Текст книги "Солёный ветер (СИ)"

Автор книги: _YamYam_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Я не могу злиться на вас, тётушка. И на Чонгука не могу. И даже на папу теперь – тоже. Но могла бы это делать, не предприми он ничего. Если бы наплевал на то, что дядя Сонши умер, и на то, что нужен вам и Чонгуку. Вот тогда бы я злилась на него. Но только не теперь.

Инён слышит тихие слова благодарности, чувствует мокрые капли слёз на своём виске и ловит себя на мысли, что очень жалеет, что всё это не случилось с ними раньше.

Чонгук не появляется ни на следующий день, ни на следующий за ним. Инён в это время едва ли на стену от безделья не кидается. От безделья и от разрывающего душу беспокойства. Но госпожа Чон всегда находится рядом, улыбается успокаивающе, гладит по плечу, не спрашивая, в чём дело, потому что понимает всё без слов. И девушка начинает чувствовать себя так, словно и не было тех тринадцати лет, что они не виделись. Им друг с другом правда интересно: они смотрят старые фотоснимки, смеются над подростком Чонгуком, которому школьная форма не идёт совсем, и который почти на каждом фото с одноклассниками выглядит так, будто сниматься его заставляют под страхом смерти. Инён рассказывает ей о том, каково было учиться в Штатах, госпожа Чон – о том, как рвался уйти Чонгук в армию, лишь бы избавиться от ответственности. Они выбираются в торговые центры, гуляют по городу, глазея на уличных музыкантов, обедают в потрясающих закусочных – по-настоящему наслаждаются временем, проведённым друг с другом. Тем временем, о которым прежде Инён могла слышать только от одноклассниц в разговорах о матерях и завидовать. И даже везде сопровождающие их мужчины в костюмах совсем не раздражают.

В обед четвёртого дня в доме опять появляется Ким Усин, умудрившись напугать её до седых волос, подкравшись незаметно. Он вручает ей смартфон, а сам незаметно исчезает. В телефоне она находит всего три контакта: «Любимая тётя», «Любимый папа», «Самый любимый Чонгук», и не может сдержать глупой улыбки. А затем чуть меньше двух часов ходит вокруг него, смотрит, тянет руку, но тут же её отдёргивает, боясь позвонить и отвлечь от чего-то наверняка важного. Однако в конце концов всё равно сдаётся, набирает короткое: «Ты в порядке?», и получает в ответ: «Я хорошо кушаю».

Но к вечеру следующего дня происходит сразу несколько вещей. Во-первых, госпожа Чон неожиданно огорашивает её тем, что должна отлучиться на важную встречу, смазано целует в щёку и вылетает за дверь, впервые оставляя в пустом доме одну. Во-вторых, Инён получает короткий, но информативный звонок от отца, который сообщает, что собирается вернуться уже завтра. А в-третьих, едва не погибает от разрыва сердца, когда, заходя на кухню, сталкивается вдруг лицом к лицу с парнем, что несколько дней назад жаловался Чонгуку на то, что тот заставляет его волосы выпадать. Тот, кажется, удивлён чуть меньше, но в ответ так же хлопает глазами какое-то время, а потом расплывается в широкой, неожиданно дружелюбной улыбке.

– Привет, – салютует он ей рукой с зажатой в ней бутылкой молока, – давно не виделись, Со Инён.

Девушка снова тупо моргает, умоляя себя прийти в норму, и деревянно кивает головой, надеясь, что её правильно поймут.

– А ты изменилась, – замечает он весело и свободной рукой указывает куда-то себе на талию, – была примерно вот такой, когда мы виделись в последний раз, – Инён совсем перестаёт понимать происходящее, но парень, видимо это видит. – Чон Хосок, – представляется он, а затем смеётся, явно ощущая возникшее напряжение, – но ты всё равно меня не помнишь, да?

Девушка сосредоточенно прокручивает в голове его имя, но упорно не может поймать ни одного воспоминания, связанного с ним, хотя и понимает, что таковое быть обязано.

– Ты влепила мне пощёчину, когда я задрал тебе юбку, помнишь? – неловко почёсывает он нос, отводя взгляд. – Тогда это казалось мне лучшим способом обратить на себя внимание.

– О, – многозначительно вырывается из её рта, ведь Инён и правда вспоминает непоседливого мальчишку с копной густых угольно-чёрных волос – того самого, что задирал её чуть меньше, чем Чонгук. И почти наверняка по той лишь причине, что редко появлялся в этом доме, будучи выходцем из побочной ветви семьи Чон.

– А вот и нет, – раздаётся позади знакомый голос, полный сарказма, и Инён оборачивается, не в силах справиться с расползающейся по губам улыбкой. – Она вмазала тебе так, что ты потом фингалом неделю освещал всё вокруг.

Чонгук стоит у самого входа в кухню, привалившись плечом к арке, и глаз с Инён не сводит. Но и она от него не отстаёт, не обращая никакого внимания ни на то, как фыркает недовольно Чон Хосок, ни на то, как хлопает дверца холодильника.

– Ладно уж, – хлопает он Чонгука по плечу, проходя мимо, – не буду мешать разговору с твоей женщиной. Веселитесь.

На Инён будто обрушивается ушат ледяной воды, и она вмиг перестаёт улыбаться.

– Твоей женщиной?.. – переспрашивает она, неверяще глядя на приближающегося Чонгука.

– Инён…

– Что «Инён»? – восклицает она недовольно, чувствуя, как вокруг её локтей оборачивается кольцо из чужих пальцев. – Почему он назвал меня так?

Чонгук тянет её на себя, заставляя врезаться в собственное тело и сильнее задрать голову, чтобы не терять зрительного контакта. У Инён внутри всё с ума сходит, сердце едва наружу не рвётся, а душа вопит от негодования. И особенно сильно она начинает это делать, когда парень улыбается – легко так, по-хулигански, будто не осознаёт всех последствий.

– Потому что я так сказал, – заявляет он, каждым словом будто нанося ей удары под рёбра. – Сказал, что ты – моя женщина.

– Поверить не могу, – выдыхает она. – Чонгук, я не дура, я знаю, кого вы зовёте «своими женщинами». Ты хоть понимаешь, что смертный приговор мне подписал?

Он неожиданно хмурится и сильнее сжимает пальцы на её локтях, не позволяя и шагу ступить от него.

– Я понимаю, что снял петлю с твоей шеи, – отвечает он сквозь зубы. – И понимаю, что совсем не такого тёплого приёма ожидал.

У Инён в сердце резко бьётся вина и, попадая в кровь, тут же расходится по всему телу, грозясь заполнить каждую его клеточку. Она опускает голову, сил больше не находя поддерживать зрительный контакт, и взглядом врезается в родинку на шее Чонгука.

– Я взялся защищать тебя, Инён, – продолжает он, – и доведу это дело до конца. Это – мой способ тебя обезопасить.

Девушка хмыкает – получается как-то слишком горько – и закусывает губу.

– Ты объявил меня своим слабыми местом, сделал мишенью для всех недоброжелателей. Разве тогда, когда хотят защитить, не стараются отгородить от всего или хотя бы спрятать где-нибудь?

– Дорам пересмотрела? – Чонгук усмехается, и тёплые губы касаются её макушки. – Я не смогу быть уверен, что ты в порядке, не смогу знать, что ты в безопасности, если не буду тем, кто лично её обеспечивает. Я считаю глупцами тех, кто отталкивает от себя в порыве защитить. Но и тебе не позволю от себя избавиться.

Инён правда не знает, как Чонгук это делает. Как раз за разом умудряется подобрать нужные слова – те самые, что снова и снова заставляют её передумать и согласиться со всеми его доводами. Он будто бы вместе с тем подбирает нужный ключ к её сердцу. Или, быть может, каждый раз использует всё более изощрённые отмычки.

– Ты с ума сошёл, – выдыхает она, поднимая голову.

И Чонгук тут же прижимается своим лбом к её.

– И кто же в этом виноват? – ухмыляется он, а Инён только сейчас замечает следы невероятной усталости на его лице.

– Ты должен отдохнуть.

– Не раньше, чем сделаю то, о чём думал всё это время, – отвечает Чонгук, запуская холодные ещё после улицы руки под её футболку и толкая назад, копчиком заставляя врезаться в разделочный стол за спиной.

Инён соврёт, если скажет, что не думала тоже. Поэтому привычно уже располагает ладони на чужой шее, позволяя втянуть себя в поцелуй. На губах и языке неожиданно оказывается привкус табака, и девушка не может не спросить, чувствуя, как холодные ладони первым делом расправляются с застёжкой бюстгальтера:

– Ты куришь?

– Только после секса, – отвечает Чонгук, не без труда отрываясь от её губ для судорожно выдохнутого ответа, – даже если это секс с собственной рукой. Я ведь сказал, что думал о тебе постоянно.

Щёки обжигает слишком сильным румянцем, и Инён шепчет в самый поцелуй, пока нижнюю её губу нещадно оттягивают:

– Извращенец.

– И тебе это нравится, – тут же следует ответ одновременно с тем, как подхватывают её за талию, заставляя устроиться на столешнице.

Чонгук скоро расправляется с курткой и свитером под ней, безжалостно скидывает их на пол и снова втягивает Инён в поцелуй, в кулаке сжимая волосы на затылке. Она в ответ поступает так же и, поймав громкий выдох в самый свой рот, опускает ладони на плечи, пробегается по ним, стремясь к крепкой груди, и думает, что если что-то пойдёт не так и в этот раз, она точно поверит в судьбу.

Ей нравится ощущать сухие холодные губы на своей шее и, вместе с тем, горячий мокрый язык на ней же. Нравится дышать тяжело, нравится под своими пальцами чувствовать сокращающиеся от каждого её касания мышцы. Нравится то ощущение жары, тесноты и постоянного недостатка Чонгука рядом с собой. Потому что всегда хочется больше, всегда хочется ближе. И Инён почему-то не сомневается – ему хочется тоже.

Именно поэтому он и срывает с неё футболку так быстро, именно поэтому и сжимает грудь в нетерпении, заставляя выстанывать собственное имя, именно поэтому продолжает терзать её шею, явно решив оставить как можно больше следов.

– Прости, – хрипит Чонгук ей в самое ухо, подныривая под резинку домашних лосин, и тянет их на себя, – я собирался сделать это со свечами.

– Хорошо, что без лепестков роз, – едва выговаривает в ответ Инён, помогая ему избавить себя от лишней одежды.

– Я думал об этом, – хмыкает парень, вновь не оставляя между ними пространства, и с насмешкой смотрит в её глаза, пока сама Инён дрожащими от нетерпения пальцами пытается справиться с пуговицей и молнией на его джинсах.

– Сделаю вид, что поверила, – в очередной раз врезается в чужие губы.

А потом, едва только ладонь ложится на затвердевший орган, большой палец мягко оглаживает головку, и Инён позволяет себе пару раз провести рукой сверху вниз, тихий стон вырывается из груди Чонгука. Он в отместку тут же ладонью соскальзывает с её шеи, ведёт вниз, по пути успевая сжать грудь и оттянуть розовый сосок, срывая с губ девушки шипение, и касается самого низа живота, пальцами проводит между сильно влажными складками и делится доверительно:

– И всё же я чертовски тебе нравлюсь.

– Поговорим о менее очевидных вещах? – предлагает она в ответ, чуть сжимая ладонь. – Или о том, что это взаимно?

Чонгук подаётся вперёд, целует протяжно и сладко, вытворяя с её губами что-то совсем невероятное, и Инён хватается за его плечи, боясь раствориться в этих ощущениях полностью. Потому и едва не задыхается от неожиданности, когда он толкается в неё – медленно и неспешно. А потом понимает, что ещё и обманчиво – ведь парень почти тут же начинает двигаться с увеличенной в два раза скоростью, заставляя с ещё большим остервенением цепляться за свои плечи.

Чонгук вдруг ощутимо цепляет зубами её шею, стискивает талию так, что Инён кажется вполне возможным для него сломать её пополам, дышит громко и часто, успевая довольно хмыкать едва ли не на каждый срывающийся с её губ стон. Она перекрещивает за его спиной ноги, мечтая оказаться ещё ближе, и зарывается тонкими пальцами во влажные на затылке волосы.

Инён правда не знает – дело ли в том, что у неё давно не было отношений, или в том, что это Чонгук, но чувствует она себя хорошо. Слишком хорошо, чтобы это было правдой.

У неё над ухом – тяжёлое хриплое дыхание вперемешку с короткими стонами, подозрительно напоминающими её имя. У него над ухом – совершенно аналогичное. И Инён в очередной раз думает, что это – правильно.

Чонгук заканчивает первым, изливаясь в неё и заставляя задуматься об абсолютно неуместном – «безопасных» днях, а потом делает ещё несколько особенно глубоких толчков, позволяя последовать за собой.

– Вот теперь, – с тяжёлым выдохом раздаётся в шею, а рука, наконец, расслабляется на её талии и оглаживает наверняка оставшиеся на коже следы от пальцев, – ты точно моя женщина.

Инён подобное смущает просто до ужаса, и она не понимает, как вообще после произошедшего находит в себе силы краснеть от его слов. Девушка лбом упирается в плечо парня и тянет ехидно:

– А тебе, я смотрю, наследники нужны.

– Было бы отлично, – соглашается Чонгук, – передать им все дела и уехать куда-нибудь подальше, чтобы жить в своё удовольствие.

– Как безответственно. Тебе нельзя доверять детей.

Парень в очередной раз целует её в шею, втягивая тонкую кожу, и делится:

– То, что я плохой парень, не значит, что я буду плохим отцом.

– Отвратительным? – хмыкает зачем-то Инён, а потом, ощущая, как горит от соприкосновения с чужой ладонью бедро, думает, что в этот раз и правда заслужила.

– Просил же, – усмехается Чонгук, заглядывая в её глаза, – не провоцировать меня. Теперь придётся наглядно продемонстрировать, какой я папочка.

Инён под таким его взглядом чувствует себя настоящей неопытной школьницей, но, встречаясь с истерзанными ею самой губами, думает, что на этот раз готова забыть о том, что «папочка» на два года младше.

Комментарий к Chapter 9

Оу, ес~

Вам не показалось – это и правда случилось. Я знаю, что вы ждали этого даже больше, чем я, поэтому очень надеюсь, что никого не разочаровала.

Люблю вас бесконечно.

Спасибо, что продолжаете читать~

========== Chapter 10 ==========

Комментарий к Chapter 10

Вчера у меня спросили, как я вижу своих героев, и я решила поделиться этим со всеми :3

Чонгук: http://ipic.su/img/img7/fs/GLdvSrs7zcY.1542797832.jpg

Инён: http://ipic.su/img/img7/fs/lpDrlpiMhfY.1542797853.jpg

Мать Чонгука: http://ipic.su/img/img7/fs/IILaBHaC2s8.1542797868.jpg

Отец Инён: http://ipic.su/img/img7/fs/4UKPJlpOR2M.1542797881.jpg

Хосок: http://ipic.su/img/img7/fs/9xJ9sF9nF1A.1542797897.jpg

Инён впервые видит собственного отца таким. Он серьёзен, сосредоточен до невозможности и выглядит угрожающе настолько, что она наверняка бы испугалась, не будь уверена в нём даже больше, чем в себе. Но вот Чонгук не боится его совсем – стоит напротив, щурит глаза, руку засунув в карман свободных спортивных штанов, выглядит по-настоящему расслабленным, сияя полуулыбкой на губах. Однако сжимает запястье Инён сильно, стискивает настолько крепко, что ей даже кажется, что она слышит хруст собственных костей. А ещё девушка думает, что для полноты абсурдности картины не хватает только перекати-поля на заднем плане, музыки из какого-нибудь вестерна, какими она засматривалась в детстве, и ковбойских шляп на головах мужчин, сверлящих друг друга такими взглядами, что в гостиной жарко становится просто неимоверно.

– Итак, – тянет её отец, хмуря брови, – и всё же это правда?

– Пап… – тут же подаётся вперёд Инён, но Чонгук держит крепко, вырваться не позволяет и тянет её обратно, ещё и закрывая собственной спиной.

– Правда, – усмехается он вызывающе, – и дальше что?

Со Минсок действительно выглядит так, будто готов порвать его голыми руками, и Инён это откровенно не нравится. Ей вообще не нравится вся эта сложившаяся ситуация. И хотя она ожидала, что отец всего происходящего не одобрит, до последнего надеялась, что разговор пройдёт тихо и мирно. Однако первая же мебель пострадала спустя буквально три минуты, когда мужчина вскочил на ноги, не сдержав чувств, и мягкое кресло пошатнулось за ним и упало на пол.

– Пацан, – всё продолжает хмуриться он, и Инён сейчас очень благодарна тётушке Хеми, что стоит рядом с ним и держит за плечо, – ты ведь понимаешь, что подставляешь меня сейчас? Ты всегда мне был как сын.

– Зато Инён не была для меня сестрой, – хмыкает в ответ Чонгук. – Между прочим, никогда не была.

У господина Со угрожающе кривится всё лицо, и девушка пробует снова, легко выскальзывая из хватки отвлечённого разговором парня.

– Пап, – примирительно улыбается она дрожащими от кружащего в воздухе напряжения губами, – это необходимость, понимаешь? Чонгук сейчас очень сильно помогает мне, и то, что до тебя дошли подобные слухи, не значит, что мы действительно вместе.

– Значит, – в очередной раз не соглашается парень, да ещё и усугубляет ситуацию, положив руку на её талию и притянув к себе.

– Ты совсем не помогаешь! – шипит Инён сквозь зубы, оборачиваясь, а Чонгук лишь улыбается в ответ так проказливо, будто ничего особенного не происходит.

– Мы вместе, дядя, – дёргает он бровями. – Были вместе ещё тогда, когда ты позвонил мне, помнишь? Когда просил найти Инён. Так вот она тогда…

Девушка протестующе тыкает его в рёбра локтем, одними глазами моля и угрожая заткнуться и ситуацию не усложнять. И Чонгук неожиданно слушается, замолкая.

Замолкают на самом деле все, и гостиная погружается в натянутую тишину, прерываемую лишь ходом больших часов на стене и дыханием четверых. У Инён же в голове один огромный комок из мыслей, что извиваются и переплетаются, сменяя одну другой, будто гнездовье змей, и девушка не знает, за какую следует ей зацепиться, чтобы не испортить всё ещё сильнее.

– Милая, – неожиданно тихо зовёт её отец, вырывая из размышлений, и Инён вздрагивает, переводя на него взгляд, – он хотя бы не угрожал тебе?

– Минсок! – не менее неожиданно возмущается вдруг госпожа Чон. – Ты хоть думай, что такое говоришь!

– А что я такого сказал? – пучит глаза мужчина, и Инён едва не выдыхает от облегчения, замечая, как спало с него сильное напряжение. Он взмахивает рукой и указывает на Чонгука с таким праведным осуждением на лице, что становится даже забавно. – Ты только глянь на этого парня! Яблоко от яблони точно недалеко упало.

Тётушка Хеми поджимает недовольно губы, кивком головы указывает на коридор, ведущий в сторону кухни, и говорит:

– Идём, я заварю тебе чай. Оставь уже детей в покое, – хмыкает, едва ли не толкая мужчину в спину, – они достаточно взрослые, чтобы решать подобные вопросы самостоятельно.

Отец взглядом недовольным всё продолжает прожигать Чонгука, искоса поглядывает на руку, сжимающую её талию, но всё же позволяет женщине себя увести. И Инён кажется, что она снова дышать начинает только тогда.

– Ну вот и зачем было его провоцировать? – тут же оборачивается она лицом к парню и тыкает в грудь пальцем. – Ты ведь специально дразнил папу.

Чонгук легко ловит её ладонь и сжимает в своей, заставляя девушку отступать по направлению к лестнице. И улыбается так довольно, словно главный приз в лотерее выиграл – не меньше.

– Дядя Минсок отходчивый, – пожимает он плечами, а потом перехватывает её за руку и тянет за собой, наверх. – Он бы всё равно узнал правду рано или поздно. В его случае лучше «рано».

– Не спорю, – соглашается Инён, позволяя вести себя по знакомому со вчерашнего дня направлению. – Но это не отменяет того факта, что сделать это можно было без лишних провокаций.

Чонгук распахивает дверь своей спальни слишком резко, едва ли не толкает внутрь Инён, а потом сразу же находит её губы, ладонями обнимая лицо.

– Прости, – выглядит, будто нашкодивший ребёнок, знает, что так она злиться на него не сможет, и пользоваться этим не стесняется, – не мог удержаться.

– Ты и правда очень плохой парень, – замечает Инён, ладонями накрывая крепкую шею, – если папа ожидал, что ты будешь мне угрожать.

Чонгук со вкусом целует её, ладонью привычно зарываясь в волосы на затылке и поглаживая подушечками пальцев чувствительное место, а затем отрывается с видимым нежеланием и отходит к стулу, на котором мешком висит вчерашняя его куртка.

– Дядя говорил не обо мне, – усмехается он, осматривая её карманы. – Отец не то чтобы был особо хорош в ухаживаниях.

Инён заинтересованно наклоняет голову, не понимая, о чём он говорит, а затем хмурится, когда видит, что в руках у него появляются пачка сигарет и зажигалка.

– Вместо того, чтобы показать себя с лучшей стороны, он решил идти напролом в отношениях с мамой, – продолжает Чонгук.

– Хочешь сказать, он угрожал ей? – неверяще уточняет Инён, ведь была свидетелем исключительно тёплых и искренних чувств между супругами Чон.

Парень пожимает плечами, вертя сигарету в руках, а потом делится:

– Не знаю точно, меня там не было, – он смотрит на Инён, недовольным взглядом сверлящую предмет в его пальцах и, усмехнувшись, прячет его в карман штанов, чем заставляет девушку поднять голову. – Но судя по тому, что я слышал, мама боялась его до ужаса. А ещё у него был соперник. Так что если у тебя тоже кто-то есть на примете, лучше скажи мне прямо сейчас.

– Это ещё зачем? – непонимающе хмурится Инён, наблюдая за тем, как Чонгук снова приближается к ней, снова касается её лица, снова втягивает в поцелуй и шепчет в ответ:

– Чтобы смог пристрелить его раньше, чем он принесёт проблемы.

Инён кулаком врезается прямо под его рёбра, и Чонгук смеётся, прижимая её к себе, излишне крепко сжимая в объятиях.

– Шучу, – хмыкает он на ухо. – Я бы привязал к нему кусок бетонной плиты и отправил кормить рыб.

Девушка пыхтит недовольно в его шею, дёргается, пытаясь вырваться, а Чонгук только улыбается, продолжая удерживать её на месте.

– Ладно, ладно, ничего бы я не сделал, – признаётся парень. – Просто потому что тебе для начала придётся сильно постараться, чтобы причинить мне достаточную боль для появления у меня желания сделать в ответ так же.

Инён на самом деле чувствует себя слишком комфортно в его объятиях, чувствует себя слишком счастливой в его присутствии, чувствует слишком желанной и будто бы действительно любимой под его взглядом, и потому жмётся ближе, руками в ответ обхватывая его талию.

– Я ведь доктор, – бурчит она. – Доктор лечит, а не калечит.

– Ты ветеринар, – хмыкает Чонгук, и Инён усмехается в ответ.

– А ты – то ещё животное, – напоминает девушка. – Или сам уже забыл?

Она чувствует, как руки его соскальзывают с её плеч, устремляясь вниз по спине, и как забираются под водолазку, которую она точно ещё не снимет ближайшие несколько дней. Он втягивает в себя воздух, словно бы лёгкие хочет заполнить запахом её шампуня, и целует в висок. Именно так, как умеет только он – совершенно целомудренно, но словно бы на деле слишком развязно, тут же заставляя сходить с ума её сердце.

– Ты говорил, что у нас планы, – напоминает Инён, чувствуя, как совершенно однозначно отзывается её тело на его прикосновения.

– Мы быстро, – очередной поцелуй в висок, и пальцы, мимолётно пробежавшиеся по рёбрам.

– Ты не умеешь быстро, – фыркает она, и мысли тут же уносят её в воспоминания о прошедшей ночи, румянцем отражающиеся на щеках.

Чонгук замирает на мгновение, потом хмыкает довольно на ухо и отстраняется.

– Сочту это за комплимент, – усмехается он и вытаскивает из кармана сигарету вместе с зажигалкой. – Иди собирайся.

– Ты ведь говорил, что куришь только после секса, – скептично подмечает Инён. – А ещё говорил, что ложь ненавидишь.

– И когда секс обламывают – тоже, – ухмыляется он и подмигивает, располагая сигарету между губами. – И да, я соврал.

Инён закатывает глаза и выходит из комнаты, делая вид, что вовсе не заметила, как чужая рука напоследок будто бы совсем ненавязчиво огладила её бедро.

Она очень сильно сейчас хочет спуститься по лестнице вниз, заглянуть на кухню, сесть за стол напротив папы и погрузиться с ним в повседневный разговор. Но знает, что ничем хорошим это не закончится – ему совершенно точно необходимо побыть одному и смириться со всем услышанным. Инён его отчасти понимает – отец и без того всегда с большим скептицизмом относился ко всем её отношениям, а тут она огорошила его новостью о том, что завязала их с, пожалуй, самым неподходящим человеком. С другой стороны, девушка всё ещё сильно сомневается в названии того, что между ними с Чонгуком происходит. Они никак это не обговаривали, и Инён совсем не уверена, что хочет этого.

Спустя почти час, едва только госпожа Чон Хеми забирает в причёску последние пряди её волос и закрепляет их шпильками, в комнату без стука заявляется Чонгук. Инён видит его сквозь отражение и невольно замирает, глупо приоткрыв рот. Она почти привыкла лицезреть его в равных джинсах, в куртках, свободных футболках и домашних штанах, и даже такой он заставлял её сердце трепетать. Но в белой рубашке, расхлябанно расстёгнутой на куда большее количество пуговиц, чем полагается по всем приличиям, в чёрных брюках и таких же туфлях, с пиджаком, небрежно висящем на предплечье, Чонгук сердце её заставляет сходить с ума.

– Нравлюсь? – усмехается он, легко перехватывая взгляд в зеркале – слишком откровенный, слишком вызывающий и раздевающий.

Инён вздрагивает и отворачивается, будучи смущённой присутствием тётушки Хеми. Но женщина лишь сжимает её плечи в поддержке, коротко касается улыбающимися губами щеки и, поцеловав так же сына, молча выходит из комнаты.

– Не могу отделаться от ощущения, что только что получил благословение, – хмыкает Чонгук, чем в очередной раз её смущает. – Ты ведь готова?

Инён коротко кивает, поднимаясь со стула, и привычно одёргивает до колен подол задравшегося платья. Она чувствует, с каким интересом Чонгук разглядывает её – ровно с таким, каким сама смотрела на него минутой назад. И потому поднимает голову, щурит глаза в усмешке, пытаясь скрыть за ней накатившее волной смущение, и интересуется:

– Нравлюсь?

– Чёрный тебе к лицу, – соглашается парень, подходя ближе, и одёргивает подол платья сильнее, заставляя Инён покачнуться на каблуках и вцепиться в его плечи. – Но вот то, что оно такое узкое, мне совсем не нравится.

– Тётушка сказала, что это лучший вариант, – не понимает девушка, – и что ты подобные вещи любишь.

– Ох, мама, – шепчет он, закатывая глаза, а потом признаётся: – Я чертовски сильно полюблю эти платья, если ты будешь носить их при мне. Но не тогда, когда мы собираемся в место, где будет куча других мужчин.

Инён вдруг неожиданно всё понимает и смеётся, не сдерживаясь.

– Так ты, оказывается, ревнивец.

Чонгук усмехается в ответ, позволяя её пальцам застегнуть пару пуговиц на своей рубашке, и признаётся:

– Страшный.

– Больше никаких обтягивающих платьев, – соглашается Инён.

– Больше никаких обтягивающих платьев в присутствии кого-то, кроме меня, – поправляет Чонгук и тянется за поцелуем, но девушка вовремя отворачивается, позволяя почти привычно уже уткнуться губами в свою щёку.

– Помада, – коротко поясняет она, и парень фыркает.

– Считаешь, мне не пойдёт красный?

– Считаю, мне не пойдёт красный, размазанный по всему лицу.

Чонгук прыскает, обнимая её за плечи и прижимая ближе к себе, а Инён в очередной раз убеждается, что он слишком сильно нуждается в постоянном тактильном контакте.

– Дядя только что уехал в клинику, – делится он, – и даже не плюнул в меня перед уходом.

– Зачем? – Инён правда не понимает, для чего срываться туда на ночь глядя.

– Сказал, что собирается запастись упаковкой резиновых перчаток, чтобы потом каждую из них кинуть в мою «бесстыжую рожу», – хмыкает Чонгук. – Но руку пожал, так что всё не так плохо.

Девушка качает головой, выпутываясь из приятных объятий, и кивает на висящие не стене часы.

– Нам не пора?

Парень какое-то время обдумывает что-то у себя в голове, причмокивает губами и, подхватив её за руку, ведёт за собой на выход.

Уже сидя в машине и сжимая в пальцах маленький клатч, Инён начинает чувствовать волнение перед планируемым мероприятием. Ей очень хочется вцепиться в руку Чонгука и попросить развернуть автомобиль обратно – лишь бы не испытывать то тяжёлое чувство тревоги, поселившееся в душе. Но вместо этого лишь спрашивает, на секунду поджав губы:

– Есть ещё что-то, что я должна знать?

– Просто будь собой, – сжимает он её руку, и девушка почти чувствует, как капля за каплей тело наполняется чужой уверенностью. – Это всего лишь аукцион, а ты ведёшь себя так, будто я тебя на растерзание бешеным собакам отдаю.

– Сомнительное сравнение, – ведёт Инён плечами. – Я очень надеюсь, что это хотя бы не аукцион рабов.

– В такие моменты мне становится не по себе от одной только мысли, какие ещё грехи приписывает мне твоё сознание, – хмыкает Чонгук. – Педофилии там хотя бы нет?

Инён пихает его в плечо, не замечая, как сидящий за рулём вечно безэмоциональный Ким Усин улыбается, глядя на них через зеркало заднего вида.

– Перестань, – просит она в ответ на смех, – я правда волнуюсь. Ты не можешь насмехаться надо мной из-за этого.

Чонгук переплетает их пальцы, тянет её на себя, заставляя завалиться в объятия, и шепчет в самое ухо:

– Я уверен, что ты заставишь меня собой только гордиться, Инён, – привычный поцелуй в висок и слишком довольная усмешка. – Папочка никогда не ошибается.

Щёки тут же заливаются глупым румянцем, и девушка хлопает его ладонью по колену, отстраняясь, а потом упорно сверлит взглядом всё то, что мелькает за окном. Она слышит заполняющий весь салон машины смех, понемногу расслабляется под уверенными поглаживаниями запястья и думает даже, что, пожалуй, всё действительно не так уж и страшно, если рядом с ней Чон Чонгук.

========== Chapter 11 ==========

Люди смотрят внимательно, взглядами словно бы ощупывают каждый сантиметр её тела. Одни глядят прямо, ни капли стеснения не испытывая, другие – из-под опущенных ресниц, будто бы невзначай. Инён их винить за это не может: она здесь, по сути, совсем никто, абсолютно никому незнакомая девушка, которая будто бы из ниоткуда появилась рядом с Чон Чонгуком, выпрыгнула, как чёрт из табакерки, и заняла место, на которое почти наверняка претендовали многие другие. Но Инён, что удивительно, неприязни никакой со стороны окружающих не испытывает – лишь чистый, едва ли не научный интерес. Они улыбаются ей вполне открыто, едва заводят разговор, спрашивают обо всём и ни о чём одновременно, делают комплименты – иногда такие, что щёки тут же покрываются румянцем, а рука Чонгука на её талии сжимается сильнее. Инён отвечает им тем же: улыбками, комплиментами, взаимным интересом – к слову, ни капли не поддельным, а ещё неожиданно ловит себя на мысли, что неловкости почти никакой не испытывает. Ей приятно здесь находиться, приятно ненавязчиво участвовать в разговорах, приятно вместе с остальными девушками и женщинами удаляться на балкон, едва только речь в мужской компании заходит на темы, что считаются не предназначенными для их ушей. Но особенно ей приятно внимание со стороны Чонгука, что обволакивает её со всех сторон заботой, но каким-то непостижимым образом умудряется не душить этим. Инён вспоминает едва ли не со смехом, как сильно была напугана, когда парень огорошил её утром заявлением о том, что этим вечером они посетят аукцион вместе, ведь «это отличный шанс представить тебя всем, дать понять, что ты – не очередной слух». Девушка всё ещё не понимает, что он задумал, как всё это поможет ему вернуть «Сапфир», а её – вывести из игры. Чонгук вечно или отмалчивается, многозначительно улыбаясь, или предупреждающе щурит глаза, намекая на то, что она опять не следует его советам, или вставляет свою очередную излишне остроумную шпильку. И Инён с этим мирится, потому что чувствует себя виноватой, молчаливо дуется, а ещё упорно выжидает нужного момента, чтобы, наконец, сломить крепость.