Текст книги "Река Имен (СИ)"

Автор книги: _Michelle_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

–Ничего. Все нормально, – я все еще наслаждался тишиной.

–Я не о том. Что случилось, когда ты был у Энн. Ведь, твоя память – это только начало истории, – он притянул меня к себе, обнимая, – Я прав?

–Да, – кивнул я, обнимая его в ответ и утыкаясь в него носом.

–Не заставляй меня все из тебя силком вытаскивать, – слабо, и совершенно не убедительно, улыбнулся он.

–Она показала мне бумаги. Там врачи подписали мне приговор, – как-то, не без эмоционально, скорее, пусто, сказал я. Цепляясь за Волка.

–Подписали, – кивнул он, гладя меня по спине, – И ты выжил. Птица сдержала обещание, она спасла тебя.

–Я не о том, – отстраняясь, покачал я головой, – Судя по бумагам – меня убили. А это значит...

–Что не только Птице пришлось рисковать, чтобы спасти тебя, – закончил за меня он.

–Или, все это было фарсом. И меня спасли не из чистого альтруизма, – покачал я головой.

–Думаешь, они спасли тебя, чтобы использовать в будущем?

–Я не знаю, что думать. Я запутался. Я не знаю, во что мне верить.

–Верь в меня. Не ошибешься, – улыбнулся он, притягивая меня к себе вплотную.

–В тебя я верю, а вот на счет себя я такого сказать не могу, – вздохнул я, выворачиваясь из его рук и проскользнув ему за спину, обхватывая его руками и утыкаясь носом меж лопаток.

–Почему? – он накрываем мои ладони своими.

–Я себя совсем не знаю.

–Меня ты тоже не знал, но это не помешало тебе придти ко мне домой, и в самой наглой форме совратить меня, – легко поддаваясь назад, усиливая контакт, мягко засмеялся он.

–И ты теперь предлагаешь мне совратить меня самого?

–Ну, нет. Это попахивает шизофренией.

–А нам только ее не хватало.

–Может быть, нам именно это и нужно, – он медленно повел меня в комнату.

–Чтобы я свихнулся?

–Как-то, к нам в больницу привезли парня. Ему стало плохо прямо на улице, он упал в обморок и повредил руку. Медсестры обработали ему раны, а когда его осмотрел врач, он сразу же сказал, что у парня шизофрения и его нужно поместить в отдельную палату, пока его не заберут в пятьдесят четвёртую. Он пробыл у нас два дня. Я следил за его палатой. Он был тихим и спокойным и постоянно что-то бубнил себе под нос. На второй день, буквально за час до того, как его забрали, я забирал его документы и что-то меня дёрнуло спросить его, с кем он говорит, – Итан толкнул меня на кровать, нависая сверху, – И он ответил, что говорит с одной из своих граней. Я спросил, не пугает ли его это, а он усмехнулся и сказал, что его куда больше пугает то, что люди не говорят с собой. Он сказал, что люди не знают себя, не понимают и боятся. И что внутри нас действительно есть чего бояться.

–И что ты ему ответил?

–Ничего. Мне нечего было ему сказать. Но я тогда подумал, что он самый умный человек, которого я когда-либо видел, – он посмотрел мне в глаза выжидающе, – Он смотрел в себя против своей воли, у него не было выбора, но он нашел в себе силы, чтобы научиться с этим жить. И смог превратить свой изъян в нечто прекрасное, особенное.

–И ты хочешь сказать... – начал я, понимая о чем он говорит.

–Что, может быть, тебе тоже стоит заставить это работать на себя, – кивнул он.

–Позволить себе сойти с ума, чтобы увидеть все с другой стороны, – хмыкнул я, впутывая пальцы в его волосы.

–Что ты теряешь? Мы уже давно сошли с ума. Шизофрения – это просто новая ступень нашего развития, – он наклоняется ближе, касаясь моего лба губами.

Я сжал его волосы на затылке, притягивая его к себе. Целуя. Прозвучит, как сентиментальный бред, но, пожалуй, это именно то, что мне сейчас нужно. Нужен он. Вот такой, теплый и нежный. Горячий и страстный.

Я запускаю руки ему под футболку, оглаживая немного огрубевшую, будто акулью кожу. Он отрывается от моих губ, скользит влажными губами по моей щеке, прикусывает подбородок, с шумом вдыхает у самого моего уха, невесомо целует в шею. Я стягиваю с него футболку, откидывая ее куда подальше. Волк поднимается, откидывая мои руки от себя и нехорошо усмехнувшись, стягивает с меня майку. Он снова вжимает меня в матрас, вылизывая мою шею. Я гладил его по спине, сжимая бока и чуть царапая кожу. Он медленно скользит вниз, оставляя на моем теле влажный след. Он не кусал, не вгрызался в кожу, как обычно. Он будто пробовал меня на вкус, действовал медленно и методично, изучая меня.

Я не понимал, что происходит и где я, мир плывет, все вокруг расплывается. Ощущение того, как меня кто-то тянет меня за пояс джинс. Сфокусировав взгляд, я увидел, как зверь вцепился острыми зубами в пояс джинс. Его глаза горели недобрым огнем. Я приподнял бедра, давая ему сделать то, что он хочет. Он выпустил ткань изо рта и, без лишних проблем, стащил с меня оставшуюся одежду.

Итан сполз на пол, оглаживая мою грудь и бока. Он ухватил меня за бедра, двигая ближе к краю кровати, так резко, что стало больно. Он только улыбнулся на мой злой взгляд и склонился надо мной, раздвигая мне ноги.

От боли сознание прояснилось, я знал, что он собирается делать, но вот как он будет это делать... Это что-то нереальное.

Итан... Вытворял что-то немыслимое своим ртом. Его язык двигался то быстро, то медленно по твёрдой плоти. Он водил самым кончиком по голове, щекоча, дразня, заставляя дыхание сбиться, а сердце биться быстрее. Плотно обхватывая губами, чередуя медленные, мучительно медленные движения с резкими.

Время то замедлялось, то ускорялось. Все вокруг подчинялось теперь только ему одному. Я слушал, как по венам бежит кровь и как пульс бьет по вискам и глазам. Было жарко и тесно в собственной коже. Тело то становилось легче воздуха, а через секунду все мышцы уже наливались свинцом. Это сводило с ума и пугало.

Как один человек может сотворить все это? Как может вселенная прогнутся от одного только легкого касания его пальцев?

Я схватил его за волосы, притягивая к себе. Сфокусировав взгляд, я увидел, как он, пошло облизываясь, медленно, крадется, нависая надомной. Приятное чувство, что я принадлежу ему, целиком и полностью, заполнило меня. Глаза моего зверя потемнели, зрачок расширился до такой степени, что полностью закрыл серебро, оставляя лишь темно-синий ободок.

–Чего ты хочешь? – тихо, вибрирующе, спросил он, выдыхая мне в губы.

–А разве я могу еще чего-то хотеть? – усмехнулся я, сильнее стискивая волосы на его затылке, выбивая из его легких воздух.

Я закинул ногу ему на поясницу, медленно ведя вниз, запуская пальцы под пояс, потянул джинсы вниз. Итан помог мне с этим, скидывая с себя всю одежду.

Он притянул меня к себе, заставляя закинуть правую ногу ему на плечо. А дальше...

Если до этого, мне казалось, что реальность гнется и расплывается от любого его движения, то сейчас я понял насколько ошибался...

Все вокруг расширялось и сужалось от каждого его толчка. Мир то зажигался яркими искрами, то опускался во мрак. Его рука касалась моего живота, или груди, я не совсем уверен, казалось, она была везде. А его член входил в меня невероятно глубоко, заставляя все внутри меня сжиматься, мышцы и жилы натягиваются подобно струнам, будто он настраивает меня, как рояль, нажимает на клавиши, заставляет петь в его руках.

Неизвестное в уравнение. Я – неизвестное в уравнение. Итан – неизвестное в уравнение. И именно наша связь одна из ступеней решения всего. И мы справимся. Пока мы вместе, мы сможем справиться со всем.

POV Итан

Нео сидел на полу, опираясь спиной о кровать, и смотрел куда-то вдоль. Сейчас, я действительно понимаю что такое “громко думать”. Я не слышу его мыслей, но я их чувствую. Они тяжелые и неприятные. Как змеи, окутывающие его сознание. Он теребит в руках полупустую пачку сигарет, не потому что хочет закурить, а просто, чтобы хоть что-то делать. Делать, чтобы не чувствовать змей на своей душе.

–Я думал, ты уйдешь ночью, – не шевелясь, спросил он так, будто это и не он был, а у меня слуховые галлюцинации.

–Не сегодня.

–Почему?

–Это не имеет смысла, – я перекатился на бок, подкладывая локоть под щеку, – Я буду там бесполезен, в лучшем случае. А в худшем – буду мешать.

–Думаешь, что лучше, ничего не делать здесь? – все так же, не двигаясь хмыкнул он.

–Ты так хочешь, чтобы я ушел?

–Я хочу, что бы меня никто взглядом не буравил. А то такое ощущение, будто мне позвоночник разрезали, и руки под кожу запустили. Это не самое приятное чувство, знаешь ли, – его голос звучал отстранено и если бы я не чувствовал его запах, то решил бы, что его здесь вообще нет.

–Я не Чтец. Я не могу читать мысли, не могу проникнуть тебе в голову. Я могу только смотреть, – вздохнул я, двигаясь ближе к краю кровати, – Если тебе это желание нравится – просто скажи.

–Мне не нравится. Не смотри на меня так, – он нервно стучит отросшими ногтями по сигаретной пачке.

–Дай это мне, – я вырываю из его рук многострадальную пачку и откидываюсь на спину.

Под подушкой лежит спичечный коробок. Вайлет оставила его здесь пару дней назад, когда читала Герберта. Легко затягиваюсь, чувствую, как едкий дым чуть царапает горло. Я уже отвык от этого чувства.

–Я думал, что ты бросил.

–Я думал, ты не любишь запах сигарет.

–Я тоже так думал, а потом вспомнил, как курила Эннки у себя на стекольной фабрике в первую ночь, и как курили Охотники, тогда же и понял, что все это было надуманно. Мне не нравился не сигаретный дым, а люди вокруг меня.

–Это многое объясняет, – я еще раз затягиваюсь и передаю сигарету ему через плечо, – Мы часто не видим всей проблемы в целом, только ее часть. Самую малость. И мы, по ошибке, по незнанию, считаем ее за ответ. В этом, еще одна проблема людей, – я перевернулся на живот, свешивая руку с его плеча и наклоняя голову так, чтобы его видеть, – Почему это началось?

–Я не знаю. Не знаю почему я начал курить, – повел он плечами, медленно выдыхая дым, – Просто, в один день обнаружил себя на балконе с наполовину выкуренной сигаретой и полной пепельницей окурков, – он отдал сигарету мне, – А ты почему бросил? Не из-за того же, что я попросил.

–Ты никогда не просил меня бросить курить, – хмыкнул я, – Да и не было у меня никогда пристрастия к сигаретам. Я курил только на работе. И только во время обеда. Нет, бывали случаи, чтобы я курил и так, но это редкость, – я затушил сигарету о пепельницу Вайлет.

–Так почему?

–Не знаю, – честно ответил я, – Это просто случилось и все. Я даже не заметил, что что-то изменилось.

–Я так же начал.

–Может быть, это как-то связанно?

–Как же?

–Я бросил – когда появился ты. Ты начал – когда я ушёл, – я сильнее свесил голову с кровати, рукой притягивая его к себе, – Разве это не странно?

–Нет. Это нормально, – он поддался моему натиску, повернул голову, касаясь губами моей скулы, – Эннки уже не раз говорила, что мы связанны. Думаю, это лишнее тому подтверждение.

====== 27.Китанис ======

Я пробивался сквозь лес. Что-то тянуло меня все глубже и глубже. Под босыми ногами хлюпала вода. Эта часть леса превратилась в болото еще дней пять назад. И зачем я вообще сюда сунулся? Дождь сделал все чистым и прозрачным, убил запахи, я почти ничего не чувствую. Все вокруг заполнил запах дождя и леса, будто здесь не было людей уже тысячу лет. Если бы я не слышал тихие голоса Охотников в нескольких километрах от меня, то решил бы, что так и есть.

Я так и не смог заснуть той ночью, два дня назад. Лето рассказывал мне свои воспоминания о Птице и Центре. Рассказал, что скрывалось за третей дверью, про бескрайние пески и огромное белое солнце. Про Призрак. Он сказал, что Сахи выглядела растерянной, когда говорила об этом. Хотел бы я на это посмотреть. Рассказал о детях в колбах... И все это так похоже на сюжет фантастического рассказа. Будто он пересказывает мне книгу, что недавно прочитал. Но все это было нашей действительностью. И от этого становилось жутко.

Весь прошлый день мы провели у Эннки, роясь в документах и разбирая бесполезные бумаги. В общем, день прошел впустую. А ночью мы опять трахались и говорили. Работали на тело и душу.

Лето заснул всего пару часов назад. Я уложил его в кровать и укрыл. Все это его измучило. Он, буквально, выключился. Любой бы выключился, если бы столкнулся с такой херней, как эта.

А я шел через лес. Не знаю, куда и зачем, просто шел. Без запахов ориентироваться куда сложнее, но внутренний компас говорит, что я двигаюсь на север, в самую глубь леса.

Так и есть. В итоге, я вышел к стекольной фабрике. Обойдя здание, я медленно пошел вверх по сваленным деревьям, поднимаясь к самой крыше. Все вокруг было скользким, и древесина прогнила еще сильнее. Казалось, еще шаг и вся конструкция из поваленных бревен, что держала одну из стен здания, рухнет, как карточный домик.

Я карабкался наверх и тут, я почувствовал это...

Я резко повернул голову вправо, вглядываясь вглубь зарослей ели. Там стояла она. Опять. Девушка, с длинными, белыми волосами и сильным, стройным телом. Она сидела в метрах десяти от фабрики на большом камне и смотрела в лес. Рядом с ней лежал Танго, она медленно гладила его по голове и, кажется, что-то ему говорила. Ее волосы намокли и, подобно воде, струились по поверхности камня подобно молочной реке.

Я знаю ее уже много лет, и увидеть ее спустя вечность было чем-то невероятным. Это она. Девушка, что учила меня быть волком. Все что я знаю о своей второй сущности, я знаю от нее.

Это уже третий раз. Я вижу ее в третий раз за последние десять дней. Ее обнажённая фигура, двигающаяся меж деревьев, заворожила меня в первый раз. Без лишнего шума, тише самой маленькой мыши, она бежала вместе с Танго по лесу. Я сразу же ее узнал. Я бы не смог ее забыть или с кем-то спутать, слишком сильно она въелась мне в память.

Девушка, до этого сидевшая в профиль ко мне, повернулась. Дождь размывал ее лицо, но я был уверен. Она смотрела на меня. Почему-то, мне казалось, что она улыбается. Мы впервые встретились взглядами, за эти три встречи.

–Итан?

Я повернулся на голос. Это была Энн. Она стояла у края крыши и чуть сощурившись, смотрела на меня. Я посмотрел обратно на камень, но увидел лишь убегающего в лес Танго.

–Что ты видел? – она начала быстро спускаться ко мне, скользя по мокрому дереву.

–Корин, – пожал я плечами, все еще вглядываясь в лес.

–Опять? – девушка взяла меня за локоть, привлекая внимание, – Это странно. Никто еще не видел ее настолько часто.

–Да. Апола мне это уже говорила, – усмехнулся я, идя вслед за девушкой вверх.

Мне действительно о ней уже рассказывали. Белокурую девушку, здесь, в лесу, зовут Корин. Она здесь, уже много лет, далеко не первое поколение Охотников рассказывают о ней. Она здесь, что-то вроде, божества, духа Леса и Охотников. Никто, ничего о ней не знает. Никто, никогда ее не видел вблизи и уж тем более не говорил с ней. Поэтому, когда я рассказал, что она учила меня, на меня посмотрели, как на экспонат в музее. Они знали, что я не вру и не стал бы врать, поэтому, на этом разговор был окончен. Никто не знает ни кто она, ни какие у нее способности. Все мои, немногочисленные, попытки узнать о ней хоть что-то не привели ни к чему. Все, как один, советовали забыть или не брать это в голову. До того, как я увидел ее во второй раз.

Тогда, она сидела в завесе из кленов на берегу широкого ручья, опершись спиной о Танго, и изучала карту, что почти целиком скрывала ее от меня. Но я точно знаю, что это была она. Я бы не смог ее ни с кем спутать.

Охотники же лишь удивительно распахнули глаза, переглянулись, но так ничего и не сказали. Я пытался несколько раз, ненавязчиво, выяснить, что вызвало такую неоднозначную реакцию, но, опять же, наткнулся на стену.

–Как ты ее находишь? – Эннки закурила, облокачиваясь на оконную раму, вытащив ноги под дождь.

–Я ее не ищу. И она меня не ищет. Так просто происходит и все, – пожал я плечами, закончив тереть волосы полотенцем и садясь на ближайшие к окну коробки.

–Какая она? – как-то грустно спрашивает девушка, смотря вдаль.

–Не знаю, – жму я плечами, задумываясь, – Обычная. Худая и сильная, как и все Охотники. Ничего особенного, кроме любви ходить в обнаженном виде.

–Здесь многие это любят, но практикуют редко, – усмехнулась она, затягиваясь.

–Почему?

–То, что мы Иные и живем здесь, не делает нас устойчивыми к укусам москитов, солнечным ожогам или царапинам от веток. Мы восстанавливаемся быстрее людей, но получать такие обидные травмы никому не хочется.

–Ты ее когда-нибудь видела? – пропустив все, что она сказала, спросил я.

–Да. Давно.

–И?

–Я вообще не уверена до конца, что это было. Это было, словно, сон, – она резко впечатала окурок в раму, туша и нервно скинула его на пол, хотя голос ее был спокоен.

–У меня тоже самое, – усмехнулся я, упираясь щекой в стекло, – Если бы я не слышал тихий стук ее сердца, подумал бы, что это просто глюк, игра воображения.

–Стук сердца... Значит, она живая, – задумчиво протянула девушка. Она еще вчера стала необыкновенно спокойной и задумчивой. Все то время, что мы рылись в бумагах, она сидела на матрасе укутавшись в плед, читала и курила, изредка отвечая на наши вопросы.

–А ты ее не чувствуешь?

–Нет, – она качает головой и выпрямляет руку, раскрывая ладонь дождю, – Она, насколько я поняла, была близко к “стекляшке”, но я ничего не почувствовала. Только Танго.

–Я могу услышать ее сердцебиение и дыхание, только если сосредоточусь. Они очень тихие.

–Я слышу отголоски мыслей Криса дома и Баля в берлоге. Но ее я не чувствую. Ни сейчас, ни тогда.

Я не нашел, что сказать, да и нужно ли это. Девушка помолчав попросила у меня пачку сигарет и получив желаемое, развернулась на месте, садясь спиной к дождю. С ее ног на пол капала вода, тут же впитываясь в цемент. Я проследил за одной каплей, что медленно скатилась по ее икре и соскочила с самого кончика пальца и с тихим плюхом упала на намокший цемент. Не знаю, чем меня так привлекла эта капля, что в ней было такого особенного, но я еще долгие минут пять смотрел на намокший цемент, куда все падали и падали капли.

Резко встав, я потянулся и тряхнул головой, чтобы сбить с себя это странное наваждение. Покрутившись вокруг своей оси, я осмотрел помещение. Все пространство заполняли бумаги и развороченные коробки. Все было так, как мы оставили вчера.

–Надо было всё таки не слушать тебя и убраться здесь, – вздыхаю я, собирая документы с пола.

–Смысл? Если вы все равно сегодня продолжите работу, – флегматично хмыкает девушка, скидывая очередной окурок на пол.

–Да что с тобой? – склонив голову к плечу, я делаю шаг к ней, – Что с тобой происходит? Ты уже несколько дней ведешь себя странно.

–Со мной все хорошо. Это все дождь, – она поворачивает голову в сторону, чуть отстраняясь назад подставляя макушку дождю.

Что-то тяжелое тянет и ноет внутри. Я не чувствую ничего странного в ее запахе. Это не болезнь, ее тело и разум в порядке. Все в ней работает так, как должно, но это странное чувство все равно не унимается. Я в который раз натягиваю в себе все струны, заставляя обоняние работать на полную. Сейчас я могу разобрать все запахи вокруг на малейшие крупицы: я одновременно чувствую запах ее кожи, мокрых волос, пота, табака, клюквы, что мы приносили ей вчера, травы, по которой она ходила пару часов назад, Вики, которую она трепала по волосам вечером и Вайлет, с которой она обнималась и читала вслух Паланика ночью. Ее тело хранит в себе тысячу запахов и ни в одном из них я не вижу ничего странного. Ее настроение пахнет никак. Потому что, просто напросто, нечему пахнуть. Легкая меланхолия и глубокая задумчивость никак не тянет даже на самую лёгкую форму депрессии. Как не смотри, с ней действительно все в порядке.

Но это не заставляет исчезнуть это противное чувство тяжести. Я встряхиваю голову, слишком сильно ушел в мир звуков и запахов. Она все так же сидит в оконном проёме и в задумчивости гнет пальцы. Дождь изменил направление и теперь капли барабанили ей по спине и залетали в помещение. На полу образовалась огромная лужа, даже старый пористый цемент не мог впитать в себя столько воды.

Со вздохом стаскиваю ее с окна и кутаю в полотенце, которым вытирался сам. Девушка покорно поддается всем моим действиям, никак не реагируя. Ее мысли сейчас далеко отсюда.

–О чем ты думаешь?

–О прошлом, – она оседает на тумбу, забираясь на нее с ногами, кладя голову на колени, – О моем прошлом.

Я возвращаюсь к сбору бумаг, оставляя девушку в покое. Сейчас она мне ничего не скажет. Она всегда молчит, может быть у нее просто нет слов, а может быть, она просто не видит смысла что-то рассказывать. Я видел ее в таком состоянии пару лет назад. Тогда она просидела целый день у меня на балконе, обхватив колени руками и не мигая, смотря вдаль. Тогда я ничего не спрашивал. Мне было нечего у нее спросить, а ей было нечего мне ответить. Сейчас, то же самое.

Может быть, поэтому мне так тяжело сейчас. После того случая я не видел ее почти пять месяцев. Она просто ушла и не вернулась. Тогда, я не мог найти себе место, внутри все рвалось на части, и я не мог с этим ничего сделать. Потом она появилась. Просто пришла, и что-то внутри встало на место.

Но сейчас все было не так. Возможно, именно это чувство заставило меня прийти сюда. Но что мне делать? Я не чтец и не провидец, я не могу забраться ей в голову или узнать, что с ней будет завтра. Я могу почувствовать только то, что происходит с ней сейчас, но дверь заперта.

–Нео сказал, что мы были с ним друзьями в Центре. Что с помощью меня они управляли им, а с помощью него они искали Иных, – тихо, монотонно заговорила Эннки, – Я не помню его... Но я помню, как меня грызло чувство вины, когда я бежала. Все это время, я думала, что я чувствовала вину перед моим врачом, за то, что убила его. А когда Нео мне все рассказал, я поняла... Что не хотела бросать его...

–Ты жалеешь, что оставила его? – повернувшись к ней, скинул очередную стопку бумаг в коробку.

–Не должна, но жалею, – вздыхает девушка, откидываясь назад. С ее волос все еще капает вода, – Умом я понимаю, что это было правильно. Его бы спасли или убили. Я бы помешала ему бежать. Он бы чувствовал вину передо мной и не смог бы уйти. Из-за нас двоих сорвался бы план, который разрабатывали годами, – она поднимает взгляд на меня, – Но на душе все равно гадко и противно. Я бросила единственного человека, который любил меня просто так, предала его.

–Ты же знаешь, что это не так, – я подхожу к ней, опускаясь на корточки, – Ты знаешь лучше меня, что ты поступила так, потому что это было правильно. Так ты спасла и себя и его. Это был лучший выход для всех. То, что вы встретились теперь, лишние этому доказательство.

–Соль здесь в другом, – грустно улыбается она, – Я всегда думала, почему я была там все это время? Я могла бы сбежать когда угодно. Что меня останавливало? Я всегда считала, что в моей жизни там не было ничего кроме боли и лжи. И сейчас все мои представления о прошлом рушатся одно за другим.

–А что изменилось? – я оторвал ее ладони от коленей, беря их в свои, – Прости, но я не понимаю.

–Я вспомнила, – девушка нервно кусает губу, смотря мне в глаза, – Сегодня ночью, я вспомнила несколько фрагментов из моего прошлого. И знаешь, там были и хорошие люди, которые действительно хотели нам помочь.

–Везде есть хорошие люди. Птица тому доказательство, – улыбнулся я, поглаживая ее по тыльной стороне руки.

–Там были хорошие медсестры и охранники. Не просто мило улыбающиеся манекены, как большинство, а действительно хорошие. Они делали все что могли, чтобы мы чувствовали себя хоть немного лучше.

–Я помню другое, – усмехнулся я, – Но тем не менее, кто-то же урезал количество транквилизаторов и успокоительных, что мне кололи. Таких случайностей не бывает.

–Мне кажется, мне тоже кто-то помог сбежать, – кивнула девушка, – Только, я не понимаю, зачем им это. Они слишком многим рискуют, начиная от собственных жизней, и заканчивая жизнями людей. Ведь неизвестно, как мы могли себя повести, оказавшись в необычных условиях. Мы могли убить много людей.

–Лето тоже начал параноить. У него тоже возникла мысль, что его могли спасти, чтобы использовать в будущем.

–Мы живем в том мире, где никому нельзя верить. Ты уж можешь мне поверить, я знаю, что творится в головах у людей. И могу тебя заверить, тебе бы не хотелось знать о людях то, что знаю я.

–Всю свою жизнь, я прожил с мыслью, что люди – это величайшая в мире опасность. Страшнее людей на земле не было и не будет ничего, – Эннки выпутала руки из моих и встала, откидывая мокрое полотенце на матрас, – Сколько я себя помню, люди всегда вселяли в меня страх. Я знал, война – это их рук дело. Вирусы – это их рук дело. Вся та мерзость, что заполонила наш мир – это их рук дело. И не бояться таких страшных существ – было бы самой большой ошибкой.

–Какого это, помнить все? – она обходит меня, медленно пятясь назад, к лестнице.

–Не знаю. Никогда об этом не задумывался, – я тоже поднимаюсь.

–Я рада, что не помню, всей той жести, что творилась со мной тогда. Я хочу вспомнить, но все во мне противиться этому. Мое сознание меня бережет, – она останавливается, медленно поворачивает голову вправо и медленно проводит пальцами по одному из документов, – Нео каждую минуту вспоминает все новые и новые детали своего прошлого. И с каждым днем выглядит все хуже. Это не удивительно. Вспоминая такое, можно просто свихнуться, – она берет файл с бумагами в руки. Долго изучает титульный лист и странно хмыкнув, поднимает на меня взгляд, – Меня же там явно держи не за красивые глаза, и не из-за того, что с помощью меня можно управлять Нео. Я явно работала на них. И если меня не подводит интуиция, то выполняла такую же паршивую работу, как и Нео. Если не хуже.

–Не заставляй меня, повторять тебе то, что я говорю Лето, – вздыхаю я не двигаясь с места, – Мы все в одной упряжке. И то, что было не наша вина. Если на то пошло, то мои руки тоже в крови. Я не помню свой побег во всех подробностях, но запах человеческой крови въелся мне в память. Мы все не безгрешны. И возможно, мы все заслуживаем смерти. Но не больше, чем те, кто способен сотворить нечто подобное, – я забираю у нее бумаги. Карточка шестилетнего мальчика, отправленного на переработку, – Это продолжается и сейчас. Прямо сейчас, пока мы говорим, кого-нибудь, очень похожего на тебя и меня, кромсают скальпелем, засовывают в колбу или еще что похуже. Поэтому, мы и должны бороться.

–Только что мы можем?

–Тебе ли это говорить, – усмехаюсь я, обводя все помещение руками, – Ты в одиночку добыла все это. Ты одна смогла вытащить из Центра Чертей. Если кто-то и может им противостоять, то это ты.

Девушка слабо улыбается, медленно скользя взглядом по полу. Переводит взгляд на меня и ее лицо озаряется широкой улыбкой. Очень заразительной улыбкой. Она резко разворачивается, взмахивая все еще мокрыми волосами. Мне на лицо попадают капли и я хмурюсь, продолжая улыбаться. Когда я открыл глаза, ее уже не было.

Дома никого нет. Странно. За все то время, что мы провели в лесу, дома постоянно кто-то был, Сел, Крис или Черти. Лето тоже нет. Я будто пришел в чужой дом.

Копание в бумагах ни к чему не привело. Собственно, я ни на что и не рассчитывал. Если бы там что-то и было, мы бы это нашли еще вчера. Ничего нового мы так и не узнали, в памяти Лето хранилось многим больше информации, чем скрывалось во всех этих коробках.

Среди книг на стеллажах лежат бумаги, что я нашел в архиве. Рекс сказала, что помнит одного солдата, которого они вытащили из залива во время войны, и что им не раз приходилось вмешиваться в бои во время войны, чтобы защитить себя и лес. По поводу той несчастной девчонки, что разорвали звери, она ничего сказать не смогла. Только то, что в лесу зверей способных на подобное несколько. На мой намек, что это был кто-то из Охотников, гонимый голодом, она лишь грозно посмотрела на меня и ушла. Баль сказал то же самое, но на вопрос об их причастности отреагировал легче. Он сказал, что если бы на нее и напали Охотники, но не оставили бы тело там. У них очень трепетное отношение к жизни и смерти, и сделать такое с телом убитого и бросить – это кощунство, на которое могут быть способны только люди.

Вообще, за все это время я понял, что если хочешь что-то узнать у Охотников, то нужно начинать с самых важных для тебя вопросов, задавать их напрямую и медленно сводить разговор все к более и более легким, незначительным. Охотники ценят честность и чувство такта.

Кручу папки в руках. Надо будет их вернуть. Все-таки, это собственность больницы и если что влетит не только мне, но и Кассандре.

Странно, что я вспомнил о них именно сейчас. Мы перерыли все в поисках неизвестно чего и вот, я держу в руках то, с чего все, чуть ли не, началось.

Как и тогда, они непонятно почему и непонятно как, оказались у меня в руках. Я знаю эти бумаги чуть ли не наизусть, я пересматривал их не раз и не два, я знаю все эти пять историй, как свои. Только вот, как и в чем нам должно это помочь, я никак не могу понять.

Что общего у этих случайных очевидцев и детей в Центре? Ведь что-то должно быть. Ведь, не просто так я притащил эти бумаги сюда, не просто так потратил целый день в архиве на поиски и убил целую неделю, разгребая тысячи бумаг на стекольной фабрике. У всего в этом гребаном мире есть какой-то смысл. Стерва-жизнь не раз мне это доказывала.

Хлопает дверь. Тихое хлюпанье и шаги разбавляют тишину, и вот уже из кухни в сторону ванны выходит Лето. Насквозь мокрый и абсолютно расслабленный. Вообще, впервые оказавшись в лесу можно подумать, что все здесь обдолбанные. В городе все напряжённые и злые, здесь же все наоборот. Такой контраст поражает.

–Где ты был? – выходя их ванны в одних боксерах и полотенце на голове, спросил он, медленно подходя ко мне.

–У Энн. А ты?

–Ходил увидеться с Азель и Селом, – он садится на диван рядом со мной, закидывая ноги мне на колени, загадочно улыбаясь, – Кажется, у них все хорошо. Даже очень.

–Я видел Села пару дней назад, он выглядел более чем довольным, – согласно киваю я, поглаживая его по голени.

–Что-то случилось? – чуть наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза, накрывая мою ладонь своей.

–Не уверен.

–Врешь. Ты всегда во всем уверен. Я думал, что неуверенность это не твое, не вписывается в твою жизненную позицию, – и когда он научился так легко меня читать? – Так, что случилось?

Тяжело вздыхаю. На губах сама собой появляется улыбка. После Коула меня еще никто так хорошо не читал. Даже Сахи и Эннки. Эннки...

–С этой ведьмой что-то не так, – одна мысль об этом смыла с лица улыбку.

–Это я тебе еще пару дней назад мог сказать.

–Но сегодня это стало слишком очевидно.

–Она что-то сделала?

–Не сказал бы.

–Она чего-то не сделала?

–Тут дело не только в поведение. Какие-то шестерёнки в ее голове работают не так, как обычно. Отсюда и странные повадки.