Текст книги "История третья. Так не бывает (СИ)"
Автор книги: Женя Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Только во время тренировок, а так – отделался браслетом. – Саша продемонстрировал левую руку с чем-то вокруг запястья. Это “что-то” внешне напоминало обычный спортивный гаджет.
– Успехи есть?
– Рано еще, пока что так… Ни шатко, ни валко.
Мы помолчали все так же глядя на изображение друг друга.
– Что ты делаешь? – Тихо спросил, тяжело сглотнув.
– Пытаюсь нащупать щетину на мониторе, глупо, правда? – Также тихо ответила я.
Увидела, что в ответ, Саша поднял руку и она плавно заскользила, судя по движениям, вырисовывая контуры моего лица.
– И как? – Наклонила голову, чуть прищурившись.
– Гладко и холодно. – Он опять рассмеялся. – Как два дурака. Ты сможешь меня простить?
– Уже. Я не держу на тебя зла, ни на тебя, ни на Глеба.
– А то, что ты говорила, что обещала… Еще в силе? – Спросил осторожно, как шел по самому краю обрыва и не знал “поедет” глина под ногами в следующий момент или нет.
– Ну я же обещала. Хотя. не знаю. Я уже ни в чем не уверена. Вас было настолько много, что я начала терять саму себя. И только теперь начала это сознавать.
– Может попробуем просто общаться, дружески?
– Дружески? Ты сам то в это веришь? – Я хмыкнула.
– Ну, надо же с чего-то начинать? – Саша как-то грустно и очень искренне улыбнулся.
– Давай попробуем. Только я ничего не обещаю. – Пусть теперь ищут подход сами.
– Ты и правда изменилась. – Медленно произнес, впиваясь взглядом в монитор.
– Не изменилась, просто осознала. Некоторые вещи лучше видны издалека. Сильно издалека. – Я снова улыбнулась.
Саша кивнул, принимая и такой ответ.
– Тогда до связи.
– До связи. – Уже собиралась отключиться, когда услышала:
– Он носит ее постоянно с собой и перечитывает. Еще немного и бумага начнет распадаться на составляющие.
Рука замерла над "мышкой".
– Я тоже за ним скучаю. – Вздохнула. И улыбнулась. Не знаю, что такого появилось или во взгляде, или в выражении лица, но Саша весь аж просветлел.
– До связи, малышка. – И он отключился первым.
Я же осталась сидеть на диване, пытаясь переварить разговор и понять: что это вообще было? В голове только теперь начали роиться вопросы. Что с Анной? Что с Ириной? Почему он не съехал из квартиры или все-таки съехал? Почему позвонил только через месяц? И почему сам? Где Глеб? И где. Тим?
И еще поняла, опять опустив взгляд на свернутое окно скайпа, – все-таки Борис ненадежный тип.
Глава 31. Какое-то время спустя
Следующие сутки
– Нажаловалась? – Разве голубые глаза могут быть такими злыми?
– И тебе не хворать. – Ответила на своеобразное приветствие, пропуская Бориса в квартиру.
Он вошел, недовольно, я бы даже сказала, злобно сопя и, разувшись, сразу же направился на кухню. не особо интересуясь моим мнением по этому поводу.
Ну да, квартира же его, чего стесняться.
Поплелась за ним следом, хотя с большим бы удовольствием растянулась на кровати и с головой нырнула в те самые "объятия Морфея".
Борис шарил по полкам в поисках, видимо, заварки. Нашел баночку и включил чайник.
А затем принялся шуршать пакетом, который я раньше и не заметила.
Пироженки? Что-то новое.
– По какому поводу сладости? – Внаглую усевшись за стол, предоставила полное право Борису хозяйничать самому. Раз уж начал, то пусть продолжает, авось не перетрудится.
– Да так… – Борис водружал что-то вроде белковых корзиночек на тарелку. – Не с пустыми же руками к тебе идти. Ты не местная, не поймешь.
В ответ я только фыркнула.
– Да я тебя в любом случае не ждала, что с пирожными, что без них…
Борис хмыкнул.
– Ты прям гостеприимство во плоти, – с явной иронией произнес. – Да уж… Саша сказал, что с трудом узнал в той стерве, что с ним общалась по скайпу “их милую Лену”. – Явно процитировал друга Борис. – Я и не поверил, но он оказался чертовски прав.
– Ну да, стоит чуть строже и равнодушнее с вами, мужиками, начать общаться. Так сразу прилетает клеймо "стерва". – Теперь уже хмыкать пришла моя очередь.
– Так ты не жаловалась? – Борис поставил передо мной чашку с чаем и попытался насыпать в него сахара, но я успела поставить руку сверху и "песок" посыпался в ладонь.
– Ты что на диете? – С удивлением обвел Борис мою фигуру. – Похудела…
– Похудеешь тут… – Пришлось вставать и мыть руки. – Нет, не на диете, твоя мама выделила денег, не так, чтобы много, но на еду и необходимые вещи хватило. А два дня назад еще и первую зарплату выдала, правда, как при стажировке – урезанную. Но все равно, должно хватить еще и на развлечения. А я просто не люблю сладкий чай и кофе тоже… Лучше молока добавить, чем сахара.
Я обернулась к Борису:
– Эй, с тобой все в порядке?
Он сидел како-то бледный и несколько ошарашенный.
– Лена, ты хочешь сказать, что приехала вообще без денег?
– Ну да, я же говорила, что у меня нет средств на переезд. А то, что было и еще должно поступить, родителям оставила. И заморачиваться с обменом и перечислениями не хотела, да и родителям они нужнее. У меня брат младший, несовершеннолетний, поздний ребенок. Мы с ним не особо близки, но он себе на новый год хотел лыжи новые. Пусть будет моим вкладом на подарок от семьи.
– Лен, – Борис, все еще бледный, мешал сахар в чашке. – Можешь мне обещать, что никогда не расскажешь ни Глебу, ни Саше, ни Тиму, особенно Тиму, что я тебя еще и фактически без средств к существованию бросил? Блин, я был уверен, что ребята о тебе позаботятся.
Я пожала плечами. Он думал, что ребята, они думали, что Брис, а если бы не мама Бориса, то мне пришлось, ох, как не сладко.
– Не скажу, хотя и не вижу проблемы. Ты мне предоставил квартиру, твоя мама – работу и средства на первое время, вы и так сделали очень много для постороннего человека.
– Лен, я сделал все только по просьбе Тима. Нужно было мне возиться с малознакомой женщиной. на которую я даже претендовать не могу..
– А вы эгоист, батенька. – Я ухмыльнулась и взяла с тарелки то самое пирожное, к которому уже тянулся Борис. – Так что мне будет?
– За что?
– За молчание.
– Ты же сказала, что нет проблемы. – Прищурил свои голубые глаза Борис.
– А я передумала. – Коварно ухмыльнулась, глядя Борису в глаза.
– Ну ты и…
Вопросительно изогнула бровь. Ну, скажи это!
– Хорошо, с меня досуг. Сейчас много чего интересного под Рождество и на каникулы. Я позвоню завтра вечером. – Борис увлеченно слизывал крем, как ребенок. А я наблюдала за этим детиной и впервые за месяц захотела, чтобы облизывали не пирожное, а меня.
С возвращением, Лена.
***
Еще три месяца спустя
– Что, так и сказал? – Я смеялась, смотря чуть пьяными глазами. Причем, пьяными в прямом смысле, на Глеба.
Он осунулся, волосы отрасли до непривычной длины, он даже начал носить челку. Ему шло, но мне пришлось заново привыкать к этому новому человеку. Он изменился и по характеру, а не только внешне. Стал более мягким, иногда привычная настороженность пропала да и ее не было вовсе: и пол часа, и час.
Он вышел на связь вместе с Сашей через два дня после первого разговора.
Я уже собиралась благополучно отойти ко сну, когда раздался вызов. Опять тот же аккаунт и запрос на видео связь. С чуть нервно бьющимся сердцем и сбивающимся дыханием, ответила.
Челюсть так и отвисла, когда увидела сразу две ухмыляющиеся физиономии.
– Лен, тебе не кажется, что твоя ночнушка слишком прозрачна. – Тихо муркнул Глеб вместо приветствия.
Я сначала опешила, потом покраснела и сорвалась с места за халатом, когда услышала:
– Нет! Останься так… Дай хоть полюбоваться.
Так и получилось: он почти не говорил, за них двоих отдувался Саша, а Глеб сидел и тихо "жрал" меня взглядом. После общения чрезвычайно хотелось проверить, а нет ли на коже укусов.
Так и повелось. Они звонили примерно каждые 2–3 дня, то Саша сам, то Саша с Глебом, сегодня впервые Глеб был сам и под другим логином.
– А она что?
– Предложила ему в таком случае венчаться и поститься перед свадьбой по всем канонам.
Я расхохоталась, запрокинув голову, бесстыдно выставляя напоказ беззащитное горло.
– Бедный Демон… – Простонала, вернувшись взглядом к монитору.
Но увидела совершенно не то, что ожидала. Вместо веселого и шутящего Глеба на меня смотрели жгучие глаза человека желающего, жаждущего и голодного. В переносном смысле последних двух определений.
Я сглотнула, с трудом проталкивая слюну сквозь внезапно ставшее сухим горло.
– Глеб?
Мужчина с той стороны словно очнулся ото сна, вздрогнул. Взгляд его стал более осмысленным и менее волчьим.
– Так хочется бросить все нахер и свалить к тебе, ты бы только знала. Я уже тихо ненавижу Бориса, когда ты о нем говоришь. Ты должна была с нами встречать и Новый год, и Рождество. Да хоть даже это гребанное католическое…
В голосе Глеба звучали неподдельные горечь и тоска. Тоска одинокого человека, изголодавшегося по ласке.
Я кусала губы, судорожно думая чтобы сказать, как поддержать. Все слова, что приходили на ум, казались пустыми, ничтожными. Ими только воздух сотрясать. Зря.
Опустила глаза, так и не найдясь с ответом.
– Ты хоть с ним не спишь? – Ворвалось в уши внезапное и подозрительное.
Я вскинулась и расхохоталась:
– Не сплю. У меня и желания то особого нет с кем-то спать. Слишком устаю. Но зато я научилась уже сносно болтать по-немецки, вчера с Борисом в кино были, почти все поняла.
– Опять этот Борис… – Немного нервно протянул Глеб. Я поджала губы и нахмурилась, с укоризной глядя в камеру. Не могла же я сказать, что Борис водит меня в кино, на выставки и даже в музеи, считая себя виноватым. И поскольку из-за напряженного графика работы и учебы знакомиться с и заводить друзей некогда – он отдувается за всех. Тем более, я так или иначе не даю ему забыть, как он опростоволосился по приезду. А реакции Тима Борис боялся панически. Странно, что не Глеба, а именно Тима. Да и вообще, чего этого Тима бояться? Я не понимала. Нужна я ему, как зайцу стоп-сигнал. За три месяца общения с Глебом и с Сашей он не проявился ни разу, хоть как-нибудь.
Обиделся на мое отчуждение и на то, что я повесила на него всех "собак"? Так вроде это правда, чего обижаться?
Пожала плечами на ход собственных мыслей и опять вернулась к своему "ревнивому страдальцу".
– Боюсь, пока я не обзаведусь тут друзьями-подругами, единственным человеком в моем окружении останется Борис. Можешь сказать спасибо Змею.
Глеб, едва услышал от меня прозвище, которое я ни разу не произнесла за все три месяца общения, мгновенно переключился с режима “ревнивые страдания Белого”.
– Ты все еще на него злишься? – Спросил осторожно.
– Злюсь ли? – Я задумалась, тщательно анализируя свои ощущения. – Да. Злюсь. Не просто злюсь. Я разочарована. Понимаешь, Глеб, – я опустила глаза в бокал, по дну которого гоняла остатки итальянского вина, – если бы его проступок был только в том, что он замалчивал информацию, это было бы не так. неприятно. Мужчина сам привык решать свои проблемы, сам себя сделал. Это все можно принять. Обижаться, да, злиться, да, но на короткое время. А тут… Он ведь игрался, игрался моей жизнью, моим здоровьем, моим отношением к нему.
Не выдержала и встала с дивана, пройдя к окну.
– Понимаешь, я бы согласилась быть приманкой, но только сознательно. А ведь я ему доверяла, больше чем тебе, больше, чем Саше. Сашу я видела не в самых приятных обстоятельствах, как и тебя. И подсознательно была готова в очередному выверту. Вы хотя бы были честны. Грубы, местами отвратительны, но честны. А Змей… Змей всегда был идеальным. Понятливым, заботливым, надежным. Никогда бы и в голову не пришло, что он… Что он играет моими чувствами, как кот с мышкой. Забавляется всего лишь..
Голос дрогнул и я поняла, что скоро банально разревусь пьяными слезами. Кому оно надо?
Выпрямилась и, нацепив улыбку на лицо, обернулась. Глеб смотрел не в камеру, а куда-то сильно поверх. И выражение лица такое, вроде как: ну, извини, приятель, я не виноват, что тебе пришлось все это дерьмо выслушивать.
Улыбка слетела с губ и я хищно прищурилась, подбираясь к ноуту. А я ведь не раз замечала, что, то Саша, то Глеб кидаю взгляды в сторону, то ли советуясь, то ли ища одобрения у кого-то, оставшегося за кадром.
– Он там, да? – Спросила устало у Глеба. Опять они за свое. Хотя. сказал бы сразу, что Тим нас слушает, стала бы я с ним разговаривать? Нет. Или да, но не было бы откровенности. А сейчас… Сейчас я выговорилась и переложила частично весь груз своей обиды на плечи Глеба и самого виновника этих обид.
Глеб кивнул. По лицу видела – боится. Боится, что я сейчас отключу связь и, возможно, больше не выйду. А мне стало безразлично. Ну сидит и сидит, слушает…
– Трус. – Произнесла ясным голосом. Глеб наморщил лоб, то ли осуждая, то ли проявляя недовольство.
– Ты трус, Змей. Мало того, что так и не извинился, так еще и прячешься за спинами друзей. Хочешь поговорить, говори. Но не смей больше приходить и слушать. Эти разговоры не для тебя.
Я все-таки психанули и сбросила вызов. Вот гаденыши. Ну я им устрою.
Звонок в дверь отвлек от мысленного четвертования особо опасных для моих нервов индивидов.
– Борис, – выдохнула, открыв двери.
– Привет, – Голубые глаза скользнули по лицу, – ты расстроена?
Правда? Он вот так, сходу, уже знает, что я чем-то расстроена?
– Есть немного, но это к предстоящему походу в кино не относится. Кстати, я тут подумала, Боря, я очень тебе благодарна за всю возню со мной, но, наверное, хватит уже. Я буду пытаться сама строить свой досуг. Две девушки с работы пригласили в театр на выходных, еще одни ребята в клуб, отметить день рождение нашего общего знакомого. Я и правда увлеклась… Только время у тебя забираю.
Я несмело улыбнулась. В надежде, что Борис сейчас обрадуется и умчится вдаль, в поисках приключений на свои вторые. кхм.
Но, напротив, мужчина вдруг стал раздраженным и сдержанным. От заботливого добродушия, с которым он интересовался о моем душевном состоянии, не осталось и следа.
– И кто это тебя в клуб звал? – Строго спросил, проходя на кухню.
Я пошла следом, не совсем понимая его реакцию.
– Михаэль и Никола, это врачи в госпитале твоих родителей. У Михаэля день рождения через две недели, он решил с друзьями в клубе собраться. Он еще и Юлию, и Катрин, и Сесиль пригласил.
– И каким боком ты относишься к понятию "его друзья"?
– Ну, мы как бы общаемся, на обед вместе ходим. Борис, я не понимаю, ты что не рад? Я же только обузой была…
Борис уткнулся в чашку и даже не знал, что и ответить на это заявление? Что она – слепая дура? Так обидится.
Видел он их на обеде, всех шестерых сразу или по группам, и не раз, да только думал, что дальше совместных обедов общение так и не зашло. И Михаэль этот, смотрит на красивую и успешную, пусть еще и коряво говорящую на немецком женщину, как котяра на сметану. Рыжый такой котяра, наглый, с ирландскими корнями и звонкими яйцами.
Или сказать, что постепенно из навязанной ему, даром не нужной, бабы, она превратилась в женщину, за внимание которой он готов бороться хоть с самим Змеем. Тем более Змей и так не в фаворе.
Они там. А он тут. Постоянно видит эти улыбки, слышит низкий веселый смех. Она удивительно не сдержанна, когда смеется, запрокидывает голову, но глядя на нее не становится противно, наоборот, ты заражаешься этим весельем. И улыбаешься, как дурак. Она вся искренняя. И ее сочувствие, когда приходишь с работы выжатый, как лимон, а она предлагает отменить поход на каток, ссылаясь на то. что кататься не умеет и ей до чертиков стыдно будет. И вместо прогулки ставит тебе фильм на ноуте и окружает заботой. “Слушай, а ты какао любишь? Давай приготовим. Ты как любишь: больше какао или сахара? Представляешь, нашла сегодня в одном из магазинов НОРМАЛЬНЫЙ какао, а не синтетический подслащенный суррогат. Даже не представляю, как на полки занесло в приличную и вымерянную до залысин Германию.” И улыбается так ярко. А ты ловишь себя на мысли, что готов самолично пригнать фуру с этим долбанным какао, лишь бы она вот так улыбалась. Еще и еще, слегка морща при этом вздернутый носик.
И улыбалась только тебе.
Или, как они спорили и она шутливо дала ему подзатыльник. Он тогда от возмущения чуть не поперхнулся. С ней можно было и поговорить на отвлеченные темы, и весело провести время и помолчать. Главное – помолчать. Без неловкости и неудобства, когда так и тянет сказать какой-нибудь бред.
И ты выдыхаешь, расслабляешься, окруженный заботой. Все проблемы с юристами и больными отступают на задний план. Он уже втайне мечтал о том, что за два года все четверо настолько отвыкнут друг от друга, что больше не сойдутся. А он будет рядом.
Эгоистично? Пусть. Зато ему хорошо. И ей тоже будет. И друзей у нее будет много, а вот это плохо. К ней и так тянутся в коллективе. Диковатая русская превратилась в "свою" за какие-то четыре месяца, а что будет дальше? Поклонников тяпкой по больнице гонять? Тем более была бы еще дурой, а то мама на нее не нахвалится. И язык сходу хватает.
И тут Борис с ужасом подумал, что все перечисленное имело значение только для него. А она… Для нее это просто обязательства с его стороны и не более. Поэтому она ни разу кокетливо не посмотрела, не прикоснулась со значением… От промелькнувшей мысли внутренности стянуло в узел, а затем затянуло еще и коркой льда. Ну уж нет. Он просто так еще не сдавался.
– Лен, давай встречаться? – Вот и все. Он это сказал. Борис чуть трусливо не зажмурился, но в последний момент одумался и поднял глаза, испытывающе смотря на сидящую перед ним женщину.
– Э, не-е-ет… Нет-нет-нет. Не надо мне этого. Не хочу. – Я вдруг рассмеялась, как безумная. – Борис, ты с ума сошел? А этих троих мне куда девать?
– Ну так между вами ничего нет. – С трудом сохраняя спокойствие, давил на логику и здравомыслие Борис. – Общение по скайпу – это общение по скайпу. Лен, два года. Практически еще два года. Ты же не думаешь, что это реально?
– Не знаю, – я отвернулась, не хотела видеть разочарование в глазах мужчины. Я ведь и не воспринимала его, как возможного спутника жизни. Слишком оказалась занята проблемами, мыслями и другими мужчинами. А тут вдруг… Как же неловко. И сочувствую. Но зачем ему я и мои тараканы? Три огромных, адски нудных таракана.
– Это значит нет? Ты уверена? – Борис уже стоял на выходе из кухни. Я оглянулась и посмотрела на него еще раз, присматриваясь, словно впервые увидела.
А ведь с ним и правда все это время было хорошо. Он веселый, умный, галантный… Мне не противно с ним целоваться. Неужели Глеб был прав? Не зря он завел "шарманку" про Бориса.
– Нет. Я дала обещание Глебу и Саше, что дождусь… – Я твердо и без сожаления ответила отказом.
– А Тиму? Тиму давала обещание?
– Нет, не давала. Но при чем тут Тим?
– Как причем? Было трое, останется трое. Я все равно не отступлю. – Борис радостно улыбнулся, явно прокручивая какие-то мысли по моему завоеванию в голове. – Кстати, если ты поторопишься, то мы еще успеем в кино, как и собирались.
Кино? Я вздохнула. Теперь с Борисом не так просто будет общаться, зная о его увлечении. Но билеты "пропадут", да и отказываться от общения с ним из-за его бзика – глупо. Буду надеяться, что это временное помешательство. Свести их с начальницей что ли поближе? С этими мыслями я согласно кивнула и отправилась переодеваться.
Глава 32. Пришествие Змея
Твою ж мать. Нет, не так. Твою ж мать!
– Заходи в квартиру, быстро! – Мужчина в ответ непонимающе вскинулся. – Это тебе, детка, не Россия, сейчас соседи полицию вызовут. Захотел в отделение? Шут хренов. Бегом, я сказала!
Кричать и тревожить соседей по дому – чревато, поэтому приходилось максимально грозно шипеть, чувствуя себя при этом диковатой помесью змеи, трещотки и сдувающегося шарика.
Тим недовольно передернул плечами, взглядом обещая все мыслимые и немыслимые кары, и, прихрамывая, двинулся к полуткрытой двери.
– Борис, Боря… – Я легонько тряхнула блондина за плечи. – Ты встать сможешь?
Борис попытался сплюнуть кровавую слюну, но челюсть двигалась слабо и получилось, что струйка потекла по подбородку, придавая мужчине еще более измученный и отталкивающий вид. Если бы не приятный аромат туалетной воды и дорогущая, даже в грязном и порванном виде, одежда, вылитый бомж-пропойца из-под моста.
– Давай, поднимайся, я помогу… Боря, ну давай же, ты же не хочешь скандала вокруг своей личности и госпиталя? – На эти слова Борис хоть и с трудом, но все-таки отреагировал, он по-джентльменски попытался подняться по стеночке, стараясь не давить на меня слишком своей тушей. Вот в этом жесте был весь Борис. Джентльмен до мозга костей. И как его угораздило с Тимом и Глебом связаться?
Нет, знать предысторию их взаимоотношений, я знала, но все равно не переставала удивляться время от времени. Особенно, когда кто-то из остальных мужчин выкидывал очередное коленце.
С трудом довела Бориса до дивана и, усадив на него, рядом с изрядно помятым Тимофеем, приказала сидеть и не рыпаться. Сама же занялась уборкой лестничного пролета. Матерясь и чертыхаясь собрала землю и утрамбовала обратно в горшки растения, не забыв полить. Надеюсь, не помрут, было бы обидно. Хорошо еще, что горшки пластиковые, а не керамические. Замыв следы побоища со стен и ступеней, вернулась обратно в квартиру.
Закинула ведро в ванную, предварительно выплеснув его содержимое в унитаз. Тряпку, всю в земле, кинула рядом с ведром. Потом разберусь.
Ну что за люди? Хорошо, что сегодня выходной. Пересрали.
– Ну и? Кто первый? – Вышла к мужчинам.
Оба все еще сидели на диване. Борис, вытянув ноги и откинув на спинку голову, с закрытыми глазами, вид у него оказался настораживающе бледным. Тим подчеркнуто игнорировал друга, то сверля глазами стену, то переводя взгляд на меня. И тогда его серые глаза становился в разы злее.
– Молчите? Хорошо… – Я нервно пристукнула носком тапка по полу. – Борис, тогда начнем с тебя. Зачем ты полез в драку?
Борис ожог голубыми лазерами и спрятал их опять под веками. Согласна, вопрос дебильный. Но и ведут они себя соответственно.
– Я не начинал драку. – Наконец сипло и с явным трудом произнес. – Это все наш дражайший друг, явившийся внезапно, как в худших комедиях.
– Ты мне еще о комедиях поговори… – Нервно пробормотал Змей.
Борис хотел еще что-то добавить, но не успел, стоило ему открыть рот, как он позеленел и его вывернуло прямо около дивана.
“Сотрясение” – мгновенно констатировал мозг, а руки уже набирали номер Сесиль. Я точно знала, что она сегодня на дежурстве и надеялась, что мое мнение о ней сложилось правильным. Болтать направо и налево она точно не станет.
– Силь? Да, это Елена. Мне нужна машина к моему дому. Нет, не мне. Борису Константиновичу. Похоже, сотрясение. Угу. Да, чем тише, тем лучше.
Сбросив вызов, понадеялась, что скорая будет быстро. Бориса больше не рвало и цвет лица сменился с зеленого на белый, лоб покрылся испариной.
На помощь пришли мокрое полотенце и пакет с кубиками льда.
А еще, как ни странно, Тим. Он помог пересадить Бориса в кресло, а сам принялся за уборку. Молча. Ни единого мата или ворчания. Но кислое выражение лица говорило само за себя.
Наверное, я бы позлорадствовала, да только состояние Бориса не давало отвлекаться на посторонние разговоры.
Глядя на него, я и сама уже начинала себя чувствовать не очень хорошо, но Борис мужественно пытался храбриться, хоть и давалось ему это нелегко.
– Теперь можно сказать, что мы квиты… – Криво улыбался он только правой стороной губ, пока я держала холодный пакет у его головы. – То я лечил тебя, теперь ты лечишь меня.
Мужчина снова согнулся в спазме, на этот раз пустом. Он откинулся назад, тяжело, с надрывом, дыша, закрыл глаза.
– Боря, Борь, ты только не отключайся! Посмотри на меня, пожалуйста, не закрывай глаза. Скоро приедет Силь, она поможет.
Бледные губы мужчины опять содрогнулись, в попытке улыбнуться и он произнес, едва приподнимая ресницы:
– Давай так, я не закрываю глаз, а ты сходишь со мной на свидание. Нормальное свидание.
Сзади грюкнуло и послышались тяжелые шаги в нашу сторону:
– Даже не вздумай. – Змей едва не скрипел зубами.
Но мне все его “скрипения” были, если не совсем “по барабану”, то несколько не ко времени.
– Хорошо, Борис, я схожу с тобой на свидание. Но если… Если я решу больше на них не ходить, то ты не будешь настаивать. Договорились? – Сзади злое чертыхнулось голосом Тима и утопало в сторону дивана, где начало опять греметь ведром.
– Пока что да… – Мужчина сделал еще одну попытку ухмыльнуться, уголки губ едва дрогнули. – Нет сил спорить…
Бориса больше не тошнило, но с каждой минутой он все больше отключался и с каждым разом возвращать его во вменяемое состояние оказывалось все труднее.
– Как больной? – Раздался голос, который я как никогда рада была слышать. – Смотрю, не очень.
– Я бы даже сказала “хреново”… – Прокомментировала себе под нос.
Силь, проверяя реакцию Бориса на свет, и двигательные реакции, повторила на русском, почти по слогам, с вопросительной интонацией:
– Х’-реэ-но-ва?
– Да-да, – подтвердила я, – это когда совсем все плохо.
– Запомню. – Очень серьезно сообщила Сесиль, на что Борис попытался рассмеяться и скривился от боли.
– Ну что, – молодая женщина закончила осмотр, – сотрясение. Грузим его, ребята. – Затем она перевела взгляд на Тима, делая вид, что только его заметила. – А этому пострадавшему помощь не нужна?
– Не нужна, – на вполне сносном немецком отказался от осмотра Тим. Силь кивнула, не став настаивать. Удивительное дело для немецкого врача, но, видимо, проработав с русскими еще и не тому научишься.
– Тогда собирайся и поехали, расскажешь, как лучше с документами, а то с Бориса Константиновича пользы сейчас немного. Да и вообще… – Обратилась она уже ко мне и внезапно подмигнула, показав украдкой большой палец и кося глазами на Тима, который с унылым видом стоял у окна.
– Две минуты… – Я торопливо схватила вещи и переоделась в ванной, чтобы не смущать Тима и Силь, когда вышла, врач уже стояла на выходе, притопывая в нетерпении ногой. Тим оказался на кухне.
– Я скоро вернусь.
Он, не поворачиваясь, пожал плечами.
Возня с бумажками и разнообразными попытками по-возможности скрыть пациента от высшего руководства, сиречь – от родителей, по слезной просьбе Бориса, заняла чуть ли не полтора часа, еще полтора часа дорога. Когда я уже подъезжала на такси к дому из подъезда как раз вышел Тим, закинул сумку – и где она была раньше? – на заднее сиденье серого Опеля, сам сел рядом с водителем.
– Извините, а можно сменить маршрут?
Таксист недоуменно на меня посмотрел, но согласно кивнул.
– Тогда, пожалуйста, вот за этим Опелем. – И я для точности проговорила номер.
Ехали мы около часа, пока серая машина с его пассажиром привела нас к автовокзалу. Похоже, Тим решил поступить в лучших традициях “меня”, если можно так выразиться. Т. е., попросту, – сбежать.
Не думаю, что его испугали или хотя бы обеспокоили разборки с полицией или возможные претензии Бориса по поводу нанесения ему телесных повреждений. Похоже, бежал он от самого себя.
Торопливо рассчитавшись с таксистом, поспешила в сторону большой площади перед вокзалом. Но идти далеко не пришлось. Тим обнаружился на одной из скамеек небольшого сквера. Он сидел в тени хвойных и вертел в руке зажигалку. Видимо, сильно приспичило курить, в такие моменты он всегда вытаскивал одно из напоминаний о его привычке и вертел в руках, так и не решаясь нарушить данное самому себе слово.
Змей смотрел на вещицу несколько секунд, а потом швырнул ее в урну. С силой. Закрыл глаза и вытянул ноги, откинувшись. В общем, принял свою любимую позу для размышлений. А я наблюдала, стоя невдалеке и понимала, что знаю о них троих уже слишком много. Привычки – только верхушка айсберга.
Я не стала скрываться. Скамейка оказалась ледяной, но и не удивительно, март выдался холодным, повсюду еще лежал снег. Пусть ноздреватый, грязный, но он весьма успешно сопротивлялся теплу.
Тим приоткрыл один глаз и опять закрыл, не двигаясь и не поворачиваясь, не заговаривая.
Он был таким же холодным, как и воздух вокруг, как дерево подо мной и как мои пальцы – я так спешила, что забыла дома перчатки.
Но не это оказалось самым неприятным. Его взгляд. Абсолютно потухший, выцветший. Ни страсти, ни злости. Ни-че-го.
Заговорила первой сама:
– Если тебе интересно, у Бориса – слабое сотрясение и гематомы по всему телу. Переломов нет, внутренних повреждений – тоже. Силь хотела все-таки обратиться в полицию, но он запретил. Смеялся. Сказал, что ты еще сдерживался, судя по результатам. Или совсем потерял сноровку.
Тим молчал.
– Ты зачем вообще приехал?
И он соизволил открыть рот:
– Какая теперь разница.
В самом деле. Какая теперь разница?
– Надолго? – Я видела, как непоседливый малыш гонял голубей, пытавшихся что-то выкопать в оплывшем снегу. Он так заразительно смеялся, что невольно улыбнулась и сама, не смотря на осеннюю слякоть в душе.
– Планировал на неделю.
– Тогда пойдем.
И только теперь я решилась обернуться. Он смотрел сквозь меня. Глаза ничего не выражали. Пустые. Холодные. Отрешенные.
– Я собирался уезжать.
– И поэтому даже не пошел за билетом? – Я усмехнулась. Потянувшись, взяла его за руку и потянула, вставая. Он тоже без перчаток. Но руки теплые. По-привычке завернулась в такое уютное и родное.
Глаза в глаза. Серые омуты приобрели цвет грозового неба. Встал рядом, подхватил сумку.
– Поехали.
Голос Змея оказался под стать глазам. Хриплый. Я шла следом, внутренне ликуя.
Он все-таки приехал.
И без лишних слов понятно зачем.
Извиниться.
Приехал. Сам.
Оставил там Сашу и Глеба. А вот за этот поступок можно и поворчать. Но потом.
Сейчас же я шла по заснеженной площади к стоянке такси вслед за мужчиной, что примчался. Не смотря на все мои обиды. Несмотря на его пятимесячное молчание. Я за все это спрошу. Опять же – потом.
Утепленная, но, короткая, куртка и так любимые Глебом и Тимом джинсы в облипку – не скрывали ни длины ног, ни упругих ягодиц. Тяжелые ботинки подчеркивали общую брутальность образа. Тим шел без шапки, темные прямые волосы шелковым водопадом свободно спускались по плечам. Почему-то они остались не собранными, как обычно.
Прохожие оборачивались ему вслед, в том числе и женщины. С чего он вообще решил, что не может привлечь внимание противоположного пола? Даже избалованная мужиками Силь сразу отреагировала.
Двойственные желания разрывали: желание стучать по нему, Змею, кулаками и кричать, пока не осознает все, в чем он был не прав или привязать его к кровати… И…
Я облизнулась. Второй вариант казался гораздо более занимательным.
Ягодицы остановились.
Застигнутая врасплох не успела скрыть вожделения и предвкушения.
Тим криво усмехнулся и рывком притянул к себе.
– Тут нельзя, это неприлично. – Успела прошептать, прежде чем знакомый аромат окутал и отключил полностью сопротивление, а сухие, полные губы впечатались в мой рот. С силой. С силой ответила.
