Текст книги "Свет погасшей звезды (СИ)"
Автор книги: Жанна Штиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Глава 9
Михай стал её тенью. Ходил следом, постоянно предлагая ей то напитки, то мороженое, то выпечку, то что-то ещё.
Она отказывалась и парень, скрипя зубами, выбрасывал угощение в урну.
– Отстань ты уже от меня, – молила она его, получая в ответ нахальную улыбку.
Вот и сейчас он стоял возле неё, протягивая жестяную банку «Швепса».
Наташа смотрела на капли воды на отпотевшей банке и не решалась взять. А пить хотелось. В пересохшем горле стояла горечь. Взятая с собой вода согрелась и была вылита на постоянно потевшие руки и лицо. Девушка плохо переносила жару, как и ощущение липнувшей к рукам грязи.
Не найдя урну, Михай поставил банку на каменный парапет.
– Завтра напьюсь пива в Хофбройхаусе, – сказал он, опуская ниже козырёк бейсболки. – Ты пила коктейли из пива с лимонадом?
Наташа промолчала. Вдруг подумалось, что «завтра» может не наступить. И этот парень, пусть пьяница и разгильдяй, и ни в чём неповинные мужчины, женщины и подростки из автобуса… И даже Мисси… Они сегодня ночью могут погибнуть.
– Ещё мне нравятся к пиву белые колбаски с баварской горчичкой, – продолжил Михай. – Ты ела белые колбаски?
– Я впервые в Баварии, – ответила она. Хотелось не только пить, а уже и есть. – А ты, судя по всему, был в Мюнхене не раз.
– В Глокенбахе у мачехи вилла. Хочешь, поедем туда? Там есть бассейн.
Девушка окинула его любопытным взором и вздохнула – тянуло домой, в уютную тишину квартиры, принять прохладный душ и завалиться на диван с хорошей книгой. Поглядывая по сторонам, искала удачный ракурс для фотосъёмки.
Михай секунду назад смотрел в другом направлении, затем будто спохватился и… пользуясь моментом, сфотографировал её.
– А разрешение спросить совесть не позволила? – заметила его хитрость Наташа.
– Ты же, лапуля, не позволишь, а мне приятно будет посмотреть на тебя… потом.
– Ладно, смотри, – равнодушно пожала она плечами, делая несколько новых кадров. Его безобидное «лапуля» уже не раздражало.
Неожиданно вспомнила, что в её мобильном телефоне нет фотографии, где она стоит у цветущей яблони. Да и видео, в котором она рассказывает Татьяне об автобусном пьянтосе у неё тоже нет. За дни путешествия она не отослала подруге ни одной фотографии.
Задумалась: как же так? Она же ничего не перепутала? Почему начались нестыковки? Значит ли это, что авария может не произойти? Что-то пошло не так?
А всё пошло не так, – с ехидством отозвался внутренний голос. Начиная с января, с того телефонного звонка, с момента появления в твоей жизни Шамси Леммы.
Мысли рассыпались горохом, поскакали как по кочкам. Почему араб решил, что история незыблема? Что он знает о временных порталах и путешествиях во времени? Наличие у него машины времени ни о чём не говорит. Как он ею управляет? Почему с её помощью не смог вернуться назад? Или уже смог?.. Вот бы ей его машину.
Она осматривалась, закладывая телефон в сумочку на поясе. Тяжело дышала – и от нахлынувшего волнения, и от усилившейся жары. Пора уходить со смотровой площадки.
Туристы собирались у лестницы. Мисси, высунув язычок и тяжело дыша, скулила и жалась к ногам хозяйки. Ждали Людмилу Афанасьевну, а она…
Наташа отыскала её по белому открытому сарафану. Гид стояла вполоборота к ней у смотрового бинокля с купюроприёмником и, кокетливо накручивая длинную прядь платиновых волос на палец, мило улыбалась смуглому высокому мужчине. Слишком смуглому.
Девушка пригляделась: Шамси?!
В широких лёгких штанах и такой же светлой рубахе навыпуск, без головного убора, со стянутыми в хвост чёрными волосами, это был без сомнения он. Ещё больше потемневший от солнца, он не прятался от него и не выглядел измученным ни жарой, ни жаждой. Опершись рукой о низкую стену ограждения, он разговаривал с Люсей. Она улыбалась ему, он ей.
Шамси… здесь, – перехватило дыхание у Наташи. Сердце застучало с удвоенной силой; ноги налились тяжестью. Он собирается сесть в автобус и продолжить поездку в нужном ему направлении. Он… и все они…
Она сняла очки и прищурилась от ударившего в глаза яркого света. Подняла взор к небу – на нём ни облачка, ни единой парящей птицы. Взгляд метнулся вниз, на терракотовые черепичные крыши, зацепился за шпили Церкви Святого Себальда, упал на араба.
Он в упор глянул на неё.
Их взгляды столкнулись. Его – спокойный, уверенный, холодный. Её – недоумевающий, тревожный.
Да он знает, что я еду в этом чёртовом автобусе! – дошло до Наташи. Он не удивлён неожиданной встречей!
Или уже не одну минуту наблюдает за тобой и успел прийти в себя в отличие от тебя, – возразил насмешливо внутренний голос.
Шамси не спешил отвести глаза. Слегка наклонив голову набок, он переключил внимание на Михая. Вернулся взором к женщине, затем снова к парню.
Люся повернула голову в их сторону, заинтересовавшись, кто завладел вниманием её собеседника.
Наташа успела отвернуться. Схватила «Швепс»; прозвучал характерный щелчок вскрытия банки. С вожделением пила напиток, не чувствуя как прохладная струйка стекает по подбородку, шее.
Михай наблюдал за ней, покусывая нижнюю губу и довольно усмехаясь.
Она выпила всё до дна: жадно, безотрывно. Услышав громкий голос гида, призывающий собраться всем у автобуса, искала Шамси. На площадке его не было.
Не оказалось его и в автобусе.
Люся стояла у кресла Розы Львовны и внимательно слушала, о чём та ей говорит. Едва слышно скулила Мисси.
Спрашивать у гида, с кем она так мило беседовала на обзорной площадке замка, разумеется, Наташа не станет.
Уточнила у водителя, во сколько они прибудут в Ингольштадт.
– Там будет остановка у ночного кафе, – ответил Юрий Васильевич.
– А мост? От него до кафе далеко?
Мужчина задумался, поглядывая в зеркало заднего вида, выруливая со стоянки.
– Не так чтобы очень. Минут пять пешком. А мост тебе зачем? – повернул он голову в её сторону. – Тебе какой нужен? Мы ж не через центр поедем, а по мосту Шиллера. Если встретиться с кем нужно, пусть в кафе идут в Кленцепарке.
– А маршрут поменять можно?
– Это вряд ли, – он снова глянул на неё. – Людмила в таких вопросах принципиальная. Я с ней не первый раз еду.
Всё к лучшему, – вздохнула Наташа. Она заведёт будильник за полчаса до въезда на мост. Что станет предпринимать и как остановит автобус у реки, пока не знала.
Группу привезли на обед в симпатичное кафе, выполненное в деревенском стиле: грубо сколоченные деревянные столы, скамьи, занавески на окнах, цветы в кадках, подача еды в керамических горшочках и на чугунных порционных сковородках.
Всё меню практически с присутствием картофеля в любом виде.
Неожиданно, – подивилась Наташа, выбирая запечённый картофель с сыром фета и баварские пряные колбаски.
Мясные национальные блюда также имелись. Внимание привлекли клопсы.
– Это маленькие отварные биточки из телячьего фарша, размягчённого в сливках хлеба, яйца и анчоусов. Политы соусом из лимонного сока, белого вина, горчицы и каперсов, – просветил её Михай, севший напротив.
– Что? – от неожиданности девушка едва не выронила вилку. – Ты интересуешься кулинарией?
– У меня собственный ресторан на Маркса. «Мишель», – горделиво приосанился он, снимая бейсболку и прочёсывая пятернёй чёлку. – Причём успешный. Приходи, не пожалеешь. Почётной гостьей станешь.
Девушка удивилась в очередной раз. «Мишель»? В модный ресторан с лаунж-зоной и авторской коктейльной попасть было проблематично. Запись велась на месяцы вперёд.
– Рулька по-берлински – любимое блюдо восточных немцев, – продолжил Михай, указав на соседний стол, куда официант водрузил большую сковородку с рулькой и запечёнными овощами. – Вываривается исключительно в немецком пиве, затем от души сдабривается чесноком, луком, можжевеловыми ягодами, пряностями и запекается со шкурой. А там, – кивнул он направо на стол, за которым сидели Роза Львовна с мужем, Люся и две девицы, не сводившие с отпрыска олигарха соловых глаз, – рулетики из говядины с пряным тёмным соусом из бульона, красного вина и овощей. Супы… эмм… – вытянул он шею, – вижу с блинной лапшой, который хавает рыжая тётка.
У ножки стула, на котором сидела Роза Львовна и ела помянутый суп, Мисси с небывалым аппетитом торопливо поедала – вдруг отнимут! – бульон с кусочками курицы. Под её напором жёлтая пластиковая собачья миска рывками двигалась к соседней ножке.
– У меня уникальная чуйка, – рассматривал Михай пенное светлое пиво в пивной кружке из толстого стекла. – По запаху могу разложить любое готовое блюдо на ингредиенты и тут же дать рецепт его приготовления.
– И что это тебе даёт, кроме того, что ты опасен для конкурентов с их фирменными блюдами?
Парень довольно улыбнулся:
– Игра на спор. С завязанными глазами я определяю состав блюд и… так далее. Ты не можешь себе представить, лапуля, сколько франклинов стоит на кону.
– Очень скоро ты лишишься своей уникальной чуйки и дополнительного заработка, – хрустела Наташа картофелем со специями и нежно-сырной начинкой.
На скептический взор собеседника ответила:
– Алкоголь ослабляет чувствительность обонятельных, вкусовых, тактильных и других анализаторов. В первую очередь пострадают органы чувств.
– Чего ты только не знаешь, б**дь, – с досадой поморщился он.
– Пибип! – повысив голос, звонко произнесла девушка.
– Что? – прищурился Михай, не донеся до рта гамбургер с картофельными оладьями вместо хлеба.
– Каждое твоё бранное слово, произнесённое в моём присутствии, я стану запикивать, как делают в фильмах. Слышал? – усмехнулась она, увидев реакцию на своё предупреждение: слышал и не раз!
– Я ж для связки слов.
– Послушай себя со стороны.
– Воспитывать меня собралась, б**дь?
– Пибип!
На их стол обернулись. Послышался чей-то смешок.
– Бл… – поперхнулся парень, расплескав пиво. Склонив голову, откашлялся: – Пожрать дай.
– Да кто ж тебе мешает? Просто не ходи за мной.
На десерт к чашке ледяного чая она выбрала большой кусок вишнёвого торта «Шварцвальд».
Михай для себя больше ничего не заказал, молчаливо поглядывал на неё и о чём-то думал. Неторопливо пил пиво, заедая безразмерным гамбургером.
Как ни странно, но Наташа уже не так остро реагировала на его навязчивое внимание. Всё закончится, если не в ближайшие сутки, то через три дня точно. Полными слёз глазами она смотрела вокруг себя, впитывала звуки и запахи. Всматривалась в лица туристов, детей, обслуживающего персонала кафе. Рассеянно озиралась в поисках высокой мужской фигуры.
Сердилась: Шамси бросил её на произвол судьбы.
Не так, – поправила себя. Предупредил и дал возможность самой вершить свою судьбу. И она вершила, собираясь её переиграть, не сознавая до конца, что судьбу не обманешь – придёт и свяжет по рукам.
Девушка смахнула со щеки слезу: ну не дура? Её упрямство в этот раз сыграет с ней злую шутку, последнюю в её жизни.
Ладно, посмотрим, – решительно тряхнула она головой.
***
После дневной духоты кондиционеры работали веселее, нагнетая прохладный воздух в салон автобуса.
Туристы выглядели уставшими. Насыщенная программа и жара вымотали всех. Не оживились даже тогда, когда Людмила Афанасьевна указала на потолочные мониторы для показа фильмов и сказала:
– Предлагаю посмотреть триллер «Кто там» с Киану Ривзом в главной роли. Свеженький. Вам понравится.
Наташа смотрела фильм незадолго до поездки и не согнала с соседнего места Михая, в этот раз неуверенно присевшего на край сиденья.
Она сидела в четвёртом ряду. Одна. Во втором ряду наискосок от неё разместились две подруги лет сорока пяти. Они без умолку обсуждали увиденное и услышанное, просматривали отснятое видео и фотографии, постоянно жевали и разговаривали с друзьями по телефону. Сейчас, хрустя чипсами, дамы молчаливо уставились на монитор.
– Лапуля, ты какая-то не такая, – с опаской произнёс Михай. – Мирная, что ли.
Она смерила его задумчивым взором.
– У тебя же есть выпить? – осторожно приподнялась и глянула поверх подголовников.
На неугомонную парочку уже привычно не обращали внимания. Никто не вмешивался в их отношения не потому, что Наташа справлялась сама. Зная, чьим сыном является Михаил, опасались гнева его отца и пагубных последствий для себя и своих семей.
– Выпить? – недоверчиво переспросил он.
На её вопросительный, полный ожидания взгляд кивнул и через полминуты подал ей яркий пакет с тяжёлой бутылкой.
– Виски пойдёт? – спросил тихо, косясь на проход – мимо прошмыгнул один из подростков с серым пакетом в пятнах масла, из которого вкусно пахло жареным мясом.
Михай принюхался:
– Шницель и картофель фри, – и уже Наташе: – Шампанского нет, лапуля. Знал бы…
– Не люблю шампанское, – с жадностью глотнула она из бутылки. – Хоть и полезное для организма при умеренном употреблении, но мочегонное.
Её передёрнуло от прокатившейся по пищеводу огненной волны. Вспомнился мягкий вкус вина, которое приносил Шамси и их сегодняшняя встреча.
Значит, смерть не отменяется, господин Лемма? – послала ему мысленный посыл. И вы будете наблюдать за падением автобуса с моста? Зябко поёжилась: ну не гад этот восточный князь?
– За что пьём? – осмелел Михай, принимая от неё виски и делая крупный глоток.
– Ты веришь в загробную жизнь? – спросила она.
– Что?.. Я не ослышался? – засмеялся парень.
– Ты не ответил, – отняла она у него бутылку и отпила, морщась.
– Нет, конечно.
– А зря, – и отстранённо подумала: «Как-то всё неправильно».
Михай подвинулся к ней.
– Ты такая красивая, Наташка, – услышала она громкий шёпот у уха; горячее дыхание коснулось шеи. От запаха перегара её желудок сжался.
Парень ухватил губами мочку её уха, прикусил. Его рука легла на грудь девушки.
Наташу никогда в себе не удивляло, что её руки, защищая её от всякого рода посягательств, действовали быстро вразрез с разумом, опоздавшим остановить их. Она ещё ни разу не пожалела об этом. «Редко, но метко» срабатывало всегда.
Глухой звук оплеухи заставил наглеца отпрянуть и съёжиться.
– Б**-адь, – простонал он, потирая скулу.
Обидчица оттолкнула его, тыкая в грудь бутылкой:
– Пей, Мишель. Сегодня ночью ты умрёшь. Там пей, – махнула назад на его место.
Сдвинувшись на край сиденья, он развернулся к ней:
– Ты ясновидящая?
– Экстрасенс, – кивнула она, доставая из сумочки мобильник. – Вижу твою разлагающуюся печень и умирающую душу. Слышу затихающий стук скукоженного сердца, – устанавливала нужное время на будильнике.
– А давай махнём на Мальдивы, – осторожно предложил он, не собираясь уходить. – Или куда ты скажешь.
– Пф-ф, – подняла девушка глаза к потолку, закладывая мобильник в сумочку. – Если я решила угоститься твоим виски, то это ровным счётом ничего не значит.
Чувствовала себя ужасно. Мутило. Хмель не брал. От выпитого легче не стало, забыться не получалось.
– Вали на своё место, Мишель. Я спать буду, – небрежно толкнула его в грудь.
Он схватил её за руку и зло прохрипел в лицо:
– Ну чего тебе надо? Стояк у меня на тебя. Как только увидел и почуял твой запах. Б**дь, ни на одну бабу так не стоял, – потёр он промежность, и правда, с видимым подтверждением своих слов.
– Потому что с бабами общаешься, а не с женщинами, – вырвала Наташа руку, брезгливо скривив губы.
– Сколько отвалить тебе хотя бы за минет, б**дь? Сто? Тысячу евро? – удерживал её за плечи.
– Дурак… Господи, какой дурак, – протянула она, качая головой. – Пусти, закричу.
Он отпустил. Сник:
– Ты же вы**ываешься, да, лапуля? Цену набиваешь?
– Набиваю, – согласилась она, закрывая рот ладонью, подавляя то ли зевок, то ли рвотный спазм.
Как-то вдруг развезло. Навалилась слабость. Кстати, очень вовремя. Не этого ли она хотела – расслабиться?
Очнусь уже в загробном царстве, – ухмыльнулась девушка. Её гримасу восприняли как поощрение.
– А я серьёзно к тебе прикипел. Со всеми потрохами, б**дь.
– Потрохами, – повторила она, снова прикрывая ладонью рот, с удивлением глядя на Михая. – Ты ещё здесь?
– Жду твоё грёбаное «пибиб», – хохотнул он.
А ей было не до «пибип».
Потроха, иначе субпродукты, – думала она, отворачиваясь к тёмному окну, вспоминая вид печени, лёгких, почек… Сердце тоже относится к потрохам, вот так. Как и голова, конечности, хвост. Кулинарная тема.
Наташа едва сдержала усилившиеся позывы тошноты:
– Что-то мне нехорошо.
– Потому что пить не умеешь, лапуля. Закусывать надо, – услышала недовольное ворчание парня, завинчивающего крышку на бутылке.
– Ты ж заявился только с выпивкой, – вяло парировала она, шурша пакетом в сетке для газет в поисках лимона. – Когда идут в гости, берут с собой колбасу, консервы, вкусности всякие, тортик, фрукты. А ты, Мишель, жмот. Всё, чеши отсюда, – упёрлась обеими руками в его бок, выталкивая. – Я спать хочу.
Диво дивное! Ушёл! – хлопала она глазами, надкусывая лимон, глядя вслед угомонившемуся отпрыску олигарха. Выглянула в проход и поискала Мисси. Мелкая предательница счастливо повизгивала на чьих-то руках в соседнем ряду.
Герой Киану Ривза, впустивший в дом двух промокших под ливнем маньячек, любезно предлагал им согреться чаем.
На задних сиденьях хихикали и шептались малолетки…
Глава 10
Наташа открыла сумочку, нащупала смартфон и выключила будильник. Вибро-сигнал всегда действовал на её слух раздражающе – отличный способ не проспать в экстремальных условиях. А спать в этот раз хотелось как никогда. Тяжёлые веки разомкнулись с трудом. Зажим для волос в виде стрекозы больно впился в голову. Девушка сняла его и потёрла затылок.
В тёмном салоне пахло чем-то приятным и знакомым. Двигатель урчал, как сонный кот: тихо, монотонно, уютно. Со стороны первого ряда автобуса слышался приглушённый неспешный разговор.
Нашарив на соседнем сиденье Мисси, Наташа успокаивающе погладила её и получила в ответ благодарное шершавое касание языком к ладони.
Над креслом из вентиляционного сопла била ледяная струя воздуха. Девушка обняла себя, потирая озябшие плечи. Приподнявшись к багажной полке, достала из сумки большую тонкой вязки косынку, накинула её на плечи и закрепила на груди «крабом».
Ну что ж, – вздохнула она, извлекая из сумочки телефон. Пора предпринять что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы заставить водителя остановить автобус.
Глянув на часы, убедилась, что они показывают нужную дату и время – 17 августа 2015 года 02.03 ночи. По её расчётам минут через двадцать пять они подъедут к мосту Шиллера. Сейчас они должны проезжать Штамхам.
Так и есть. В стороне от дороги в белёсом тумане просматривались редкие огни ночного городка.
Девушку затрясло от волнения; пальцы рук задрожали. Она потёрла их – влажные, ледяные – о подол платья, достала белый носовой платок и приложила ко рту. Согнувшись и пошатываясь от охватившей тело слабости, держась за подлокотники кресел, направилась к водительскому месту.
Люся увидела её первой. Повернувшись лицом к проходу, она покачивалась на поворотном сиденье и улыбалась кому-то, сидящему напротив неё в первом ряду на служебном месте.
Мужчина отклонился в сторону окна, и Наташа видела лишь его длинные ноги, вытянутые в проход и согнутую в локте левую руку, покоящуюся на опущенном подлокотнике кресла. Высоко подвёрнутый рукав рубашки открывал крепкое загорелое предплечье.
Ноги мужчины были обуты не по сезону: в замшевые сапоги-мокасины – явно ручной работы – с широкими отворотами, перевязанными длинными кожаными шнурками. Заправленные в них тёмные плотные холщовые брюки удивили. При такой-то жаре… Впрочем, если попутчик, а это был точно не разомлевший от жары турист из их группы, собрался в горы… Только где те горы?
Людмила Афанасьевна с интересом смотрела на её руку с платком у рта.
– Укачало, Наташа? – спросила она сочувственно. – Потерпи немного. Скоро будет остановка. Уже подъезжаем.
Незнакомец взялся за край подлокотника и подтянул ноги; на большом пальце его руки сверкнул золотой перстень с высокой верхушкой.
Девушка качнулась и тяжело опустилась в ближайшее кресло.
Шамси! Она проспала его появление! Когда он успел остановить и сесть в автобус? Что ему здесь нужно? Какова его цель – спасти всех или погубить?
Перед глазами поплыло. В ушах зашумело. Чувствовала себя умирающей. Если минуту назад она хотела выглядеть смертельно больной, то сейчас для этого ей напрягаться не пришлось.
Словно через вату слышала голос гида, видела близко перед собой её беспокойные карие глаза, смотрела на открывающийся рот и ничего не могла понять.
– Наташа… Ильина… – хлопала по её щекам Люся, отвлекая от накатывающей паники и тошноты. – Где болит? Сердце?
Девушка сфокусировала взгляд на её лице:
– Остановите… автобус, – задыхалась, прикладывая платок ко рту.
Не узнала собственного голоса. Сиплый и слабый, он колючими рывками вырывался из сухого воспалённого горла. В висках гулкими толчками стучала кровь.
– Тошнит? Потерпи немного, – копалась гид в аптечке, взятой у своего кресла. Проедем мост и через пару минут остановимся.
– Сейчас… остановите, – вцепилась Наташа в руку Люси. – Люди… Высадите всех.
– Молчи и дыши глубоко. Мы уже едем через мост. Давай, Наташа. Раз… два, – дышала вместе с ней, подсовывая под нос вскрытую ампулу с нашатырным спиртом.
– Какой мост?.. Это же Штамхам? – смотрела она в габаритное лобовое стекло, видя в свете фар лишь клубящиеся, бесплотные сгустки тумана, разгоняемые передней частью автобуса.
– Его проехали минут двадцать назад, – гладила её по голове гид.
– Как… проехали? – обессилела она окончательно, через руку женщины ошарашено глядя на Шамси.
– Останови автобус! – кричали её глаза.
В тусклом мерцании светодиодных ламп его лицо казалось излишне тёмным и устрашающе-мрачным: чёрные глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, чёрные волосы, чёрные мысли, чёрная душа.
Он сидел спокойно, как ни в чём не бывало. Не сменил позы, не проявил участия. Не пытался помочь ни действием, ни советом.
Изучал её лицо.
Вскинув бровь, усмехнулся: женщина устроила представление. Искусная лицедейка, она может и не такое. И снова его не разочаровала – его Вэлэри, его королева.
– Твою мать, – услышали они сдавленный голос водителя, когда система контроля за полосой движения пронзительным сигналом предупредила о пересечении дорожной разметки.
Автобус подпрыгнул и перевалился, словно через препятствие. По его днищу и наружной облицовке заскребло, в стеклянный люк в крыше что-то ударилось. Толстая обломанная ветка упругой листвой хлестнула по лобовому стеклу и съехала под колёса. MAN качнулся, накренился и остановился. По приборной панели пробежала волна красных огоньков. Двигатель чихнул и заглох.
Люся оставила Наташу и метнулась к водителю:
– Что случилось, Юрий Васильевич?
Тот хлопнул ладонью по рулю и обречённо сказал, указывая на загоревшуюся красную лампочку на приборной панели:
– Приехали, твою мать. Говорил же тебе, что не знаю дорогу через Луитпольдпарк.
Послышались сонные недовольные возгласы туристов, вялые голоса:
– Эй! Не мешки с картошкой везёшь!
– Уже приехали?
– Идём в кафе?
– Сколько стоять будем?
– Полчаса обещали.
Защёлкали выключатели светодиодных ламп, расположенных над креслами, зашуршали пакеты.
– А что знать, Юрий Васильевич, – громко шептала Людмила Афанасьевна. – Поезжай по навигатору и все дела.
– Вот и приехали, – рыкнул он, открывая двери автобуса.
Всматривался в обступившую MAN мутную темноту и расползающийся в стороны потревоженный туман.
В салон хлынул прохладный ночной воздух. Замигали огни аварийного освещения. Мощный свет передних фар выхватил из кромешной тьмы силуэты елей, осветил узкую полоску заросшей дороги.
– Луитпольдпарк? – переспросила Наташа, вставая за спиной гида и косясь на Шамси. – Это не Кленцепарк? Мы не поехали по мосту Шиллера?
Юрий Васильевич распахнул водительскую дверь:
– Вот её и спрашивай, девонька, за каким хреном мы поехали через мост Гласис, а не по утверждённому и проверенному маршруту, – кивнул он на Люсю и раздражённо глянул в спину Шамси, в числе первых вышедшим из автобуса. – Если тебя ждут в Кленцепарке, звони им, пусть едут сюда. Похоже, мы здесь надолго, – выпрыгнул он из кабины и хлопнул водительской дверью.
– Как надолго? – крикнула Люся и, растолкав подростков, столпившихся у выхода, приказала им: – Далеко от автобуса не отходить.
Наташа последовала за ней. После тёплого салона, охвативший тело свежий воздух показался необычайно прохладным и влажным. Сквозь туман проступили деревья. В вышине над ними висела огромная сиреневая луна. Ветра не ощущалось. Красные вспышки аварийных огней наполнили клубящееся туманом пространство беспокойством и страхом.
Гид обежала автобус спереди и ухватила водителя за предплечье:
– Как надолго, Юрий Васильевич? Выруливайте скорее назад. Вы заехали на территорию парка. Представляете, какой штраф вам за это влупят?
– Людмила Афанасьевна, влупят вам, – поправил он её. – Это вы приказали мне сменить маршрут, – вертел в руках большой аккумуляторный фонарь.
– А вы безропотно согласились, – взвинчено парировала Люся.
– А как же! – не уступая, воскликнул он. – Разве вам можно перечить? Жизнь в ад превратите. Так что штраф будете платить вы, а не я. Самовольно я ничего не делал и мзду с иностранца не брал.
Люся захлебнулась воздухом:
– Господин Лемма такой же, как все. Мы ещё с вами поговорим, Юрий Васильевич, – и крикнула в темноту: – Никому никуда не ходить! Сейчас отправляемся!
Вокруг них собирались туристы. Из соседних кустов слышались ругань и оглушительный лай Мисси.
Кутаясь в шаль, Наташа шагнула в сторону, отворачиваясь от бьющего в глаза света фар. Под ногами мягко пружинила поникшая от обильной росы высокая трава. Колючие стебли какого-то растения зацепились за тонкую ткань платья.
Водитель хмуро осматривал бока, колёса и днище автобуса.
Мужчины следовали за ним. Звучали их зычные голоса:
– Что случилось?
– Напоролись на что-то?
– Похоже, что через бордюр перемахнули или с насыпи скатились – не понял.
– Хана бортовому компьютеру.
– Аварийку надо вызвать.
– Сеть не берёт, интернета нет.
– Никому не расходиться! – крикнула гид игнорирующим её слова туристам. Всматривалась в обступившие их деревья и кустарник.
– Я ссать хочу, – недовольно прохрипел Михай. – Что за беспредел?
– Это парк? Ногу сломать можно, – бурчали женщины.
– Мокро. Роса. Не кошено, – неслось недовольное из-за соседних кустов.
– А где кафе?
– В туалет бы сходить и вообще… Не могу терпеть. В кусты что ли переться? Там же нет змей?
Наташа приложила носовой платок к лицу. Жадно вдыхала аромат духов. Несмотря на свежий воздух, дышать было невыносимо трудно.
– Б**дь, темно как, – пробормотал Михай, останавливаясь рядом с девушкой.
Сунул в её руки знакомый пакет с бутылкой:
– Держи, лапуля, – и подался в кусты.
– Не расстаёшься с ней, как младенец с соской, – недовольно проворчала ему вслед Наташа, подавляя желание запустить бутылкой в его спину.
Она и бросила её – под ближайший куст. Отряхнула руки:
– Я тебе не носильщик и не бюро добрых услуг.
Роза Львовна оглянулась на шум и ободряюще улыбнулась девушке. Гладила по руке закашлявшегося мужа. Вздохнула, прислушиваясь к восторженному лаю Мисси:
– На поводок бы её взять.
Отдышавшись, супруг отозвался:
– Пусть побегает, полает, а то всё цыц да цыц. Слышишь, сколько радости?
Наташа осматривала сбившихся в группы туристов. Задержала взор на Людмиле Афанасьевне, успокаивающей женщин.
Искала Шамси. Ликовала: мост миновали благополучно, все целы. Только вот «шейх»…
Он стоял неподвижно далеко впереди спиной к автобусу на давно нехоженой дороге. Широко расставленные ноги утопали в низко стелющемся тумане. Слегка разведя руки в стороны, подняв голову к небу, он казалось, медитировал.
Девушка направилась к нему. Если у него окажутся закрытыми глаза, она не удивится. Вымокший низ платья неприятно холодил икры. Следовало бы переодеться в лёгкий спортивный костюм, но возвращаться в MAN не хотелось.
Шамси Лемма отошёл от автобуса, оставив за невидимой гранью его душный салон и шумных, несдержанных пассажиров. Прислушивался и принюхивался.
Он любил ночь: остро пахнущую, безмолвную, возбуждающую. Она раскрывала тайны, тщательно хранимые в дневное время, обнажая их с наступлением сумерек, размывая грань между жизнью и смертью. Она давала укрытие желающим раствориться в ней.
Широкая тропа, густо заросшая травой и дикой короткой порослью, петляла через лес. Близко к ней подступали сосны и ели, кустарники группами.
Отовсюду нёсся писк и шуршание мелких зверюшек, слышалось хлопанье крыльев и крики крупных птиц. Где-то ухал филин. Вскрикнула разбуженная птица.
Слышал неподалёку журчание воды. Не река. Ручей – глубокий и быстрый.
Шамси втянул носом воздух в лёгкие. Запах… Сладкий и маслянистый он щекотал ноздри, обволакивал горло приятной прохладой. Пьянил.
По спине проползла ледяная дрожь предвкушения.
Мужчина впитывал в себя ароматы леса – дикого, кристально чистого, нетронутого грязью городских каменных джунглей, не отравленного гарью и жёлтыми ядами дыма химических отходов, не изъеденного кислотными дождями.
Он понял всё. Он дома… А те, кто находится за его спиной? Как быть с ними?
Чувствовал между лопатками силу взволнованного взора зелёных глаз. Слышал приближающиеся шаги.
– На всё воля Всевышнего, – прошептал он, открывая глаза и всматриваясь в едва видную тропу под ногами.
До рассвета оставалось чуть более двух часов.
