Текст книги "Первокурсница (СИ)"

Автор книги: Жасмин Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 12. Мира

Отец устраивается за столом. Усаживается молча в кресло напротив Влада. Движения его неторопливые, солидные, но каждый жест увесисто заявляет: «Я здесь главный по праву». Локтями уперевшись в колени, сводит руки в замок и выжидающе таращится на нашего гостя. В противовес к маминому радушию папин прием – это ушат ледяной воды. Пинок в пятую точку с разворота. Влад реагирует нейтрально, коротким приветствием:

– Добрый вечер!

Чугунный взгляд из-под тяжелых век прожигает в парне дыру. Голос папин ехидно сообщает:

– Даже и не знаю, добрый ли?

Сердце учащенно бьется. Мне стыдно за отца. Исчезнуть отсюда хочется. Хоть куда, лишь бы подальше от этого позора! Думаю лихорадочно, как положение спасти? Как успокоить отца, этот его торнадо, спрятанный под напускным спокойствием. Как назло, ничего в голову не лезет, кроме фразы: «А где у нас тут валерианочка?», но я малодушно молчу. Влад сухо осведомляется:

– Я не вовремя?

– Да нет, вовремя! Самый подходящий момент, чтобы выяснить, что ты за птица!

Отец немигающим взглядом буравит нежданного гостя. Пытаясь сломить его, под себя прогнуть. Атмосфера накаляется все больше, скоро молнии полетят и грянет гром. Влад тяжелый взгляд невозмутимо выдерживает. Аккуратненько пирожное берет и откусывает со смаком. Указывает на сладости и предлагает:

– Угощайтесь, не пожалеете! Вкуснотища!

Я хватаю безе из солидарности, хоть и объелась, начинаю бесцеремонно хрумкать. Ерзаю на стуле, непоседничаю тоже из солидарности. Мама принимается хлопотать вокруг отца, приносит ему чашку. Чай мятный подливает. Хочет ему суп подогреть. В этой суете дезориентирующей, сумбурной ему тяжело узды контроля в своих руках удерживать. Угнетать, давить своим присутствием не получается. Отец на минуту теряется. Потом осведомляется, голос повысив:

– Как тебя звать?

– Владислав Ерохин. А вас?

– Для тебя я Олег Владимирович, – отец недовольно морщится. Ему не нравится реакция Влада. Не тушуется парень, ведет себя естественно. – Вот что, Владислав Ерохин! Объясни-ка мне, что у тебя с моей дочерью общего?

– Мы вместе учимся в университете, Олег Владимирович.

– На одном курсе?

– Не совсем. Но я тоже учусь на инженерном факультете, как и Мира. Мы часто пересекаемся.

– И как же вы пересекаетесь, интересно?

– В библиотеке, в столовой. В аудиториях даже.

Влад по грани ходит. В тон отцу отвечает. Вроде вежливо все, не подкопаешься, но при этом понятно сразу, что ерничает парень. Отец не привык к отпору. На стройках у себя он самый главный. С партнерами седовласыми он на равных говорит. А тут юнец едва знакомый осмелился его тон ироничный подхватить.

– Знаешь ли ты, Влад Ерохин, что у моей дочери уже есть парень?

– Мира, у тебя есть парень? – Влад насмешливо, в шутливом удивлении на меня таращится. Я ему тут же подыгрываю:

– Есть, представь себе! Даже больше тебе скажу! Вы с ним уже знакомы!

– Не может быть! Когда мы успели?

– Помнишь двойное свидание? Ты со своей девушкой в ресторан пришел, а я с Максом. Там вы и познакомились!

Пока с Владом хохмим, отец нахмурившись переваривает услышанное. Фразы про двойное свидание специально вворачиваю, чтобы его хоть немного сбить с толку. Увидев, что орешек твердый ему попался, отец пускает в ход тяжелую артиллерию:

– Мира, отойдем на минуту.

Он не просит, а приказывает.

Поднимаюсь и иду вслед за ним в свою комнату. Когда захожу, дверь за мной плотно закрывается. Внутренне готовлюсь к натиску и не напрасно.

– Я не потерплю, чтоб моя дочь хвостом крутила направо-налево, – цедит сквозь зубы. – У тебя уже есть Макс.

– Кто так решил? – спрашиваю возмущенно. – Мы с ним только знакомимся. Четыре раза всего встречались! Брачных обетов друг другу не давали. Он мне не муж. Я к нему все еще присматриваюсь, папа.

Отец качает головой упрямо. Такой ответ его не устраивает.

– Пока ты встречаешься с Максом, никаких Владов у тебя не будет.

– Ладно, – говорю со злостью. – Ты мне помог определиться. Больше с Максом я не встречаюсь. Прямо сейчас могу позвонить, отменить сегодняшнюю встречу. Хочешь?

Отец к стене подходит и кулаком ее припечатывает. Злой, как черт. На месте удара замечаю небольшую трещину. Не верю своим глазам. Это сон, кошмар какой-то? Он, как усатый диктатор сейчас поступает. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Грубо отчеканивает:

– Поговори еще с отцом в таком тоне! Дерзкая стала в своем универе? Может, пора тебе заканчивать мозги коптить? На работу устроить уборщицей?

В этот момент дверь открывается, мама заглядывает осторожно:

– Олег, там Влад уходит уже. Надо с гостем попрощаться.

Я бегом направляюсь к Владу. Танком мимо родителей прорываюсь, боюсь, что остановят меня в любой момент. В глазах слезы стоят. Папа меня сейчас по больному ударил. По самому уязвимому. Грозит у меня желанную профессию отобрать, любимого дела лишить. Из-за дурацкой выгоды готов судьбу дочери искорежить.

Влад стоит в прихожей уже одетый.

– Прости, – говорит вполголоса, еле слышно. – У тебя из-за меня проблемы.

– Не переживай! – очень хочу его обнять, но, и не оборачиваясь, знаю, что за нами отец наблюдает. Смотрю на Влада в отчаянии. Если бы умела телепатически общаться, сказала бы ему, что он мне очень дорог! Что ценю безмерно то, что пришел ради меня в логово льва, не побоялся! Что его присутствие со мной рядом, как воздух сейчас необходимо. Но с родителями за спиной только и могу, что пролепетать:

– Я рада, что ты пришел! Честно-честно! Увидимся в универе!

Влад кивком прощается и уходит.

Почти в ту же секунду раздается гудок домофона. Кажется, это Макс.

Глава 13. Макс

Поднимаясь по лестнице, сталкиваюсь со старым знакомым. Мирин «друг» как раз из ее квартиры спускается. Глянул на меня, как на заклятого врага, взглядом окрысившимся, и дальше пошел. Невыносимо, до зуда в ногах, хотелось его догнать, поинтересоваться, что у него общего с моей будущей женой, но пришлось себя одернуть. Рано пока права качать. Придется все слова в куплете допеть – только тогда главный приз получу! Зубы сжал, и вперед потопал, к своей принцессе. Единственное утешение, приятно нервы мазнувшее, – видок у него не шибко радостный. Видно, встреча с ней неудачно прошла.

Когда зашел в квартиру, увидел, что рады мне не все. Старшие Самохваловы улыбками зашлись, приветствовали, как дорогого гостя. А Мира только минут через десять появилась, с глазками заплаканными. На меня не смотрит даже, взгляд отводит. Что за хренотень? Неужели тот придурок ее довел, с которым я на лестнице пересекся? Хотелось ее утешить, но при родителях пришлось все приличия соблюсти.

– Мира, ты фея. Я околдован.

Она сухо кивает и куда-то влево от меня смотрит:

– Спасибо. Я вообще-то хотела спросить, во что мне одеваться? Ты же опять не предупредил, куда мы идем!

Упрек в ее голосе больно резанул. Что-то случилось. Но неясно, что. И от этой неизвестности в душе неприятно саднит.

– Клубный стиль подойдет.

Мира удивляется. Настолько, что вопросительно смотрит мне в глаза и уточняет:

– Мы в клуб пойдем?

Уклончиво отвечаю:

– Не только. Скоро увидишь.

Через десять минут девочка моя выходит в обтягивающем черном платье по колено. Волосы распущены. На лице из косметики только помада. При виде ее фигуры соблазнительной, с совершенными изгибами, свежего, невинного лица, все заготовленные комплименты сразу из башки выскакивают. Пялюсь на нее, как дурак, в безвмолвном восхищении. Только руки развожу и признаюсь:

– У меня слов нет, как ты хороша.

Самохвалов рядом стоит, усмехается:

– Доверяю тебе свою доченьку. Надеюсь, Макс, доверие мое оценишь по достоинству и не подведешь!

Мира накидывает пальто, и мы выходим на улицу. К вечеру подморозило. Слякоть превратилась в скользкий, неровный лед. Девочка моя идет очень медленно, балансирует, как эквилибристка. Подхватываю ее за руку, чтобы подстраховать от падения, и довожу до машины. Всю дорогу молчим. Мира так внимательно в боковое окно смотрит, будто бестселлер в нем читает. Вырывать ее из своих дум не хочется. В тишине на нее поглядываю, любуюсь точеным профилем.

Приезжаем в ресторан в центре города. На входе он выглядит обыкновенно. Но есть там особая комнатка, которой сегодня предстоит сыграть немаловажную роль.

Расторопный администратор проводит нас к столику. Предупреждает, что сейчас нам предстоит ужин в темноте. Показывает, как будут расположены столовые приборы. Просит не доставать телефон, не махать руками и не делать резких движений. Нас проводят к раковине, чтобы помыть руки, а потом к двери, где велят построиться гуськом, положив руку на плечо впереди идущему. В начале нашей процессии идет официант с прибором ночного видения, затем Мира, а замыкаю шествие я.

В темной, практически черной комнате нас с Мирой рассаживают вокруг стола. Я настоял заранее, еще во время заказа, чтобы мы сидели как можно ближе друг к другу. Интересуюсь мнением моей птички, нравится ли ей происходящее.

– Ты однозначно меня удивил, Макс! Я еще ни разу не ела в кромешной тьме.

В голосе звучит осторожный оптимизм. Она напряжена, но бодрый настрой присутствует. Прошу ее:

– Скажи еще что-нибудь, я попробую оценить, насколько ты далеко.

Осторожно двигаю в темноте руками, пытаясь определить ее местоположение. Но она вне зоны досягаемости. Черт бы побрал администратора! Ведь говорил же ему посадить нас поближе! Незаметно двигаю стул в сторону Миры. Пробую еще раз. Медленный взмах руками, и я натыкаюсь на ее нежную, теплую кожу. Слышу насмешливый голос:

– Твои руки на моей шее! Ты же не собираешься меня задушить, воспользовавшись темнотой?

Отвечаю ей в тон:

– Нет, конечно! Ты же мне не изменяла?

К своему удивлению, слышу, как меняется ее интонации. Ни капли легкости не остается. Серьезно меня просит:

– Макс, твои руки на моей шее… Мне не очень комфортно.

– Сейчас мы это исправим.

Обвожу пальцами линию плеч и медленно, осторожно спускаюсь к изгибу локтя, затем к запястью, и переплетаю наши пальцы. В темноте предрассудки стираются, размываются границы. Она отвечает мне легким пожатием и какое-то время мы держимся за руки. Эйфория предвкушения разливается по телу. Но я крепко держу себя в узде. Один неверный шаг и я все испорчу. Продвигаюсь сегодня неспешно, осторожно как сапер по минному полю.

Через какое-то время, мы ощущаем легкое дуновение воздуха от перемещения официанта. Он двигается беззвучно. До моего носа доносятся соблазнительные запахи морепродуктов.

Левой рукой шарю перед собой, нахожу тарелку, которую официант умудрился незаметно поставить напротив меня. Пальцы натыкаются на роллы.

– Нам принесли еду, – сообщаю вслух и немного отстраняюсь. Чтобы есть в темноте, потребуются обе руки. Каждому из нас.

– О! И мне тоже! Тепленькое что-то! – звонко щебечет моя птичка. – Меня только одно смущает. Зачем ты заставил меня вырядиться для клуба. Можно было сюда и в старом свитере прийти – все равно никто не увидит.

– Этот ужин – всего лишь начало, – обещаю. – Когда поедим, отправимся в клуб. Он здесь на втором этаже, долго идти не придется.

Мы нащупываем роллы, отправляем в рот и гадаем, какая у них начинка. Вкусовые рецепторы погружаются в рай. В темноте восприятие вкусов обостряется вдвойне, а то и втройне. Творение шеф-повара кажется как минимум шедевром.

Когда нам приносят десерт, приступаю к основному плану.

– Тебе нравится это белое вино? Хочешь, угадаю марку?

Недолгое молчание и неуверенный голос:

– Но это красное вино, Макс. Я, конечно, в винах не разбираюсь, в отличие от тебя, но уж белое от красного точно могу отличить!

– Не может быть! Неужели они нам разного вина налили? Протяни мне свой бокал! Я по запаху определю.

– Хорошо. Итак, приготовься. Я медленно вытягиваю свою руку. Все, мой бокал по максимуму приближен к тебе.

Быстро взмахиваю рукой, натыкаюсь на нее и чувствую, как влажная прохлада расползается по рубашке и брюкам. Слышу растерянное:

– Ох! Макс! Прости! Я, кажется, на тебя вино расплескала?

– Ничего, – смеюсь. – Не переживай! Я сам хорош! Но в качестве расплаты с тебя поцелуй. Разрешаю не слишком прицеливаться. Куда попадешь – туда и ладно!

Теперь в голосе Миры слышу веселый азарт:

– Это даже интересно. Куда меня занесет? Так. Молчи. Не шевелись. Сейчас попробую тебя найти.

Ее руки медленно двигаясь, упираются в мое плечо. Продвигаются наверх легкими касаниями и доходят до шеи. От этих невесомых поглаживаний в теле вспыхивает нетерпеливый, жадный огонь. Штаны под ширинкой дымятся нешуточно. Даже влага, поначалу неприятная, вносит приятную изюминку в букет ощущений. Наконец чувствую ее губы на своем лице. Как крылья бабочки они порхают по коже, небрежно сметая последние остатки разума.

Чуть задираю голову и наши губы встречаются. Хочу ее прямо сейчас, прямо здесь! Схватить бы ее в охапку, прижать к себе всем телом! Целовать ее взахлеб, жадно, без остановки! Испить ее хочу, всю и до дна! Еле удерживаю стон. Нельзя поддаваться порыву, никак нельзя! Если испугаю ее сейчас своим напором, снова закроется в своей ракушке. И уже не с нуля, а с минуса придется начинать. Тогда весь тщательно спланированный, подогнанный кирпичик к кирпичику вечер коту под хвост! Пальцами хватаю край стола, приказывая непослушным рукам оставаться неподвижными. Наконец, ее легкое прикосновение улетает. Каждую клетку тела пронзает жгучее разочарование. Говорю хрипло:

– Вау!

Мира смеется звонко и беззаботно. Она уже на свое место уселась.

– Надеюсь, нас не снимают камерой ночного видения?

– Ну что ты! У этого заведения не осталось бы ни одного клиента, вздумай они так шутить!

Тяжело настроиться на ее легкую волну. Тяжело болтать, как ни в чем не бывало. Когда в висках стучит, молотом пульсируя только одна мысль. Я. Тебя. Хочу.

Нажимаю на болевую точку на запястье, это помогает прийти в себя. Боль пронзает тело и возбуждение медленно спадает. Приступаю к десерту. Я собран и сосредоточен. Ведь сейчас предстоит самое неприятное.

– Мира, есть одна тема, о которой я говорил до сих пор только с психиатром. Но я не хочу между нами секретов. Или каких-то табу в разговорах. Хочешь пооткровенничать?

Голос ее опять слегка напряжен:

– Ты меня пугаешь, если честно. Хватит ли мне познаний обсуждать тайники твоей психики? Не задевая тебя за живое, – поспешно добавляет она.

– Мне не нужен сейчас психиатр. Я хочу доверия и готов открыться тебе первым. Если ты не против, конечно!

– Что же. Я тронута. Давай попробуем, – слышу ее серьезный шепот.

– Вопрос, который я ни с кем не обсуждаю, для меня все еще самый болезненный. Ты однажды случайно на него наткнулась. И, возможно, не раз еще это сделаешь. Раз уж мы общаемся.

Помолчал немного, глотнул побольше воздуха и выпалил:

– Моя жена умерла два года назад. Ее звали Аня. Я знал ее с детства. Мы ходили в один садик. Потом учились в одной школе. И всегда дружили. Она была частью моей жизни. Такой же неотъемлимой, как вода и солнце, – перед моими глазами вспыхивает лицо моей вечной любимой жены. И также быстро гаснет. – Но через год после нашей свадьбы она заболела раком. Мы обошли всех врачей. Ездили в Германию, Израиль на лечение. Но ничего не помогало. Она умирала. Медленно, но верно. Когда она уходила, я держал ее за руку. Все наши мечты разбились вдребезги. Ни детей. Ни совместных путешествий. Ничего. Осталась только пустота.

Слышу тихий всхлип. Кажется, Мира плачет. Сам еле сдерживаю слезы, дерущие глотку.

– Я ничего не прошу от тебя. Ни советов, ни слов утешения – мне ничего не надо. Я уже их наслышался. Сыт по горло. Но если вдруг тебе покажется, что меня трудно понять, вспомни мои слова. И попробуй принять, если сможешь! Обещаешь?

– Конечно. Обещаю, – слышу тихий ответ. Эти простые, искренние слова окрыляют, давая некое подобие надежды на то, что у нас может все получится. И шаг за шагом приближают меня к моей цели.

Глава 14. Мира

После ужина нас выводят наружу и я потихоньку открываю глаза. Даже мягкий свет ламп кажется теперь слишком ярким. Рядом с собой вижу Макса. Сейчас его белоснежная рубашка выглядит плачевно. В области груди и живота она вся покрыта темно-красными разводами. И брюки тоже запачканы, как после кровавого побоища. Какой там клуб теперь, в таком виде!

Макс осматривает себя в зеркало и, глянув на меня, улыбается:

– Нам придется подкорректировать планы. Теперь у нас остается два варианта. Первый – отвожу тебя домой прямо сейчас. Что было бы жаль, ведь сегодня в клубе неплохая музыкальная программа, а билеты уже куплены. Второй – мы заходим сначала в мой офис, расположенный в соседнем здании, я переодеваюсь в чистый костюм, и тогда мы отправляемся в клуб, где отрываемся по полной.

Не раздумывая, восклицаю:

– Конечно, зайдем к тебе в офис! Не пропадать же билетам!

Не хочу заканчивать вечер, так чудесно начатый, раньше времени. И еще надеюсь чуть больше узнать о Максе, побывав в его кабинете. Там, конечно, не квартира, но ведь какие-то отпечатки его личности там должны оставаться?

Мы одеваемся и идем по дороге, усыпанной щебнем. В промежутках между зданиями, там, где дворники схалтурили, натыкаюсь на голый лед и скольжу, потеряв равновесие. С благодарностью опираюсь на Макса. Без его поддержки, наверно, уже валялась бы на льду в синяках, побитая дорогой.

На этой улице я бываю редко. Деловой квартал. Офисы, высотки преобладают, хотя до старого города с его средневековой романтикой рукой подать. Буквально за проезжей частью, по которой и сейчас машины непрерывно снуют, заканчивается асфальт и начинается брусчатка. Как будто по стыку двух времен идешь. Одной ногой в прошлом, другой в настоящем.

Направляемся в соседнее здание. У входа столик вахтера, но почему-то пустой. Макс вытаскивает из бумажника электронный ключ и тоном заговорщика объявляет:

– Мы пройдем здесь, только если вплотную друг к другу прижмемся. Пробовала так делать в детстве?

Недоверчиво смотрю на турникет. Детство-то давно закончилось! А вместе с ним и весовая категория в тридцать кило, и легкомысленные выходки с одним лишь планом "А интересно, что будет, если я сейчас…". Спрашиваю робко:

– Может, я здесь подожду?

Упрекает, одновременно вызов бросая:

– Трусишь?

Макс встает за спину и обнимает меня за талию. Своим прикосновением подчиняет. Направляет. С мыслей сбивает. Шепчет:

– Не бойся, это будет забавно!

Подносит карточку к турникету, раздается писк и мы, плотно прижавшись друг к другу, проскальзываем внутрь.

Потом, взявшись за руки, опять же по пикнувшей карточке, поднимаемся на лифте. Проходим по длинному коридору, утыканному дверьми с табличками. Открываем нужную, и в лицо ударяет яркий свет. Чувствую, как напрягается рука Макса.

За столиком перед дверью в следующий кабинет сидит девушка. Русые волосы зачесаны в пучок, из которого торчит воткнутый карандаш. Перед ней огромная чашка, пахнущая кофе. Глаза покрасневшие, с припухшими веками. Усталое лицо без всякого выражения смотрит на нас. Бедняжка так выдохлась, что даже появление испачканного босса с неизвестной девицей в неурочный час ее не удивляет.

– Добрый вечер, Максим Александрович!

– Что ты здесь делаешь, Регина? – неприязненно цедит Макс сквозь зубы. Лицо его – застывшая маска, изображающая сурового спартанца, наверно. Куда только делся молодецкий запал, две минуты назад меня на беспечную выходку толкнувший?

– Работаю. Документацию готовлю, как вы и просили.

– В пятницу? В десять вечера?

– Ну да. Вы сами сказали, что к понедельнику все должно быть готово. Вот я и готовлю. Еще и завтра придется прийти.

– И долго ты собираешься здесь… работать? – Макс выплевывает последнее слово, как грязное обвинение.

Бедная Регина кротко отзывается:

– До двенадцати, чтобы успеть на последний автобус.

Макс приказывает:

– Сейчас же отправляйся домой! В таком состоянии ты мне всю документацию перепутаешь! Отдохнешь и завтра вернешься со свежими силами!

Девушка то ли всхлипывает, то ли вздыхает. Но соглашается:

– Хорошо. Сейчас только уберу за собой и уйду, чтобы вам не мешать.

Макс опять ее неприязненным взглядом окатывает. Хочет, кажется, что-то резкое сказать, но в последний момент передумывает. Плотно рот сжимает и молчит.

Вскоре Регина уходит, то и дело спотыкаясь на высоких каблуках, и я сажусь на ее место. Собираюсь в этом предбаннике переждать, пока Макс переодевается. Не удержавшись, упрекаю:

– Да ты тиран, оказывается? Подчиненных своих не щадишь?

– Это ее работа, – сухо отзывается Макс. – Если моя секретарша не справляется со своими обязанностями, то надолго она здесь не задержится.

– Но она же старается! Это невооруженным взглядом видно!

– Мне важны результаты, а не старания, – Макс открывает дверь в кабинет и вдруг гостеприимно предлагает:

– Хочешь зайти, осмотреться?

Я согласно киваю и захожу в просторную комнату. Здесь идеальный порядок. Строгая офисная мебель, шкафы. Никаких милых пустячков, в которых проявлялся бы характер хозяина. Макс подходит к окну и поднимает жалюзи. Любуюсь прекрасным видом из окна. Башни старого города в праздничной подсветке, улочки ухоженные, окна домов горят нарядными квадратиками. За спиной слышу какое-то шевеление и раздается голос Макса:

– Я пока переоденусь быстро, чтоб времени не терять.

Могу сейчас прижаться к стеклу и за городом неотрывно наблюдать. А могу повернуться и подсмотреть немного за Максом. Соблазн изнутри меня толкается, скребется неугомонно, и я, не удержавшись, ему поддаюсь. Чуть развернувшись, кошусь назад.

Макс уже переодел штаны – сейчас он стоит в темных брюках. И рубашку грязную скинул на пол, ищет в шкафу новую. Вид его подвижных, рельефных мышц на спине завораживает. Как будто античная статуя ожила. В горле вдруг пересыхает. Мне бы водички сейчас! Стащив, наконец, с вешалки рубашку, он поворачивается ко мне и я заливаюсь краской. Стыдно, что подглядываю. А глаз отвести от него не могу! Его мощный торс весь бугрится мускулами, можно на уроке анатомии мышцы по нему изучать. Так и хочется потрогать, настоящий ли?

Он бросает чистую рубашку на стол, подходит поближе:

– Я тебя не смущаю?

Качаю головой из стороны в сторону. Смущаешь, конечно, – не то слово! Ты мою кровь бомбой атомной взрываешь! Я сейчас вся на молекулы распадаюсь. Все былые «правильно» и «неправильно» в небытие исчезают бесследно. И зачем я только обернулась? Зачем?

Он подходит ко мне вплотную и впивается в губы. Его горячая кожа мою жаром опаляет. Током бьет, насквозь прошибает. С головы до пят. До кончиков пальцев.

В его объятиях патокой тягучей плыву, растворяюсь.

Время замирает в этой секунде. Все сжимая до него и меня.

Вдруг из нашей точки Вселенной нас вырывает резкий стук. Вслед за этим дверь открывается. Отпрянув от Макса, удивленно наблюдаю за происходящим. Сюр какой-то! Выдуманный чьей-то злой, коварной фантазией! На пороге стоит Регина и заявляет своим уставшим, бесцветным голосом:

– Забыла вам сказать, Максим Александрович! Я завтра к десяти в офис вернусь и немедленно приступлю к работе. Доброй ночи!

И, блеснув на прощанье довольной, торжествующей улыбкой, неторопливо удаляется.

Макс садится на край стола, кулаки сжимает. На губах недобрая ухмылка играет. Рычит еле слышно:

– Уволю с-суку!

Лицо его меняется. Наполняется злостью, черты лица ожесточаются. От напряжения на лбу выступают вены, проступает испарина. Кажется, я опять с его персональным мистером Хайдом столкнулась. Жутковато становится. Поговорить бы с его психиатром, чтоб про уровень саморегуляции узнать! Он на все неприятности так реагирует? Ежусь и тихо прошу:

– Отвези меня домой, пожалуйста! Я устала.