Текст книги "Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь"
Автор книги: Жан Флори
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О РЫЦАРСТВЕ ДО РИЧАРДА
Три сословияЖорж Дюби замечательно описал, опираясь на исследования лучших историков, далекое происхождение и развитие схемы трех сословий параллельно тому, что он называет «представлением о феодализме». Не стоит на этом больше останавливаться1[647]647
1 Dubi, G, Les trois ordres ou l’imaginaire du feodalisme. Paris, 1978.
[Закрыть]. Запомним лишь, что двойная схема, которая до 1000 года существовала в умах ученых, уже давно различала две категории людей (ordinēs): первая состоит из священнослужителей (clerid), а вторая – из мирян (laid). Здесь речь идет о различии, установленном на принципе ритуальной чистоты, морального достоинства и на обязательствах, которые из этого вытекают. -Священнослужители, преданные культу Бога, должны отказаться от земных возможностей и стремиться к мыслям духовным, отречься от супружеских уз, желаний плоти, кровосмешения, от богатств этого мира, от соблазна земной славы ради того, чтобы своими действиями и чистыми молитвами способствовать установлению царства Божьего. Эти предписания, которые, особенно с V века, сопровождают развитие сакраментализма в Церкви, отражают разрыв, который в лоне Церкви отделяет отныне духовенство от толпы верующих. От первых следует ожидать поведения более «священного», чем от вторых; вправе требовать от них больше, ведь они будут вознаграждены
в большей степени, чем остальные, и их спасение им более обеспечено, если, выбрав царский, апостолический путь, они смогут уберечь себя от грязи этого мира. Результатом этого является установление иерархии ритуальной, моральной и религиозной чистоты, которая внутри сословий располагает монахов и монахинь над белым духовенством, а воздерживающихся и вдов над женатыми мужчинами и замужними женщинами.
За несколько лет до года 1000 Аббон Флерийский разделает человечество на две категории, на священников и мирян, но вводит в содержание последних новое отличие, делая упор на функцию, а не только на природу, когда он описывает гармоничное общество, которое будет существовать, если каждый будет выполнять свою миссию на том месте, куда Бог его определил; вот что он говорит по поводу второй категории, о мирянах:
«По поводу категории людей – я говорю о мирянах – нужно, прежде всего, сказать, что крестьяне (agricolae) отличаются от воинов (agonistae): крестьяне потеют на пахоте и на разных иных сельских работах; воины, довольствуясь военным жалованьем (stipendiis militia), не нападают друг на друга даже в лоне своей матери (Церкви, христианства), но сражаются против врагов святой Церкви Бога»2[648]648
2 Abbon de Fleury, Apogeticus ad Hugonem et Rodbertum reges Francorum, PL 139, 464.
[Закрыть].
Эта классификация, созданная в общих чертах в Оксерской школе за век до этого, предвосхищает ту, которая к 1030 году будет более четко сформулирована Герардом Камбрейским и Адальбероном Ланским и взята на вооружение век спустя большинством авторов, размышлявших об «устроении мира»3[649]649
3 О происхождении схемы см. Ortigues, F., L’dlaboration de la thdorie des ordres chez Haymon d’Auxerre, Francia, 14, 1986, 26-43. Iogna-Prat D. Le "baptdme" du schdma des trois ordres fonctionnels: I'apport de I'dcole d'Auxerre dans la seconde moitid du IXе sidcle // Annales ESC, 1986. P. 101-126.
[Закрыть]. В 1000 году, однако, это нереально. Не только из-за междоусобных войн, которые сталкивают вооруженные войска соперничающих сеньоров, но, прежде всего, из-за грабежей, которым предаются воины того времени (les milites, которых не можем еще к этому времени перевести как «рыцарь»), Аббон Флерийский, как и за век до него другой Аббон, Сен-Жерменский, разоблачает это невыносимое поведение milites, которые осмеливаются обворовывать церкви, а потом совершать приношения Богу, состоящие из того, что они украли. Не удивительно, особенно с тех пор как язычники взяли верх над христианами! Это настоящее Божье наказание за их грехи4[650]650
4 Abbon de Saint-Germain, Sermones, red. U. Onnerfors. Abbo von Saint-Germain-des-Prds 22 Predignet // KritischeAusgabe und Kommentar (Lateinische Sprache und Literatur des Mittelalters, Bd. 16). Франкфурт-Берн-Нью Йорк-Нанси, 1985, стр. 65, 11, 113.
[Закрыть].
Чтобы попытаться ограничить эти поборы в ущерб церквам и монастырям, Церковь в конце X века пытается установить мир Божий. Прежде всего, речь идет о том, чтобы получить с правителей и сеньоров (и от воинов, которыми они командуют) обязательство не нападать, не убивать, не забирать, не требовать выкуп у inermes (безоружных), то есть у людей, которые не занимаются воинским ремеслом: монахов, священников, служащих любого ранга, женщин, детей, пилигримов, крестьян и торговцев5[651]651
5 Здесь речь идет об общем изложении. О дебатах, которые разгорелись между историками по поводу толкования предписаний Богом мира см. Flori J. Chevaliers et chevalerie du Moyen Age. Paris, 1998. P. 181.
[Закрыть]. Немного позже, в начале XI века, Церковь пытается ограничить, на этот раз во времени, военные грабежи, запрещая использование оружия в определенные периоды недели или года, в пятницу в память о страсти Христа, в субботу в память о его пребывании в гробнице во время субботнего отдыха, в воскресенье в память о его воскрешении, а также во время главных литургических периодов и праздников знаменитых святых. Делая это, она совершает попытку создания в военном мире феодального беспорядка (неоспоримого, даже если его не преувеличивать) некоторых зачатков порядка и мира.
Чтобы заставить уважать такие предписания, Церковь пользуется отлучением от церкви и запретом, ощутимыми угрозами. Во времена, когда таинства занимают такое значимое место в «экономике спасения», а умереть без их причащения и быть похороненным не по-христиански означает навлечь на виновного вечные мучения, это имеет воздействие. Однако этих мер недостаточно. Сегодня часто приходится слушать суждение по поводу преступности: предупредить лучше, чем наказать. И чтобы достичь этой цели, необходимо изменить мировоззрение, что предполагает более деликатную, длительную, многообразную и упорную работу. Формирование рыцарского идеала является результатом этого медленного и терпеливого усилия.
Сословие milites
Первая фундаментальная часть этой попытки состоит в установлении законного характера военного ремесла, признания в определенных условиях его достоинства. Для этого следует сначала различить, в светском мире, как это сделал Аббон Флерийский, тех, кто сражается, и тех, кто работает, пашет, потеет со сгорбленной спиной, обрабатывая землю. Это различие будет осуществлено на основе признанных обязанностей, которые никто не должен узурпировать. Каждый должен оставаться на своем месте, на своем уровне, установленном Богом. Итак, приверженцы мира Божьего, по большей части монахи, пытаются вмешаться своими публичными собраниями и торжественными клятвами, которые milites должны произносить на реликвиях святых, в политическую и военную сферы деятельности. Адальберон и Герард Камбрейский около 1025 года заявляют, что это не монахи, а король, просвещенный епископами, должен заставить соблюдать мир, «сдерживать» военных, дабы они не злоупотребляли своим оружием, а, наоборот, выполняли функцию защитников:
«В действительности существует два вождя: король и император, и под их руководством государство остается устойчивым. Существуют другие, которых не сдерживает ни одна власть, если они избегают преступления, которые подавляют королевским скипетром: это воители, защитники церкви. Они защищают больших и маленьких, они защищают весь мир и себя в равной степени»6[652]652
6 Adalberon de Laon, Carmen ad Rodbertum regen / Ed. et trad. C. Carozzi. Paris, 1979. P. 21.
[Закрыть].
Это не мешает, они также признают по своей трифункциональной схеме существование в старом «ordo» мирян отдельной категории воинов (ordo militum), отличной от пахарей:
«Божий дом триедин, хотя кажется единым. Здесь внизу одни молятся, другие работают, третьи сражаются. Все трое составляют единое целое и нераздельны; также работа двух зависит от службы одного, каждый, в свою очередь, приносит всем облегчение. Она проста, эта тройная связь»7[653]653
7 Adalberon de Laon, ibid. P. 23
[Закрыть].
В эпоху Адальберона эта программа, державшаяся на королевской власти, призванной обеспечивать мир, порядок и дисциплину в беспокойных отрядах воинов, была нереалистична. Это было время, когда сеньоры, избавляясь иногда от власти даже самых близких графов, навязывали окрестным крестьянам свое социальное и экономическое господство, устанавливали свой порядок (или беспорядок) в шателенствах, опираясь на свои замки и на своих milites, и до сих пор им удавалось пресечь слабые попытки к автономии последних; некоторым удается избежать этого доминирования, и они сами становятся разбойниками или ворами. Предписаниям Божьего мира удается с большим трудом, в течение всего XI века, ограничить все эти преступления: они хотя бы заслуживают уважения за установления правил поведения, в основном негативных (не нападать на безоружных людей, не обкрадывать церкви, не сжигать «бесплатно» дома и мельницы, не вымогать, а довольствоваться своим жалованьем и т. д.). Эти правила образуют первые, рудиментарные элементы далекой будущей рыцарской этики. Ее продолжение не сможет появиться раньше того времени, пока королевской власти как во Франции, так и в Англии не удастся заново утвердиться, подчинив себе этих «феодальных» сеньоров. Это была эпоха Генриха II и Людовика VII, Филиппа Августа и Ричарда Львиное Сердце.
Постоянное обсуждение вопроса о мире на протяжении всего XI века показывает, что эти правила не эффективны. Клермонский собор в 1095 году является этому доказательством. Провозгласив крестовый поход, папа Урбан II стремился обратить вовне, за пределы христианского мира жестокость рыцарей-разбойников, направить их против турок-сельджуков, которые стали хозяевами Иерусалима. Итак, Клермон – это, прежде всего, мирный собор, предназначенный, как и все предыдущие, для поиска средств обеспечить на христианском Западе мир, потревоженный milites, которых тогда уже можно назвать рыцарями. Проповедь крестового похода, конечно, не является циничным выражением решения понтифика очистить Запад от его самых беспокойных элементов. Те, кто был крестоносцем, были людьми набожными, даже если (к счастью!) их грубая и жестокая форма набожности нас немного шокирует сегодня. Набожность и покаяние тоже могут тронуть самые черствые сердца. Нельзя относить без оговорок ко всем крестоносцам утверждение Бернарда Клервоского, касающееся создания ордена тамплиеров, этих постоянных крестоносцев, которых он приветствует в недвусмысленных выражениях:
«Для предела удовольствия и успеха в этой толпе, отправляющейся в Иерусалим, относительно мало кто не был преступником или нечестивцем, похитителем или святотатцем, убийцей, клятвопреступником или изменником. Их поступок вызывает двойную радость, которая соответствует двойному преимуществу: их близкие счастливы, видя, как они уходят, так же как и счастливы те, кто видит их, идущими на помощь»8[654]654
8 Bernard de Clairvaux, De iaude novae militae, 10, ed. et trad. P. Y. Emery, Paris, 1990, 77. Формулировка, правда, несколько преувеличенная, как, впрочем, и все аргументы Бернара.
[Закрыть].
Остается не менее правдивым и то, что в рамках, одного собора Урбан II противопоставил два вида сражения: одно, смертельное для души, взращенное в христианском мире, точнее, в Церкви, настраивает одних рыцарей против других и ведет их к разрушению, к вечной гибели; второе, благотворное, толкает тех же рыцарей на вооруженное отвоевание Гроба Господня, и, наоборот, принесет им духовную вознаграждение, так как это отвоевание заменяет в другой форме покаяние, и приводит даже к отпущению покаянных грехов. Эта форма войны может даже им обеспечить, если они погибнут в таком священном сражении,, пальмовую ветвь мучеников9[655]655
9 Об этом спорном вопросе см. Riley Smith. Death of the first crusade. Edimburg, 1984. P. 14-31; Cowdrey H. E. J. Martyrdom and the first crusade // Crusade and Seuiement / Ed. P. W. Edbury. Cardiff, 1985. P. 47-56; Flori J. Mort et martyre des guerriers, v. 1100; I’exemple de la premiere croisade // Cahiers de civilisation medievale, 34, 1991, 2. P. 121-139.
[Закрыть]. Что бы об этом ни сказали, воля папы заключается в том, чтобы вывести войну наружу, на землю «неверных», и преобразить рыцарей, до сих пор бывших зачинщиками беспорядков на христианском Западе, в воинов Христовых, освобождающих его наследие.
Конечно, нет точной гарантии, что выступление крестоносцев в поход способствовало возрастанию безопасности на Западе. Обратное кажется даже более вероятным; это было бы возможным лишь, если бы в поход отправились только самые грешные и разбойные из рыцарей. По меньшей мере, это было бы одним из намерений папы, и возможно это было причиной, которая заставила его отправить их в крестовый поход в качестве замены покаянию.
Мы доходим здесь до точки достижения чего-то конкретного в формировании будущей этики рыцарства – до определения миссии, которую иногда считали основной, до защиты христианства и, в частности, Святых мест. Ричард Львиное Сердце, век спустя, унаследует эту достаточно разработанную модель видения «внешней» миссии рыцарства. Она, конечно, весьма масштабна, но никогда не являлась, несмотря на попытки Церкви, основным заданием рыцарства10[656]656
10 Flori, J., Croisade et chevalerie; convergence ideologique ou rupture? // Femmes, Manages, Lignages (Xlle-XIIIe siecle), Melanges offerts й Georges Duby (coll. Bibliotheque du M.A.). Bruxelles, 1992. P. 157-176.
[Закрыть]. Иными словами (и Урбан II настаивает на этом), крестоносцы призваны бросить militia мира (которая, говорит он, играя древними словами, является злом, malitia), чтобы стать воинами Христовыми. Сама формулировка его призыва хорошо демонстрирует, что понятия «рыцарство» и «крестовый поход» – понятия довольно отдаленные, даже противоположные.
Рауль Канский еще лучше свидетельствует об этом, описывая своего героя, будущего крестоносца Танкреда, разрывавшегося между двумя противоположными идеалами – идеалом Евангелия, проповедовавшего любовь и мир, велящего не мстить, не сопротивляться плохому, подставить правую щеку, если вас ударили по левой, предложить также свою тунику тем, кто захотел взять плащ, велящего milites довольствоваться своим жалованьем, не воровать, не вымогать и не требовать выкуп, и идеалу рыцарства (militia), чьи заповеди, наоборот, толкают на месть или даже нападение, на добычу трофеев, на требование выкупа, на то, чтобы забрать и тунику и плащ. Послание понтифика, пишет он, освободило Танкреда от внутреннего конфликта, показав ему, что можно примирить эти два идеала, действуя отныне с оружием в руках в лоне войска Христа, армии крестоносцев, священной даже из-за цели своего сражения, освобождая Гроб Господень11[657]657
11 Raoul de Caen. Gesta Tancredi, HRC Hist. Occ. Ill, P. 603620.
[Закрыть].
Крестовый поход, никто в этом сегодня не сомневается, является выражением попытки папства массово заставить служить рыцарство Церкви во «внешнем» предприятии, чего не было раньше12[658]658
12 См. эту точку зрения Robinson I. S. The papacy, 1073-1198 // Continuity and innovation. Cambridge, 1990.
[Закрыть]. Она в равной степени пыталась разными способами использовать внутри христианства сословие воинов, представляя в выгодном свете свою функцию.
Чтобы защитить себя от рыцарей-разбойников, или, проще говоря, врагов предписаний мира Божьего, Церкви XI века было недостаточно. Церковные организации, чтобы обеспечить себе защиту, прибегали к двум средствам.
Первое заключалось в прямой вербовке воинов, сражающихся под знаменем их святого покровителя. Крупные монастыри и епископства с X века также имеют своих milites13[659]659
13 См., например. Evergates Th. Historiography and sociology in early feudal society: the case of Hariulf and die milites of Saint-Riquier. Viator, 6, 1975, 35-49.
[Закрыть]. Церковь Святого Петра в Риме, в частности, вербует таких воинов в понтификат Григория VII уже во второй половине XI столетия14[660]660
14 Semmler J. Facti sunt milites domni Hdebrandi omnibus... in stuporem // Dos Ritterbild in Mittelalter und Renaissance. Dtisseldorf, 1985. P. 11-36.
[Закрыть]. Другой способ заключается в передаче защитной функции мирскому сеньору, защитнику (advocatus), миссия которого состоит в том, чтобы в обмен на вознаграждение обеспечить со своими войсками защиту аббатства или церкви, которую ему вверили. Вербовка таких защитников церкви приводит в XI веке к церемониям инвеституры, имитирующим одновременно церемонии принесения вассальной клятвы и ритуалы коронации. Поскольку земли, блага и люди, которые надлежало защищать (от других milites), принадлежали церквам, настоящим церковным сеньориям, вполне естественно, что эти церемонии инвеституры проходили в церкви, и руководил ими какой-нибудь священник, и акцент ставится на высокоморальном характере выполняемой миссии – защита церквей, монахов
и священников, также безоружного населения, крестьян, женщин, сирот, живущих на этих землях.
Такая миссия с давних времен вменялась королям, которых во время церемоний посвящения и коронации в литургических благословениях призывали выполнить этот долг защиты церквей и населения страны, которую Бог вверил правлению пришедшего на трон государя. Более полное изучение этих ритуалов инвеституры защитника церквей, ритуала Камбре (XI век) показывает, что большинство используемых по этому случаю формул благословения были заимствованы из литургий коронаций западнофранкских королей и, естественно, выражают обязанность монарха. Таким способом Церковь переносит на защитников, которых она вербует, старую королевскую этику15[661]661
15 Изучение этого ритуала у Flori J. A propos de I'adoubement des chevaliers au Xie siecle: le pretendu Pontifical de Reims et Yordo ad armandum de Cambrai. Frilhmittelalterliche Studien, 19, 1985. P. 330-349.
[Закрыть].
Этот пункт имеет первостепенную важность для нашего случая. Эти ритуалы на самом деле представляют «промежуточное звено» между литургиями королевского миропомазания и посвящением в рыцари, первые свидетельства которого появились в конце XII века, даже в эпоху правления Ричарда Львиное Сердце. Произносимые по этому случаю молитвы во время торжественной передачи рыцарям их разнообразного оружия заимствованы из ритуалов благословения королей, а затем и других правителей во время их коронации и миропомазания с предшествующим ритуалом выборов кандидата. Церковь призывала тех, на кого, по ее мнению, Господь возложил обязанность править людьми, царствовать следуя велениям закона и интересов веры. Используя те же формулы, очевидно, весьма богатые на этические элементы, что и для благословения рыцарей во время их посвящения, становившегося все более торжественным в течение XII века, Церковь пытается на этот раз переложить на рыцарей целиком эту когда-то королевскую функцию, эту миссию защиты страны, Церкви и слабых16[662]662
16 См. эту точку зрения Flori J. Chevalerie et liturgie remise des armes et vocabulaire chevaleresque dans les sources liturgiques du IXе au XlVe siecle // Le Moyen Age, 84, 1978. P. 247-278; 3/4. P. 409-442; Flori J. Du nouveau sur I'adoubement des chevaliers, (XIe-XIIe s.) // Le Moyen Age, 91, 1985. P. 201-226; Flori J. Les origines de I'adoubement chevaleresque: etude des remises d'armes dans les chroniques et annales latines du IXe au XlVe siecle // Traditio, 35, 1979, 1. P. 209-272. Я в основном придерживаюсь своей точки зрения, несмотря на (слишком) критические замечания Barthelemy D. Note sur ['adoubement dans la France des XIе et ХПе siecles // Les ages de la vie au Moyen Age. Paris, 1992. P. 108-117.
[Закрыть].
Этика и функция рыцарства в эпоху Ричарда
Возрастающий аристократизм рыцарства во второй половине XII века и разработка Церковью дидактических трудов, восхваляющих идентичные ценности и идеал, потребовали расширить осознание функции и миссии, возложенной на рыцарство17[663]663
17 См. эту точку зрения Flori J. Eglise et chevalerie au XII siecle. W. Spiewok, 1996. P. 47-69
[Закрыть].
Схема трех сословий, несколько подзабытая со времен Адальберона, всплывает на поверхность в работах некоторых моралистов, и можно увидеть появление, главным образом в империи Плантагенетов, отражения, более близкого к теме рыцарства и его роли в обществе.
Иоанна Солсберийского можно рассматривать по этому поводу как главного, первого из этих теоретиков18[664]664
18 Flori J. La chevalerie selon Jean de Salisbury, 77, 1982. P. 35-77.
[Закрыть]. В его «Поликратике», написанном в 1159 году, он устанавливает принципы, по которым мужчина становится законным рыцарем. Он должен быть выбран государем на основе физических и моральных данных (сила тела и характера, смелость, верность и т. д.) и должен принести воинскую клятву, согласно которой он обязуется подчиняться правителю, быть ему верным, храбро сражаться по его приказу, но оставаться солидарным со своими товарищами. Вот основные качества воителей по классической, навеянной произведениями Фронтина и Вегеция, формулировке поведенческого кодекса, принятого всей армией. Рыцари, говорит он, это «вооруженные руки принца» на службе у него, чтобы обеспечивать порядок внутри и безопасность страны от врагов снаружи. Работая в эпоху, когда возник конфликт между Генрихом II и Томасом Бекетом, канцлером Англии (которому он посвятил свою книгу), Иоанн Солсберийский, будучи хорошим священнослужителем, подчеркивает, что короли и прочие правители должны, очевидно, сами править по предписаниям Церкви, обученные и направляемые епископами. Они всего лишь хранители публичной власти, дарованной Богом, так как он один располагает настоящей властью. Вот почему, как только они перестают следовать отмеченному Царем Небесным пути и слишком откровенно отклоняются от него, эти земные государи, сначала законные, перестают ими быть и становятся тиранами; законом может быть разрешено их убить. Эта очень оригинальная доктрина тирании приводит к государственной и клерикальной (но не мирской) концепции власти государя.
Перейдя затем к воинам, Иоанн Солсберийский применяет тот же принцип: milites служат Богу, полностью подчиняясь правителю, который является образом Бога, пока остается ему верен19[665]665
19 Jean de Salisbury, Policraticus / Ed. Webb. London, 1909, IV, 7. P. 258, VIII, 17. P. 345.
[Закрыть]. Так же как король пользуется отныне властью, данной Богом, получая меч из рук церковнослужителей (очевидный намек на церемонию коронации20[666]666
20 Ibid. IV, 3. P. 239.
[Закрыть]), так же новые milites, после того как приняли воинский пояс (cingulum militae), знак их новой военной функции на службе того, что можно было назвать государством, отправляются в церковь, где на алтаре лежит меч, который будет им передан как символ этой должности21[667]667
21 Ibid, VI, 10. P. 25. Несмотря на свою краткость, это одно из самых ясных доказательств, касающихся церемонии посвящения в рыцари в XII веке.
[Закрыть]. Получив ее, рыцарь должен понять природу своего задания: защищать слабых и главным образом Церковь от распространителей зла:
«Обязанность рыцарства состоит в защите Церкви, битве с вероломством, уважении духовенства, охране бедных от несправедливости и обеспечении мира в стране и – как учит этому клятва – в пролитии крови за своих братьев, а если нужно, то и отдаче жизни за них»22[668]668
22 Jean de Salisbury, Policraticus, VI, 8, 23.
[Закрыть].
Однако Иоанн Солсберийский утверждает, что в его эпоху еще очень многие рыцари восставали против церкви, грабили их, нарушали внутренний порядок христианства. Они забывают, говорит он, о том, что должны служить Церкви, даже если они не давали специальной клятвы, предписывающей им эту обязанность: на самом деле, меч, предварительно положенный на алтарь, должен быть для них символом обязательного послушания Богу и Церкви через послушание государю, который их избрал.
Действующим в рамках этой двойной верности рыцарям обещано спасение души. Иоанн Солсберийский идет еще дальше: если их государь верен (но не им об этом судить), рыцари через него служат Богу и таким образом становятся «святыми»23[669]669
23 Jean de Salisbury; ibid.
[Закрыть]. Здесь мы видим очень четкое и сильное выражение благословения рыцарства на исполнение своей функции на государственной службе, даже если речь идет о государстве, представленном как община, скорее как географическая и человеческая единица, нежели политическая, управляемая государем, ведомым Богом и наученным церковными властями. Сакрализация «мирского» рыцарства, как королей и правителей, не менее очевидна.
Несколько лет спустя, в 1176 году, Этьен де Фужер, епископ Реннский, напишет на старофранцузском одно из первых «сословий мира», используя традиционную трифункциональную схему24[670]670
24 См. эту точку зрения Batany, J., Du bellator au chevalier dans le schema des trois ordres; etude semantique // Actes du lOle congrfcs national des societes savantes. Lille, 1976, Paris, 1978, 23-34; Flori J. L’ideologie du glaive; prehistoire de la chevalerie. Genfcve, 1983. P. 158.
[Закрыть]. Как и Иоанн Солсберийский, он подчиняет общество Церкви, заданием епископов которой является управление государями, сопротивление им, если они станут тиранами25[671]671
25 Etienne de Fougeres, Le livres des manures, ed. Lodge, Geneve, 1979, 289, 325, 457.
[Закрыть]. Задача королей заключается в том, чтобы показать пример добродетели, дабы царили мир и справедливость; так внутренние сословия смогут выполнить эту миссию кормилицы и защитницы. Этьен де Фужер в трехстишии обобщает функции трех сословий:
«Священник должен молиться, рыцарь должен защищать и прославлять, а крестьянин должен работать»26[672]672
26 Ibid., v. 673-676
[Закрыть].
Рыцарство приписало себе возвышенную роль. Как каждый моралист, Этьен де Фужер подчеркивает одновременно древность и благородство этого сословия, а также нынешний моральный упадок, на который повлияли мирские нравы:
«Высоким сословием было рыцарство,
Но в этом и трагедия.
Слишком любят танцевать и развлекаться»27[673]673
27 Ibid, v. 585-588
[Закрыть].
Рыцарь, отмечает Этьен де Фужер, должен быть свободным, рожденным от свободной матери28[674]674
28 Ibid, v. 589, отметим мимоходом, что здесь речь идет только о матери, которая передает юридический статус. Ничего не говорит о мужском потомстве; в частности он не упоминает о необходимости иметь «благородного» отца или рыцаря.
[Закрыть], перед тем как обрести «сословие»; конечно, слово ordo, на латинском, как и на старофранцузском, обозначает как состояние, так и статус29[675]675
29 Именно так можно различить сословие богачей и бедняков, стариков и молодых, женатых и холостых. См. на этот счет Batany, Abbon de Fleury, et les theories (les structures sociales vers Гап mil // Etudes ligeriennes d'histoire et d'archeologie medievales. 1975. P. 9-18; Batany J., Contamine Ph., Guenee В., Le Goff J. Plan pour I'histoire du vocabulaire social de l'Occident medieval // Ordres et classes. Colloque d'histoire sociale de Saint-Cloud. Paris, 1973. P. 87-92.
[Закрыть]. Для рыцарей это вопрос о сословии, в которое они попадают посредством церемонии посвящения. Это метка об их вхождении в должность, предполагающую использование меча, чтобы карать преступников и таким образом обеспечивать мир и правосудие:
«Меч дан рыцарям,
Которым караются негодяи,
Которые причинили несчастье работающим»30[676]676
30 Etienne de Fougeres, 649-652.
[Закрыть].
Здесь рыцари – помощники государей. Сами они служат Богу не напрямую и могут обеспечить себе спасение, если они верны и не совершают предательства:
«Можно спастись в своем сословии, если нет угрызений совести»31[677]677
31 Ibid., 621-622. На самом деле, надо было изгнать из сословия вероломных рыцарей, предавших свое дело; отрезать их шпоры и выгнать из рыцарства. Здесь речь идет о самом давнем и самом ясном намеке на возможную «деградацию» рыцарей.
[Закрыть].
Чтобы подчеркнуть обязательное подчинение рыцаря Церкви, Этьен де Фужер намекает на меч, взятый с алтаря во время посвящения в рыцари. Для него это возможность изложить в краткой форме миссию рыцаря, функцию, которую он будет выполнять при жизни:
«С алтаря меч нужно взять,
Чтобы людей Христа защищать,
И на алтарь вернуть этот меч, Когда уходишь в мир иной»32[678]678
32 Ibid., 617-620. Отметим двусмысленный характер выражения «люди Христа». Идет ли здесь речь только о духовенстве или о всем христианском обществе в целом?
[Закрыть].
Общий взгляд, который выражает поэт-епископ из Ренна, в глубине очень близок видению Иоанна Солсберийского. Как епископ, глава Церкви, он пытается представить современное христианское общество как единое тело, управляемое государями, располагающими воинской силой, но в первую очередь управляемое духовенством. Конечно, рыцари избраны правителями, которым они служат, но у них также есть обязанность перед Церковью.
Петр Блуаский, современник Ричарда и близкий двору Плантагенетов, вдохновляется работами Иоанна Солсберийский, учеником которого он являлся, также обличает исчезновение военной дисциплины и «неблагородное» поведение многих рыцарей, которые соперничают в гордыне (superbia), не перестают поносить сословие духовенства и глумиться над Церковью. Когда-то, говорит он, новые рыцари клялись, что не сбегут на поле боя, предпочтут общий интерес личной жизни; сегодня они получают свой меч с алтаря, признавая этим ритуалом, что они сыны Церкви и что им надо почитать духовенство,» защищать бедных, наказывать преступников и обеспечивать свободу родины. Но в действительности они делают все наоборот33[679]679
33 Pierre de Blois, Lettre й l’archidiacre, Epistola, 94, PL 207. Дальше он сожалеет, как и Бернар Клервоский и Иоанн Солсберийский, о «праздности» рыцарей, об украшениях их оружия, об их играх.
[Закрыть]. Кроме того, здесь еще, как мы видим, глобальная миссия рыцарства соотносится с символикой, связанной с посвящением в рыцари, – посвящением, о котором больше ничего не говорится34[680]680
34 Идет ли здесь речь о всех рыцарях? Отметим мимоходом, что племянники архидьякона поступили в militia благодаря Бетюну, но мы не можем исключать возможности, что речь идет об одной жалобе одного священнослужителя на церковных milites, не соблюдающих верность своей специфической миссии защиты Церкви, равно как и о всех рыцарях или же по крайней мере о рыцарях, церкви, их пригласившей.
[Закрыть].
Гелинанд из Фруамона, сначала бывший трувером при дворе Филиппа Августа, уходит из мирской жизни в 1182 года, чтобы стать цистерцианским монахом во Фруамоне. Иногда он повторяет слово в слово Иоанна Солсберийского, чтобы описать рыцарскую миссию и их этику35[681]681
35 Helinard de Froidmont De bono regimine principis, 23, PL 212. P. 743-44.
[Закрыть]. Он тоже утверждает моральные обязательства рыцарей перед Церковью, по причине того, что они получили мечи с алтаря. Он впервые упоминает о существовании «в некоторых регионах» ночного бдения накануне серьезного испытания. В церкви, накануне посвящения, будущий рыцарь должен простоять всю ночь, читая молитвы36[682]682
36 Helinard de Froidmont, 744. Этот новый элемент акцентирует внимание на религиозном характере посвящения и увеличивает моральные обязательства перед церковью.
[Закрыть]. Это упоминание свидетельствует о четком усилении религиозного характера церемонии в регионах, где укоренилась эта традиция, хотя Гелинанд не дает больше указаний ни мест, ни случаев этого ритуала.
Таково в общих чертах содержание дидактических документов церковного происхождения, касающихся рыцарства и его функции, которые Ричард мог знать прямо или косвенно благодаря цитатам или устному пересказу. Это, в частности, относится к произведениям, авторы которых были из семей, близких двору Генриха II, т. е. родственниками Алиеноры. Выше уже упоминалась его встреча с Иоахимом Флорским, и спор, который произошел между ними касательно конца света, что Ричард, каким бы светским он ни был, интересовался некоторыми пунктами духовного воспитания. В частности, он мог справиться о манере, в которой моралисты и теологи его времени рассматривали функции правителей и их воинов. Еще более вероятно, что Ричард черпал в литературе на романском языке, а не в латинских произведениях священнослужителей, свою собственную концепцию рыцарства.
