Текст книги "Река Имен (СИ)"

Автор книги: _Michelle_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

–Ты так говоришь, будто только что это заметила, – улыбнулся я.

–Знаешь... Когда ты открыл дверь, я вообще не была уверена, что это ты, – со странным выражение сказала она, перебирая мои волосы.

–Что, не похож?

–Похож, – она улыбнулась, – Только не на себя. В смысле, не на того мальчика, что ночью в наш дом принес Бемби. И дело не в волосах. Совсем не в волосах. Ты будто вырос за этот месяц, повзрослел на несколько лет. Ты уже не тот мальчик, который всего боится, и шугается нас. Не отрицай, я знаю, что это так, я помню твой взгляд. А сейчас... Ты сильно изменился за это время и меняешься и сейчас.

–Я думал, что мне одному это кажется, – усмехнулся я, скашивая взгляд на свои руки.

–Это настолько очевидно, что удивительно, что никто тебе об этом не сказал раньше.

–Я почти ни с кем не общаюсь, поэтому никто мне этого и не говорил.

–Я тебе это сказала.

–Спасибо, – я наклонился к ней ближе и обнял. Я этого не планировал, но тело действовало само. Девушка обняла меня в ответ, – А теперь иди, отдохни.

–Хорошо, – она отстранилась от меня и вынула из кармана мой телефон и протянула его мне, – Тебе вчера звонил парень, Ямато. Он спросил, почему тебя нет на работе, он хотел тебя увидеть.

–Правда? – удивился я, роясь в телефоне, – А точно. У него вчера была перевязка. Мы договаривались встретиться в архиве. Я совсем забыл об этом.

–Я сказала, что ты себя плохо чувствуешь, и он попросил тебя позвонить ему, как тебе станет легче, – Миша склонила голову к плечу, – А он кто?

–Ямато? Даже не знаю. Он был пациентом в нашей больнице. Мы общались с ним во время обеда в архиве. Курили. Разговаривали. Его недавно выписали.

–Он твой друг?

–Не знаю. У меня друзей никогда не было. Так что, я не знаю, дружба это или что.

–Он за тебя очень волнуется, – улыбнулся девушка, стоя в дверном проёме, и дерзко усмехнулась – Может, ты ему нравишься? Ты у нас мальчик привлекательный.

–У него есть девушка, и он не интересуется парнями, – просто пожал плечами я.

–Мне кажется, или я слышу сожаление в твоем голосе? – растянула губы в улыбке она.

–Люди часто слышат то, что хотят слышать, – в рюкзаке нашлась действительно нужная вещь. Пачка сигарет. Полупустая, но ничего.

–Возможно, – кивнула она, – Если хочешь, можешь пойти в комнату Бемби. Это та комната, в которой ты лежал в прошлый раз. Он настоял, чтобы тебя не клали сюда. Он не любит это место, – она задумчиво обвела помещение взглядом и задержала взгляд на чем-то за ширмой.

–Он тоже еще здесь? – я вспомнил, что вчера здесь был еще и мой новый сосед.

–Да.

–Что с ним? – я натянул домашние штаны, мысленно прикидывая, как я в них пойду домой.

–Сам посмотри, – она оттолкнулась от косяка, направляясь к нему, и поманила меня рукой.

Я встал и прошел за ней. Он лежал на такой же кушетке в окружение силового поля. Его мышцы были полностью расслаблены под обнажённой кожей. Но самое интересное происходило с его левым плечом. Над ним орудовало около десяти лазерных иголок, которые мелькали то здесь, то там, передавая информацию на дисплей к которому и подошла Миша. Из под кожи было видно слабое мерцание, очень характерная черта для протезированных костей. Явно было видно, что ключица и плечевая кости у него не свои.

–Что с ним произошло? – тихо спросил я.

–Пуля, – не отрываясь от изучения данных, ответила девушка, – Пробило лопатку. В целом ничего смертельного, только вот, ее не правильно обработали. Началось заражение. Но ему повезло, ему успели помочь. Конечно, пришлось заменить шесть костей и легкое на искусственные. Но, лучше так, не правда ли?

–Да, – кивнул я, смотря на тонкие иглы, – Почему он все еще здесь? Он ведь на диагностике, так? Она, обычно, не занимает много времени.

–Он давно не был на обследовании, – она повернулась ко мне, – И Саша заметила некоторые ошибке в коде, из-за этого она уговорила его остаться до утра. Процедура была рассчитана на три часа, но Саша ее изменила на более точечную, это увеличило время в два раза, но и эффективность возросла в три.

–То есть, практически полностью исключая возможность ошибки, – потрясенно выдохнул я.

–Да, – кивнула она, подходя ко мне и подталкивая к выходу, – А еще ему нужен был отдых. Поэтому все сложилось, как нельзя лучше.

–Когда проснется Саша? Я хочу с ней поговорить, – в голове снова всплыл образ пустыни, а по коже пробежались мурашки от воспоминания, как раскаленный песок проникает под кожу, срывая ее. Как он разрезает, разрывает мышцы и ломает кости. Как все мое естество равняется с пустыней, как я становлюсь ее частью, а она становится частью меня. Со мной что-то сделали, и это изменило меня. Оно теперь в моем теле, под моей кожей. Это оно не дает приборам работать нормально.

–Как только проснется, она сама найдет тебя. Ей тоже интересно, почему прибор дал сбой именно на тебе, – устало улыбнулась она, закрывая за нами дверь и толкая меня вперед по коридору, – Ты что-то видел? Ты знаешь из-за чего это?

–Я не знаю, что это. Но знаю, кто в этом виноват, – недобро усмехнулся я, когда Миша втолкнула меня в комнату, – Тебе нужно поспать. Серьезно. Ты хреново выглядишь.

–Знаю, – она уткнулась лбом мне между лопаток, и стало как-то неудобно, майку то я так и держу у себя в руке вместе с рюкзаком, – Долго делали?

–Что? – вопрос был неожиданным и непонятным. Она о чем?

–Татуировка. Твоя спина. Долго делали? Я уже спрашивала, но вдруг ты все-таки вспомнил,– тихо спросила она, судя по всему обводя один из узоров пальцем. Только, я не помню, чтобы рисунок заходил мне на ребра... Только, вдоль позвоночника и на лопатках, а оттуда на руки.

–Без понятия, – честно ответил я. Было немного не по себе от того, как пристально она рассматривает мою спину, – Они уже были, когда меня нашли, а когда они появились, я не помню. Возможно, они были всегда.

Я только сейчас вспомнил, что мне не нравится, когда меня трогают, – Как много Итан вам обо мне рассказал?

–Сказал, что ты как мы. Что ты не совсем человек, только не оборотень, а провидец. Рассказал, что ты вспоминаешь свое прошлое и что вы как-то связаны, – послышался тихий голос от двери. Там стояла сонная Саша. Спутанные волосы прядями выпадали из неряшливого пучка, штанины домашних штанов были закатаны до колен, а футболка съехала на левое плечо, – Он не вдавался в подробности. Рассказал только то, что посчитал нужным.

–Это на него похоже, – улыбнулся я, вспоминая Итана.

–Да, – девушка тоже улыбнулась, но через секунду она стала серьезной и даже немного злой, – Каштанка, я же сказала тебе не сидеть там всю ночь. Тебе нужно нормально спать, хотя бы один раз в неделю.

–Я уже собиралась ложиться, – будто не замечая суровость девушки, Миша только улыбнулась, – У меня клиент только в три, я успею выспаться.

–Вот иди и спи, – отходя в сторону и освобождая проход, скомандовала Сахи, – Бесишь.

Девушка лишь шире улыбнулась и кивнув мне скрылась из вида. Саша бросила на меня странный взгляд и я не нашел ничего лучше, кроме, как пожать плечами.

Я развернулся на пятках и уселся на кровать, кинув рюкзак в ноги. Саша тяжело вздохнула и куда-то ушла, но уже через минуту она снова появилась в комнате с планшетом в руках, и закрыв за собой дверь она прошла вглубь комнаты, садясь на компьютерный стол. Она окинула меня внимательным взглядом, будто видела в первый раз и прямо сейчас решала, можно ли мне доверять. Стол стоял у самого окна, и поэтому мне пришлось извернуться, чтобы не разрывать зрительный контакт.

–В тебе что-то изменилось, – задумчиво заключила она.

–Миша сказала то же самое, – это вызвало во мне странные чувства, губы сами собой изогнулись в кривое подобие ухмылки. Я повернулся к девушке лицом, приподнимаясь на руках и усаживаясь в позу лотоса, – Она сказала, что я будто бы повзрослел.

–Да, – она легко улыбнулась, – В нашу первую встречу, ты был будто неразумное дитя, заключенное во взрослое тело.

–А сейчас?

–А сейчас, – ее глаза наполнились тонкой грустью, – Сейчас ты выглядишь так, будто прожил сотни жизней и видел такое, что любому человеку и в самом страшном сне, самой дерзкой фантазии, не привидится. Это в твоих глазах. Я знаю такие глаза. Я их уже видела... Давно. Кажется в другой жизни.

–Во время войны, – понимающе кивнул я. Их отец был военным и она помнит всю войну и время до нее. Она знает очень много. Многим больше, чем могу я. Может быть, она видит в моих глазах лишь свое отражение.

–Да, – она судорожно вздохнула, будто все то время прошло через нее безумным ураганом оставляя после себя страх и хаос, – Странное было время. Не страшное. Нет. Тогда не было времени для страха. Страх был запрещен людям. Это было странное время. Люди убивали людей без особой идеи и цели, просто убивали по велению высших мира сего. Я помню сколько раз смерть проходила рядом со мной, так близко, что еще чуть-чуть, и мы бы соприкоснулись. Иногда она смотрела мне в глаза так, будто знала меня лучше меня самой. Иногда она гналась за мной, а иногда я за ней, но мы так и не догнали друг друга. Я звала ее. Многие звали, некоторым она даже отвечала. Но не мне. Сейчас это кажется странным и диким, но тогда это было нашей действительностью и мы просто жили. Как сейчас: нам привычно вставать по утрам, заваривать кофе и идти по делам, так тогда нам было привычно: спать в обнимку с винтовкой, не чувствовать голода и не плакать по умершим, ибо они не хотели, чтобы по ним плакали. Странное было время.

–Расскажи, – попросил я. Мне было интересно. Впервые за девять лет мне стало интересно что-то о войне. Но не это побудило меня об этой просьбе. Просто, ей нужно это мне рассказать.

–Рассказать, – задумчиво протянула она, все так же смотря на меня. Обычно, когда люди что-то вспоминают, их взгляд обращен глубоко в себя. Но она смотрела на меня. Смотрела так, будто считывала информацию с меня, как с открытой книги, – Когда я родилась, война еще не была официально объявлена, но она уже была. Давно была. Наш мир, будто год за годом, столетие за столетием тлел, как плотные листы бумаги, медленно, но верно. Большая часть моей жизни – война. Долгая и тягучая. Сейчас, в учебниках истории, все выглядит так, будто война началась на ровном месте. Будто раз – и заалел костер, но нет, все было не так. Просто тлеющая бумага однажды заразила своим огнем заранее подготовленные бревна. Все шло к этой войте. Так было запланировано, не теми, кто разложил бумагу и подготовил кострище, нет, все было подстроено теми, кто давным-давно зажег спичку, от которой все и разгорелось... – она опустила взгляд, будто дочитав главу. Итан рассказывал мне об этом, только не так, не с таким чувством. Его рассказ тоже был эмоционален, но это был рассказ историка, человека науки, а сейчас, когда слышишь это от того, кто своими глазами все это видел и кто пропустил все это через себя, все видится совсем иначе. Не как голый факт. Я будто увидела те миллиарды людей, чьи имена истлели вместе с бумагой. Она вновь подняла на меня взгляд, – Там не было детей. Совсем не было. С того самого момента, когда ты родился – ты взрослый. Никто не плакал. Но мы смеялись, много смеялись. Смеяться нас учили в первую очередь, потому что прожить можно без чего угодно, но только не без смеха. Даже если у тебя нет воды и еды, без смеха ты все равно умрешь быстрее, ибо без него ты потеряешь веру. А без веры жизнь не нужна. Смех – это и есть жизнь. Я не помню свою маму, она умерла, когда я еще была совсем маленькой, но я помню ее смех. Это было то доброе и теплое, благодаря чему я все еще жива. Только так нам удалось выжить. Каштанка, ее смех очень похож на смех моей мамы. Они не похожи внешне, но смех... Смех это как душа человека, пока есть смех – ты жив. Нет смеха – значит, ты мертв.

–Только я не жив, – усмехнулся я, всматриваясь в ее алые глаза, так глубоко, как только можно. Хотя нет, уже нельзя. Это слишком личное, – Я не помню, когда в последний раз смеялся.

–А если напрячь память, – взгляд ее сделался живым, будто она вышла из транса. Она склонила голову на бок.

–Наверное, дней пять-семь назад, – пожал я плечами, – Не знаю. Я даже не до конца понимаю, какое сейчас число.

–Я, вообще то, тоже не знаю, какое сейчас число, – улыбнулась она , – Но я точно помню, как я смеялась вчера. Когда пришла домой, с этих мокрых улиц, и увидела вас. Было в этом что-то странное, теплое и домашнее.

–Я не помню, чтобы ты смеялась.

–А я не вслух смеялась, – покачала головой она, – Смех – это же не просто звук, не просто губы растянутые в улыбке. Это что-то глубокое, живое, счастливое, его не всегда видно, но если это есть, то оно чувствуется, – она уверенно кивнула и слабо улыбнулась, – У тебя такое бывает?

–Наверное, да, – пожал я плечами и тоже слабо улыбнулся, опустив взгляд на руки, – Но это все равно было больше недели назад.

–А когда Итан уехал? – хитро улыбнулась она, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

–Ты знаешь не хуже меня, что он ушел пятнадцатого числа, – пожал плечами я, откидываясь на спину смотря в потолок. Пятнадцатого числа... Уже... Девять дней.

–Ты по нему скучаешь? – все так с той же улыбкой спросила она.

–Наверное, да. Если честно, я не знаю. Мне просто как-то не так, будто чего-то не хватает. Не знаю. Странное чувство.

–Понятно, – она кивнула и, покрутив в руках планшет начала что-то внимательно изучать, – Что за..?

–Об этом я и хотел с тобой поговорить, – я снова принял сидячее положение, – Со мной что-то не так. Что-то под моей кожей. Оно мешает аппаратам работать как надо, не дает им обследовать меня, делают...

–Невидимым... – Ошеломленно закончила за меня она.

–Ты знаешь что это? – я наклонился в ее сторону, упираясь руками в спинку кровати. Она знает, я это вижу. Я это чувствую.

–Догадываюсь... Но... – она снова посмотрела глубоко в меня и, будто испугавшись чего-то, отпрянула, – Это нереально. Такие технологии не применяются... На живых людях...

–Что это, Саша? Скажи. Пожалуйста. Мне нужно это знать, – я наклонился еще ближе к ней, вцепившись в спинку до посинения костяшек.

–Это... – она отвела взгляд, стараясь смотреть на все что угодно, только не на меня. Будто ища поддержки, – Если это то, что я думаю, то это и плохо и хорошо одновременно. Если это оно. Я не так много знаю об этом, только на уровне слухов... Но это нереально...

–Что это?

–Это особая наносистема, вживляемая под кожу. В ее основу входят специально запрограммированные наниты и особые биологические нити, которые адаптируются к твоему организму примерно за год и проникают глубже, и где-то через шесть-девять лет эта сеть окутывает уже весь организм, становится его неотъемлемой частью, – как-то механически ответила она, и снова посмотрела на планшет, – Но это нереально. Люди не способны выдержать операцию вживления.

–А что в ней особенного?

–Тебе когда-нибудь делали татуировку старым методом? Вживляя красящий пигмент в дерму путем прокалывания?

–Насколько я помню, нет.

–Тогда, просто представь, что твою кожу прокаливают сотни тонких игл. Они не входят глубоко, только прокалывают кожу и исчезают, оставляя после себя неприятное, но вполне терпимое чувство боли. Представил?

–Да.

–Так вот. А при внедрении “призрака” иглы входят куда глубже и не исчезают, они проникают все глубже и колют прямо по нервам. Это невероятно больно. Процедура длится больше двух часов, и все это время ты испытываешь боль сродни сожжению на протяжении двух часов... Все это время надпочечники активно выделяют адреналин. Сердце бьется как бешенное, мозги плавятся... Человек, буквально, умирает от боли. Так что это нереально.

Я снова откинулся на спину и закрыл глаза. Я действительно почувствовал все это на себе, это будто прошло сквозь меня. Может быть, мое тело, в отличие от разума, помнит то, что со мной случилось. Теперь, я действительно чувствовал, что в моем теле есть что-то необычное. До того, как мне стерли память, этого не было.

–А зачем тогда вообще нужна эта операция? Для чего нужно так рисковать жизнью человека? – я поднял руку над собой, рассматривая раскрытую ладонь.

–Это очень умная защитная система, ее разрабатывают уже больше двух столетий. Результат бы покрывал риск. Но это нереально, – потерянным, механическим голосом ответила она.

–И что она делает?

–Она защищает тебя как купол, защищая от любых внешних воздействий, приборов связи, поиска. Эта система делает человека, обладающего ей недосягаемым для всех. Даже самые лучшие устройства обнаружения бессильны перед системой “призрак”.

–То есть, – я закусил губу, сжимая руку в кулак, – Я неуязвим для тех, кому обязан своей амнезией.

–Мы не знаем, что это...

–Я знаю, – оборвал ее я, садясь, – Я знаю, что это оно. Это со мной сделали. Только я не знаю зачем. Я вообще не понимаю, почему они меня отпустили. Этого не должно было случиться. Я должен был умирать в лаборатории.

–Откуда ты это знаешь?

–Я не знаю. Это просто есть. Это нельзя объяснить. Я просто знаю, что это так и все! – последнюю фразу я сказал громче, чем стоило бы, и откинулся обратно на лопатки. От слишком резкого движения заболела голова.

Все это было слишком внезапно. Слишком много для одного меня. Зачем они это сделали? Они же помешали сами себе, вживив в меня “призрак”, теперь я вне досягаемости для них. Но я все еще им нужен. Они ищут меня и сейчас, но не могут найти.

Из моих мыслей меня вывел тихий веселый смех. Смех Саши был похож на смех ребенка, тихий и мягкий, от него на сердце становилось тепло и светло.

–Почему ты смеёшься? – не поднимаясь, спросил я.

–Ты говоришь, как он, – смеялась она, – Когда он только оказался у нас он знал что мы не такие как все, а когда отец спросил его, откуда он знает, он сказал, что просто знает и все. Он знает многое из того, что не должен знать. И всякий раз он говорит, что он это просто знает.

–Ты говоришь об Итане?

–Да, – в ее голосе чувствовалась улыбка, – Это было странное время. Время, когда закончилась война.

–Оно сильно отличалось от войны?

–Нет, на самом деле. Все кончилось слишком быстро. Просто однажды мы проснулись и узнали, что войны больше нет.

–И что ты почувствовала.

–Страх, – сдавленно выдохнула девушка, – Это звучит странно, но это так. Знаешь, война – это ужасно, но мы не знали ничего кроме нее. А когда исчезает что-то, к чему настолько привык – это пугает.

–Тебе и сейчас страшно?

–Да.

–Я не видел войны, но и мира я тоже никогда не видел.

–Война – была нашим миром, а теперь его нет. Ничего нет. Неудивительно, что ты не знаешь, что такое мир, – ее голос вновь стал задумчивым, но уже без той печальной глубины.

–Откуда ты так много знаешь о “призраке”? – неожиданно для самого себя спросил я.

–А... Еще в университете, у меня был преподаватель по биологии Владимир Иров. Он рассказывал, что много лет назад работал над разработкой этого проекта. Он тогда был сильно пьян и... Он был в состоянии близком к истерике и рассказал много того, что не должны были узнать простые студенты. Он рассказал, что ушел после того, как один из его коллег согласился на испытания и...

–И не пережил их, – закончил за нее я. Я, кажется, тоже чувствую тот кошмар, что и она тогда.

–Да. Он умер. У него не было шансов. Ни у кого бы не было шансов. Это просто невыполнимо.

–А обезболивающее?

–Нет. Наниты запоминают твое тело таким, как оно было во время операции. Они адаптируется, но того что не хватает медикаментов, которые так сильно влияют на организм, приведет к сбою в их системе и они погибнут. Так что это бесполезно.

–Тогда... Как я выжил? – этот вопрос мучает меня все это время. С момента, как я проснулся. Я старался об этом не думать. Старался думать о чем угодно, о войне, об иных, об Итане... Но нет. Куда бы я ни шел, везде этот вопрос.

–Мы точно не знаем, что это. И не спорь. Это может быть что-то похожее. Или, может быть, нашли способ обезболить процедуру. Исследования велись годы, вполне возможно, что они нашли способ отойти все углы, ведь Иров участвовал в эксперименте больше сорока лет назад.

–Ты действительно думаешь, что за тридцать лет, после ста, а может и больше лет неудач, они нашли выход? – мой голос был спокоен, но, почему-то, эта мысль казалась чужеродной, это точно не так. Что-то глубоко внутри меня это знает.

–Я просто ищу возможные варианты развития событий, – Саша задумчиво вздохнула. Для нее это тоже слишком много. Война. Эксперименты. И все эти воспоминания сразу, – У тебя есть другие версии?

–Нет. Но я точно знаю, что никакого решения не нашли, и то, что я выжил – это случайность. На моем месте должен был быть кто-то другой... – я не знаю, откуда, это не видение и не воспоминание, это просто появилось в моей голове. Может быть, это последствия слияния с пустыней? То как она проникла меня и стала мной, а я стал ей. Это наложило свой отпечаток.

–А этот другой бы выжил? – тихо и устало спросила Саша. Вся сила вдруг ушла из ее голоса.

–Нет. Никто не должен был выжить. Из-за того что я выжил, из-за этой ошибки, у них появилась ложная надежда. Из-за меня снова погибли люди... – я закрыл глаза и тут же увидел сиреневые огни глаз под толстым людом, – Если бы я умер, проект был бы приостановлен, а через три года его бы закрыли.

–Ты винишь себя в смерти людей?

–Конечно же, да! Из-за меня погибло несколько тысяч ни в чем неповинных людей. Их мучили, над ними ставили опыты. И это все из-за меня, – я резко принял сидячее положение и посмотрел прямо в алые глаза девушки, – Ты знаешь, что это по моей вине, из-за меня, Итан оказался там? Я виноват! Я его сдал им!

Ничего не отвечая и не разрывая зрительного контакта, она медленно встала, отложив планшет в сторону. Она не спеша подошла ко мне и опустилась на край кровати. Ее взгляд был серьезным и в нем читалась какая-то незыблемая печаль, но не злость. Она смотрела на меня так же, как Итан... От этого в душе все заболело. Как они могут не злится на меня?

–Я не знаю, что творится у тебя на душе, не могу знать, – ее голос был тихим и гипнотизирующим, она наклонилась ближе ко мне и посмотрела, положив руку мне на голову, – Но и я, и Итан, все мы знаем, что ты не монстр, каковым себя считаешь. Не все монстры делают ужасные вещи, и не все те, кто делают ужасные вещи монстры. Грань очень тонкая, но она есть. Если врач не спасает пациента, двух, трех, это не отменяет того, что он спас сотни людей. Но это для нас, для посторонних наблюдателей, а для родственников погибших – он монстр.

–Тогда и я для вас должен быть монстром, – грустно улыбнулся я, уходя от ее руки.

–Ты думаешь, что ты на другой стороне? Думаешь, ты против нас? – мягко улыбнулась она, удерживая меня за шею одной рукой, а второй гладя по волосам, – Но ты ошибаешься. Мы по одну сторону баррикад. Ты тоже пострадал от их рук, как и Итан. И то, что ты сделал – не твоя вина.

–Откуда ты знаешь?

–Если бы это была твоя вина – ты бы не чувствовал себя сейчас так хреново, – она притянула меня ближе к себе так, чтобы наши лбы соприкасались, – А еще, Итан доверяет тебе. У него отменное чутье на людей. “Призрак” может обмануть всех кого угодно, но не его. Он всегда знает, как ты себя чувствуешь, и всегда сможет тебя найти. И он знает, что ты ему не враг, и никогда им не был. А если он тебе доверяет, то и мы тоже.

–Но как вы можете? – продолжал упираться я. Это же невозможно.

–Просто мы видим то, на что не принято даже смотреть. Точнее не мы. Он. Итан. Но он сам об этом не знает. Он видит куда больше, чем могут даже такие как мы, только для него то, что для нас слишком много – норма.

–Как это? – я отпрянул от нее, рассматривая ее лицо, но от руки не ушел.

–Понимаешь, – она тяжело вздохнула, собираясь с мыслями, коротко закрыв глаза и тут же их открыв, – Он как зрячий в мире слепых. Он другой, но ни все вокруг, ни он сам не знают этого. Он этого не понимает, и окружающие тоже. И рассказать об этом ему никто не может.

–А откуда ты это знаешь?

–Я жила с ним под одной крышей достаточно долго, и война научила меня смотреть в людей намного глубже, чем принято. Так что я вижу это. И Коул видел, – она закусила губу и более тихо продолжила, – По началу, я его боялась. Мне никогда не было так страшно до этого. Он сильный, очень сильный. И тогда, когда он был еще мальчиком, и сейчас. Тогда, он был для меня чем-то странным: он был, как мы, и не как мы. Он был человеком и был зверем. Он был тем, чего не могло быть. Я думала, что после войны я видела все, но я ошибалась.

–Он знает о твоем страхе?

–Думаю да. А если и не знал, то чувствовал. И он не понимал, почему я его боюсь, и это делало его несчастным. Нам обоим было тяжело.

–И как все закончилось? Сейчас же ты его не боишься.

–Нет. Сейчас я его не боюсь. И я чувствую стыд за то, что боялась, – твердо сказала она, – Все решил Коул. Он рассказал мне то, что тебе рассказала я, то, что он видит. Он сказал, что это как река. И все мы в ней. Но если мы и есть река, то он лишь прибывает в ней. Он что-то чужое, но без него нельзя. Поэтому его все боялись. И я, и Миша, и Селф, и Крис.

–Но я его не боюсь, – покачал я головой.

Она отстранилась, рассматривая меня с каким-то неверием, продолжая поглаживать меня по голове. В ее глазах опять появилась эта странная глубина и задумчивость. Она долго изучала меня, а потом мягко улыбнулась. Так же улыбается Итан, когда его что-то трогает или он вспоминает что-то хорошее.

–Возможно, ты просто не понимаешь. Если, другие эмоции для тебя новы, то и с этим ты можешь ошибиться.

–Не думаю, – покачал я головой, – Страх – это базовый инстинкт, а не эмоция или чувство. Его ни с чем не спутаешь.

–Возможно, – она закусила губу, – Я знаю, что ты не боишься. Но почему?

–А почему он мне верит?

–Потому что просто верит.

–Вот и я его, просто не боюсь, – все эта начало казался все более и более странным. Весь этот разговор. Война. “Призрак”. Итан. Все это о чём-то мне говорило, но о чем я не понимаю, – Это действительно так странно? То, что я его не боюсь.

–Такого раньше не было, – покачала головой она, – Даже Коул его опасался, первое время.

–А у меня наоборот. Мне было спокойно с ним. И это меня жутко напрягало, – скривился я, вспоминая, как боролся сам с собой.

–Почему? – с неподдельным удивление спросила девушка, склоняя голову на бок.

–Потому что я ни с кем не чувствовал себя спокойно. Никогда, – я ушел от ее руки, падая на спину, – Да я даже заснул, когда в первый раз у него дома оказался. Мне было так спокойно, что тело само приняло горизонтальное положение, и я вырубился.

–Серьезно? – она удивленно приподняла брови, все в том же не верящем жесте.

–Зачем мне врать? – я покусился на нее, – Я чувствовал что угодно, но только не страх и ничего подобного.

Саша ничего не ответила, молча рассматривая меня. Она еще раз пропустила мои волосы сквозь пальцы, легко улыбнувшись и медленно встав, подошла к столу за планшетом. Покрутив его в руках, она как-то странно смотрела в никуда. Она стояла полу боком, но я все равно видел, как в ее глазах сменялась эмоция за эмоцией. Это было что-то еле заметное глазу, но очень ощутимое. Этот разговор не дался ей так легко, как могло показаться. Она явно вспомнила больше, чем ей хотелось бы.

–Я оставлю тебя. Нужно разбудить Сонни и напоив его кофе, отправить на работу, – вернувшись к реальности, сказала она.

–Да, конечно. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

–Нет. Отдыхай.

–Я больше суток был в отключке. Отдых нужен кому угодно, но не мне, – покачал я головой.

–Как знаешь, – пожала плечами она и вышла, закрыв за собой дверь.

Если честно, весь этот разговор, оставил после себя слишком много вопросов и я не хотел ее отпускать, но и задать их я не был готов.

Призрак. Это точно он, у меня нет сомнений. Я провел рукой по руке, ощупывая кожу, щипая и оттягивая. Я будто искал что-то под ней. Знал, что его нельзя нащупать, ощутить тактильно, но все равно пытался. Это было странно искать то, что нельзя найти. Если все это правда... Это не логично. Я был нужен им. А если нет, то им было проще, дешевле, просто убить меня. Если они сделали это, в надежде, что я умру, стараясь скрыть что-то связанное со мной перед начальством, то это объясняет почти все, но... Что-то мне подсказывает, что это не так. Мной заменили кого-то. Может причина в этом? Это было сделано по ошибке. Там должен был быть не я? А может быть они специально заменили этого кого-то на меня? Что, если они знали, что я переживу операцию? Тогда почему меня отпустили? Ведь это делало меня еще более ценным.

Что-то во всей этой истории не клеилось, а ответ казался таким очевидным и близким, что-то, чего я не видел, невероятно бесило.

Все это кружилось у меня в голове вместе с мыслями об Итане и войне. О прошлом и настоящем. О призраке. О том, как и почему я выжил. Все это как-то связано, просто я еще не знаю как, точнее, не помню.

Я прибывал в этом странном состоянии час, может быть больше. Лежа на спине, смотря в потолок, но ничего не видя. Перед глазами стояли картины видений и воспоминаний. Возможно, они были моими, возможно они принадлежали Сашель или Мише, а может они были лишь плодом моего воображения. Я видел войну, центр, людей. Видел, как люди бьются в отчаяние и сгорают от гнева и злости. Видел смерть и улыбки, совсем несчастливые улыбки на залитых слезами лицах. Слышал смех, переходящий в истерику. Чувствовал страх и отчаяние. Это все окутывало меня, но не как видения, я не погружался глубоко в сознание, ощущал, где реальность, а где иллюзия.

Вывел меня из этого состояния настойчиво вибрирующий телефон, что я кинул на подушку. Потянувшись за ним, я понял, что тело безнадежно затекло, и теперь все мышцы вибрировали как струны и болели.

–Да? – голос тоже сильно охрип от долгого молчания и теперь звучал тихо и угрожающе.

–Нео? – послышался знакомый голос, – Это Ямато. Что с тобой? Ты окончательно превратился в змею?

–Почти, – улыбнулся я, – Ты что-то хотел?

–Хотел узнать, какого хрена с тобой творится. Тебя вчера на работе не было, а когда я тебе позвонил, мне ответила девушка, – он усмехнулся, – Что, отправил волка в лес, а сам пустился во все тяжкие?

–Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем есть. Это его сестры. Я, так сказать, у них в гостях.

–Мда... – тяжело протянул собеседник, – Ты сейчас где?

–У них. А что?

–Я сейчас в универе, через час освобожусь. Встретимся?

–Можно.

–Скажи мне адрес.

–Где-то в районе южно-центральной, точнее сказать не могу.

–И не надо. Я на южном пятом. Встретимся через полтора часа на перекрёстке, возле аптеки, хорошо?

–Хорошо.

–Заодно, все и расскажешь, – хитро сказал он, – Ну все. Увидимся.

–Давай.

Я откинул телефон обратно на подушку и закинул руки за голову. Этот короткий разговор немного отвлек меня от всей этой фигни и привел в чувства.