Текст книги "Львиный мальчик"

Автор книги: Зизу Кордер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава шестая

Чарли ни капли не волновал оставленный посреди реки полицейский. В конце концов, умеет же он плавать. Мальчик почувствовал, что снова голоден. Недолго думая, он открыл один из ящиков в каюте. Там оказались бисквиты, чайные пакетики и шоколадка. Чарли съел три бисквита, а остальную снедь сложил в рюкзак. Полицейскому ведь эта еда уже не понадобится, правда?

Потом мальчик сел на пол и постарался устроиться поудобнее. В каюте катера ему предстояло пробыть еще достаточно долго – до темноты. Сейчас лезть на корабль глупо, но вот когда стемнеет… Тогда-то он и взберется по веревочной лестнице на алую палубу. По борту корабля змеились золотистые буквы. «Кирка», – прочел Чарли. Кирка… Кирка… Вспомнил! Он уже слышал это слово! Еще его произносили как Цирцея. Это имя… Только чье? Ага, наконец! Мальчик вспомнил, что так звали волшебницу, которая околдовала Одиссея, когда он возвращался с Троянской войны. Папа читал ему этот миф. Цирцея превратила моряков в свиней и удерживала Одиссея на своем острове целый год. Под воздействием ее чар герой позабыл жену, сына и родную Итаку… «Кирка». Странное название для корабля. Та Кирка из мифа надолго прервала путешествие Одиссея.

Катер привязали так, что смотреть с него вперед было практически невозможно. Чарли очень скоро это понял и повернулся назад, туда, где в белесом тумане медленно исчезал город. Корабль плыл мимо огромных офисных башен, неказистых складов, рыбных ресторанчиков и крохотных домишек. Вдоль набережной тянулись доки. Немного поодаль виднелись уютные домики на сваях. Вокруг были разбиты цветники, щебетали сладкоголосые птицы и порхали пестрые бабочки. Чарли подумал, что, наверное, здорово жить в таком доме с верандой прямо над рекой. Рыбу на ужин можно ловить прямо из окна спальни, любуясь небом и морскими приливами. Интересно, почему дома на сваях не ставят дальше в городе или в глубине материка? Почему взамен люди живут в многоэтажках или домиках вроде того, где жила его собственная семья?

Мальчику не хотелось вспоминать о доме. Он чувствовал холодный кирпичик маминого телефона в кармане. И вдруг… Да, у мамы нет с собой телефона! А у папы?

Чарли вытащил свой мобильник и набрал отцовский номер. Сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Папа ответит. Папа подойдет к телефону. Обязательно.

В трубке раздавались неспешные гудки. Долго. Очень долго. А потом… Чарли услышал папин голос.

На автоответчике. «Привет, говорит Анеба Ашанти. Оставьте свое сообщение, и я с вами свяжусь».

Папин голос… На глаза навернулись непрошеные слезы.

Если бы он только знал, что сказать… Надо бы придумать заранее. Что-нибудь простое, что не вызвало бы подозрений у тех, кто это будет слушать. А ведь похитители будут слушать, будут! Надо оставить сообщение прямо сейчас, следующего раза может не быть. Мобильная связь ведь такая ненадежная штука.

И тут Чарли понял, что делать. Надо оставить что-то вроде маминого письма – послание, ясное посвященным, но абсолютно невинное для посторонних.

– Привет, папочка, – начал мальчик как можно жизнерадостнее, – это я, Чарльз. Веду себя хорошо, как и просила мамочка. Живу у Рафи с Мартой, но часто хожу гулять. Надеюсь, скоро увидимся. Сегодня я плавал в море. Завтра снова поплыву. Звоните. Телефон всегда включен. Большой привет мамочке. Пока!

Чарли повесил трубку и довольно улыбнулся. Если папа прослушает сообщение, он все прекрасно поймет. Во-первых, сын никогда не называл родителей «мамочка» и «папочка», поэтому они поймут, что он прочитал письмо и все правильно понял. Во-вторых, он никогда не называл себя Чарльзом. Мальчик надеялся, что родители поймут и намек про море. Но главная, самая блестящая мысль – сказать про телефон. На уроках у брата Жерома Чарли неизменно выключал его. А если телефон всегда включен, значит, на уроки мальчик не ходит. И еще: он сказал «скоро увидимся». Наверняка родители догадаются, что он плывет за ними.

Надо было сказать и про кошек. Если бы мама с папой знали, что за ними следят кошки, они бы могли прислать письмо… Да нет же, что это он? Ни мама, ни папа не понимают языка четвероногих.

Когда Чарли был маленьким и жил с родителями в Африке, Анеба Ашанти часто уходил на несколько дней в джунгли. Он собирал образцы для исследований. Папа Чарли забирался в самые дикие уголки леса, поднимался на величественные деревья, даже корни которых столь огромны, что под ними запросто можно выстроить десяток домов. Иногда Анеба жил прямо на дереве. В сотнях футах над землей он изучал жизнь обезьян, птиц и бабочек. Ночевал он тоже на дереве, свивая в ветвях подобие гнезда. Иногда ученый брал с собой и крошечного сына. Он сажал Чарли за спину и уносил в чудесный и опасный мир джунглей.

Однажды, удушливо жарким утром, Анеба собирал очередные образцы, а Чарли дремал у него на спине. Ашанти так увлекся работой и так внимательно следил за тем, чтобы не пораниться (нож он наточил только вчера), что не заметил, как внизу показалась самка леопарда. Она грациозно кралась к роднику. Не заметил Анеба и упитанного детеныша, который следовал за матерью. И уж конечно, он не заметил изумрудно-зеленую змею, на которую случайно наступил маленький леопард.

Ничего этого Анеба, разумеется, не видел. Зато он услышал крик детеныша, когда змея впилась в его лапку. Яд ринулся в кровь. Самка поняла, что произошло, но было уже поздно. И она замерла, не зная, как помочь малышу. Ни секунды не раздумывая, Анеба зажал нож в зубах и спрыгнул на землю – прямо перед леопардами. Змея уже растворилась в лесу. Самка перевела взгляд на Анебу, и тот ощутил острый приступ страха. Конечно, звери в джунглях привыкли к ученому. Они знали, что этот мужчина не охотник, он просто собирает цветы, листья и коренья. Поэтому леопард не бросился на него. Самка просто смотрела на человека, а человек смотрел на нее.

Детеныш плакал – совсем как ребенок, и Чарли тоже расплакался.

Дети плакали. Родители смотрели друг на друга.

Сердце Анебы разрывалось от жалости. Он очень хотел спасти крошку-леопарда. В рюкзаке лежало противоядие, Ашанти всегда носил шприц с собой на случай, если его или сына укусит змея. Но для того, чтобы вколоть лекарство, надо подойти к детенышу. Позволит ли мать?

Самка стояла, не сводя глаз с лица человека. Анеба смотрел зверю прямо в глаза.

Был только один выход.

Мужчина медленно снял рюкзачок с ребенком со спины и опустил сына на землю. Потом он вытащил из рюкзака шприц с противоядием. Все это время Анеба в упор смотрел на самку.

– Я помогу твоему малышу, – сказал он, четко выговаривая слова.

Самка оставалась недвижима.

Маленький Чарли довольно заагукал.

Детеныш леопарда тихо скулил. Анеба медленно, очень медленно двинулся к нему.

Самка моргнула. Шерсть на ее загривке встала дыбом, усы угрожающе топорщились. Потом она повернулась и отошла – от Анебы, от Чарли, от собственного детеныша. На десять шагов. И снова замерла, неотрывно глядя на человека.

Мужчина опустился на колени возле малыша и быстрым движением вколол противоядие в толстенькую лапку. И в этот момент…

– Малыш! – выкрикнул Чарли и быстро подполз прямо к крохе-леопарду.

Тот дернулся, игла ушла в сторону, и на пятнистой шерстке выступило несколько капель крови. Детеныш взвизгнул от боли, выпустил когти и слегка оцарапал Чарли. Теперь вопили уже оба ребенка. Кровь маленького леопарда смешалась с кровью человеческого детеныша.

Самка и Анеба тревожно переглянулись. Дети орали хором.

Родители подхватили своих детенышей и понеслись в разные стороны. Леопард свисал у самки из пасти. Чарли болтался под мышкой у отца.

– Малыш! – снова выкрикнул Чарли.

– Мяу-у-у! – отозвался маленький леопард.

– Мяу-у-у! – восторженно крикнул маленький человек.

С тех самых пор Чарли говорил с кошками так же часто, как с людьми. Он был зачарован их жизнью – охотой, схватками… Мальчик понимал кошачий язык, но никак не мог понять поведения. И все же он любил кошек. Они всегда были его друзьями – верными и неизменными.

Родители восприняли способность сына как очередной предмет для изучения. Они понимали, отчего так случилось, но объяснить это не могли.

– Он преобразовал свой организм, – говорила Магдалина. – Вокруг столько кривотолков о генной инженерии, а Чарли просто взял и преобразовал свои структуры.

– Интересно, а леопард теперь умеет говорить по-английски? – спрашивал Анеба.

И еще: у мальчика не было аллергии на кошек, в то время как остальные дети на дух не переносили кошачью шерсть.

– Невероятно! – заявляли родители Чарли в один голос.

Правда, все эти разговоры велись уже после того, как Анебе не на шутку влетело от жены за то, что он подверг опасности жизнь ребенка.

Конечно, порой Чарли был рад, что знает что-то, чего не знают его родители. Но как бы сейчас им пригодилось это умение…

Пока солнце еще не село, мальчик вытащил из телефона батарею и положил ее на освещенное место – зарядиться. Надо бы зарядить еще и мамин телефон. Может, на нем тоже есть сообщения? Может, мама успела оставить подсказку?

Подсказку?

Ну конечно же! Как он раньше не догадался? Есть же подсказка, вот она, в сумке лежит. Чарли вытащил аккуратно сложенный кусочек пергамента.

Мамина кровь…

Что тут написано?

Так…

Буквы, цифры, какие-то скобки, непонятные значки и пометки.

Больше всего это напоминало уравнение из высшей математики. Высшую математику Чарли еще не проходил.

Или это код? Мама частенько придумывала коды, а он их разгадывал. Если это код, получится и на этот раз. Только раньше Магдалина никогда не пользовалась в кодах скобками и такими пометками.

– А я знаю, что это, – внезапно сказал мальчик вслух. – Это формула.

Как выглядят формулы, Чарли уже знал. Его родители были учеными и пользовались такими штуками, а иногда и сами их составляли. Да, это формула, но Чарли ничего не смыслил в формулах…

Иногда плохо иметь родителей-ученых.

Мальчик повертел в руках пергамент. Надо узнать, что тут написано. Или найти кого-нибудь, кто поможет разобраться. Но как он узнает, кому можно доверять?

Этот кусочек пергамента ничего не прояснял. Куда увезли родителей? Почему не похитили с ними самого Чарли?

Мальчик задумался.

Он снова прокрутил в голове мамино письмо. Новая работа, говорил Рафи… По делам… Окружающих всегда интересовали научные разработки Анебы и Магдалины.

К одиннадцати годам Чарли прочел достаточно дешевых детективов.

– Кому-то понадобились их открытия, – задумчиво произнес мальчик.

Теперь он чувствовал себя более уверенно. К тому же в сумке оставался загадочный пергамент.

Анеба не ответил на звонок сына по нескольким причинам. Во-первых, под водой телефон не принимал. Во-вторых, костлявый Сид забрал телефон, чтобы поиграть в крестики-нолики, и посадил аккумулятор.

Анебу это порядком беспокоило. Он лежал на нижней полке, уставившись в то место зеркала, где, по его расчетам, должны были находиться похитители.

Правой рукой Анеба обнимал спящую жену.

– Берма, му и квазиа эни му ха ма кви, – бормотал он.

Анеба лежал так уже более получаса. Тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей упирался в зеркальную преграду. Папа Чарли умел выглядеть устрашающе.

– Во хо и ахи паа, – прошептал он.

С другой стороны зеркала Уиннер и Сид поежились. Черный гигант смотрел прямо на них.

– Во хо и ахи паа, – повторил странный пленник.

– Что он сказал? – спросил Уиннер. – Что?

Сид пожал костлявыми плечами.

– На каком языке он говорит? – рявкнул Уиннер. Его голос сорвался на визг.

Анеба сурово насупился.

– Он что, один из этих, как их… колдунов? – предположил толстяк, определенно не видевший разницы между африканским колдуном и университетским профессором.

– Точно, – опасливо подтвердил Сид.

Ему все происходящее совершенно не нравилось.

– Он колдует, – продолжил Уиннер. – Накладывает на нас проклятие.

Темнокожий мужчина слегка улыбнулся. Он был уверен, что фокус удался. На самом деле Анеба говорил: «Вы, жалкие мелочные людишки, уже начали мне докучать». Наверняка эти дураки считают, что он проклинает их. Что ж, этого Анеба, собственно, и добивался. Толстяк и Скелет – так он мысленно называл своих тюремщиков – и без того были напуганы. Скелет, к примеру, наотрез отказался войти в каюту пленников.

– Прекрати колдовать! Хватит! – раздался голос из соседней каюты.

Анеба поднял голову и кровожадно улыбнулся. Сид с Уиннером подпрыгнули от неожиданности. Великан по-прежнему скалился.

– Прекращу, – спокойно ответил он, – если вы зарядите мой телефон и вернете его, а также скажете, куда и зачем нас везут.

Магдалина тихо застонала во сне и попыталась повернуться на другой бок. Места для маневра ей не хватило, и женщина ненароком столкнула с койки пятнистую кошку. Кошка недовольно мяукнула.

– Чарли? – спросила Магдалина, не просыпаясь.

Анеба погладил жену по голове. Ему так хотелось встать, выдавить зеркало и выкинуть этих двоих за борт. Возможно, ему бы это даже удалось, ведь папа Чарли был очень высоким и сильным. Но сейчас еще не пришло время. Сначала надо было выяснить, почему их похитили. Освободиться можно и потом.

– Во парикмахер ни папа, во маме и кваду, во гиме и сононко, во хвене какрака, – продолжил мужчина.

Означало это примерно следующее: «У вас обоих плохой парикмахер, одежду вы нашли в грязной канаве, ваша мать – банановая трава, у вас слишком большие носы, а ваша глупость так известна, что на главных площадях ей уже ставят памятники…»

Фраза «у вас слишком большие носы» пришлась Анебе по душе, и он ритмично повторил ее несколько раз, с каждым разом все громче и громче:

– Во хвене какрака, во хвене какрака, ВО ХВЕНЕ КАКРАКА!

– Хватит! – завопил Толстяк.

– Я бы и сам рад, – невинно ответил Анеба. – Впрочем, вы знаете, что надо сделать.

И он снова продолжил зловеще бормотать непонятные слова.

Глава седьмая

Примерно через час Чарли услышал шум. Кто-то спускался по лестнице. Мальчик даже не успел спрятаться. Прямо перед ним стояла высокая кареглазая девушка.

Она удивленно посмотрела на мальчика и что-то крикнула, кажется, по-французски.

Чарли французский знал, брат Жером уделял много внимания изучению иностранных языков. Он понял, что сказала девушка: «Френсис! Смотри! Тут мальчик, маленький африканец!»

Чарли внимательно оглядел незнакомку: стройная, мускулистая, одетая в майку и коротенькую юбку. На ногах у девушки были балетные тапочки. Темные волосы стянуты на затылке так крепко, что уголки глаз подтянулись к вискам, и во всем лице сквозило что-то азиатское. Хотя национальность незнакомки определить было достаточно сложно. Чарли даже немного обиделся, что его так бесцеремонно обозвали африканцем. У балерины (а девушка явно походила на балерину) в жилах текла кровь и Черного континента.

Вслед за балериной на палубу спрыгнул тот, кого она называла Френсисом, – молодой темноволосый мужчина в ковбойских сапогах и широкополой мексиканской шляпе. На поясе у него висела кобура на два пистолета. Один пистолет находился в кобуре, другой поблескивал в руке незнакомца.

Чарли еще ни разу не общался с настоящей балериной и ковбоем с пистолетами.

– Бонжур, – неуверенно сказал мальчик.

– Привет, – ответила балерина по-французски.

Френсис приветливо кивнул. Чарли немного расслабился.

– Не могли бы вы убрать пистолет? – вежливо попросил мальчик, тоже по-французски.

Балерина закатила глаза и, обернувшись к своему спутнику, разразилась невероятно быстрой тирадой на французском. Скорее всего, она говорила на каком-то диалекте, потому что мальчик понял далеко не все. Однако общий смысл уловил.

– Опусти пистолет. Не будь таким идиотом, это всего лишь ребенок, – говорила она.

Чарли перевел взгляд на пистолет, и у него возникло подозрение, что оружие не настоящее, – таким игрушечным оно казалось в руке ковбоя. Да и сам ковбой на настоящего тоже не походил. Во-первых, ковбои обычно загорелые до черноты, а этот – белый как мел. Во-вторых, он чересчур ярко одет. И наконец, на плече у ковбоя сидела обезьянка в крошечных ковбойских сапожках. На поясе у обезьянки болталась игрушечная кобура. Ну где вы видели ковбоя с обезьяной на плече?

Френсис убрал пистолет. Балерина предложила Чарли подняться на корабль. Мальчик согласился, понимая, что в случае отказа ему придется прыгать за борт. А из воды его выловят и все равно заставят подняться. Выбирать не приходилось.

– Иди, – сказала балерина, подтолкнув мальчика.

Чарли не нравилось, когда его толкали. К тому же его раздражало, что девчонка ненамного старше его так себя ведет.

Впрочем, мальчик скоро позабыл об обиде и принялся вертеть головой по сторонам. Корабль поразил его: огромный, с гигантскими стволами мачт и бухтами просоленных канатов на палубе! Мимо то и дело пробегали загорелые моряки. Корабль, казалось, пел. Он ревел, подпрыгивал на волнах, поскрипывал и ворчал. Мотор глухо выводил свою ритмичную мелодию.

– Иди! – повторила балерина.

Она снова подтолкнула мальчика, и он оказался прямо напротив распахнутой двери каюты. Переборки на корабле тоже были покрыты золотой резьбой.

– Маэстро! – позвала девушка, стучась в открытую дверь. – Y'a quelque chose [1]1
  Здесь кое-что есть (фр.)


[Закрыть].

Чарли все понял, и ему совсем не понравилось, как его представили.

– Смотрите, что тут, – повторила балерина.

Мальчик шагнул в каюту и замер. Ничего подобного раньше ему видеть не приходилось.

Каюта была крошечная, но потрясала воображение. А посреди необычной каюты стоял самый необычный человек, которого Чарли когда-либо встречал. Он был огромного роста – прямо великан. Мужчина опирался на столик. На нем были белые бриджи и зеленый вельветовый сюртук; бледное лицо обрамляли светлые, почти белые, длинные волосы. Глаза незнакомца сияли голубизной льда. В руке он держал стакан янтарного бренди, а на столе громоздились пачки денег.

Чарли стоял и смотрел во все глаза.

– Бога ради, – заговорил великан с южным акцентом, – и что теперь?

– Я его нашла, – ответила балерина. – На полицейском катере.

– Бросьте его за борт, – равнодушно приказал мужчина.

– Ладно, – согласилась девушка и обернулась к мальчику.

У Чарли сердце ушло в пятки.

– Подожди, – внезапно переменил решение светловолосый. – Не уводи его. Ты говоришь по-французски?

– Да, – поспешно ответил мальчик. – Меня зовут Чарли, я ищу родителей. Их похитили. Я прятался на полировальном катере.

Конечно, он хотел сказать «на полицейском катере», но спутал слова.

– Понятно, – сказал мужчина.

Очевидно, рассказ не произвел на него ни малейшего впечатления. Великан окинул Чарли оценивающим взглядом, потом шагнул к мальчику и пощупал мускулы на руке.

– Скажи-ка, – наконец заговорил он, – ты сильный малый?

– Достаточно сильный, сэр, – сказал Чарли. – И еще я умный.

– Умный? – переспросил странный человек.

– Я знаю английский, французский, арабский, латынь, греческий и итальянский, – начал перечислять Чарли (естественно, он не упомянул о том, что умеет говорить с кошками, – это была тайна). – Также я умею читать и писать, быстро считаю, играю на пианино, вожу машину и неплохо управляюсь с катером. – Мальчик выдохнул, пытаясь припомнить, что же еще он умеет. – Я ловко лазаю по деревьям и отлично катаюсь на велосипеде.

Мужчина приподнял брови и слушал, не перебивая.

Чарли все продолжал:

– Еще я готовлю омлет и суп, умею стоять на руках и делать колесо. Умею плавать и нырять. А еще – работать на компьютере…

Мальчик наконец выдохся и замолчал.

Мужчина тоже молчал. Ему просто было интересно, что еще скажет ребенок.

– Впечатляет, – вымолвил великан с улыбкой, явно показывающей, кто здесь командует. – Но ты не силен.

– Достаточно силен, – возразил Чарли.

Мужчина сделал глоток из бокала, не сводя глаз с маленького пришельца.

– А теперь я хочу знать… – сказал он. – Конечно, все мальчишки спят и видят, как бы удрать с нами… Однако я хочу знать – что заставило тебя это сделать?

Он думал, что Чарли специально залез на корабль. Хотя… Это совсем не важно. Важно другое. Эти люди говорят по-французски. Интересно, не во Францию ли они плывут?

– Я ищу удачу, – ответил мальчик. – И родителей. Вы плывете во Францию?

Великан поставил стакан на стол и улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Чарли Ашанти.

Мальчик слишком поздно сообразил, что сказал. А ведь стоило бы назвать придуманное имя – на случай, если Рафи и сюда доберется.

– Рад познакомиться, Чарли. Я майор Морис Тибодэ, начальник, командир, глас народа и хозяин арены. Называй меня майор или сэр. Или маэстро. И запомни, Чарли, ты здесь – никто. Делай, что скажут. Ну-ка, встань на руки!

Чарли с самого детства играл с кошками в развалинах, поэтому вырос подвижным и ловким как обезьянка. Стойка на руках? Да нечего делать! Мальчик присел и встал на руки. Стоя вниз головой, он потерял майора из виду, поэтому не мог понять – доволен тот или нет. Маэстро молчал. Чарли понял, что должен стоять, пока ему не разрешат принять нормальное положение. Похоже, майор Морис проверял его на выносливость.

– Хорошо, – сказал майор. – Можешь встать на ноги. Смог бы ты проделать это на спине у льва?

От неожиданности Чарли чуть не свалился. Это еще зачем?

– Да, сэр, – все же ответил мальчик.

В голове у него роились догадки. Балерина, фальшивый ковбой, обезьяна, хозяин арены… А теперь еще и львы!

– Сэр, простите… – неуверенно заговорил Чарли. – Вы – цирк? А вы…

Он все пытался спросить, куда они плывут, но майор перебил мальчика и на этот раз.

– Мы – цирк? – взревел маэстро. – Мы – цирк? Мы – не цирк! Мы – ЦИРК! ЦИРК – великий и потрясающий, невиданный и ужасающий – САМЫЙ ЛУЧШИЙ В МИРЕ ЦИРК!!!

Именно так он и говорил. Голос великана был поистине оглушающим. Он рос, ширился, заполнял каюту, а когда заполнил ее доверху, полился из иллюминаторов на алую палубу. Кровь прилила к лицу майора, и оно сделалось по-детски счастливым. Чарли живо представил себе маэстро на арене – круглой, торжественной, освещенной десятками прожекторов. Мальчик представил, как этот голос летит прямо под купол цирка и оттуда – с небывалой высоты – обрушивается на изумленную толпу.

– Мы – королевский плавучий цирк Тибодэ, – уже спокойнее пояснил майор. – Те, кто не в состоянии произнести «Тибодэ», называют нас «Цирк Тибо». Остальные – просто «Представлением». Разыграй свои карты с умом, парень, и, возможно, ты станешь одним из нас. Нам нужен мальчишка. Работай, помогай везде, где понадобится твоя помощь. Начнешь с обезьян. Пируэт тебя проводит. Добро пожаловать, малыш!

Балерина – ее-то и звали Пируэт – приветливо кивнула Чарли, который уже съежился в ожидании очередного толчка. В коридоре чем-то пахло, но мальчик никак не мог понять чем. Пахло странно, странно для корабля, но неожиданно приятно.

– Ты и впрямь хочешь работать в цирке, Чарли? – спросила балерина.

– Конечно, хочу, – ответил новый член труппы. – Еще бы! Слушай, а мы плывем во Францию?

– Естественно, – пожала плечами девушка.

Чарли улыбнулся, широко и беззаботно, впервые за долгое время.

Обезьяны обитали в трюме. Их клетка ютилась между загоном с зебрами и каморкой венгра с дрессированными пчелами.

Рядом с обезьянами в гамаке ночевал Бикабай – индиец-смотритель. Чарли мог подвесить свой гамак рядом или ночевать еще ниже – у самого днища корабля. Там не так сильно пахло животными, однако воздух был слишком тяжелый.

– Можно я буду спать на палубе? – спросил Чарли.

Бикабай изумленно уставился на мальчика.

– Там слишком холодно, – ответил он. – А еще на тебя запросто могут наступить.

Новые обязанности показались Чарли не слишком обременительными. Он должен был таскать обезьянам еду, смотреть, как индиец их кормит, чистить клетку и чинить одежду. Тяжелее всего оказалось носить ведра с водой. К запаху же мальчик вскоре привык.

Нескольких обезьян звали одинаково – Денди Джек.

– Почему? – спросил Чарли.

– Они же ездят на пони, – ответил Бикабай.

Можно подумать, это что-то объясняло.

– А где вы едите? – поинтересовался мальчик.

– Лично я не ем, – невозмутимо отозвался индиец.

Тогда Чарли спросил, куда именно они плывут.

– Какая разница? Главное – путешествовать с чистым сердцем, – услышал он в ответ.

Мальчик решил пойти поискать кого-нибудь с менее философским взглядом на жизнь, а заодно и узнать, когда ужин.

Чарли обнаружил на корабле по меньшей мере три палубы. На самой нижней (собственно, ее можно было назвать трюмом) хранился корм. Там пахло плесенью и сыростью речного дна. Было страшновато идти вдоль борта и чувствовать, как дышит за тонкой переборкой неуправляемая водная стихия. Вторая палуба находилась на уровне воды. На ней держали большинство животных. Звери ютились в крошечных клетках. Казалось, весь центр корабля занимает что-то огромное и очень-очень важное, из-за чего все остальное жмется и ютится по углам. Однако, несмотря на все недостатки, на этой палубе было ощутимо теплее, а сквозь пучеглазые иллюминаторы пробивался слабый дневной свет. Сегодня на реке царил покой, поэтому зеленоватая линия воды расчертила иллюминатор ровно пополам. В верхнем полукруге проглядывало закатное небо, а в нижнем колыхалась вязкая тьма. Чарли даже порадовался, что не успел ничего поесть.

На верхней палубе жили люди – она утопала в огнях и дыму. Пируэт говорила, что она живет в каюте напротив майора Тибодэ, а вместе с ней – какая-то мадам Барбю. Чарли решил, что эту загадочную мадам так зовут. За несколько часов, проведенных на корабле, он порядком запутался в именах и названиях. Мальчик до сих пор не мог запомнить, как же называется цирк. Королевский плавучий… А дальше? Дальше он не помнил. Чарли решил сходить к Пируэт. Наверняка она знает, где ужинают. Пируэт походила на тех девчонок, которые вечно суют нос в чужие дела и всегда все знают.

Как же найти ее каюту? Чарли спросил одного матроса, потом другого… Пошел, как ему сказали, и заблудился окончательно. Тогда он заговорил с низеньким матросом, который как раз проходил мимо, и тот указал мальчику на дверь прямо перед его носом.

Чарли вежливо постучал, и дверь открыла миловидная дама… с длинной курчавой бородой.

Мальчик ошарашенно уставился на соседку балерины.

– Привет! – сказала дама с легким французским акцентом.

– Бонжур, мадам, – ответил все еще недоумевающий мальчишка.

Разве у женщин растут бороды? Да еще такие роскошные? Это настоящая борода? А если ненастоящая – зачем она носит ее на досуге? Нет, кажется, борода все-таки настоящая… А если нет?

– Ты ищешь Пируэт? – спросила дама низким грудным голосом.

– Да, мадам, – тихо ответил Чарли.

Он никак не мог оторваться от созерцания бороды. Завязочек вроде нет, клея – тоже… Но как?

Тогда дама шагнула к мальчику, взяла за руку и приложила его ладонь к своей заросшей щеке.

– Можешь погладить, – сказала она с улыбкой. – Нравится?

Чарли молчал, не в силах отвести руку. Борода и впрямь была чудесная – мягкая, шелковистая, курчавая, как шерсть новорожденного барашка.

– Мы как раз собирались ужинать, – нарушила молчание бородатая женщина. – Пойдешь с нами?

Чарли кивнул. Женщина. С бородой. Ну и что тут такого?

Ужинали циркачи в длинном узком зале на верхней палубе. Каждый брал тарелку, подходил к кухонному окошку и получал свою порцию. Сегодня давали клецки, зеленый горошек и белый хлеб. Потом все садились за длинный стол, ели и разговаривали или, скорее, сплетничали. Чарли впервые увидел всех сразу – людей, с которыми ему предстояло плыть до самой Франции, а то и дальше.

У самого края стола сидела толстая женщина в обтягивающем трико.

– Работает со змеями, – презрительно фыркнула бородатая соседка мальчика.

Напротив восседал седой мужчина с очень суровым выражением лица.

– Дрессирует медведей, – пояснила мадам Барбю.

К раздаче протиснулся высокий молодой человек.

– Геракл. Наш силач, – немедленно отреагировала корабельный экскурсовод.

Неподалеку расположилась шумная компания молодых людей. Среди них Чарли узнал странного ковбоя – Френсиса. Компания живо обсуждала недостатки цирковых лошадей.

– Наездники, – проворчала бородатая собеседница.

Среди циркачей, к радости Чарли, нашлись и дети: два мальчика – один почему-то весь в грязи, и другой, сидящий между двух клоунов, а также девочки-близняшки лет девяти. Девочки были похожи как две капли воды. Мало того что их одели одинаково, они еще и повторяли каждое движение друг друга. Наблюдать за ними было интересно. Правда, через некоторое время у Чарли попросту закружилась голова, и он поспешил отвернуться.

– А ты кто? – спросил мальчик у Пируэт.

– Трапеционист-вольтижер, – ответила девушка с ноткой гордости в голосе.

– Ого! – только и сказал Чарли.

По правде сказать, он понятия не имел, что такое «трапеционист-вольтижер», но на всякий случай решил выказать восхищение.

– Ого! – вежливо повторил он.

Бородатая женщина заговорщически подмигнула мальчику.

– Ты все поймешь, – ободрила она его, – когда посмотришь представление.

– А когда это будет? – нетерпеливо спросил Чарли.

– Мы едем в Париж, – отозвалась Пируэт. – Представление назначено на следующие выходные. Имперский посол устраивает прием. Приглашены все большие шишки – это точно. А мы будем их развлекать.

Париж! Мальчик попытался вспомнить, где это. Кажется, в глубине материка, где-то на севере… Никак не на побережье. Что ж, когда они доплывут до материка, можно будет порасспросить местных кошек и двигаться дальше.

Честно говоря, Чарли обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, на корабле, среди людей, он чувствовал себя в относительной безопасности. Рафи вряд ли станет искать его здесь. Мальчику очень хотелось пожить на судне. Побродить по палубам, познакомиться с животными, завести друзей… К тому же в глубине души он отчаянно желал увидеть представление – воплощенную магию цирка. Чарли надеялся, что еще до прибытия во Францию многое прояснится. С другой стороны, родители не шли у него из головы. Два самых дорогих человека в опасности. Как им помочь? Что сделать? Как бы там ни было, пока «Кирка» не причалит во французском порту, ничего не изменишь.

– Представление мы показываем на Большой арене, – продолжала тем временем Пируэт. – Мы приплываем в город, a потом люди поднимаются на борт.

– Поднимаются на борт? – переспросил Чарли.

Он искренне надеялся, что просто неправильно понял девушку.

– Ты еще не видел Большую арену? – изумилась мадам Барбю.

Новенький ей нравился: одинокий, напуганный, но очень открытый и дружелюбный.

– Ах, Чарли, ты обязательно увидишь нашу арену. Это самая лучшая арена на свете, поверь мне! – воскликнула женщина. – Ну, по крайней мере, лучшая плавучая арена. Там сиденья обиты бархатом, на полу – настоящие опилки, а сверху – огромный полосатый шатер. Все как надо.

Мальчик собирался спросить, как можно вместить огромную арену на маленьком корабле и как бы посмотреть на нее, когда один из вошедших людей неожиданно привлек его внимание.