Текст книги "Измена. Бей на поражение (СИ)"

Автор книги: Зоя Астэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

34

Гроднев идёт ко мне стремительным шагом, но останавливается за пару метров. Будто между нами есть невидимая стена, через которую не переступить.

Смотрит на меня с ироничным прищуром.

– Я сегодня не пользовался той туалетной водой, – говорит он, скользя по мне изучающим взглядом. – Надеюсь, теперь тебя не будет тошнить от моего общества.

Ухмыляется своей шутке.

Ах вот почему он остановился на расстоянии!

Сама делаю несколько шагов вперёд и втягиваю носом воздух.

От Платона пахнет гелем для душа с морской свежестью и чем-то запретно соблазнительным. Головокружительными поцелуями. Хриплыми стонами и отпущенными на волю желаниями.

Поспешно отхожу назад, запрещая себе думать в столь неправильную сторону.

– Ты знал, что я буду здесь? – спрашиваю я.

Если не душился специально, значит знал.

– Конечно, – отвечает Платон. – А ты разве нет?

Качаю головой и хмуро кошусь на Галю, спрятавшуюся за спину своего жениха.

– Видишь, не только ты любишь вмешиваться в чужую личную жизнь, – заявляет Платон всё с той же раздражающе очаровательной усмешкой.

Это он пытается напомнить мне про неудачную попытку помирить их с Луизой?

– Кстати, Варя о тебе спрашивала, – говорит Платон.

– Твоя сестра? – удивляюсь я.

– Ну да, вы же с ней вместе провернули ту подставу.

В памяти всплывают картинки того вечера, когда я думала, что закрыла Гроднева с Луизой в номере. А потом… а потом мы целовались…

– Ой! – спохватываюсь я. – Я же так и не вернула тебе пиджак и часы!

Как неловко! Я совсем забыла, что спрятала их в Галин шкаф.

– Я попрошу Галю, чтобы она передала твои вещи Валере, а он тебе, – обещаю я.

– Нет уж, – Платон морщится. – Будь любезна, верни их сама. Зачем напрягать друзей? Мой телефон у тебя есть.

– Есть, – соглашаюсь я.

Шок от неожиданной встречи немного отпускает.

Ну что, в конце концов, такого страшного в том, чтобы провести выходные в одной компании? Мы же уже все между собой выяснили.

Возможно, я даже не стану убивать Галю. Тем более что на неё и кричать нельзя в её-то положении.

Иду к Гале и прошу её показать мне диванчик, на котором я буду ночевать. Хочу кинуть сумку. Подруга ведёт меня по лестнице наверх, на второй этаж и радует тем, что выделила в моё распоряжение целую комнату.

У Валеры уютный дом. Я вижу, что Галя приложила свою руку к ремонту. Стены выкрашены в тот цвет, который она показывала мне когда-то. Мебель именно та, о которой подруга мечтала. Я знаю это, потому что мы вместе смотрели мебельный каталог.

– Ты мне ещё ответишь за эту подставу, – угрожаю я Гале.

– Не понимаю, о чём ты, – подруга невинно хлопает глазами.

– О том, что ты случайно забыла упомянуть, что, кроме твоей сестры и родителей Валеры, к вам приедет ещё и Платон.

Галя пожимает плечами и на всякий случай кладёт руки на живот, чтобы я не забыла, что её нельзя расстраивать.

– Платон же друг Валеры, – говорит она. – И то, что он сможет приехать, решилось в последний момент.

Мы с Галей одновременно садимся на кровать, устав стоять на ногах.

Её животик действительно уже вполне заметен. Тем более что подруга ни от кого не скрывает интересного положения. На ней надета футболка, обтягивающая начавший округляться животик.

Я же спрятала свой под свободной спортивной кофтой на молнии.

– Если хочешь знать, – говорит Галя, – то я считаю, что Гроднев нашёл время, чтобы приехать, когда узнал, что ты тоже будешь. Подумай об этом.

Пожимаю плечами.

– Галь, мы с ним уже все выяснили.

– Ну, как знаешь, – подруга недовольно поджимает губы. – Остальные гости приедут только завтра, а сегодня будет вечер в тесном дружеском кругу.

Когда мы с Галей спускаемся вниз к мужчинам, то обнаруживаем, что они уже вовсю занимаются шашлыком.

Перед домом Валеры и Гали оборудовано специальное место для мангала. Красные угли уже пышут жаром, а первая партия мяса почти нанизана на шампуры.

Помогаю Гале нарезать помидоры с огурцами и разложить всю эту красоту на красивое блюдо. Нагло отщипываю кусочек от мягкой буханки белого хлеба.

Ужинать будем прямо на улице. Тут есть большой садовый стол.

Красота! На свежем воздухе еда всегда кажется в два раза вкуснее. До меня долетает запах жарящегося мяса, и во рту тут же скапливается слюна.

Какой умопомрачительный аромат! Подрумяненное мясо на шампурах пахнет даже соблазнительнее, чем Гроднев.

Мужчины приносят на стол готовый шашлык. Валера садится рядом с невестой, а Гроднев двигает тяжёлый садовый стул ближе ко мне.

– Сколько кусочков тебе положить? – заботливо спрашивает он.

В смысле кусочков?

Я самостоятельно тянусь через стол к блюду, на котором лежат шампуры с мясом. Беру один из них за кручёный металлический кончик и перетаскиваю на свою тарелку.

– Вот столько, – удовлетворённо заявляю я.

– Ну наконец-то ты завязала со своим правильным питанием! – Галю явно успели достать мои старания кормить её здоровой едой. – И главное, толку никакого! Уже два месяца мучаешь себя и меня салатами и котлетами на пару, и даже не худеешь!

Я вместе со всеми опускаю взгляд на свою фигуру и краснею.

Возле мангала было жарко. Я забылась и расстегнула молнию на толстовке. И сейчас вместе со всеми я смотрю, как белая футболка, которой положено быть свободной, неудачно обтянула мою пополневшую талию.

– Ты поправилась… – растерянно замечает Галя в полной тишине.

35

– В самом деле… – Гроднев задумчиво смотрит на мою пополневшую талию.

Запахиваю спортивную кофту и застёгиваю её на молнию. С досадой смотрю на Галю. Сейчас её длинный язык совсем не к месту.

– Ну поправилась, что теперь? – огрызаюсь я. – Вот если не питаться правильно, то никогда и не похудею.

– Н уда… – сконфуженно отзывается Галя.

Она поняла, что сморозила бестактность, но уже поздно.

Вгрызаюсь в сочные куски мяса с особым остервенением. Ну что они все на меня смотрят?

Платон аж сам забыл про еду. Сидит, гипнотизирует взглядом то меня, то пустую тарелку.

– Полина, тебе налить? – спрашивает он через какое-то время, взяв руки бутылку с красным вином, стоящую на столе.

– Нет-нет, – поспешно отказываюсь я.

– Почему? – спрашивает Гроднев.

– Потому что не хочу, – сержусь я. – И у меня аллергия. И я такое не люблю. И…

– Я понял, – Платон ставит бутылку обратно.

Блин.

Мясо, которое ещё пять минут назад было очень вкусным, перестало лезть в горло.

С раздражением опускаю шампур на свою тарелку.

– Валера, ты говорил, что здесь где-то недалеко есть речка, – обращается к другу Платон. – Может, сходим завтра, поплаваем. Погода тёплая стоит.

Сердце тревожно сжимается. Да что ж такое? Мне нельзя на речку. В купальнике ведь прекрасно видно маленький, но круглый животик.

– Есть чистейшая река, – заявляет Валера, – можем успеть окунуться утром, до приезда родителей и Галиной сестры.

– Я пойду, если Полина пойдёт, – говорит Галя.

Краснею от неловкости и сжимаю под столом кулаки.

– Я не могу, Галь, извини, – отнекиваюсь я. – Купальник не взяла.

– Не проблема, – заверяет меня Галя. – Возьмёшь мой, чёрный. У него и топ, и трусики на завязочках. На твой размер можно отрегулировать.

– Мне кажется, что для купаний слишком холодно, – не сдаюсь я.

– Да ладно тебе, – спорит Галя. – Даже я с удовольствием окунусь. А потом можно в сауне погреться, если ты боишься замёрзнуть.

Испепеляю подругу взглядом, но у неё в последнее время появился к этому иммунитет.

Ладно, скажу завтра утром, что голова болит или месячные начались. А то они сейчас с меня не слезут.

Мне страшно, что мой секрет раскроется. И этот страх сильнее логики.

Не потащит же Гроднев меня на аборт силой, если узнает про ребёнка? Или потащит? Я не могу рисковать своим малышом.

После ужина мы сидим возле камина на открытой террасе. Забавно. У этого камина нет никакой другой функции, кроме как радовать глаз. Ведь нет никакого смысла топить улицу.

Но я могу согласиться, что кутаться в плед, который мне положила на плечи Галя, и смотреть на язычки пламени очень приятно.

Тепло, сытно и страшно уютно.

Слушаю тихие разговоры Валеры с Платоном, а от свежего воздуха и тепла клонит в сон.

Глаза слипаются сами собой.

Как же хорошо…

Мне чудится запах Платона. В моём сне Гроднев поднимает меня на руки и несёт куда-то. Там нам обязательно будет хорошо. Там никто не помешает…

Шершавая ладонь гладит мою щеку. Сонно моргаю, вырванная из своего манящего сна.

Но видение воплощается в реальность. Платон стоит, склонившись надо мной, и осторожно касается моего лица.

– Галя заснула, и Валера понёс её наверх, в спальню, – доносится до меня низкий голос Платона. – Хочешь, я тебя тоже отнесу?

Проснувшееся волнение перехватывает дыхание. Вот сейчас Гроднев подхватит меня на руки и…

– Нет-нет, не нужно, – я скидываю с себя тёплый плед и подскакиваю на ноги.

– Ладно, – спокойно отзывается Платон. – Тогда идём.

– Идём.

Я поднимаюсь в дом и сразу иду к лестнице на второй этаж.

За спиной шаги Гроднева.

Он почти дышит мне в спину, и от этого по спине бегут мурашки. Щекотные такие и беспокойные.

Хватаюсь за ручку двери в свою комнату, а Гроднев никуда так и не уходит. Стоит за спиной почти вплотную.

Оборачиваюсь с вопросительным взглядом. Не пойдёт же он за мной в спальню?

– Полина, – Платон ловит мой взгляд. – Я помню, мы уже говорили об этом, но я спрошу ещё раз: ты беременна?

36

– А вам не кажется, Платон Богданович, – холодно отвечаю я вопросом на вопрос, – что это не ваше дело?

Смиряю его злым взглядом. Ну чего прицепился?

Гроднев стоит достаточно близко. Смотрит на меня сверху вниз пристально, и от этого становится неспокойно. Что-то в душе начинает бродить глухой тоской, совершенно неуместной между теми, кто ну совсем друг другу не подходит.

– А тебе не кажется, – спрашивает Платон, делая шаг ещё ближе ко мне, – что если хамить, обращаясь на Вы, то менее грубым это не становится?

Между нами катастрофически мало пространства, и мне никуда не деться от пряного манящего запаха, исходящего от этого мужчины. Лучше бы он и сегодня пах теми ужасными духами. Тогда бы меня стошнило прямо на его ботинки, и этот странный допрос оказался бы тут же окончен.

– А тебе никто не говорил, что задавать такие вопросы женщинам неприлично? – отчитываю его я. – Это тоже можно расценить, как хамство!

За моей спиной дверь в спальню. Отступать некуда.

Хочу толкнуть Платона в грудь, чтобы иметь хоть какое-то пространство для манёвра. Возможно, открыть дверь, быстро нырнуть в комнату и сразу там закрыться.

Но только успеваю коснуться футболки на его груди, как мужская ладонь прижимает мои пальчики к телу Гроднева.

Рука Платона крепко держит мою на месте. Чувствую ладошкой, как сильно и ровно бьётся его сердце.

Моё сердце пропускает удар, а потом начинает биться в унисон с ритмом, пульсирующим через мою ладошку.

– Мне плевать на приличия, Полина, – низкий голос Гроднева отдаётся в его груди вибрацией. Я чувствую это, как и то, что мои щёки опаляет жаром. – И я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Если я имею к этому отношение…

– Мы же уже выяснили, что ты не будешь иметь ни к чему никакого отношения! – перебиваю я его. – И нет, я не беременна. Хватит уже указывать мне на пару лишних килограммов!

Вру, и мне ни капельки не стыдно. Нужно сделать так, чтобы он отстал.

– Не вижу ни одного лишнего грамма, – Гроднев проходится плотоядным взглядом по моей фигуре. – Не злись, Полина.

От его взгляда мне становится очень горячо. Будто я окунулась в кипяток.

– Спокойной ночи, Платон Богданович, – говорю я и с намёком берусь за ручки двери.

Гроднев качает головой. С хитрой улыбкой снова шагает ближе, буквально прижимая меня к закрытой двери в комнату.

Такая тесная близость отзывается в теле настоящей бурей. В груди нарастает что-то тяжёлое и до одури приятное.

– Просто Платон, – шепчет Гроднев мне на ушко, – выстанывать во время секса Платон Богданович долго и неудобно.

Мужские руки ложатся мне на талию и норовят тут же пробраться под кофту.

Это моментально отрезвляет. Платон почти коснулся моей тайны.

Сбрасываю с себя наваждение и выворачиваюсь из капкана мужских рук.

– К чему эта назойливость? – спрашиваю я. – Ты сказал, что у тебя нет на это времени.

Гроднев усмехается. Прислоняется плечом к стене рядом со мной и складывает руки в замок на груди.

– А если я скажу, что без тебя мне стало скучно? – глаза Гроднева по-доброму смеются. – Вот, пришёл узнать: может, ты опять в неприятности вляпалась? Я бы тебя снова спас, а потом…

– Спасибо, я лучше со своими проблемами сама разберусь, а то ты благодарности требуешь непомерные.

– Устала в прошлый раз меня благодарить? – Гроднев приподнимает бровь.

В его глазах такая соблазнительная смесь иронии и секса, что я таю. По телу растекается предательская слабость.

– Утомилась, буквально язык натёрла, – отвечаю я, вспоминая, как долго и томительно он меня целовал.

– Солнышко, – от хриплого голоса Платона у меня темнеет перед глазами. – Давай я тебя на ручках отнесу в постель, где ты сможешь как следует отдохнуть после того, как ещё один разочек меня поблагодаришь…

37

Гроднев снова тянет ко мне руки, и я едва замечаю это, потому что взгляд прикован к тёмным гипнотизирующим глазам мужчины. В них огонь, обещание сломить моё жалкое сопротивление и доставить нам обоим удовольствие.

И если бы не моя тайна, вероятно, я не смогла бы устоять. В жизни не встречала мужчину, который умеет так соблазнять.

Так что, малыш, растущий во мне, просто спасает положение. Он не даёт мне забыться и поддаться Платону.

– Извини, Платон, – уворачиваюсь от рук Гроднева. Кажется, у меня сейчас слёзы на глаза выступят. Так на самом деле хочется снова оказаться в объятиях этого мужчины. – Я пойду спать одна. И ты иди. Спокойной ночи.

Гроднев мрачнеет. Я боюсь увидеть в его глазах злость. Такие люди, как он, часто не умеют получать отказы. Но Платон не теряет самообладания.

Жар в его взгляде прячется куда-то в глубину. Остаётся сдержанность и этот дурацкий прищур, который будто говорит, что он опытный взрослый мужчина, а я почти несмышлёная девчонка.

– Посылаешь меня? – спрашивает Гроднев.

Вроде как шутливый вопрос. И на лице Платона ироничная усмешка. Вот только глаза слишком серьёзные.

И будто бы что-то стоит за этими словами. Что-то такое невысказанное, отчего мне хочется забыть обо всём и бросится ему на грудь.

Молчу. Не могу заставить себя сказать «да». И тут же в душе появляется тревога, что он воспримет мои сомнения за жеманство и продолжит настаивать.

Платон окидывает мою напряжённую фигуру взглядом и тихо смеётся.

– Выдыхай, Полина Сергеевна, – сквозь смех произносит он. – У тебя такой вид, будто ты очкарик, которого гопник в переулке зажал. Я понял. Нет, значит нет.

Киваю неуверенно.

– Спокойной ночи, недотрога, – взгляд Платона снова становится мягким.

– Спокойной… – обхватываю себя руками.

Платон тяжело вздыхает, отталкивается от стены, на которую облокачивался и уходит дальше по коридору.

Трясущейся рукой дёргаю ручку, открываю дверь и захожу наконец в комнату.

Я справилась. Отшила Гроднева. Сохранила свою тайну в безопасности. Вот только откуда чувство проигрыша?

Раздеваюсь, забираюсь в постель и натягиваю одеяло до самых ушей. Это должны были быть расслабленные выходные на природе. Отдых. Но рядом с Платоном получается только сгорать от самых разных чувств.

Кладу ладонь на живот чуть выше резинки трусиков.

Что же мне делать дальше? Скоро беременность станет очевидным фактом. Я надеялась, что больше не увижу Гроднева. Но скрыть беременность от того, с кем постоянно сталкиваешься, невозможно…

Может, сбежать?

Но тогда мне не на что будет жить. Успешное ателье не получится создать на новом месте за неделю. Это месяцы, а то и годы упорной работы. И я могла бы позволить себе это, если бы не ребёнок.

А мне важно успеть накопить хоть сколько-то денег перед родами. Иначе не на что будет снимать квартиру и платить за еду. Получается, я привязана к своему ателье. Спрятаться не выйдет.

От этих невесёлых мыслей у меня разболелась голова.

Эх, будь что будет! Не так уж много у меня вариантов. Уехать я не могу. Буду надеяться, что Гроднев сам отстанет.

Он же сказал, что у него нет времени бегать за мной. Вот и славно. Ещё месяц вполне можно изображать, что просто растолстела. Думаю, больше и не понадобится.

Так что не стану ничего никому рассказывать. Пусть всё и дальше течёт само собой. Два месяца мне удавалось сохранять беременность в тайне, буду придерживаться этой тактики и дальше.

Может, и глупо, но эти мысли помогают мне успокоиться и, наконец, заснуть.

Подтверждая абсурдность моей позиции, во сне я держу на руках новорождённого ребёнка и убеждаю всех вокруг, что это кукла, которую мне на время кто-то одолжил. Розовощёкий кроха гулит, пускает слюнявые пузыри и хлопает глазками, а я притворно восхищаюсь, до чего же дошли технологии, что игрушки стали совсем как живые.

Открываю утром глаза и вижу склоняющуюся надо мной Галю.

– Ты перестала носить каблуки, – выдаёт она обвиняющим тоном.

– И тебе доброе утро, – сонно ворчу я, проверяя, надёжно ли прикрыто одеялом тело.

– Питаешься правильно, не пьёшь, даже не стоишь там, где курят, – Галя загибает пальцы.

– Ты обвиняешь меня в заботе о своём здоровье? – я поднимаю вверх бровь.

– Ты точно ничего не хочешь мне сказать? – допытывается Галя.

Вздыхаю, глядя на поджавшую губы подругу.

– Именно, – говорю я с нажимом. – Я ничего не хочу тебе сказать.

– Но почему?! – громко возмущается Галя.

– Сама подумай, – начинаю уже злиться на Галю.

Галя теряется и на минуту уходит в свои мысли.

Видимо, там она умудряется накрутить себя, потому что, вернувшись в реальность, принимается хватать ртом воздух, будто бы ей не хватает кислорода.

– Я… я плохая подруга, да? – почти плачет она.

Морщусь.

– Нет.

– Нет, плохая…

– Ты хорошая подруга.

– Ладно, я всё поняла, – Галя встаёт с видом оскорблённой невинности. – Что-то мне подсказывает, что при мне ты вылезать из-под одеяла не будешь. Жду тебя внизу. Будем завтракать.

Галя уходит, хлопнув дверью.

Да блин! Ну что такое? Не хватало мне ещё с подругой поссориться. Ну не могу я пока ей всё выложить. Рано ещё. А когда будет не рано, сама не знаю.

Натягиваю вчерашний спортивный костюм, и мне кажется, что за ночь живот будто бы ещё вырос.

Он и вчера так торчал? Если стоять прямо, то ткань свободно свисает, и ничего не видно. Но при движении, округлость в районе талии то и дело обрисовывается.

Чёрт. Я начинаю нервничать. Но делать нечего. Не сидеть же в этой комнате до конца света?

Причёсываю волосы, собираю их в хвост и спускаюсь вниз. Галя молча ставит передо мной чашку с кофе и тарелку с тёплыми румяными оладушками. Затем двигает ко мне банку сметаны.

Подруга следит, как я ем, и поджимает губы, заметив, что к кофе я не притронулась.

А я читала, что кофеин – это излишняя стимуляция нервной системы при беременности, поэтому отказалась на время от любимого напитка.

– Я сказала, что мы не пойдём купаться на речку, – сообщает Галя, – поэтому мальчики уже ушли без нас.

– Спасибо, – я опускаю взгляд в тарелку с последним оставшимся оладушком.

– Не за что, – чопорно отвечает подруга.

Через пару часов приезжают родители Валеры, и Гале становится не до меня. Она явно волнуется и боится будущих свёкров.

Впрочем, те выглядят вполне дружелюбно. Кажется, будущая невестка им понравилась. И даже новость о внуке не встречает упрёков.

Галя постепенно расслабляется, и к тому моменту, как приезжает её сестра с мужем, выглядит снова вполне довольной жизнью.

Опять жарится шашлык. Накрывается большой стол на улице. И мы всей компанией поздравляем Галю и Валеру с новосельем, будущей свадьбой и беременностью Гали.

Теперь, когда Галя сосредоточилась на своём счастье, она им просто светится. И я с удовольствием греюсь в ласковых лучах её эмоций.

У неё всё хорошо. Любимый мужчина. Дом. Скоро появится ребёнок, которому все будут рады.

Интересно, она вспоминает Костю? Я вот почти не думаю о Стасе. Может, потому что совсем отболело, а может, потому что слишком много забот.

Голова занята проблемами ателье, моим ребёнком и немного… Платоном.

Он больше не пытается зажать меня где-нибудь в углу. Вообще, не подходит. И от этого на душе чуточку грустно.

Напоминаю себе, что я так и хотела. Сама отказала. По-другому никак. Но сердцу плевать. Оно неравнодушно к этому типу.

На следующий день мы все вместе идём гулять к берегу реки, где купались Платон с Валерой.

Гроднев держится в стороне, но я всё-таки ловлю на себе его взгляды. А когда оступаюсь, запнувшись о торчащий на тропинке корень, именно он подхватывает меня под руки.

– Ну вот, – усмехается он. – Опять приходится тебя спасать.

Взгляд тёмных глаз скользит по моим губам и опускается ниже к увеличившейся от беременности груди.

Между нами будто электрический разряд пропустили. Тело моментально вспыхивает желанием, а в животе теплеет.

– Обойдёшься на этот раз без благодарностей, – заявляю я.

– Какая грубость! – неискренне возмущается Платон.

Его ладони отпускают мои локти и плавно перетекают на талию.

– Хочу кое о чём поговорить с тобой, Полина, – произносит Гроднев.

Кидаю растерянный взгляд на остальную нашу компанию. Они ушли дальше, будто и не заметили, что мы отстали.

В груди появляется неясная тревога. Мне страшно оставаться с Платоном наедине. Я не знаю даже, что делать с его руками, крепко вцепившимися в мою талию.

– У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – говорит Платон с тёплой улыбкой на лице.