Текст книги "Командир Марсо"

Автор книги: Жан Лаффит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

XXV

Пораваль потирает руки. Он доволен…

До этого он целых два дня был не в духе. Все началось с приказа, переданного позавчера его помощнику по кадрам. По сообщению Пайрена, в штабе сектора подозревали, что в состав отряда Жаку – Эмилио проник враг. Пайрен указывал на необходимость усилить бдительность и требовал немедленно сместить в этом отряде комиссара по кадрам.

Во-первых, Пораваль не любит, когда такие приказы поступают в адрес лиц, которых он считает своими подчиненными. Он не допускает мысли, что комиссары батальона могут действовать самостоятельно в каких-либо вопросах. Во главе батальона стоит майор, то есть он сам. У него есть два офицера штаба, не имеющих права превышать власть, предоставленную им званием капитана. Значит, все приказы должны поступать прежде всего к нему. Во-вторых, от него сейчас требуют замены человека, пользующегося его доверием, человеком, совсем ему неизвестным. Офицер, состоящий ныне в должности комиссара отряда (раз уж так настаивают на этом названии), – один из его первых товарищей по оружию. Он пришел вместе с ним из «Тайной армии» в маки Ф.Т.П.; правда, он никогда не хватал звезд с неба, но зато был превосходным солдатом, умевшим беспрекословно повиноваться приказам. За что же его в таком случае смещать? И ради кого? Ради какого-то там Парижанина, никогда раньше не воевавшего, не имеющего опыта партизанской борьбы, то есть, попросту говоря, с точки зрения Пораваля, совсем штатского человека. Ну, конечно, Парижанин, по всей вероятности, – коммунист. Это само по себе еще не говорит против него. Но только партийцы что-то уж слишком разошлись. В конце концов, кто командует батальоном? Коммунисты или Пораваль? Если командует он, Пораваль, то все должно делаться с его согласия. А раз так, то он категорически протестует против требуемой от него замены.

Едва Пораваль разобрался с этим вопросом, как новый связной доставил ему приказ об отходе. На этот раз распоряжение исходило от Марсо. Это был настоящий приказ, и Пораваль не протестовал. Правда, занимаемые им теперь позиции казались ему совсем неплохими, а его начальник разведки не сообщал ему ничего тревожного. Поэтому сам он не видел никакой необходимости в поспешном отходе и подчинился приказу только как дисциплинированный офицер. В тот же вечер все подразделения батальона отошли и расположились на новых позициях по заранее намеченному плану. Никаких происшествий не произошло, но в пути были получены два известия. Первое касалось боя, происшедшего после полудня в Бреньяде. Рассказывали, что там разыгралось большое сражение и что деревня сожжена вишистской милицией. Второе известие относилось к его собственному батальону: из отряда Жаку – Эмилио при таинственных обстоятельствах исчез один боец. Пораваль, естественно, сопоставил этот факт с сообщением Пайрена. Раздумывая обо всем, он задавал себе вопрос, нет ли прямой связи между всем этим и приказом об эвакуации, полученным из штаба сектора, а может быть, также и событиями в Бреньяде. Пораваль любил ясность во всех вопросах. Поэтому неопределенность, в которой он теперь находился, да и все догадки, более или менее правдоподобные, возникавшие у него в голове, только способствовали усилению его плохого настроения.

Утром на следующий день он отправил в штаб сектора связного, чтобы донести, как положено, о занятых им новых позициях. Связной возвратился около полудня и сообщил тревожные вести. Сам он чуть не нарвался на немецкую колонну, и, кроме того, по слухам, ходившим среди местного населения, по направлению к замку Кантамерль двигался большой отряд противника.

Охваченный мрачными предчувствиями, Пораваль вызвал к себе офицеров отряда Жаку – Эмилио и стал выяснять подробности исчезновения бойца из их отряда, о чем ему сообщили накануне. Было установлено, что в отряде отсутствовали двое: Пейроль и еще некто по имени Лесаж. С Пейролем ничего особенного не произошло, если не считать, что он запоздал с возвращением в лагерь. Он был послан из группы в Палиссак, а затем стало известно, что его задержали по делу в штабе сектора. Но исчезновение второго бойца не могло не вызвать серьезного беспокойства. Его знали мало, никто не поручал ему никакого задания, и он скрылся без всякого предупреждения. Предполагали, что это случилось в тот самый момент, когда в отряд был передан приказ об эвакуации.

– Это же позор! – кричал Пораваль, стуча кулаком по столу. – Терять людей таким образом, да еще так плохо их знать!

Запросили сведения из другого отряда, откуда прибыл этот Лесаж, и выяснили, что все данные о нем ограничиваются довольно запутанной историей, рассказанной им в момент вступления в отряд. Он заявил, что он еврей, сирота, подвергался из-за своей национальности преследованиям со стороны немцев. Он сказал также, что пришел пешком из Бордо, и поэтому сообщенные им сведения нельзя было сразу проверить. Ему поверили на слово, как приняли на веру и его удостоверение личности на имя Соломона. Отсюда сразу же появилось и прозвище – Лесаж[25]25
  Лесаж (le sage) – по-французски мудрец. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Один из его товарищей по группе, тоже еврей по национальности, заметил, что Соломон явно сторонится его. Но об этом вспомнили только сегодня. Его еврейское происхождение было несомненно вымышленно. Оно нужно было просто для обоснования всей истории. Несколько дней спустя после прибытия в маки этот Соломон вызвался добровольно перейти в отряд Жаку – Эмилио, и его бывшая группа забыла о нем.

Получив эти сведения, Пораваль вспомнил свой разговор с Марсо, когда тот сделал ему замечание относительно метода, каким пополнялся отряд Жаку – Эмилио.

– Не нравится мне ваш метод, – сказал Марсо.

– В армии отборные части создаются именно из добровольцев.

– Наша военная организация отличается от всех других армий.

Вспомнив сейчас об этих словах, Пораваль стал строго отчитывать офицеров за легкомыслие и беспечность, царившие, по его мнению, в батальоне, и в первую очередь обратил свой гнев на комиссара по кадрам отряда Жаку – Эмилио.

– Я тебя снимаю с должности тут же, на месте, слышишь, тут же! Ты не способен контролировать свой личный состав и не умеешь разбираться в людях.

Тот не спорил. Пораваль был для него таким начальником, решения которого он всегда считал правильными. И хотя Пораваль бывал иногда вспыльчив, все же он знал его как хорошего человека и прекрасного командира, который искренно заботился о своих бойцах, гордился их выправкой и дисциплиной и больше всего дорожил честью своего батальона.

– Кто его заменит? – спросил д'Артаньян.

Пораваль, не задумываясь, ответил:

– Парижанин.

– Он командует группой, которая и без того ослаблена после смерти Арамиса и моего ухода.

– Это приказ. Мы укрепим группу другими людьми.

Тем временем Пораваль посылал связных одного за другим в штаб сектора, чтобы по возможности наладить прерванную связь или получить более достоверную информацию о судьбе штаба. Один из посланных сообщил, что штаб сектора прошлой ночью покинул замок, но до сих пор неизвестно, где он находится. Эта новость несколько рассеяла опасения Пораваля за судьбу Марсо, но все же не смогла совсем успокоить его. Связной, явившийся утром из батальона Ролана, не сообщил ничего нового. К полудню Пораваль решил было предпринять более глубокую разведку, но в это время к нему прибыл наконец первый связной из сектора. Пейроль доставил ему предписание, гласившее:

«Майору Поравалю. Получен приказ освободить любой ценой и без промедления политических заключенных, находящихся в Бержеракской тюрьме. Учитывая, что ваш батальон размещен ближе всего к Бержераку, передаю вам этот приказ для немедленного исполнения. Я целиком полагаюсь на вас. По имеющимся сведениям, предстоит освободить 80 человек. Тюремную охрану можно привлечь на нашу сторону. Для данной операции достаточно одной смелой группы при поддержке максимум двадцати человек. Податель сего сообщит вам новую дислокацию штаба сектора и условия связи. При переезде штаба погиб один боец. По всей вероятности, мы были преданы субъектом, явившимся из отряда Жаку – Эмилио. Он прибыл в штаб в 6 часов вечера и пропал без вести на следующий день в 6 часов утра.

Надеюсь, что вы довольны своими позициями, прошу сразу же установить со мной связь».

Подписано: «Марсо».

Ознакомившись с предписанием, Пораваль приказал Пейролю подождать несколько минут. От его плохого настроения не осталось и следа. Он был доволен, чувствуя, что его ценят. Рад тому, что ему доверено важное задание. Рад, что сумел правильно разобраться в деле отряда Жаку – Эмилио. Он перечитал предписание и, немного поразмыслив, позвал Пейроля.

– Слушай, малыш, ты как будто довольно сообразителен. Мне об этом говорил твой брат… Да я и сам хорошо тебя знаю и всегда интересуюсь тобой…

– Так точно, товарищ майор.

– Ты доволен ремеслом солдата? Не очень трусишь?

– Все как будто в порядке.

– Ты, надо думать, знаешь Бержерак?

– Да, неплохо.

– Как ты считаешь: сможешь ли ты выполнить там сегодня днем задание по разведке?

– Смогу, товарищ майор.

– Предупреждаю тебя, это будет в районе тюрьмы.

– У меня как раз есть кузина, которая живет там поблизости.

– Очень кстати. Кто-нибудь еще в твоей группе знает Бержерак так же, как ты?

– Да, крестьянин Беро…

– Кто у тебя командир группы?

– Парижанин.

– Я знаю. На него можно положиться?

– Думаю, что да. Он сам сидел в тюрьмах и до последнего времени находился в концлагере.

– Прекрасно. Беги в свой отряд и скажи этим двум, чтобы, бросив все дела, явились ко мне. Нужно будет предупредить еще д'Артаньяна. Или лучше оставайся здесь, а я пошлю связного. У меня к тебе есть еще другие вопросы…

* * *

Пейроль и Беро под командой Парижанина отправились в Бержерак. Задание было такое:

1. Выяснить местоположение тюрьмы и получить максимум возможных сведений о числе заключенных, размещении постов, системе охраны, времени смены караула и так далее… Все это, вероятно, можно разузнать, познакомившись с кем-нибудь из надзирателей.

2. Наметить лучший маршрут для вывода арестованных, так как нельзя будет, не возбуждая внимания, подвести грузовики близко к зданию тюрьмы.

3. Если удастся наладить связь с тюремной охраной, подготовить план освобождения заключенных, рассчитанный на сегодняшнюю ночь.

4. Во всех случаях быстро информировать штаб батальона.

После часа езды на велосипедах три приятеля въехали поодиночке в город и снова встретились в лавке, указанной Пейролем. Оставив свои машины на хранение лавочнику, они разгуливают по улицам с безобидным видом крестьян, приехавших из деревни. У каждого спрятан револьвер… После вчерашнего ливня снова установилась чудесная погода. Под ласковыми лучами солнца ярко зеленеют деревья в саду против тюрьмы. На скамейках сада сидят женщины и старики, дети резвятся вокруг фонтана и бегают по аллеям…

– Этот сад, прямо против тюрьмы, точно создан для нас, – говорит Парижанин. – Превосходная позиция для наблюдения… Через него, пожалуй, можно было бы и эвакуировать заключенных…

– К сожалению, нельзя, – поясняет Пейроль, – в саду нет другого выхода.

– Мы с Беро обследуем сад, а ты тем временем сбегай-ка для первой разведки к своей кузине. Встреча – здесь, через полчаса…

Пейроль задержался больше положенного, но зато сообщил интересные сведения. Его кузина оказалась знакома с одним из бывших тюремных стражников. Они вдвоем сходили к нему. Человек он, видимо, порядочный, но нерешительный. Впрочем, он оставил службу в тюрьме еще до оккупации, а с тех пор произошло много перемен, и он теперь не в курсе дел. Однако, уступая настойчивым просьбам, он сообщил имя одного надзирателя, состоящего сейчас там на службе.

– Великолепно, – говорит Парижанин. – А что представляет собой твоя кузина?

– Девушка лет двадцати пяти, довольно красивая.

– Участвует в Сопротивлении?

– Не могу сказать, но, во всяком случае, она не против нас.

– Она нас не выдаст?

– Что ты! Этого не бойся.

– Очень хорошо. Раз ты из нас троих лучше всех одет и к тому же ее кузен, бери ее под руку и прогуливайся вдвоем с ней по окрестностям. Надо изучить дорогу для отхода. Через сад пройти не удастся. Беро говорит, что нужно перейти через железнодорожный переезд около вокзала, но там немецкий пост. Поговори об этом с тем товарищем железнодорожником, к которому нас направил Пайрен, и собери все нужные сведения. А мы тем временем нанесем визит надзирателю…

– Только бы застать его дома! – говорит Беро, дергая звонок.

– Не унывай, кого-нибудь да застанем и, в крайнем случае пошлем за ним.

Какая-то женщина открывает им дверь.

– Что вам угодно, господа?

– Мы хотели бы поговорить с господином Ленуаром.

– Вы пришли удачно, – говорит человек в форме надзирателя, – я как раз собирался уходить. Чем могу служить?

– Мы должны кое-что сообщить вам лично, – заявляет Парижанин.

– Входите, пожалуйста, господа.

Все четверо входят в столовую. Надзиратель – мужчина могучего телосложения. Он не похож на человека, который позволит себя запугать. Жена его, довольно миниатюрная женщина, упорно не желает уходить и с некоторым беспокойством смотрит на посетителей. Парижанин решает приступить к разговору.

– Господин Ленуар, для вас настало время откликнуться на призыв Национального фронта.

Надзиратель удивленно пожимает плечами и пристально смотрит на Парижанина, ожидая продолжения. Его жена начинает плакать.

– Мадам, – обращается к ней Парижанин, – было бы лучше, если бы вы ненадолго оставили нас одних. Мы не собираемся причинять никаких неприятностей вашему мужу…

– Я вас слушаю, – говорит надзиратель, когда они остаются втроем.

– Сегодня ночью Французские внутренние вооруженные силы освободят заключенных.

Ленуар бежит за женой, ушедшей в кухню, и тотчас же возвращается с ней в столовую. Лицо его преображается.

– Садитесь, пожалуйста! Это как, серьезно?

Парижанин и Беро сообщают надзирателю, кто они, потом рассказывают о совершенных уже побегах в Мозаке, Нонтроне, из госпиталя в Бержераке и о недавнем обращении Национального фронта с призывом освободить заключенных.

– Сейчас самое время, – говорит Ленуар, – боши уже собираются эвакуировать тюрьму. У нас 85 заключенных в общих камерах и еще одна женщина и один мужчина в одиночках. К этим двум нас не допускают, и мы боимся, что их расстреляют. В особенности опасаемся за женщину: сегодня утром ее привели с допроса в очень плохом состоянии.

– Как их зовут?

– Дюшан и Мари Верной.

– Это, конечно, Роз Франс, – догадывается Беро. – Нужно ее спасти.

– Значит, всего будет 87 человек. Разумеется, я не считаю уголовников.

– Конечно, только политические.

Три собеседника подробно обсуждают все необходимые меры. Нужно действовать быстро, но надо все заранее предусмотреть. Малейшая забывчивость или оплошность могут свести на нет все усилия. В ближайшую ночь ничего не удастся сделать, надо выждать один день. Ленуар должен еще переговорить с другими надзирателями и с жандармами – конечно, не со всеми, а с теми, на кого можно положиться. Парижанин, в свою очередь, должен известить батальон – нужно будет организовать боевое охранение и все подготовить к эвакуации… Они условливаются, что побег произойдет завтра ночью. Группа партизан, зная пароль, подойдет к воротам тюрьмы через час после проверки немцами наружных постов. Проверка, как правило, производится один раз, около полуночи. По мнению Ленуара, ни надзиратели, ни жандармы не окажут никакого сопротивления. Парижанин обещает Ленуару принять все меры к тому, чтобы избавить их от возможных репрессий со стороны немцев. Партизанские отряды примут к себе всех надзирателей и жандармов, которые захотят последовать за заключенными, а их женам и семьям будет выдано денежное пособие. Те же из них, кто захочет остаться, будут разоружены, связаны и заперты в одну из камер; так же поступят и с двумя немецкими солдатами, которые караулят камеры Дюшана и Роз. Не должно быть пролито ни одной капли крови.

– Еще один вопрос, – говорит в заключение Ленуар. – Допустим, что завтра произойдут какие-либо изменения, как вас известить?

Парижанин на минуту задумывается. Вопрос законный. Он прикидывает, кого бы сделать связным… Может быть, для этой цели подойдет кузина Пейроля?

– Мы сообщим вам адрес, действительный на весь завтрашний день. Если вы там ничего для нас не оставите – значит, все идет нормально…

* * *

Д'Артаньян в десятый раз смотрит на часы…

Со вчерашнего дня у него накопилось, пожалуй, больше впечатлений, чем за все время его участия в движении Сопротивления. Вчера вечером Пораваль вызвал его в батальон. Там он застал еще трех офицеров и участвовал вместе с ними в совещании, носившем почти торжественный характер. Пораваль информировал его о результатах разведки Парижанина и возложил на него руководство операцией по освобождению заключенных.

– Это будет новая славная страница в истории отряда Жаку – Эмилио, – сказал Пораваль, – но помните, что здесь затронута и честь всего батальона. Я поручился за успешный исход дела.

По указанию Пораваля, д'Артаньян изложил свой план действий. Он предложил направить в тюрьму группу мушкетеров, сохранив командование ею на этот случай за Парижанином. Сам д'Артаньян, с двумя другими группами своего отряда, расположится в саду против тюрьмы. Так как операция намечена на ночное время, можно будет незаметно поставить в саду два ручных пулемета, чтобы держать под обстрелом оба конца улицы. Если, проникнув в тюрьму, мушкетеры окажутся в трудном положении, он немедленно пошлет им на помощь вторую группу. Если же все пойдет хорошо, он дождется выхода всех заключенных и последует со своими людьми за колонной, обеспечивая охрану тыла.

– Сколько у вас бойцов помимо мушкетеров? – спросил Пораваль.

– Восемнадцать, а со мной – девятнадцать.

– Вы в них уверены?

– Теперь да. Все люди прошли проверку. Впрочем, о цели задания они узнают только по прибытии на место.

Утром Пораваль вторично вызвал д'Артаньяна в штаб батальона. Получив донесение о принятом плане, Марсо прислал связного. Штаб сектора настаивал главным образом на том, чтобы операция была проведена без всякой задержки, и дал указания отвести колонну заключенных на дорогу к Мюссидану, где их будут ждать машины, высланные батальоном Ролана. Кроме того, Марсо приказал, чтобы сразу же по выполнении задания д'Артаньян направил к нему нарочного с донесением.

– А вы лично, – сказал Пораваль, – как только все будет кончено, немедленно явитесь в штаб батальона.

Пораваль коснулся еще некоторых деталей плана и, пожав д'Артаньяну руку, добавил:

– Я рассчитываю на вас.

После этого д'Артаньян вместе с Парижанином и комиссаром по материальному обеспечению уточнил только что полученные указания. Парижанин и его люди проникнут в Бержерак после полудня. Он сам, Атос, Портос и Беро возьмут с собой по автомату, Пейроль и Пикмаль – револьверы. Людвиг наденет немецкую форму – это тоже может пригодиться. Прежде всего им надо будет проверить, нет ли каких-либо перемен у надзирателей. Если выяснится что-то новое, послать к д'Артаньяну Пейроля с донесением; если же все будет обстоять нормально, – выжидать, избегая появляться группой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Д'Артаньян со своими людьми выедет ночью на грузовике и расположится вблизи города. В половине первого Парижанин вышлет к нему в условленное место связного с таким расчетом, чтобы к часу ночи все были на своих местах. К этому времени партийная ячейка железнодорожников и их подпольная боевая группа уже расположатся около вокзала. Дальше операция должна протекать по плану. Около двух часов ночи эвакуация заключенных будет закончена… В три часа их встретят машины. А на рассвете все они должны быть уже далеко от города…

Сразу же после ухода Парижанина для д'Артаньяна начался мучительно долгий период ожидания… День протекал в тиши и уединении лесов… Только дважды его потревожили: в отряд явился связной, а затем ему пришлось самому отправиться по вызову в батальон к Поравалю… Д'Артаньян все еще опасался возможных изменений в плане. Он со страхом ждал возвращения Пейроля с какой-нибудь неприятной вестью… Позже, к вечеру, убедившись, что никто не является, он стал беспокоиться о судьбе товарищей там, в Бержераке… Благополучно ли прошла их поездка? Не попались ли они на глаза немцам, входя в город? Не привлекло ли внимания оружие, спрятанное в мешке у Пикмаля? Не опознали ли Людвига в его немецкой форме? Может быть, не следовало посылать их так рано?…

С наступлением темноты он приказал накормить посытнее своих бойцов, и часов в одиннадцать грузовик уже вышел из лагеря. Незадолго до полуночи они были на условленном месте, на небольшом поле, недалеко от вокзала… Д'Артаньян объявил товарищам о поставленной задаче, и теперь они ожидали дальнейших событий. Уже без четверти час.

Что делает связной Парижанина? Он должен был бы уже явиться сюда. Время идет… Бойцы, не шевелясь, выжидают за пригорком… Отсюда город кажется спящим…

Ночью отчетливо слышен бой часов на башне собора. Раздается четыре удара – ровно час. Д'Артаньяну не сидится на месте. Он посылает двух бойцов в разведку вдоль дороги: связной Парижанина мог сбиться с пути. Залаяла собака. Может быть, он? Нет! Снова томительное ожидание… Четверть второго… Просто непонятно. Очевидно, что-то произошло. Д'Артаньян совещается со своими офицерами. Может быть, товарищам пришлось передвинуть все сроки на час? Ведь может статься, что немцы сделают свою проверку позже… Подождем еще немного…

Половина второго… тридцать пять минут… Больше ждать нельзя. Д'Артаньян принимает решение – послать в город двух разведчиков… Нужно знать, и знать точно, что там происходит…

Теперь ждут разведчиков… Они возвращаются в тот момент, когда на башне бьет два часа. Дороги под охраной, подойти к вокзалу нет возможности, город, очевидно, окружен немцами…

Д'Артаньян охвачен беспокойством. Его бойцы молча ждут. На лицах написана тревога… Их положение становится опасным…

Однако д'Артаньян не намерен оставлять свои позиции. Дело идет, может быть, о жизни тех, кто в тюрьме, о жизни Парижанина и его группы, о чести их батальона. Он знает, что в этот момент люди, наделенные значительно большей ответственностью, чем он сам, с нетерпением ждут результатов операции. Завтра весть о побеге политических заключенных может разнестись по всей Франции… Он не вправе уйти, не испробовав всех возможностей. Надо сделать попытку прорваться в город… Товарищи стараются его переубедить:

– Ты не имеешь права.

– Оставьте ваши разговоры, я здесь командир.

Ему приводят доводы… Надзиратель мог оказаться предателем. Извещенные им немцы могли принять необходимые меры предосторожности. При таких условиях отряд численностью всего в двадцать человек, не зная толком создавшейся обстановки, не может пускаться в авантюру. Враг воспользуется этим как прямым предлогом для расстрела заключенных… Нет, это просто безрассудство…

Но д'Артаньян никак не может решиться на отход, не выяснив все до конца. Что он скажет в батальоне? Что доложит Марсо? Нет, во что бы то ни стало кому-нибудь из бойцов нужно проникнуть в город. Если никто не отважится, пойдет он сам.

Нашелся один желающий, молодой парень из Бержерака. Он прекрасно знает все подступы к городу. Д'Артаньян поручает ему выполнить это задание…

Через сорок минут он возвращается. Подступы к вокзалу крепко охраняются, но ему все же удалось через сады и переулки проникнуть в город. Там все было нормально. В тюрьме царила тишина. В городском саду никого не оказалось…

«Вероятно, товарищей схватили», – думает д'Артаньян и со смертельной тоской в душе приказывает отходить…

Уже четыре часа утра. На развилке дороги грузовик останавливается. Сойдя с него, один из бойцов направляется с донесением в штаб сектора. Остальные продолжают свой путь. Д'Артаньян, сидя в кабине, отдельно от своих товарищей, украдкой смахивает слезу. Он в отчаянии.