Текст книги "В сетях инстинктов (СИ)"

Автор книги: Жанна Ларионова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ларионова Жанна Денисовна
В сетях инстинктов

В СЕТЯХ ИНСТИНКТОВ

Из мерцавшего огоньками проигрывателя компакт-дисков, установленного у окна спальни, лилась негромкая расслаблюяющая музыка.

За окном пробуждался город, поднималась привычная для этих мест ясная утренняя заря – этот день, как и предыдущие будет солнечным и жарким.

На кровати, огромной широкой кровати из отличного финского гарнитура, возлежал популярный певец Иван Одесский – мужчина отменного здоровья и, помимо всего прочего, человек вкусов – вкусов самых разнообразных, как хороших, так и плохих. Он обожал искусство и музыку, а также роскошь. В довесок к этому шло влечение к синтетическим наркотикам, пристрастие к которым переросло в некоторую зависимость от них, и женщинам всех мастей.

Дама, опоясавшая ногами его голое тело, была восхитительна. Её длинные светлые волосы стекали по нагим плечам; её совершенные груди, дразняще висевшие наподобие спелых фруктов над его лицом, были, однако, вне пределов досягаемости его жаждущих губ. На лице у нее была кружевная полумаска, закрывавшая верхнюю ее половину.

Женщина наклонила свой изящный ротик и с жадностью поцеловала его, выбросив, как жало, язык. Он вернул поцелуй, глубоко засосав её язык в свой рот. Она нежно взяла его руки, подняла их над головой и скрутила их. Затем выдернула из-под подушки белый шёлковый шарф и крепко связав одним его концом запястья рук партнера, а другой конец шарфика надежно прикрепила к металлическому изголовью кровати. Мужчина натянул свои путы и закрыл от наслаждения глаза.

Она соскользнула вниз на его тело, и он вошёл в неё, проникая очень глубоко, подчиняясь напору её бёдер. Он буйствовал, пронзая её, врываясь, пробуравливаясь внутрь, ощущая на себе вес её вспотевшего тела.

Они были полностью захвачены моментом, поглощены жестокой силой секса "под кайфом". Прикрыв глаза, она приподнялась над ним, а затем всей тяжестью собственного тела рухнула вниз, сев на него, как на кол. Сжав своей кисой его член, дама стала делать круговые движения, вращать тазом. Ствол мужчины был довольно толстым, и при каждом вращении партнерша приятно стонала.

Он почувствовал, как глубоко внутри забил ключом оргазм, и откинул голову, выставив напоказ своё широкое, со складками горло. Рот его раскрылся в безмолвном крике, глаза глубоко запали в глазницы. В восторге от прелестных мук он неистово рвал плотный шарф, обвязывавший его руки.

И вот женщина ощутила мышцами влагалища тугую струю горячей спермы.... Прошло несколько восхитительных мгновений и когда член перестал дергаться, она слезла с опадающего кола и уселась на лицо партнера.

Иван, тяжело дыша, языком ласкал ей вульву и клитор. Потом вставил язык в уже разработанную дырочку и постарался проникнуть как можно глубже. В этот момент с алой головки его все еще слегка напряженного члена вытекли последние белые капельки.

Если партнерша в момент наивысшего наслаждения выдавала протяжный стон, то Иван просто мычал, ртом обрабатывая ее киску.

Наконец они стали потихоньку отходить. Сладостно мурлыкнув, женщина слезла с лица Ивана. Мужчина неподвижно лежал пару минут, а затем открыл глаза и запрокинул голову, чтобы увидеть, что будет дальше.

И наступила кульминация. Подойдя сзади, дама безжалостно опустила широкую тяжелую подушку к красному от пота, мясистому лицу Одесского. Она давила на нее всем свом весом, не давая дышать мужчине, ее руки оказались обтянутыми латексными медицинскими перчатками. Мужчина захрипел, он забился, исступленно задергался, ошеломлённый перспективой внезапной насильственной смерти и переполнявшим его ужасом.

Снова и снова он вертелся всем телом, но ноги его, скованные приспущенными до самых щиколоток тесными пижамными штанами, только бессмысленно исполняли в воздухе нелепые пируэты. Руки, накрепко связанные шарфом, этими шелковыми наручниками, не могли помочь ему втолкнуть воздух в его лёгкие, а мышцы тела, пусть и слегка заплывшего подкожным жирком, но еще достаточно сильного для сопротивления врагу, после ударной дозы наркотика и алкоголя больше не повиновались своему хозяину, расслабленно отзываясь в нем.

Когда первые лучики солнца проникли сквозь барьер из жалюзи, все было уже кончено.

Белые и красные проблесковые огни полицейских машин, оккупировавших все подходы к дому, мерцали, как маяки. Эфир был заполнен треском и болтовнёй регулировщиков движения. Немногочисленные прохожие – владельцы собак, выгуливающие своих питомцев, спешившие к своим проходным работяги, прочий ранний люд будто театралы наблюдали за разворачивающимся перед ними действием: на сцене находились суетившиеся полицейские, принявшие на себя озабоченный вид, который сопутствует серьезным происшествиям.

Не первой молодости зеленый "Мерседес" – без разнообразных прибамбасов, то есть абсолютно без всего, что сразу же наводило на мысль о том, что это скорее всего полицейский автомобиль, медленно проехал вниз по улице и остановился возле группы патрульных машин. Двое вышедших из неё мужчин уставились на изящный фасад здания, выполненный в технике городского дома девятнадцатого века.

Старший в этой паре, подполковник Александр Дмитриевич Сафонов, следователь по особо важным делам горпрокуратуры, одобрительно кивнул.

– Прекрасное место для убийства, – произнёс он.

– Определённо мы добиваемся убийств высшего класса в нашем городе, – заметил второй, симпатичный шатен, тридцати лет от роду. – Это, должно быть, способствует туризму.

Старший неодобрительно посмотрел на него. Дело в том, что по отзывам его коллег – он был личностью из ряда вон выходящей, стандартность решений была ему чужда, даже в личной жизни. А про то, что он сам уже много лет не пользуется услугами водителя, приезжая на место преступления самостоятельно, ходили легенды. Но глаза его безошибочным образом демонстрировали цену двухдесятилетнего периода разрушения иллюзий. Александр Дмитриевич явно устал.

Другой пассажир "Мерседеса", Сергей Платов, был почти вдвое моложе, да и фигурой мощнее. На нём были надеты черные широкие джинсы, и новая красно-черная ковбойка. Подобный вид этой простецкой одежды начисто отметал мысль о его принадлежности к органам правопорядка. И у него были свои преимущества: знание законов улицы, городской преступности, лёгкая развязность и самоуверенность человека, изо дня в день живущего своей собственной жизнью, порой с пистолетом в нательной кобуре. И в отличие от "выгоревшего" шефа, игра с ежедневно меняющимися правилами для Сергея Платова всё ещё продолжалась. Большую часть времени единственным правилом в этой игре было отсутствие каких-либо правил. Уровень престуности на полуострове с каждым годом повышался, но Платова не интересовали цифры. Он не собирался сдавался и не любил проигрывать.

Около дверей дома они протиснулись сквозь толпу полицейских и зевак и вошли в элегантное жилище. Сафонов, словно хорошая ищейка, втянул в себя воздух и зажал одну ноздрю. В доме стоял устойчивый запах – запах, с которым он сталкивался – пускай не столь часто, – но его достаточно почувствовать лишь однажды, чтобы навсегда запомнить, что он обозначает.

– Деньги, – констатировал Сафонов. – большие деньги. Он посмотрел на утончённую обстановку: совершенная, художественно оформленная мебель, толстые ковры, картины на стенах.

– Замечательно, – признался он. – уже установили, чем занимался убитый?

– Поп-музыкой, Александр Дмитриевич. Это же знаменитый Иван Одесский.

– Никогда о таком не слыхал.

– Ну что вы, – донесся голос из спальни, – каждый день по радио крутят, прямо как я проснусь, с самого утра: то "Милые глазки", то "У реки мы с тобой".

Голос принадлежал длинному и обритому инспектору главного управления старшему лейтенанту Гочи Девадзе, прибывшему ранее вместе с опергруппой.

Сергей усмехнулся: было бы весьма удивительно, если бы шеф что-либо знал о Ване Одесском. Музыкальные вкусы Алексея Дмитриевича, если и были, ограничивались "Аквариумом" и "Зоопарком".

– По телику правда реже. Он блистал в середине нулевых, если помнишь, Серега, – "Весна любви", его хит, "Я иду под дождем" тоже, или например...

– В общем, очередной певун, – оборвал Гочу Сафонов.

– Очень талантливый был, девки по нему с ума сходили. Четыре или пять хитов. Затем он сбавил обороты, по попсовым понятиям. Стал реже выступать, изчез из хит-парадов. – Гоча выглянул из распахнутых дверей и поманил рукой стоявших в просторном холле Александра Дмитриевича и Сергея. – Правда, писали, что он собиратся в турне по югу страны с концертами.

Сафонов направился в душную спальню.

– С концертами, говоришь? Теперь турне его прекратилось, – заметил следователь.

Одесский до сих пор валялся на кровати – голый, привязанный к металлическому изголовью. Он был похож на древнегреческую статую какого-нибудь атлета, уложенную плашмя.

Платов пристально смотрел на труп, будто в уме фотографируя его, затем отвернулся и, посмотрев на набившихся в комнату людей, покачал головой.

– А, вся командочка уже в сборе, – проворчал oн.

Здесь находился криминалист Шаров – специалист по осмотру места происшествия, который исковыряет всю комнату в поисках отправной точки для расследования; судмедэксперт Оганян, почти ровесник Сафонова, который проделает то же самое с трупом Сладкого; и еще двое из отдела по расследованию убийств – Калинкин и Возович. Ещё несколько человек в форме стояли в коридоре и глазели по сторонам. В общем, привычная для места преступления братия.

– Вся бригада здесь, – обратился Александр Дмитриевич к остальным.

– Конечно, – ответил Шаров. – дело-то громкое будет.

– Да уж, – процедил Платов.

– Так а что вы здесь стоите? – обратился Сафонов к патрульным. – у нас хватает людей. Помогите лучше отсечь журналистов!

Дождавшись, когда остальные полицейские выйдут, Сафонов сложил руки на груди и в точности как главнокомандующий обвёл комнату глазами.

– Работаем, – сказал он до смерти серьёзно.

Сергей усмехнулся, a самый юный из присутствующих старлей Девадзе еле удержался от того, чтобы не рассмеяться в полный голос.

Оганян вытащил из печени Одесского что-то, похожее на большой термометр для мяса. Эта штука вылезла из трупа, издав отвратительный чмокающий звук.

– Время смерти? – спросил Сафонов.

Судмедэксперт посмотрел на шкалу.

– Ну что сказать... учитывая жару... – Он задумался и взглянул на часы. – В общем, считаю, что смерть произошла между пятью и половиной шестого утра...

Шаров суетился со своей спецтехникой, фотографировал, облучал, стремясь обнаружить любые следы присутствия человеческого существа в комнате: отпечатки пальцев, капли крови, волосы или кусочки кожи..

– Так что случилось? – потребовал отчёта Сафонов.

– Около часа назад приехал его менеджер и обнаружил тело, – ответил Калинкин. – Сразу нам позвонил.

– Так может менеджер и прикончил его, – предположил Сафонов.

– Это же Стас Багрецкий, в прошлом менеджер Ариадны, Кости Соколова, группы "Триэль" и многих других. Сильно сомневаюсь. И потом у него алиби.

– На трупе никаких синяков, – между делом проинформировал Оганян.

– Значит, это не менеджер, – невозмутимо продолжал Сафонов. – что еще?

– Сладкий ушёл из клуба вчера после полуночи, – сообщил Калинкин. – После этого никто его не видел. Не видел живым, по крайней мере.

– Он покинул клуб в одиночестве? – спросил Сергей.

– С подружкой, – ответил Калинкин.

– Кто она?

– Личность устанавливаем.

– А что менеджер?

– Вряд ли, – открыл блокнот Калинкин. – Багрецкий продолжал сидеть там до утра в большой компании. Свидетелей этому человек семь.

Платов посмотрел на труп.

– Так это все-таки убийство или...?

– На насильственную смерть указывает следующее: наличие рвотных масс в дыхательных путях, бледные, без кровоподтеков ссадины вокруг рта, мелкие царапинки, небольшое кровоизлияние вокруг дыхательных отверстий. Все это свидетельствует о том, что смерть наступила в результате задушения от закрытия отверстия рта и носа. – медленно, деловито стал излагать свое мнение Оганян. – потерпевший мог быть задушен с помощью предмета, крепко прижатого к лицу, таким предметом скорее всего могла быть подушка. Заключение займет пару дней, но я полагаю, что гражданин Одесский был убит.

– Ну и где эта подушка? – пробормотал Александр Дмитриевич.

– Вон, валяется, – ответил Шаров. – никаких следов на ней, кроме самого потерпевшего.

Возович перешагнула через предполагаемое орудие убийства и вплотную подошла к кровати. Приглядевшись, она обнаружила кое-что на постели: мокрые пятна, похожие на грязно-белые подтёки.

– Это можно обнаружить на всей поверхности простыни, – сообщил Шаров. – повсюду следы спермы.

– Очень впечатляюще, – произнесла Светлана.

– Сделал свое дело, а потом сделали его, – заметил Сергей.

– Кончил и издох в тот же момент, – хихикая, заметил Девадзе.

– Гоча! – строго прервал его Сафонов. – ты знаешь, почему ты до сих пор ходишь в лейтенантах, когда все в твоем отделе уже повыше?

Гоча криво ухмыльнулся:

– Потому что я в вашей партии не состою, Александр Дмитриевич.

– Нет, Гоча. Потому что у тебя язык опережает мысли. – пояснил Сафонов.

Девадзе с грустью посмотрел на своего начальника: нет, не простил он своей новой родине ввод войск в Грузию в свое время, подумал Сергей. И никогда не простит. Да и видно, что угнетает его эта работа – находиться под кем-то, исполнять чьи-либо приказы.

– Так, теперь что я думаю о дальнейшем, – прошелся по комнате Александр Дмитриевич. – нужно проверить запись видеокамер наблюдения из ночного клуба, чтобы узнать, с кем именно уходил оттуда Одесский.

Светлана с восхищением и сожалением посмотрела на некогда могучее, развитое, а сейчас съежившееся, навсегда успокоившееся достоинство покойного Ивана: спокойно лежавший на ляжке пенис, который больше уже никого не мог удовлетворить.

– Кроме того, – продолжал Сафонов. – Так как на всех присутствующих здесь, думаю, можно положиться, сообщу вот что. Господин Одесский вносил значительные средства в предвыборную кампанию мэра нашего города. Он был председателем клуба "Рок наша сила"...

Сергей взглянул на шефа:

– Гоча нам сказал, что потерпевший попсой занимался.

– Он был поп-звездой лет десять назад, – пояснил Девадзе.

– А как стукнул сороковник, так роком занялся, – съехидничал Сергей.

– В общем, господин Одесский занимал правильную гражданскую позицию, одним из первых дав концерт на полуострове Крым после его присоединения. Он являлся очень уважаемой, респектабельной звездой поп-музыки, – назидательно произнёс Сафонов.

Светалана переглянулась веселым взглядом с Сергеем, обозначавшим, что труп на кровати ну никак не тянул на "господина", даже если и отбросить в сторону "гражданскую ответственность" и "лояльность".

– Что здесь трогали? – вмешался Сергей.

– Похоже, что только ковер у тебя под ногами и больше ничего. – ответствовал Калинкин.

– А что это такое? – невинно спросила Светлана, всматриваясь в холмик белого порошка на зеркале столика, граничевшего с кроватью.

– Ну и дела! – воскликнул Шаров, – Без экспертизы я сказал бы, что это похоже на преисполненный гражданским долгом и лояльный власти кокаин. Я имею в виду, так кажется мне. Я могу ошибаться...

На лице Александра Дмитриевича не дрогнул не один мускул. Он выговорил беспристрастно, хладнокровно, буднично:

– Слушай сюда, Петя. Мне это может очень дорого обойтись. А поэтому – проведешь экспертизу.

Эта фраза Сафонова означала, что просчёты, допущенные в тако щекотливом деле, могут быть опасными во всех отношениях для всего управления и отдела в частности.

– Слышал, Сергей, – предупредил Сафонов, – чтобы не было никаких поспешностей, не то что ошибок.

– Будем стараться, – отреагировал Платов. – Что ещё я могу обещать? Ведь так?

У Калинкина залился мелодией телефон. Он посмотрел на экран и изменился в лице.

– Алексей Дмитриевич, мы установили, с кем Одесский уходил в ночь перед убийством.

– Отлично! Итак, кто подружка?

– Это Ксения Колчак. В представлениях наверное не нуждается.

– Совсем хреново, – заметил Шаров.

– Итак, прошлой ночью Одесский и Колчак зашли в круглосуточный бар «Альфонс». Они там пробыли до половины второго ночи и потом их никто не видел. – Сафонов диктовал Девадзе инфорацию по делу, тот старательно заносил ее на белоснежный лист. – когда на следующее утро Одесский не появился в студии звукозаписи и не отвечал на мобильный, его менеджер Багрецкий забеспокоился и приехал к нему домой. Там он обнаружил тело Одесского. Это было около половины десятого.

– Что они должны были делать с Багрецким? – Сергей стоял у окна, фиксируя в памяти ключевые моменты.

– В половине девятого Одесский должен был быть на студии звукозаписи чтобы записать свою новую песню "Снежок". Быть как штык, как говорится, ни минутой позже.

– Нашли его мобильный?

– Нет.

– Ну, что скажешь, Сережа? – включил компьютер Сафонов.

– Признаков борьбы не обнаружено, – Сергей взял со стола первичный отчет Оганяна и пробежал его глазами. – да, кстати, этот дом принадлежал самому Одесскому: он купил его зимой прошлого года.

– Как Багрецкий попал в дом?

– У него был дубликат ключей: Одесский их заказал для своего менеджера, чтобы тот заезжал за ним, если тот будет сильно пьян.

– Нам не нужно, чтобы этим делом интересовалась пресса.

– Не получится, вздохнул Девадзе. – уже копошатся там эти гиены из "Лайф-Ньюс", еще я у дома видел журналистов Третьего и Пятого каналов. Бесполезно.

Сафонов щелкнул пальцами: – пиши, Гоча. Постановление. Согласно статье двадцать шесть УПК РФ, создать следственную бригаду в составе А. Д. Сафонов (бригадир), С. С. Платов, К. И. Калинкин, С. Ю. Возович (все – сотрудники ГУВД). Подпись – следователь по особо важным делам, советник юстиции А. Сафонов. Отправишь факс в прокуратуру.

– А я как же? – набирая текст, поинтересовался Гоча.

– Молод еще. Сейчас еще Лапина и Тищенко в Самару переводят, их дела будут раскидывать по отделам, и так людей нехватает. Этими залежами займешься. Да, и отправляй побыстрее.

– Кто поедет к Колчак? – нарушил молчание Сергей.

– Как хочется взять у нее автограф, – мечтательно произнес Гоча. Нет, как грузин он не мог держать эмоции в себе. – Вот мне бы поехать...

– Отменяется, – сухо сказал Сафонов. – ты уже закончил составлять заявление прокурору города? И не мечтай.

– Что же, я поеду, – стал собираться в дорогу Платов.

– Землю роешь копытом, – улыбнулся Александр Дмитриевич. – тоже хочешь у нее автограф взять, нет? Ты во время встречи с ней будешь о другом думать. Нет.

Здесь он набрал номер телефона.

– Киря, зайди ко мне, – деловым тоном вызвал он Калинкина.

Вскоре в дверь деликатно постучали, и в кабинет вошел капитан Кирилл Калинкин. Он сиял, как олимпийский рубль: отутюженная черная форма гладко облегала его долговязую фигуру, а узкие капитанские погоны отливали серебром.

– Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу следователю! – подмигнув Сергею, сшутковал Калинкин. – По указанию начальника ГУВД прибыл в ваше наиполнейшее распоряжение!

Сафонов как типично штатский человек неуклюже приставил открытую ладонь к "пустой голове" и ухмыльнулся. Военного приветствия у него явно не получилось, он понял это сам и махнул рукой. Жест этот означал – чего уж там, Киря, проходи без церемоний, дело к тебе есть...

– Чем могу быть полезен?

– Как самый стойкий среди нас, поедешь в Дагомыс, к Ксении Колчак. Подробно ее расспросишь об обстоятельствах последних суток.

– А вы как считаете, Александр Дмитрич, – напористо спросил Калинкин, – она это, ну, в смысле... убийца или нет?

– Кирюша! Ты что, спятил? Она же дочь Анатолия Александровича, бывшего патрона нашего президента, пре-зи-дента, понимаешь! – несколько деланно воскликнул Сафонов и взял из рук Девадзе напечатанное постановление для проверки, − Она что, по-твоему, своих любовников будет убивать? Да за один подобный намек начальство с нас три шкуры спустит! Просто, переговори с ней, разузнай что и как там было с этим... Одесским и дуй назад разрабатывать другие версии! Так что, – Сафонов поставил на бумаге свою подпись, – сейчас позови мне Возович, а сам руки в ноги и заводи машину. Считай, что Светлана будет тебя контролировать, чтобы ты там лишнего не натворил.

Он протянул бумагу Гоче:

– Сходи к дежурному прокурору, пусть Ортяков приложит гербовую печать и поставит свою закорючку!

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас! – Сафонов взглянул на часы. – Звонили от мэра. Сегодня выходной, все начальство сачкует. Так что, не теряй времени.

Нет, все-таки что-то в ней было! Ей бы в кино сниматься или в крайнем случае демонстрировать моды на Кузнецком мосту. А она преступников ловит! Было от чего с ума сойти.

Зеленоглазая блондинка с нескромным взглядом Светлана Возович была ростом выше ста семидесяти. Тридцатилетняя, подтянутая, она держала в форме свою фигуру. Ее светлые волосы были подстрижены достаточно коротко, чтобы ее не могли ухватить сзади за шею вслучае нападения. Она редко использовала яркую помаду или тени кричащих оттенков. Ее брови не нуждались ни в каком уходе, даже периодическом щипании, чтобы сохранять их сформированными.

В отдел к Сафонову Светлана пришла полтора года назад. К этому времени она проработала семь лет в главном управлении, из них последние два в оперативно-розыскном отделе, и она извлекла свои уроки о практических пределах стильной одежды и полицейской работы. Во-первых, ее майорская зарплата все же не могла поддерживать ассортимент платяных шкафов, которые она видела на длинноногих деловых женщинах в элитной части города, и даже если отдельные виды были ей доступны, обстоятельства ее работы просто делали их непрактичными. Даже большая часть пригодной к эксплуатации и деловой дизайнерской одежды просто была не пригодна в той среде, где Светлана сталкивалась с большинством ее клиентов. Но тем не менее в течение всего периода службы она была старалась одеваться немного более привлекательно, чем было практично, и во всяком случае, чем было предписано разнообразными инструкциями. Ее мнение не поколебал даже душный августовский день двухлетней давности в Гагре, когда они с Сергеем расследовали подозрительное исчезновение местной проститутки. В тот раз Платов решил быть сторонником равноправия, что было совсем нетипично для него и 'позволил' ей поползать под разрушающейся пристанью и прилегающей пустующей пристройкой, чтобы подтвердить их подозрения об источнике отчетливого аромата гнили. Тем не менее она невозмутимо распрощалась со стильными брюками и блузкой.

И вот теперь она стояла в отличном сером облегающем костюме перед Сафоновым и Платовым, ожидая распоряжений от Александра Дмитриевича.

– Поедешь с Калинкиным в Дагомыс к Ксении Колчак, – сказал Александр Дмитриевич. – Она была последним человеком, видевшим Ивана Одесского. Ведь этого уже достаточно, чтобы задать ей несколько рутинных вопросов. Так? Правильно?

– Не знаю, – призналась Возович.

– Ксения Колчак имеет достаточно денег и связей, чтобы сгноить к чёртовой матери весь наш отдел, – напомнил Сергей.

– Сережа, я же сказал, что этим займешься не ты. Поедут Кирилл и Светлана.

– Почему я? – усмехнулась Возович.

Сафонов печально посмотрел на нее.

– Прощупаешь ее своей женской интуицией. Проверишь ее, так сказать, психологически. Если она задергается, занервничает, то – значит что-то там не чисто. – будничным тоном произнес Александр Дмитриевич.

– Вы же десять минут назад говорили обратное, – пробормотал Сергей. – Что вы ее ни в коем случае не подозреваете и ее опрос– так, для очистки совести.

– Говорил, – так буднично продолжал Сафонов. – при этом верном служаке Калинкине. Чтобы он делов лишних не натворил. А ты, Света, если почувствуешь что-то подозрительное, то залезай на нее и дожимай до конца.

– Ясно, – коротко ответила Возович.

– Ты, – обратился к Платову шеф. – сейчас иди отрабатывать Стаса Багрецкого на предмет алиби и остальные связи покойного Одесского. Проводи Свету.

Лифт остановился на первом этаже, двери распахнулись, и парочка устремилась в холл. Платов шёл, потряхивая головой. Он, видимо, был не самым счастливым человеком на свете.

– Из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Она наймет свору лучших адвокатов, которые смогут высосать из нас потом в качестве компенсации все деньги честных городских налогоплательщиков. – Он остановился и развел руками. -Она сотрёт нас в порошок.

– Точно так она и сделает, – согласилась Возович.

– Хорошо. Встретимся вечером.

Дом тридцать четыре по Батумскому шоссе был достоен своих соседних собратьев – более крупный, чем городской дом, с тем же запахом денег, который так и витал в последнем пристанище Вани Одесского.

На стоянке перед домом был припаркован фиолетовый 'Дэу Ланос'.

Кирилл бросил взгляд на машину и усмехнулся.

– Интересно, кто из ее любовников подарил его ей, – произнёс он.

– Может быть, это любовница.

– Вполне возможно. В любом случае, в конце концов, приятно увидеть, что кто-то имеет более скоростную машину, чем твоя.

– Более дорогую, быть может, – ответила Светлана, – но уж никак не более быструю.

Они говорили не об их немаркированном полицейском 'Мерседесе', а о личной машине Возович, на которой она ездила в свободное от службы время, – скромном десятилетней давности 'Ниссане Примере', доставшемся ей от отца – академика РАН, занимавшегося проектированием авианосцев.

Входная дверь дома была огромна и величественна. Посреди неё находились две стеклянные панели, незанавешенные шторками. Первый этаж дома замечательно просматривался, можно было увидеть через стёкла входной двери всё, вплоть до террасы с видом на бассейн. Там, спиной к ним и глядя на воду, сидела в шезлонге женщина.

– Что-нибудь видишь? – поинтересовалась Светлана.

– Просто гляжу по сторонам, – ответил Кирилл и пошёл вперёд.

Ни для одного из двух полицейских не было неожиданным то, что они были встречены охраной.

Во дворе переминался с ноги на ногу молодой парень. Он был в фирменной охранной форме и внимательный взгляд, которым удостоил его Калинкин, углядел пистолет в его кармане.

Едва они подошли к дверям, как он сделал шаг навстречу и отрывисто спросил:

– Вы к кому?

– К Ксении Анатольевне, – кивнул Кирилл. – Мы из полиции.

– На документы ваши можно взглянуть? – вежливо попросил охранник

Калинкин первым вытащил свое удостоверение:

– Я – капитан Калинкин, это – майор Возович. Мы из главного управления внутренних дел города Сочи.

Охранник скользнул по ним глазами и проговорил:

– Прошу прощения, обычная предусмотрительность.

– Очень разумно, – одобрила Светлана.

– Входите. – охранник провел Кирилла и Светлану в дом и оставил в гостиной одних.

Это была отремонитрованная, элегантная комната с высокими декорированными окнами, выходившими на море. Светлана и Кирилл были впечатлены – убийцы нечасто допускают полицейских в свои столь шикарные норы.

– Я Ксения Колчак. Что вам нужно?

Ксения уже успела переодеться в очень стильную спортивную куртку из серебристо-серого искусственного шелка икороткие обтягивающие шортики. Блузка была заправлена в шорты. Она сидела на диване позади журнального столика из застекленных позолоченных керамических плиток, смотря на Светлану с Кириллом равнодушными чистыми голубыми глазами. Она походила на тот тип женщин, на которых мог положить свою лапу поп-звезда.

Её лицо напоминало те, что так гордо взирают на мир с портретов работы восемнадцатого века, – лицо высокопоставленной женщины, аристократки. За этой наружностью патрицианки скрывался утончённый подтекст, призрачная чувственность.

– Ксения Анатольевна, здравствуйте. Я майор Возович, а это мой коллега капитан Калинкин. – первым вытащила удостоверение Светлана. − Мы расследуем дело об убийстве певца Ивана Одесского. Нам нужно задать вам пару впросов.

– Да, мне с утра Стас Багрецкий позвонил, а потом я прочитала в интернете.

– Я включу диктофон, не возражаете?

– Как хотите, – спокойно прервала девушка. Ей не хотелось встречаться с ними взглядами. Она смотрела на картины на стенах, будто черпая из буйства красок хладнокровие.

– Я сожалею о вашем друге, – сказала Светлана, усевшись на обитый материей стул напротив журнального столика. Ксения кивнула. У нее были светлые соломенного оттенка волосы, у корней желтоватые и бледный северный цвет лица.

– Господин Одесский был вашим другом?

– Как все-таки он умер?

– Он был задушен, – невозмутимо бросил Кирилл.

– Само собой. Как именно он был...

Кирилл быстро прервал её:

– Подушкой.

Она на мгновение прикрыла глаза, будто представляя Ивана Одесского, бездыханного, лежащего на постели, и затем тонко улыбнулась – странной, безжалостной, самодовольной улыбкой. Эта улыбка, или это лицо, привлекла внимание Светланы, и взгляд ее оживился.

Кирилл задумался, потом все же спросил:

– Сколько времени вы жили с ним?

– Я не жила с ним. Мне нравилось заниматься с ним сексом.

Сейчас она напоминала маленькую девочку, произносящую запретные слова, чтобы шокировать своих стариков.

Светлана слегка улыбнулась, краем рта.

– Как долго вас связывали с ним сексуальные отношения? – продолжал Калинкин.

Девушка легонько повела плечами: − Да более года.

– Были ли вы с ним прошлым вечером?

– Да.

– Вы поехали с ним домой?

– Нет.

– Но вы видели его?

– Я уже ответила вам.

– Где? Когда?

Ксения вздохнула, будто вопросы капитана были слишком грубыми, слишком общими, чтобы беспокоиться и отвечать на них.

– Мы выпили в клубе. Ушли оттуда вместе. Я приехала сюда. Он поехал домой. – Она пожала плечами, давая языком жестов понять: вот и вся история.

– Был ли с вами кто-нибудь прошлой ночью?

– Нет. Прошлой ночью я была не в настроении.

Кирилл уже вовсю ел глазами Ксению, а не думал особо об Иване Одесском или интересах своего шефа в этом деле, шумихе, которую создаст пресса по поводу смерти известного певца. Ксения равнодушно считала всё это лишь пустяковым эпизодом.

– Ксения, вы жалеете, что он умер? – Калинкин совсем не то хотел спросить, но его взгляд был прикован к длинным гладким ногам девушки.

Ксения посмотрела на него, её голубые глаза облизали его, как волны внизу облизывают берег.

– Да. Мне нравилось трахаться с ним, – ответила она и вновь уставилась на воду.

– Итак, в пятницу вечером вы решили вместе выпить, – перехватила инициативу Светлана.

– В баре 'Альфонс'

– Кто еще там был?

– Девушки из подтанцовки.

– Вы часто там бываете?

– Да, когда приезжаю сюда отдохнуть, понимаете?

– А с мужчинами вы там встречаетесь?

– В общем-то нет, – пожала плечами Ксения.

– Или встречаетесь, или нет? – пристально взглянула на нее Светлана.

– Нет. Мы просто отдыхаем там после работы.

– Ксения, с кем последнее время встречался Одесский?