Текст книги "Акбилек"

Автор книги: Жусипбек Аймаутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

В тот вечер в театре был и Балташ. Сидел на другом ряду, но в антракте подошел и уже не отходил от них. О чем-то Акбала и Балташ переговаривались, прогуливаясь вместе с Акбилек в фойе театра. Акбилек приятно было идти между двумя умными мужчинами, прямо парила, словно у нее крылья по бокам. Балташ показался Акбилек знающим вежливым человеком, не воображавшим о себе^еде^ухщ^не искавшим с ее стороны внимания к себе. И если задавал ей вопрос, то что-то вроде этого:

– Вы стали приходить на спектакли. И как… понравился вам спектакль?

Бодрость, с которой комиссары беседовали, приподняла настроение и Акбилек. И не чуть-чуть, а до небес. Ей казалось, что они красуются ради нее, и ей самой желалось блистать.

Однажды ей встретился на улице Балташ, остановился, зашагал рядом, о чем-то рассказывая. Но был не столь речист, как Акбала, повторялся, мялся, мыкал. Говорил больше об учебе, о быте, о весне. Было видно, что с девушками говорить он не мастак. Расставаясь, он придержал руку Акбилек и сказал:

– Я хотел с вами поговорить. Найдется ли у вас время?

– Найдется, – ответила Акбилек. Ей понравилось, что он смущается. Ждала, что он еще скажет. Да и какая женщина откажет себе в таком удовольствии?

Через три дня через одного студента Балташ прислал письмо:

«Товарищ Акбилек! Прошу вас, если у вас будет свободное время, прийти в парк имени товарища Карла Маркса. Ответ передайте через этого студента. Балташ».

Акбилек нравился Акбала, а тут тебе Балташ принялся ухаживать, забавно. Не пойти на встречу нехорошо, подумалось, а вдруг обидеться? Есть у женщин такая странность в поведении. К тому же – начало лета. Уроки завершались, настроение приподнятое. Вот и пошла в назначенное время. Явилась, а его нет. Подождала – все нет; ждет – нет. Обиделась, собралась уйти. Бежит, запыхавшись, словно несся с берега Урала. Акбилек ждет. Подбежал, поздоровался.

– Долго заставил вас ждать? – попросил прощения.

Оказалось, задержался по одному делу. Замолк надолго, не решаясь продолжить разговор. И вдруг заявил:

– Считается нормальным, когда мужчина женат. Я сам ищу спутницу жизни.

– Желаю найти то, что ищете, – пожелала, улыбнувшись Акбилек.

Попробовал поговорить на отвлеченные темы, а затем снова вернулся к сердечным заботам:

Вы мне нравитесь.

Акбилек не могла не признать, что Балташ не семи пядей во лбу. Видите ли, ее ему похвалил один из учителей! Акбилек уклонилась от прямого ответа, сославшись на

необходимость посоветоваться с родными. Такое отношение к браку он посчитал правильным. Прошлись немного, проводил до общежития. Бестолковый, даже взять нежно за руку, как Акбала, не умел.

Назавтра пришло письмо от Акбалы. Всякие красивые слова написал. Заметил, что страстно пылает к ней понятным чувством: «Пишу вам потому, что не в состоянии не писать вам. Вы для меня идеал, я люблю вас. Без вас жизнь для меня теряет всякий интерес. Прошу ответить мне».

Прочитавшую письмо Акбилек охватили радостные ощущения. Разве могла она думать, что он предложит ей свою руку и сердце? Думала, что он решил с ней просто позабавиться, представить не могла иначе. Даже опешила. Все сердечные мысли об Акбале. Балташ рядом с ним казался невзрачным, несолидным. Она ответила Акбале: «Мне приятны ваши слова. Вы мне тоже приглянулись. Но мне нужно поговорить с родными. Скоро я вам отвечу определенно. Будьте терпеливей, не обижайтесь».

Теперь осталось охладить чувства Балташа, чтобы не утруждал себя. С ним она снова встретилась в саду у здания караван-сарая.

– Есть человек, которому я обещала выйти за него замуж, – и ждет его реакции.

Балташ помрачнел и спрашивает:

– Кто он?

Не ответила. Не унялся. Видя, что он не успокаивается, Акбилек назвала имя. Балташ сказал:

– Я и сам о нем подумал. Он всегда вызывал восхищение у женщин. И не увлекался никогда студентками. Видимо, проникся как-то… если ему иного не дано—

Акбилек была полна романтических чувств, а ей отвечали прозой жизни. Балташ ушел обиженным. И долго ей не встречался.

Хуже нет, когда столкнутся двое влюбленных в девушку парней, думала Акбилек. Вначале все представляется забавным, а потом оборачивается для одного тяжелой обидой. Особого удовольствия она не видела в том, что вынуждена говорить: «Ты хуже его, я тебя не люблю». Каждый может это сказать о себе.

Через два-три дня Акбилек встретилась с Акбалой. Оказалось, ее слова о том, что есть люди, с которыми она должна посоветоваться, не пришлись ему по душе. «Разве образованная женщина не хозяйка своего сердца?» – заявил с некоторой долей гонора. И после ее заверений, что и ее старший брат, и невестка охотно дадут согласие на брак и примут его, он успокоился, а слова о том, что она в любом случае не откажет ему, и вовсе восстановили между ними доверительные отношения. Он принялся ее целовать со словами: «Милая… любимая… свет мой». Он – жених, она – невеста, что им стыдиться. О чем можно еще мечтать, заимев такого жениха, как Акбала? Радость переполняла Акбилек. Не в силах была усидеть на одном месте. Заговаривала со всеми, с кем сталкивалась, смеялась любой глупости. Эти дни она провела словно в легком умопомешательстве.

Так прошел месяц. Пришло время возвращаться домой. Пришло письмо от брата: «Если обещал жениться – выходи за него».

Обрадовалась. Туг же, как была, побежала в канцелярию Акбалы. Дорога ей была известна, заглядывала уже к нему. Показала письмо брата. Он отложил письмо в сторону, закрыл дверь и, обнимая, стал целовать ее. Оба купались в счастье. Вечером отправились в кинематограф, сели в дальнюю ложу и, как только погасили свет, вновь принялись обниматься-целоваться. На экран и не смотрели. Акбала принял решение устроить за неделю свадьбу и перевезти Акбилек к себе.

На следующий день Акбилек получила письмо от Балташа:

«Я должен с вами встретиться по очень важному делу. Оно связано с вашим ближайшим будущим. Прошу вас встретиться со мной в любом случае».

Акбилек удивилась, но заставила себя пойти на эту встречу – неудобно все-таки отказать такому товарищу. Пошла с некоторой досадой. Встретились, поздоровались. Заявляет, представь себе:

– Акбала вам не пара.

Почему?

– Он и до вас был влюблен в таких же девушек. А потом бросал их, видите ли, переставали ему нравиться!

– Меня это не интересует, – ответила Акбилек, понимая, что он хочет рассорить ее с Акбалой.

– Если не верите, вот вам его дневник, – настаивал Балташ и, вынув из внутреннего кармана пиджака блокнот, протянул его Акбилек.

– Где вы его взяли?

– Мы же дружим, вот и взял.

– Как вам не стыдно воровать дневник друга? – рассердилась Акбилек, чувствуя, как кровь так и хлынула в лицо.

– Знаю – стыдно. В нем записи о его встречах с одной девушкой, хочу, чтобы именно вы их прочли. Вы не хотите знать, каков на самом деле ваш жених?

– Нет, не хочу.

Балташ принялся заверять, что эти любовные похождения Акбалы очень интересны, и пристал как репей:

– Разрешите, я прочитаю.

– Хотите – читайте.

Дневник относился ко времени, когда Акбала по какой-то причине, видимо из-за просчета в работе, был переведен с довольно высокой должности в уезд. Впрочем, была такая практика – ротация кадров.

«5февраля. Понедельник.

…У школы ко мне подошла Кулян. Я старался с ней не встречаться. Подумал, что-то хочет сказать мне. Заговорила о жене Абикена. Я дал ей понять, что не выношу сплетен. Она рассмеялась, а по глазам я понял, что не о том она хотела поговорить.

6 февраля.

По дороге домой увидел шедших мне навстречу Кулян и Жаныл, болтают о чем-то и пере смеиваются. Вчера видел, как какой-то парень встретил Кулян и пошел провожать ее до дома. Этот же парень и сегодня ждал ее. • -

9 февраля.

Секретарь комитета попался на большой взятке. Сексембаев выпустил его под залог.

11 февраля.

Что мне нужно в этой жизни – страстность жизни, что-то такое. Если бы у меня была любимая, я только ей посвятил бы

свою жизнь, плевать на карьеру, на этот трудовой подвиг. А сейчас я хожу, словно что-то потерял, чего-то лишился, словно ополовиненный…

Вчера был в го стях. Была и Кулян. Все мужчины пытались ее разговорить. Я в разговор не лез, сидел в стороне. Она была в отличной красной кофте, волосы кудрями, накручены, наверно, как-то. Со мной она заговорила первая. Я отвечал немногословно, чуть с холодком. Попросил вернуть мои письма. Она, видимо, почувствовала мою отчужденность и рассмеялась, не подавая вида Спросила, не связано ли мое желание вернуть письма с тем, что было в городе X. Я ответил, что не хочу вспоминать ни о ком из этого города Спросила: «И девушек?» Ответил: «И девушек». Она не ожидала такого ответа, удивилась. Встретил недавно одну из них на улице. Прошел, не поздоровавшись.

12 февраля.

Кулян взяла манеру прогуливаться в парке с двумя-тремя парнями, идет с ними под ручку, смеется, о чем-то с ними говорит. Сегодня не показывалась. Не выходила из своего класса Наверное, занята уроками. И настроение не то. Хотя она не из тех женщин, у кого на лице написаны их переживания.

14 февраля.

Ребята второй ступени организован! кружок, начали работу. Работа не заладилась, переизбрали руководителя. А те, кто остался с первым, купили у русских парней самогон, напились по случаю дня рождения своего руководителя. Драку устроили. Тот прежний вроде байский сыночек. Ну как из таких получатся хорошие люди?

16 февраля.

Приезжали из г. X, принялись хвалить меня, утверждали, что меня им очень не хватает, звали назад. Мой друг Капай стал говорить, что теперь я могу их использовать, как хочу. Чего только казахи не натворят! Не поймешь, кто прав, кто – нет. На чью сторону встать? Сидишь, выслушиваешь, сочувствуешь, выгнать – неудобно. И потом интересно узнать, что они там задумали, а так и слушать не стал бы. Если я стану влезать во все казахские дрязги, я не до стигну своих намеченных целей. И как бы мне не навредили эти их хождения туда-сюда, Посмотрят, кто ко мне ходит, и станут болтать обо мне всякое. С другой стороны, какими бы они ни были,

плохими или хорошими, все равно – свои. Недолго и обрусеть, если станешь сторониться своего народа.

17 февраля.

У. граждан из города X. одна особенность – все у них не так. Никто не желает вникнуть в суть проблем, верят только тем; кто занимает должность, а это не идет на пользу государственной службе. Уже этой причины достаточно, чтобы держаться от них подальше. Написали мне письмо с просьбой посодействовать о свобождению из тюрьмы нескольких парней, неплохо учившихся в свое время. Ну, дела!

27 февраля.

Получил от свояченицы Кулян приглашение прийти в го сти. Пошел вместе с Капаем. Засиделись с бюджетом, освободились только в одиннадцать. Приходим, а там Кулян. Приготовила самсу, чай разливает. Раскраснелась, сидит, поправляет волосы. Между нами на столе стояла лампа Отодвинула лампу в сторону. Так ее лицо оказалось в тени от самовара, а мое осталось в свете лампы. На место лампы поставила тарелочку со сладким толокном в масле. Поближе к нам. Из этого я сделал три вывода: 1) специально спряталась в тень от высокого самовара; 2) хотела, чтобы тарелочка со сладким оказалась рядом со мной, иначе… 3) решила убрать лампу, как преграду между нами. Впрочем, толокно здесь ни при чем, наверняка думает вновь возобновить со мной отношения, если так, то это лучший вариант.

10 марта.

Утром в постели пришла одна мысль. Нужно узнать, действительно ли я нравлюсь Кулян. Нужна определенность. Надо найти какой-то спо соб выведать какой-нибудь ход. Иначе просто умру от ожиданий. Посоветовался с Капаем. Он предложил поговорить со свояченицей Кулян. Поклялись все сохранять в тайне.

12марта.

Капай вчера вечером сходил к ее этой родственнице. Как я и думал, безрезультатно. Не получилось поговорить с глазу на глаз.

В одиннадцать утра выехали компанией в горы на прогулку. Капай ехал рядом с Кулян, я вме сте с одним русским фельдшером. Удалось поговорить с Кулян. Снова ее шуточки, смех… То да сё, ничего определенного так и не сказала Подумал, что ее чувства ко мне не сильны, не пылает, в общем, страстью. Будь женщина хоть самой образованной, разумной, воспитанной, все равно самое главное в ней – чувственность. Женщина без чувств все равно, что цветок без запаха. Что за идеи: «Буду учиться», «Замужество мне помешает в учебе»! Учеба – голос разума. Любовь – голос чувств, А она и не любит, и не чувствует…

слишком рациональна! Не позволяет себе произнести: «Я люблю». Не желает изменить свои планы. Все посвящено учебе, как бы трудно она ей ни давалась. Разве не должна любовь побеждать все на свете? Не понимаю. Надо написать письмо и наконец объясниться с ней.

А вечером притащилась какая-то пожилая казашка, мать какого-то милиционера Заявила, что по мне сохнет и желает выйти за меня замуж неизвестная мне байская дочь, ее старший браг здесь учителем работает. И давай описывать, какая она красавица… и большеглазая, и быстрая, как козочка… Наверное, это учитель отправил эту сваху ко мне. Сижу, не знаю, верить словам этой старухи или нет. Как бы это не было подвохом со стороны известных типов из г. X Попросил принести письмо ко мне самой девушки.

13 марта.

Сегодня написал письмо к Кулян. Если не получу отказа – моя… Перед глазами та поездка за город в горы, какие красивые и дорогие сердцу картины. Целое утро пролежал в постели, вновь и вновь вызывая в воображении ту прогулку…

…горы. Меж деревьев петляет санный след, и вдали кажется, что он обнимает талии берез. То вверх, то вниз. Скалы… вокруг лес… белый хрустящий снег. Фельдшер примерз к седлу, городское пальто не греет, топорщится, не решается как следует подстегнуть коня плетью, все примеряется. А Кулян одета в ладненькую заячью казахскую шубку, на голове лисий малахай, сидит в седле, как настоящий джигит, хохочет, вырывается вперед, дразнит всем своим цветущим видом…

Вечером был с Капаем на спектакле. Давали одноактную драму о рабстве. В театре появилась и Кулян вместе со своей свояченицей. Время от времени я находил ее глазами. И она,

надеюсь, не оставалась равнодушной, тоже, похлопывая тяжелыми ресницами, поглядывала в мою сторону. Определенно рассчитывала на то, что мы их проводим до дома после спектакля, и действительно, стояли у дверей. Капай заупрямился, потащил домой. А Кулян со свояченицей ушли с фельдшером. Не понимаю я эти забавы ее свояченицы с русским фельдшером! Муж у нее в другом городе, а она прогуливается зде сь с этим. Нет, нельзя верить женщинам.

15марта.

Выходил в обеденный перерыв подышать свежим воздухом. Тут из соседней двери появилась Кулян, улыбнулась и подозвала меня пальчиком. Подошел. Сказала, что, возможно, написала мне в ответ письмо, но его у нее с собой нет. И еще, что не любит писать, и предложила лучше поговорить. Договорились, где. О времени встречи обещала сказать.

16 марта.

Видел во сне Кулян, о чем-то говорили с ней, обнимал ее, целовал. Наука утверждает, что человек видит во сне то, о чем много и долго думал. Следовательно, мой сон отражает мои настоящие желания. Как могу ругаю себя за эту слабость. Кем только себя ни обзывал!

Стараюсь остановить себя. Зря я влюбился, все это обман, и эта страсть ничего хорошего мне не прине сет. Решил найти в ней недостатки, чтобы вызвать в себе к ней неприязненные ощущения. И свою жизнь следует рассмотреть по порядку, стал вспоминать свои неприглядные проступки. Понял, что семейное счастье вряд ли меня будет ожидать, если я женюсь на образованной девушке. Нет, ничего не выходит. Продолжаю думать о ней. Верчусь, как ворон на суку. Она связала мои руки-ноги, держит, как в узде. Я в западне, и имя этой западне – Кулян.

Когда я ее видел во сне: сегодня? Или уже год вижу? Помню, в первый раз она приснилась мне летом, после приезда в город. Помню ее платье, кружева на нем, прошла, как бритвой срезала Снилась она и в Оренбурге, и в этом сне она говорила со мной, отвернувшись в сторону. Попытался себя утешить мыслью, что мужчина просто охотится за женщиной и все. Нет, получается какое-то пустое утешение, теперь я это понимаю.

Нафантазировал, что смогу с ней встретиться, объясниться, придумал какую-то нереальную жизнь с ней, счастливые дни, ожидающие нас… все – пустое. Чувствую, как во мне вскипает

кровь. Куда-то хочется нестись, что-то немедленно сделать. Грешен, грешен! Не мил, пока прикормил.

17 марта.

Был у школы. Стояла с одним учителем. Поздоровался кивком и произнес мысленно: «Я – твой». Она посмотрела на меня то ли с досадой, то ли с умилением. Какие у нее глаза: теплые, любимые! Одна из искорок из ее сияющих глаз прожгла мое сердце. Волшебные лучи ее взгляда заставляют буквально трепетать мое сердце, наполняют душу блаженством! Нет, беру свои слова назад! Ничем не наполняют душу и сердце не греют, а ударят и таинственно исчезают. Звук – словно одно прикосновение смычка к струнам кобыза: чудесен, волнует, но полон печали. лишь обещает мелодию любви. Прижимает мое сердце к своей груди. Сияние ее глаз топит тебя, погружает в вечность. Они колышутся, как волны, что-то шепчут…

Обещала встретиться со мной в шесть часов. Все время смотрел на часы. Отправил одного парня высматривать ее. С каждой минутой сердце бьется все чаще. Осталось еще полчаса. Как тянется время! Не знаю, чем и заняться, взялся за дневник. Кажется, предел счастья, если она придет через двадцать минут, улыбнется, протянет мне руку, произнесет своим нежным голоском: «Здравствуйте». Ни о чем другом и думать не могу… Мысли скачут. Сижу и не знаю, как себя успокоить. Она придет! Придет, если ничего не случится. Или возьмет и не придет? И это возможно. Чем она сейчас занята? Одевается? Наряжается, смотрит в зеркало? Или… или… надо взглянуть на время! Осталось 18 минут. Стой, надо выходить, вдруг не успею, вдруг ее часы спешат…

12 часов ночи.

Ждал ее на углу улицы. Увидел, как идет мой наблюдатель, жду с нетерпением, не выдержал, пошел к нему навстречу, говорит: «Вышла из дома». Поспешил. Она подошла к комиссариату с одной стороны, я – с другой. Встретились в фойе. Какой-то русский подошел к нам и спросил билет. Завтра прямо зде сь будет спектакль. Еле дождался, когда он отстанет. Постояли вдвоем. На утице появились несколько студентов, зашли в комиссариат… Смутилась и зашла за сцену. Они учатся вместе с ней, побоялась сплетен. Мы вышли на улицу через другие двери.

Говорили ни о чем. Сплетни города X, здешние сплетни, кто что сказал, что слышал, я высказал свое мнение об учащихся девушках. Одна из причин моего желания встретиться с ней – все та же: прояснить наши отношения. Договорились, что пора сбросить занавес. Для долгого

разговора следовало где-нибудь уединиться. Решили, что она когда-нибудь зайдет ко мне. Но предупредила, чтобы парни, живущие вместе со мной, не болтали чего не следует. Вроде и говорили много, но снова ничего нужного друг другу не сказали, не получилось. Самые важные слова высказывали только наши глаза. Она все время твердила, что ей пора возвращаться, не заметил, как я оказался у ее дома.

18 марта.

Были на спектакле. Пришла она Села на свое прежнее место сзади нашего ряда Я все время оборачивался на нее, пока мне не сделали замечание. Пересел. Настолько сильно было влечение к ней, что я больше смотрел не на сцену, а на нее. И она поглядывала на меня. С нетерпением ждал антракта, но все испортили четверо студентов. Встали вокруг нее и заговорили ее совсем. Один из них – рыжий, был мне знаком, я видел, как однажды он ее провожал до дома О чем они там разговаривали – не знаю, но я видел, что она говорила с ним неохотно.

Терпеть не могу этих из г. X. Кулян уверяла, что они ей тоже не нравятся. Хуже их, пожалуй, и нет горожан.

Вернувшись на место, она о чем-то тихо попросила сидевшую рядом с ней свояченицу, той ее просьба явно не пришлась по вкусу. Но как бы там ни было, скоро я поменялся местами с ее родственницей и оказался рядом с ней…

Домой мы наших спутниц провожали вместе с Капаем.

Всю дорогу вокруг нас крутился тот рыжий студент, то пройдет вперед, то плетется за нами. Выскочив откуда-то сбоку, прошел прямо перед нами и так пыхнул своей папиросой, что искры разлетелись. Я заметил: «Так он и себя спалит». На что она сказала «Зачем же так зло? Разве нельзя быть к людям снисходительней?» Показалось, что у нее испортилось настроение. Оказалось, что эти студенты болтали, что будто бы она была у меня на квартире, что неправда. Они же собирались отметить наурыз и приглашали на ве сенний праздник и Кулян.

Кулян не желает разрывать с ними отношения, ссылаясь на то, что они учатся вместе, а то, что болтают о ней всякую чушь, то это случается в дружеской компании. Можно подумать, что они и без всякой дружбы не треплют языком. Теперь она и не представляла, как может заглянуть ко мне. Да что же это такое?! Почему она не бросит их?!

19марта.

У ме стных горожан часы никогда не идут точно. Обязательно кто-нибудь пристанет на улице: «Сколько времени?» и стрелки переводит на своих часах.

Здешние студенты совершенно безнравственны, стоят двое парней, и можно услышать: «Сегодня спектакль будет? Пойдем с козочками? (или старухами?)», – вот запросто о девушках (к ним они относят знакомых девушек, среди них и Кулян).

21 марта.

Быт в го стях. Пили кумыс. Было не очень интересно. Кулян с подружкой Жаким уехали отмечать наурыз с сокурсниками. Они не нравятся Кулян, о них она отзывалась нелицеприятно. Если это действительно так, зачем же она с ними отправилась?

Другое дело, если бы она относилась к ним с уважением, если хотя бы не давала им неле стные характеристики… Стоит ли верить такой девушке? Или она это делает назло мне, или с какой-то другой целью? Боится быть осужденной ими? Человек должен твердо различать плохое от хорошего, не вилять на жизненном пути. А такая ли та, которую я воспринимаю как своего ангела? Тоска.. Кажется, тоскливей быть не может. Интересно, как она попытается оправдаться? Посмотрим.

22марта.

Вчера были дома у свояченицы Кулян. Говорили о наурызе. Свояченица поддержала меня и высказалась неодобрительно об этой ее поездке за город. Кулян призналась, что поступила неправильно. Свояченица Кулян намеренно присела разговаривать с Капаем. А мы отошли к печке и там, стоя, поговорили. Я снова попросил заглянуть ко мне на квартиру. Она снова сказала, что опасается сплетен. Сказала: «Когда уедем из этого города».

24марта.

В ше сть подошел к школе на собрание. Никто не пришел. Постоял возле дверей. Появилась Жаким, ведя за руку маленького ребенка. Ей около 19—20 лет. Вот о ней действительно рассказывали ужасные вещи. Слышал, что она связалась с одним учителем, да и не только с ним была, пропускала занятия. Увидев меня, она громко сказала малышу: «Скажи, что будут и Кулян, и Малина», – и отправила его куда-то. Явно все это было рассчитано на меня.

Русские девушки, прогуливаясь с парнями, говорят громко, не стесняясь, обнимаются с ними, хохочут на всю улицу. Эта Жаким точно такая же. Испорченные девушки все на одно лицо, одни и те же манеры. Торговки, чтобы продать свой товар мужчинам, заигрывают с ними, намекают, что они могут рассчитывать и на большее. Притворно смеющиеся, похохатывающие девицы из одного с ними племени. Неужели выучившиеся девушки все такие? Неужели не осталось благовоспитанных девушек?

26 марта.

Вчера в шесть вечера пришла ко мне Кулян. Мы закрыли дверь и от души поговорили. Обсудили все: и наши отношения, и наши характеры, и то, что о нас болтали сплетники, и о планах на будущее, и о любви, конечно же. Потом начали целоваться. Она сказала, что учится по настоянию отца и не хочет, чтобы его труд оказался напрасным. И добавила, что бросит учебу. Я ответил ей, что это не вопрос, главное для меня ее признание в любви ко мне. И она стала податливей. В моих объятиях она хоть и смущалась, но разгорячилась. Осталось приятное, сладкое впечатление.

Получил «Трудового казаха», в ней траурное сообщение, что известный Бернияз застрелился вместе со своей девушкой. Печальное событие. Жаль, талантливым был поэтом!.. Надо же такому случиться! Самоубийства среди казахов были редкостью. Немыслимое дело! По пьянке, или любовь, или обман? Бьп заел или враги?.. Как бы там ни было, видимо, тяжко ему пришлось. Да, жизнь… раз – и оборвалась!

28 марта.

Кажется, еще Белинский писал: «Воображаемая любовь тяжелее, опасней настоящей любви.

Любовные грезы падают на сердце тяжелым камнем, стеснительны, мучительны, ядовиты». Я

думаю, это правда. Сильно болело сердце, как прожженное насквозь.

29марта.

Вечер провел с Кулян, прогуливались, разговаривали. Луна светила вовсю, было тепло. Она никак не решится. Все то же: «Что скажет княгиня Марья Алексевна?», что скажут дядюшки-тетушки! Что за человек: ни туда ни сюда! И какая тогда разница между образованной и необразованной девушками? По стился всю зиму с усердными молитвами, и все, видать, напрасно.

4 апреля.

Капай заявил, что Кулян сообщила ему, как будто бы есть какие-то письма, которые я написал его девушке, на которой он собирался жениться. Я заверит его, что не писал и не собирался ей писать. Пусть покажет, если есть такие письма. Капай – мой друг, от которого я ничего не скрывал. Зачем она это сделала? Чтобы рассорить нас? Не ожидал, что Кулян, как все прочие, способна лгать.

6 апреля.

Теперь снова о письмах. Капай – председатель городского исполкома. И ему не составило труда найти человека, которому Кулян зачитывала мои письма, адресованные ей. Этим мужчиной оказался тот рыжий студент, с издевкой показывавший письма своим дружкам. Говорили, что ме сяц назад с этим студентом она провела ночь у ее развратной подруги Жаки мы – в доме у базара

Не счастная моя головушка! Как я обманулся! Как был обманут! Я жаждал выпить чистой воды из нерасколотой чаши, а вылакал ее паршивый пес. Влюбленный, что слепой, верно сказано. Как я мог так заблуждаться?! Теперь ни за что не поверю ни одному слову образованной женщины! Все похоронено: и жертвенное сердце мое, и вдохновение ради нее, и готовность отдать ей все время!

8 апреля.

Написал письмо Кулян с вежливой, но настойчивой просьбой вернуть мне все мои письма. И сухо попрощался навсегда Всего три фразы. Она ответила мне: «Все ваши письма я разорвала и выбросила. Верьте».

Дневник не произвел ожидаемого товарищем Балташем эффекта. Акбилек посчитала, что виновна в этой неприглядной истории девица Кулян. Товарищ Балташ настаивал на вине Акбалы. И чем больше он говорил о скверных чертах своего приятеля, тем сильнее в Акбилек вскипало раздражение. Она ничего не хотела более слышать, в ней осталось лишь одно желание: уйдите, уйдите от меня!

– И что тут особенного? С каждым может случиться все.

Нет! Он не отстает, говорит и говорит о том, что Акбала совершенно не такой человек, как она его себе представляет… Потерявшись окончательно, она произнесла то, что и не ожидала от себя:

– Что туг? И я не такая… девушка. Я хуже, я рожала без мужа!

Ничего не скажешь – удивила товарища Балташа, но так и не смогла от него избавиться. Так и не отстал, а наоборот, принялся расспрашивать о том, о чем она проговорилась. Терпеливо выслушал и со словами: «Вы правильно сделали, что все рассказали мне», наконец, ушел.

Через день Акбала прислал Акбилек записку с просьбой прийти в парк Маркса. Пришла. Явившийся на встречу Акбала был хмур, говорил сквозь зубы:

– Вы ничего не хотите мне рассказать о вашем прошлом?

– Нет, – ответила опешившая Акбилек.

Не крути. С Балташем ведь поделилась. Я хочу услышать правду. То, что ты рассказала о себе, – правда?

Правда, – ответила Акбилек.

– Если так, то наши пути разошлись. Ведь я считал вас девушкой, – и удалился по культурно устроенной Парковой дорожке.

Акбилек осталась сидеть одна на деревянной скамейке. Сидит и никак уразуметь не может, что же произошло.

«Рассвет Зайсана» проревел дважды.

С парохода торопливо сходили модно одетые женщины.

На палубе, облокотившись на перила, стояла белолицая, черноглазая, стройная женщина в прекрасно сшитом платье, с белой шелковой панамой на голове и смотрела на суетившихся на пристани людей.

Раздался последний пароходный гудок, женщина подошла к открытому иллюминатору каюты первого класса и что-то произнесла. Те, к кому она обратилась, не медля, вышли на палубу. Один из них – Балташ. Его двое спутников когда-то работали с ним, вде-то учились вме сте. Семипалатинские приятели вот уже третьи сутки принимали Балташа с супругой, возили на остров, прогуливались по городу, теперь же, оттягивая прощание, договаривали друже ские беседы на пароходе. Балташ, как истинный путешественник, угостил приятелей пивом и, продолжая увлеченно разговаривать, прошел с ними на нос парохода.

У семипалалинцев были веские причины проявить всяческое уважение к гостю. Как-никак,

Балташ занимал одну из комиссарских должностей в столице республики. Понятно и простительно губернскому люду таскаться за столичным визитером, как детишкам за отцом, приехавшим с базара с торбами, полными гостинцев.

Балташ – видный коммунист, способный ответить на любой политический вопрос, опытный служащий, готовящий резолюции. Балташ – молод, но не преувеличим, если назовем его даже патриархом советской службы, а его приятелям еще предстоит прошагать те ступеньки, которые он уже миновал, поднимаясь вверх. Он служил в Акмоле и Семипалатинске, и в Уральске, и Букеевской губернии, ему знакомы все канцелярские хитросплетения, кадровые вопросы, общается запросто со знаменитостями, а посему и весь мир, можно сказать, лежит у его ног. И хотя он не относился к первым партийным лидерам, но его начальственное кресло подперто со всех сторон – не качнется. Он мог и грамотно раскритиковать кого надо, и вовремя сослаться на нужный авторитет, отстоять свое мнение на любом совещании, в общем – государственный муж. Товарищ Балташ отличался уважением к самостоятельным взглядам, любил подчеркнуть: товарищи, хотя товарищ К. шагает не в ногу с массами, а идет своим путем, я его приветствую. Был принципиален и всегда указывал на ошибки товарищам, и если товарищи не реагировали, мог пойти на самый решительный разрыв отношений. Но умел и дружить.

Друзья интересовались:

– А как там Акбала?

– А что с ним станет? Жив-здоров Акбала. Живет своими мечтаниями. Берется, как всегда, за какие-то немыслимые дела, и вперед, сломя голову. Как прежде ораторствует напропалую, – и улыбнулся.

– А как там этот?..

– Уай, забудь о нем! Он себя считает великим хитрецом, способным обдурить всех на свете. Да ще в наше-то время найдешь простачков? Исхитрился прямо весь. Не перспективный товарищ.

Вот, о каждом человеке Балташ имел свое мнение.