Текст книги "Под тенью мира. Книга первая(СИ)"
Автор книги: Злата Косолапова
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Мне было приятно, что Хэннон-младший решил поздравить меня. В конце концов, я любила компромиссы куда больше, чем конфликты.
Просто обычно, когда я воевала с мальчиками, моя самооценка падала ниже некуда, но так как Буч действительно придурок, как и его дружки, то они относились плохо не только ко мне. К Амате тоже. Я тщательно скрывала то, что меня это успокаивало.
Я отвела взгляд от созерцания недоброй компании, из-за мнения которых я всегда чувствовала себя ущербной, и увидела перед собой едва сдерживающего презрение Смотрителя. Он, как и все остальные, был одет в голубой комбинезон Убежища с несколькими желтыми полосками и большими цифрами 101 вышитыми во всю спину. Костюм был кожаным и блестящим. На левом плече был закреплен специальный механизм со шлангом. На талии металлический пояс, а на правой руке – стальной наруч. У взрослых на левой руке мигал квадратный зеленый портативного научного компьютера «Пип-Бой 3000».
Точно такой же компьютер был в руках у Смотрителя.
– С Днём Рождения, Кайли Смит, – сухо произнёс он. – Сегодня тебе исполнилось десять лет, а значит, теперь ты, как и все взрослые жители этого места, будешь трудиться на благо Убежища. А это...это твой подарок. Одень его и помни, что твоя задача – беречь этот портативный компьютер, чтобы он мог служить другим жителям Убежища после тебя.
Смотритель передал мне Пип-Бой, а я осторожно приняла его, коротко взглянув на почти бесперебойно работающую машину, и как можно вежливее улыбнулась отцу Аматы.
– Спасибо. Мне очень приятно.
Смотритель кивнул, поджав губы и чуть прищурив свои зелёные глаза. Он развернулся и отправился к однотипным металлическим столам кафетерия.
Альфонс примостился на мягкий диван, обитый красной кожей прямо напротив бабули Палмер. На обшивке всех диванов в кафетерии были хорошо видны мелкие порезы и потемневшие от времени пятна.
Я посмотрела на подошедшего ко мне улыбающегося Германа Гомеса, сотрудника службы безопасности в нашем Убежище. Он был одет в чёрный бронежилет с какими-то примочками поверх комбинезона Убежища. Такая форма была у всех офицеров в Убежище и Гомесу она была к лицу.
Герман был довольно симпатичным мужчиной, хотя у него всегда был какой-то настороженный вид, но я предполагала, что в службе безопасности должны работать именно такие люди и именно с таким настороженным видом.
– Поздравляю, малыш! – усмехнулся Герман, потрепав меня по голове. – Классный праздник.
Я улыбнулась Герману и поблагодарила его. После этого он направился к барной стойке в укромном уголке кафетерия, возле самой двери. Там было классно, потому что можно было сидеть ко всем спиной и глядеть в выпуклое мутноватое окошко на полутёмный бетонный коридор, где туда-сюда шастали жители Убежища.
– Солнышко, иди, поздоровайся с гостями. Я думаю, что многие хотят тебе подарить подарки...– ласково сказал папа, склонившись ко мне. Он опустил взгляд и заметил, что я до сих пор сжимаю в руках Пип-Бой. – Позволь я тебе помогу.
Отец аккуратно взял мой компьютер и одел мне его на левую руку, хотя мне отчего-то казалось, что будь он на правой, пользоваться им было бы куда удобнее. Папа сразу сказал, что я не смогу снять Пип-Бой самостоятельно без помощи авторизованных инженеров компании Волт-Тек, так как этот компьютер имеет биопараметрическую связь с тем, кто является его владельцем. Вслед за этим заявлением последовала лекция, посвящённая портативным компьютерам. Правда из того что мне сказал отец я мало чего поняла, а задать вопросы не успела, так как ко мне подлетела Амата и стала рассматривать мой Пип-Бой, нажимая на кнопки и рассказывая мне всё, что знает о моём компьютере.
Это была одна из старых моделей Пип-Боев, которая была не в самом лучшем состоянии, когда её достали из коробок. Об этом говорил мне отец и Стэнли Армстронг, тот самый, что работал в техническом отделе ремонтником, а сегодня надел праздничный колпак в честь моего дня рождения.
Когда мне было девять лет, Стэнли подарил мне книгу о бомбах. Честно говоря, прочитав первую страницу, я осознала, что не понимаю почти ничего из того, что там было написано. После этого осознания книжка успешно перекочевала на пыльную ржавую полку в нашей с папой комнате. Папа, кстати, иногда читал эту книгу перед сном, но что интересного он там находил, я понять не могла. Мне всегда казалось, что самыми интересными могут быть только мои комиксы, ну или старые книги с картинками, где рассказывалось про довоенный мир.
Когда я читала эти книги о мире, то никак не могла понять, почему же мы сидим в этой дурацкой бетонной коробке, где все едят на завтрак и ужин одно и то же, слушают жужжание слишком ярких ламп, ходят туда-сюда под старыми трубами и к тому же ненавидят друг друга.
Я спрашивала об этом у папы, но ни он, никто другой не рассказывали мне в подробностях о том мире, что сейчас был за пределами Убежища. Я знала, что давным-давно в мире всё было прекрасно: зелёные травяные ковры покрывали землю, среди них росли разноцветные растения, которые в книгах называют «цветами», высокие деревья с зелёными листьями составляли леса, а над головой у всех расстилалось поразительное голубое небо. В том мире были города, где люди жили под крышей в своих отдельных маленьких домах, откуда в любое время -всегда, когда им хотелось – они могли выйти под это небо.
Что с миром случилось после войны, я смутно знала в мои десять лет, кроме того, что после войны там везде была радиация, выжженная солнцем пустыня и самая настоящая опасность.
– Поблагодари папу ещё раз! Он этого не забудет, – шепнула мне в ухо Амата и направилась к столу, где Энди готовился резать торт. Энди был роботом, который выглядел как круглый металлический шар, увешанный всякими техническими прибамбасами. Несколько выдвижных фонарей-камер служили ему глазами, а тонкие металлические прутья с пилами, ножиками были его руками.
Самым классным было то, что Энди парил в воздухе. Я долгое время думала, что он волшебный, но папа сказал, что это из-за реактивного двигателя. Я до сих пор помнила, как ужасно меня расстроила эта новость.
Когда я подошла к Смотрителю, тот внимательно уставился на меня.
– Я...хотела поблагодарить Вас за такой хороший подарок, – сказала я тихо и, переборов жуткий страх, спросила: – А как Вам праздник?
– Пожалуйста, – деловито кивнул Альфонс, нахмурив седые брови и мгновенно напуская на себя строгость. – Моя дочь старалась для тебя, но я сразу сказал ей, что не буду помогать. В конце концов, она уже взрослая самостоятельная девочка и если она что-то организовывает, то должна подходить к этому со всей ответственностью.
Я так и застыла на месте, то бледнея, то краснея и глядя куда-то в металлический стол, за которым сидел Смотритель. Этот стол, как и другие, был не в самом лучшем состоянии. Поверхность местами прогнулась, к тому же была сплошь исписана различными нецензурными надписями. И хотя Смотритель безустанно отдавал распоряжения о приведении столов в надлежащий вид, надписи появлялись с завидным постоянством. Альфонс, заметив мой страх, приобрел довольный вид.
– Да, я очень благодарна Амате, – быстро произнесла я с надеждой ретироваться. Смотритель очень медленно кивнул и прищурил глаза, пристально глядя на меня.
– О, да. Я до сих пор не понимаю, и чего же ей так нравится в тебе.
Я медленно кивнула, ощущая, как жгучая обида расщепляет моё сердце, и поспешила ретироваться от Смотрителя, готовая расплакаться от досады и бессилия. Я хотела было сбежать куда-нибудь, но меня за руку схватила бабуля Палмер. Она была очень милой женщиной, а ещё она была бабушкой Джонаса.
– Здравствуй, милое дитя, – сказала она мягким голосом. – Я хочу тебя поздравить. Тебе сегодня исполнилось десять лет, а это важный возраст. Поздравляю тебя, золотце.
Бабуля сощурила добрые карие глаза от света ламп. Она всегда выглядела очень заботливой и терпеливой. Это была потрясающая женщина, которая любила меня, как свою внучку, за что я ей была очень благодарна. Она всегда ценила мою робость и стеснительность, в отличие от остальных.
Я улыбнулась мадам Палмер. Сегодня она прекрасно выглядела, видимо, специально готовилась к празднику. Её седые волосы были аккуратно зачёсаны в бок и красиво уложены. Мне даже показалась, что она наложила немного макияжа на своё старческое морщинистое лицо.
– Спасибо Вам, – смущённо улыбнулась я, опуская взгляд.
– Ты же хочешь увидеть свой подарок, правда? – с доброй усмешкой спросила бабуля.
Я не нашлась, что ответить и снова кивнула, чувствуя себя не в своей тарелке. Палмер покопалась в маленьком полиэтиленовом пакетике, что лежал у неё на коленях, и протянула мне выпеченный кекс, туго завёрнутый в помятую бумагу. Кекс, признаться, имел очень приятный запах, а мне и без того очень хотелось есть. Энди почему-то тянул с тортом. Я поблагодарила призадумывавшуюся мадам Палмер, которая тут же потрепала меня за щеку.
– Ох, малыш, когда мне исполнилось десять лет, в этом Убежище было столько народу, что по коридорам-то ходить было сложно! А тебя я помню ещё совсем крошкой. До сих пор помню, как твой папа пришёл к нам...
Бабуля замолчала, я а нахмурилась. Куда папа пришёл? Поразмыслить об этом я не успела. Палмер тут же махнула старческой рукой, словно прогоняя дурные сны, и прижала меня к себе.
– Ох, не слушай мои бредни. Иди, лучше, пообщайся с другими гостями...
Я хотела что-нибудь ответить бабушке, но в этот момент произошло сразу два неожиданных события. Амата подлетела ко мне, чуть не споткнувшись, и быстро водрузила на голову праздничный колпак, сразу после этого Энди механическим голосом произнёс поздравления и начал резать торт своей самой большой дисковой пилой. Нежный крем торта не выдержал напора дико вертящихся зубчиков, и вся взбитая сладость разлетелась по кафетерию. Я услышала, как охнула бабуля Палмер, и как ругнулся Смотритель. Буч и его компания начали громко хохотать, а затем возмущаться, когда ошмётки торта полетели во все стороны и в них в том числе. Стэнли и папа, которые сидели за барной стойкой возле Энди, мгновенно вскочили со своих мест.
Началась свалка. Энди извинялся за испорченный торт, а папа, Стэнли и Амата тут же подбежали смотреть, осталось ли что-нибудь от сладкого. Я, чувствуя жгучее разочарование, прошла мимо стола, за которым сидел Буч, и мельком бросила взгляд на него. Он сидел, рассевшись на диване, широко расставив ноги и сложив руки на груди, будто был самым крутым на свете. Ко всему прочему, Буч, нагло ухмыляясь, откровенно громко говорил гадости про мой праздник, а Уолли Мак – страшного вида верзила чем-то внешне напоминающий девчонку – ржал над его шуточками. Я остановилась рядом с их столом, глядя в пол. Замерла, слушая, как в груди бешено колотится моё сердце. Как же мне хотелось высказать этим идиотам все, что я о них думаю. Я сжала кулаки, поджала губы и решительно повернулась к Бучу.
– Не смей говорить гадости про меня на моём дне рождении, Делория, – как-то очень тихо проговорила я дрожащим голосом и ощутила, как на глаза от жалости к себе и к отцу привычно начинают наворачиваться слёзы.
Вечно нам с ним не везло.
Буч на мгновение удивился моему возмущению, так как обычно я всегда молча принимала любые издёвки. Почти сразу его лицо стало каким-то равнодушно-жестоким. Он прикрыл зелёные глаза, а его пухлые губы скривились в самодовольной ухмылке.
Про Буча я знала достаточно, чтобы сделать вывод о его поведении. Мать у Буча пила изо дня в день, при этом делая вид, что это в порядке вещей. Отца у него не было, и я никогда ничего о нём не слышала. Понятное дело, что из Делории, который не получал никакого воспитания, росла настоящая свинья. Стоило бы не обращать на него внимания, но я не могла ничего с собой поделать – мне было ужасно больно терпеть его издевательства.
– Ужасный праздник, – специально издеваясь произнёс он, хладнокровно глядя на меня и как бы оценивая свою работу.
Его песенку тут же подхватил Уолли. На широком лице последнего появилась не менее гадкая улыбка, чем у Буча.
– А что это у тебя, а? Пип-Бой 3000? Ну и рухлядь, не удивлюсь, если она через два дня развалится! – сказал он и загоготал, глядя на то, как я уже чуть ли не реву. – А праздник хорошим получился...для маленьких сосунков. Все эти шарики, колпачки – фу! Вот у меня на дне рождении было по-настоящему классно. Сначала мы смотрели на настоящих радтараканов, а потом играли в Атриуме в «Догони мутанта». Так круто там было! Только вот тебя туда не приглашали, – хвастался Уолли, пока я вытирала слёзы с покрасневшего лица и пыталась совладать с эмоциями. Внутри как будто бы ножом по сердцу резали – так обидно было за свой праздник.
– Да, да! Дурацкий праздник! – нервно хихикая, ухмылялся Пол Хэннон, без капли стыда глядя на меня.
Посмотрев на него в ответ, я поняла, что хуже уже некуда – Пол как всегда поддакивал своим друзьям, даже несмотря на то, что он пару минут назад поздравлял меня. Я снова почувствовала ком в горле, и прикусила губу, пытаясь прекратить плакать.
– И вообще, это ржавое ведро уничтожило торт, а я есть хочу, поняла, мелочь? – вдруг наглым тоном обратился ко мне Буч, переставая ухмыляться и вставая с дивана.
Рядом с ним я была просто крошкой. Меня это всегда смущало: я была худенькой и не очень высокого роста, из-за чего меня частенько задирали.
Буч упер руки в бока, уставившись на меня.
Я быстро огляделась. Смотритель и бабуля Палмер разговаривали о чём-то сидя за соседним столом и не обращали на нас ровно никакого внимания, Амата о чём-то расстроено говорила с моим отцом, а Стэнли и Герман были слишком далеко, чтобы что-нибудь заметить. Сердце упало в пятки, плакать тут же расхотелось, наоборот, в голове тут же начали вырисовываться планы о том, как позвать на помощь или убежать. Я хватала ртом воздух. В горле пересохло, и теперь я даже слова толком вымолвить не могла. Меня словно облили ледяной водой, и я дрожала, кусая губы – сейчас мне достанется по первое число на собственном празднике.
– Давай-ка сюда кекс, что дала тебе бабка Палмер, – прищурив блестящие глаза, приказал Буч, протягивая ко мне руку.
Несмотря на свой страх, я решила не отступать до последнего. В конце концов, Бучу достанется по шапке, если он мне чего-нибудь сделает. Я отрицательно покачала головой, ничего не говоря.
– Ты оглохла, мелкая? – угрожающе спросил Буч, подходя ближе ко мне. Я как-то съежилась, не отводя от него испуганного взгляда.
– Это мой подарок, но...я могу поделиться с тобой, – предложив компромисс, выдавила из себя я.
Терять остатки достоинства не хотелось, даже когда страх жгучими волнами переливался внутри. Буч несколько секунд выглядел озадачено. Он стоял, нахмурив густые брови и разглядывая стену перед собой с таким видом, будто там было что-то написано.
Я уже понадеялась, что смогу избежать худшего, но не тут-то было, лицо Буча снова стало наглым, а взгляд угрожающим. Вряд ли бы он позволил испортить себе репутацию жалкими компромиссами, предложенными неудачницей вроде меня.
– Делиться? Вот ещё! Давай кекс целиком, говорю!
– Не получишь ничего! – быстро среагировала я, крикнув в его сторону срывающимся голосом.
Я надеялась, что на нас хоть кто-нибудь обратит внимание, и мне помогут.
Заметив, как лицо Буча искажается яростью, я дала дёру по направлению к отцу, но далеко убежать у меня не получилось. Буч буквально в два шага долетел до меня и больно схватил за локоть. Тяжело дыша, я попыталась отскочить ближе к стене и чуть не упала. Делория поймал момент и с размаху двинул мне в плечо. Вот тогда-то нашу потасовку заметили взрослые.
Я, ощущая неприятную боль и удушающие позор и страх, оступилась и уже почти словила второй удар от Буча, но тут к нам подбежал мой отец и быстро загородил меня рукой. Делорию схватил за шиворот появившейся как из ниоткуда офицер Гомес.
– Это ещё что за безобразие?! – спросил Гомес, сверкая глазами. – Буч, как можно бить девочку на её собственном дне рождении? Ты будешь наказан за этот проступок. Серьёзно наказан.
Папа проницательно и строго посмотрел на по-бунтарски насупившегося Буча. Мальчишка ничего не сказал, хмыкнул и, вырвавшись из хватки Германа, направился обратно к своим дружкам.
– Тебе больно, малыш? – озадаченно спросил папа, присаживаясь на корточки возле меня.
Я покачала головой, всеми силами стараясь не заплакать. Хорошо, что хоть Бучу достанется за всё это по полной программе. Я наивно надеялась, то наказание приостановит его выходки.
– Нет, я в порядке, – быстро сказала я, отводя глаза.
На самом деле плечо саднило и ужасно хотелось его потереть. Папа прикрыл глаза и вздохнул, прижимая меня к себе. Я сразу почувствовала знакомый запах лекарств.
– Наверное, не следовало приглашать его на твой день рождения, но сейчас в Убежище так мало детей...
– Да ничего, пап, всё нормально, – как можно веселее сказала я.
Лица папы я не видела, так как уткнулась носом ему в плечо, но я и без того слышала горькую тоску в его голосе. Я потёрлась носом о папин накрахмаленный халат и поняла, что сейчас действительно заплачу, если не отойду от него.
– Пап, я пойду...эээ...немного с Аматой поболтаю, – выговорила я.
Отец ничего не сказал, поцеловал меня в лоб и снова направился к барной стойке, оставив меня с мыслями о моих вечных неудачах.
Амата ещё долго возмущалась поведению Буча, в красках рассказывая мне о том, какой он идиот и хам. Меня это слабо успокаивало, если честно. Приняв поддержку от подруги, я направилась к Стэнли, которого поблагодарила за починку моего Пип-Боя. Взамен благодарностям Стэнли вручил мне красную бейсболку. Это такая кепка, которую носили дети до войны, когда можно было ходить под небом. Стэнли сказал, что она защищала их от солнечного света. Здесь она меня могла защищать разве только от света ламп, но это было неважно, бейсболка мне очень понравилась.
Настроение у меня было хуже некуда. Я шаталась по кафетерию, и вдруг случайно заметила, что отец направился к Интеркому у двери в кафетерий. Буквально через минуту он подозвал меня к себе.
– А теперь ещё один подарок. – Улыбнулся мне отец, положив руки мне на плечи. – Кайли, беги вниз, в Атриум, там тебя ждёт сюрприз. Не думаю, что кто-нибудь расстроиться, если ты исчезнешь на пару минут.
Я обрадованно уставилась на отца. Кивнув отцу, я выбежала из кафетерия. Как только я оказалась в коридоре, то почувствовала ошеломляющее облегчение – находиться в кафетерии уже не было сил. Я, конечно, была благодарна Амате за организованный праздник и моим друзьям за их внимание и подарки, но первая половина мероприятия явно с треском провалилась, и мне пришлось столько всего перенести, что даже в голове не укладывалось. В коридоре я встретила Беатрис Армстронг, очень странную женщину с седыми, волнистыми волосами до плеч. Беатрис была сестрой Стэнли, а ещё папа говорил мне про неё, что она «очень творческая личност». Иногда, когда я заходила к Беатрисе в гости, то наблюдала за тем, как она раскладывает на столике свои любимые карты Таро с очень красивыми рисунками.
– С днём рождения, деточка, – растягивая слова, сказала Беатрис на распев. Она сложила худые руки на груди. – Я немного опоздала на праздник... Наверное, пропустила самое интересное.
«Да уж, самое интересное и правда уже закончилось», – мрачно подумала я, пытаясь как можно радостнее улыбнуться.
– Спасибо, мэм.
Та кивнула, глядя куда-то в низкий потолок, украшенный тёмными пятнами ржавчины и нестираемой грязи. На некогда красивом лице Беатрис отразилась задумчивость.
– Я хочу подарить тебе стихотворение, – тихо сказала она, протягивая мне сложенный листок бумаги. – Надеюсь, тебе оно понравится. А теперь беги, я вижу, что ты спешишь...
Я едва успела поблагодарить Беатрис, которая тут же скрылась за дверью в кафетерий. Больше не медля ни секунды, я направилась в Атриум.
Я бежала по широким полуосвещённым коридорам Убежища 101, где низкие потолки давили на меня своей теснотой и где слишком яркие лампы, светившиеся ровными квадратами, бесперебойно жужжали. Я замечала в этих тесных коридорах каждую деталь. За мою короткую жизнь я уже стала отличать друг от друга металлические истоптанные прямоугольные ступени лестниц с погнутыми толстыми прутьями-перилами, ржавые и кривые гвозди, тянущиеся вдоль и поперёк стальных листов на бетонных стенах...
Я знала, какими холодными были эти стены, и представляла, насколько они были прочными. Интеркомы и пульты управления горели в темноте красными и зелёными лампочками, чуть мигающими в полумраке; огромными круглыми дырами зияли вентиляционные щиты за пыльными решетками. Я всегда боялась воздушных шумов и темноты за этими щитами. Так боялась, что старалась пробегать их поскорее.
Я пробежала ещё часть нижнего уровня, свернула на лестницу, перепрыгнула через две ступени и споткнулась. Я разбила бы себе нос о шершавый решётчатый пол, если бы не Джонас. Его предплечье чуть не выбило из меня дух, хотя он очень ловко меня подхватил и тут же поставил на ноги. Я испуганно и смущённо уставилась на него.
– Эй, леди, разве Вы не знаете, что детям сюда вход воспрещён? – спросил он у меня ласково.
Я замерла, открыв рот и распахнув глаза. Джонас деловито поправил свои очки в чёрной оправе и улыбнулся. Джонас такой милый. Он всегда был очень приветливым и весёлым, а ещё очень симпатичным. Мы с Аматой постоянно спорили, кто из нас выйдет за него замуж, когда мы вырастим.
Я нахмурилась, подумав, что папа, наверное, что-то перепутал, отправив меня сюда. Джонас это заметил и рассмеялся, потрепав меня по голове.
– Ну что ты так растерялась, я же шучу. Тебе же уже десять лет, хватит терпеть подколки от взрослых! – усмехнулся он. – Кстати, поздравляю, Кайли! Сейчас мы дождёмся твоего отца, а потом ты получишь свой подарок.
– О...Большое спасибо. – Потупив взгляд, улыбнулась я.
Интересно, что это за подарок будет? Я мельком посмотрела на задумавшегося Джонаса и вздохнула. На наши плечи опустилось неловкое молчание. Я возила носом ботинка по грязной решётке пола, скрывающей под собой толстые трубы. Эти трубы местами были укреплёны старой стекловатой, высохшая пена которой почернела и бугристой поверхностью повисла на металле. Там внизу, под решёткой, что-то шумело и дребезжало, горел какой-то неяркий свет маленьких лампочек, а толстые лианы чёрных проводов, переплетаясь друг с другом, тянулись в стороны. В самой середине комнаты, где мы сейчас находились с Джонасом, стоял какой-то генератор – огромная металлическая машина, увешенная мелкими разноцветными проводками похожими на тонких червяков, прилипших к металлу. На поверхности генератора можно было разглядеть уйму тонких антенн, металлических шариков и колец, соединяющихся друг с другом в какие-то технические цепи. Обычно я к таким штукам типа этого генератора близко не подходила, опасаясь непредвиденных последствий.
Позади меня послышались шаги. Обернувшись, я заметила папу, который тут же улыбнулся мне.
– Ну, что? – весело спросил он. – Хочешь посмотреть свой подарок?
– Да, – глядя в добрые глаза отца, кивнула я.
Он приобнял меня за плечи, а затем достал из кармана лабораторного халата маленькую потёртую коробочку из картона и вручил мне. Я озадачено на неё уставилась. Покрутив коробку в руках, я услышала, что внутри неё что-то перекатывается.
– Это пули, – пояснил отец, затем принял у Джонаса маленькое пневматическое ружьё и отдал мне. Я уставилась на ружьё во все глаза. Вот это да! Настоящее оружие! Амата всегда говорила мне, что если Убежище когда-нибудь развалится, и нам придётся выбраться наружу, то мы выживем только если будем уметь стрелять. Я сомневалась, что Убежище когда-нибудь развалится, но всё равно в глубине души опасалась этого и мечтала научиться пользоваться хоть каким-нибудь оружием. Неужели мне теперь представиться шанс это совершить? Ух ты!
– Как здорово! – заверещала я, аккуратно принимая ружьё и внимательно рассматривая его.
– Я его долго не мог починить. А потом...кхе-кхе... «нашёл» нож Буча и использовал пару деталей оттуда, – сказал папа, усмехнувшись и почесав затылок.
Они со смешком переглянулись с Джонасом.Я засмеялась. Так и надо этому хаму Делории! Он вечно хвастался своим дурацким ножиком.
Однако моё веселье быстро испарилось, когда я представила лицо Смотрителя, если вдруг он ненароком узнает, чем я занимаюсь на нижних уровнях Убежища. Я побледнела и испуганно уставилась на отца.
– Но...тут же нельзя стрелять...
Джонас не сдержал смешок. Видимо, я казалась ему слишком серьёзной.
– Да ну, Кайли. – Отмахнулся он. – Здесь-то ты стрелять не будешь. Мы специально подобрали для тебя место, где можно будет потренироваться в стрельбе.
Джонас подошёл к дальней укреплённой металлической двери и набрал код на замке. Та открылась, пропуская нас в длинную узкую комнату заставленную коробками и старыми стеллажами со всевозможными техническими штуками, о предназначении которых я даже не догадывалась. Комната была хорошо освещена. Здесь стоял маленький стол с какими-то бумагами и обломками карандашей и два стула возле прогнувшейся стены. Ничего особо интересного здесь не было за исключением того, что в конце комнаты стояла довольно высокая сетка, огораживающая нас от огромного таракана, стрекочущего и возящегося в тёмном углу за кучей старых тряпок. Таракан выглядел ужасающе: у него было толстое рыже-коричневое тело, покрытое блестящими крыльями-пластинами, маленькие мохнатые ножки и крупная голова неровной формы с кривенькими усами, ритмично покачивающиеся из стороны в сторону. Его крохотный рот открывался и закрывался, издавая что-то на подобии шипящего скрипа.
Весь этот таракан был таким гадким и противным, что я даже скорчила гримасу от отвращения.
– Это радтаракан, – пояснил папа, наблюдая за выражением моего лица. – Можешь не бояться: пока ты здесь, он ничего тебе не сделает. – Отец указал на моё ружьё. – А теперь ты можешь попробовать выстрелить в него.
Я испуганно посмотрела на отца.
– Мне нужно убить его? – тихо спросила я.
На мгновение в комнатке повисла странная напряжённая тишина. Лицо отца как-то изменилось, будто бы он сейчас увидел что-то такое, что его здорово напугало или расстроило. Папа тяжело вздохнул. Затем мрачно переглянулся с Джонасом и опустился передо мной на корточки. Он положил руки мне на плечи.
– Послушай, солнышко...– медленно сказал папа, отведя взгляд в сторону. – Мы...мы живём в том мире, где убийство какого-то существа, имеющего цель на тебя напасть может спасти тебе жизнь. Нам нельзя убивать тех, кто не несёт опасности. Напротив, следует помогать им. Но, – отец вздохнул и указал на радтаракана. – Это существо живёт, чтобы нападать на нас и причинять нам вред. И мы не можем отпустить его, потому что впоследствии оно может покалечить свою беззащитную жертву, кем бы она ни была.
Ещё долго отец сидел передо мной, рассказывая о жизни и смерти, об убийствах, нападениях и защите. О том, что следует различать в этой жизни так называемое «зло» и «добро».
Папа говорил, что не может вселить в меня те или иные убеждения, что я сама должна выбрать, какой мне быть. И если я выберу добро – я не должна дать убить себя тем, кому этого хочется.
Стрелять мне понравилось, несмотря ни на что. Радтаракан был убит несколькими выстрелами. После этого я ещё тренировалась стрелять по бутылкам и самодельным мишеням.
Через некоторое время ко мне подошёл папа.
– Слушай, я же совсем забыл, что у тебя теперь есть Пип-Бой, – сказал он, приглядываясь к моему компьютеру. – Пожалуй, мне стоит тебе рассказать об одной из его функций, что тебе может здорово помочь при стрельбе. Данная функция носит название ВАТС, то есть «Система автоматизированного наведения Волт-Тек». Эта система позволит тебе совершить пошаговое прицеливание. – Отец указал мне на одну из кнопок на Пип-Бое. – Когда в твоих руках находится оружие, ты можешь нажать вот эту кнопку и Пип-Бой мгновенно телепортирует тебе симуляционные очки.
– Что значит «симуляционные»? – озадачено спросила я. Папа нахмурился.
– У них нет физических свойств, то есть они ненастоящие. Ты не можешь до них дотронуться.
– А...– протянула я, и папа продолжил рассказывать дальше.
– Они нужны тебе, чтобы оценить тактическую ситуацию в бою, а затем нацелиться на тела тех противников, которые присутствуют в поле твоего зрения. Проблема в том, что в этих очках ты всё видишь, как в замедленном действии, чтобы было удобнее поймать цель, но на самом деле время не замедляется и останавливаться нельзя, если не хочешь чтобы враг успел приблизиться к тебе. Мало того, ВАТС сама рассчитывает время заряда очков на оружие, которым ты пользуешься, то есть на разное оружие есть разное время заряда очков. Как только заряд кончается, очки исчезают и надо немного подождать, прежде чем использовать их вновь.
Папа подробно рассказал, как использовать ВАТС, после чего я попробовала использовать систему при выстреле. Это было очень странное ощущение. Складывалось впечатление, будто бы время вокруг замедлялось, и как только я выбирала цель, ВАТС показывала мне, с какой процентной вероятностью я могу попасть в ту или иную часть врага.
После тренировки с оружием я поблагодарила папу и Джонача за подарок и поняла, что как минимум раз в день мне хотелось бы приходить сюда, чтобы тренировать свои навыки в стрельбе. Ведь это намного круче и интересней, чем играть в дурацкого «Догони Мутанта».
Вот только Бучу, да и всем остальным, включая Амату, я не могла рассказать о том, что теперь умею стрелять – ведь это грозило серьёзным наказанием со стороны Смотрителя. А жаль.