Текст книги "«Если», 2010 № 11"

Автор книги: Журнал «Если»

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глеб Елисеев
Странный, странный Вест

Перефразируя знаменитое высказывание Осла из «Шрека», можно уверенно заявить: «Вестерны любят все!». Ну кто из нас в детстве не играл в ковбоев и индейцев и не засматривался фильмами с Клинтом Иствудом! И ведь обаяние ковбойских историй с одинаковыми, чего уж греха таить, сюжетами оказалось настолько всеобъемлющим, что от чар вестерна не убереглась даже фантастика, которой вроде бы чужды револьверы и скакуны. О вестерне в кинофантастике мы уже рассказали нашим читателям (см. статью в «Если» № 5 за 2008 год «Револьверы и звездолеты»), а теперь обратимся к литературе.

Никто не станет спорить: вестерн является самым американским направлением-жанром-видом в искусстве-литературе-кино. Вестерн – это растянувшаяся на сотни томов и тысячи километров кинопленки ода героям Фронтира. В большинстве своем литературные вестерны (в отличие от кинематографических) сочиняются самими американцами, что вполне логично. Книги немцев К.Мая и Л.Вельскопф-Генрих в этом ряду исключение. К тому же эти авторы так рьяно стремились вывернуть каноны жанра наизнанку, что некоторые критики напрочь отказывались признавать их работы вестернами.

При этом за долгие годы развития жанра (а одним из первых его образцов стала «Прерия» Д.Ф.Купера, вышедшая в свет еще в 1827-м) сложился ряд стереотипов и характерных черт, позволяющих зачислять в разряд вестернов то или иное произведение. Прежде всего, это место действия. События обязаны развиваться на Диком Западе, то есть на территории Фронтира – зоны освоения земель, куда вошли штаты Северная Дакота, Южная Дакота, Монтана, Вайоминг, Канзас, Небраска, Техас и более западные территории. В более широком варианте – на всем западе североамериканского континента, включая Северную Мексику и Южную Канаду.

Пресловутый индивидуализм американцев проявился в типичном сюжете вестерна, где герой в одиночку или с парой верных друзей противостоит всему враждебному миру. Тексты о Диком Западе обычно тоже «черно-белые»: этические позиции заявлены с самого начала, и герои придерживаются их до самого финала, злодеи, соответственно, злодеями и умирают. Есть расхожая шутка о том, как надо правильно строить первую сценку книги о Фронтире: салун, у дверей сидит маленькая собачка. Появляется главный герой, привязывает лошадь, гладит собачку, входит. Затем прибывает основной злодей. Привязывает лошадь, с размаха дает пинка собачке, заходит в салун…

Ну а если появляются в книге мексиканцы, то обычно они исполняют лишь две роли: либо законченных бандитов, либо крестьян-недотеп, нуждающихся в защите «белого брата». Функция индейцев тоже разнообразием не отличается: или коварные и безжалостные злодеи, или благородные дикари, ведущие родословную прямо от куперовского Чингачгука. И даже если иные авторы пытаются разрушить подобные стереотипы (вспомним «Танцующего с волками» или «Маленького большого человека»), то это – своеобразная перемена знаков.

За долгие годы развития литературный вестерн постоянно осуществлял экспансию на сопредельные территории литературы. Влияние столь всеобъемлющего явления не могло не затронуть и НФ. Однако между консервативным по своей природе вестерном и еретичной фантастикой возникали очень сложные, если не сказать противоречивые отношения. Многие авторы, особенно в приключенческой фантастике, пытались использовать расхожие приемы книг об освоении Фронтира, другие же всеми силами пытались освободиться от вестернизации НФ, подвергая весь жанр беспощадной критике.

Скепсис к вестерну, рассматриваемому как никчемное развлечение, возможно, ярче других выразил М.Крайтон в знаменитом фильме «Мир Дикого Запада» и его последующей новеллизации. И в фильме, и в книге был изображен огромный аттракцион с роботами, имитирующий жизнь Дикого Запада на потребу веселящейся публике. А символом вестерна становится безумный робот-убийца, взявшийся уничтожать посетителей парка. В фильме его впечатляюще сыграл русский американец Юл Бриннер, ставший, кстати, знаменитым после роли в классическом вестерне «Великолепная семерка».

Крайтон не был одинок в своем негативном отношении к историям об освоении западных территорий. Еще раньше похожую схему использовал Д.Джейкс в романе «Шестизарядная планета». Здесь фантаст описал целую планету Миссури, где роботы изображают жизнь в западных штатах Америки XIX века. Самую же жесткую сатиру на произведения о Диком Западе можно найти у лучшего юмориста американской НФ Роберта Шекли в хорошо известном отечественному читателю рассказе «Бесконечный вестерн».

И тем не менее беспощадность критики не опровергает, а лишь подчеркивает влияние вестерна на западную НФ.

* * *

Наибольшее влияние вестерна на фантастику (особенно фэнтези) проявилось в конструировании сюжетных схем и изображении героев. Например, у самого знаменитого автора приключенческой НФ первой половины XX века Э.Р.Берроуза знакомая схема (герой-одиночка против враждебного мира) торжествует в марсианском цикле. Первый роман цикла, «Дочь тысячи джеддаков», начинается в антураже вестерна: индейцы преследуют главного героя – бывшего офицера кавалерии, которому лишь чудом удается ускользнуть от них на Марс. И в дальнейшем приключения Джона Картера обычно развиваются по шаблонам книг о Фронтире. Разве что вместо диких индейцев в книгах появляются различные виды марсиан, а фауну прерий сменяют причудливые представители марсианского бестиария.

Из мира вестернов взят и антураж марсианских рассказов Кэтрин Мур об искателе приключений Нордвесте Смите, включенных в сборники «Шамбло», «Нордвест с Земли» и «Алый сон». Часто использовал приемы и сюжетные ходы текстов о Диком Западе в своих произведениях и Джек Вэнс. Особенно это заметно в цикле «Большая планета», который открывался одноименным романом и был продолжен книгой «Мир прогулочного катера».

А уж далее – десятки, даже сотни фантастов использовали классические схемы вестерна в описании бесчисленных приключений своих героев на просторах Галактики. Ведь даже самый популярный НФ-цикл в современном мире – «Звездные войны» (как фильмы, так и беллетризации) – вовсю использует приемы и типичные штампы книг о покорении Запада.

Но куда активнее и охотнее сюжетные ходы вестерна использовали создатели фэнтезийных миров. Еще в 1950-е годы Л.Спрег де Камп и Л.Картер бестрепетно переделывали тексты о ковбоях Р.Говарда в очередные повести и рассказы о Конане, всего лишь меняя индейцев на пиктов, а кавалерию США – на рыцарей Аквилонии. Впрочем, начало этому положил сам литературный отец Конана-варвара, схожим образом написавший рассказ «По ту сторону Черной реки».

Однако самая впечатляющая фэнтезийная история, основанная на традициях вестерна, была создана С.Кингом в цикле «Темная башня», начатом в 1982 году повестью «Стрелок». Этот сериал повествует о приключениях Роланда Дискейна, последнего стрелка в параллельном мире, пережившего глобальную катастрофу, почти уничтожившую всех людей. До катаклизма стрелки играли в этом мире роль благородных рыцарей, пусть и вооруженных револьверами. Теперь же на Роланда и его спутников, которых он обрел во время странствий, судьбой возложена важнейшая задача – найти Темную башню, стоящую в центре мира и не дать ей рухнуть. Чем не классический вестерн!

В наибольшей степени традиции и привычные элементы ковбойских историй заметны в двух романах цикла – в «Колдуне и кристалле» и «Волках Кальи». Последний и вовсе отсылает читателя к сюжету «Семи самураев» aka «Великолепной семерки». Роланд Дискейн и его верные спутники вынуждены остановить свое путешествие к Темной башне, чтобы помочь жителям маленькой деревушки Кальи, которую терроризируют механические слуги Алого Короля.

Не смогли избежать искушения вестерном и более молодые создатели фэнтези. В качестве примера можно привести хотя бы относительно свежую трилогию Р.Хобб «Сын солдата» – по антуражу типичное приключенческое фэнтези, а по сюжету – классический вестерн.

Нужно сказать, что большинство фантастических произведений, сохраняя дух книг о ковбоях, все же отказываются от буквы жанра – от конкретных географических и исторических обстоятельств. Впрочем, большинство – не значит все…

* * *

Точная географическая привязка к тем же областям Большого Дикого Запада, что и в вестернах, была осуществлена во многих американских НФ-книгах о судьбах человечества после глобальной катастрофы. Фантасты США почему-то уверены, что если на запад их страны рухнут атомные бомбы, то, слегка оправившись от случившегося, они обязательно вернутся ко временам храбрых шерифов и кровожадных индейцев. И вместе с тем авторы уверены, что в результате глобальной катастрофы в бывших свободных Штатах восторжествует обскурантизм, антисциентизм и религиозное мракобесие.

У Ли Брэкетт в «Долгом завтра» после атомной войны традиции жизни первопоселенцев восстановили религиозные фундаменталисты меннонитского толка, стремящиеся уничтожить любую память о науке и технологиях. На землях Дикого Запада, в наименьшей степени подвергшихся атомным ударам, происходит действие романа У.Миллера «Кантата для Лейбовича», а также посмертного продолжения «Святой Лейбович и Дикая Лошадь», завершенного Т.Биссоном. У Ф.Х.Фармера в «Долгой дороге войны» нарисовано вырождающееся население западных штатов, разделившееся после ядерной войны на отдельные племена и враждующее друг с другом примерно так, как это делали индейцы Великих Равнин до прихода белых. По землям бывшего Дикого Запада, пережившего все ужасы атомных бомбардировок, едет главный герой книги Р.Желязны «Дорога проклятий». У Д.Краули распавшуюся на части и погрузившуюся в пучину беззакония Америку в районе возродившегося Фронтира населяют искусственно выведенные наполовину люди, наполовину животные в романе «Звери».

После глобальной пандемии, почти погубившей человечество, один из наиболее известных городов американского Запада – Лас-Вегас – становится главной резиденцией сил зла в эпопее С.Кинга «Противостояние», а развитие многих эпизодов романа происходит на фоне впечатляющих пейзажей бывшего Фронтира. В книге Д.Брина «Почтальон» население США, пережившее атомную войну, начинает очень быстро устанавливать социальные отношения, весьма напоминающие беззаконие ковбойских территорий середины XIX века. Но если в реальной истории на осваиваемые земли постепенно приходил закон, то героям Брина приходится самим бороться с самозваными повелителями Америки, исповедующими неофашистские взгляды. О жизни мормонов в посткатастрофических условиях Нового Фронтира, возникшего после атомной войны, писал О.Скотт Кард в цикле рассказов «Пограничный народ».

Иногда авторы чуть-чуть сдвигают географические координаты, как это сделали С.Ланье в «Путешествии Иеро» (действие разворачивается на севере США и юге Канады) и Э.Пэнгборн в романах «Дэви» и «Славная компания» (герои странствуют по радиоактивному северу Штатов). Но сути дела подобные географические вольности не меняют – перед нами все тот же «постапокалиптический вестерн».

Столь стойкая литературная традиция не оборвалась и сегодня, да и вряд ли когда прервется. Даже разрушенный атомными бомбами Дикий Запад остается Диким Западом. И все же встречаются книги, где облик Фронтира меняется почти до неузнаваемости. Он становится… странным.

* * *

Авторы НФ прекрасно знают: внешне бесхитростные и открытые взору прерии запада США – лишь фасад, прикрывающий многочисленные тайны или неслыханные ужасы. Подобный взгляд на реальность очень популярен в современной географической фантастике ближнего прицела. В подобных произведениях писатели с увлечением рассказывают о деяниях уцелевших потомков древних индейских цивилизаций или преступлениях современных «джентльменов удачи» на бывшем Диком Западе. В книгах этого субжанра невидимая посторонним тайная жизнь, идущая на землях Фронтира, не замирает ни на секунду. И, конечно же, значительную роль в этом секретном действе играют инопланетяне.

Об этом писал еще Ч.Оливер, который, кстати, был автором и вестернов, и исторических произведений о Фронтире. Он активно использовал свои знания и при написании НФ-книг, события в которых разворачивались среди хорошо ему знакомых западных пейзажей. Именно здесь с инопланетянами, прибывшими на Землю, пришлось столкнуться жителям местных маленьких городов (романы «Ветер времени» и «Тени на Солнце»).

В циклах «Паломничество: книга Народа» и «Народ: неотличимая плоть», начатых в 1952 году рассказом «Арарат», З.Хендерсон изложила историю группы инопланетян, потерпевших в конце XIX века катастрофу в районе Дикого Запада, но сумевших прижиться там, внешне не выделяясь среди других поселенцев.

Бескрайние западные земли укроют любого беглеца и любые тайны. Например, у К.Вильхельм в романе «Время можжевельника» героиня, скрывающая от властей инопланетное послание, нашла убежище на Западе, прячась в резервации индейского племени. И не случайно именно здесь, в заброшенном индейском поселении, происходят события финального эпизода НФ-сериала «Секретные материалы».

Однако наибольшую фантастическую трансформацию и Фронтир, и вестерн получили в книгах, повествующих о так называемом «Странном Западе». Это литературное направление возникло достаточно давно, еще в 1930-е годы. В текстах о «Странном Западе»[9]9
  Само название «Странный Запад» укоренилось в прессе и критической литературе лишь после выхода в свет в 1996 году ролевой игры «Deadlands», где мотивы вестерна сочетались с элементами литературы ужасов. (Прим. авт.)


[Закрыть] читатель имеет дело с внешне обычным вестерном, но по мере развития сюжета в его прозаический мир начинают проникать элементы фантастического, мистического или сверхъестественного. Часто такие произведения оказываются близки к стимпанку и его всевозможным микроразновидностям (вроде дизельпанка, клокпанка или атомпанка), а также к различным альтернативным историям.

Значительное число вестернов с мистическим или фантастическим антуражем написал еще Р.Говард. Среди них можно отметить «Тень зверя», «Сердце старого Гарфилда», «Долину сгинувших», «Ужас с холма», «Каменное сердце». Коснулся тайн Дикого Запада и Г.Ф.Лавкрафт в рассказах «Проклятие Йига» и «Курган», написанных в соавторстве с З.Бишоп. В «Кургане» отшельник из Провиденса так отозвался о землях бывшего Фронтира – «Туманный край, полный легенд и седых преданий».

На столь же невероятных западных территориях происходили приключения помощника шерифа Ли Уинтерса, описанные Л.Уильямсом и публиковавшиеся в 1950-е годы в жанровых журналах. В этих историях рассказывалось, как Уинтерс во время многочисленных путешествий по прериям Дикого Запада сталкивался то с вампирами, то с оборотнями и привидениями. М.Уэллман создал целый цикл книг о Джоне Сильвере, воине-менестреле с Аппалачских гор, странствующем по альтернативным США. Хотя большая часть событий в книгах Уэллмана и происходит на землях американского Юга, героя нередко заносит и на территорию Фронтира.

В рассказе Х.Уолдропа и С.Атли «Последний прыжок Кастера» было описано альтернативное прошлое, в котором аэроплан был изобретен накануне Гражданской войны в США, а в роли одного из главных героев здесь выведен один из самых противоречивых персонажей войн с индейцами – генерал Джордж Армстронг Кастер, в реальности погибший в 1876 году в битве у Литл-Биг-Хорна.

На интерес читателей к книгам с фантастическим взглядом на освоение Фронтира повлиял и Д.Ленсдейл. В его романе «Смерть на Западе» повествовалось о жестоко убитом индейском шамане, возвращающемся в виде призрака в городок Мад-Крик в Техасе, чтобы мстить бледнолицым. Впоследствии писатель создал еще несколько книг об «иной Америке» как с элементами мистики, так и в жанре альтернативной истории. Наиболее заметным стал роман «Цеппелины на Западе».

Последним романом Л.Ламура, одного из крупнейших авторов вестернов в литературе США, также стала история о привидениях в антураже Дикого Запада – «Призрачная меза». Среди книг фантаста А.Д.Фостера можно отметить сборник рассказов о «странном Фронтире» – «Безумный Эмос». А Г.Гаррисон изменил всю американскую историю середины XIX века, в том числе и историю западных штатов, в цикле «Звезды и полосы», начатых романом «Звезды и полосы навсегда». Альтернативная история освоения Дикого Запада и войн с индейцами была предложена и О.Скоттом Кардом в цикле фэнтези о мастере Элвине, открытом романом «Седьмой сын».

В сплоченный отряд авторов книг об «ином Западе» в конце XX – начале XXI века влились Д.Сваллоу, Б.Дэвис, Ш.Л.Хенсли, А.Сарсон, Т.Прэтт и некоторые другие. Были изданы основательная антология «Когда Запад был странным» и специальная «Энциклопедия Странного Запада» (под редакцией П.Грина). Даже российские писатели, далекие от проблем американского Фронтира и его отражения в литературе, стали создавать похожие по тематике и сюжетам тексты. Достаточно вспомнить цикл А.Уланова «Однажды на Диком Западе».

Впрочем, торжество книг про «самый невозможный Вест» лишь подчеркивает стабильность интереса к литературе о покорении прерий и пустынь, лежащих за Миссисипи, не только в США, но и во всем мире. Ведь «странный вестерн» при всей своей причудливости остается той же старой доброй историей про героев Фронтира. А это доказывает только одно: вестерны останутся востребованы и читателями, и зрителями, и издателями, и писателями еще очень и очень долго. Ведь, как верно поет группа «Ленинград»: «Мы выросли на книжках про ковбоев!».

Рецензии

Мэри Шелли

Франкенштейн. Последний человек

Москва: Ладомир – Наука, 2010. – 667 с.

Пер. с англ. 3. Александровой.

(Серия «Литературные памятники»).

2000 экз.

Творчество Мэри Шелли (1797–1851) – достояние мировой культуры. Но с переводами на русский как-то не складывается. Знаменитый «Франкенштейн» был издан у нас лишь в 1965 году, а другой популярный фантастический роман писательницы добрался до России и вовсе только в этом году. «Последний человек» (1826), посвященный «Адаму последнему», с его эсхатологическим сюжетом не приобрел зловещей сенсационности «Франкенштейна», хотя общее у них явно есть – «вселенские» путешествия, экзистенциальные испытания личности, волею судеб вовлеченной в трагические жизненные обстоятельства.

Действие разворачивается в конце XXI века. К 2070 году благодаря техническим (есть даже воздухоплавание!) и политическим достижениям человечество все же достигает желанного просперити. Однако в 2092 году, через 600 лет после открытия Америки и изгнания евреев из Испании, надвигается беда: разом обрушиваются на цивилизацию землетрясения, бури, чума, зараза и голод; пустеют города Америки и равнины; толпы эмигрантов наводняют запад Европы. Почти вся Великобритания и некоторые другие северные европейские державы ушли под воду, в Германии и России урон еще грандиознее! Бури, наводнения и ядовитые ветры «превысили меру страданий»…

В конечном итоге в живых остается лишь Верони Лайонелл, чью рукопись, найденную в Сивиллиной пещере, и публикует автор «Франкенштейна» (прием хотя и не новый в литературе, однако, мягко говоря, спорный и даже раздражающий). В 2100-м, последнем году человечества, герой решает описать произошедшее. На лодке с несколькими томиками Шекспира и Гомера, с провизией и псом он плывет к морю. Жизнь все равно продолжается…

Этот роман – ярчайший образец научной фантастики эпохи романтизма и, несомненно, заслуживает того, чтобы с ним познакомились истинные любители НФ.

Валерий Окулов

Лоуренс Уотт-Эванс

Лорд-чародей

Москва: ACT – Астрель – Полиграфиздат, 2010. – 480 с.

Пер. с англ. Г.Косова.

3000 экз.

Лоуренс Уотт-Эванс – один из тех крепких и признанных «середняков», на которых держится производство жанровой фантастики в США. Достойное, но умеренное количество премий и призов. Добротно-поточное производство романов. Задатки мастера пера и склонность к психологизму, которые в начале каждого нового сериала заставляют критиков питать завышенные ожидания. Вот сейчас Уотт-Эванс покажет себя Настоящим Писателем!

Эти ожидания читателей преследуют фантаста как минимум с середины 1980-х, когда вышел первый том уже знакомых нашим читателям «Легенд Этшара». Но оправдывать надежды Уотт-Эванс не торопится. У «товарной фэнтези» свои законы, а если получается делать ее качественно, то уже и славно…

Сравнительно новый (в 2006 году запущенный) сериал «Легенды Избранных» открывается романом «Лорд-Чародей». Стандартность и оригинальность здесь, как обычно у Уотт-Эванса, в надлежащих пропорциях. Все не настолько стандартно, чтобы быть скучным, и не настолько оригинально, чтобы выбиться из формата. Итак, что мы имеем? Мир, насквозь мистически одухотворенный и пронизанный магией. Сообщество магов-чародеев, миром сим управляющее во имя поддержания равновесия, гармонии, естественного течения вещей и т. д., и т. п. Глава сообщества Лорд-Чародей, который в силу своего могущества может впасть в искушение и стать Темным Лордом… Да-да, именно Dark Lord. Вы же не рассчитывали на что-то необычное?

И конечно же, в первом романе именно эта беда и случается. И конечно же, на Темного Лорда у благих сил есть команда Избранных – каждый со своими особыми способностями, со своей функцией, со своим талисманом… Книга понравится геймерам – Уотт-Эванс вообще щедро использует приемы игровой индустрии в своих сюжетах.

При неплохом плетении сюжета и определенном «психологизме» – вполне приемлемое чтение для любителей жанра.

Сергей Алексеев

Ника Батхан

Остров Рай

Минск: Регистр, 2010. – 320 с.

3000 экз.

Появление дебютных сборников Ивана Наумова, Дмитрия Колодана, Карины Шаинян и теперь вот Ники Батхан для меня лично прозвучало как признак того, что издание фантастики возвращается, что называется, к традиции. Именно с такими книгами должен дебютировать писатель, ответственно относящийся к стилю, языку и сюжету своего письма. Так и было во времена, предшествовавшие безумному книгоизданию 1990-х. Именно с такими сборниками дебютировали в свое время литературные учителя Ники, которых она вспоминает в первых строках посвящения, – Святослав Логинов и Леонид Кудрявцев, да и многие другие авторы старшего поколения. А в последние лет 15 и вплоть до недавнего времени дебютировать с рыхлым и пухлым, неряшливо написанным романом было проще, чем со сборником отличных новелл.

В книгу Н.Батхан вошли рассказы и небольшие повести, написанные автором за несколько лет. Каждое произведение – товар штучный. Для каждого не только придуман собственный литературный прием, но и разработан собственный фантастический мир. В одном описана Русь накануне татаро-монгольского нашествия, в которой язычество, персонифицированное Волхом сыном Старого Ящера, отступает под напором христианства. В другом пираты Карибского моря, вооружившись античной картой, ищут Остров Рай. Время действия третьего – закат этой самой Античности, когда к стареющему трибуну, поселившемуся в Британии, из Греции приходит в гости сатир. Есть здесь рассказы, сюжеты которых развиваются в исторических реалиях России – как XIX, так и XX века. А есть истории, действие которых происходит в традиционном абстрактно-сказочном мире. Но во всех текстах литературное пространство тщательно продумано и прописано. Сильная сторона писательницы – детали, подробности, мелочи. Именно этим так хороши дебютные сборники – в каждой вещи автор ищет, каждая история оригинальна и не похожа на соседнюю, у каждой своя интонация.

Андрей Щербак-Жуков

Андрей Хуснутдинов

Гугенот

Москва: Снежный ком – Вече, 2010. – 400 с.

(Серия «Нереальная проза»).

3000 экз.

Первую книгу Хуснутдинова – «Данайцы» – иные критики уподобляли «Омону Ра». Новый роман писателя уместнее сравнить с «Вестями из Непала». Здесь спуск оказывается долгим и причудливым – мы успеваем несколько раз обойти по спирали этажи местной преисподней, следуя за неким бизнесменом по фамилии Подорогин. Впрочем, пусть будет просто П., или точнее В.И.П. – бизнесмен средней руки, «с истекшим сроком годности», со связями в криминальных кругах, которые он не умел использовать.

Из своего гастронома с недобрым названием «Нижний» П. опускается все ниже. В грязные квартиры со странными трупами, в замызганные кабинеты работников прокуратуры, в пропахшие хлоркой казармы. Между делом его заносит то в президентский люкс, то в Боровицкую башню – но даже Кремль на нижних уровнях не таков, каким мы привыкли его видеть. Изменения нарастают постепенно, они начинаются с малозаметных опечаток, потом захватывают фотоальбомы, воспоминания, внешность и суть.

На улицах этой странной Москвы все меньше народу, все больше неслучайных событий. Все отчетливее следы присутствия тайных организаций, которые осуществляют вероятностное планирование будущего и в делах которых П. успел поучаствовать. Разница между прогнозированием и созданием будущего также стирается, остаются проявления субъективной воли: совпадение, пойманный взгляд, резонанс. Метафизическое исследование того, как отдельные субъекты смогли путем манипуляций превратиться в «новых русских», дает жизнь образам, достойным кисти Босха.

Из вроде бы простых лингвистических конструкций и приземленных бытовых фраз у Хуснутдинова формируется вязкий стиль с несколькими уровнями сложности. Писателю часто удается подметить, как человеческое восприятие «влипает» в иную ситуацию и подчиняется ее законам, как незаметно персонаж делает очередной шаг, ведущий по ту сторону зеркала или двери.

Сергей Некрасов

Повелители сумерек.

Антология

СПб.: Азбука-Классика, 2010. – 448 с.

5000 экз.

Антология представляет собой собрание отечественной «вампиристики». Она продолжает собрание англосаксонской подобной литературы, изданное подзаголовком «Вампиры» в 2007 году. Особый интерес к теме – не только издательский, но и читательский – объяснил автор послесловия, критик В.Владимирский: «В последние годы благодаря неожиданному успеху романов Стефании Майер и фильма „Сумерки“… о вампирах начали активно писать и в России. Причем берутся за это дело, как правило, авторы, никогда раньше в особом интересе к „литературе ужасов“ не замеченные, зато обладающие уникальным талантом аккуратно выдавать по книжке раз в три месяца».

В нашей литературе вампирская тема всегда была на периферии. И большой успех случался на этом поле весьма редко. Вот и при сравнении двух «азбуковских» антологий видно полное превосходство англосаксонского «протографа» по сравнению с отечественными вариациями. Британские и американские авторы работают внутри колоссальной традиции, породившей мощнейший арсенал, который позволяет погрузить читателя в состояние страха, напряжения или «темного упоения», сталкивая его с миром нежити.

В России же «вампиристика» еще в пеленках, и кроме того, у нас жизнь и культура другие. Не столь многие рвутся испытать эти эмоции по книгам, их и без того полным-полно. Поэтому в «Повелителях сумерек» так мало истинных шедевров данного направления, таких, чтобы можно было поставить в один ряд с классиками из «Вампиров». По большому счету, всего один: зачаровывающе страшная «Квартира» Кирилла Бенедиктова. Прочее же – удачное, как, например, «Шлюха» Далии Трускиновской и «Упырь» Юрия Гаврюченкова, или провальное, как «Охота» Марии Акимовой (наивное упражнение в беллетризации ходячих киносюжетов) – ни ужаса, ни душевного потрясения не вызывает. Это не вампирская литература. Это сюжетные конструкции с вампирскими декорациями. Впрочем, а нужно ли нам оно?…

Дмитрий Володихин

Алексей Кирсанов

Первый судья Лабиринта

Москва: Эксмо, 2010. – 416 с.

(Серия «Русская фантастика»).

5000 экз.

Из соседнего мира в наш перенесена технология эссенциальной медицины. Иначе говоря, распутывания тех «узелков» в сети судьбы и личности, которые нарушают психическое, а через него и физическое здоровье человека. Здесь, у нас, деловой корыстолюбец и тщеславный ученый «оттуда» пытаются поставить полумагическое эссенциальное знание на компьютерную основу. При этом они крушат судьбы «живых инструментов», пока сами эти «инструменты» не начинают оказывать им сопротивление… Идея – многообещающая. Но в композиционном смысле она отыграна слабо.

Слишком много «воды» и мало динамики, слишком часты уходы от основного действия в боковые сюжетные отростки, слишком затянутая концовка. Остается впечатление повести, «разбодяженной» до романа необязательными добавками. Персонажи горят преувеличенными, мультипликационными страстями, рациональные, логически мотивированные поступки позволены, большей частью, «злодеям». Вместо психологии – театральность.

Что мешает объявить провалом дебютный опыт Алексея Кирсанова? Только одно, пожалуй. В тексте с большой чуткостью показано противостояние «бензинового рая», т. е. современного большого города, и той идеальной, уютной, облагороженной городской реальности, которая чем дальше, тем прочнее укореняется в массовом сознании жителя мегаполиса. Здесь – вонь, суета, нервное истощение, грубость отношений, серая кубатура ландшафта. Там – прекрасные «прибалтийско-готические дома», зеленая улица творчеству и самоотверженное служение людей друг другу… Кирсанов, заставив своих персонажей «провалиться» в реальность параллельного мира, в сущности, столкнул их с овеществленной мечтой миллионов эскапистов, угрюмо нюхающих бензиновый выхлоп, бредя на работу с грошовой зарплатой. Получился еще один, менее фэнтезийный, вариант знаменитого города Ехо. И за это читатель, пожалуй, будет благодарен автору.

Дмитрий Михайлович

Юлия Остапенко

Легенда о Людовике

Москва – Владимир: ACT – Астрель – ВКТ. 2010. – 512 с.

3000 экз.

Аннотация сообщает, что «легенда о Людовике» – «историческая фэнтези в полной, совершенной красе жанра». Но никакой фэнтези в книге нет, это историко-мистический роман, образец сакральной фантастики. История Франции XIII столетия трактована Ю. Остапенко вольно, в традициях авантюрного романа, где-то между Дюма и Дрюоном. Но это все-таки реальность-1, а не какая-нибудь «параллельная» или же «альтернативная» история. Да и мистики тут немного – видения короля Людовика Святого, его общение со сверхъестественными существами, превращение дервиша Фаддаха в демона – вот, собственно, и всё.

Однако автор столь удачно переложил широкие «бисквитные» полосы реальной истории тонкими прослойками выпадений в мир потустороннего, что вся книга оказывается пронизанной разрядами темной, устрашающей мистики. В центр действия поставлена фигура короля-святого, одного из любимейших героев западноевропейского Средневековья, великого сына католической церкви. Соответственно, Остапенко должна была окунуться с головой в воды христианской этики.

Получилось… странно. Глубокие наблюдения перемежаются с милой безответственной чушью. А взгляд на борьбу христианства с исламом и на Крестовые походы столь политкорректен, что множество христиан – как современных, так и, особенно, средневековых – отказалось бы его разделить. Но автор поднял корневые проблемы веры, столь масштабные, что доброму христианину найдется над чем всерьез поразмыслить в этом романе. Через «игру персонажей» автор показала, что вера, сочетающаяся с гордыней, пусть и весьма прочная, пусть даже возвышенная и благородная, оставляя в человеке любовь к Богу, выжигает любовь к другим людям. Но что в ней тогда толку, если она, обладая видом внешней правильности и чистым звуком кимвала звенящего, в сердцевине своей – сухая пустыня немилосердной праведности? Гордыня веру сушит…