Текст книги "Первокурсница (СИ)"

Автор книги: Жасмин Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

На этих словах про Тадж Махал он опять мрачнеет. Готова выдернуть себе язык от досады! Ну надо же мне именно сейчас вспомнить про дворец, возведенный мужем в память своей любимой, почившей супруги. Вот балда! Мысленно даю себе увесистого леща. Безо всякого аппетита возвращаюсь к ужину. Лишь бы еда не пропала.

В этот момент к столику кто-то подходит и останавливается в двадцати сантиметрах от меня. Поднимаю лицо и встречаюсь с веселым взглядом знакомых серых глаз.

– Влад, – радостно вскрикиваю я. Подпрыгиваю, чуть стул не уронив, и бросаюсь ему в объятия. Тут же замечаю, что он не один. Рядом с ним стоит высокая красавица. Шикарные, каштановые волосы. Черты лица изысканные, утонченные, как у фарфоровой статуэтки. И фигурка отличная. Под паркой много не разглядишь, но, судя по ножкам, стройная, как лань.

– Познакомься, Мира, это Света.

Девушка мне кивает и я ошарашенно киваю ей в ответ. Сзади раздается деликатное покашливание. Оборачиваюсь и выдавливаю из себя:

– А это Макс, ребята. Прошу любить и жаловать!

Глава 6. Влад

Как только Мира вышла за дверь нашей комнаты, досчитал до десяти, глубоко руки в карманы засунул, чтобы не двинуть кое-кому по роже, подскочил к Сэму и осведомился, нависая над ним стеной:

– Слышал когда-нибудь такое выражение по-русски: «слишком длинный язык»?

Болтливый, черный засранец покачал головой и осклабился, как невинная ромашка. Попросил меня объяснить. Мне ужасно захотелось ему все растолковать доходчиво, по-мужски! Аж руки зачесались! Еле сдержался! Отошел от него подальше, в другой конец комнаты, схватил подушку и смял что было сил, до хруста в суставах. Немного полегчало. Потом к соседу повернулся и отчеканил сердито:

– Слишком длинный язык – у тех людей, кто бесстыже выкладывает чужие секреты. Заруби себе это на носу!

Сэм помотал головой и прокорявил:

– Я прикрасн знать, што такой «длины изыг». Скажи, почиму ти злой на миня! Што я сделал?

– Зачем растрезвонил Мире, что у меня есть любимая девушка?

Сэм склонил голову, задумался. Раньше надо было размышлять, коротышка! До того, как чужую тайну разболтал!

– Ты ее лиубишь.

Удивленно на него уставился, промолчал. Не ожидал, что этот пустозвон окажется настолько головастым! Но он на этом не остановился, продолжил. Если бы с самого начала знал, что я в Миру влюблен, он бы давно мне помог. Знаю ли я, что дедушка его обучил древней магии вуду? Он может девушку ко мне приворожить всего за неделю, и ее ко мне потянет, как миленькую! Правда, она немного изменится. Станет более вялой, более инертной. Зато в моих руках послушной глиной будет.

Переспросил его несколько раз. Вуду? Колдовство? Все никак не верилось, что он такую гнилую, протухшую гадость предлагает! Если бы он попросил на Миру помои вылить, я бы и то меньше разозлился. Закричал на него, не сдержался:

– Хрен ты бездушный, а не сосед по комнате! Как вообще твой поганый язык повернулся такое произнести?

Сэм подбоченился, насупился. Посмотрел сурово, выдал, что повезло мне – ведь он меня до конца не понял. А если бы понял, то не спустил бы обиду.

Расселись мы в разных концах комнаты и молчим, как каменные истуканы. Дуемся друг на друга. Вдруг Сэм оживился немного, лицо засияло, вворачивает неожиданно:

– В мой диревнь, кагда парню девушка нравится, он начинает за ие падругай ухаживть.

– Бред это все, – говорю. – В моей деревне, когда девушка нравится, ты за ней самой и ухаживаешь.

Сэм на меня выразительно так посмотрел, что даже у виска крутить не пришлось. Мол, чего ж я тогда за Мирой не ухаживаю, раз все так просто и понятно? Подумал-подумал и говорит:

– Ти ей слишкам даступны. Сичас она выбирает, а ти нет. Надо, штоб и ти выбирал, ни толко ана.

Короче, предложил мне свой рейтинг повысить. Мол, когда на товар большой спрос, то и цена на него поднимается. Если Мира увидит меня с другими девушками, то и ценность моя в ее глазах возрастет. Никогда я так не мудрствовал в делах сердечных! Но, возможно, потому меня и зафрендзонили, что вел себя так же просто и понятно, как осенний лист на асфальте?

Решил, а чем черт не шутит? Может, стоит попробовать?

Прошвырнуться с какой-нибудь симпатичной девчонкой прямо перед Мириными глазами и посмотреть на реакцию. Достал кубик, запутал цвета и начал опять их по граням сортировать. Ну, а дальше мысли сами собой слаженными шестеренками закрутились.

Вспомнил про Светку Шачкову, знакомую с первого курса. Она меня с самого начала выделяла, при каждом подходящем случае глазки строила. Но, когда я узнал, что она выпивает по-черному, не по-детски, у меня к ней все чувства пропали, как отрезало. Она по пьяни сессию завалила, вылетела из универа после второго семестра и на этом наши дорожки разошлись. Хотя номер ее телефона почему-то сохранил. Шачкова пару раз звонила, предлагала встретиться, но мне тогда не до шур-мур было, на учебу налегал. Да и побаивался – вдруг увижу окончательно спившуюся бабенку. Сейчас же решил, раз такие дела, что все звезды сошлись дугой, позвоню ей, узнаю, как поживает. Мосты наведу.

Позвонил. Ответила мне быстро, и двух гудков не прошло. Хороший знак. Поздоровался. Приврал, что ее вспоминал, думал о ней. Вот, говорю, хотелось бы узнать, чем она занимается? Оказалось, что Светка учится в бизнес колледже, а работает в банке. В свободное время в фитнес зале зависает. Сама предложила встретиться. Прозрачно намекнула, что в пятничный вечер свободна. Я ухватил эту возможность за хвост. Решил ее в Олд Ханса сводить – туда же, куда завтра Мира со своим хахалем отправятся. Заодно и ее ухажера увижу, оценю своего конкурента и попробую разобраться, насколько тот опасен. Если страшный фасад окажется, то неважно, насколько богатый. Мира не согласится с таким сблизиться, несмотря на выгоду и папино напутствие. Уж я-то ее знаю. Эстетку и визуалку из нее ничем не вытравишь.

В пятницу встретились с Шачковой ровно в семь на площади Свободы, как и договаривались. Правда, у меня накладочка вышла. Я высматривал в толпе полненькую девушку, крашеную блондинку. И ужасно удивился, когда ко мне подошла стройная красотка с роскошной каштановой шевелюрой. Светка похудела и от этого похорошела нереально. Челюсть от удивления так и отвисла. Увидев мою на нее реакцию, она просияла, засмеялась мелодично. Даже смех ее изменился. Раньше грубоватым был, немного гусарским. А сейчас женственно, деликатно смеяться научилась, тонким колокольчиком.

Прошли в Олд Ханса. Света хотела на первом этаже устроится, но я ее на третий этаж потащил. Специально там место зарезервировал, чтобы Миру по дороге найти. Почти все столики вечером оказались заняты, народа полным-полно. Еле-еле ее разглядел в темноте. По королевской осанке обнаружил. Что бы там ни происходило, спинка у нее всегда ровная, прямая. А вот лицо моей девочки совершенно несчастным казалось. Обреченным каким-то. Захотелось ее оттуда вытащить. Рассмешить, растормошить.

Она, когда меня увидела, обрадовалась, как Санта Клаусу. Доверчиво обняла, ласково прижалась. Так бы и стоял, не в силах от нее оторваться! Малышка моя нежная. А потом я этого ее сопроводителя увидел и все настроение упало ниже плинтуса. Красавец, франт лощеный. И глаз хищным блеском на нее горит. Собственник хренов! Предполагалось, я своим появлением со спутницей в Мире ревность вызову, а получилось, наоборот. Я так распалился при виде этого пижона, что даже не знаю, чем бы все кончилось, если бы не Светка. Она знатно ситуацию вырулила. Потянула меня за рукав и щекотно прошептала мне на ухо:

– Я после фитнеса голодная, как тигрица. Либо мы наш столик сейчас найдем и ужин закажем, как все нормальные люди. Либо я тебя съем. Выбирай!

Выбрал, разумеется, первый вариант. Извинился перед Мирой, расшаркался по всем правилам, и отправился со Светой на третий этаж. Она по дороге парку сняла, в руке зажала и поднималась передо мной на лестнице, соблазнительно покачивая стройными бедрами прямо на уровне моих глаз. Спецом мне демонстрируя, что красоткой по всем фронтам стала. Круче, чем гейша мозги вспорола.

Уселись мы за столиком на третьем этаже. Вид вокруг потрясный. Романтика, свечи, все дела. Света выбрала рыбу по-монастырски, овощи тушеные и меню отложила. Я ее спрашиваю:

– Что-нибудь выпить выберешь? Вино здесь тоже, говорят, обалденное. Готовят на травах.

Она улыбнулась и совершенно спокойно, мило так заявляет:

– Так и быть, на первый раз тебя прощаю, раз ты не в курсе. Я с алкоголем завязала. И если ты мне хоть раз предложишь когда-нибудь, хоть капелюшечку спиртного, ты меня больше никогда не увидишь.

И в ее глазах читалось: не врет. Правда, уйдет, если такое случится. И даже не оглянется. Честно говоря, порадовался за Светку, зауважал ее, умничку!

В общем, обсудили мы старых знакомых, кто где учится и чем занимается. Потом на фитнес перешли – оказалось, Светка недавно на конкурсе мисс Бикини второе место заняла. Говорит, чуть-чуть ягодичных мышц и трицепсов не докачала. Как по мне, ее ягодичные мышцы выше всяких похвал. Жаркая мечта любого парня. Так ей и сказал!

Когда речь зашла о личной жизни, оказалось, что она свободна. Сказала, что поклонников у нее немало (охотно верю, при таких-то внешних и внутренних данных!), но она еще не определилась.

– Своим вчерашним звонком ты мне задачу немного усложнил, – добавила она, загадочно улыбаясь. И тут же озадачила еще больше, – А, может, и наоборот упростил. Время покажет.

Про себя рассказал, что девушки нет. Но добавил также, надеюсь, что это ненадолго. И не соврал ведь!

Света, аккуратно разрезая ножичком мясо, чересчур проницательно осведомилась:

– Что за девушка, с которой вы внизу нежничали?

– Моя подруга.

Нахмурился. Не хотел бы я сейчас Миру здесь обсуждать. Это, как о чем-то сокровенном за рюмкой водки разглагольствовать. Перевел тему на приближающийся Новый год. Спросил, где его Света справлять собирается. Еще не решила, говорит.

– Не хочешь ко мне присоединиться?

Отказываться сразу, наотмашь было бы невежливо. Обещал подумать.

Посидев где-то полтора часа, мы вышли из ресторана. Проходя мимо столика на втором этаже, Миру не увидел. Цапнула мысль, что она сейчас где-то со своим щеголем гуляет. Посреди всей этой романтичной красоты. Сдуру, как будто Мире в отместку, предложил Светку до дома проводить. Та улыбнулась довольно – видно, что мои слова ей по вкусу пришлись.

Думал, что она все еще с родителями живет. А оказалось, одна. Уже год квартиру снимает. Когда ее до двери в подъезд проводил и хотел уже распрощаться, она вдруг меня за руку взяла. Пальчиком по ладони провела, чуть ноготком меня щекотнув, посмотрела призывно и спрашивает:

– Зайти не хочешь? Десертом угощу. Сладким, нежным и совершенно не приторным.

Не скрою, этот вопрос меня застал врасплох, чуть на него не повелся! Тело проклятое подвело. Среагировало похотливо. Но, к счастью, хватило воли отказаться от десерта. Даже сладкого и воздушного. Сказал, что сыт, на десерт сейчас не тянет. Она улыбнулась грустно, но ладонь мою выпустила. Поблагодарила за вечер, прекрасный ужин и быстренько ускользнула за дверь.

По дороге в общагу совесть меня в клочья изгрызла. Подло со Светкой поступил, некрасиво. Использовал для своих целей и был таков. Решил, что не стоит оно того. И советов Сэмовских больше слушать не буду. Ну его со своими коварными махинациями и хитроумными рокировками! Пусть сам теперь в свои африканские игры играет!

Глава 7. Мира

Во время короткой встречи с Владом я, как будто глоток свежего воздуха вдыхаю в душной, насквозь прокуренной комнате. Хочется в него вцепиться, как в спасательный жилет. С трудом его отпускаю. Когда он со своей девушкой наверх уходит, оживленно о чем-то болтая, остаюсь грустить с минорно настроенным Максом. Кажется, не зажила его старая рана, хоть и времени много прошло. Колет от малейшего прикосновения. Даже если не трогать, все равно саднит болью тупой и упрямой, радоваться жизни мешает.

Жаль, конечно, но со мной парню не повезло. Неважный из меня целитель. Чужие души врачевать не умею. Кажется, только хуже все делаю, будто слоном в посудной лавке топчусь. Намереваюсь дотерпеть это неуклюжее свидание до конца, постаравшись опять его за больное место не зацепить. А затем с облегчением отправлюсь домой. Предвкушаю теплую расслабляющую ванну с аромамаслами, каждой клеточкой тела желаю в нее поскорей погрузиться. Чтобы смыть с себя это странное, неловкое послевкусие.

К моему изумлению, стоило Владу уйти, как Макса, словно подменяют. Стряхнув с себя хандру, он вдруг включает харизму и превращается в душку. С широкой улыбкой, с горящими глазами рассказывает про обычаи стран, в которых побывал. Про ЮАР больше всего вспоминает. Описывает предсвадебный рацион африканской невесты, желающей увеличить свои габариты и усилить свою привлекательность в глазах жениха. Мимолетная зависть к тем девушкам мелькает. Я бы перед свадьбой на жесткой диете сидела, пытаясь эльфийской прозрачности достичь. Упоминает невзначай, что женихи там за девушек немалый выкуп родителям платят. В голове тут же мелькает догадка, почему Сэма его родители благословили на чужестранной невесте жениться. И выучится человек, и женится бесплатно. Эконом вариант, два по цене одного.

Слушаю Макса и не верится, что мой собеседник в начале ужина и в конце – один и тот же человек. Словно в нем батарейка старая закончилась не вовремя, а запасная не сразу включилась. Но, включившись, запустила человека-праздника. Смешит меня, экспрессивно жестикулирует, очаровывает своими историями. Хочется слушать его бесконечно. Любоваться задорной улыбкой, оживленным лицом.

На выходе из ресторана предлагает прогуляться по старому городу и я соглашаюсь. Берет меня за руку, наши пальцы сплетает. От его прикосновения теплого и током пронзающего я сахарной патокой растекаюсь. Льну к нему, чтобы не упасть, и он меня крепко за плечи обнимает. Каждый раз, глядя на него, задираю голову, и снежинки метко планируют мне в глаза, заставляя жмуриться и глупо моргать.

– Не замерзла еще? – спрашивает заботливо, и я мотаю головой. Подмораживает знатно, но возвращаться домой нет желания. Хочется этот особенный вечер продлить хоть немного. Так и бредем с ним по снегу, в свете фонарей и нарядной иллюминации, за руки держимся и болтаем. Тихо вокруг, мало прохожих. Только изредка кто-то из встречных баров выходит поодиночке или группами. Мороз все крепчает и в какой-то момент понимаю, что пальтишко мое на такой дубак не рассчитано. Начинаю мелко дрожать, он это замечает и поспешно, самой короткой дорогой ведет меня к машине.

Включает обогреватель на полную мощь, сбрасывает свое пальто и накрывает им меня. Сижу, сжавшись в дрожащий комочек, и под слоями одежды оттаиваю. Вскоре, минут через десять, снимаю пальто и возвращаю ему. Он смотрит на меня алчно. Будто каждую черточку в память въедает. Мне вдруг хочется ужасно к его губам прижаться, ощутить их вкус на своих. Смаковать их медленно и неспешно.

Из-за этих внезапных желаний в голове вдруг загорается сигнал тревоги. Меня волной тревоги накрывает, освежает ушатом холодной воды. Кто ты, загадочный незнакомец? Пару часов назад хотелось бежать от тебя домой, в норку зарыться, чтобы прийти в себя от ужасной взаимной неловкости. Час назад ты мне голову вскружил своей харизмой, похлеще матерого ловеласа. А сейчас при взгляде на тебя мне крышу сносит от жгучего желания. Сколько еще ипостасей в тебе скрыто?

Бросаю взгляд на часы и спрашиваю:

– Отвезешь меня домой? Уже поздно.

Он кивает расстроенно, пристегивается, и мы трогаемся с места. Едем в тишине. Разочарованием в салоне сквозит. Стараюсь на него не смотреть, в окно вжимаюсь. Виноватой себя чувствую. Не хочу никого расстраивать, играть ни с кем не хочу. Но и с кем попало сближаться не собираюсь! Инстинкт самосохранения не дает. Одергивает, на место ставит, мозги прочищает получше самой усердной дуэньи.

Подъезжаем к дому, прямо к подъезду.

– Я тебя провожу до квартиры, – заявляет он решительно. Молча киваю.

Открываю магнитным ключом дверь в подъезд. Идти недолго – я живу на первом этаже. Но к лестнице пройти не успеваем. Он берет меня за руку и просит:

– Подожди, Мира.

Останавливаюсь и вопросительно на него смотрю. Он оглядывает стену, пальцами по рельефной штукатурке водит. Молчит, с мыслями собирается. Наконец, тихо произносит:

– Ты, как бабочка, от меня улетаешь все время. Хочу тебя рассмотреть поближе, но не успеваю. Проходит секунда – хоп, и ты закрылась. Крылышки сложила и спряталась. Со мной тебе, наверно, нелегко. Но надеюсь, ты поймешь, почему, и дашь мне время.

Собираюсь с мыслями. Даже и не знаю, что сказать. И как раз в этот момент дверь в подъезд открывается и внутрь заходит тетя Оля. От нее веет морозным воздухом, но больше попахивает фуфайкой, давно не стираной, и прокуренной. Соседка при виде меня оживляется. Приближается, размахивая руками, говорит, как хорошо сейчас на улице, красиво. Киваю вежливо, мечтая, чтобы она поскорее оставила нас одних. Макс, похоже, мечтает о том же. Он с плохо скрываемым раздражением смотрит на тетю Олю, рот плотно сжимает. Говорю ей одними губами, беззвучно:

– Я сейчас занята. Давайте потом поговорим.

Женщина кивает и, указав на Макса, спрашивает:

– Ссым хычиш ггаври?

Соглашаюсь с ней кивком головы и тетя Оля кивает мне в ответ, мол поняла. Поднимает руку и силится попрощаться. Изо рта вылетают непонятные звуки. Вдруг Макс разворачивается к тете Оле. Лицо его искажено гневом. Он всем корпусом на нее надвигается стеной угрожающей, указательный палец почти прижимает к ее лицу и рычит:

– Отвяжись от нас, бомжиха! Вон пошла! Топай прочь в свой вонючий бомжатник!

Женщина замирает от страха. Не знает, куда бежать. Наверно, ужас ей ноги скрутил. За секунду очухавшись от шока, бросаюсь к Максу, хватаю его за рукав пальто и требую, повысив нехило голос:

– Оставь ее в покое! Сейчас же!

Он переводит взгляд на меня, руку опускает, и в глазах его происходит мгновенная трансформация. Гнев из них утекает, остается только сожаление.

– Прости, – говорит, потирая лоб. – Сам не знаю, что на меня нашло. Прости!

И кидается на выход.

Подхожу к тете Оле, по плечу успокаивающе глажу, спрашиваю:

– Вы в порядке?

Та сама не своя стоит, лицо растерянное. Слезы в глазах, губы трясутся, к стене прижимается всем телом. Вдруг она пальцем тычет в сторону двери, из которой только что Макс вылетел, и произносит громко:

– Паххо! Он паххо!

Плохим его называет. И спорить с ней не собираюсь. Радуюсь, что у меня с Максом до поцелуя не дошло. Теперь уже и не дойдет, наверно. Провожаю тетю Олю до ее квартиры под ручку. Она поднимается медленно, грузно ступая. Одной рукой за перила держится, другой за меня цепляется. Прощаясь с ней, говорю:

– Мне очень жаль! Простите его, пожалуйста!

Она взмахивает рукой, мол, ничего, она уже в порядке. И произносит с напрягом:

– Он тиббе нни ппара!

Киваю опять. И спускаюсь на первый этаж. Захожу в квартиру, раздеваюсь. Поздно уже, почти одиннадцать. Родители, кажется, спят. Дома темно и тихо. Только часы настенные мерно тикают. Ощущаю усталость, опустошение какое-то. Будто из меня все чувства выкачали. К себе в комнату захожу с телефоном. Собираюсь его на зарядку включить, как вдруг слышу короткие попискивания – уведомления о приходящих сообщениях. Беру телефон. На дисплее вижу одно сообщение от Влада:

– Привет, красотуля! Сходим завтра в библиотеку? Кстати, выглядела ты сегодня отпадно! Мега, супер стильно! Надеюсь, этот везунчик тебя оценил!

И пять сообщений от «везунчика»:

– Прости меня за сцену! Ужасно стыжусь того, что натворил.

– Пожалуйста, не суди меня по одному проступку!

– С меня букет роз и торт твоей соседке. Может, ей что-то еще подарить? Деньги? (озадаченный смайлик) Напиши, чего ей не хватает!

– Как я могу загладить перед тобой вину?

– Не усну, пока ты меня не простишь! Или пока не дашь мне шанс на прощение!

Так. Быстро пишу ответ:

– Букет роз и торт соседке – однозначно да! Деньги ей тоже пригодятся. Но только в сопровождении с твоими искренними извинениями!

– Про меня можешь забыть. (гневный смайлик)

– Если не поспишь ночку-другую, может, в другой раз будешь думать, прежде чем людей оскорблять!

Подозревая, что уведомления Макса на этом не закончатся, выключаю телефон на ночь. Бухаюсь без сил в кровать и тут же отрубаюсь.

Глава 8. Мира

Просыпаюсь от ароматов жареных оладушков и кофе, вкусно щекочущих нос. Сквозь плотные шторы пробиваются лучи солнца, рисуя на стенах неровные, яркие изгибы. Ковыляю к окну, открываю занавески и жмурюсь от брызнувшего в глаза слепящего света. Комната тут же наполняется щебетом амадинов, очнувшихся от сонного оцепенения. Меняю воду в поилке, корма подсыпаю, и они, быстро подлетев к кормушке, принимаются работать клювиками.

Привычно тянусь к телефону. Включив его, нахожу несколько сообщений от Макса. Спрашивает, где живет моя соседка, как ей цветы передать? Растерянно таращусь на телефон. Без согласия тети Оли ни за что ее адрес не дам! Сначала придется с ней обсудить. Но это потом, а сейчас завтрак!

Быстренько принимаю душ, иду на кухню. Здесь тоже светло и по-праздничному нарядно. В центре столешницы нежно-розовый букетик, салфетки льняные по краям. На плите уютно шкварчит сковородка. Мама накладывает папе в тарелку оладушки, кофе наливает. Он сидит, расслабленно облокотившись локтями на стол и довольно, с многозначительной улыбкой на меня поглядывает. В ожидании своей порции наливаю себе воды, устраиваюсь рядом на свободном стуле, и папа, нетерпеливо поерзав, приступает к распросам:

– Как вчера время провели?

Значит, он из-за нашего свидания с Максом так сейчас радуется? Становится не по себе. Внутри деревенеет все от накатившего напряжения. Неприятно родителей разочаровывать.

– Так себе, – отвечаю осторожно. – Я к нему присмотрелась, как ты и хотел. Но то, что увидела, мне не понравилось. Так что, – пожимаю плечами виновато, – ничего у нас не выйдет!

Отец хмурится и весь подбирается, будто к рукопашной готовясь. Оладушек продолжает уплетать, но, кажется, больше по инерции, без удовольствия. Уточняет угрюмо:

– И что не так?

– Он вчера на тетю Олю в подъезде наорал. Она не вовремя к нам подошла и получила за это по полной, бедненькая. Он такой злой был, словами не передать!

В ответ летит насмешливый взгляд отца.

– Хочешь сказать, я никогда ни на кого не ору?

– Ты кричишь иногда на сильных, но ленивых мужчин на своей стройке. Женщину-инвалида оскорбить со всей злости – это совсем другое. Подло и жестоко.

Мама, наконец, подсаживается к нам и накладывает скромную порцию вкусняшек в свою тарелку. Вместо сметаны себе йогурт малокалорийный добавляет. На ее красивом лице написано беспокойство. Тоже за Макса вступается:

– Мира, ты знаешь, сколько денег он в благотворительные фонды жертвует? А то, что он родителям помогает – это ты уже забыла?

Отодвигаю в сторону тарелку. Двое на меня одну, да еще до первой чашки кофе. Это нечестно вообще-то! Но сдаваться не собираюсь.

– Ты сама меня учила: когда оцениваешь мужчину, смотреть надо не на внешний блеск, не на мишуру, которая в глаза бросается, а на маленькие неприметные детали. Как он относится к больным, слабым, детям – всем тем, от кого не сможет ответка прилететь. Истина кроется в мелочах, так ты говорила.

Мама смущается, на секунду в ее глазах растерянность мелькает, но быстро находится с ответом:

– Вот и смотри на детали! Я же от своих слов не отказываюсь! Но не на одну деталь обращай внимание, а на все. Нельзя на человеке из-за одной единственной ошибки крест ставить! Все ошибаются, и ты в том числе! Дай ему шанс себя всего показать, а потом оценивать будешь всю картину, целиком.

Тоскливо смотрю на свой завтрак. Села за стол голодная, как стая волков, а сейчас весь аппетит испарился куда-то. Туда, наверно, где на девушек за завтраком не набрасываются собственные родители. Жалко себя становится, еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Опустив глаза, прошу:

– Можно я в своей комнате поем?

Мама, бросив на отца быстрый взгляд, кивает:

– Иди, конечно. Побудь одна, если хочешь. Но о словах наших все-таки подумай!

Киваю, хватаю тарелку с оладушками, чашку с кофе и выскакиваю из кухни. Влетаю в свою комнату, дверь плотно прикрываю. Подхожу опять к окну. Так хорошо на улице: солнце от снега ярко отсвечивает, небо чистое-чистое, голубое. На фоне прекрасной погоды еще очевиднее чувствую испорченное вдрызг настроение. Берусь за телефон, пишу подруге в вотсапе:

– Ир, меня родители хотят свести с парнем, который вчера на нашу соседку-инвалида наорал. Грубо так! Богатый и влиятельный зато. Как тебе новость?

Ира присылает мне смешную фотку с текстом: «Как у таких глупых родителей мог родиться такой умный ребенок?»

Отправляю ей хохочущий смайлик. И задумчиво пишу:

– Может, пора из дома делать ноги?

– Куда?

Ира человек-реалист. Сразу все с практичной точки зрения просчитывает.

– Не знаю. А что, если и тебе, и мне работу найти? Квартиру однокомнатную снять?

– Неее. (улыбающийся смайлик) Мне и дома хорошо. Вовремя убираюсь, допоздна не гуляю, хорошо учусь – и родители, как шелковые!

Посылаю ей виртуальный поцелуйчик и закрываю чат.

На оладушки смотрю, как на врагов. В горло ничего не лезет, при мысли о еде становится плохо. Выпиваю кофе. Отношу посуду на кухню, убираю остатки завтрака в холодильник. Слышно, как душ шумит – это папа, наверно, моется. Мама тут же, на кухне закладывает белье в стиральную машинку. И я с облегчением понимаю, что сводничать никто вроде бы не собирается. По крайней мере, в ближайшее время. И все равно дома теперь неуютно. Бежать отсюда хочется со всех ног. Спрятаться от родительской власти, тугим узлом стянувшей горло.

Пишу сообщение Владу в вотсапе:

– Встретимся в библиотеке через час?

Ответ приходит через минуту. Зевающий смайлик и большой палец, задранный вверх. Одеваюсь поспешно, по-простому: джемпер розовый, джинсы. Взглянув на градусник за окном (минус пятнадцать), достаю из шкафа длинный бардовый пуховик. В нем точно не замерзну!

Крикнув уже на пороге: «Я учиться!», быстренько выбегаю из квартиры. Поднимаюсь на третий этаж, стучусь к тете Оле. Но ее дома нет, кажется. Ничего, после библиотеки к ней зайду!

Мороз на улице щиплет за щеки. Холод кусачий почему-то хорошо мозги прочищает, и депрессивное настроение мигом уходит. Люди мимо меня куда-то спешат, бодро шагая по скрипучему снегу, и мир предстает в совершенно других красках: ярких, насыщенных, энергичных. Вчерашние воспоминания кажутся дурным сном.

А что, если я не права? Я вон в девятом классе на одноклассницу так наорала, что голос себе сорвала. Когда она меня в новой, только что купленной куртке, в грязь толкнула. Ленка не инвалид, конечно, но тоже не от мира сего, в голове каких-то винтиков не доставало. И подлой я себя при этом не чувствовала.

В библиотеке сразу подхожу к нашему с Владом любимому месту. Два кресла развернуты к стеклянной, трехметровой стене, через которую открывается впечатляющий вид на сосновый парк. Кроны деревьев усыпаны снегом, серебрящимся в лучах яркого солнца. Чувство такое, что сидишь на улице, а не в помещении. Аж дух захватывает от панорамы! Кресла стоят в сторонке от читательских столов, и их уединенное расположение дает возможность тихонько переговариваться. В одно из них опускаюсь и сижу, любуюсь на фантастичный пейзаж. Вдруг перед моим лицом выплывает справа бумажный стаканчик, пахнущий родным кофеином, и бумажный пакетик. С улыбкой оборачиваюсь и вижу смеющиеся глаза Влада, в обоих руках у него по кофе и по круассану. Одет он в немного помятые свитер и джинсы. Собирался, наверно, на бегу.

– Ты уже завтракала?

– Нет, – отвечаю неуверенно. – Ведь кофе за завтрак не считается?

Влад опускается в соседнее кресло, достает круассан и с жадностью в него вгрызается. Мычит:

– Ну? Рассказывай!

– О чем? – смеюсь, ставлю на близлежащий столик стаканчик и осторожно распаковываю булочку, стараясь не шуметь. Вообще-то здесь есть запрещают и, если застукают, нам не поздоровится. – Признаюсь, меня давно волнует один вопрос. Как ты мучное ешь со своей бородой? У тебя ведь все крошки там застревают?

– Я умею есть аккуратно, без крошек. В отличие от некоторых! – и сурово меня взглядом охаживает. В серых глазах ни капли веселости не осталось. Обиделся что ли? Так, поняла. Бороду пока не трогать! Поскорее перевожу тему на первое, что влетает на ум.

– Не знаешь, сколько стоит аренда однокомнатной квартиры неподалеку от универа?

– Знаю. Самая крошечная однушка, метров в пятнадцать, – пара сотен евро. Плюс коммунальные платежи.

От этой новости грустнею. Дорого и тесно. Не радужная вырисовывается перспектива!

– А не знаешь, какую подработку реально было бы студентке на выходных найти?

Влад на меня пристально смотрит, запихивая в пустой стаканчик блестящую упаковку от булочки. В его глазах мелькает тревога.

– Почему спрашиваешь? Что-то случилось?

– Да нет. Пока нет, – добавляю я, отпивая капучино. – Родители хотят меня с одним парнем свести. Они не сильно давят пока, но все-таки уже сейчас охота разобраться, есть ли у меня варианты отступления?

Влад мрачнеет.

– За кого? За того пижона, с которым ты в ресторане сидела?

– Он не пижон! То есть да, он модно одевается, но ведь дело не в этом! – чуть повышаю голос от нахлынувших эмоций, и до нас доносится шиканье от ближайших к нам столиков. Оттуда на нас с упреком таращится какая-то блондинка в очках. Перехожу на шепот:

– Он вчера вечером мою соседку оскорбил глухонемую. Вот в чем проблема!

Влад задумчиво кивает, достает из кармана кубик Рубика и принимается за свою обычную цветосортировку. Пока смотрю на мелькание красок в его умелых руках, в голове ни одной дельной мысли не возникает. У меня от этого процесса почему-то обратный эффект: паралич мозга происходит. Пару раз собрав кубик, он говорит:

– Напротив моей общаги есть еще одна пятиэтажка, семейное общежитие. Для студенческих пар. Я слышал, в этом году там не все квартиры заняты. Однушка в сорок квадратов будет стоить сто пятьдесят евро, почти без коммунальных.

– Почему без коммунальных? – удивляюсь я.

– На крыше солнечные батареи установлены, которое все общежите электричеством снабжают.

Я пожимаю плечами. Иронизирую, не удержавшись:

– Нет, солнечные батареи – это, конечно, сила! И цена отличная! Но с кем я туда заселяться буду? С каким-нибудь мифическим парнем?

– Мифическим? Ты мне льстишь!

На мгновение дара речи лишаюсь. Мне это послышалось ведь? Широко открываю глаза, переспрашиваю:

– Что?

– Не бойся, кусаться не буду. Друзей я не ем.