Текст книги "История третья. Так не бывает (СИ)"
Автор книги: Женя Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
История третья. Так не бывает
Женя Сергеева
Глава 1. До свиданья, отпуск
Последний день отпуска.
На самом деле не последний.
Брала я путевку в санаторий с учетом того, что перед выходом на работу придется еще “отдыхать от отдыха”. И как минимум убрать пыль в квартире, которая, даже при закрытых окнах, за два дня каким-то то ли чудом, то ли проклятием, умудрялась зарастать пылью и паутиной.
Итак, последний день отдыха, да, вот так будет вернее. От которого я ожидала намного больше, чем получила. Собираясь к морю, я грезила не только солнцем, пляжем и трехразовым питанием. Хотелось встряски, романтики. В конце-концов какого-то бурного, пусть и непродолжительного курортного романа и страсти.
Не повезло.
На редкость скучный прибрежный городок, мамочки с детьми, семейные пары и танцевальные площадки с музыкой времен молодости нашей эстрады.
Кто там помнит сколько лет этим “красным карликам”? Ага… То-то же.
Я смотрела, как море лениво набегает на гальку, смешанную с мелким желтым песком и также лениво откатывалось обратно. Солнце жарило, кусаясь. Легкий бриз тут же зализывал укусы, зацеловывал свежестью и стихал, опять подставляя тела отдыхающих огненной страсти.
На душе царило полнейшее разочарование. Нет ничего печальнее, чем несбывшиеся ожидания.
Вытащила из пакета молочно-желтый початок и с наслаждением в него вгрызлась. Зато тут вкусная кукуруза и неимоверные арбузы! Жизнь все-таки прекрасна. И плевать на отсутствие хоть какого-то намека на прочие телесные удовольствия.
***
Ставший за десять лет проживания родным Питер встретил духотой и низкими тучами. Люди варились в собственной коже, напоминая в привокзальной сутолоке перетянутые одеждой сосиски и покрасневшие суповые наборы – кому как повезло с телосложением.
Мокрые тела прижимались в транспорте. При этом вежливо извинялись, если прижимались слишком сильно или нечаянно наступали на ногу. Это тут такие вежливые, ближе к благополучным районам. Но, к моему великому сожалению, зарплата социального работника, не позволяла снимать в них квартиру, поэтому приходилось в моем случае сочетать несочетаемое.
Работа неплохо сочеталась с двумя подработками на дому, а жилье удалось подобрать в не самом благополучном, но тем не менее, относительно тихом районе. Если немного притормаживать с желаниями в течение года, то даже удавалось откладывать на отдых. Уже второе лето подряд. До этого времени жила гражданским браком с мужчиной и почему-то денег катастрофически не хватало. До сих пор удивляюсь куда что уходило.
Дома в районе были не самыми обшарпанными из того, что я видела, метаясь в поисках жилья чуть ли не по всем районам города. Подъезд – закрытым и чистым, а соседи – неконфликтными. Сверху – Бабушка – божий одуванчик стальной закалки, снизу – семейная пара бездетных трудоголиков, квартира рядом уже давненько пустовала.
После учебы институт предлагал бюджетникам вакансии и мне повезло попасть не в “Тьму таракань”, а по месту обучения. Так и прижилась в культурной столице, хоть сама была родом из довольно сухих и теплых мест.
Не смотря на откровенно отвратительную погоду большую часть года, мне в большом и не жадном на развлечения городе откровенно нравилось.
Наконец показалась знакомая остановка, и автобус, на прощанье пережевав, перемяв и перещупав своими слюнявыми зубами-пассажирами, выплюнул меня в духоту улицы.
В магазин бы зайти, но так откровенно лень было тащиться туда с дорожными сумками, поэтому задвинув мысль о еде куда подальше поплелась в сторону дома.
Оказалось, что и он тоже меня встречал: распахнутой настежь дверью подъезда, огромным грузовиком с мебелью, коврами и прочими пожитками, а также спрятавшимися в теньке на лавочке грузчиками. Они как раз приступили к обеду, о чем-то оживленно переговариваясь. Проходя мимо услышала обрывки разговора, повествующие о каком-то бедном молодом парне, которому в жизни очень не повезло. Примерно так звучал разговор, если опустить всю ненормативную лексику и попытаться соединить оставшееся.
Но с каким сочувствием все это звучало. Даже я прониклась.
Поднявшись к себе на второй этаж обнаружила на площадке кучу коробок: ни пройти, ни проехать. Дверь была изрядно заложена. Можно было, конечно, попытаться их самостоятельно отодвинуть. Но я устала после почти двух суток в поезде, устала от жары, была голодна, что совершенно не добавляло настроения.
Оглянулась на дверь вновь прибывших – не заперта, направилась к ней, нет не поскандалить – зачем начинать проживание через стенку со скандала. Но на втором шаге моя решительность поубавилась. За дверью раздался звук удара по голой коже и стон. женский.
Остановилась. Посмотрела на коробки. Со стороны приоткрытой двери послышался еще один звук удара и стон. Я еще раз посмотрела на коробки. Может сама справлюсь?
А по белью уже распустилась влажность, отнюдь не та, которая от жары. Я просто таки чувствовала, как к органам малого таза приливает кровь и половые губы начинают разбухать, увеличиваясь в размерах. Влагалище выделяет секрет, чтобы облегчить проникновение.
Вопрос вот только – чего?
Хлопок и стон повторились еще раз.
Коробки с половину меня размером в высоту и в три меня в ширину уже казались совершенно легкими. Но возбуждение успело перекрыть доступ крови к тем отделам мозга, что отвечают за благоразумие и бдительность. Бдить совершенно не хотелось, а вот посмотреть, что за извращенцы поселились со мной рядом и какому разврату они там предаются – очень.
Это было страшно и порочно, порочно и страшно, в общем, все что испытывала в данный момент было страшно порочно.
Раньше я вуайеризмом не страдала ни в какой форме, но видимо в латентной это отклонение во мне все-таки скрывалось. Конечно, если меня вдруг застукают, то всегда можно сослаться на коробочки: “а не соблаговолите ли убрать?”.
Мы же не будем рассказывать о моем вновь открывшемся тайном увлечении?
Так обдумывал пути отступления на случай казуса мозг, а в трусиках все плыло, ноздри подрагивали в предвкушении, а ноги сами несли к коварно приоткрытой двери.
Встала чуть сбоку от нее: то ли ниндзя в старых американских фильмах, то ли опер в современных русских. Но роль “крутого уокера” мне не светила точно, врываться, срывая салонную дверь ударом ноги было, простите, не с руки.
Дверь, послушная моему порыву и пальцам, медленно открывалась, даже не скрипнув. Молодец, хорошая дверь, я, чувствуя, что сердце бьется везде – и в пятках от страха, и в горле от адреналина, и в клиторе от возбуждения, и в заднице от приключений, мысленно послала ей лучик благодарности, погладила кончиками пальцев. О чем тут же пожалела, шершавая на ощупь внутренняя обивка, издевательским языком прошлась по кончикам пальцев и усилила возбуждение.
Дверь пришлось открывать сильнее и сильнее – высокий шкаф, который затащить затащили и тут же за порогом бросили, закрывал весь обзор. Наконец, удалось просунуть свою буйную от любопытства голову настолько, чтобы увидеть дверь, ведущую в жилую комнату, еще ничем не обставленную. На мое счастье, та дверь была открыта полностью и именно к ней прижималось женское тело, с – тут я обмерла – повернутым в противоположную от меня сторону лицом.
И без того короткий сарафан на молодой женщине был задран до талии, трусики приспущены, открывая ягодицы. На той, что была ближе ко мне виднелся отпечаток крупной ладони.
Владельца ладони видно не было, все из-за того же проклятущего шкафа. Но я увидела саму руку, взметнувшуюся и с легким, не сильно болезненным хлопком опустившуюся на аккуратную бледную попку. Девушка опять застонала.
Затем раздалось невнятное мужское бурчание. Чуть хрипловатый голос что-то говорил тихо и медленно. То ли внушая, то ли объясняя.
Раздался еще один хлопок. И за ним стон.
Мозг где-то на краю отметил странный курс движения руки – судя по всему мужчина сидел на чем-то.
Я готовилась и дальше наблюдать за кхм. наказанием? Когда услышала опять тихий хриплый и неразборчивый голос.
Заметила, как девушка сильнее прогнулась в пояснице, еще больше открываясь навстречу партнеру. Мужская рука, с пальцами, блестящими от смазки прошлась ровно по середине и остановилась, пытаясь погрузить палец в совершенно не предназначавшееся для погружения место. Девушка сжалась, за что получила еще один хлопок. И только она расслабилась, как палец таки проник в нее, она застонала то ли от боли, то ли от возбуждения и еще больше прогнулась. Несколько фрикций средним пальцем, от которых тело девушки задрожало и рука исчезла.
Я не надеялась, что на этом все и закончится. Да только продолжение опять удивило. В доступном взору пространстве показались обе руки, одна из которых держала что-то отдаленно напоминающее анальную пробку с аккуратным заячьим хвостиком.
Помогая себе свободной рукой, мужчина ввел пробку в девушку и что-то тихо сказал. Она развернулась и встала на колени, теперь я видела только ее ступни. Послышались характерные звуки минета и полу-стоны, полушипение мужчины. Кончил он быстро, этот хриплый вскрик удовольствия, наверное, теперь ночами мне будет сниться. Тяжело дыша, прислонилась лбом к шкафу, но тут же отскочила чуть ли не хлопнув от испуга злополучной дверью.
Внизу послышался шум и грубые, знакомые голоса. На второй этаж поднимались успевшие поесть и посплетничать грузчики.
Вся взмыленная, возбужденная и раскрасневшаяся от смущения, злости на себя и опасности быть застигнутой, попыталась сдвинуть коробки, они и правда были тяжелыми и слабо поддавались моему напору.
– О! Барышня! Что же Вы разу не спустились, все это время тут мучились? Здоровенный амбал в рабочих штанах и лямках на голый торс, громко топая, прошел ко мне. А я стояла ни жива, ни мертва, прекрасно понимая, что его громоподобный голос могли слышать и в квартире, и сделать соответствующие выводы.
– А, ну, блоха, подвинься, – мужик не просто отодвинул, а отставил меня в сторону и принялся с легкостью шуровать коробки.
Пискнув благодарность, схватила свои сумки и ретировалась под надежную защиту своей двери, смущенно опуская глазки и пунцовея от стыда.
А перед глазами все маячили бледные ягодицы и входящий между ними темный предмет. Интересно, как долго он ее заставит ходить с хвостиком?
Глава 2. Вот и здравствуйте
Небольшие камушки практически разбегались врассыпную, подталкиваемые посланными в полет предшественниками. Выдергивала их из состояния покоя, естественно, я. Настроение было ни к черту и срывать злость на ни в чем не повинных каменюках было единственным выходом. Поскольку шла я по улице, где кричать матом, визжать или биться головой о столб было не только плохим тоном, но и могло послужить прямой дорогой в обезьянник, в лучшем случае.
Даже на невинное пинание камней бабульки у подъезда смотрели с осуждением и ворчали недовольно вслед. Страшно подумать как активно они бы перешли к действиям будь я немного более шумной.
И вывела меня, кстати, одна из таких вот “божьих одуванчиков”. Жизнь социального работника не сахар, скажу я вам. И не только в плане постоянной проверки на выносливость как моральную, так и физическую. Одна зарплата чего стоит.
Я шла и в очередной раз жалела, что всерьез не воспротивилась работе “в полях”.
Помогать обездоленным. Угу. Тоже мне Тимур без команды. Не все нуждающиеся, конечно, обладали мерзким характером.
С утра я успела побывать у Ирины Анатольевны, на редкость приятная женщина, всегда с улыбкой, даже когда нездоровится. Доброе слово приятно и собаке, слышали о таком? Она, видимо, тоже, поскольку именно ее расположение иной раз просто вынуждало выполнять какие-то незначительные поручения совершенно бесплатно. Даже если они не входили в общий перечень услуг.
А вот последний на этот рабочий день визит совершенно стер заряд положительных эмоций, полученных сутра. Женщина придиралась ко всей выполняемой работе, еще и потребовала лишний раз сбегать в магазин, а когда услышала про оплату, разоралась, буквально брызжа слюною во все стороны, что такие "лощеные сучки" – цитирую – "только и могут, что на чужом горе выгоду искать". Это я то "лощеная"..ага. В общем, платить она отказалась, а я не стала в магазин идти. Даже не из принципа, просто таких как она приходилось сразу ограничивать рамками: поступишься – будешь постоянно должна.
В таком прескверном настроении и добралась к дому. Почему-то изнутри обгладывало чувство вины. Каждый раз, когда приходилось отказывать беспомощному в своей старости или болезни человеку, только потому что он не может потратить лишнюю копейку – становилось больно. И за немощную старость человека, всю жизнь отдавшего работе на государство, которое не смогло достойно обеспечить последние годы. И за увечья покалеченных, которые не могли даже покинуть стен квартиры без специальной помощи. Не потому что не хотели, а потому что не было в доме ни пандусов, ни нормального лифта – ничего, чтобы спуститься вниз, во двор, на волю, из душной, изученной вдоль и поперек квартиры.
И я должна была еще и брать у них деньги… Нет, не моя это работа. Не моя! Надо завязывать и искать другую. В конце концов, не зря я заканчивала еще и бухгалтерские курсы, плюс знание английского и русского – в идеале, желание обучаться… Прорвусь.
Подъезд встретил тухлой тишиной, прохладой и гулким эхом шагов. За две недели, прошедшие со времени возвращения из отпуска, я ни разу не видела новых соседей, несколько раз слышала, как хлопнула дверь – и все. Ни друзей-приятелей на новоселье, ни музыки, ни шума ремонта. Единственным признаком обитания в соседней квартире были ежевечерние громкие скандалы.
Слов невозможно разобрать, только голоса. Повышенный, чуть визгливый, со следами слез – женский и тихий, рокочущий – мужской. Это не было похоже на тандем "Господин – саб". Вроде женщина в таком случае не должна была вообще повышать голос, да? А может она таким образом "нарывалась"?
"Хотя, кто их, извращенцев, разберет…" Подумала я и захихикала. Размышления были как раз из области: уж кто бы говорил.
Были и в моей интимной жизни эксперименты в данной области, только вот невольным доминантом оказалась я сама. Без фанатизма. Поэтому мой последний парень от меня и сбежал, так и сказал:
– Извини, Лен, но Госпожа ты никакая. Слишком… – Игорь замялся на миг и продолжил, – мягкая.
И свинтил. Наверное в направлении БДСМ клуба, в поисках "Настоящей владетельницы" его худосочного тела.
А я осталась… Вместе со всем набором игрушек, многие из которых мы когда-то покупали вместе.
Почему-то вспомнилось худощавое, бледное тело бывшего, лежащего на спине на смятых от длительной возни в кровати простынях, с заведенными за голову и связанными руками. С бесстыдно разведенными и согнутыми в коленях ногами. И со стояком, аккуратно перевязанным ленточкой. Губы, красные и припухшие после того, как вылизывал меня, сжаты от напряжения, глаза полуприкрыты и в них вожделение и неприкрытая похоть, немного ожидания и страха. Последнего совсем чуть-чуть, для изюминки.
Пф! Помню, он тогда всерьез испугался за свою задницу. Я уже не в первый раз получала намеки на свою мягкость и на нежелание наказывать тем способом, который более приятен ему. Шлепками, например. Вообще, все, чем принято было бить, любые атрибуты, отсутствовали в нашем игровом наборе. Мне почему-то противно лупить мужика, разве что ладошкой, так и не смогла перебороть в себе это отвращение. Проще зажимы на сосках накрутить или воском… Вот честно.
Так вот, после очередного намека я серьезно разозлилась. Не на то, в чем он меня обвинял, а на то, что и так потакаю в его сексуальных желаниях насколько могу. И прикупила фаллоиммитатор для фистинга. Для влагалища. Моя реакция на эту дубину чуть ли не до колик рассмешила продавца, когда я с полностью офигевшими глазами спросила:
– А это вообще как?
На что получила вполне профессиональный ответ:
– С трудом. Вам может помочь? – Молодой человек стоял на фоне хрен-знает-для-чего-вообще-нужных игрушек. Некоторые даже моя весьма буйная фантазия не осиливала хотя бы мысленно куда-то применить. Разве что вместо бюста какого-нибудь мыслителя на тумбу. А что? Какие времена, такие и “мыслители”.
– Помогите, пожалуй… – Я задумчиво крутила “фигню” в руках. – Мне бы еще смазки и штаны приспустите….
В моих глазах уже зажглось предвкушение, а вот у продавца, наоборот, энтузиазма поубавилось.
– Это Вы что, для мужчины?! – Потрясение в его голосе заставило почувствовать себя отомщенной и за скабрезное предложение, и за наглую ухмылочку.
– Так Вы будете помогать или нет? – Я уже практически наступала на симпатичного, чего уж там, брюнета.
– Извините, но испытание на продавце товара не входит в перечень услуг магазина.
Ага, можно подумать, что испытание товара продавцом на покупателях – входит.
Реакция распаленного до самовозгорания Игоря была еще покруче, чем у продавца. Когда я поднесла почему-то синий силиконовый член к его заднице и слегка ткнула туда, куда он не залезет даже при всем моем желании, глаза несчастного расширились от ужаса и его собственный член благополучно спрятался в густой растительности, как охотник в камыши. Даже глазом не выглядывал, замаскировался полностью.
– Игорь, сегодня так и быть, пощажу. Но еще раз мне скажешь, что я слишком мягкая, буду твою задницу растягивать до тех пор, пока полностью не влезет. И я не шучу.
Игорька хватило еще ровно на две недели.
О том, что мы расстаемся и по какой причине, он объяснил мне по телефону, предварительно собрав и вывезя свои вещи, пока я была на работе.
И три раза повторил, что мягкая, жалка, никакая… Сучонок. Аж повизгивал от радости, что успел сбежать до моего прихода.
Сильно не хотел синего в себя. Я еще долго ржала – именно так – после этого разговора. Неужели и всерьез подумал, что исполню свою угрозу?
Наверное и правда – слишком мягкая.
Воспоминания скрутились и опустились куда-то в район малого таза, расширяясь и заставляя кровь бежать быстрее. Уже несколько месяцев как я сама. Даже в отпуске не расслабилась.
Отсутствие регулярного секса начинало сказываться и на характере, раньше я бы с большим пониманием отнеслась к истерике подопечной.
Пока стояла и рассматривала содержимое ящика, в котором мы с Игорем хранили все свои прибамбасы для укрепления отношений, от двери потянуло сигаретным дымком.
Вот срань!
Терпеть не могу застарелый запах табака, когда он въедается в стены, в мебель, кажется и в сам воздух, который нестерпимо начинает вонять то ли мусорками, то ли бомжами. В общем, на редкость отвратительный запах.
И этот запах в последнее время стал все гуще и гуще заполнять подъезд, проникая и в квартиру.
Кто-то повадился курить на лестничной площадке. Судя по свежему и пока что более-мене терпимому запаху сигаретного дыма, засранец или засранка как раз сейчас обгаживает лестничную площадку.
Ну вот ты и нарвался/нарвалась!
Есть куда выплеснуть и раздражение, и общую неудовлетворенность и злость на этот въедливый, удушающий кошмар некурящего человека.
Как была в трусах и в домашней тунике, едва прикрывающей задницу, выскочила за порог. Вот сейчас… Душа восторженно вопила в ожидании скандала. Я их не любила, но иногда нужно было выплеснуть все накопившиеся эмоции, чтобы потом застыть пустой куклой и еще несколько часов быть в просто шикарно-офигительно-пофигистическом состоянии.
Душа еще не понимая в чем дело, потирала когтистые ручонки, а тело, остановленное сразу среагировавшим на визуальную информацию мозгом, застыло с открытым ртом, не в силах произнести ни звука.
Наверное, надо было для пущего эффекта рассказать, что первой в глаза бросилась подножка коляски с покоившимися на ней искореженными босыми ступнями. Потом слабые без должного мышечного тонуса, длинные ноги, торчащие острыми коленями в разные стороны. Затем колеса за этими коленями, про шорты, обычные светлые, хлопковые, на завязках. Полная противоположность ногам – развитой торс и сильные, мускулистые руки. Одна из которых свисала свободно вдоль коляски, а вторая длинными мощными пальцами держала дымящую вонючую сигарету. Острые скулы, “раскосый” разрез глаз, узкие губы, принимающие в себя сигарету, впалые щеки, которые как раз еще больше втянулись, вбирая в рот дым.
Растрепанные русые волосы до плеч…
Нет, все было не так.
Глаза увидели сразу всю эту картину и тело, реагируя на наглость, с которой молодой человек курил на площадке, на его покалеченный внешний вид, и на вызов и злобу в глазах, застыло.
Такой взгляд я уже видела, к моему большому сожалению, и не раз. Сильный, дерзкий, не сломленный, но ломающий сам себя изнутри. Не смирившийся, но выплескивающий свою злость на окружающих, заставляя страдать, нервничать, мучиться, испытывать чувство вины на ровном месте… И получающий удовольствие от того, что всех вокруг начинает морально корячить и плющить.
Вроде как выскочила поругаться, а теперь не хочется. А он ждет… Сидит в этом своем инвалидном кресле, расслабленный, как хозяин положения, чуть прикрыв веки, выпускает очередной клуб дыма и ухмыляется, шарит по неприкрытому телу взглядом, отвратительно, липко. Ждет, когда взорвусь, выскажу и за вонь в подъезде, и за наглость, и за… да все равно за что. Главное, заставить меня нервничать и упиваться, зная, что все равно ничего не сделаю. Потому что.
Наверное, стоит все-таки поблагодарить некоторых моих подопечных.
– А почему не на балконе? – Старалась взять себя в руки и говорить спокойно.
Под полуопущенными веками проскользнула досада, губы сжались разочарованно.
– Порог высокий. – Рокочущий хриплый голос. Приятный до мурашек. Отвратительный в своей мужской идеальности.
– А почему не сделаете удобным? – Вопрос вырвался вместе с недоумением. Обычно в квартирах с проживающими в них инвалидами старались хоть как-то наладить быт. Как минимум удобство в передвижении.
Глаза молодого человека вспыхнули злобой, он откинул сигарету мне под ноги и, развернувшись, заехал в квартиру. Дверь захлопнулась. Оставив меня в странном состоянии: пограничном между яростью и… недоумением?
Я совершенно не поняла почему он психанул, ничего обидного или неприятного не сказала, просто поинтересовалась. Задала чуть ли не самый невинный из возможных вопросов.
Все еще находясь в некотором разладе сама с собой, подняла окурок и долго смотрела на него. Нестерпимо захотелось прикоснуться губами к той части где фильтр, которой касались его губы, возможно даже язык.
Тьфу, пакость какая! Елена, кажется ты извращенка.
В дом нести окурок почему-то не хотелось, поэтому пришлось спуститься на пролет и выкинуть его в мусоропровод.
Пытаясь выкинуть образ незнакомца… А ведь и правда незнакомца, я даже не удосужилась узнать его имя, сразу накинулась с вопросами. Впрочем, и он не выделился воспитанием, только раздевая глазами, да нахамив… Практически.
Так вот, пытаясь выкинуть образ незнакомца из мыслей, а то он все в них курил и выпускал дым, складывая губы самой сексуальной буквой “о”, которую мне когда-либо приходилось видеть, вернулась в квартиру.
Сосед соседом, а надо было готовить ужин. Занимаясь нарезкой овощей и выкладывая слоями на противень, прислушивалась к звукам за стеной, испытывая отвращение к самой себе и одновременно извращенное возбуждение, сопряженное с любопытством.
В квартире было тихо, потом хлопнула входная дверь и послышался женский голос. Мужской ответил не сразу. И ответил не сразу, а самое странное, что ответил очень громко. Возникла пауза. Затем я услышала звук удара по голой коже и вскрик, шлепки и крики продолжались и продолжались.
Почему-то сегодня это не возбуждало, а доводило до бешенства. Я понимала, что это не любовная игра. Он выплескивает свою злость, этот засранец попросту издевается над своей женщиной. Мерзко. Как же это мерзко. Мерзко. Так и хотелось вцепиться в эти бесстыжие глаза.
Я не выдержала и включила музыку погромче, только бы не слышать звуков, доносящихся из соседней квартиры.
Но все равно прислушивалась. Музыка была громкой, буйной, с привкусом металла и свободы. Она заглушала даже биение крови, разогнанной эмоциями до предела.
Выключила я ее только через пару часов, когда и дальше слушать на такой громкости стало просто неприлично.
За стеной было тихо. И это было замечательно.
