Текст книги "Русские не сдаются (СИ)"

Автор книги: aavdee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Афганцев, – поправил мальчика директор, не переставая улыбаться.

– Нет, папа говорит, что как раз афганцы – правильные мужики. А афганистанцы – наверное, неправильные. Я не понял.

– Дадли, – ласково начал директор, пригладив бороду, и мальчик понял, что ничего не получилось. Сейчас его будут убеждать, что все не так.

– Вы бы хоть на его уроке поприсутствовали! – вовремя выкрикнул Гарри.

– Да! Почему у него в классе так воняет? – обрел почву под ногами Дэ, находя все новые и новые доводы в пользу своей теории. – А вдруг он нас так на наркотики подсаживает? Привыкнем нюхать, а он потом нас только за деньги будет в класс пускать!

– Мальчики, мальчики... Это, несомненно, увлекательно. И очень похоже на историю из книги. Но я прошу вас унять фантазию. Профессор Квиррел не мошенник, не бандит и не торговец наркотиками. Я вас уверяю, – директор встретил два оч-чень недоверчивых взгляда и улыбнулся в бороду. – Я проверял, – веско сказал он, подпустив в голос строгости. – Сразу после того, как сова вылетела в окно. Вам лучше не вмешиваться в это дело. Оно очень личное и весьма деликатное. Профессор просто немного приболел. Ему нужно дать время. Я верю, что он обязательно захочет вылечиться. Иногда так нужен еще один шанс. Вам ли этого не знать? – Альбус подмигнул школьникам. – Ступайте теперь. Я проверял, является ли Квиринус наркоторговцем. И выяснил, что нет. Честное слово.

По лестнице спускались в молчании. Директор как-то так убедительно и правильно все говорил. Ведь правда же!.. Но уже у горгульи Дадли вдруг принялся анализировать услышанное. И очень удивился результату:

– НЕМНОГО болен? Он бы его хоть за ужином понюхал!!!

– Кто кого? – хмыкнул Гарри.

– Да директор – профессора Квиррела. Это не “немного болен”! Это... это...

– Это: “М-м-м-м! Чесночком пахнет!” Директор Дамблдор такой клевый дед, что временами кажется мне моложе меня. Так и хочется его пригласить к нам в футбольную команду.

– Знаешь, это ненормально. А если профессор Квиррел стесняется попросить о помощи? Особенно после того, как у него такие локоны выросли. Надо спасать человека!

– А как?

– Перекись и зеленка. Как говорит доктор Радкоф: “Щадящий и надежный метод”.

– Нас убьют. Или выпрут из школы, тете Петунии на радость.

– Ну и что? Поступим в Смелтинг!

– Тебе же здесь нравилось!

– Мне и сейчас нравится, но это же не повод равнодушно проходить мимо заживо гниющего человека!

– Знаешь, волосатого Квиррела нам в вину поставили. А уж за зеленого...

– Н-да. Сам же и убьет. Не зря же он профессор по ЗоТИ. Шарахнет невербальной гадостью, и родители будут горько плакать.

Комментарий к 24. * в каноне они так и сделали: “они придвигали кресла как можно ближе к камину и сидели там часами, нанизывая на длинную металлическую вилку принесенные из Большого зала кусочки хлеба, лепешки и кругляши зефира, поджаривая их на открытом огне и с аппетитом поедая. Разумеется, они ни на секунду не умолкали даже с набитым ртом – ведь им было о чем поговорить. Главной темой, разумеется, был Малфой. Они изобретали десятки планов, как подставить Малфоя и добиться его исключения из школы. И неважно, что эти планы были явно неосуществимы, – об этом все равно приятно было поговорить”

beavers – бобры

braves – храбры

====== 25. ======

Поздравляем читателей с 23 февраля!!!

Зря Гарри пошел разбираться с Роном. Теперь все узнали, что они бобры.

Гермиона рыжего прокляла чем-то страшным, что он пробыл в больничном крыле до самого вечера. И умудрилась провернуть все так, что обитатели Хогвартса (до самого последнего домового эльфа) знали, что это сделала она, но учителя не могли ничего доказать и снять баллы. Настоящая слизеринка. Малфой шепотом признался, что начинает побаиваться “неправильной маглокровки”. И тут же воровато втянул голову в плечи и оглянулся: мисс Грейнджер не любила, когда в обсуждениях затрагивали статус крови.

На выходные назначили общий сбор. Дэ от себя велел принести всем заживляющие средства, у кого какие есть. Так что “слет бобров” больше походил на консилиум.

– Директор Дамблдор сказал, что проверил профессора Квиррела и он точно не наркоторговец. Папа сказал, что не доверять директору можно только по веским основаниям. У нас таких нет. Если кто-то что-то знает, скажите сейчас или молчите до самого конца нашего великого дела.

Все молча таращились, проникнувшись моментом (особенно те, у кого есть телевизор дома). Малфой откашлялся и произнес:

– Вообще, у меня папа не очень директору доверяет. Он говорит, что Дамблдора на любой его должности может заменить макака или упырь, – гриффиндорцы зароптали. – Но то, что он умный и изворотливый, признаёт даже папа. Так что...

– Чей-то он умный?! – возмутился Рон. – Изворотливые только у вас на факультете! А директор – гриффиндорец настоящий! Не смей наговаривать на директора!

– Рональд, политик с мировым именем не может быть гриффиндорцем! Если он учился на вашем факультете – это только подчеркивает его изворотливость. Значит, сумел убедить шляпу, чтобы создать себе нужный имидж, – наставительно произнесла Грейнджер.

Все загомонили, каждый хотел отстоять свою точку зрения. Дело едва не дошло до драки, но, к сожалению, было неуместно устраивать бои, пока где-то в холодном Хогвартсе грустит одинокий больной профессор.

– А ну, тихо! – завопил Дэ.

Кребб и Гойл встали между Малфоем и Уизли. Драки не случилось. Еще немного побурчав, все успокоились и приготовились слушать.

– Про директора выясним потом. Пока у нас шпионского опыта не хватит! – начал свою речь Дурсль, и все тут же заволновались снова: “Как это не хватит?! Да мы пока за Квиррелом следили, столько опыта набрались!” – С этим тоже потом! – поспешил Дэ обойти острый разговор о директоре. – Пока мы говорим о профессоре Квирреле! Он страдает и ему надо помочь!

– А почему он в больницу не обратится? – удивился Дин.

– Директор говорит, что робеет. А тут еще близнецы на нем наше заклинание испытали. Прикиньте, как ему стыдно!!!

– И что ты предлагаешь? – нахмурилась Паркинсон.

– Ну, у нас с Гарри в детстве шрам часто воспалялся и ныл, так сперва папа долго искал нужное лекарство, а потом мама повела нас к правильному доктору, который как раз это лекарство и прописал. Папа тогда так обрадовался! Он и до сих пор говорит, что главное – не жалеть зеленки! Вот – два пузырька от нас. Ее можно смешать с чем-нибудь еще полезным и вылить Квиррелу на тюрбан. Все равно он эту тряпку не снимает. Хоть пусть примочку носит.

– Думаешь, он не заметит, что тюрбан намок и позеленел? – с сомнением спросила Гермиона.

– Как же он не заметит?! Но куда деваться? Он же его не снимает. И всем наврал, что подарок принца, так что будет носить, как миленький!

– Ага, надо только до конца года не забывать его размачивать, когда полезные примочки совсем застынут.

– Нас отчислят за такое обращение с профессорами! – возопила Гермиона, заламывая руки и поглядывая из-под ресниц, какое действие ее концерт оказывает на зрителей.

Невилл явно впечатлился. Он не хотел, чтобы его отчисляли.

– Я в деле! – решительно рубанула Салли-Энн.

– Я тоже, – кивнул Забини, – когда еще на такое посмотришь?

Малфой решил для себя ни в чем не уступать Блейзу, так что тоже присоединился к компании.

К тому же, если вспомнить начало года, отработку все равно отбывать придется. Лучше вместе со всеми, чем вообще в одиночку.

За ним потянулись Винсент, Грег и Паркинсон, куда же без нее.

Когда дали согласие Рон, Дин и Симус, Невилл и Гермиона со вздохом согласились с большинством.

На стол поставили треногу и стандартный котел для зельеварения.

Кузены первые опорожнили в него свои пузырьки, перемазав пальцы, руки и мантии.

– Ерунда! Вот дядя зубами как-то особо упрямую крышку взялся открывать – вот страшно-то было!

– Что это у вас?! – Гермиона с опаской подошла к котлу. – Это что-то магическое?

– Точно – нет, – отшатнулась Паркинсон. – Мы таким никогда не пользовались, а моя мама очень многое знает про целебные мази. Я, кстати, вот что принесла, – и девочка протянула колбу с комковатой серой массой.

Дэ с сомнением покачал колбой и все-таки вывалил смесь в котел. “Овсянку сливочным маслом не испортишь”, – говорит папа. Или как-то так.

– Нет, это же совершенно неправильная штука! Я такой никогда не видела, а мама и папа у меня – стоматологи! Вот! Я принесла то, что они собрали мне с собой на всякий случай! Это будет куда лучше вашей штуки, – и Гермиона гордо приподняла походную аптечку солидных размеров. – Мамочка еще и в магической аптеке купила абсорбенты, антипростудное, обезболивающее и спазмолитик.

Креб выставил в сторону девочки какой-то амулет, Панси скривилась (что совершенно ей не шло), а мальчишки зафыркали.

– Много ты понимаешь! Стоматологи! А нам хирург прописал настоящий, когда нас “опель” сбил! Это круче. Скажи, Дин?

– Круто! А где?

– У Лондонского зоопарка.

– Вау!

– Про нас даже в газете написали и в новостях по телевизору показали. Прикинь?

– Круто!

Поджав губы, совсем как тетя Петуния, Гермиона протянула мальчишкам бутылек с малиновой жидкостью*.

Цвет получался феерический.

Невилл и Драко принесли раствор бадьяна.

Кребб, Перкс и Уизли – вовсе ничего не принесли.

– Это перекись, – Томасу было неловко. – Но она шипит и пузырится.

– Мы знаем, – солидно кивнул Гарри.

– Давай, все равно сюда!

– А оно не взорвется? – робко спросил Невилл, но Дэ уже наклонял пузырек над емкостью.

– Вы идите на восьмой этаж и смотрите через перила, а мы с Салли-Энн отправимся к профессору и постараемся, чтобы он пошел за нами на седьмой этаж.

– А, может, пониже?

– А если он сейчас на пятом или шестом этаже? Об этом ты подумал, Дин Томас?!

– Нет...

– Вот видишь! – Гермиона была уверена в себе и настроена на битву.

– Смотрите! Смотрите вниз! – Невилл в волнении тыкал пальцем. Профессор Квиррел спускался по лестнице. Сразу становилось понятно, что он чем-то увлечен и ни за кем никуда не пойдет, пока не выполнит задуманное.

Дадли толкнул кузена так, что тот едва не уронил котел:

– Такой шанс! И подставляться не надо! Дурак же только не догадается, что не просто так его девчонки на седьмой этаж звали! Лей! Лей сейчас!!!

– А хочешь, я вылью?! – щедро предложил Драко.

– Хитрый какой, – оттер его Рон. – Дай мне, Гарри!

– Отстаньте от Гарри! У него опыт поливания директоров клеем. В смысле, лекарством.

Гарри перегнулся через перила, примеряясь. Но котел был достаточно тяжелым, вокруг толпились и толкали под локоть сочувствующие и советующие всякую ерунду сообщники-бобры.

Первая струйка попала точно на тюрбан.

– Глаз-алмаз! – оценил Дадли. Гарри дернулся, и струйка сместилась.

– Сглазил! – толкнул Дурсля Забини. Дурсль впечатался в спину Гарри.

– Да левее! Левей! – толкал котел Симус.

– Уйдет! Уйдет! – подпрыгивала рядом Салли-Энн.

– А! Берегись! – завопил Поттер, все-таки выпуская котел из рук.

Кто-то присел, укрывшись за перилами (Панси, Гермиона, Рон), кто-то перегнулся еще дальше, чтобы предупредить (Гарри) или рассмотреть все в деталях (Блейз и Драко), остальные остались стоять, как стояли.

Профессор Квиррел тоже замер. Его же предупредили: “Берегись!”

Он еще и голову начал кверху поднимать, выставив перед собой магический щит.

А стоял он – точнее для попадания котла и не встанешь.

Раздался звук удара.

– Бежим! – прошептала Панси, и все пришло в движение.

Но если все первокурсники побежали прочь, то Гарри и Дадли, которых воспитывал Вернон Дурсль, рванули на помощь пострадавшему по их вине человеку.

Квиринус Квиррел лежал головой к магическому щиту, котел укатился на пролет ниже, тюрбан съехал набок.

– Хорошо, что он в тюрбане был! С такой высоты котлом приложить! – с нервным смешком произнес Гарри, проверяя пульс. – Живой!

– Все получилось, как надо. Неизвестно, помогла бы ему наша примочка, но раз уж его теперь в больницу повезут, то там и помогут.

– Надо профессоров позвать. Или мадам Помфри.

– Думаешь, сами на грохот не набегут?

– Вряд ли! Решат, что Пивз доспехи уронил.

– М-м-м-м-м, – раздалось вдруг с затылка Квиррела.

Мальчишки осторожно отодвинули тюрбан в сторону, а там...

– Мистер Пот... А-а-а-а-а! – визжала профессор МакГонагалл, как девчонка.

Квиринус зашевелился, но встать не смог. Магловские и магические зелья смешались, да еще и вошли в контакт с активированным щитом. Результат получился убойный.

– Чертовы дети, – на парселтанге прошипел затылок профессора ЗоТИ.

Декан прекратила визжать и взмахнула палочкой. На месте несчастного учителя оказалась резная табакерка.

– Удобно для транспортировки, – оценил Гарри. – А обратно сможете?

– Мистер Поттер, мистер Дурсль! Я отправляюсь, чтобы отнести это куда нужно! И чтобы по возвращении я нашла вас там, где ожидаю – в вашей комнате! Немедленно отправляйтесь в гриффиндорскую башню!

Профессор подхватила табакерку и поспешила к камину. Она знала, что ее трансфигурация не задержит надолго такого мага, как Волдеморт.

– Ты видел? Лицо? – выпучив глаза, как мистер Тэ, азартно замахал руками Гарри. – Бедненький!

– Точно! Он – как Куато!** Только не в животе!

– А маги могут ему теперь создать новое тело? Такого сиамского близнеца операцией не отделишь!

– Теперь понятно, почему он стеснялся!

– И тюрбан не снимал.

– Кстати! Про тюрбан! – Дадли наклонился и подобрал мокрую, некогда фиолетовую, а теперь вонючую и разноцветную тряпку. – Вернется из больницы, и мы ему вернем.

– Фу! Надо эльфам постирать отдать!

– Ты чего? Столько лекарства на нее извели! Вот ты заболеешь, я тебя ей лечить буду!

– Ради такого дела, я никогда болеть не буду, – торжественно произнес Гарри, и мальчишки, перескакивая через ступеньки, побежали к себе в башню. С тюрбана на лестницу стекали разноцветные капли. Некому было заметить, как жадно их впитывают камни Хогвартса. Некоторые ступени впоследствии обновились – словно только вчера от каменотеса, а некоторые пожелтели, а через день пропали. И ругающемуся Филчу пришлось искать, чем отремонтировать лестницу. И как найти нарушителей, эту самую лестницу расковырявших.

На следующий день профессор Квиррел в школу не вернулся.

Несчастный директор Дамблдор выглядел очень обеспокоенным. Словно он потерял что-то важное.

Замену учителю не нашли, так что в часы ЗоТИ первокурсники готовились к экзаменам или посещали сдвоенные уроки.

Чувствуя свою вину, все сидели “тише воды, ниже травы”. И с нетерпением ждали каникул.

Озабоченные, занятые каким-то важным расследованием профессора сообщили, что студентов в этом году всех отправляют по домам: видимо, профессору Квиррелу очень нужна была помощь.

Наверняка не так-то просто создать новое тело! Тут нужны все знания и умения по трансфигурации, зельям, астрономии и еще Мерлин ведает по чему.

Хорошо, что в Хогвартсе все такие отзывчивые и бескорыстные! И так озабочены спасением профессора Квиррела.

Дети тоже беспокоились: не повредил ли ему удар по голове? Не скажется ли их “зелье” на результатах операции? Удастся ли отменить заклинание близнецов? Или брату профессора теперь всю жизнь придется бриться очень тщательно?

А вот интересно, брат профессора – тоже профессор? Голова-то была одна, значит умные одинаково.

– Что-то не очень он и умный был! – фыркнул Дэ.

– Это двум мозгам в одной черепной коробке тесно было! – встал на защиту профессора Гарри.

Кузены бобрам всю правду не рассказали. Зачем? Такое деликатное дело.

Сказали просто, что профессор пострадавшего трансфигурировала в коробочку и увезла в больницу.

Теперь все уважительно косились на декана Гриффиндора, но с вопросами не приставали.

Спрашивать о самочувствии Квиринуса Квиррела тоже было боязно. За тот случай никого не наказали, а нарываться самостоятельно – дураков не было.

Приходилось довольствоваться слухами.

За этими переживаниями все вспомнили о возвращении домой, только когда старосты объявили о времени отъезда.

Комментарий к 25. *примем советы о правильном средстве от ран ;)

Только не та штука, которую сахаром разбавляют (не бетадин).

А малиновая жидкость – фукорцин.

**”Вспомнить все”. Фильм 1990 года.

====== 26. ======

Комментарий к 26. напоминаю, что грамматические ошибки в письме и стилистические – в прямой речи, запланированы авторами.

Дамблдор хрипел и задыхался. Очки упали на стол, из глаз текли слезы. В первый момент Северус растерялся, а потом сообразил наколдовать анапнео.

Лимонная долька, которой подавился директор, выскочила изо рта и упала на и без того заплеванный тетрадный лист.

– Опять бобры ваши? – скривился Снейп.

Дамблдор снова закашлялся и махнул рукой на лист, предлагая зельевару прочитать самому.

Как хорошо, что Снейп не любил лимонные дольки. Умер бы в тот же миг, насмерть подавившись магловской сластью.

“Здравствуйте, директор!” – жизнерадостно приветствовал автор письма. – “Мы не хотели отвлекать и извиняемся за беспокойство, но очень нужно узнать, как там профессор Квиррел? Его уже выписали из больницы? У нас его тюрбан и философский камень, вдруг они ему нужны? Мы можем выслать совиной почтой, только скажите адрес. Москито еще ни одного конверта пока не потеряла. Кроме маминой посылки с вязаными носочками. И кому слать? Профессору или его брату?

С уважением, Гарри и Дадли”.

– Это же!.. Поттер! – профессор Снейп был вне себя от злости на противного мальчишку. Они тут все с ног сбились, а он уволок величайшую алхимическую легенду в магловский мир. Да еще предлагает совой переслать лично Волдеморту! На чьей он вообще стороне?!

Директор разблокировал камин и сыпанул туда летучего пороху. Разумеется, было бы весьма опрометчиво доверять сове такое важное дело.

Дадли только дома заметил, что в спешке сборов сунул к своим вещам и тюрбан профессора. Он достал тряпку и слегка ее встряхнул. Интересно, она от сырости не заплесневела?

Вдруг что-то вывалилось из складок и покатилось по полу.

Красный камень. Один в один – философский.

– Вау! Вот что у них за общие дела с Николасом Фламелем были! Он его учил философский камень варить! Гарри! Гарри! Смотри, какая крутая штука!

Мальчишки сразу поняли, какой конфуз приключился – так и ворами недолго прослыть! Они уже упаковали камень в мешочек на ноге Москито, надписанный: “Квиринусу Квиррелу, профессору ЗоТИ, или его брату с затылка”, когда Гарри вцепился кузену в руку:

– Погоди, Дэ!

– Что значит: “Погоди”? Ты чего это, а?

– То и значит! Ну не убудет же от этого камешка! А у меня – пари! Не доживет ведь Теодор до моего седьмого курса! Особенно с таким хозяином! Ну не доживет же! Дэ! Прошу тебя, как брата! Ты же слушал Грейнджер! Ты же знаешь, как делать настой!

– А сам ты что делал? Почему Грейнджер не слушал?

– То есть, ты не против настой сделать?

– Почему?

– Ну, если выясняешь, почему ты должен его готовить, а не я, значит, сам факт готовки отторжения не вызывает, так?

– Гарри, вот ты...

– Дэ! Ну, Дадличек! Дадлипусичек! Дидиккинс! Мамочкина радость!

– Заткнулся! – взорвался Дэ, побагровев, как философский камень.

– Я несу котел?

– Ттысячча черртей! Волоки! Давай свой, золотой.

– Зачем? – тут же остановился Гарри.

– Что б красивше было. Торжественно, важно, сам понимаешь.

– Не-не-не. Котел не для дела – это вложение в золото. Я не для того его покупал, чтобы всякую гадость в нем варить!

– Это не гадость, а настой долголетия!

– Давай твой возьмем, школьный, а?

– Почему мой?

– Потому что свои я все в школу увез, а ты запасливый.

– А золотой – круче.

– А вдруг он его в свинцовый превратит и полностью растворится?! И останемся мы, как дураки – ни золотого котла, ни философского камня!

– Ну, если так подумать... А если он мой котел в золотой превратит и растворится тоже?

– Отдадим твой котел, да и все. А камень, что они себе, новый не сварят, что ли?

– И все ради твоей жабы! Для Рапунцель тогда тоже сварим!

– Конечно! Мы четыре колбочки сварим: Москито, Рапунцель, и две Невиллу пошлем.

– Почему?

– Потому что одну он гарантированно кокнет.

– А.

– Слушай, а Роновому Хаэрсу варить будем?

– Нет. Слишком жирно ему. У него и так крыса живет, как будто каждый день этот настой пьет. Где ты видел таких долгожителей? У Пирса, вон, хомячок два с половиной года пожил и скопытился.

– Ну ладно, где варить будем? На чердаке или в подвале?

– Лучше на чердаке: если бабахнет – только крышу снесет. А в подвале – может весь дом сложиться. Папа заругается.

– Гарри, мой мальчик! Что же вы с Дадли не сказали сразу, что камень у вас?

– Да мы только дома заметили, когда он из тюрбана вывалился. Хотели сразу его совой профессору переслать. Но потом... – Гарри как-то замялся. – Засомневались, кому слать. Ну, профессору или его брату? Если мистер Квиррел – мастер по ЗоТИ, то логично же предположить, что мастер алхимии – его брат, так ведь? Ну, нельзя же быть профи во всех сферах, да?

– А почему ты решил, что профессор Квиррел, вернее, его, гм, брат – мастер алхимии?

– Так нам... мы сразу узнали, что у него дела с мистером Фламелем. Мы-то думали, они наркотики варят, а они варили философский камень! А потом профессор его к голове привязал и так лечился. Только зря он сразу в больницу не пошел.

– Действительно, – закашлялся директор. – Напрасно.

Леди Августа завтракала с внуком и племянницей, когда на спинку свободного стула спикировала крупная полярная сова со странным узором на крыльях. Это было необычно. Утренняя газета уже прибыла, а писем Лонгботтомы сегодня не ждали. Так уж вышло.

Иногда леди Августа ненавидела свою Родину. Привычка, обычай, менталитет – не афишировать свои дела и не лезть в чужие. Англичанин должен сохранять невозмутимость в радости и шутить, когда все плохо. Англичанин. Должен. Кому был должен ее бедный сын? Кому и когда задолжала она?!

Когда Френк был здоров и полон сил, он все время был занят делами Ордена.

Когда с Френки случилась беда, она одна обивала пороги и плакала в круглой башне директора Хогвартса. Молила о помощи, но помощи было взять неоткуда. Никто не мог помочь.

И никто не хотел приближаться к чужой беде, словно они вдруг стали заразными. Словно превратились в нечисть, ворующую удачу.

Все реже приходили открытки на Рождество. Все чаще хорошие знакомые стыдливо отводили взгляд при встрече.

И со временем остались только Гризельда, Минерва да профессор Дамблдор.

Никто из Орденцев, которых так расхваливал сын, так и не сподобился навестить его в больнице.

Тони Долохов рассказывал, что в России принято навещать больных и приносить им апельсинов в avos’ke.

Не ошиблась ли она с выбором? Почему они все ведут себя так, словно стыдятся ее сына? Словно это он виноват в том, что сидит у окна с пустыми глазами и не отзывается на собственное имя?!

И вот – письмо. От кого?

– Это мне, бабушка, – Невилл торопливо проглотил кусок тоста.

– От кого это?

– Гарри и Дадли. Я тебе о них рассказывал.

– Их сова, насколько я помню из твоих рассказов, белого цвета.

– Ну, перекрасили...

– Внук! Как ты можешь быть таким легкомысленным? Ты же знаешь, что на тебе лежит ответственность за весь род Лонгботтомов!

– Прости, бабушка...

– Ох, Невилл, – одновременно вздохнули женщины.

Леди Августа достала волшебную палочку и проверила посылку простеньким заклятьем. Скорее всего, это и впрямь детская переписка. Но лучше проявить осторожность, чем потом кусать локти.

Результат был неожиданный. Что?.. Что это может быть?!

Ясно одно – вреда в этом нет...

Но отклик, словно у амулета, сделанного лично Уоффлингом! Или у зелья, сваренного Фламелем... Неужели, небо услышало ее молитвы?!

– Невилл, открой, только...

– Только я прикрою, и руками не лезь. Заберешь у совы и все, – поднялась со стула тетушка Энид.

Посылка тихо позвякивала. Сова недовольно ухала, наблюдая, как мальчика оттесняют от стола. Она взлетела, покружилась по комнате и приземлилась на плечо Невиллу, ободряюще боднув его в щеку тяжелой головой. Жест вышел такой кошачий, что Невилл не смог не погладить Москито, как Мяулза – старого кота Алисы, который разбойничал по округе, когда юные Лонгботтомы только оказались в Мунго. Потом кот постарел и умер. Это была первая смерть, которую встретил Невилл в своей жизни. И перенес он ее очень тяжело. Бабушке даже пришлось вызывать семейного доктора, мистера Страйза.

“Нев, это Гарри и Дэ, привет!

Как там мой Теодор? Ты о нем хорошо заботишься? Погладь его за меня. И поиграй с ним, а то ты с ним мало играешь. Помнишь же, Дэ ведь своей Рапунцель скучать не дает.

Короче, параплан пока не готов, но до крыльев мистер Тэ дожить должен, так что мы тут достали по случаю философский камень, и Дэ сделал настой.

Знаешь, мы тут спорили – не бракованный ли нам попался камень? Рапунцель и Москито свою долю выпили и ничего совсем не произошло. То есть, абсолютно ничего. Но ты все равно напои мистера Тэ, очень тебя прошу! Ты же любишь его, я знаю! Короля нельзя не любить!!!

Потом расскажешь, что было.

До встречи в школе. Как подумаю про экзамены – дрожь пробирает. Твоя бабушка шпоргалки делала? А какие? Нам дядя только про магловские рассказать может. Ждем отчета, главное не забудь.

PS Если одну колбочку разобьешь – не важно. Мы с запасом прислали!”

И записка, и чувства, и результаты магического заклинания выявления сути предмета говорили одно. Разум же отказывался верить.

Как же так?

Столько слез, столько просьб!

Она умоляла, она душу готова была продать ради здоровья сына! За одну десятую только одного флакончика она заложила бы поместье и фамильные украшения!

А тут – какие-то мальчишки перевернули мир ради жабы. РАДИ ЖАБЫ!

– Бабушка! Бабушка, положи палочку!

– Тетя! Тетя, тебя же посадят!

– Ух-ху! Ух-ху!

В общем, убить Дамблдора ей не дали.

Нет, она бы раскидала детей, но колбочки... колбочки могли разбиться, а они важнее всего.

– Так, Невилл, неси Теодора.

– Он Тревор.

– К драклам! Стьюи, Невиллову жабу! – и леди Августа в нетерпении прищелкнула пальцами.

Через миг мистер Тэ сидел на столе и пучил глаза, а эльф поклонился, выражая готовность еще чем-нибудь услужить хозяйке.

Хозяйка трансфигурировала пипетку из серебряной вилки и опасно прищурилась.

– Энид, разожми этой твари пасть.

Тревор попытался удрать, но куда ему бежать от взрослых ведьм?

– Бабушка, бабушка, не надо! – со слезами в голосе просил Невилл, но его не слушали. Жаб боролся, как истинный гриффиндорец, и дамам было не до просьб и слез.

В итоге, в разжатый жабий рот упало целых три капли, вместо запланированных двух. Так что, возможно, Теодору-таки досталось его бессмертие... и тысяча проклятий от раздраженной леди Августы. По счастью, не подкрепленных колдовством.

Итак, опыты на животных показали, что это действительно тот самый эликсир.

Бережно прижимая к груди посылку, Августа устремилась к камину.

Ни капли не покажет врачам или Дамблдору! Даже пустую колбочку понюхать не даст!

Пробежав мимо персонала клиники, леди ворвалась в палату, влила зелье сыну и заставила проглотить. Тут же метнулась к невестке, моля Мерлина и Моргану, чтобы никто не притащился, не вырвал у нее из рук драгоценное сокровище...

Удалось.

Но...

Прошла минута, другая...

Никаких результатов.

Нет ничего более убийственного, чем несбывшиеся надежды... Августа опустилась на больничную койку, через раз забывая дышать. Просто лечь и сдохнуть ей не давали только мысли о внуке.

В палату, подхихикивая, вошел Альбус, будь он проклят, Дамблдор и Янус, кривые руки, Тики. А сил не было даже на то, чтобы поднять палочку, не то, что наскрести еще где-то достаточно ярости на аваду.

– Августа, что ты здесь делаешь?

Она в ответ только приподняла бровь. Это что они тут делают? Предатели!

– А мы тут... понимаешь, достали по случаю философский камень, и Альбус сделал настой. Понимаешь, не хотели тебя зря обнадеживать... Тут не так уж и много. По-хорошему – надо вдвое больше. И... эх! Мы хотели попробовать поделить поровну между Алисой и Френком, а остальное попробовать добрать зельями попроще... ну, относительно настоя – попроще. Понимаешь?

– Августа, ты плачешь? – взволнованно спросил Альбус, присаживаясь рядом. – Я очень переживал за Френка и Алису, но ничего не мог сделать, так уж вышло, а тут... Но если ты скажешь, мы сольем колбочки в одну, чтобы спасти только одного. Зато с гарантией. Ты слышишь меня?

– Нет.

– А?

– Нет, делите поровну. Прошу вас... – слез Августа не чувствовала, но если профессор Дамблдор говорит... Она достала из рукава мантии кружевной платочек и промокнула щеки.

Янус ловко вытащил колбочки (точно того же размера, что и у Августы) и влил их пациентам. Действовал он не в пример более ловко, чем сама леди Лонгботтом.

– Ну вот, – целитель аккуратно спрятал колбочки в карман, – теперь еще года три-четыре, и можно с уверенностью...

– Мама?

Голова закружилась и суровая бабушка Августа упала в обморок.

====== 27 ======

Кухню было не разглядеть в плотных слоях чада и дыма.

– Паршивец! Ты что тут устроил? – вбежала тетушка, отталкивая Гарри от духовки, включая вытяжку и распахивая окно.

– Хагриду кексы пеку. Со вкусом бекона...

– Опять?

Кексы нужной твердости Гарри пытался запечь все Рождественские каникулы, испортив уйму продуктов, но так и не добившись нужного ему результата.

Петуния тогда не выдержала – напекла маффинов с гусем, с копченым салом и луком, но неблагодарный племянник заявил, что они, видите ли, слишком мягкие и вкусные – только для людей. Утащил выпечку к себе в комнату и слопал с дружками.

И вот опять пытается изготовить свою ненормальную нечеловеческую еду.

– Постой-постой! Отдай венчик. А я говорю, отдай, несносное создание! Весь в отца, прости, Господи!

– Но, тетя!

– Ничего не тетя! Знаешь, давай уже вместе разрабатывать рецептуру. Я, конечно, никогда не готовила невкусные каменные кексы, но... Слушай, а что если спросить рецепт у миссис Смитт? Изабелла ужасно готовит, знаешь ли! И даже сладкая выпечка у нее получается с чесночным привкусом.

– И все будут говорить, что вы у нее рецепт брали, – буркнул Гарри, радея за репутацию семьи в глазах местных кумушек.

– Угум. Ну, знаешь... с одной стороны... а с другой стороны – моя кухня мне чем-то дорога, ради нее можно рискнуть репутацией. Может... Может, тебе сходить одному? Скажешь, что тебе нужны именно такие кексы, как готовит она. Эта дурища не устоит перед твоим ангельским взором. И хорошей порцией лести. Или можешь к старухе Фигг сходить. Не представляю, умеет ли она готовить, но точно должно получиться невкусно. И сплетен от нее можно не бояться – кто поверит этой чокнутой?

– А это идея! Сперва схожу к миссис Фигг, а потом попробую через Адама Смитта вызнать рецепт его мамаши.

Но связываться с задавакой Адамом не пришлось – миссис Фигг знала рецепт отменных каменных кексов. Прям как у Хагрида получилось!