Текст книги "Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь"
Автор книги: Жан Флори
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
Ричард, оплакивая нравы, вынудившие его в течение двух зим быть заключенным, хорошо осознал вероятные причины его пребывания в плену и задержки оплаты этого огромного выкупа. Однако Алиенора со своей стороны действовала со свойственной ей энергией, чтобы освободить сына. Она не только торопила чиновников и поборников справедливости собрать необходимую сумму, но также вела активную дипломатическую деятельность, привлекая различные власти на свою сторону. Папа Римский, говорят, уже отлучил от церкви Леопольда и угрожал применить те же меры по отношению к Филиппу Августу, если он будет слишком открыто нападать на территории Ричарда, который еще считался крестоносцем. Но эти последние угрозы оставались лишь словами, и к тому же ничего не было предпринято против Генриха VI, держащего у себя пленника. В трех письмах, подлинность которых является спорной, написанных, вероятно, для нее канцлером Петром Блуаским, Алиенора обращается к папе Целестину III[471]471
43 Labande E. R. Pour une image veridique d’Alienor d’Aquitaine. P. 175-234, 221.
[Закрыть], чтобы упрекнуть его в неподвижности и недостаточных усилиях, приложенных папством, чтобы положить конец этой очевидной несправедливости:
«Часто на маловажные дела вы отправляли своих кардиналов на край света; а в таком безнадежном и плачевном деле вы даже не соизволили отправить даже служку. Короли и князья в заговоре против моего сына; его держат в кандалах, пока другие грабят его земли; его держат на пятках, а другие его бичуют. И в течение всего этого времени меч Св. Петра остается в ножнах. Трижды вы обещали отправить легатов, и вы этого не сделали. (...) Увы, теперь я знаю, что обещания кардинала – это лишь пустые слова»44[472]472
44 HF 19. P. 277. Я воспользовался переводом P. Перну: Pernoud R. Alienor d’Aquitaine. P. 310. Есть перевод того же автора с незначительными изменениями: Pernoud R. Richard Coeur de Lion. P. 224. Частичный перевод в Labande E. R. Pour une image vdridique d’Alienor d’Aquinaineio P. 222.
[Закрыть].
Энергичные слова, однако, не возымели никакого действия, и Алиенора вынуждена была рассчитывать только на себя, чтобы добиться желаемого. Она продолжила давление на административных работников Англии и на представителей оставшейся анжуйской империи, чтобы собрать деньги. Феодальная помощь, которая предусматривала участие вассалов в оплате, стала здесь тяжелым обязательством, которое бароны переложили на своих людей. Чтобы освободить своего короля, жители должны были отдать четвертую часть своего имущества45[473]473
45 Petit-Dutaillis Ch. La monarchic feodale en France et Angleterre, X-XIII siecles. Paris, 1971. P. 142
[Закрыть]. Здесь речь идет о глобальной средней оценке. Новым элементом было то, что это обязательство касалось всех слоев населения, как мирян, так и священнослужителей. Согласно Раулю де Дицето и Рожеру де Ховдену, чтобы собрать нужную сумму, приходские церкви вынуждены были отдавать сокровища, накапливаемые в течение долгого времени. Архиепископы, епископы, аббаты, настоятели, графы и бароны должны были отдать четвертую часть годового дохода и двадцать су за феодальный удел рыцаря; монахи и каноники белого ордена, занимавшиеся разведением баранов, сдали деньги за проданную за год шерсть; священники, живущие на десятину, отдали ее десятую часть46[474]474
46 Raoul de Diceto. Opera historica, II, 110.
[Закрыть]. Короче говоря, как отмечает Рауль де Коггесхолл, не было ни церкви, ни ордена, ни сословия, ни пола, кто мог бы избежать взноса на освобождение короля47[475]475
47 Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 60.
[Закрыть].
Эти новые и непопулярные налогообложения пришлись не вовремя, потому что на Англию обрушились непривычные бури, наводнения, суровая зима, которая стала причиной повсеместной опустошенности земли. Эти природные явления сразу же стали рассматриваться как мрачные предсказания, связанные с арестом короля. Гийом де Нефбург отмечает, что этот всеобщий налог взимается с трудом, так как деньги с опозданием поступали в кассы, нечестность королевских служащих приводила к новым поборам и налогообложению, что объединило священников и баронов и привело к разорению церквей. А тем временем из своей тюрьмы Ричард отправлял сообщение за сообщением своей матери и своим чиновникам, торопя их с выплатой выкупа48[476]476
48 Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 390.
[Закрыть].
Собрав, наконец, основную часть необходимой суммы (но не всю), Алиенора смогла в конце декабря 1193 года отправиться в Германию, чтобы встретиться с сыном. В Кельн она прибыла уже перед самим Новым годом и дала понять, что у нее есть необходимая сумма49[477]477
49 Roger de Hoveden. Chronica, III, 226.
[Закрыть]. Генрих решил освободить Ричарда к 17 января 1194 года. Он также высказал новое требование: он пожелал сделать Ричарда своим вассалом, дав ему титул короля Прованса, что ставило его в положение сюзерена Раймунда де Сант-Жиля50[478]478
50 Roger de Hoveden. Chronica, III, 225.
[Закрыть]. Оба короля видели в этом преимущества: Ричард мог надеяться таким образом оказать давление на своего нового вассала, графа Тулузы. Со своей стороны, Генрих VI повысил свой престиж императора в качестве сюзерена одного из самых могущественных королей Запада.
Филипп Август, почувствовав, что благоприятный ветер подул в сторону Ричарда, вместе со своим союзником Жаном Безземельным решился на последнюю попытку. Они сделали императору контрпредложение, способное в последнюю минуту сорвать соглашение, находящееся на конечной стадии заключения. Они предложили Генриху VI заманчивую сумму, чтобы он продолжал держать Ричарда в плену:
«В то время пока шли переговоры об освобождении короля Англии, посланники короля Франции и графа Иоанна, брата короля Англии, пришли к императору: они предложили императору пятьдесят тысяч от короля Франции и тридцать тысяч от графа Иоанна при условии, что он будет держать в плену короля Англии до дня Святого Михаила. Или, если император захочет, ему будет выплачиваться тысяча ливров в конце месяца так долго, сколько он будет держать в плену Ричарда; или, если император захочет, король Франции даст сто тысяч, а граф пятьдесят, если император передаст им лично короля Англии, или, по крайней мере, продержит еще год, начиная с этого дня. Вот так они его любили!»51[479]479
51 Roger de Hoveden. Chronica, III, 229.
[Закрыть]
Предложение соблазнительно, и Генрих стал колебаться. Он еще раз перенес дату освобождения Ричарда. Пока Алиенора, в возрасте семидесяти двух лет, пребывала в беспокойном ожидании, Филипп Август, воспользовавшись таким везением, снова завоевал Нормандию и захватил Эврё. Если верить хронисту, Генрих VI даже поставил в известность Ричарда о контрпредложении его врагов, который отныне потерял всякую надежду когда-нибудь выйти из тюрьмы52[480]480
52 Roger de Hoveden. Chronica, III, 231-232.
[Закрыть].
Чтобы принять окончательное решение, император созвал князей империи, которые размышляли насчет судьбы короля Англии. Это собрание проходило в Майнце 2 февраля 1194 года. Немецкие князья, состоящие с Ричардом либо в родстве, либо в отношениях союзников, большинством приняли решение освободить пленника, в соответствии с принятыми ранее Генрихом обязательствами. Через два дня, 4 февраля, Ричард был освобожден при следующих условиях: Генрих VI получит в качестве выкупа сумму в сто пятьдесят тысяч марок серебром (Алиенора привезла две трети этой суммы): остаток будет заплачен позже. В ожидании уплаты пленники были переданы императору, среди которых находились представители высшего сословия, родственники Ричарда: два сына герцога Саксонского Генриха Льва, его зятя, и один сын короля Наварры, его тестя. К тому же Ричард должен был согласиться стать вассалом императора, не только за королевство Прованса, но и за Англию, которую Ричард должен был передать ему, а потом получить как феодальный удел. Согласно хронистам, речь шла о последнем требовании Генриха VI, которое не имело особых политических последствий, но символический резонанс этих событий еще долго был на слуху и представлял для Ричарда форму унижения, тяжелую для принятия. Однако он ее перенес по совету своей матери Алиеноры, которая хотела поскорее со всем этим покончить и которая подозревала новую резкую перемену во взглядах императора:
«Чтобы избежать плена, Ричард, король Англии, по совету своей матери Алиеноры, отказался от королевства Англии, передал его императору как хозяину вселенной; но в присутствии вельмож Германии и Англии император, как и было условлено, сразу же вернул его ему, с которого он будет получать пять тысяч ливров чистыми каждый год в качестве дани. Однако, будучи при смерти, император призвал Ричарда и всех своих наследников, освободив его от всех пунктов договора»53[481]481
53 Roger de Hoveden. Chronica, III, 202.
[Закрыть].
Наконец Ричард был свободен! В сопровождении Алиеноры и архиепископа Вальтера Руанского, он сразу же покинул Майнц, достиг Кельна, затем Антверпена, откуда отплыл в Англию и прибыл в нее 13 марта 1194 года. Если верить Гийому де Нефбургу, без сомнения слишком подверженному влиянию библейских сюжетов, Алиенора была права, торопясь заключить любой ценой соглашение об освобождении. Так же, как некогда Фараон после указа об освобождении еврейского народа, вероломный император «сокрушался» о том, что отпустил короля Англии, освободив «тирана такой невиданной жестокости и несокрушимой силы, что он представлял угрозу для всего мира», и хотел пустить по его следу войско, чтобы схватить его54[482]482
54 Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 404-405.
[Закрыть].
Слишком поздно... Филипп Август не без страха осознал это. То, чего он опасался в июле 1193 года и о чем предупреждал Жана Безземельного, стало реальностью: «Дьявол спущен с цепи»55[483]483
55 Roger de Hoveden. Chronica, III, 216-217.
[Закрыть].
РИЧАРД ПРОТИВ ФИЛИППА АВГУСТА (1194-1198)
В течение всех первых дней февраля 1194 года, когда Ричард, наконец освобожденный в Майнце, направился в сторону Северного моря, чтобы сесть на борт корабля и отплыть в Англию в компании своей неутомимой и любящей матери, Филипп Август также поспешил завладеть землями и крепостями, которые отдал в его распоряжение Жан Безземельный, чтобы заручиться его поддержкой.
Эти владения имели огромную важность: вся Нормандия к западу от Сены (за исключением Руана и его территорий), а также несколько городов на левом берегу реки, в особенности Бодрей, были возможной базой для наступления на Руан. В своем безумном поиске союзников и поддержки Иоанн также передал Бонмулен графу Пертскому, Вандом – графу Блуаскому, раздал он и многочисленные крепости, в особенности те, которые обеспечивали доступ к Турени: Тур, Амбуаз, Монбазон, Монришар, Лош и несколько других менее важных замков. В Аквитании он уступил требованиям об автономии Адемара Ангулемского, вечного бунтовщика. Ободренный своим успехом, Филипп Август пожелал как можно скорее воспользоваться этой удачей; захватив однажды, впервые за всю историю монархического правления Капетингов, важные порты на Ла-Манше (Виссан, Сен-Валери, Ле Трепор, Дьепп), он торопился завладеть другими крепостями Нормандии, обещанными Жаном до того, пока Ричард не возьмет бразды правления. В апреле 1193 года он уже овладел Жизором и нормандским Вексеном. В феврале 1194 года он стал владельцем Эврё, Водрея и Нёбурга, откуда совершил попытку овладеть Руаном, безуспешную, так как город надежно охранялся Робертом де Лестером. Потом в Сансе он принял присягу от Жоффруа де Ранкона и Бернара де Бросса, двух аквитанских вассалов Ричарда, которые перешли на сторону короля Франции. Впрочем, Филипп не строил никаких иллюзий – ему предстояло бороться с Ричардом, ставшим еще более неумолимым противником, ведь Жан не смог бы долго сопротивляться. 10 февраля он, впрочем, был лишен своих земель и отлучен от церкви, достаточно поздно1[484]484
1 Roger de Hoveden. Chronica, III, 235-237.
[Закрыть] . Ветер изменил свое направление.
Покидая Майнц и направляясь в Антверпен, Ричард предпочел не сильно удаляться от мест своего заключения. Как только он почувствовал себя вне опасности, он поспешил помириться с князьями и прелатами Рейнланда, по крайней мере, с теми, кто выступил за него2[485]485
2 Об этом аспекте см. Poole A. L Richard the First’s alliances with the german princes in 1194 // Studies in medieval history presented to F. M. Powicke. Oxford, 1948. P. 90.
[Закрыть]. Открывая еще раз свою довольно опустевшую сокровищницу, он воздал щедростью за их отношение в прошлом и составил новые соглашения, которые пригодятся во время императорских выборов после смерти Генриха VI. Одновременно он создал сеть союзов для своей будущей борьбы со своим врагом, Филиппом Августом, которому он решил отомстить. Ричард также принял присягу архиепископов Майнца и Кельна, епископа Льежа, графа голландского, герцога Брабанта и некоторых других сеньоров Рейнланда3[486]486
3 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 316-317; Kessler U. Richard I Lowenherz... S. 307.
[Закрыть]. Как с одной стороны, так и с другой шла подготовка к неизбежному противостоянию интересов и политическому соперничеству с ожесточенностью, усугубленной значительным грузом личных обид и неприязни.
На данный момент Ричард должен был вернуть себе управление королевством и восстановить в нем порядок. Он посвятил себя этому с момента высадки в Сандвиче, в воскресенье 13 марта, в семь часов утра. Там его радостно встречала достаточно немногочисленная толпа. Мотивы этого скромного приема разнообразны: многие жители королевства потеряли надежду увидеть его снова живым и в результате поверили распространяемым людьми Жана слухам, что Ричард мертв или навсегда останется пленником. Романисты воодушевились этой популярной темой исчезновения доброго короля. С XIV века героем романов и баллад будет Робин Гуд, а позже, в XIX веке, Вальтер Скотт создаст образ Айвенго. Другая причина этой полуподпольности – из-за опасения французской флотилии и английских и фламандских врагов Ричарда нужно было сохранить в тайне место и время его прибытия, которое состоялось в довольно неожиданном месте. Однако, согласно некоторым хронистам, небесные знаки сопровождали его возвращение домой. Не все они были благоприятные; некоторые предрекают голод и катастрофы из-за ненастий4[487]487
4 Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 62-65.
[Закрыть].
Ричард сразу же отправляется на могилу Томаса Бекета в Кентербери и в монастырь Св. Эдмунда, чтобы поклониться святому королю-воину, мученику язычников. В Лондоне на этот раз он был принят с радостью духовенством и народом и был триумфально встречен в кафедральном соборе Св. Павла5[488]488
5 Raoul de Diceto. Opera historica, 114.
[Закрыть].
Хронисты ничего не говорят о баронах. Некоторые, как мы видели, перешли на сторону Жана. Как только объявили об освобождении Ричарда, большинство из них подчинились, но еще оставались непокорные. В числе их, например, были владельцы замков Тикхилла и Ноттингема, осажденных верным Губертом Вальтером, недавно назначенным архиепископом Кентерберийским и великим поборником справедливости, соратником Ричарда на Святой земле, которому король полностью доверял. Отныне он стал правой рукой, человеком короля. Это прямое и полное введение человека церкви в дела мирские, светские и даже военные не преминуло вызвать среди части священнослужителей критику и осуждение. Однако оно не было ново, и Томас Бекет, чей драматический конец нам хорошо известен, уже послужил примером этого при Генрихе II. Другим, более близким примером во время отсутствия Ричарда был Гийом Лоншап. Однако еще никогда введение человека церкви в управление государством не было таким полным и особенно таким плодотворным. Согласно английскому историку Дж. Джилингему, Губерт Вальтер был не только самым верным слугой Ричарда, но и самым выдающимся министром в истории Англии6[489]489
6 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 324-326.
[Закрыть].
Губерт Вальтер доказал свою верность королю, осаждая замки сторонников его восставшего брата. Гарнизон Тикхила сдался без боя, получив уверенность в том, что Ричард вернулся в Англию живой и невредимый. Однако гарнизон Ноттингема, уверенный в мощи крепостных стен, продолжал сопротивляться. Ричард неожиданно отправился туда 25 марта с войском, которое создавало много шума с помощью рожков и труб, но не особенно пугало при этом гарнизон, пускавший со стен убийственные стрелы. Раздраженный Ричард отдал приказ захватить крепость и сам принял участие в этой атаке, по привычке, которая впоследствии станет для него фатальной, защищенный лишь легкими доспехами и большим щитом, который нес , впереди него сержант. Атака, прерванная наступлением ночи, потерпела неудачу.
На следующий день Ричард предпринял попытку обескуражить гарнизон, приказав повесить под стенами некоторых взятых в плен сержантов7[490]490
7 Roger de Hoveden. Chronica, III, 239-240; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 63.
[Закрыть]. Осажденные очень хорошо понимали, что это означало. Это означало, что с гарнизоном, Согласно принятой традиции, произойдет то же самое, если осажденная крепость будет захвачена8[491]491
8 О смысле этих наказаний и о судьбе восставших см. Strickland М. War and chivalry. Р. 204, 231.
[Закрыть]. На следующий день после этого, 27 марта, два рыцаря с гарнизона получили разрешение подтвердить в осажденном лагере тот факт, что король Англии действительно вернулся. С этого момента всякое сопротивление напрасно, и гарнизон сдался 28 марта после трехдневной осады. Ричард вел себя относительно великодушно, он заключил в тюрьму предводителя Роберта Бретонца (который будет позже приговорен к смерти в тюрьме по приказу Ричарда9[492]492
9 Roger de Hoveden. Chronica, III, 240; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 63.
[Закрыть]), но согласился освободить при уплате большого выкупа большинство пленников10[493]493
10 Roger de Hoveden. Chronica, III, 249.
[Закрыть]. Это решение продиктовано острой необходимостью в деньгах, эффект от которых мы увидим позже. Затем в завоеванном Ноттингеме он сделал все необходимое для организации повторной коронации, имеющей целью торжественно и с силой подтвердить конец перерыва и наступление нового правления.
10 апреля Ричард впервые собрал свой двор в Нортхемптоне. На следующий день он принял присягу короля Шотландии. 15 апреля он был уже в Винчестере и принял в свои владения замок. Там он объявил дату своей новой коронации. Она состоялась в Винчестере 17 апреля в присутствии Вильгельма Шотландского и Алиеноры Аквитанской, королевы-матери, или скорее, настоящей королевы, так как Ричарда, кажется, уже мало беспокоила Беренгария, так и не коронованная в Англии. Где же она находилась в это время? Достигнув Рима по возвращении со Святой земли, она осталась там, по утверждению Рожера де Ховдена, приблизительно на шесть месяцев в компании Жанны и дочери Исаака Комнина, а затем отправилась в Пизу, Геную и Марсель, где король Арагона встретил ее с великими почестями, проводив ее до границ своего королевства. Там граф Раймунд V взял на себя ответственность за эту группку (позже его сын, Раймунд VI женится на Жанне, которую он встретит к этому моменту). Граф Тулузы сопровождал потом своих гостей по своей земле до границ Аквитании, откуда Беренгария, наконец, достигла Пуатье, столицы своего мужа, которого она там встретила11[494]494
11 Roger de Hoveden. Chronica, III, 228.
[Закрыть]. Королева должна была находиться еще там в момент второй коронации. Во время этой торжественной церемонии, как во время настоящей коронации в 1189 году, Ричард появился один, без королевы рядом.
После этого символического обряда король Англии не долго оставался в своем королевстве, быстро перешедшего на его сторону. Он себя чувствовал, прежде всего, анжуйцем и хотел как можно быстрее подтвердить свою власть над континентальной империей, где его враги причинили ему боль. И отомстить.
Первые конфликты и победа при Фретевале
Для этой цели Ричарду предстояло собрать армию, а это стоило дорого. Поскольку сокровищница оказалась пуста, будучи истощенной выплатой выкупа, дипломатическими щедротами, растратами и междоусобными войнами, он должен был как можно скорее пополнить ее. Ему частично это удалось, воспользовавшись уже знакомыми ему со времен пребывания у власти способами.'Король установил новый поземельный налог, предоставил за плату некоторые привилегии еврейским и городским общинам и вновь потребовал платы от занимающих государственные должности с 1189 года. Так как они считали. что стали пожизненными владельцами своих должностей, они с большим неудовольствием восприняли известие, что речь шла всего лишь об аренде. Однако в большинстве случаев должности позволяли им обогатиться, и потому они снова заплатили, не испытывая при этом особого стеснения в средствах. Таким образом, публично и официально они провозгласили «радость» от возвращения короля.
Ричард сразу завербовал армию, состоящую в основном из наемников, валлийских лучников и брабантских копейщиков. Всех их он собрал в Портмуте, откуда намеревался отплыть во Францию в первые дни мая. Буря вынудила его вернуться назад и перенести это мероприятие на 12 мая. Он больше никогда не увидел Англию.
Сойдя на берег в Барфлёре, он был принят там с триумфом как спаситель. Гийом Маршал, который был на его стороне, сохранил воспоминания об этом: толпа торопится, чтобы увидеть его, и она такая плотная, что подкинутое в воздух яблоко не достигло бы земли. Ему дарят подарки, все поют и танцуют, охваченные всеобщей радостью. Все повторяют этот припев: «Пришел могущественный король, а значит, пора уходить королю Франции»12[495]495
12 «Пришел Господь всемогущий, пусть король Франции убирается!», Histoire de Guillaume de Marechal, v. 1042910452.
[Закрыть]. С этого момента нормандцы начали опасаться военных действий Филиппа Августа. В тот же день французский король взял в осаду замок Вернёй, где он увяз за год до этого. Гарнизон храбро сопротивлялся и позволял себе презрение по отношению к королю Франции, считая, что Ричард очень скоро спасет их.
Однако Ричард пока еще не был в состоянии это сделать. Задержанный бурей, он прибыл в Вернёй лишь через несколько дней. Из Барфлёра он сначала отправился в Лизье, где он остановился на ночь у одного из своих верных приверженцев, архидьякона Жана д’Алансона.
Здесь произошел удивительный эпизод, описанный в ярких красках Гийомом Маршалом. В то время пока Ричард отдыхал после трапезы (спать он не мог – настолько был обеспокоен состоянием осажденного Вернёя), Жан д'Алансон пришел к нему с расстроенным выражением лица, чуть не плача. Ричард сразу же узнал причину и сказал ему:
«Жан, почему ты так переживаешь? Ты видел моего брата Жана, и врать бесполезно. Он зря боится! Пусть он придет, ему нечего бояться! Он же мой брат все-таки. Ему нечего опасаться с моей стороны. Если он совершил глупость, я не буду его в этом упрекать, а те, кто толкнул его на это, уже нашли то, что искали, и вскоре получат еще больше. Но больше я ничего не скажу».
Жан д’Алансон сразу же отправился к Жану Безземельному сообщить о хорошем расположении духа Ричарда. Вероломный брат вошел «с опаской» и бросился к ногам короля, который поднял его и, поцеловав, сказал:
«Не бойтесь, Жан. Вы – ребенок. Вы попали под плохое влияние; у них слишком извращенное мышление, у тех, кто дал вам такие плохие советы. Вставайте и пойдите, поешьте»13[496]496
13 Histoire de Guillaume de Marechal, v. 10380-10392, 10409-10413.
[Закрыть].
Согласно Рожеру де Ховдену и Гийому де Нефбургу, это трогательное примирение двух братьев произошло по инициативе Алиеноры, их матери14[497]497
14 Roger de Hoveden. Chronica, III, 252; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 424.
[Закрыть]. Видя, что у Ричарда все еще нет потомков, она заботилась о судьбе империи Плантагенетов, если ее сын умрет. Она, конечно, не доверяла своему сыну Жану, который уже много раз доказывал свою неспособность править. Однако она отдавала предпочтение ему перед Артуром, другим, единственно возможным наследником, сыном невестки, которую она терпеть не могла и которая, конечно, отвечала ей взаимностью. Хронист добавляет, что к этому моменту Ричард и Жан опять стали друзьями, хотя Ричард все же не желал давать ему ни замков, ни земли15[498]498
15 Roger de Hoveden. Chronica, III, 252.
[Закрыть]. Это малейшая возможная мера предосторожности, и Жан сразу же продемонстрировал свое примирение, а также свое непостоянство и вероломство. Вернувшись в Эврё, которое ему передал Филипп Август для обеспечения его защиты, Жан предал своего бывшего союзника и уничтожил расположившийся там французский гарнизон для того, чтобы передать город своему брату.
Тем временем Ричард торопился прийти на помощь Вернёю. Он направился в Тюбёф, куда он прибыл 21 мая. Там от рыцаря гарнизона он узнал, что осажденному городу грозит опасность; ему следовало поторопиться. Не дожидаясь основного состава армии, Ричард отправил несколько отрядов рыцарей и пехотинцев, которые прорвали вражеские ряды и пробились к гарнизону, чтобы укрепить его и поднять боевой дух. Согласно французу Ригору, осадным орудиям короля Франции уже удалось разрушить часть стены, когда пришло сообщение о том, что гарнизон Эврё взят в плен, и большинство людей казнено. Король, «обеспокоенный и разъяренный», 28 мая покинул осаду, чтобы скакать в сторону Эврё, откуда он прогнал Жана Безземельного. Он разрушил город, не пожалев даже церковь Сен-Торен16[499]499
16 Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 418-419.
[Закрыть]. Его армия, покинутая в Вернёе, сняла на следующий день осаду, бросив часть своего лагеря и провизии, которую сразу же захватили осажденные. Матвей Парижский относит этот успех скорее на счет прибывшего Ричарда, заставившего французов бежать:
«Приближался великий праздник Троицы. Но чтобы французы в такой святой день не посмели хвастаться в том, что одержали победу, они на закате дня узнали, что король Англии готовится к сражению, которое произойдет на следующее утро. Эта новость привела в ужас французов, не один раз уже убеждавшихся в храбрости Ричарда и предпочитавших сбежать, а не сражаться. Таким образом, они бросили свой лагерь, к великому своему позору»17[500]500
17 Matthieu Paris, II, 405.
[Закрыть].
30 мая Ричард с триумфом въехал в Верней18[501]501
18 Rigord. Gesta Philippi regis, § 96. P. 127; Roger de Hoveden. Chronica, III, 252; Raoul de Diceto. Opera historica, II, 115; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 418.
[Закрыть]. В то время пока в Нормандии Филипп Август осадил, захватил и к середине июня разрушил замок Фонтен в окрестности Руана (где находилось всего лишь четыре рыцаря и двадцать сержантов), а потом и Шатоден, войска Ричарда окружили Лош с помощью наваррских воинов, которых Санчо Наваррский, брат Беренгарии, привел сюда, опустошив по пути земли восставших баронов Аквитании, Эмара Лиможского и Жоффруа де Ранкона. Санчо тем временем был вызван в Наварру из-за смерти его отца, но его войска остались на месте и без особого успеха осаждали замок. Ричард тем временем находился в Туре, где 11 июня он получил две тысячи марок благодаря конфискациям и штрафам, наложенным на горожан и на каноников города, которые, на свою беду, поторопились перейти на сторону Филиппа Августа19[502]502
19 Roger de Hoveden. Chronica, III, 252-253; Raoul de Diceto. Opera historica, II, 114; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 419.
[Закрыть]. 13 июня он присоединился к своим войскам в Лоше, который он взял приступом на следующий день. Взятие замка Лош – это важная победа, так как крепость находилась на пересечении важных путей сообщения Турени. Она позволила ему в малые сроки усмирить регион и оставить его за собой.
Чтобы помешать этому, после тщетной попытки заключить перемирие, которая не удалась из-за пуатевинских баронов (Филипп Август хотел, чтобы перемирие распространялось и на них, но Ричард воспротивился этому), король Франции разбил лагерь возле Вандома, где пребывал Ричард. 3 июля оба короля бросили друг другу вызов, и Филипп Август заявил, что начнет на следующий день атаку в Фретевале. Но вопреки обещанию он обратился в бегство, а Ричард настиг его, атаковал арьергард и продолжил преследование, оставив часть армии под командованием Гийома Маршала. Полностью дезорганизованная армия французов разбежалась во все стороны, а Филиппу Августу едва удалось избежать плена: преследуемый своим противником, он зашел в церковь помолиться, в то время как Ричард, считая, что Филипп впереди него, преследовал его галопом на лошади, ему в этом помогал начальник наемников Меркадье, который дал ему свежую лошадь для продолжения погони. На этот раз Ричард имел твердое намерение убить Филиппа или, по крайней мере, взять его в плен. Вернувшись с пустыми руками, он отправился в Вандом, где его армии удалось захватить лагерь короля Франции, и разжился, таким образом, огромной добычей20[503]503
20 Roger de Hoveden. Chronica, III, 255-256; Raoul de Diceto. Opera historica, II, 117-119.
[Закрыть].
Ригор вскользь упоминает эту битву при Фретевале, представленную как банальный инцидент, не имеющий последствий21[504]504
21 Rigord. Gesta Philippi regis, § 100. P. 129.
[Закрыть]. Для историков она, тем не менее, представляет большой интерес по двум причинам. Первая имеет характер военный и событийный: армия Ричарда имела здесь неоспоримое превосходство. Вторая носит характер практический и документальный. В ту эпоху канцелярия и архивы, в том числе и государственная казна, «ведут» кочевой и передвижной образ жизни и следуют за королем во время любого передвижения, в том числе и по полям битв. Теперь понятно, почему монархи не решались участвовать в генеральных сражениях. Во Фретевале Филипп попытался блефовать. Он потерял свой лагерь и огромное количество документов, которые необходимо было восстанавливать. Это сложное задание привело к тому, что был создан королевский архив22[505]505
22 Raoul de Diceto. Opera historica, II, 117; Guillaume le Breton. Gesta Philippi Augusti. P. 196, указывают на потерю королевской печати и многих хартий и налоговых документов. Гийом Бретонский добавляет, что эта потеря потребовала восстановления потерянных документов под руководством шамбеллана Готье Молодого. Битва при Фретевале, таким образом, находится у истоков создания Королевского архива. См. об этом Baldwin J. W. Philippe Auguste et son gouvernement. P. 126, 515.
[Закрыть]. Режин Перну права, подчеркивая что «после этого дня много актов, которые должны были бы лежать в Сокровищнице хартий в Национальном архиве, попали в английские архивы»23[506]506
23 Pernoud R. Richard Coeur de Lion. P. 238. Об утрате домениальных. документов при Фретевале см. Bisson Т. N. Les comptes des domaines au temps de Phillipe Auguste, essai comparatif // La France de Philippe Auguste. Le temps de mutations. Paris, 1982. P. 525.
[Закрыть].
Вернувшись в Вандом, Ричард с удовольствием констатировал тот факт, что взятие лагеря не привело к беспорядочному грабежу, настоящему бедствию средневековых армий. Наоборот, Гийому Маршалу удалось поддержать дисциплину, и его арьергард остался бдительным, никоим образом не вмешиваясь ни в сражения, ни в сбор дани в лагере побежденных. Когда победители хвастались своим успехом, Ричард высоко и публично оценил поведение Маршала ясными выражениями, которые подчеркивают его чувство стратегии:
«Маршал вел себя так, как не вел себя ни один из вас. Я вам скажу, если вы этого не знаете: если мы будем нуждаться в помощи, мы все можем обратиться к нему и надеяться на него. И по этой причине я придаю его действиям больше значения, чем кому бы то ни было среди нас. Так как мы располагаем хорошим арьергардом, нам нечего бояться врагов»24[507]507
24 Histoire de Guillaume de Mardchal, v. 10668-10676.
[Закрыть].
