Текст книги "Свет погасшей звезды (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Эх, графиня, графиня… Своей смертью ты навлекла беду на графство Бригах, – Герард тёр лицо с силой в желании стереть страшное наваждение. Не стиралось. И пахло отвратно. Запах смерти забивал лёгкие.

Несмотря на занимавшийся ясный день, смертью дышало всё вокруг: и беспокойно шумевшие кроны высоких деревьев, и притихший птичий гомон, и едкий дым костра, и щедро напоённая кровью земля под телами убитых.

Глаза отыскали гехаймрата, склонившегося над раненой женщиной. Похоже, она очнулась. Сейчас он им мешать не станет. Пусть управятся, придут в себя. Разговор, кто они и как попали в обоз венгерской графини впереди. Они расскажут, почему та пренебрегла его указаниями, что привело к нападению на обоз и грабежу, ставшими столь частыми в последние годы.

И снова его вниманием завладела беловолосая компаньонка графини. Она подошла к телеге с увязанными сундуками и тюками. Поднимая по кругу мешковину и заглядывая под неё, что-то высматривала. Затем перешла к следующей телеге и продолжила осмотр.

Граф без промедления направился к ней.

Глава 15

– Устала, куколка? – нащупала Наташа свернувшуюся под её боком Мисси со слипшейся затвердевшей колючей шёрсткой. – И есть, наверное, хочешь. И купать тебя надо.

Самой тоже хотелось умыться. Засохшая на руках кровь неприятно стягивала кожу.

Достав из рюкзака трубку плотно свёрнутого холста, Шамси раскатал его и озабоченно вздохнул:

– Буду вам признателен, Вэлэри, если покажете, что из имеющегося вам дать, – показал ей несколько блистеров с таблетками.

Уточнять, откуда он знает о её медицинских знаниях, девушка не стала.

– Поднесите ближе, – подняла она тотчас закружившуюся голову.

Он перебирал упаковки – она читала название. У неё имелся с собой набор лекарств на все случаи жизни, но комплект Шамси был гораздо шире и действеннее.

– Этого хватит, – указала на капсулы с антибиотиком и обезболивающим. – Рану присыпьте антибиотиком. Чем вы её промыли перед ушиванием? У вас есть антисептик?

– Виски, – коротко ответил Шамси и положил ей в рот таблетки.

Его пальцы пахли кровью. Её кровью. Наташа поморщилась: и от горечи таблеток, которые с трудом проглотила, оцарапав сухое горло, и от тошнотворного запаха крови, смешанного непонятно с чем.

– И шприцы с лекарствами у вас есть?

– Есть несколько на крайний случай.

– Вы подготовились, – прозвучало не слишком лестно.

Уточнять, каким может стать «крайний случай», она не стала. При боях колюще-режущим оружием шприцы вовсе могут не понадобиться. Один взмах кинжалом или мечом… Наташа содрогнулась, вспомнив меч в руках Бригахбурга.

Говорить было трудно. Шамси наклонился к её лицу. Всматривался в слезящиеся глаза, вытирал влажной салфеткой капли пота с верхней губы, подбородка.

– Вы умеете ушивать раны и делать уколы, – смотрела она в его карие, почти чёрные глаза. – Откуда?

Едва дышала от волнующей близости мужчины, его мощной, окутавшей её ауры. Рассматривала сведённые брови, тонкую, ровную спинку носа, морщинки в уголках глаз. Хотелось коснуться чёткой линии его губ, погладить чистую смуглую кожу щёк.

– Весьма нужное знание, – сказал он, опустив взор на её рот. Голос стал глуше, тише. – Не раз видел, как ушивали вы. А уколы мне делали в лечебнице. Справлюсь, если потребуется.

– Не находите, что вам уже пора рассказать мне что к чему? – поспешно выдохнула она.

– Вы очень слабы, Вэлэри. Вам нужен отдых.

– Слушать и анализировать услышанное я в состоянии.

– Потерпите немного. Вернётся ваша компаньонка, умоет вас, переоденет. Я же отойду ненадолго. Нужно кое-что уточнить. Не забывайте, что вы графиня Вэлэри фон Россен, а Людмила ваша компаньонка.

Наташа помнила, как та возмущалась отведённой ей ролью:

– Люся верно заметила. Если потребуются доказательства моего… эмм… родства с аристократами, то что это будет? Не может быть, чтобы здесь верили на слово. Должны быть бумаги типа паспорта или чего-то ещё. Да, вы узнали, какое здесь время?

– Пока не было возможности. Не отходил от вас.

– Только не спрашивайте ни у кого напрямую. Особенно у… как его там… Бригахбурга. Он же настоящий граф? И взгляд у него… брр… словно рентген. Хорошо, что я не знаю их языка. Не проболтаюсь ни о чём.

– Знаете, Вэлэри. Вспоминайте, и начинайте говорить, пусть плохо, не совсем понятно, не столь важно. Вы графиня, будущая пфальцграфиня фон Россен. Вы выше графа по положению. Не робейте перед ним. Ведите себя соответственно. Пусть уверует, что перед ним будущая королева.

Наташа издала смешок, тотчас прижимая ладонь к повязке на ране. Смеяться было больно. Сколько времени потребуется для заживления?

– Рана глубокая? – спросила она с опаской.

Шамси кивнул утвердительно.

Значит, недели для выздоровления точно будет мало. Не меньше двух-трёх. А как же она будет ходить? И вообще…

– Куда мы путь держим?

– В Штрассбурх. В поместье Россен. Отсюда не так и далеко. Доберёмся до тракта, а там…

Он замолчал, осматриваясь. К ним подошёл их соглядатай с кубком и котлом, от которого шёл пар. Поставив котёл на край кузова повозки и, положив рядом кубок, отошёл на два шага, прислонился к стволу дерева. Не понимая, о чём говорят иноземцы, с интересом прислушивался к их речи.

– Надеюсь, кипячёная, – глотнула девушка из кубка, поднесённого ей Шамси. Несмотря на обжигающую воду, с жадностью выпила всю.

– Вам предстоит встреча с отцом и младшей сестрой, – закончил мужчина мысль.

Отец и сестра? Неожиданно, хоть уже и слышала об этом. Осознала сообщение в полной мере, всё же не проникшись им. Происходящее казалось сном, причём дурным.

– Спасибо. А мать где?

– Вы из рода Виттсбахов, – неохотно начал гехаймрат. – Вам было четыре года, когда ваш отец пфальцграф Манфред фон Россен отправил вас с матерью из Аугуста в Кёльн погостить к родне. Там во время набега нурманов вы попали к ним в полон и… всё. Ваши следы затерялись. Отец долгое время искал вас, затем женился. Вы рассказывали мне, что вспомнили море и корабль нурманов. Вспомнили, как вас бросили в море. Дальше вы помните себя в другом времени. Вас нашли в стае собак у деревеньки и отдали в детский дом. Так?

Наташа машинально закачала головой в знак согласия. Она никогда никому не рассказывала об этом. Подумала, что и мать с отцом вряд ли делились с кем-нибудь историей её нахождения.

– На вашем темени есть татуировка, – продолжил Шамси. – Знак Виттсбахов, относящихся к древнейшему клану «Северных Псов». По ней знающий человек определит вашу принадлежность роду. Это не просто знак узнавания. Его обладателя не трогают ни домашние, ни дикие животные. Более того, они защитят вас, попади вы в беду. Как вы вернулись домой, я уже говорил.

– Господи, – ахнула Наташа. – Выходит, что я принадлежу этому времени, и оно вернуло меня… домой? Двадцать лет я прожила в чужом столетии. Меня здесь похоронили. А как мне… увидеть татуировку? Она где именно?

Шамси сдвинул Мисси и достал сумочку, из неё – смартфон. А девушка и не заметила, что сумки на поясе нет.

– Поверните голову, – велел он. – Наклоните вбок. Ещё.

Он знал точное место нахождения знака. Уверенным движением пальцев раздвинул волосы.

Наташа не противилась. Закрыв глаза, слушала приятное поглаживание по волосам, коже головы.

Отыскала отснятое фото в «Галерее». Сквозь волосы отчётливо просматривался треугольник размером с рублёвую российскую монету и в нём круг со зрачком зверя. Стала понятна привычка в минуты сильного волнения чесать голову именно в этом месте. Но как же так? Мама никогда не говорила, что на её голове есть нечто подобное. Мог ли проявляться знак только в особых случаях? Например, при стрессе или её переходе в это время?

Девушка обратила внимание на стремительно тающий уровень зарядки телефона. Знала бы, не стала пользоваться им как фонариком в бесполезных поисках следа колёс автобуса.

– А почему вас не знает граф? – посмотрела она в сторону сиятельной особы.

– Я познакомился с ним спустя месяц после сегодняшних событий, как и с вами.

– То есть события идут не в той последовательности как прежде?

– Да, – признал Шамси, хмурясь. И ход новой последовательности ему ой как не нравился.

– Тогда вам следует забыть, что было после. История не станет повторяться и может повернуть совсем в другую сторону. Граф что-то говорил о Флавии Пятом. Я не помню такого правителя Германии в одиннадцатом веке. Мне кажется, что мы попали в другую петлю времени.

– Петлю? Какую петлю? – насторожился Шамси.

– Есть мнение, что существует много параллельных миров и в каждом из них живёт наша копия. Миры отличаются, и мы в них живём по-разному. Здесь вы богаты, влиятельны, женаты, у вас пять детей, вы довольны всем. В другом мире вы бедны, холосты, больны или уже умерли и так далее. Сколько миров, столько вариантов вашей жизни.

– А мой сын?

– Ну, здесь, раз уж вы попали сюда не запланировано, вы можете найти не только вашего сына, но и столкнуться… эмм… с самим собой. Вполне вероятно, может быть иначе: ни вас, ни вашего сына в этой петле нет… – Она запнулась и спросила беспокойно: – А я?.. Что со мной? Какой здесь год?

Если за дублем Шамси она бы понаблюдала – и даже пообщалась – с интересом, то перспектива встретить себя малолетней или в преклонном возрасте, больной и немощной не была настолько привлекательной.

Какой отец? Какая сестра? – охватила паника. Вихрем промчалась картинка разорённого поместья: полуразвалившейся покосившейся избушки на курьих ножках, её убогой обстановки, табуны голодных крыс и полчища тараканов. Захотелось назад в давно ставшее своим время. Хотелось домой, в тот дом, где не было смерти, крови, убийц. Не было позорной нищеты.

Мысли заметались в поисках выхода:

– Вы же сразу не планировали утаскивать меня с собой. А Людмила Афанасьевна? Прицепилась паровозиком? Мы же можем вернуться назад? Где находится ваша машина времени? Господи, она хоть на месте?

Шамси молчал. Следил за графом, сидящим на корточках у, судя по длинному платью, тела убитой женщины и крестился.

– Машины нет, – рассеянно ответил он. Его занимало настоящее. – Есть подвал вот в его замке, – указал кивком в сторону сиятельного. – Из него выход в ваше время.

– Нужно пойти в подвал, – схватила Наташа мужчину за руку. – А там… что там? Просто выход? Портал? Как вы настраиваете точное время, куда попасть?

– Никак, – покачал головой Шамси.

– Всё происходит стихийно, – закрыла глаза девушка в полном изнеможении.

Принцип действия портала неизвестен. Установить время и место перемещения невозможно. Если через портал не получится вернуться назад, для них это попадание станет путешествием в один конец.

Одна мысль опережала другую, и все они были чудовищными.

Существовала вероятность попасть в любой промежуток времени, начиная с эры динозавров, а то и раньше, и заканчивая эпохой с кострами святой инквизиции и массовых казней. Или вовсе попасть в годы смертельных эпидемий или очередной кровопролитной войны…

Вероятность не попасть в нужный год была настолько велика, настолько пугающе-отталкивающей…

В голове загудело от перенапряжения. Так жужжит готовая перегореть лампочка.

– Надо срочно пойти в тот подвал. Я не хочу здесь оставаться, – задохнулась Наташа от прострела боли в боку.

– Успокойтесь, Вэлэри, – подал ей мужчина кубок с водой. – Таблетку дать?

Зубы стучали о край оловянного кубка:

– Дайте… такую, чтобы я проснулась уже дома… на диванчике.

– Вы меня озадачили, – Шамси в самом деле выглядел встревоженным. – Придётся задержаться, как вы выразились, в этой петле времени, каким бы оно ни было. Я должен убедиться, что моего сына здесь нет. Или он есть, но… – он передёрнул плечами и качнул головой, – со мной вторым, что он здоров. Разве можно раздвоиться? Не понимаю, как такое возможно?

– Возможно. И раздвоиться, и растрои́ться, и… раздесятериться. Клоны, мы все клоны. Хочу домой, – шепнула, отыскивая взором графа.

Бригахбург направлялся к Люсе, которая стояла у телеги к нему спиной и из-под узлов с вещами увлечённо выдёргивала за ручку большую корзину.

– А если вернуться не получится? – бежала девушка впереди событий.

Шамси усмехнулся:

– Мир велик, пусть и чужой. В нём и для нас найдётся место, – замолчал, следуя за её взором. – Пока озаботимся излечением вашей раны. Если бы не ваше упрямство и непослушание, – кому он это говорит? – можно было ранения избежать. Мы бы уже были на пути к Штрассбурху.

Извинившись, он поспешил на выручку Людмиле, с помощью его сиятельства завладевшей корзиной и бойко размахивающей перед ним зажатым в руке серебряным кувшином с узким горлом.

Ну вот, я стала крайней, – поджала губы Наташа.

– Если бы вы всё рассказали с самого начала, этого бы не случилось! – крикнула в его спину, прижав ладонь к ране снова напомнившей о себе всплеском боли.

Разбуженная Мисси звонко гавкнула в знак солидарности с хозяйкой. Она тоже хотела домой.

– И вообще, – ворчала девушка, зная, что её не слышат, – какого чёрта ты, прекрасный мой шейх, отыскал меня в двадцать первом веке? Не сообразил, как найти нужное турагентство? А мозгами пошевелить оказалось слабо? Всё ж как на ладони было видно.

Почесав между ушами маленькую защитницу, глянула на парня-арбалетчика.

– Иди сюда, – позвала его.

Тот осмотрелся по сторонам, не веря, что обращаются к нему.

– Ты, ты, – закивала Наташа, придерживая рычащую Мисси. – Успокойся, куколка. Этот симпатичный мазила нам ничего плохого не сделает.

Парень остановился от иноземки на расстоянии вытянутой руки:

– Чего изволите, госпожа графиня?

– Воды дай, – указала она на котелок. – Твоё имя Кристоф? – перешла на немецкий язык, отпивая из кубка. – Сколько тебе лет?

Парень немного помолчал, поморгал в раздумье и нерешительно ответил:

– Семнадцать, госпожа.

Понимает меня! – вдохновилась Наташа, рассматривая его кольчужную рубаху до колена, тонкие вязаные гетры, ботинки из грубой кожи, простенькую тунику без вышивки в пятнах крови. Бросила взор на громоздкий арбалет, прислонённый к стволу ближайшего дерева. Спросила:

– Ты грамотный?

Не понял. Поднял брови и уставился на её рот.

Девушка достала из сумочки блокнот и ручку:

– Смотри, – открыла чистую страничку, – Сейчас я напишу твоё имя, – вывела КРИСТОФ печатными буквами. – Понимаешь?

Балбес бы не понял, – усмехнулась она, когда тот кивнул и улыбнулся во весь рот, смутно кого-то напомнив.

– Теперь твоя очередь, – протянула ему ручку. – Пиши, какой нынче день.

Парня заинтересовала ручка: ещё бы! Вертел ею и так и этак, понюхал и облизнулся, но пристальный взор иноземки удержал его от пробы на вкус. Сощурился, рассматривая кончик стержня.

На графа похож, – вспомнила Наташа прищур сиятельной особы. Наверное, родственник.

– Пиши, какой день, – напомнила ему. – Если умеешь, конечно.

– День? – провёл он дрожащей рукой линию на бумаге: прерывистую, корявую, ни на что не похожую. Разве что на червяка, скрюченного судорогой.

Девушка хмыкнула и отняла ручку:

– Ну ладно, скажи, какое сегодня число?

– Четвёртое месяца августа, госпожа.

Она написала цифру четыре и название месяца по-немецки:

– Верно?

Кристоф пожал плечами так, что зашуршали кольца кольчуги, а Наташа усомнилась в его грамотности.

Впрочем, это она не знает, как пишется август на старонемецком языке, а не он.

– Теперь скажи, какой год, – забилось её сердце лихорадочно.

– Год? – переспросил он.

– Угу, – улыбнулась девушка. – Ну? – сгорала от нетерпения.

– Год 6546 от сотворения мира.

– Кхм… – поперхнулась она. От сотворения мира? Господи, это как?

Парень тотчас подал ей кубок с водой. И она пила, не спеша, махнув ему, чтобы отошёл.

Раннее средневековье, – вспоминала ненужные, давно похороненные на задворках памяти знания.

Если исходной точкой отсчёта взять условно 5508 лет от сотворения мира и произвести расчёт, то есть отнять эти годы от текущего 6546 года, то получится… 1038 год нашей эры. Одиннадцатый век!

Так и писать надо было не арабскими цифрами, а римскими! – пришла она к выводу. Поэтому Кристоф и не понял, что она написала.

Ну ладно, подождём, что выяснит Шамси, – отыскала его глазами.

Он и граф прохаживались у телег, и выглядели при этом крайне напряжённо.

Похоже, там жарко, – обратила внимание Наташа на приближающуюся раскрасневшуюся Люсю, перекосившуюся под тяжестью корзины. В другой руке она держала красивый кувшин и прижимала к боку ворох одежды. Рукав выбившегося из груды тёмно-серого платья волочился по траве.

Глава 16

Людмила заканчивала осмотр очередной телеги и уже собиралась перейти к следующей, когда отвлеклась на умопомрачительный запах жареной птицы. Аромат, исходящий из корзины, прикрытой выбеленным отрезом ткани, мутил разум.

Сглотнув набежавшую слюну, женщина заглянула под ткань. В глубокой глиняной миске в окружении тушёных овощей лежала крупная утка: хорошо прожаренная, с аппетитной золотистой корочкой. Краснобокие яблоки, круглый хлеб, кольца колбасы, что-то ещё на широком дне, завёрнутое в салфетки – всё было даром богов и компенсацией за вынесенные страдания и пережитый ужас.

Она обомлела от радости; в животе заурчало в предвкушении. Есть хотелось давно и мучительно, но нахлынувшие события заставили забыть о потребностях организма. Теперь же нервная система успокоилась и взывала не только к своему восстановлению, но и к восполнению сил физических.

Кувшин дивной красоты, украшенный чеканкой, из которого вкусно пахло вином, оказался к тому же и серебряным.

Вот и первая музейная утварь, о которой говорил господин Лемма, – загорелись глаза Людмилы. Не так уж и плохо в этом загробном мире.

Решив, что корзину с едой можно присовокупить к разыскиваемым сундукам, как и кувшин, Люся бросила одежду под ноги и озаботилась освобождением кошёлки из плена.

Придавленное нависшим тюком высокое узкое горло кувшина она освободила первым. Глотнув из него, убедилась в отменном качестве креплёного виноградного напитка. А вот тяжёлая плетёная кошёлка, зажатая между сундуками, ну никак не желала освобождаться. Уйти без неё не хватало сил, и выложить провизию было не во что. Пойти и вернуться с чем-нибудь подходящим? Ну, нет! Вдруг корзину перехватят?

Не теряя надежды, Людмила упрямо дёргала ту за ручку.

– Отойди, я помогу тебе, – раздался за её спиной громкий голос.

Женщина в испуге обернулась. Рука с кувшином рванулась в сторону.

На Герарда выплеснулось вино. От неожиданности он отпрянул и схватился за рукоять кинжала.

Беловолосая компаньонка графини отшатнулась от него. Округлив глаза, испустила непонятный отрывистый вопль.

– Пилять! – вскрикнула она. – Ой-ёй, что я наделала!

Не выпуская кувшин, прижатый к груди, принялась поспешно затирать расплывшееся пятно на груди и ниже пояса мужчины. Не сводила глаз с его напрягшейся руки на кинжале в ножнах, украшенных серебряными вставками и цветными кабошонами.

Тёрла и тёрла впитавшееся вино в ткань туники и без того без единого чистого местечка. Под ладонями ощущались мелкие звенья кольчуги.

– Простите, я не хотела. Случайно вышло. Но вы сами виноваты.

Украдкой рассматривала его: красивого, высокого, с пронзительными голубыми глазами, и он не спешил отругать её за неловкость. Она видела его ранее и, похоже, он был здесь главным: ходил взад-вперёд, зычным голосом направо-налево раздавал приказы, к нему подходили служивые, о чём-то спрашивали и спешили исполнить указания. Вышитый на тунике герб в виде щита с изображением двуглавого орла и льва в миниатюре, не оставлял сомнений в главенстве мужчины. У других воинов ничего подобного на туниках изображено не было.

– Ты не говоришь на моём языке, – вскинул он бровь, не спуская глаз с её лица, залившегося краской смущения. – Оставь, – отстранил руку женщины и, слегка поднатужившись, вытащил затрещавшую корзину.

Поняв несколько слов, Людмила опомнилась и заговорила на немецком языке:

– Простите, я не хотела вас вымочить, – последний раз прошлась ладонью по тунике выше поясного ремня мужчины. – Вы меня напугали своим внезапным появлением. Вот я и… эмм…

– Куда путь держит графиня? Откуда? – спросил он, всматриваясь в глаза женщины цвета лесного ореха.

– Путь?.. Ах, да, длинный, нелёгкий, – махнула она в сторону дороги. – Мы очень устали, а ему всё нет и нет ни конца, ни края, пиля… Простите… Как всё сложно, – пробурчала, отыскивая взором Шамси Лемму.

Тот разговаривал с графиней, не обращая внимания на её компаньонку. Ну, и где справедливость?

– Как вы попали в обоз венгерской графини? – кажется, его не понимают. В самом деле, всё сложнее, чем он ожидал.

– Графиня? Ранена, да. Вот сундуки свои отыщем и… Вы не видели наши сундуки? Большие такие, самые красивые. Два, – развела она руками.

На вопросительный взор мужчины, наклонившего голову к плечу и не сводившего глаз с кувшина в её руке, качнула им и без тени смущения заверила:

– Мой, – быстро поправилась: – графини, как её там… И сундук, что с серебряной утварью, тоже её. И карета, если что, тоже… наша. И вот, – собрала одежду у ног.

Мужчина вздохнул, а Людмила аккуратно взяла корзину из его рук и улыбнулась открыто и обворожительно, как только умела:

– Простите, я спешу к раненой графине и я вас ни хрена не понимаю, а жаль. Мы же ещё увидимся?

Мужчина своей харизмой сводил с ума. О боги, разве можно быть таким красивым?!

– Спасибо за помощь, – ну это он должен понять!

Безуспешно ждала галантных поклонов или хотя бы заверений и впредь рассчитывать на его помощь. Вздохнула: языковой барьер – то ещё препятствие к взаимопониманию. Чтобы его преодолеть, надо выпить обоим и в одной тёплой компании.

Вот и вызнай у такой хоть что-нибудь! – недовольно покосился граф на Шамси Лемму, неторопливо шествующего к ним. Если и графиня также плохо знает язык, то… Он почесал подбородок. Абассинец, назвавшийся гехаймратом, казался неприступной крепостью. Был уверен: обманчивость расслабленной походки и ничего не выражающего взора не одному человеку стоили жизни.

У Бригахбурга неприятно похолодело в груди. Почему?.. Он не мог себе объяснить, почему впервые виденный им воин вызывал в нём такое неприятие?

***

– Уф, – выдохнула Людмила и опустила корзину у повозки.

Поставила кувшин рядом с Наташей и уложила одежду. Нервно хихикнула:

– Я окатила какого-то красавчика вином, но нам осталось. Не специально облила, он меня напугал, – оправдалась без промедления. – Когда он схватился за кинжал, подумала всё, конец. Однако какие тут мужчины горячие! – воскликнула, следуя взором за проходящим мимо чернявым воином.

Он тоже не обделил её вниманием. Сдержанная белозубая улыбка предназначалась только Люсе. Наташе мужчина отвесил уважительный поклон:

– Госпоже графине желаю скорейшего и лёгкого выздоровления. Abbi cura di te!

Людмила кивнула в его спину:

– Итальянец, да? Интересно, что он сказал?

– Пожелал мне себя беречь.

– О, ты знаешь итальянский? – взвалила она корзину в кузов повозки.

– Немного, – поскромничала девушка.

– Это он привёл меня в чувство, – достала Люся миску с уткой, хлеб. – Его я увидела первым, когда… брр… Кажется, его имя Фортунато. Перевод имени знаешь?

– Удачливый, счастливчик.

– Фортунато… Красиво, – вздохнула Людмила. – Обходительный такой. Слышу: синьора, да синьора, – рассмеялась беспечно. – Всё отирается возле этого, их главного красавчика, – качнула головой в сторону телег, где беседовали граф и Шамси.

Наташа закрыла глаза. Хотелось тишины и покоя, хотелось всё оставить позади.

– Есть хочу, – не умолкала компаньонка. – Кофе хочется. Или чаю. Кипяток есть, а чай… Давай перекусим, потом я тебя умою, переодену. Платья нашла какие-то дурацкие. Ну ладно, сойдут. Свои постирать пора. Только чем и в чём? Тазика в телеге не приметила, мылом нигде не пахнет. Зато вкусно пахнет из корзины. Вот мясо, вино, сыр, – выкладывала продукты на выбеленный отрез грубой ткани.

Мисси толкала руку Людмилы, норовя сунуть голову в нутро кошёлки, нетерпеливо скулила и перебирала лапками.

Люся отталкивала её снова и снова:

– Брысь, невоспитанная. Потерпишь.

– Дай ей чего-нибудь, – не выдержала Наташа. – Пусть поест. Давно просит. Перед тобой бы голодной вот так махать едой под носом и не давать – озвереешь ведь, – прикрикнула на женщину.

Получив крыло утки, Мисси спряталась под повозку и затихла.

– Вообще, здесь все мужчины как на подбор. С ума сойти можно! Рост, плечи, руки… и возраст подходящий, – вещала Людмила возбуждённо.

– Для чего… подходящий? – поддела её девушка, принюхиваясь к запаху, исходящему из корзины.

– Как для чего? – искренне удивилась компаньонка. – Колец обручальных на пальцах ни у кого нет. Или не носят? – усомнилась она. Отмахнулась: – Какие кольца. Вдовы остались там, а здесь все холостые. А Шамси не был женат? Скажи, а что означает его геймахрат?

Наташа закашлялась, зажав рукой рану. На глазах выступили слёзы. Жаль, что Люся не слышала их разговор и не имеет понятия, где она на самом деле и кто перед ней. Правда, её в этом времени быть не должно, прицепилась случайно, как и Мисси. Несчастная Роза Львовна! Потерять домашнего питомца сродни потере члена семьи – одинаково больно.

– Ге-хайм-рат, – поправила она протяжно, выуживая из памяти определение слова. – Военный чин, – и подчеркнула особо: – Прошу вас называть его господин Лемма и никак иначе. Он аристократ и состоит на службе у короля.

– Что не простой смертный даже в загробном мире, я уже поняла, – шмыгнула носом женщина. – Мы вообще куда поедем? С этими или как? Может, прямиком к королю?

Наташа не ответила. Мокрой тряпкой оттирала лицо, руки, раздумывая, что сделать вначале: привести себя в порядок и потом поесть или наоборот? Склонившись к первому – следует также подождать Шамси и «сесть за стол» вместе, – попросила Люсю подвинуть ей котелок с водой.

– Верни мой зажим, – тёрла не желавшие отмываться ладони. – Ты пользовалась моей расчёской. Или господин Лемма дал свою?

– Не дал, – усмехнулась Людмила. Зачем просить, когда можно воспользоваться чужой пока её владелица в отключке.

– Бессовестная, – сжала зубы девушка, доставая из сумочки расчёску и влажную салфетку.

– Ой, вымою я её, – протянула руку Люся. Не дождавшись, сняла зажим и бросила под руку графини.

– Прошу впредь без спроса мои вещи не брать, – холодно произнесла Наташа.

– Слушаю и повинуюсь, моя добрая госпожа графиня, – с издёвкой пропела женщина. – Шамси… эмм… господин Лемма сказал, чтобы я помогла тебе… вам… вымыться и переодеться.

И ведь придётся воспользоваться её помощью, – прикусила девушка щёку изнутри. Жаль, что она не сможет привести себя в порядок без помощи такой вот… вздорной компаньонки. Но это же ненадолго?