Текст книги "Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь"
Автор книги: Жан Флори
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)
Положение вещей изменилось через год. Будучи тяжело больным, Генрих II решился разделить свои владения между Ричардом и его братьями – Генрихом Молодым и Жоффруа. Генриху, королю Англии, он оставил Нормандию и все континентальные земли, которые в свое время получил от родителей; Жоффруа досталась Бретань и чуть позже графство Мортэн – Жану[66]66
14 Рожер де Ховден (Roger de Hoveden. Chronica, II, 5-6) упоминает, что именно тогда Жану (Иоанну, прим. верстальщика) , которому только что исполнился один год, было передано графство Мортенское (хотя на само деле это произошло позже). Cesta Henrici, I, 7 об этом не говорят.
[Закрыть].
Генрих Молодой был коронован четырнадцатого июня 1170 года в Вестминстерском аббатстве архиепископом Йорком, вопреки протесту папы Римского и Томаса Бекета. Генрих II воспользовался моментом для того, чтобы выдвинуть короля Вильгельма Шотландского и его брата Давида[67]67
15 Roger de Hoveden. Chronica, II, 5; Gervais de Canterbury. Opera historica, II, 79; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 160; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 16.
[Закрыть] принести оммаж своему сыну. Однако он позабыл короновать жену сына, Маргариту Французскую, чем вызвал сильное раздражение Людовика VII, короля Франции; в ответ тот вторгся в Нормандию. 22 июля Генрих восстановил мир в Вандоме; он пообещал, что коронация Маргариты английской королевой состоится, но только в сентябре 1172 г. в Винчестере; церемонию проведет архиепископ Руанский[68]68
16 Mattheu Paris, II, 286.
[Закрыть]. Однако, несмотря на свою коронацию, Генрих по-прежнему оставался под присмотром отца, английского короля, который не предоставлял ему в делах никакой инициативы. Ричард же тотчас отправился с матерью в доставшиеся ему владения. Жоффруа де Вижуа отмечал, что в 1170 г. по настоянию Алиеноры король Генрих передал герцогство Аквитанское сыну Ричарду. Это решение вошло в силу лишь несколько месяцев спустя. Между тем Генрих выздоровел и отправился поблагодарить небеса в Рокамадур. Тем же временем в кафедральном соборе было совершено убийство Томаса Бекета рыцарями, желавшими таким образом доставить удовольствие Генриху II. Ответственность за это преступление тяжким грузом легло на совесть Генриха, которому позднее пришлось принести покаяние.
Лишь в 1171 г. Ричард по-настоящему вышел из тени, чтобы войти в историю вместе с Алиенорой. В Лиможе он заложил первые камни в основание монастыря Св. Августина. Затем последовал примирительный объезд Аквитании, во время которого Алиенора и Ричард аннулировали конфискации и санкции, установленные незадолго до этого Генрихом II, а на Рожество 1171 г. они пригласили ко двору всех своих южных вассалов. Следом за этим, в июне 1172 г. Ричард был провозглашен герцогом Аквитании в церкви аббатства Св. Илария в Пуатье, где получил копье и знамя, символы его сана, из рук прелатов Бордо и Пуатье. Некоторое время спустя он получил кольцо Св. Валерии, хранительницы Аквитании, добавив к предыдущим символам власти и печать таинственного союза, связавшего отныне герцога Аквитании со святой покровительницей, культ которой поддерживали монахи аббатства Сен-Марсьял де Лимож[69]69
17 Geoffroi de Vigeois. Chronicon, 12, 442-443.
[Закрыть]. К этому моменту Ричарду исполнилось пятнадцать лет, и с одобрения Алиеноры, чьим наследником он являлся, он отныне мог считаться законным графом Пуатье, возможно, вызвав тем самым зависть у своего старшего брата, Генриха, которому отец так и не давал полной свободы.
Однако Генрих II и слушать ничего не хотел и по-прежнему намеревался править землями по обе стороны Ла-Манша. В мае 1172 г. он повинился в смерти Томаса Бекета, согласившись принести публичное покаяние, и был оправдан[70]70
18 Mattheu Paris, II, 282; также Petit-Dutaillis Ch. La monarchic fdodale en France et Angleterre, X-XIII siecles. P. 150.
[Закрыть]. Выздоровев, вернув расположение Церкви, он провел Рождество 1172 г. в Шиноне с Алиенорой и детьми[71]71
19 Генрих Молодой и его жена Маргарита со своей стороны отмечали Новый год в Бонневилле. Robert de Torigny. Chronica. P. 521.
[Закрыть]. Здесь состоялась последняя публичная демонстрация семейного союза, на деле уже развалившегося.
Однако Генрих II пытался заручиться для себя и своей семьи верностью и других людей. Так, в феврале 1173 г. граф Тулузы прибыл в Лимож и в присутствии короля, его супруги, Ричарда и многочисленных князей принес оммаж за свое графство Генриху II и его сыну Ричарду, герцогу Аквитанскому, пообещав каждый год поставлять сорок лошадей и в случае необходимости оказывать военную поддержку (servicia) в виде сотни рыцарей (milites) в течение сорока дней[72]72
20 Geoffroi de Vigeois. Chronicon. 443; Robert de Torigny. Chronica. P. 521; Roger de Hoveden. Chronica, II, 45.
[Закрыть]. Генрих II пытался расширить свое влияние путем политических и брачных союзов, например, с графом Гумбертом де Мориеном, земли которого занимали большое стратегическое положение в Европе, так как через них проходила дорога в Альпы. Поскольку его наследницей являлась семилетняя девочка, то Генрих пожелал сделать ее невестой своего последнего сына, пятилетнего Жана. Официальная помолвка состоялась в 1173 году, и по обычаю невеста была отдана королю Англии. Вероятным потомкам этой пары был обещан Руссилон[73]73
21 Gesta Henrici, I, 36; Mattheu Paris, II, 286.
[Закрыть]; но на тот момент Жан все равно оставался «Безземельным». Его отец предложил передать ему три замка с прилегающей к ним территорией – замки Шинона, Лудена и Мирбо. Это обещание вызвало крайнее недовольство старшего сына, Генриха Молодого, который в возрасте восемнадцати лет был коронован и после публичного и торжественного принесения оммажа был наделен герцогством Нормандии, графствами Анжу и Мэна – однако и королем, и герцогом, и графом был только по имени. Он не располагал ни реальной властью, ни землями и, следовательно, никаким доходом, полностью завися от доброй воли своего отца, который сосредоточил в своих руках всю полноту власти и все блага. Выделение Генрихом доли для Жана, частично взятой у Генриха Молодого, вызвала в нем чувство горечи: он просил отца отдать ему хотя бы часть наследства, которое ему полагалось. Иными словами, еще при его жизни осуществить условия раздела владений, установленные два года тому назад, Генрих Старший наотрез отказался.
С этого момента было покончено с семейным союзом, видимость которого хотели создать годом ранее при дворе в Шиноне. Конфликты, до сей поры скрытые, вспыхнули между отцом и сыновьями[74]74
22 Хорошее изучение причин и протекания этого семейного конфликта у Kessler LI. Richard I Lowenherz. Konig, Kreuzritter, Abenteurer. Graz-Wien-Koln, 1995. S. 13, sq.
[Закрыть]. Впрочем, лучше сказать, что по крайней мере поначалу они вспыхнули между Генрихом и Алиенорой – поскольку двое супругов отныне стали непримиримыми противниками[75]75
23 См. на эту тему исследование Labande Е. R. Pour une image vdridique d’Alidnor d’Aquinaine. P. 175-234.
[Закрыть]. Их неприязнь была настолько явной, что решение Алиеноры передать управление своим наследством Ричарду с целью лишить Генриха такой возможности, вероятно, было вызвано именно этим разногласием. Из всего вышесказанного следует, что Генрих рассматривал их брак лишь как средство усиления своей власти. Любил ли он действительно Алиенору? В точности не знает никто. Но, во всяком случае, доподлинно известно, что он безумно и ни от кого не скрывая влюбился в одну из своих любовниц, Розамонду Клиффорд. Генриху II на этот момент было сорок лет, а его забытой жене, все еще достаточно красивой для своего возраста, перевалило за пятьдесят. Не придавая слишком много значения легендам, которые припишут Алиеноре ревность и дикую злобу, толкнувшие ее на убийство соперницы, не трудно представить, что эта женщина, которой когда-то льстили и угождали, чувствовала себя одновременно разочарованной и униженной бесконечными изменами мужа, который к тому же отстранил ее от дел[76]76
24 Процитируем для освежения в памяти фразу Лабанда, стр. 209: «Алиенора не отомстила за себя, убив Розамунду: она поступила лучше. Она подняла восстание в Пуату». Ibid. Р. 175-234.
[Закрыть]. Конечно, по традиции большинство хронистов приписывают ссоры и войны, раздиравшие королевскую семью, божественному возмездию за убийство Томаса Беккета или моральной распущенности их предков, но они также подчеркивают, что сыновей на восстание подтолкнула именно Алиенора[77]77
25 Mattheu Paris, II, 286; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 170-171; Giraud le Cambrien. De principis Instructionne, II, 4; Gervais de Canterbury. Opera historica, I, 80; Richard de Poitiers (le Poitevin). Chronicon // HF, 12, addenda. P. 418-421.
[Закрыть].
Это горькое чувство обиды, вероятно, повлияло на психологический настрой Алиеноры, толкая ее на политические действия, направленные против Генриха, что, однако, не исключает, как хорошо показал Ж. Джилингем, и наличие чисто политических мотивов или оснований. Генрих II ясно давал понять своим отношением к Генриху Молодому, что он не уступит de facto власть на территориях, которые он ему предоставил de jure. Напротив, в Аквитании Алиенора имела намерение передать эту власть Ричарду. В Лиможе Раймунд Тулузский принес оммаж за свое графство не только Ричарду, новому графу Пуатье, Генриху II и, может быть, Генриху Молодому в присутствии Алиеноры[78]78
26 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 101.
[Закрыть]. Однако давние претензии на графство Тулузское принадлежали только роду Алиеноры, и она намеревалась не убирать руку со «своей» Аквитании, прямо передать ее Ричарду, не прибегая к посредничеству Генриха, чью власть не переносили многие бароны Аквитании. Она смогла увидеть в этих многочисленных оммажах, которые приносили не ей, вероятную опасность, грозившую ей отстранением уже не только как женщины, но и как герцогини Аквитанской; опасность могла грозить и будущему ее любимого сына Ричарда. Как утверждает Рауль де Коггесхолл, инициатива (и просчеты) восстания исходила от Генриха Молодого, слишком торопившегося «править при живом отце»[79]79
27 Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 17-18.
[Закрыть].
Однако довольно бледная политическая роль Генриха Молодого позволяет в этом усомниться: за всем стояла именно Алиенора. Это восстание, имевшее политический и военный размах, восстание женщины против своего мужа поразило и шокировало всех современников. На тот момент история не имела подобных примеров, и некоторые моралисты искали мужчину, стоявшего за всем этим, бывшего, так сказать, душой мятежа, и нашли его в лице Рауля де Фая, ее дяди и советника, сенешаля Пуату, много раз восстававшего против Генриха II. Здесь прослеживается характерная черта консервативной мысли людей того времени, особенно священнослужителей, для которых женщина, сокрытая от посторонних взглядов, должна играть роль ассистентки своего мужа. Однако во второй половине XII в. женщины постепенно вышли из тени и шаг шагом начали занимать авансцену. В литературных произведениях, как и на турнирах, их роль приобретала общественный резонанс, с их мнением стали считаться. Алиенора, больше чем кто бы то ни было, воплощала собой это явление – она фигура символическая, стремительная в делах и уверенная в своих силах. Для проведения военной акции ей не нужна была мужская помощь. Итак, можно утверждать – одна Алиенора была способна разжечь восстание[80]80
28 Я снова употребил здесь фразу Labande Е. R. Pour une image vdridique d’Alidnor d’Aquinaine. P. 200.
[Закрыть].
Она подняла бунт, направленный против своего мужа, – но бунт ради своих детей, особенно для Ричарда. Однако именно Генрих Молодой стал первым, кто восстал под предлогом, подсказанным Алиенорой и его близкими. «Не годится, – говорили они, – чтобы вы были лишь королем только по имени, чтобы вы не имели той власти в королевстве, которая должна вам принадлежать»[81]81
29 Mattheu Paris, II, 285.
[Закрыть]. Молодой король сослался на унижение, которое он испытал от отца, и внезапно бежал от него из Шинон, чтобы найти убежище у короля Людовика, своего тестя, с радостью его принявшего. Два брата, Жоффруа и Ричард, также покинули отца, по настоянию Алиеноры, и прибыли ко французскому двору; лишь самый младший, Жан, волей-неволей остался с ним[82]82
30 Gervais de Canterbury. Opera historica, I, 80; письмо, которое архиепископ Руана, Ротру, адресует Алиеноре (по его поручению это письмо составил Петр Блуаский, чтобы призвать ее к подчинению своему мужу: после цитирования отрывков из Библии, упоминающих послушание женщины своему мужу, он завершает: «Мы хорошо знаем, что ты не вернешься к своему мужу, ты станешь причиной всеобщей гибели», подчеркивая, таким образом, преобладающую роль Алиеноры в восстании.
[Закрыть]. При дворе Людовика VII созрел настоящий заговор, и Людовик обещал мятежным сыновьям свою военную помощь в борьбе со своим извечным соперником. Король изложил свои жалобы послам Плантагенета: Генрих II оставил себе приданое Маргариты, вместо того чтобы отдать его старшему сыну; он принял тесный оммаж у графа Тулузы, вырвав, таким образом, его из числа вассалов короля, и пытался восстановить против Людовика население Оверни. Людовик согласился поддержать дело Алиеноры и ее сыновей. Чтобы привлечь Ричарда на свою сторону, он посвятил его в рыцари и стал выказывать к нему самые дружеские чувства[83]83
31 Roger de Hoveden. Chronica, II, 55.
[Закрыть]. Ричард, Генрих и Жоффруа поклялись при французском дворе не заключать сепаратного мира со своим отцом, без согласия поддерживавших их баронов Франции. Таким образом, посулами и щедротами Генрих Молодой склонил на свою сторону многих рыцарей и магнатов королевства Франции. Граф Фландрии принес ему оммаж в обмен на обещания нескольких замков и тысячи ливров; граф Булонский также присягнул ради нескольких замков; графу Шампани Генрих Молодой обещал замок Амбуаз и пятьсот анжуйских ливров.
Все эти заговорщики объединились и решили действовать быстро; они вторглись в Нормандию, пройдясь по ней огнем и мечом. Тем временем в Англии также вспыхнуло восстание. Душа восстания граф Лестер заручился поддержкой Вильгельма Шотландского, графа Честера и некоторых других сеньоров. Гуго Биго присоединился к ним с многочисленными воинами. Вильгельм Шотландский завоевывал север Англии. Генрих II выглядел потерянным, казалось, его все бросили, и многие в этом видели божественное возмездие за убийство Томаса Бекета.
В Нормандии в июне 1173 г. коалиция сначала одерживала верх: Филипп Фландрский, союзник молодого короля, занял Омаль и Нёф-Марше, Людовик VII осадил Верней, а граф Честер захватил в июле Доль в Бретани. Ричард присоединился к воюющим в Нормандии. Кажется, все благоприятствовало планам заговорщиков. Но во время осады Дриенкура Матье Булонский, брат Филиппа Фландрского, был убит стрелой из арбалета, что остудило военный пыл Филиппа, чья армия временно прекратила наступление. В то время как Людовик безуспешно стоял под стенами Вернея, Генрих нанял за деньги больше двадцати тысяч наемников и пошел на Верней. Людовик отказался с ним сражаться и бесславно удалился, несмотря на заключенное перемирие спалив и разграбив городские предместья[84]84
32 Robert de Torigny. Chronica. P. 522; Roger de Hoveden. Chronica, 2, II, P. 49-40; Raoul de Diceto. Opera historica. I. P. 374; Gesta Henrici, I. P. 50-54; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, I. P. 174-175. О спорной интерпретации этих военных операций см. Strickland М. War and chivalry. Р. 126, 211.
[Закрыть]. Генрих вновь захватил Доль и опустошил Бретань. Предложение мира от старого короля было отвергнуто сыновьями по неосмотрительному совету короля Франции, который счел, что сможет возобновить наступление на Руан, в то время как Филипп Фландрский и молодой король планировали высадку фламандских войск в Англии, чтобы поддержать повстанцев. Но Генрих II почувствовал опасность: со своими знатными пленниками и армией из пятисот брабанцев он вернулся в Англию, где сразу же узнал о полной победе своих сторонников: король Шотландии был захвачен в плен 13 июля, а Гуго Биго сдался 25 июля[85]85
33 Mattheu Paris, II, 293-294 связывает пленение Вильгельма Шотландского с предсказанием Мерлина, которое позже он применит к поражению Генриха II; также см. Mattheu Paris, II, 342-343.
[Закрыть]. Узнав об отъезде старого короля в Англию, Филипп Фландрский и Генрих Молодой оставили свое намерение высадиться на английском побережье и присоединились к Людовику VII под стенами Руана. Генрих II, одержав победу в Англии, вернулся на континент со своими наемниками; ему удалось обратить в бегство армию союзников, снявших осаду. Побежденная коалиция распалась. В конце сентября 1174 г. в Монлуи был подписан мир. Людовик VII проиграл партию своему могущественному вассалу, лучшему стратегу, чем он: французский король обязался вернуть Генриху оккупированные крепости Нормандии, в то время как сыновья старого короля должны были покорно подчиниться своему отцу[86]86
34 Robert de Torigny. Chronica. P.. 523.
[Закрыть]. С виду все вроде бы «встало на свои места» в пользу Плантагенета, который превратился в самого могущественного монарха христианского мира, а король Франции в значительной степени утратил свой престиж.
Какую роль сыграл Ричард в этом столкновении? Весной 1173 г. он возвратился в Пуату, чтобы организовать восстание. Там на его сторону встали многочисленные бароны, сеньоры Ангулема, Лузиньяна, Тайбурга, Партенея и многих других городов, верные Алиеноре и ее сыну, но, возможно, еще больше желавшие освободиться от всякой опеки35[87]87
35 Robert de Torigny. Chronica. P. 522; Gesta Henrici, I, 42.
[Закрыть]. Однако восстание не нашло поддержки во всей Аквитании, особенно среди сеньоров Гаскони и большей части Лимузина. На севере виконт Туара почти один остался верным Генриху II. Повстанцы вначале имели небольшой успех, но Генрих во главе своего войска, состоявшего одновременно из рыцарей его дома и многочисленных наемников, как всадников, так и пехотинцев36[88]88
36 О роли наемников во времена Генриха II, см. Chibnail М. Mercenaries and the familia regis under Henry I // History, 62, 1977. P. 15-23; Strickland M. Anglo-Norman warfare. Woodbridge, 1992. P. 84-92; Prestwich J. O. The military household of the norman kings // The English review, 96, 1981. Более общую картину дает Brown S. D. Military service and monetary rewardin the 11th and 12th centuries // History, 74, 20, 1989. P. 20-38.
[Закрыть], расправился с ними на удивление быстро, совершив стремительный переход, о котором с удивлением свидетельствует Вас37[89]89
37 Wace. Le roman de Rou / Ed. Holden A. J. Paris, 1970. T. I. P.5, v.70.
[Закрыть], и благодаря своему неоспоримому стратегическому чутью. В ноябре 1173 г., покинув Шинон, он захватил замки Прёйи и Шампиньи и подчинил себе регион.
Молодой Ричард, казалось бы, еще не обладал теми навыками военачальника, что его отец, и до сего времени не проявлял особой инициативы; ему было достаточно трудно, и Алиенора пожелала присоединиться к нему, чтобы поддержать морально и политически перед баронами Аквитании. Она переоделась мужчиной, но ее узнали, задержали и доставили Генриху II, который для начала заточил ее в Шиноне. Ричарду впервые пришлось взять на себя ответственность командования армией. Некоторое время он пытался продолжать борьбу, укрепиться в Ла-Рошели, крепости, считавшейся неприступной, но ее жители, верные старому королю, прогнали Ричарда. Тогда он отступил в Сент, вставший на его сторону, но стремительной бросок войск отца, захвативший город и его гарнизон, застав его врасплох. Ричарду, однако, удалось сбежать и укрыться в замке Жоффруа де Ранкона в Тайбурге; в его расположении осталось совсем мало бойцов. Сражения продолжались до июля 1174 г. К этому времени полная победа старого короля не оставляла никаких сомнений. Хронология событий подтверждает это: 8 июля Генрих не побоялся перевезти из Шинона в Англию, в числе других пленных, свою жену Алиенору вместе с принцессами, окружавшими ее в Пуатье, – кстати, женами и невестами своих восставших сыновей: Маргаритой, женой старшего, Аэлис, невестой второго, Констанцией Бретонской, невестой третьего, и Алисой де Мориен, обещанной четвертому. Генрих оставил их под своим присмотром. Он заточил Алиенору сначала в Винчестере, потом в башне Солсбери, под неусыпным надзором преданных ему сеньоров38[90]90
38 Gesta Henrici, I, 72; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 18.
[Закрыть]. Действительно ли он предлагал Алиеноре отпустить ее на свободу при условии, что она станет монахиней в Фонтевро? Довольно сомнительно, несмотря на связи, которые установились в 1172 г. (но не раньше) между Алиенорой и аббатством39[91]91
39 Об этом предложении Генриха Алиеноре о постриге в монахини, см. Kelly A. R. Eleanor of Aquitaine and the four kings. P. 190; о развитии связей между Алиенорой и Фонтевро см. Bienvenu J.-M. Alienor d’Aquitaine // ССМ, 113-114, 1986. Р. 15-27.
[Закрыть]. Алиенора, что бы там ни было, оставалась пленницей. Чтобы восстановить благосклонность небес и заручиться поддержкой населения острова, Генрих отправился паломником в Кентербери, на могилу Томаса Бекета, причисленного к лику святых, у которого он искал посмертной поддержки. Его молитвы были услышаны: на следующий же день, 13 июля 1174 г., по возвращении в Лондон он узнал о взятии в плен Вильгельма Льва, короля Шотландии. Отныне он мог сосредоточиться на подчинении Аквитании, где Ричард, оставленный на произвол судьбы Людовиком, некоторое время еще поддерживал мятеж, обреченный на провал, не осмеливаясь открыто атаковать войска своего отца. Впрочем, 8 сентября Генрих и Людовик заключили перемирие, в котором он не был упомянут. Наконец Ричард понял, что все кончено: 23 сентября в Пуатье он отправился ко двору своего отца и бросился в слезах к его ногам, вымаливая прощение. Несколько дней спустя его примеру последовали и остальные братья.
Восстание Алиеноры и ее сыновей потерпело полное фиаско. Генрих II восстановил статус-кво: он сохранил реальную власть и великодушно предоставил покаявшимся сыновьям относительную автономию, меньшую все же, чем та, которую он сам предлагал им до восстания и от которой они заносчиво отказались: Генрих Молодой получил два замка в Нормандии, Жоффруа – половину наследства в Бретани, Ричард – два не укрепленных замка в Пуату и половину доходов с Аквитании; сыновья принесли оммаж отцу, за исключением Генриха Молодого, который был королем40[92]92
40 Gesta Henrici, I, 78-79; Roger de Hoveden. Chronica, II, 67-68; Raoul de Diceto. Opera historica., 394-395; Mattheu Paris, II, 295
[Закрыть].
Оба Генриха, помирившись, ели теперь за одним столом и спали на одной кровати41[93]93
41 Mattheu Paris, II, 297.
[Закрыть]. Подчинившийся Ричард, казалось, был доволен титулом герцога Аквитанского и действовал на своих землях лишь как представитель своего отца, который отправил его туда в январе 1175 г., чтобы подавить новое восстание баронов, большинство из которых были его бывшими союзниками. Таким образом, Ричард выступал здесь как доверенное лицо отца в своем собственном герцогстве. Генрих II приказал верным пуатевинцам подчиниться Ричарду42[94]94
42 Gesta Henrici, I, 81; Roger de Hoveden. Chronica, II, 83.
[Закрыть].
Алиенора, будучи пленницей до смерти мужа, кажется, на данный момент проиграла свою битву. 1174-й был для нее ужасным годом. До нас дошло одно свидетельство ее тревог и надежд, противоречивое и плохо поддающееся интерпретации43[95]95
43 Эта сцена была сначала истолкована как сцена отправления на охоту. В свежей статье Нильген (Nilgene U. Les Plantagenet a Chinon. A propos d’une peiture murale dans la chapelle de Sainte Radegonde // Iconographia (Melanges Piotr Skubiszevski). Poitiers, 1999) оспаривает любое присутствие женщины в описанной сцене и видит в ней Генриха II, за которым следуют четыре помирившихся сына в 1174 году.
[Закрыть]. После своего освобождения в 1193 г., в год заточения Ричарда, она прикажет изобразить в Шиноне на стенах капеллы Св. Радегонды этот драматический момент ее существования в изобилующей символами сцене. Алиенора увековечит тот момент, когда ее, пленницу Генриха, увозят в Англию; она изображена скачущей верхом за своим мужем-победителем, в последний раз оборачивающейся на своих сыновей – на Генриха и Ричарда, которому она передает сокола, символ ее герцогской власти. Этим жестом побежденная королева вручала свою судьбу и судьбу герцогства Аквитании в руки Ричарда, своего любимого сына – своей последней надежды44[96]96
44 О истолковании этих настенных росписей см. Kenaan-Kedar N. Alienor d'Aquitaine conduite en captivite. Les peintures murales commdratives de Sainte-Radegonde de Chinon // CCM, 41, 1998. P. 317-330. Несмотря на постоянные ремарки в упомянутой статье, я почти полностью согласен с толкованием Кенаана-Кедара, в двух нюансах: с одной стороны, я не уверен, что персонажем, представленным за Алиенорой, является Жанна, которой было только 9 лет; с другой стороны, мне кажется, что это не Ричард держит сокола Алиеноры, а скорее наоборот: Алиенора, побежденная и плененная, оборачивается к Ричарду, после того как передает ему сокола, его эмблему, символ её сеньориальной власти, как бы доверяя ему продолжать свою политическую деятельность. Жест рукой Алиеноры может объяснить это толкование, которое остается гипотетическим, как и все предложенные ранее.
[Закрыть].
РИЧАРД МЛАДШИЙ, ГРАФ ПУАТУ (1174-1183)
Подчинение или присоединение?В конце 1174 г. Ричард извлек урок из поражения: на данный момент он был не в состоянии помериться силами с отцом. Итак, он подчинился, как и его братья, и сохранил тем самым хотя бы часть своей власти в Аквитании под надзором Генриха II, которому он принес оммаж. Отец и сыновья после воссоединения отпраздновали Рождество в Аржантане. Ричард казался достаточно искренним и преданным сыном, чтобы отец доверил ему усмирение Аквитании1[97]97
1 Robert de Torigny. Chronica. P.. 524; Roger de Hoveden. Chronica, II, 83; Gesta Henrici, I, 81; о фактах, рассказанных в этой главе см. Norgate К. England under the Angevin kings. P. 169.
[Закрыть].
Такая резкая перемена дала основание части историков для различных комментариев. Некоторые сочли возможным приписать этой перемене некую психологическую нестабильность Ричарда, нерешительность, легкость, с какой он мог менять мнение2[98]98
2 Это, в частности, тезис Pemoud R. Richard Coeur de Lion. Paris, 1988. P. 41.
[Закрыть]. При этом они ссылались на прозвище «Ос е No» («Да и нет»), которое ему дал один из его друзей-мятежников, впоследствии ставший его противником, рыцарь-трубадур Бертран де Борн3[99]99
3 О конфликтах между Ричардом и лимузэнскими баронами, и о роли, которую в них сыграл Бертран де Борн, см. старое, но все еще актуальное исследование Boissonade Р. Les comtes d’Angouleme, les liques feodales contes Richard Coeur de Lion et les poesies de Bertrand de Born (1176-1194) // Annales de Midi, 7, 1895. P. 275-299, дополненные и исправленные в Gouiran G. L’amour et la guerre. L’ceuvre de Bertrand de Born. Aix-Marseille, 1985.
[Закрыть]. Впрочем, последний и сам был склонен к быстрым переменам ради собственной пользы: он любил войну и пытался таким образом получить замок Отфор, который оспаривал его брат Константин. Впрочем, некоторые исследователи напротив расценивают прозвище «Да и нет» как свидетельство решительности, не отягченной какими-либо колебаниями в отношении всех дел, в которые ввязывался Ричард4[100]100
4 Это тезис Курта Льюинта (Old Provencal miscellany, 4: the pseudonym, 38, 1943. P. 113-114), который был принят Шофелем (Choffel. Richard Coeur de Lion. Paris, 1985. P. 75.
[Закрыть]. Этот тезис вызывает одобрение Дж. Джилингема, верного защитника своего героя. По его мнению, Бертран де Борн дал это определение «не потому, что у Ричарда был изменчивый или непостоянный характер, а потому, что тот был немногословен, потому, что он шел прямо к цели и не нуждался в подбадривании»5[101]101
5 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. 1996. P. 324.
[Закрыть]. Другие историки видят в прозвище намек на недостаточную скрупулезность в соблюдении своего слова, что сближает его портрет с той характеристикой, которую Вальтер Man дал его старшему брату Генриху, представлявшему, по его мнению, идеальную модель вероломства6[102]102
6 Walter Map. De nugis curialum, dist. IV, с. I / Ed. and transi. James M. R. Oxford, 1983; другой перевод – на французский язык: Bates А. К. Gautier Map: contes pour les gens de cour. Paris-Brepols, 1993. P. 222-223; мне кажется что Гуиран (Gouiran G. L’amour et la guerre. P. LXVIII) путает здесь Генриха Молодого с Ричардом.
[Закрыть]. На самом деле интерпретация прозвищ, данных Бертраном де Борном сыновьям Генриха II, не такая уж простая задача: например, не совсем ясно, почему он называет «Речником» молодого короля Генриха, и лишь можно догадываться о причинах возникновения прозвища «Расса» для Жоффруа7[103]103
7 «Был ли это намек на тот факт, что принц приехал из-за моря?», спрашивает издатель Бертрана де Борна, Гуиран (Gouiran G. L’amour et la guerre. P. LXVIII). Выбор «Расса» кажется менее туманно: это прозвище могло намекать на разногласия, разделение, и было применимо к любому из братьев, даже к отцу.
[Закрыть]. В таких условиях лучше не слишком-то полагаться на эти изыскания. Ко всему прочему, прозвища Бертрана де Борна могли быть достаточно субъективны и не иметь реальных оснований.
Ясно одно: к этому времени Ричард создал видимость полного добровольного подчинения отцу, который, со своей стороны, позаботился о смягчении чувства обиды у побежденных сыновей, особенно у Ричарда. Генрих II сам решил усмирить Анжу, Жоффруа (правда, под присмотром Роланда Динана8[104]104
8 Robert de Torigny. Chronica. P. 524.
[Закрыть]) отправил для выполнения той же миссии в Бретани и поручил Ричарду, герцогу Аквитании, которого чаще упоминают в источниках как граф Пуату, навести порядок в своем регионе.
Эта кампания. усмирения Аквитании оказалась нелегкой. Ричарду предстояло наказать мятежников, его бывших союзников, в первую очередь сократить их влияние и обезвредить, разрушив их замки. Число замком было значительным, к тому же они были построены из хорошего камня, как было принято уже больше века в этих областях. Некоторые недавно были восстановлены, а их оборонительные укрепления улучшены, стены укреплены, к ним пристроены выступающие вперед башни, позволяющие лучникам и арбалетчикам стрелять в нападающих, пытающихся подкопать стены или приставить к ним лестницы. Чтобы захватить подобные фортификации, были необходимы новые методы и средства, которыми Ричард не располагал. Самым эффективным способом захвата замка был подкоп. Для того чтобы его осуществить, необходимо было прокопать под основанием башни галерею и соорудить подпорки из дерева, которые затем поджигались, способствуя обвалу части стены и образованию бреши для атаки осаждающего войска. Но такое проникновение требовало много времени и было рискованным, а порой и невозможным из-за вырытых у стен водяных рвов. Другой метод состоял в штурме с деревянных передвижных башен, превышавших по высоте башни противника. Можно было также обстреливать крепостные стены с помощью различных орудий – катапульт, балист, мангоно, тарана. Все эти методы были опасны и стоили многих человеческих жизней. Оставалась осада, лишавшая гарнизон помощи и продовольствия, однако она тоже требовала времени, так как замки были оснащены источниками воды и запасами пищи, кормом для скота, который в случае необходимости сгоняли в одно стадо и укрывали в крепости, если поля не находились за пределами стен, как часто бывало в укрепленных городах. Кроме атаки, к которой прибегали в последнюю очередь, крепость часто пытались захватывать хитростью, проникая туда через тайные ходы, или выманивая за пределы стен весь или часть гарнизона, или добиваясь капитуляции обещаниями оставить всех в живых или, наоборот, запугивая, разоряя окрестности, сжигая соседние села, вырезая или калеча население противника.
Ричард совершал чудеса в ходе этой кампании, получив вскоре репутацию доблестного воина. Здесь он заслужил свое прозвище Львиное Сердце. Его первый знаменательный успех – взятие в августе 1175 г. Кастильон-сюр-Ажан, который он захватил после двух месяцев осады, вынудив гарнизон капитулировать с помощью своих осадных орудий. Он взял в плен тридцать рыцарей и многочисленных сержантов и приказал сразу же разрушить до основания стены замка9[105]105
9 Gesta Henrici, I, 81; Roger de Hoveden. Chronica, II, 83.
[Закрыть]. Весной 1176 года он выступил против других сеньоров, таких как Вульгрен Ангулемский, только что вторгшийся в Пуату10[106]106
10 Raoul de Diceto. Opera historica, 406.
[Закрыть], или Эмар Лиможский, который перешел в другой лагерь и, верный до сих пор Генриху, поднял восстание11[107]107
11 Согласно Джилингему (Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 110) это восстание не было продолжением восстания 1173 года, и поворот Эмара является результатом разочарования его надежд на наследие английского трона, на имя его жены Сары, старшей дочери Рено, который умер накануне нового, 1174 года. Этот Рено был внебрачным ребенком Генриха II и был графом Корнуэльским. После его смерти Генрих отобрал его земли в Англии и Нормандии, чтобы передать их своему сыну, Иоанну Безземельному.
[Закрыть]. Перед тем как начать против них борьбу, Ричард обратился к отцу за помощью и советом: он получил достаточно средств, чтобы набрать армию наемников, с которой он победил в мае возле Сен-Мэгрена армию восставших баронов Лимузэна и Ангулема, которая также состояла большей частью из брабанцев. Впрочем, это была единственная настоящая битва Ричарда в этой экспедиции, и вообще до крестового похода12[108]108
12 Gesta Henrici, I, 120.
[Закрыть]. Затем он направился в Лимож, который капитулировал в июне.
Перед тем как двинуться на замки графа Ангулемского, Ричард вернулся в Пуатье, где получил помощь от своего брата Генриха. Генрих попросил у отца разрешения отправиться паломником в Сантьяго де Компостела, но Генрих II разубедил его и направил на помощь к Ричарду13[109]109
13 Gesta Henrici, I, 115.
[Закрыть]. Два брата вместе осадили Шатонеф, который захватили через две недели. Однако вскоре они расстались, возможно, не в очень хороших отношениях. Генрих, по-видимому, чувствовал себя несколько униженным, выступая по отцовскому предписанию лишь помощником младшего брата в усмирении территорий, которые не представляли для него никакого личного интереса. Возможно, если верить Жоффруа де Вижуа, Генрих завидовал (он любил показывать себя «скорее расточительным, чем щедрым» и должен был для этого постоянно выпрашивать у отца деньги) своему младшему брату, который имел в своем распоряжении достаточно средств, чтобы одержать над ним верх и в щедрости, и в великолепии14[110]110
14 Geoffroy de Vigeois. Chronicon / Ed. Labbe P. Paris, 1657. P. 335.
[Закрыть]. Уже здесь были видны первые причины разногласий, которые впоследствии настроили братьев друг против друга. В августе 1176 г. им обоим было поручено сопровождать свою младшую сестру одиннадцатилетнюю Жанну, в Сен-Жиль-дю-Гард, чтобы передать ее в руки будущего мужа, Вильгельма, короля Сицилии. Генрих сопровождал ее от Нормандии до Пуату, а Ричард провез ее в целости и сохранности через Аквитанию. Свадьба состоялась в Палермо 9 ноября.
Итак, Ричард продолжил борьбу с восставшими замками уже в одиночку. Он осадил Лимож, где собралась большая часть мятежников. Против всякого ожидания, они капитулировали через шесть дней после начала осады. Гийом Ангулемский передал Ричарду город и большую часть замков.' Ричард отправил к своему отцу побежденного графа и еще нескольких заложников и пленников в знак послушания; Генрих сделал ловкий ход, отправив их обратно в распоряжение Ричарда15[111]111
15 Roger de Hoveden. Chronica, II, 93; Gesta Henrici, I, 121; о смысле этих отправлений пленных см. Strickland, War and Chivalry. P. 188.
[Закрыть].
В конце 1176 г., в то время как Генрих II отмечал Рождество в Ноттингеме в кругу своих сыновей, Ричард встретил свой первый Новый год в Бордо. Некоторое время спустя он предпринял новую акцию усмирения, призванную обеспечить безопасность на дороге в Сантьяго де Компостела, по которой собирался ехать его брат Генрих и, возможно, их отец. Стало известно, что многие пилигримы были ограблены разбойниками и староетами баскских и наваррских деревень. В начале января 1177 г. Ричард пошел на Дакс, принадлежавший в то время графу Центулу де Бигорру, и очень быстро им овладел; затем он взял Байонну, захватил замок Святого Петра и, наконец, разрушил крепость, возведенную басками и наваррцами возле порта Сиз, откуда они грабили и нападали на паломников. Он вынудил эти общины свободно пропускать пилигримов, не взимая плату и без грабежа. Потом, в полной уверенности, что полностью усмирил регион, Ричард 2 февраля возвратился в Пуатье и распустил своих наемников. Это было ошибкой: эти вояки, оставшись без жалованья, тотчас же принялись грабить местное население, разоряя Лимузэн, пока 21 апреля в Мальморе не были побеждены и перебиты возмущенными жителями, собравшими народное ополчение во имя мира Божьего16[112]112
16 Gesta Henrici, I, 131-132. Geoffroy de Vigeois. Chronicon // HF, XI, 446; Бернард Итье называет эти события «резней в Мальморе».
[Закрыть]. Бернард Итье назвал это событие «резней в Мальморе», что очень точно передавало ожесточенность схватки, вызванной страхом и перенесенными унижениями17[113]113
17 Bernard Itier. Chronique / Ed. et trad. Lemaitre. Paris, 1998. P. 25.
[Закрыть].
Генрих Молодой по просьбе отца вмешался в дела сеньории Шатору, чей владетель, сир Рауль де Деоль, умер, оставив единственную трехлетнюю наследницу. Генрих II требовал опеки над ребенком по праву сюзерена, но семья девочки отказывалась и приготовилась к сопротивлению. Старый король решил наказать их и приказал Генриху (а не Ричарду, от которого, как герцога Аквитанского, зависела сеньория Шатору) собрать армию в Нормандии и Анжу, чтобы захватить сеньорию, потом и сам прибыл на континент, чтобы лично разрешить это дело. Генрих II захватил наследницу Деоля и отправил ее «полупленную» в Шинон. Позднее ее выдадут замуж за* одного из баронов Плантагенета.
Уверившись, что в его «империи» наведен порядок, Генрих воспользовался тем, что стоит во главе большой армии, чтобы отправить Людовику серию требований, безосновательных с юридической точки зрения. Он требовал, чтобы король Франции отдал ему французский Вексен, который он намеревался сделать частью приданого Маргариты, а также Бурж и Берри, как приданое Аэлис, невесты Ричарда; к тому же он потребовал, чтобы Капетинги отказались от своих претензий на Овернь18[114]114
18 Gesta Henrici, I, 168; о вопросах, связанных с этим дарением см. Kessler U. Richard I. S. 29.
[Закрыть]. Это был настоящий ультиматум, « Людовик отдавал себе в этом отчет. Его ответ был юридически обоснован: Аэлис уже семь лет находилась у Генриха, а свадьба так и не была сыграна. Это казалось подозрительным: ходили слухи, что Генрих сделал девочку своей сожительницей. Людовик поделился своими опасениями с кардиналом Петром, представителем папы Александра III во Франции. Последний поручил приказать королю Англии под страхом отлучения либо заключить этот брак, либо вернуть королю Франции принцессу с приданым. На этом основании Людовик обвинил Генриха в Плохом обращении с Аэлис и потребовал немедленной свадьбы. У Генриха не было ни малейшего желания отказываться ни от приданого, ни от молодой девушки. 21 сентября 1177 г. возле Нонанкура он пообещал, что свадьба Ричарда и Аэлис состоится19[115]115
19 Согласно Ховдену (Roger de Hoveden. Chronica, II, 143), заключение предусмотренного брака зависело от условий – от эффективной передачи приданого. См. также Mattheu Paris, II, 300.
[Закрыть]. Чтобы скрепить договор, оба короля поклялись в дружбе и заявили, что вместе отправятся в крестовый поход. На самом деле речь шла о временном соглашении, поскольку Генрих II не мог идти наперекор решениям понтифика, дабы не настраивать против себя общественное мнение и Церковь. В действительности же Генрих попытался блефовать, но провалился. Он пообещал отомстить аквитанским мятежникам, начав с сиров Деоля, из-за которых он и прибыл на континент.
