась мне в спину, разрывая мою тонкую кожу своими мощными когтями, я с разворота со всей силы ударил булыжником ей прямо в голову. Удар был сильным и очень сильным, я вложил в него свою последнюю надежду выжить, брызнула кровь и уже мёртвая рысь навалилась на меня, сбив с ног. Я отпихнул её от себя ногами, и, зажав раны, отполз в сторону, кровь текла из спины, она вся была располосована, жуткие раны. Никогда не забуду этот момент, я тогда впервые посмотрел в лицо смерти. Отполз в сторону на листья и затих. Рысь лежала рядом в двадцати шагах, большая, пятнистая, подрагивая от рефлексов умирающего тела.

   Так я и пролежал всю ночь около своей смерти, и если бы меня нашёл какой другой хищник, я не смог бы защититься. Кровь остановилась ближе к полночи, я потерял много крови, мелко дрожал, и мне было холодно, но никто не пришёл мне на помощь, так и лежал в липкой луже собственной крови. Я знал, шевелиться нельзя иначе кровь потечёт снова, и тогда я возможно умру. Я был очень слаб, мне было плохо, но я не спал. Хотелось есть, и особенно хотелось пить, но никто мне не поможет, надо полежать, собраться с силами, а потом спрятаться пока не заживут раны. И ни один зверь не должен выследить меня, иначе смерть. Тем более, здесь в лесу живут весьма крупные хищники, львы не заходят в лес далеко, и живут на краю леса в поле и холмах, но вероятность столкнуться с крупной кошкой велика.

   Наступило утро, хищники ночью меня так и не нашли. Я поднялся, съел кусок рыси и побрёл в свои владения. Мне было плохо, я был ранен, я не был уверен, что проживу при таких ранах долго. Сейчас главное найти убежище, попить и поесть, а потом как-то пережить ближайшую неделю, и не стоит идти к своим сородичам, последнее время они относились ко мне особенно плохо, и я всерьёз опасался, что раненого меня они могут просто добить. Но у меня есть хорошее дерево, удобная позиция с острой палкой и небольшим запасом всего, сейчас главное попить и поесть, потом забраться на то дерево и уснуть. Я сильный, я выживу, жизнь много била меня, и я смогу.

   * * *

   К десяти годам я стал опытным охотником, сильно вырос и окреп, изготовил своё собственное длинное копьё с наконечником из камня. Причём, моё копьё было изготовлено много лучше и искуснее, чем оружие моих соплеменников. Я долго старался, искал подходящий камень без трещин, потом сверлил в нём дырку и затачивал острые края, что могли убить любого хищника. Теперь у меня было много плантаций по всему лесу, так чтобы не привлекать внимания соплеменников, я много ел, и почти никогда не был голодным. Правда, ростом я не вышел, потому что рос медленно, я знал, многие мои сверстники с которыми я рос рука об руку, уже были высокими и сильными воинами на голову с лишним выше меня. А я до сих пор был маленьким и слабым, но сейчас я окреп по сравнению со своим детским возрастом. И теперь, используя свою одежду, мог убить рысь, волка или любого другого не очень крупного хищника даже не поцарапавшись, в связи с чем жить стало безопаснее. И да, одежда моё изобретение, толстая кожаная шкура в два слоя, что защищала от когтей и зубов, ходить в ней жарко, зато куда безопаснее. И поскольку я жил один и ходил по лесу также один, то приходилось выбирать между одеждой и опасностью быть поцарапанным и покусанным. Клыки и зубы могли пробить мои шкуры, но в них отбиваться проще. Остальные же мои соплеменники всегда ходили голыми, и это большое их упущение, плотный кожаный костюм куда безопаснее, чем тонкая человеческая кожа. Хотя конечно, от крупного льва медведя или саблезубого тигра моя кожаная защита не спасёт.

   Теперь я часто охотился на мелкую дичь, убивал, ел сырое мясо. Надо мной перестали издеваться соплеменники, потому что я ушёл подальше в лес от родного племени, и теперь просто не позволял им выслеживать себя. Я жил, был счастлив и получал удовольствие, не чаще раза в неделю забредал во владения моего племени и смотрел, как они живут, ничего особо не менялось. Они даже уже почти забыли обо мне. Я редко приближался к ним, они не видели меня, а всё что невидимо для примитивных животных не существует, это мне давно известно. И всё же, я не хотел жить один, иногда мне хотелось вернуться к ним, не потому что они любили и уважали меня, а просто одному скучно. Я хотел... Или не хотел? На самом деле сам не знаю.

   И вот однажды я вышел на берег реки, что протекала мимо нашего стойбища. Залез на дерево и посмотрел с ветки вниз на поляну перед пещерой, я увидел женщин, они о чём-то ревели, присмотревшись, я увидел останки четырёх или даже пяти человек, они были зверски растерзаны. Вой баб раздавался на весь лес. Немного подумав, я спрыгнул с дерева, взял своё копьё, переплыл реку и пошёл к ним навстречу, я знал, они меня не убьют, самое страшное, прогонят.

   Я подошёл к ним сзади, вначале они даже не заметили меня. Но потом один из них резко крикнул.

   -Уродец тут!

   Вой сразу прекратился, они повернулись ко мне, один замахнулся заострённой палкой. Я шевельнул у него мимо морды своим каменным копьём.

   -Подумай, стой, будет хуже.

   Они не напали, я подошёл к трупам, осмотрел, всё в принципе итак было понятно.

   -Кто?

   -Огромный горный лев, такой огромный, он нападает уже четвёртый раз, убил Тида, убил Риха, почти всех охотников, ест детей и женщин. Он нападает ночью, из засады, ждёт пока кто-нибудь не останется один и убивает. Скоро погибнет всё племя.

   -Я понял, хорошо, я убью его, но мне нужно кой что взамен.

   -Ты убьёшь? Уродец.

   -Уродец, слабак.

   -Уродец.

   -Я убивал львов раньше, – соврал я, – один. Взамен я хочу женщину и право бывать в пещере когда захочу, и никто не должен даже посмотреть на меня злобно. Иначе я просто убью обидчика.

   -Уродец.

   -Уродец, какая женщина с тобой пойдёт?

   -Пусть пойдёт Агни. Любимая дочь вождя, самая красивая. – Конечно, на самом деле никто толком не знал, является ли Агни дочерью именно вождя, но её родила самка вождя, которую тот любил, и племя предполагало, что она, наверное, всё же ребёнок вождя, а не кого-то другого, поэтому обладание ею, это большой почёт.

   -Уродец. Мечтай.

   -Тогда я не убью, и лев съест вас всех.

   Я развернулся и хотел уйти.

   -Стой, уродец... – Остановил меня вожак. – Если ты убьёшь льва, мы будем тебя беречь, будешь нашим лучшим воином. Если не убьёшь, то он съест тебя, и мы ничего не потеряем. Докажи что ты настоящий воин и племя тебя примет. Только, ты должен сделать это один, мы потеряли всех своих лучших воинов, ты должен спасти племя.

   -Хорошо, я сделаю это один. Завтра или послезавтра я приду с головой льва.

   -Он нападает каждую ночь, ты можешь уже сегодня.

   -Я должен подготовиться.

   Я быстро пошёл прочь, я знал, что надо делать. Да, лев это крупный и опасный хищник, я не смогу убить его руками, даже своим копьём и кожаным доспехом. Но есть много других способов убить крупного хищника, не вступая в бой, мне ли их не знать? Я выживал один, давно, и мне уже приходилось выслеживать и убивать тех опасных хищников, кто преследовал и охотился на меня. Потому что, либо я, либо они.

   Я добежал до одного из своих убежищ на дереве, быстро вскарабкался наверх по ветвям. Достал деревянную миску с ядом змеи и заправил особый дротик, который был устроен так, что при попадании в цель содержимое выдавливалось в жертву. Змея была очень ядовита, и даже одна порция яда могла вызвать боли и паралич даже у крупного животного. Подготовив дротики, я взял копьё и пошёл в лес, выследил небольшого кабанчика, что пасся на лужайке. Осторожно подкрался к нему, и убил ядовитым дротиком. Потом взял тушу и потащил к стойбищу племени. Нашёл подходящее место со стороны пещеры, воткнул в землю деревянный кол, надел на него тушу кабана, и сделал несколько порезов, разбрызгав кровь вокруг, по поляне. Несколько воинов моего племени приблизились ко мне.

   -Ты что делаешь уродец?

   -Это называется ловушка, я дам льву то, зачем он приходит сюда, лёгкую добычу, мясо. Когда он набросится на тушу кабана, я убью его, потому что он будет не готов. Я называю это наживкой. Вы так никогда не делаете, пытаясь охотиться палками, надо быть умнее. А теперь уходите и не мешайте мне.

   Они поворчали и ушли, а я взял копьё и полез на дерево, я даже не стал заботиться о запахе, понимая, что за оставшиеся до вечера пол дня он, скорее всего, выветрится итак. Да и потом, здесь на поляне было столько запахов моих сородичей, что ещё один мой, вряд ли встревожит льва. К тому же, я по своему опыту знаю, что пахну намного слабее других своих сородичей, возможно, потом что я меньше потею и чаще моюсь. А вот рисковать, и залазить на дерево слишком поздно, рискуя, что лев меня просто увидит, я не хотел, поскольку понимал, это очень сильное и опасное животное. К тому же мои соплеменники сказали, что лев не всегда нападает именно ночью, и мне совсем не хотелось быть к этому не готовым. А что касается атаки жертвы на дереве, эту тактику я хорошо освоил, когда кошка лезет вверх по дереву у неё заняты лапы, и она не может маневрировать своей мордой, имея копьё, не так сложно нанести ей по морде болезненный удар. Защищаться с дерева даже от крупного льва куда проще, чем драться с обычной рысью на земле. По крайней мере, я так считаю, кто-то может со мной и не согласиться. Конечно, это касается только той ситуации, когда я уже на дереве, а кошка ещё на земле, что бывает далеко не всегда. А вот атака крупной кошки с дерева, когда ты сам на земле, очень опасна и может быть даже смертельна, не успеешь увернуться, и кошка воткнёт свои зубы тебе в шею.

   Итак, я просидел на дереве почти пол дня и наступил вечер, остальные члены племени трусливо попрятались в свою пещеру, выставив наружу палки. Наступил вечер, потом ночь, всё было спокойно, и я был спокоен, неподвижно сидя на дереве, ничего не боялся, только внимательно смотрел вниз. В принципе, бояться мне было нечего, я выбрал такое дерево на которое нельзя было залезть с соседних деревьев, особенно крупному льву, а снизу был один путь, и у меня моё копьё и ещё два ножа и ядовитые дротики. Наконец хищный лев появился, он вышел с другой стороны поляны и направился к кабанчику. И да он был огромен, огромный хищный лев, я думаю весом в тонну не меньше, с огромными клыками и чудовищными когтями, которым позавидовал бы любой современный тигр или даже белый медведь.