Текст книги "«Если», 2010 № 11"

Автор книги: Журнал «Если»

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Дмитрий Володихин

Вл. Гаков
Толкователь кошмарных снов века

15 ноября исполнилось бы 80 лет одному из самых значительных авторов британской фантастики второй половины XX века – Джеймсу Грэму Балларду. Не дожив до юбилея всего полтора года и один месяц, он, как и Курт Воннегут, еще при жизни стал автором не просто популярным, а культовым. И, подобно Воннегуту, начав с традиционной science fiction, в дальнейшем совершил безвозвратный дрейф в сторону литературного мейнстрима. Правда, прежде чем распрощаться с жанром, успел стать в нем одним из вождей и духовных лидеров целой жанровой революции!

Россиянин, не имевший возможности читать англоязычную фантастику в оригинале, близко познакомился с творчеством Балларда уже после горбачевской перестройки – первый сборник рассказов британца на русском появился в 1991-м. До этого проскочило по журналам и сборникам всего несколько рассказов… Притом Балларда в советское время никто особенно не ругал, «политику» ему «не шили», а специалисты по англоязычной фантастике (включая автора этих строк), напротив, с энтузиазмом расхваливали и настойчиво рекомендовали. Но любой квалифицированный редактор в те времена, познакомившись с переводами или внутренними рецензиями, шестым чувством понимал: «Не наш, не пойдет…»

А у «них» его уже в 1970-е почитали за живого классика. Баллард удостоился самых высоких комплиментов от таких корифеев мейнстрима, как Джон Пристли и Грэм Грин. Позже за экранизацию его произведений брались Кроненберг и Спилберг. Что до пестрой толпы вождей контркультуры, так для них английский фантаст был и остается своим. Французский философ и культуролог Жан Бодрийяр в своем культовом труде «Симулякры и симуляция» назвал роман Балларда «Автокатастрофа» «первым великим романом о Вселенной симуляций». Иначе говоря, о мире не настоящем, фантомном, мире-симулянте… А совсем недавно, в 2008 году, один из непреложных столпов британского духа – газета «The Times» включила Балларда в список 50 величайших писателей-англичан второй половины XX века. А не менее авторитетный словарь Collins English Dictionary официально прописал в английском языке прилагательное-неологизм «баллардовское» (Ballardian), определяемое как состояние или настроение, «которые представлены или напоминают те, что описаны в романах и рассказах Дж. Г.Балларда». А именно: «антиутопическая современность, унылые и мрачные рукотворные ландшафты, а также психологические эффекты, оказываемые на личность технологическими, социальными или экологическими изменениями»…

* * *

Начало биографии Балларда предполагало какое угодно продолжение – в том числе и стезю писателя-фантаста. Во всяком случае, обыденным и типичным его детство не назовешь.

Начать с того, что родился будущий писатель в 1930 году далеко от исторической родины – в Шанхае, где его отец, дипломированный химик (а вовсе не дипломат, как ошибочно сообщалось во многих источниках), возглавлял местное отделение крупной манчестерской текстильной фирмы. Детство Джима прошло в определенной изоляции от внешнего мира – шанхайский Международный квартал представлял собой своего рода оазис западной («в основном американской», – вспоминал Баллард) жизни на окраине чуждого и непонятного человеческого муравейника. Учился мальчик в религиозной школе – что, как и следовало ожидать, на всю жизнь отбило у него любовь «к какой бы то ни было организованной религии».

Когда началась китайско-японская война, родители перебрались поближе к центру города – там меньше бомбили. А после Перл-Харбора Япония вступила в войну с американцами и их союзниками – англичанами, японские войска, успевшие оккупировать город, вошли и в Международный квартал, интернировав всех лиц англосаксонской национальности. Их направили в место, витиевато названное «Центром сосредоточения гражданского населения Луньхуа». Проще говоря – в лагерь.

Джим Баллард с родителями и младшей сестренкой занимали двухэтажный «Блок G», где в тесноте (но все же не в тюремных камерах!) проживало еще четыре десятка семей. Там, в лагерной школе, где преподавали такие же интернированные, будущий писатель завершил свое формальное среднее образование. Реальное – жизненное – ему преподали оккупанты-японцы, о методах и нравах которых читатель и зритель могут судить по автобиографическому роману-бестселлеру «Империя Солнца» и сильно упрощенному одноименному фильму Спилберга.

Считается, что именно эти травматические образы лагерного детства сформировали художественный мир Балларда-писателя. Хотя сам он в своих оценках был более взвешен: «У меня остались не скажу, что счастливые воспоминания о лагере, но, во всяком случае, и не беспросветно негативные… Я помню множество случаев проявления жестокости, непрерывных побоев, но мы, дети, умудрялись и в этом кошмаре выдумывать сотни игр!». А еще он на всю жизнь запомнил фантастический восход «второго солнца» над футбольным полем в лагере Луньхуа. Было это 9 августа 1945 года, и лишь спустя несколько дней 15-летний подросток узнал, что воочию наблюдал далекий отблеск ядерного гриба над Нагасаки.

Вернувшись в 1946 году вместе с сестрой и матерью на историческую родину (спустя два года обе снова отправились в Китай – к оставшемуся там мужу и отцу, а Джим стал жить в доме деда и бабки), Баллард закончил колледж в прославленном Кембридже. И там же поступил на медицинский факультет, выбрав в качестве будущей профессии психиатрию. Что неудивительно – с такими-то картинами детства, навсегда врезавшимися в память!

Впрочем, будущий психиатр во время учебы больше времени уделял собственной психике, чем лекциям и штудиям солидных научных трудов. Ибо в университете Баллард начал писать – пока еще не фантастику, а авангардистскую прозу, навеянную, по его собственным словам, «психоанализом и картинами художников-сюрреалистов». В мае 1951 года рассказ дебютанта «Яростный полдень» победил на университетском литературном конкурсе и был опубликован в студенческой газете. Воодушевленный первой победой автор решил, что медицинская практика не оставит времени на творчество, и, бросив Кембридж, поступил в Лондонский университет – на филологический. Но и там не задержался – к концу года нерадивого студента отчислили. Затем он недолго проработал в рекламном агентстве, потом книгоношей – разносил тяжеленные тома энциклопедий. И все это время продолжал писать, безуспешно пытаясь опубликоваться.

В 1953 году Баллард неожиданно решил послужить родине и записался в Королевские ВВС. Его почти двухлетнее пребывание на авиабазе в Канаде приметно тем, что именно там он открыл для себя НФ, натолкнувшись в местной библиотеке на подшивку соответствующих американских журналов. И там же в свободные от дежурств часы написал свой первый НФ-рассказ – «подражание всей той фантастике, которую я успел прочесть». Это был «Паспорт в вечность», опубликованный лишь десятилетие спустя.

После демобилизации Баллард вновь вернулся в Англию, женился и снял квартирку в лондонском пригороде Чизвике, где у молодых супругов спустя год родился первенец. А под конец того же счастливого 1956 года судьба преподнесла еще один, поистине рождественский подарок – в декабрьском номере НФ-журнала «New Worlds» вышел первый рассказ Балларда «Prima Belladonna».

Поступив в следующем году на работу младшим редактором в научный журнал «Chemistry and Industry», он продолжал писать – на сей раз исключительно фантастику. Хотя и не совсем обычную: «С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой… научную фантастику, основанную на настоящем». Под «настоящим» начинающий писатель понимал также нечто свое, особенное – мир сюрреальный, мир мифов, подсознательных образов и архетипов, мир, постигаемый не рационально, а интуитивно. Именно таковым мыслили окружающее представители европейского художественного авангарда, с которыми связал свою творческую судьбу и Джеймс Баллард. А то, что он выбрал для реализации своих художественных целей «конвенционную» (во всех смыслах) science fiction, ну что ж… каждый пишет, как он слышит.

Кстати, о конвенциях. Побывав на одной из них – своей первой и последней, состоявшейся в 1957 году в Лондоне, Баллард был настолько разочарован миром своих будущих читателей, что до конца года не смог выдавить из себя ни единого рассказа.

Но потом они продолжали выходить в «New Worlds». Более того, рассказы все больше нравились читателям – и приносили деньги, хоть и небольшие. В 1960-м уже ставший популярным писатель смог перебраться с семейством в более престижный лондонский пригород Шеппертон. Там он за две недели отпуска написал свой первый роман «Ветер ниоткуда». Книга вышла в январе 1962 года и успешно разошлась – настолько, что после этой публикации Баллард окончательно «завязал» с редакторской поденщиной.

Следующие без малого полвека он занимался только тем, что больше всего любил и умел делать: писал.

* * *

А вот о творчестве Балларда рассказывать намного тяжелее, чем о его биографии. Это один из самых странных авторов фантастической прозы – литературы по преимуществу рациональной и поддающейся рациональному же осмыслению. Баллард так и остался в ней редким исключением – неуловимым, зыбким, изменчивым. А в качестве читателя и любителя Балларда (не всего!) могу привести лишь часто возникавшую в голове эмоциональную оценку: «Здорово, но непонятно».

Творчество этого автора можно условно разделить на три неравных (по длительности) и художественно неравнозначных этапа. «Первый Баллард» – это мастер короткой формы, автор блестящих рассказов (в основном ранних). «Второй» – автор четырех романов-катастроф, вышедших в бурные шестидесятые. И наконец, абсолютно непохожий на первых двух «Баллард № 3» – неистовый экспериментатор-ниспровергатель, автор «конденсированных романов» и абсурдистской прозы последних десятилетий.

В чем Джеймс Баллард остался, пожалуй, непревзойденным мастером, так это в создании того самого баллардовского настроения, упомянутого выше. Не сюжет, не оригинальные идеи и не образы героев были сильной стороной Балларда-писателя, а созданная атмосфера, настроение, ощущение, подсознательные архетипы. Словом, все то, что сам он назвал «внутренним космосом» – альтернативой традиционно понимаемому материальному Космосу. Если на кого-то из отечественных читателей рассказы Балларда не произвели впечатления – это, скорее, проблемы перевода. В оригинале они действительно завораживают, обволакивают, рождают целые букеты ассоциаций и смутные ощущения прикосновения к заветной тайне, которая еще будет мучить и мучить.

Разбирать подробно рассказы и романы Балларда – задача для короткой статьи заведомо непосильная. Поэтому лишь напомню главные его произведения.

Из ранних рассказов мне особенно врезались в память «Земли ожидания» (в русском переводе – «Место ожидания»), «Конец», «Мистер Ф. – это мистер Ф.», «Трепетный убийца», «Утонувший великан», «Смотровые башни», «Последний мир мистера Годдарда», «Хронополис», «Концентрационный город». Далее почти все новеллы, «героями» которых стали Время и Энтропия (как эквивалент разрушения, стагнации, загнивания, душевного опустошения): «Сад Времени», «Песчаная клетка», «Вопрос возврата», «Могилы Времени»… Наконец, это цикл рассказов, действие которых происходит на опустевшем курорте Вермиллион-Сэндз (Багряные Пески), где встречает свой жизненный закат декадентствующая богема.

А из «катастрофической тетралогии» 1960-х наибольшее впечатление оставил последний роман, «Кристаллический мир», в котором, по меткому замечанию Брайана Олдисса, «талант Балларда заблистал во тьме, как драгоценные самоцветы его кристаллических лесов». Вместе с более ранними романами – «Ветер ниоткуда», «Затонувший мир» и «Засуха» – он составил великолепную апокалиптическую фреску, на которой глобальные природные (а отчасти и рукотворные) катастрофы служат лишь художественным фоном для катастрофы психологической, которая волновала Балларда всю жизнь. В этих романах нашу планету и вызревшую на ее теле цивилизацию последовательно уничтожают четыре алхимические первостихии – воздух, вода, огонь и камень (в данном случае неотвратимый процесс кристаллизации всей органической жизни под влиянием энтропийных процессов в космосе).

Тот же Олдисс – коллега, друг и соратник Балларда – тонко подметил признаки начавшегося кризиса в творчестве своего друга и его неизбежного отхода от традиционных романов-катастроф – и конвенций science fiction вообще. В романах цикла, по словам Олдисса, Баллард «так и не смог решить для себя главную проблему – как писать роман, в котором попросту нет героев». Их заменяют пейзажи, психологические коллизии, символы и подсознательные архетипы…

Впрочем, «исход» Балларда из НФ наметился чуть ранее. В 1964 году писатель овдовел – жена умерла от пневмонии, и на его попечении остались сын и две дочери. Больше он так и не женился, хотя спустя несколько лет после пережитой трагедии, с легкой руки еще одного друга и соратника Майкла Муркока, познакомился с Клер Уолш, оставшейся самым близким ему человеком до последних дней жизни, оборвавшейся в лондонской квартире Уолш в апреле прошлого года.

Может быть, и эта личная трагедия подтолкнула творчество в новом направлении – так появились произведения, в которых стилистические поиски в духе поп-арта окончательно подмяли под себя сюжет. А главными героями стали опять-таки не конкретные персонажи, а персонифицированные человеческие агрессивность и насилие. Вместе с подмеченным еще Фрейдом неразлучным спутником – сексом.

После цикла экспериментальных рассказов-коллажей (или «конденсированных романов», как их назвал Баллард), объединенных в сборниках «Район катастрофы» и «Выставка жестокости», а также сенсационного «садо-эротического» романа «Автокатастрофа» писатель стал культовой фигурой для поколения семидесятых, для которого вся эта мозаичная фреска мира, раздираемого внутренними демонами насилия и саморазрушения, представлялась, конечно же, самой что ни на есть реальностью. А одержимые фобиями, комплексами и патологиями персонажи писателя только подтверждали афоризм другого гуру эпохи, Уильяма Берроуза: «Психопат – это парень, который только что осознал, что происходит на самом деле».

После еще более сенсационной экранизации Кроненберга об «Автокатастрофе» написаны десятки статей, авторы которых обсуждают открытое Баллардом триединство Автомобиля, Секса и Насилия, на которых, как на мифических трех китах, держится современный мир. Естественно, такой мир чреват глобальной катастрофой, для которой Баллард нашел остроумное название «Автогеддоном». Иначе говоря, новый вариант конца света – под колесами или в салоне автомобиля, не суть важно! (Любопытно, что через пару недель после написания книги Баллард сам попал в автокатастрофу. Первую в жизни и, к счастью, без фатального исхода. Вот и не верь после этого в магическую связь между автором и его детищем – книгой!)

Однако присоединяться к разноголосому хору критиков, анализирующих «позднего» Балларда, меня лично как-то не тянет. И не потому, что поджимают заданные журнальные объемы статьи. Просто для автора этих строк подобное занятие по увлекательности станет чем-то сродни труду патологоанатома. Конечно, любопытно посмотреть, как там все внутри устроено – но может и затошнить. Да и страшновато…

* * *

В 1970-х годах автор «Автокатастрофы», к тому времени один из признанных вождей британской «Новой волны», получил наконец желанное признание со стороны серьезной критики и читателей Большой Литературы. Помогла этому отчасти и череда скандалов, связанных с его последними произведениями.

Когда первый американский издатель, познакомившись с рукописью «Автокатастрофы», вернул ее с пометкой: «Автор явно душевнобольной» – это были еще цветочки. Позже книга все-таки вышла в США, но первый тираж издательство пустило под нож – под влиянием только что закончившегося в Англии судебного процесса, на котором местное издательство едва отбилось от обвинений в распространении порнографии. А позже, уже в 1990-х, когда на экраны вышел фильм Кроненберга, запрета картины яростно потребовал не какой-то оплот ханжества и благопристойности, а не менее скандальная британская «желтая» газета «Daily Mail»! Чуть раньше, в 1980-м, на национальном съезде американской Республиканской партии, на котором в президенты выдвигали Рейгана, его противники распространяли листовки, на которых был перепечатан один из фрагментов баллардовской «Выставки жестокости». Название его (в отцензурированном переводе) звучит так: «Почему я желаю трахнуть Рональда Рейгана»…

За последние тридцать лет продолжали выходить все новые книги живого классика британской фантастики, но фантастики в них становилось все меньше и меньше. Зато от произведения к произведению необратимо росли скепсис и разочарование автора в отношении технологических чудес космического века. «Оформителем наших кошмарных снов о темной стороне века, придающим им законченный образ», назвал Балларда английский критик Джон Клют и продолжал: «Для него завершение XX века стало концом и технологических грез, а вовсе не началом эпохи их окончательного триумфа. Космический век закончился, давно и пророчески заметил Баллард, и за осознание этого меланхолического факта писателя нескоро простят».

Сам же Баллард продолжал свой труд «господина оформителя» до последних дней жизни. Он получал восторженные отклики в прессе и разнообразные литературные премии, хотя общественной и публичной жизни откровенно сторонился. А если и появлялся в новостных строках, то чаще как источник очередного скандала. Так в 2003 году он отказался принять высшую награду страны – Орден Британской империи, заявив, что не намерен «играть в эти игры, служащие рекламной кампании нашей нетвердо держащейся на ногах монархии».

Это уже не просто скандал – оскорбление национальных святынь!

В июне 2006 года врачи обнаружили у писателя рак простаты, от которого он спустя три года скончался. Однако перед этим успел выпустить еще одну автобиографию (первая «Империя Солнца»), названную неожиданно оптимистично для «оформителя кошмаров» – «Чудеса жизни». А спустя неделю после кончины писателя одна из ведущих газет страны в качестве некролога перепечатала последний опубликованный рассказ Балларда. Названный символично и на сей раз совершенно «по-баллардовски» – «Умирающая осень».

Курсор

Российские фанаты сериала «Вавилон 5» были приятно удивлены. Собравшись на свой небольшой ежегодный конвент 12 сентября в Москве, в клубе «Bilingua», они обнаружили, что встречу по приглашению организаторов посетили американский актер Уолтер Кёниг и его супруга актриса Джуди Левитт. Уолтер Кёниг сыграл в сериале «Вавилон 5» персонажа с литературным именем Альфред Бестер (и другого, не менее «литературного», в еще одном знаменитом фантастическом сериале «Star Trek» – лейтенанта Павла Чехова). Сам Кёниг, имеющий литовские корни, и его жена, чьи предки с Украины, очень неплохо разбираются в русском искусстве, о чем они не преминули поведать собравшимся.

«Игра Эндера», экранизация одноименного романа Орсона Скотта Карда, положившего начало знаменитому циклу об Эндере Виггине, сдвинулась с мертвой точки. Более чем на десять лет «зависший» проект Вольфганга Петерсена, разочаровавшего продюсеров своими последними прокатными неудачами, поменял режиссера. На капитанском мостике его сменил Гэвин Худ («Росомаха»), который написал собственный сценарий. Проект ведет независимая компания Odd Lot Entertainment.

Ditmar Awards – австралийская национальная фантастическая премия обрела очередных лауреатов. Ими стали Каарон Уоррен за роман «Легкости», Пол Хайнс за повесть «Жены», Кэт Спаркс за рассказ «Семнадцать».

Робот Стёпа как новый ученик появился в 166-й московской школе. Он ростом с ребенка, передвигается на колесах и во все стороны вертит яйцеобразной головой. На самом деле это не совсем робот, а управляемый дистанционно «аватар» тяжелобольного мальчика Стёпы Сопина, проживающего в километре от школы и не имеющего возможности посещать занятия. Он «ходит в школу», управляя роботом R.BOT-100, получая с него видео– и аудиосигнал, а заодно и транслируя на лицо-экран собственное изображение. Он не только присутствует в классе, но и выходит к доске, отвечает на вопросы. Такой робот – экспериментальная разработка, но стоит относительно недорого: его производство обходится примерно в 100 тысяч рублей, а при постановке в серию себестоимость снизится.

Киноверсия одной из самых популярных и масштабных фантастических саг современности – «Темной башни» Стивена Кинга – обещает стать не менее масштабной. Продюсеры Рон Ховард и Брайен Грейзер от имени принадлежащей им компании Imagine Entertainment заключили соглашение со студией Universal Pictures и каналом NBC о начале финансирования проекта. Учитывая объемы саги, ее экранизация станет мультиплатформенной. Сначала выйдет кинофильм, его продолжит телесериал, после первого сезона будет снята еще одна кинолента. Затем последует второй сезон сериала, после чего проект завершится третьим кинофильмом. Первый фильм Рон Ховард, режиссер таких популярных лент, как «Аполлон 13» и «Код да Винчи», планирует поставить сам, также он примет участие и в первом сезоне сериала. Сценарии ко всему проекту пишет знаменитый Акива Голдсман.

Премия «Хьюго» вручалась на очередном «Ворлдконе», впервые проходившем на Зеленом континенте, в Мельбурне, в начале сентября. В номинации «Роман» неожиданностей не произошло: две книги, уже и так собравшие немалый урожай премий, поделили первое место – это «Заключительная девушка» Паоло Бачигалупи и «Город и город» Чайны Мьевилля. В номинации «Повесть» первенствовал «Палимпсест» Чарлза Стросса, «Короткая повесть» – «Остров» Питера Уоттса, «Рассказ» – «Замороженная невеста» Уилла Макинтоша. Лучшей драматической презентацией длинной формы стал фильм «Луна 2112». Приз имени Джона Кэмпбелла, вручаемый лучшему начинающему писателю, достался Шенан Макгуайер.

«Звездный мост», один из самых популярных фантастических конвентов на территории бывшего СССР, проходил с 16 по 19 сентября в Харькове уже в двенадцатый раз. На него съехались двести участников – как профессионалов, так и поклонников фантастики. Фестиваль проходил на базе Харьковского национального университета им. В.Каразина (ХНУ). В рамках фестиваля прошли доклады и диспуты о теории, практике и современном состоянии фантастики, творческие встречи, художественные выставки. Работали семинар Г.Л.Олди, секции альтернативной истории, ролевых игр, философская секция и другие. Состоялись интеллектуальная игра «Звездный мост», чемпионат по пейнтболу, театрализованное огненное представление «Arcanum» и несколько концертов.

Традиционные литературные премии фестиваля завоевали: в номинации «Циклы, сериалы и романы с продолжениями» «Золотой Кадуцей» получила Ольга Громыко за книгу «Год Крысы. Путница», «Серебряный Кадуцей» – Федор Березин за «Войну 2011. Против НАТО», «Бронзовый Кадуцей» Вадим Панов за «Продавцов невозможного». В номинации «Крупная форма» (романы) золото досталось Дмитрию Казакову за книгу «Русские боги», серебро – Карине Шаинян за роман «Долгий путь на Бимини», бронза – Михаилу Успенскому за «Райскую машину». В номинации «Дебютные книги» победили Алексей Кирсанов (псевдоним Юлии Гавриленко и Марины Дробковой) с романом «Первый судья Лабиринта», Мириам Петросян с книгой «Дом, в котором…» и Максим Хорсун с романом «Ушелец». Все эти призы вручались по результатам голосования участников, а лауреаты в номинации «Критика, публицистика и литературоведение» определяются решением профессионального жюри. Первое место здесь завоевал Максим Чертанов за книгу «Герберт Уэллс», второе – Владимир Гопман за статью «Любил ли фантастику Шолом Алейхем?», третье – Станислав Бескаравайный за статью «Оценка путей футурического вмешательства». Приз «философский камень» – Гран-при от Харьковского Института Чудаков – достался Михаилу Успенскому за выдающиеся заслуги перед Ее Величеством Фантастикой.

In memoriam 10 сентября в своем лондонском доме на 91-м году жизни скончался известный британский фантаст Э.Ч.Табб. Эдвард Чарлз Табб родился 15 октября 1919 года в Лондоне. Еще подростком состоял в British Science Fiction Association. В фантастике дебютировал рассказом «No Short Cuts» в 1951 году. Будучи весьма плодовитым, он написал большое количество художественных текстов под множеством псевдонимов. Всего за карьеру Табб сочинил около 130 романов, в основном в жанрах космической оперы и фантастических приключений. Самое известное произведение Табба – 32-томная космоопера о приключениях Эрла Дюмареста, начатая в 1967-м романом «Крылья Гефа» и завершенная в прошлом году книгой «Дитя Земли». Отдельные романы цикла выходили и на русском. Однако нашим читателям Табб более всего известен своим прекрасным рассказом «Ваза эпохи Мин».