Текст книги "Дети капитана Гранта"

Автор книги: Жюль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава шестая
Пассажир каюты № 6

В этот первый день плавания море было довольно бурным; к вечеру подул свежий ветер. Корабль основательно качало. Женщины не показывались на палубе и целый день провели на койках в своих каютах.

Но на следующий день ветер круто изменил направление. Капитан Джон велел поставить фок, брамсель и марсель, и «Дункан» стало меньше качать. Благодаря этому Элен и Мэри с самого утра могли подняться на палубу, где уже находились Гленарван, майор и капитан.

Восход солнца был великолепным. Огненный шар, похожий на золоченый металлический диск, поднимался из океана, словно из гигантской гальванической ванны. «Дункан» скользил по радужным гребням волн, и казалось, что его паруса наполнены не ветром, а солнечными лучами.

Пассажиры яхты в благоговейном молчании любовались восходом дневного светила.

– Какое изумительное зрелище! – сказала, наконец, Элен. – Восход солнца предвещает хороший день. Только бы ветер не переменился и остался попутным!

– Да, – ответил Гленарван. – У нас нет оснований жаловаться на такое начало плавания!

– Как долог будет переход, Эдуард?

– На это вам ответит капитан Джон, – сказал Гленарван. – Ну, каков ход у «Дункана», Джон? Довольны ли вы судном?

– Очень доволен, сэр, – ответил капитан. – Это замечательное судно, и каждый моряк был бы счастлив командовать им. Превосходная конструкция корпуса и самая совершенная машина! Вы видите, какой ровный ход у яхты и как она легко уходит от волны. Мы идем сейчас со скоростью семнадцати миль в час. Если эта скорость сохранится в продолжение всего перехода, мы достигнем мыса Горн меньше чем в пять недель.

– Слышите, Мэри? – воскликнула Элен. – Меньше чем в пять недель!

– Да, сударыня, – ответила девушка, – я слышала, и сердце у меня сильно забилось при словах капитана.

– А как вы переносите плавание, Мэри? – спросил Гленарван.

– Неплохо, мистер Гленарван. Я надеюсь, впрочем, скоро привыкнуть к новой обстановке.

– А наш маленький Роберт?

– О, Роберт! – ответил Джон Мангльс. – Если он не забрался в машинное отделение, значит, торчит где-нибудь на верхушке мачты! Этот мальчик не знает, что такое морская болезнь. Кстати, вот он. Глядите!

Следуя указаниям капитана, все глаза обратились к фок-мачте. На кончике реи восседал Роберт, болтая в воздухе ногами.

Мэри не могла удержать тревожного движения.

– О, не беспокойтесь, мисс Мэри, – сказал капитан. – Я ручаюсь вам, что он не сорвется с реи! Обещаю вам в недалеком будущем представить капитану Гранту настоящего морского волчонка. Ведь я не сомневаюсь, что мы скоро найдем вашего отца!

– О, если бы это было так! – ответила девушка.

– Все предвещает счастливый исход нашей экспедиции, – сказал Гленарван. – Поглядите-ка на молодцов, принявшихся за это дело! Имея таких помощников, можно поручиться, что мы не только добьемся успеха, но и что успех достанется нам без труда! Я обещал Элен совершить с ней увеселительную морскую прогулку, и мне кажется, что это обещание я выполню.

– Эдуард, – воскликнула Элен, – вы лучший из людей!

– Ничего подобного, но у меня лучший из экипажей и лучший из кораблей. Неужели вы не восхищаетесь нашим «Дунканом», Мэри?

– Напротив, сэр, – ответила молодая девушка. – Я восхищаюсь им не только как пассажирка, но и как знаток.

– Ах, вот как!

– Я с детства постоянно бывала на кораблях отца. Он должен был бы сделать из меня моряка… Если понадобится, я могу взять риф или поставить парус.

– Что вы говорите, мисс Мэри? – вскричал Джон Мангльс.

– О, раз так, – сказал Гленарван, – не сомневаюсь, что вы подружитесь с капитаном Джоном. Для него нет на свете звания выше, чем звание моряка. Он не знает лучшего даже для женщины! Не правда ли, Джон?

– Конечно, сэр, – ответил молодой капитан. – Надо признаться, что мисс Грант более пристало сидеть спокойно на палубе, чем брать рифы, забравшись на рею фока, и тем не менее мне приятно слышать ее слова!

– Особенно, когда она восхищается «Дунканом», – шутливо заметил Гленарван.

– Яхта вполне заслуживает восхищения, – ответил Джон.

– Знаете, Джон, – сказала Элен, – вы так расхваливаете свое судно, что мне захотелось осмотреть его сверху донизу и заодно увидеть, удобно ли разместились матросы в своем помещении.

– Очень удобно, – ответил Джон. – Они чувствуют себя там не хуже, чем дома.

– И они действительно дома, – заметил Гленарван. – Эта яхта – уголок нашей доброй, старой Шотландии. Это кусок Думбартонского графства, плывущий по морям. Находясь на «Дункане», мы не покидаем родины. «Дункан» – это Малькольм-Кэстль, а океан – озеро Ломонд!

– В таком случае, Эдуард, покажите нам ваш замок, – ответила Элен.

– С радостью, – сказал Гленарван. – Только разрешите мне сперва отдать распоряжение Ольбинету.

Буфетчик яхты был отличным знатоком своего дела. Он поспешил явиться на зов своего хозяина.

– Ольбинет, мы отправляемся на прогулку, – сказал Гленарван таким тоном, точно речь шла о прогулке по Малькольм-Кэстлю. – Надеюсь, по возвращении мы застанем завтрак на столе.

Ольбинет молча поклонился.

– Вы пойдете с нами, майор? – спросила Элен.

– Если прикажете, – ответил Мак-Набс.

– Не мешайте майору наслаждаться своей сигарой, – вмешался Гленарван. – Это страстный курильщик, Мэри. Он курит даже во сне.

Майор поблагодарил кузена кивком головы и остался на палубе, в то время как все остальные спустились вниз.

Оставшись один, майор, по обыкновению, вступил сам с собою в беседу, окутавшись густым облаком дыма. Он стоял неподвижно, глядя на дорожку, оставляемую на воде яхтой.

После нескольких минут молчаливого созерцания он повернулся и увидел рядом с собой какого-то человека.

Если бы майор обладал способностью удивляться, он был бы изумлен до крайности, ибо этот человек совершенно не был ему знаком.

Это был высокий сухопарый мужчина лет сорока. Он походил на длинный гвоздь с широкой шляпкой. У него была круглая крепкая голова, высокий лоб, длинный нос, большой рот и выдающийся вперед подбородок. На носу большие круглые очки. Его глаза имели какое-то особое выражение, присущее обычно никталопам1212
  Никтало́п – человек, видящий ночью так же хорошо, как и днем.


[Закрыть].

Это было лицо умного, веселого человека. Он ничуть не был похож на одного из тех чванных гордецов, которые из принципа никогда не смеются, скрывая свое ничтожество под маской серьезности. Отнюдь нет. Его манера держать себя, его добродушная непринужденность – все говорило о том, что незнакомец склонен рассматривать людей и предметы с их лучшей стороны. И хотя он еще не раскрывал рта, все же видно было, что он большой говорун и очень рассеянный человек.

Это был высокий сухопарый мужчина лет сорока.

На голове у него была дорожная кепка, ноги обуты в крепкие желтые ботинки и кожаные гетры. Костюм его состоял из коричневых бархатных панталон и такой же куртки с бесчисленными карманами, набитыми до отказа записными книжками, справочниками, блокнотами, бумажниками и тысячью других предметов, столь же обременительных, как и бесполезных. Кроме того, на ремне, через плечо, болталась подзорная труба.

Спокойствие майора представляло резкий контраст с суетливостью незнакомца; он вертелся вокруг Мак-Набса, рассматривал его со всех сторон, кидал на него вопросительные взгляды, тогда как этот последний не проявлял ни малейшего интереса ни к самому незнакомцу, ни к факту его появления на борту «Дункана».

Когда загадочный человек увидел, что все его попытки обратить на себя внимание разбиваются о равнодушие майора, он схватил свою раздвижную подзорную трубу, – она имела добрых четыре фута в длину, – направил ее на линию горизонта и застыл неподвижно, широко расставив ноги, похожий на телеграфный столб.

После пятиминутного наблюдения он опустил подзорную трубу на палубу и оперся на нее так, как будто бы это была трость. Но в ту же минуту все колена трубы скользнули одно в другое, она приняла свои первоначальные размеры, и новый пассажир, потерявший внезапно точку опоры, растянулся на палубе.

Всякий другой на месте майора непременно бы улыбнулся. Но майор и бровью не повел.

Незнакомец решил действовать иначе.

– Буфетчик! – вскричал он. Его произношение изобличало в нем иностранца.

Он подождал. Никого нет.

– Буфетчик! – повторил он более громким голосом.

Ольбинет проходил как раз в это время по палубе, направляясь в кухню, расположенную под баком. Он был очень изумлен, когда услышал, что его зовет эта странная личность.

«Откуда взялся этот чудак? – подумал он. – Друг мистера Гленарвана? Нет, это невозможно».

Все же он подошел к незнакомцу.

– Вы буфетчик? – спросил тот.

– Да, сударь, – ответил Ольбинет, – но я не имею чести…

– Я пассажир каюты номер шесть.

– Номер шесть? – повторил буфетчик.

Он схватил свою раздвижную подзорную трубу, направил ее на линию горизонта и застыл неподвижно.

– Ну да. Как вас зовут?

– Ольбинет.

– Отлично, друг мой Ольбинет, – продолжал пассажир каюты номер шесть. – Хорошо было бы, если бы вы приготовили мне завтрак, да поживее. Вот уже тридцать шесть часов, как я ничего не ел. Собственно говоря, эти тридцать шесть часов я проспал. Это простительно человеку, примчавшемуся из Парижа в Глазго без единой остановки. В котором часу у вас завтракают?

– В девять часов, – машинально ответил Ольбинет.

Незнакомец полез за своими часами. Это заняло довольно много времени, так как он обнаружил их лишь в девятом кармане.

– Отлично, – сказал он, – но сейчас еще нет и восьми. Ну что же, Ольбинет, дайте мне стакан шерри с бисквитом, иначе я упаду от истощения.

Ольбинет слушал, ничего не понимая; незнакомец же не умолкал ни на мгновение, с удивительной легкостью перескакивая от одной темы к другой.

– А где капитан? – трещал он. – Неужели капитан еще не встал? А его помощник? Чем занят его помощник? Неужели и он еще спит? Погода отличная, ветер попутный, а судно предоставлено самому себе?!

Как раз в тот момент, когда он произносил эти слова, на трапе показался Джон Мангльс.

– Вот капитан, – сказал Ольбинет.

– Ах, я счастлив, – вскричал незнакомец, – я счастлив познакомиться с вами, капитан Бертон!

Джон Мангльс широко раскрыл глаза. Он был изумлен не только потому, что его назвали капитаном Бертоном, но и потому, что увидел незнакомца на борту своего судна.

Этот последний продолжал рассыпаться в любезностях.

– Позвольте пожать вам руку, – говорил он. – Если я не сделал этого вчера вечером, то только потому, что не хотел мешать вам в момент отплытия. Но сегодня, капитан, я считаю долгом прежде всего познакомиться с вами.

Джон Мангльс недоуменно смотрел то на Ольбинета, то на незнакомца.

– Итак, – продолжал тот невозмутимо, – знакомство состоялось, мой дорогой капитан, и мы с вами уже старые друзья. Скажите же, довольны ли вы своей «Шотландией»?

– О какой Шотландии вы говорите? – произнес, наконец, Джон Мангльс.

– О той «Шотландии», на которой мы находимся. Отличное судно! Мореходные качества этого корабля мне хвалили не менее, чем высокие моральные достоинства его командира, славного капитана Бертона! Кстати, не состоите ли вы в родстве с неустрашимым африканским путешественником Бертоном? Если да, то я вдвойне рад нашему знакомству.

– Сударь, – ответил Джон Мангльс, – я не только не родственник путешественника Бертона, но я даже и не капитан Бертон.

– А, – вскричал незнакомец, – значит, я говорю с помощником капитана, мистером Берднессом?

– Берднессом? – переспросил капитан, начинавший подозревать истину. Но с кем, однако, он имеет дело, – с сумасшедшим или только с чудаком? Только что он собрался окончательно выяснить этот вопрос, как увидел подымавшихся на палубу Гленарвана, его жену и мисс Грант.

Незнакомец также заметил их и вскричал:

– А, пассажиры! Пассажиры! Превосходно! Я надеюсь, Берднесс, вы представите меня…

И он поспешил к ним навстречу, не дожидаясь ответа Джона Мангльса.

– Миссис, – сказал он, обращаясь к мисс Грант. – Мисс, – повернулся он к миссис Гленарван. – Сэр, – закончил он, грациозно поклонившись Гленарвану.

– Мистер Гленарван, – сказал Джон Мангльс.

– Сэр, – откликнулся тотчас же незнакомец, – надеюсь, вы извините, что я сам представился вам. Но в море можно позволить себе несколько уклониться от этикета. Я надеюсь, мы быстро подружимся, и в обществе этих дам весь путь на «Шотландии» покажется нам столь же коротким, как и приятным.

Элен и Мэри так растерялись, что не находили слов для ответа. Они решительно не понимали, каким образом этот человек мог появиться на палубе «Дункана».

– Разрешите узнать, с кем имею честь говорить? – спросил Гленарван.

– С Жаком-Элиасеном-Франсуа-Мари Паганелем, секретарем парижского Географического общества, членом-корреспондентом географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены и Нью-Йорка, почетным членом Восточно-индийского королевского института географии и этнографии, короче говоря, с человеком, который после двадцати лет географических исследований в четырех стенах своего кабинета пожелал стать рядовым бойцом науки и теперь отправляется в Индию, чтобы найти там связующие звенья между исследованиями великих путешественников!

Глава седьмая
Откуда прибыл и куда направлялся Жак Паганель

Секретарь Географического общества был, очевидно, хорошо воспитанным человеком, так как вся эта тирада была произнесена им не без грации. Впрочем, Гленарвану было знакомо его имя. Жак Паганель пользовался широкой и заслуженной известностью. Его географические труды, его отчеты о последних открытиях, печатаемые в «Бюллетенях» Географического общества, его переписка со всем светом – все это делало Паганеля одним из самых выдающихся ученых Франции. Поэтому, услышав имя Паганеля, Гленарван сердечно протянул руку своему неожиданному гостю.

– Теперь, – сказал он, – когда представления закончены, разрешите мне, господин Паганель, задать вам один вопрос?

– Хоть двадцать, – ответил Паганель, – мне бесконечно приятно беседовать с вами.

– Вы прибыли на борт этого судна еще позавчера?

– Да, сударь. Позавчера, в восемь часов вечера. Сойдя с поезда, я сел в извозчичью коляску, которая доставила меня на «Шотландию». Каюту номер шесть я заказал себе по телеграфу из Парижа. Ночь была темная. На борту «Шотландии» я никого не встретил и прямо прошел в свою каюту. Я не спал в дороге почти тридцать часов, и, зная, что лучшее средство от морской болезни – это хорошенько выспаться и лежать в постели в первые часы плавания, я тотчас же улегся и проспал ровно тридцать шесть часов, прошу мне верить.

Теперь слушатели поняли, чем объясняется присутствие Жака Паганеля на борту «Дункана». Географ в темноте перепутал суда и вместо «Шотландии» попал на «Дункан». Все было ясно. Оставалось только узнать, что скажет ученый, узнав название и маршрут корабля, на котором он очутился.

– Итак, вы избрали Калькутту отправным пунктом ваших исследований, – господин Паганель? – спросил Гленарван.

– Да, сударь. Всю свою жизнь я мечтал увидеть Индию, и эта мечта моей жизни скоро осуществится! Можете себе представить мою радость!

– Значит, если бы вы попали вместо Индии в другую страну…

– Я был бы бесконечно огорчен, – прервал его Паганель. – У меня есть рекомендательные письма к вице-королю Индии лорду Сомерсету и поручение от Географического общества, которое необходимо выполнить.

– Ага, значит у вас есть поручение…

– Да. Мне предложили предпринять любопытную и важную экспедицию, программу которой разработал мой ученый друг и коллега Вивьен де Сен-Мартен. Речь идет о путешествии по следам братьев Шлагинвайт, полковника Воу, Вебба, Ходжсона, миссионеров Хука и Габэ, Муркрофта, Жюля Реми и ряда других знаменитых исследователей. Я хочу добиться успеха там, где в тысяча восемьсот сорок шестом году потерпел неудачу миссионер Крик. Короче говоря, я намереваюсь исследовать течение реки Яру-Дзангбо-Чу, орошающей Тибет на протяжении полутора тысяч миль и протекающей вдоль северного подножья Гималаев. Надо же, наконец, узнать, не впадает ли эта река в Брамапутру на северо-востоке Ассамы! Вы понимаете, господа, путешественнику, который разрешит эту интереснейшую географическую задачу, обеспечена большая золотая медаль!

Паганель был великолепен. Он говорил с большим увлечением. Крылья его пылкого воображения занесли его уже в поднебесье. Прервать его речь было такой же трудной задачей, как перегородить течение Рейна плотиной у Шафузских порогов.

– Господин Паганель, – начал Гленарван, воспользовавшись перерывом в его речи. – Я не сомневаюсь, что вы совершите это важное открытие и что наука будет очень обязана вам. Но я не могу больше скрывать от вас, что вы ошиблись: вам придется, на время по крайней мере, отказаться от удовольствия посетить Индию!

– Отказаться?! Но почему?

– Потому, что вы с каждой минутой все больше удаляетесь от Индийского полуострова!

– Что такое, капитан Бертон?..

– Я не капитан Бертон, – ответил Джон Мангльс.

– Но ведь это «Шотландия»?

– Нет, это не «Шотландия».

Невозможно описать изумление Паганеля. Он поочередно обвел глазами серьезного Эдуарда Гленарвана, Элен и Мэри, лица которых выражали искреннее сочувствие, улыбающегося Джона Мангльса и абсолютно невозмутимого майора Мак-Набса. Затем, передернув плечами и опустив очки со лба на переносицу, он воскликнул:

– Какая недостойная шутка!

Он поочередно обвел глазами серьезного Эдуарда Гленарвана, Элен и Мэри, лица которых выражали искреннее сочувствие, улыбающегося Джона Мангльса и абсолютно невозмутимого майора Мак-Набса.

Но тут его вооруженные очками глаза прочли надпись на колесе штурвала:

«ДУНКАН» ГЛАЗГО

– «Дункан»! «Дункан»! – с отчаянием в голосе вскричал он и, перепрыгивая через четыре ступеньки, бросился вниз по лестнице к себе в каюту.

Как только незадачливый ученый скрылся, все присутствовавшие при этой сцене, за исключением майора, разразились неудержимым хохотом. Можно сесть в эдинбургский состав поезда вместо думбартонского – это еще куда ни шло! Но попасть не на тот корабль, плыть в Чили, когда стремишься в Индию, – это уже верх рассеянности!

– Впрочем, меня не удивляет это со стороны Жака Паганеля, – заметил Гленарван. – Этот ученый славится неудачами подобного рода. Однажды он опубликовал карту Америки, в которую каким-то образом вклинил Японию! Однако это не мешает ему быть замечательным ученым и одним из лучших географов Франции.

– Но что нам делать с этим бедным человеком? – спросила Элен. – Не можем же мы везти его с собой в Патагонию?

– А почему бы и нет? – спокойно возразил Мак-Набс. – Мы не ответственны за его рассеянность. Предположите, что такой казус случился бы с ним на железной дороге; ведь не переменили бы из-за него маршрут поезда.

– Нет, но он слез бы на ближайшей станции, – ответила Элен.

– Что ж, и здесь он сделает то же – сойдет на ближайшей стоянке, – сказал Гленарван.

В эту минуту расстроенный и смущенный Паганель, удостоверившись, что его багаж находится на «Дункане», снова поднялся на палубу.

Он беспрерывно повторял: «Дункан», «Дункан», точно других слов в его лексиконе не осталось. Он бродил взад и вперед, осматривал оснастку яхты, вопрошал взглядом горизонт с видом полнейшей растерянности.

Наконец он подошел к Гленарвану.

– А куда направляется… «Дункан»? – спросил он.

– В Америку, господин Паганель.

– А точнее?

– В Консепсион.

– В Чили! В Чили! – воскликнул несчастный географ. – А что будет с поручением общества? Что скажет господин Катрфаж, председатель центральной комиссии? А господин Авезиа! А господин Кортамбер! А Вивьен де Сен-Мартен! Как я снова появлюсь на заседаниях общества?

– Послушайте, господин Паганель, – сказал Гленарван. – Не надо приходить в отчаяние. Все устроится наилучшим образом, и вы потеряете сравнительно немного времени. Яру-Дзангбо-Чу никуда не уйдет из Тибетских гор. Мы скоро остановимся у Мадеры, и там вы сядете на корабль, возвращающийся в Европу.

– Благодарю вас за утешение, сударь. В самом деле, придется примириться с этим… Но подумайте, какое необычайное приключение! Только со мной и могло это случиться! А каюта на «Шотландии» так и пропала…

– Да, «Шотландию» вам лучше забыть… на время, по крайней мере.

– Позвольте, – продолжал Паганель после недолгого раздумья, – но ведь, по-видимому, «Дункан» – увеселительная яхта?

– Совершенно верно, сэр, – сказал Джон Мангльс, – и она принадлежит мистеру Гленарвану.

– Который рад видеть вас гостем у себя, – добавил Гленарван.

– Тысячу раз благодарю, – ответил Паганель. – Меня трогает ваша любезность. Но позвольте мне сделать одно замечание. Индия – поразительно красивая страна. Сюрпризы и чудеса подстерегают там путешественников буквально на каждом шагу. Дамы, наверное, никогда не были в Индии… Штурвальному стоит только повернуть руль, и яхта «Дункан» так же легко поплывет к Калькутте, как и к Консепсиону. А так как вы совершаете увеселительную поездку, вам все равно…

Подняв глаза на Гленарвана и заметив, что он покачал головой, ученый умолк, не закончив фразы.

– Господин Паганель, – сказала Элен, – если бы мы совершали увеселительную прогулку, я бы первая ответила вам: едемте в Индию! И я не сомневаюсь, что мой муж не стал бы возражать. Но «Дункан» плывет в Патагонию, чтобы возвратить семьям и родине потерпевших кораблекрушение моряков.

В коротких словах французу-путешественнику рассказали обо всех предшествующих событиях; с непритворным волнением выслушал он историю находки документа, рассказ о неудачных хлопотах в адмиралтействе и о великодушном предложении Элен Гленарван.

– Сударыня, – сказал он, – я восхищен вашим мужеством и добротой. Позвольте мне заявить вам об этом. Ваша яхта должна продолжать свой путь. Я никогда не простил бы себе, если бы задержал ее хоть на один день!

– Не хотите ли присоединиться к нашей экспедиции? – предложила Элен.

– К сожалению, я лишен этой возможности: я обязан выполнить возложенные на меня поручения. Поэтому я сойду на берег на первой же стоянке.

– То есть в Мадере, – сказал Джон Мангльс.

– Пусть это будет в Мадере. Оттуда всего семьсот шестьдесят километров до Лиссабона, а средства сообщения с материком не заставят, вероятно, долго ждать себя.

– Отлично, господин Паганель, – сказал Гленарван, – мы исполним ваше желание. Что касается меня, то я рад, что вы у нас погостите еще несколько дней. Надеюсь, вы не очень будете скучать в нашем обществе.

– О, мистер Гленарван, – вскричал ученый, – я счастлив, что так удачно ошибся судном! Хотя надо признаться, что ничто не может быть смешнее человека, собравшегося ехать в Индию и плывущего в Америку!

Несмотря на это меланхолическое замечание, Паганель примирился с мыслью об отсрочке начала его исследований. Ученый-географ оказался веселым, любезным и приятным спутником. Не прошло и дня, как он подружился со всеми. Гленарван, по его настоятельной просьбе, показал ему найденные документы. Он в течение долгого времени внимательно изучал их и затем объявил, что толкование Гленарвана единственно правильное и никакого другого толкования быть не может. Он с величайшим участием отнесся к Мэри и Роберту Грант и сделал все от него зависящее, чтобы укрепить в них надежду на скорое свидание с отцом. Его предсказание об успехе, ожидающем экспедицию на «Дункане», даже вызвало улыбку на устах всегда грустной Мэри.

– Честное слово, – закончил он, – если бы не поручение Географического общества, я охотно принял бы участие в поисках капитана Гранта.

Когда он узнал, что Элен Гленарван – дочь знаменитого Вильяма Туффнеля, его восторгу не было предела. Он знавал ее отца. Какой это был бесстрашный путешественник! Сколькими письмами они обменялись, когда Вильям стал членом-корреспондентом парижского Географического общества! Он сам вместе с Мальт-Брюном выдвинул его кандидатуру в члены общества. Какая неожиданная встреча! Какая честь плавать вместе с дочерью Вильяма Туффнеля! В заключение он попросил у Элен разрешения расцеловать ее, на что молодая женщина, покраснев, дала свое согласие.